Алена Дмитриевна Реброва
Аркейн. Яркие огни Зауна
В коридоре у самой двери висело заляпанное зеркало, а к нему прицеплены фотокарточки. Победы на ринге; Вай со слишком серьезным видом позирует в форме миротворца на каком-то фестивале; Лорис на каком-то озере пытается удержать на леске огромную рыбу. Был снимок с Экко и самой Джинкс в чьих-то черных очках в виде звезд. Судя по тому, что Джинкс не помнила, как они его сделали, а у Экко был такой вид, будто вспышка его до смерти испугала, скорее всего это после очередной ночи в клубе.
Потом она обнаружила еще одну серию снимков, где Вай с Лорисом дурачатся. На каждом новом снимке Вай делала уморные рожи, а лицо Лориса оставалось почти одинаковым. На предпоследнем он ее поцеловал. На последнем Лорис улыбался, а Вай удивленно смотрела в камеру и Джинкс никогда не видела у нее более глупого выражения лица. Она смотрелась так мило.
– Эй, Вай, это точно ты? – спросила она, рассмеявшись и погладив пальцем лицо сестры. Джинкс поняла, как сильно скучает по ней.
Лорис вышел из спальни, кое-как одевшись. Они втроем с вастайи устроились за круглым столиком на кухне, Лорис постоял немного над грязной плитой с вензелями, а потом все же поставил им чайник.
– Экко в Омуте, – сообщила Джинкс, переходя к делу.
– Я в курсе, – ответил Лорис.
Когда он узнал от знакомых миротворцев, что парнишка в тюрьме, то не испытал сочувствия – знал от Вай, что темненький далеко не невинная овечка. Но позже Лорису удалось выяснить подробности, и они ему не понравились.
Кейтлин забрала парня силами личного состава Кирамманов, миротворцы в этом не участвовали. Потом подняла связи, чтобы запереть мальчишку в тюрьме на острове – так сильно боялась, что он сбежит. Все в обход закона, потому что никаких доказательств против Экко у нее не было, кроме того, что она видела его в какой-то никому неизвестной деревне поджигателей, когда пропадала в Зауне.
Лорис стал миротворцем, потому что это было единственное место, куда его взяли на работу. Он не верил в справедливость, не идеализировал Пилтовер, он отлично понимал, как работает система, и по большей части не был против. Но хватать парня с улицы и без всяких доказательств запирать в клетке, как бешеную собаку? Это было слишком.
Он выложил Джинкс и ушастому нелюдю все, что знал. Так поджигателям стало известно, что весь кабинет Кейтлин увешан снимками с их вылазками, что она считает их едва ли не за личных врагов из-за того, что они безнаказанно разоряют ее город и никто не может их поймать. Шрам и Джинкс увидели своего врага в лицо и смогли понять, что на самом деле произошло с Экко.
– Он держится, как скала, никто ничего не может против него найти, – говорил Лорис. – О ваших делах они через него ничего не узнают, но Кейт скорее проглотит собственный ремень, чем отпустит его.
Джинкс со Шрамом переглянулись. Им обоим хотелось бы на это посмотреть.
Следующим вечером старшие из поджигателей собрались под деревом у большого костра, они устроили совет: необходимо было решить, что они станут делать дальше.
Одни хотели поднять людей, выйти на митинги с плакатами и все в таком духе. «Свободу Экко, вы не можете держать взаперти невиновного!». Это были те самые ребята, которые тогда пришли к памятнику Вандера и все разом загремели в Омут. Некоторых людей жизнь ничему не учит.
Другие хотели поднять шумиху в газетах и пристыдить Кирамман, чтобы она вынуждена была отпустить Экко ради сохранения репутации. Кто-то хотел искать адвокатов и судиться – это новенькие из Пилтовера. Были и такие, кто предлагал штурмовать Омут, куда Кирамман наверняка нагнала все резервы Пилтовера. Эти ребята родились с нулевым количеством фантазии.
Иша устроилась под боком сестры и внимательно слушала все предложения. Джинкс сидела, облокотившись о бревно и вытянув ноги к костру, и с отстраненным видом перекатывала зажатую между зубов травинку. Она смотрела то на говоривших, то на огонь, потом в какой-то момент вздохнула и наклонилась к Хеймердингеру. Ее голос после последних бессонных дней звучал хрипло.
– Экко рассказывал, ты знаешь, как забраться в университет по воздуховоду?
– Конечно знаю, я же ее построил, – сказал йордль, гордо пригладив лацкан на сюртуке. – Но зачем тебе это, Паудер?
– Надо Экко как-то вытаскивать, – она пожала плечами.
– Мне казалось, он в «Тихом омуте», разве нет? – с сомнением спросил Хеймердингер.
– Ну, знаешь, как бывает, дергаешь за веревочку в одном месте, а конфета падает в другом? – Джинкс ухмыльнулась и подмигнула ему.
Шрам услышал из разговор и покосился на нее.
– У тебя что, есть какой-то план? – спросил вастайи.
– Типа того, – сказала Джинкс. Она осмотрела собравшихся у костра поджигателей, после вопроса Шрама разговоры примолкли и все обернулись на нее.
В детстве Джинкс обожала книжки про пиратов из Билджвотера. Они носили полосатые штаны, команда корабля была как семья, а капитанами становились те, чьи отважные сердца закалялись во множестве битв.
Под всеобщими взглядами она поднялась, уперлась одной ногой в бревно, облокотилась на колено и вынула изо рта тростинку.
– Если я вам скажу, что мы точно вытащим Экко, но для этого придется сделать кое-что… – махнула рукой в воздухе, подбирая слова, – …скажем так, довольно маргинальное, то вы пойдете со мной до конца?
– Насколько маргинальное? – с сомнением спросил Шрам.
– Нам нужно кое-что от Ренаты, заначка из моей лавки, очень много краски и огромный воздушный шар.
Красное и белое
Если Рената встретит Камиллу в игре, она скажет ей: "Ты помнишь их, Камилла? Двух алхимиков, убитых тридцать с лишним лет назад?". В целом эта фраза не укладывается во временные рамки фанфика, потому что в нем Камилла и Рената ровесницы, им обеим от сорока пяти до пятидесяти, и поэтому Камилла не могла убить родителей Ренаты. Но этот мотив личной мести Ферросам мне захотелось оставить.
Лавка фейерверков в каноне игры была именно у Хеймердингера и Зиггса.
Лиге Легенд появились новые образы для персонажей, связанные с выходом трейлера к сезону Ноксуса. Черная Роза, общество, влияющее на политику во всей Рунтерре, устроило карнавал, и часть чемпионов из Ноксуса получили образы для этого карнавала. Среди них почему-то и Рената Гласк, хотя она из Зауна. У меня сложилось ощущение, что Ноксианцы не просто так пригласили ее на свой карнавал, и это намек на некую политическую интригу.
Фразы Джинкс из игры: "Все идет по плану! Я его почти придумала", "Да что такого может случиться?"
Фразы, которые были использованы для построения сцен или понимания, какую роль Камилла и Рената занимают в лоре и как могут относится друг к другу:
Камилла: "Я не играю в игру. Я пишу её правила" "Побольше бы женщин, которые всего добиваются сами" "Порядок держится лишь на мне" "Я – решение всех проблем Пилтовера".
Рената Гласк: "Хочешь построить империю? Забудь слово "хватит"!" "Пилтовер не выше Зауна" "Я буду управлять Вратами Солнца. И всем миром", "Обожаю испытывать наши товары в деле" "Другие химбароны меня боятся. И правильно. Ведь я сильнее" "В обмен на респираторы я получила верность Зауна. Бесценное вложение!" "Все в Пилтовере, кто следит за модой, пользуются моими товарами. Наивные, как дети" "Плевать, кто на кого работает. В конце концов, все приходят ко мне".
На приеме в доме семьи Феррос подавали превосходные напитки, еду и закуски приготовили лучше повара, а роскошные комнаты наполняла ненавязчивая чарующая музыка – все лучшее для самых уважаемых людей в Пилтовере, собравшихся тут ради дня рождения главы семьи, Стевана Ферроса.
Сам именинник сидел в большом механическом кресле, его ноги укрывало толстое одеяло, чтобы никто не видел, как они высушены. Сзади к креслу прицеплены медные баллоны, трубки от них идут к устройству у носа, чтобы Стеван мог дышать.
Позади кресла стояла его старшая сестра, Камилла Феррос. Сегодня лезвия ее ног отчасти скрывала юбка изысканного серебристого платья, которое она надела в честь праздника.
Перед Стеваном на бархатном диване сидела Рената Гласк. На ее лице сверкала маска-фильтр, скрывающая нижнюю часть лица. Похожие маски носят пилтоверцы, спускаясь в нижний город, но свою Рената использовала, потому что воздух наверху казался ей слишком разреженным.
Рената сидела, подавшись вперед и чуть склонив голову, так что водопад густых черных волос с проседью спадал на бок. Она держала в искусственной руке ладонь именинника, поглаживая его узловатые суставы другой своей рукой, здоровой и мягкой.
– …ты не прав, ты превосходно выглядишь, Стеван, – говорила она. – Тебе не о чем переживать с этим новым диагнозом, уверяю. У меня множество проверенных аппаратов, сотни людей выживают с ними в Зауне, что уж говорить о воздухе в Пилтовере? – ее лицо скрывала маска и голос шел с металлическим отзвуком, но по его звучанию все же было ясно, что Рената улыбается. Ее мерцающие розовые глаза точно улыбались. – Я пришлю вам своего врача и самый последний прототип… Даже не говори о деньгах, Стеван, какие деньги? В конце концов мы хорошие друзья.
Камилла смотрела на женщину перед собой и ее лицо ничего не выражало, а пальцы спокойно лежали на ручках инвалидного кресла младшего брата.
С каждым годом Стевану становилось все хуже. Но он был главой дома Феррос, его богатство и связи могли позволить ему продлевать свою жизнь, не стесняясь в средствах, и несколько лет назад он узнал о Ренате Гласк, – разумеется, совершенно случайно. Ее лекарства оказались буквально зельем здоровья, Рената исправно поставляла в дом Феррос лучшие из своих разработок, так что очень скоро Стеван не мог обойтись без них ни дня.
Камилла знала о Гласк с самого начала, как та появилась на пороге их дома. Агент не верила ни в ее добрые намерения, ни в то, что Стевану в самом деле лучше от ее зелий. Но со Стеваном у стальной тени имелась своя история.
Ее брат не был глупцом, но он был жадным до власти и денег. Когда много лет назад погиб агент из семьи Феррос и новым должен был стать Стеван, он добился того, что вместо него на эту роль определили Камиллу, у которой не было таких проблем со здоровьем. Она передала ему свое наследие, звание главы дома, а сама отправилась навстречу жизни, очень далекой от той, которую привыкла вести леди из высшего общества. Но на этом брат не остановился. Камилла служила агентом около тридцати лет, когда начала модифицировать свое тело хекстеком и в конце концов влюбилась в одного из ученых лаборатории Талиса. Любовь так одурманила ее, что Камилла собиралась сбежать с Хакимом в Шуриму, но Стеван подкупил ее возлюбленного, чтобы тот убедил Камиллу остаться верной долгу перед семьей и Пилтовером. Хаким вживил в нее хекстековое сердце и провел другие изменения, несовместимые с нормальной человеческой жизнью, а потом исчез. Ничто больше не могло помешать Стевану остаться главой семьи, а Камиллу держать вечным агентом, обезопасив от этой участи своих сыновей.
Камилла узнала о подкупе и не смогла простить брату предательства. Вот почему она спокойно стояла за его креслом, готовая в любой момент подвезти, куда он только захочет, и безмолвно смотрела на то, как его ум оплетают сладкие речи Ренаты Гласк.
Гласк ненавидела Ферросов. Именно прошлый агент их семьи расследовал убийство ее родителей, – убийство, за которое миротворцам заплатили конкуренты двух гениальных алхимиков, – и не уделил делу должного внимания. В глазах Гласк Ферросы были соучастниками, и она мечтала отомстить им.
Добравшись до Стевана, Гласк намеревалась отплатить дому за все свои обиды, и Камилла знала об этом. Рената знала, что она знает. Их первая сделка, если бы они только говорили о ней, звучала так: Камилла не мешает подчинять Стевана и тянуть из него деньги, Рената не переходит границ и не вредит никому из семьи, кроме него. В глазах Камиллы Стеван не был достойным главой дома и чем скорее он оставит свое место, тем будет лучше для семьи.
Позже, когда гости уже были слишком пьяны, чтобы следить друг за другом, Гласк незаметно вышла из залов, где проходил прием. Она прошла через несколько коридоров, поднялась по лестнице и оказалась в кабинете, где горела тусклая старая лампа.
Камилла стояла у окна, держа за тончайшую ножку бокал белого вина. На столе стоял еще один, для Гласк.
Рената опустилась в кресло, металлические детали на ее костюме звякнули друг о друга. Сняв маску и положив ее на стол из красного дерева, Гласк пригубила вино.
– Хороший год, – отметила она.
– Знала, что тебе понравится, – сказала Камилла, изогнув длинную шею и посмотрев на химбаронессу. – Пришлю бутылку тебе в офис.
Рената хохотнула.
– Порой ты просто невыносима, Камилла!
Они помолчали немного, Гласк перекатывала бокал в искусственной руке, чтобы вино не нагревалось, и наблюдала за тем, как напиток переливается в свете лампы. Вообще-то Рената больше любила красное, но Камилле нравилось белое, поэтому в доме Ферросов они пили белое, а красное – в офисе. Если белое придет в офис Ренаты, значит, в следующую встречу они тоже выпьют белое. В этом вся Камилла – стоит расслабиться, и не заметишь, как уже играешь в игру по ее правилам.
И это только вино. А они вели вместе множество совместных проектов. Химтековый магнат и промышленная шпионка. Если бы на карте Кейтлин Кирамман была растянута по булавкам стальная нить для дел Камиллы, можно было бы увидеть, как эта нить схлестывается с розовой в некоторых районах, как где-то сплетается с ней, а где-то преграждает путь.
Камилла превосходно знала, как работает Пилтовер, и знала, что Заун не его соперник, а потайной механизм, который нужно умело использовать. И она обеспечивала бесперебойную работу этой связи. В этом Камилла с Вай были очень похожи.
С тех пор, как Силко погиб, именно Гласк удалось добиться контроля над нижним городом. Камилла отлично понимала, что, если слишком ослабить Ренату, из тьмы Зауна на ее место вылезут другие, дела с которыми вести будет куда сложнее. Если дать Гласк свободу, она поработит оба города. Камилла занималась тем, что удерживала хрупкий баланс сил, это была игра для них двоих – полумеры и уступки, когда никто не бывает в абсолютном выигрыше. Такова политика.
Последние события в Пилтовере настораживали: даже после ухода Амбессы тень Ноксуса продолжала нависать над городом. Что-то готовилось, и Камилла искала пути предотвратить новое вмешательство иностранцев в политику.
Ей стало известно, что в Пилтовер незаконно провезли партию ноксианских запчастей для дирижаблей. Кто, что и зачем собирался собрать из них в Пилтовере? Штампы на металле должны были вывести на кузню, где могли бы дать ответы на эти вопросы.
Камилла знала, что на том складе помимо ноксианской контрабанды находятся препараты Ренаты из старой партии. Так же агент знала, что Рената имеет склонность сжигать следы своих преступлений дотла, задевая все вокруг. В ту ночь Камилла спешила на склад изо всех сил, чтобы помешать людям Гласк подорвать ящики с ноксианской контрабандой. Она успела до того, как запустили детонатор, но все пошло не по плану и склад все равно взлетел на воздух вместе с бесценными уликами из Ноксуса.
Дело о взрыве не было для Камиллы приоритетным, но она злилась, и потому взялась за тех, кто оказался виновен в ее провале. Однако потом Камилла встретились с Ренатой, – Гласк хотела знать, с каких это пор Камилла мешает ее людям заметать следы, – и ситуация прояснилась. В ту ночь на склад явилось столько независимых группировок, что уцелеть у него не было ни единого шанса.
Оказалось, ноксианские детали не обратились в пыль, поджигатели успели стащить их и увезти неизвестно куда.
– Это все равно, как если бы они упали на дно пролива, – сказала тогда Камилла. Гласк по-особенному улыбнулась и Феррос поняла, что та готова помочь раздобыть улики в обмен на ответную услугу.
Рената добилась того, чтобы поджигатели сбросили нужные Камилле детали в своем следующем налете, а Феррос, получив желаемое, должна была замять дело со складом и позаботиться, чтобы его повесили на неуловимых поджигателей.
Этот сценарий был одним из сотен, которые разыгрывали Рената с Камиллой, и он не был так уж значителен по сравнению с другими. У Камиллы на повестке сегодняшней встречи имелись и другие вопросы: ей стало известно, что в скором времени Рената отправится в Ноксус лично и это не могло не настораживать.
Камилла знала, что ноксианцы давно вьются вокруг химбаронессы. Гласк мечтает войти в совет Пилтовера, и они наверняка намерены ей в этом помочь в обмен на будущее сотрудничество. Как и Камилла, Рената не намерена терпеть над собой красную тень, а воспользоваться помощью Ноксуса так, чтобы не пришлось платить, крайне опасная задача.
– Значит, Ноксус? – спросила Камилла после того, как они молчали какое-то время.
– Посмотрим, что они мне скажут, – проговорила Рената. – Что-то готовится, не хочу пропустить детали.
– Не припомню, чтобы они приглашали к себе кого-то из Зауна, – сказала Камилла. – Советник Бернс душу бы отдал за красный билет.
– Бернс. Он совсем плох, – равнодушно заметила Рента.
Камилла посмотрела на химбаронессу, тонкая серая бровь едва заметно изогнулась. Рената встретила ее осуждающий взгляд без тени смущения.
Они держались вместе так долго, что им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Вот и сейчас Камилла уловила ситуацию без слов: если этот пьяница Бернс, который уже несколько лет плотно сидит на препаратах Гласк, перейдет в мир иной и освободит место в совете, глядишь, помощь Ноксуса и не понадобится.
– Ты играешь с огнем, Рената, – предупредила Камилла. – Ты еще не выиграла суд, а уже метишь в совет. Поумерь аппетиты, а не то подавишься.
– Если хочешь чего-то добиться, придется забыть слово «хватит», – произнесла та, наблюдая как переливается в свете лампы вино в бокале. – Кто если не я, в конце концов? – она взглянула на Камиллу. Та стояла на своих лезвиях, Рената смотрела на нее снизу вверх, но это ничего не значило.
Обе знали, что в Зауне люди обожают Гласк. Революционеры из нижнего города будут плакать от счастья, когда заунка получит место в совете. Это будет новый этап в истории обоих городов.
– Я вернусь из Ноксуса через три недели, – сказала Рената. – Полагаю, к тому времени инцидент со взрывом уже исчерпает себя, – она утверждала, но ее взгляд спрашивал.
Поджигатели снесли дирижабль, оставив множество улик. Миротворцы просто обязаны были снять с Гласк и Джинкс все подозрения, и Камилла должна этому поспособствовать.
– Кейтлин впилась в мальчишку, как собака в кость, – ответила агент Феррос. – Она его не выпустит и не закроет дело. Я пыталась убедить ее, но она не слушает.
– Упрямство этой девчонки не доведет до добра, – предупредила Гласк. Она одним глотком допила вино и встала с кресла. Надела маску на лицо. – Приятно было повидаться, Камилла.
Рената покинула поместье семьи Феррос и вернулась в Заун: в офисе ее еще ждала работа. Ночами разбираться с бумагами легче, потому что никто не отвлекает. Однако, когда Рената вошла в свой кабинет, там сидел посетитель.
– Джинкс! – раздраженно произнесла та, увидев, как девица сидит в ее кресле в сапогах и читает ее письма.
– Что это? – спросила та, вопросительно посмотрев на Гласк. В руке Джинкс держала красный конверт с эмблемой Черной Розы. – Приглашение на маскарад Черной Розы в Ноксусе? Ты что, член тайного общества, которое контролирует политиков по всей Рунтерре?
– Пока нет, – ответила Рената. Она подошла к столу и забрала конверт с приглашением из рук девчонки.
Под ее пристальным взглядом Джинкс нехотя поднялась с кресла, отряхнула его от грязи с сапог и шутовски пригласила Гласк сесть. Сама же устроилась на стуле для посетителей.
– Хочу попросить у тебя кое-что, – сказала Джинкс. – Мне очень нужен один твой продукт. Я точно знаю, что ты не все сожгла, так что не отпирайся!
Гласк качнула головой, фыркнув от такой наглости. Потом Джинкс сказала, что именно хочет и в каких количествах, и Рената решительно отказала ей.
– Что бы ты не задумала, я не стану в этом участвовать! – сказала она, подняв в воздух обе руки.
– Это не как с советом, все будет по-другому! – воскликнула Джинкс. – Смотри, я подготовилась.
Поднявшись, она подхватила брошенную в углу кабинета кожаную сумку со множеством нашивок, рисунков и булавок, вынула из нее бумаги и разложила перед Гласк свежие чертежи, которые сделал Хеймердингер. Потом принялась рассказывать свой план. По крайней мере то, что успела придумать по пути в офис.
Спустя полчаса они обе сидели, склонившись над чертежами. Рената сняла пиджак и осталась в одной рубашке без рукавов, Джинкс сидела на столешнице и рисовала малиновым карандашом схему действий на планах этажей.
– И ты рассчитываешь, что я позволю тебе устроить эту авантюру? – спросила Рената, чувствуя, что выходка настолько безумна, что начинает ей нравится. – Исключено!
– Да брось, Рената! – простонала Джинкс, запрокинув голову. – Ты столько лет варишь свои зелья, неужели не хочешь посмотреть, как они сработают? Что толку наблюдать за чахнущими пьяницами, когда можно увидеть такой масштаб? На тебе же никаких рисков, я беру все на себя! Продукт считай не существует, ты будешь в Ноксусе на своем маскараде, никто на тебя и не подумает.
Рената посмотрела на Джинкс и с разочарованием поняла, что всерьез задумывается над словами девчонки. Она-то полагала, что давно повзрослела для таких авантюр. Похоже, что нет.
– Ты от этого не отмоешься, – произнесла Гласк, опершись лбом на подставленную искусственную руку. Она еще раз осмотрела чертежи с порывистыми розовыми каракулями, прикидывая, что может пойти не так.
– Да ничего такого не случится! – уверила ее Джинкс. – Миротворцы побесятся, поищут меня, не найдут и успокоятся, сто раз уже было. На время розыска мою часть лавки перепишем на Хеймердингера, его пилтошки не тронут. Он будет подписывать бумажки, а я управлять, и все будет работать, как раньше.
Рената с сомнением посмотрела на Джинкс и та почувствовала, что почти убедила химбаронессу помочь.
– Я хоть раз тебя подводила? – спросила она.
Гласк встала и прошлась по кабинету, размышляя.
В лучшем исходе девчонка вытащит Экко и сестру, Кейтлин закроет дело со складом, и если до суда не всплывет ничего больше, то у Ренаты все шансы выиграть его и тем самым очистить репутацию перед дорогой к статусу советницы.
В худшем Джинкс потопит себя и погибнет несколько незначительных человек. Возможно, одно место в совете освободится даже раньше, чем Гласк рассчитывала.
Цена шоу – расход огромного количества превосходного продукта, который нельзя сжечь, а прятать становится опасно.
Пока Рената размышляла, Джинкс заметила на столе металлическую маску-фильтр, покрутила ее в руках, а потом соскочила со стола и подошла к зеркалу.
Она прислонила маску к лицу и крепления, обитые приятным материалом, сжали лицо. Когда Джинкс вдохнула, воздух с шумом проник сквозь металлические прорези и в ноздри втянулся густым и терпким. Видимо, внутри маски находился флакон с веществом, запах которого особенно нравился Ренате.
Джинкс вдохнула еще раз, наблюдая, как смотрится в зеркале: лицо стало более вытянутым и зловещим, металл подчеркивал сияние розовых глаз, темные тени прорезей и узоров хорошо гармонировали с тушью на веках. Постучав ногтями по рельефу напротив рта, Джинкс почувствовала, как мягко вибрация от маски отдается в кожу и кости. Качественная вещица.
Джинкс подошла к Ренате, не снимая маски. Та сперва испытала раздражение, что девчонка опять трогает ее вещи, но потом отметила, как ей идет, и улыбнулась.
– Пилтошки с родословной думают, что могут делать с нами все, что вздумается, потому что они лучше нас, – сказала Джинкс. Ее голос, приглушенный металлической маской, приобрел то же звучание, что у самой Ренаты в Пилтовере. – После того, что мы им устроим, они увидят, что Пилтовер не выше Зауна. Репутация Кирамман будет уничтожена.
Гласк выдохнула и ее ноздри широко раздулись: такие перспективы звучали слишком заманчиво. Улыбнувшись, Джинкс протянула руку и Рената пожала ее. Договор был заключен.