Дарья Михайловна Сорокина
Не смей меня целовать
– Без изменений, Аня. Мои чувства остались прежними.
Мне вдруг стало страшно. Я почувствовал себя слабым и лишним. Я не могу сделать то же самое. А если тонкая нить, единственное, почему Аня любит меня. Что будет, если я лишусь этой девушки, получится ли у меня отпустить её? Я уверен, что со мной всё останется, как прежде, но она?
– Не бойся, Тео. Она через многое прошла ради тебя и заслужила свободы. Дай ей это, уж если не любовь, то благодарность к нам она испытает точно.
Я мешкал. Гладил пальцами тонкую нить. Я могу обмануть этого парня. Он утратил дар чёрных когтей и больше не помешает нам с Аней. Что же я выберу? Поступлю ли я правильно? А что такое правильно?
Не думать. Не дышать. Не плакать.
Разорвал связь, и едва устоял на ногах. Алекс, его же зовут Алекс? Подхватил меня и не дал упасть. Несколько судорожных вдохов, и мир перестал вращаться перед глазами. Свобода пьянила и туманила разум. Мне хорошо… Мне хорошо! Но я всё ещё люблю и надеюсь. Надежда не тонкая нить, она мощный канат, который нельзя оборвать. Аня будет моей всё равно. Я просто знаю это, и мне больше не страшно.
– Позволь мне? – Алекс смотрит с мольбой. – Если ты разбудишь её, а у меня не будет шанса попробовать, боюсь, я никогда не отступлю и не оставлю вас в покое. Буду верить, что и меня она тоже полюбит однажды. Ты сильнее меня, Тео.
Что такое надежда? Смотреть, как другой мужчина пытается доказать свои чувства твоей возлюбленной, и умолять вселенную, чтобы это сработало. Пусть проснётся от этого поцелуя, потому что мне неважно теперь, кого она выберет, я просто буду счастлив, если она улыбнётся.
Алекс щедро зачерпнул пепла, выброшенного из портала в мир вечного лета. Парень втёр его себе в волосы и нервно рассмеялся.
– На всякий случай!
Я идиот, Аня. Будет ложью, если скажу, что не хочу быть с тобой.
Вот только другой парень касается тебя поцелуем, а я смотрю, как дрожат твои ресницы, а губы делают жадный глоток.
Я проиграл?
Вместо эпилога
Алекс
Ласковый взгляд. Живая. Я спас её. Смог. Мой поцелуй убил, и мой же поцелуй разбудил.
– Получилось? – спрашивает Аня, пытаясь подавить зевок, а на её милое личико сыпется зола с моих волос.
– Получилось, – сердце разрывает от нежности, но… Разочарование слишком сильно, когда её губы выдыхают.
– Тео…
Его имя для неё вдох и выдох, взмах крыльев мотылька, дрожание вибрисс шиншиллы, ну и всё в таком духе.
Аня убегает от меня, чтобы броситься в объятья того, кого любит на самом деле, а мне остаётся только сладкая горечь и удивлённые взгляды нашего маленького отряда.
– Ни слова, – шиплю им, стараясь выглядеть бесстрастно, только Реджи и Рэну не солгать, парочка обнимает меня с двух сторон и начинает ревёть. Ну, отлично. Чёртовы эмпаты.
Аня ошиблась, когда приняла интерес близняшки за симпатию. Реджи даже раньше меня поняла мои чувства, её тянуло ко мне желание помочь и поддержать. Смешные они с братом. Герои, как и все мы. Скромница Мари удивила, а Фиррай… Жуткий парень, вот это сила. Надо будет Освальду настучать о том, какие таланты учатся в его академии, пусть приглядывает за ними внимательнее.
Ещё с суккубом надо что-то решать. Столько дел, столько дел… Валить отсюда нужно, пока не припахали.
– Ну, всё-всё. Отпускайте. Отлегло уже.
– Не отлегло, – хнычет Рэн. – Тебе очень больно. Ты её лю…
Закрываю парню рот ладонью и на пределе вежливости шепчу:
– Не заткнёшься, вырву язык и заставлю съесть. Реджи, прочитай меня. Сделаю?
– Сделает, Рэн. Лучше молчи.
Слинял из Академии этим же вечером, не попрощавшись, чтобы никто не остановил и не полез в душу. Дождался, что близняшек разъединят и порадовался за них. Эта парочка настрадалась вдоволь и заслужила счастье. Мари порвала с Гидеоном, и уже через десять минут обнималась с парнем с факультета иллюзий. Не стал говорить ей, что рожа у этого красавца покрыта огромными прыщами на самом деле. Девочке надо наверстать студенчество, которое она провела за рабской влюблённостью в преподавателя. Разочарование – один из важных пунктиков. Сам профессор, как-то подозрительно намылился в архив, совершенно не расстроившись утрате своей половинки. Фиррай бросился отправлять письмо своей малышке. Уверен, парень боится, что и его связь за компанию обрубят. Я бы сам испугался такой дар терять. Ори и Чэнгер отъедались в столовой, закусывая стресс стейками. Идеальная пара даже без запечатления! Тотальный хеппи-энд для всех. Ну почти для всех.
А Тео и Аня… Ну их! С ними и так всё ясно. Счастливчики, аж бесит. Но я на самом деле рад за неё. Разве, не это называется истинной любовью?
Вместо вместо эпилога
Тео
Прошло почти две недели с тех пор, как я стал собой, и в Академии воцарился порядок. По правде говоря, обо всем произошедшем предпочитали молчать, тем более мало кто понял, что на самом деле приключилось. Суккуба перевезли в столицу. В нашем гуманном обществе всем даётся шанс. Только я понятия не имею, как её собираются перевоспитывать, но Освальд обещал держать нас в курсе.
Должность преподавателя физической подготовки оставили за мной, даже обязались надбавку к зарплате сделать, но я был готов остаться в академии и так. Даже уборщиком. Ане предстояло ещё несколько лет усердной учёбы на факультете ментальных магов. После разрыва нашей связи она полностью утратила способности к обороту, зато её силы как теневой волшебницы возросли, ведь она больше не делила их со мной и Алексом.
Алекс… Стараюсь, не думать о нём, но в голове всё равно копошатся неприятные мысли, которые время от времени принимают вид идиотского вопроса или обиды. Аня смеётся, называет это ревностью и одаривает меня загадочной улыбкой, значение которой я не понимаю. Я вообще ничего не понимаю, а особенно, как вести себя с ней. Рядом нет никого, кто подсказал бы что-то толковое, а советоваться со студентами, у которых я веду занятия не кажется профессиональным, хотя уверен, опыта у них побольше.
Нам не разрешили поселиться в одной комнате из-за устава академии. Мы не были супружеской парой или запечатлёнными, и мне едва ли удавалось обмолвиться с Аней парой фраз за завтраком или перед сном. Она сильно уставала из-за дополнительных заданий, а после практических пар я буквально нёс её до общежития.
Мне стало страшно. Отчего-то я начал бояться, что теряю её, что делаю что-то не так. Даже поцеловать не решаюсь. Всё жду какого-то подвоха или внезапного проклятья, которое окончательно добьёт нас или превратит Аню в очередную зверюгу.
– Тео, ты в порядке?
Замирает у самой двери в общежитие, тянет руку ко мне и тут же себя отдёргивает.
Хочу соврать. Сказать, что всё отлично, но слова быстрее моих трусливых мыслей.
– Нет. Не в порядке, Аня.
Поздно. Теперь я нытик в её глазах. Ей тяжело, а тут я со своей путанной любовью, которую сам до конца не могу осознать. Я просто чувствую безумное желание коснуться её, прижать к себе до боли и темноты в глазах…
Молчит. Ждёт, что я скажу, что именно не так, а я вместо этого задаю ей глупый вопрос.
– Почему, Аня? Дело ведь не в усталости. Ты сторонишься меня. Я что-то не то сделал? Я не такой как ты ждала? Разочарована?
О боги, я истеричка. Вырубите меня кто-нибудь срочно!
Улыбается. Что означает эта улыбка? Смеётся надо мной? Снисходительность выражает? Не могу прочитать. С ума схожу.
– Я не сторонюсь тебя. Я даю тебе время узнать меня лучше, Тео. Тебя-то я знаю хорошо. Каждую часть твоей души: Шорох, Мотылёк, Тень. Я люблю их по отдельности и люблю всего тебя. Мне хочется, чтобы ты не ошибся в выборе и полюбил меня не потому, что так надо или из-за чувства долга.
Что она несёт?!
– Ты совсем идиотка?
Ну вот опять вырвалось. Молодец, Тео, нужной дорогой идёшь!
– Что прости?
Глазками хлопает. Не ожидала, да? А я вот так могу… оказывается.
– Глупая ты. Решила, что не помню ничего? А я помню! Поляну помню, таверну, как ты сидела голой задницей на деревянном столе и плеснула в меня воском, а потом как мы чуть на спор не переспали.
Аня резко привстаёт на мысочки и зажимает мне ладошкой рот. Вот раньше ты не могла это сделать, а?
– Нам об этом знать не обязательно, – раздаётся из-за двери смеющийся голосок одногруппницы моей мышки. – И поцелуйтесь вы уже. Аня все мозги нам тобой проела. Видимо, не дождётся.
– Ну, спасибо тебе, Тибо, – цедит и метает в меня молнии взглядом, а сама покраснела. – Это я-то идиотка? Завтра все будут обсуждать мою голую задницу и воск.
Надо запомнить, как зовут эту девушку за дверью, если бы не она, неясно, когда я бы я решился.
Аня… Её губы несколько мгновений напряжены, а руки пытаются оттолкнуть. Правильно, ты злишься. Я трусливый дурак, а ты… Ты. У меня нет подходящих слов. Аня. Вдох и выдох, биение моего сердца.
Губы становятся мягче, и, потеряв остатки смущения, кружу своим языком вокруг её острого языка. О, помню, как ты обзывала меня и вслух, и в мыслях. Извращенец? Черноглазая морда? Много бы отдал, чтобы снова услышать твой голос у себя в голове. Но ты хорошая ученица, закрылась, а мне остаётся только ловить твоё дыхание, слушать сердце.
– Тео…– лениво, запыхавшись, с нежностью.
Скажи ещё, скажи ещё раз! Мне мало!
– М?
– Ты слишком громко думаешь.
– Слышишь, да?
– Почти с самого начала.
– И что скажешь? – не выпускаю её из объятий, боюсь, что всё вернётся на круги своя, и завтра она опять сбежит от меня в общежитие.
– Даже не знаю с чего начать. Ты трусливый дурак, а я не злюсь. Ты извращенец, но я от тебя не сбегу.
– Здорово, давай ещё! Вот сейчас мои мысли прочитай!
Я люблю тебя, Аня!
– И я тебя, Тео.
