Кира Меркулова
Круг Равенства
Глава 17
Я планировала навестить Артема. Ближе к вечеру, как попросил Земенцов. А до этого времени моей главной задачей было не влипнуть вновь в какую-нибудь историю. Дело не в том, что я не хотела никому помогать или боялась встречи с новой проблемой. Смысл скорее был в том, что наставника на месяц дают не просто так, он помогает, он учит. И я просто обязана была рассказать все Артему и спросить, как поступать дальше. Так как мастер к нам не спешил, а рисковать еще чей-нибудь жизнью я не хотела. И вчерашний случай тому доказательство. Спасибо Исаеву. Но постоянно же его люди не будут за мной присматривать.
От меня требовалось всего ничего – продержаться затворницей до вечера. Поэтому я заказала домой пару пицц и планировала засесть за умные книги. Обустроила себе уютный уголок из пледов и подушек, оставалось дело за малым. Открыть дверь звонившему, забрать две коробки с аппетитным запахом, улыбнуться и поблагодарить доставщика.
Но было бы странным, если бы все получилось, как задумала….
Я открыла не сразу, пытаясь в дверной глазок рассмотреть звонившего. И, когда не обнаружила никаких черно-красных нитей, ни темного марева, ни противоречивых чувств внутри не испытала, с облегчением выдохнула и открыла дверь.
– Здравствуйте, ваш заказ. Большая «Карбонара» и «Четыре сыра», – бесцветно озвучил парень и протянул мне две коробки, которые держал в руках.
– Благодарю, оплата же за заказ прошла? – я даже не смотрела на парня, а лишь на вожделенные коробочки.
– Да, все хорошо, – так же, не поднимая глаз на меня, ответил парень и достал телефон, видимо, чтобы отметить, что заказ передан.
Мы были абсолютно неинтересны друг другу и думали о совершенно разном. Он наверняка о работе, а я о том, с какой пиццы начну. Держа ценный груз одной рукой, второй я потянулась за ручкой, чтобы закрыть дверь.
– Да чтоб тебя! – не задумываясь, и вполне громко произнесла я, чуть не уронив коробки.
– Что-то не так? – парень испуганно взглянул, а я чуть ли не застонала в голос, когда заметила темно-серебристые нити, плотно переплетающие запястья доставщика.
– Извини, просто вспомнила кое-что, – незамысловато провела свободной рукой по лбу и, обреченно выдохнув, произнесла: – Заходи на кофе.
– Спасибо, но не могу. Сегодня заказов много, – он даже вежливо улыбнулся.
– Знаешь, жизнь у нас одна, и не всегда надо думать только о работе, есть вещи и поважнее. Заходи! А на работе скажешь, что мне плохо стало и ты вызывал мне скорую. Если мне позвонят, я все подтвержу.
– Правда, извините, не могу, – парень начал отнекиваться и помаленьку отступать к лифту. Вот и пользуйся потом советами Исаева, надела длинный закрытый халат, и даже парня не заманить к себе в квартиру.
– Некрасиво девушке отказывать. Она может обидеться, позвонить твоему начальству и наговорить много чего интересного и ложного.
– Просто кофе?
– Не только, – я загадочно улыбнулась, на что глаза парня еще больше расширились, и он нервно сглотнул. – Еще пицца. Тебе какая больше нравится?
Парень пугливо осматривался, сидя за кухонным столом, пока я делала нам кофе.
– Ты учишься, а это подработка? – предположила я.
– Да, в «Бауманке». Последний год остался.
– Нравится?
– Есть свои трудности, но в целом меня все устраивает.
– Москвич?
– Почти. Замкадыш.
Парень отвечал коротко, будто на допросе и сам ничего не спрашивал, только медленно пережевывал каждый откушенный кусок. Я же бросала на него оценивающие взгляды, пытаясь хоть что-то почувствовать. Но было глухо, как в танке. Немногословность парня тоже была совсем не кстати, так как с моей чуткой способностью находить подход к нуждающимся весь этот допрос мог затянуться до самого вечера. Или что более вероятно, парень сбежал бы от меня при первой же возможности. Он и так посматривал на меня с осторожностью, будто это у меня что-то не в порядке с головой, а не у него. Ну или с чем там у него беда?
– Слушай, – я обессиленно вздохнула и не стала ходить вокруг да около, спросив прямо в лоб: – Что не так в твоей жизни? Что тебя гложет?
Бедолага даже подавился после последнего вопроса. А я в свою очередь подавила желание не удариться головой об стол. Глядишь, мозги на место встали бы, толку было бы больше. Еще жарко так стало. Не подумав, я скинула халат с плеч, оставаясь в длинной мужской футболке. Ничего провокационного с моей стороны не было, но парень резко позеленел, так как бледнеть уже некуда было. Честно, я подумала, что его стошнит.
– Можно я пойду? – спросил он сразу после того, как прокашлялся и залпом допил кофе. Горячий, кстати.
– Никто тебя не держит, – мягко, стараясь не спугнуть его еще больше, начала я, – я просто классный психолог. Мне достаточно одного взгляда, чтобы понять, что у человека неспокойно на душе.
– Правда?
– А что не похожа? – я сделала посерьезнее взгляд и слабо улыбнулась, смотря четко в глаза. И как бы передавая ему взглядом «доверься мне», «я помогу». И чем дольше длился наш зрительный контакт, тем все больше мне нравилось. Мне словно удалось коснуться его сердца, я начала чувствовать чужие эмоции. Смущение, стыд, страх, комплексы. Я точно знала, что это не мое. Оставалось дойти до нужного. Но парень ссутулился и закрыл лицо руками и что-то тихо бормотал… а я упустила тонкую связующую нить. Теперь мне хотелось его лицом об стол ударить. Почти же получилось.
Я подошла и присела перед ним на корточки.
– Эй, – мне хотелось убрать его руки от лица, но не решилась, боясь и впрямь спугнуть. Совсем не хотелось бегать за ним по всему городу потом. – Я просто хочу помочь. Мы встретились один раз и, скорее всего, никогда больше не увидимся. Тебе важно с кем-то поделиться.
– Нечем делиться, – грустно ответил парень и собирался встать, но громкий звонок в дверь заставил его вновь сесть, а меня в недовольстве закатить глаза. Так как по настойчивости звонившего было понятно, кого нелегкая принесла.
– Исаев, ты как всегда вовремя, – сказала вместо приветствия вмиг нахмурившемуся капитану. А когда он прошел внутрь и увидел за столом оцепеневшего в ожидании парня, то вначале перевел на меня непонимающий взгляд, затем будто невзначай пробежался по моим обнаженным ножкам и многозначительно приподнял правую бровь.
Блин, надо было халат надеть. А то опять за короткую длину будет нотации читать.
– Пиццу будешь? А кофе? – заискивающим голосом спросила я, стараясь разбавить и так витавшее в воздухе напряжение.
– А я, пожалуй, пойду, – придя в себя, опомнился парень.
– А чего приходил? – спросил капитан и взглядом пригвоздил парня назад к стулу, спокойно при этом размешивая в кружке с кофе три кубика сахара. Его обычная норма.
– Я пиццу принес, – осторожно начал доставщик, – а меня пригласили на кофе.
Исаев неоднозначно качнул головой из стороны в сторону и поднял на меня насмешливый взгляд, видимо, ожидая пояснений.
А я руки на груди сложила и с вызовом посмотрела на него.
С какой стати я должна перед ним оправдываться? Он мне вообще кто?
– Да, парень хоть и в пиццерии работает, но вон какой худой и бледный! Совсем загоняли. Изверги! – все-таки я решила, что не время сейчас устраивать показательные выступления. А то этому бедолаге совсем станет плохо и еще придется скорую вызывать.
– У меня конституция такая. Наследственная, – парень встал, потирая руки, наверняка хотел прощаться. Но не тут-то было.
– А что с руками? – холодно спросил Исаев.
– Что… с руками? – парень вмиг помрачнел еще больше, хотя куда уж больше и сел на стул. Я даже подумала, что у него ноги непроизвольно подогнулись.
– А что с руками? – не понимая, переспросила и я.
А когда парень задрал рукава легкого лонгслива, я не произвольно ахнула, увидев неровные шрамы на запястье и чуть выше.
– Ты что? Ты вены резал? – не веря своим глазам, переспросила я.
Передо мной сидел здоровый парень с руками и ногами, и головой наверняка не глупой… назревал только один вопрос. Это же насколько эмоционально больно тебе должно быть, чтобы решиться на физическую боль?
– И что тебя загнало в угол? – сев напротив парня, спросил капитан. Тот ответил не сразу, его взгляд метался между мной, Исаевым и полом, но все же, понимая безысходность ситуации, начал говорить:
– Все банально, – усмехнувшись, ответил он, – любимая девушка со сводным братом сбежала. Я ей замуж предложил, а она уже как год, оказывается, была влюблена в сына моей мачехи.
Вот так просто это делается?
Я не знала, чему больше удивляться: грустной истории парня или тому, как быстро Исаев вывел его на нужный разговор. Нет, я точно бракованная. Пора мне с этим делом завязывать.
– Ева… Ева?
– Чего?
– Может, сядешь уже. А то на тебе лица нет.
Я недовольно хмыкнула, но все же приземлилась на указанное место.
– Так, а почему вены резал? – переспросила я. Несчастная любовь – это же не повод жизнь свою заканчивать. Так я думаю. Было же что-то еще?
Но по удивленным взглядам обоих стало понятно, что кто-то больше вкладывает смысла в это «люблю, не могу».
– Не обращай внимания, Ева Владимировна просто у нас черствая особа, ей чужды простые человеческие чувства.
– Исаев, ты нормальный? А что, по-твоему, я должна похвалить его? И в следующий раз, когда очередная профурсетка его бросит, самой ему нож принести? – взбесилась я, видимо, накопленное выходило. Но по самодовольному взгляду капитана сложно было не понять, что именно такой реакции он от меня и ждал.
– Зачем же так. Себя любить надо. А вот обидчиков можно и наказать, – сухо и вполне серьезно предложил капитан. Теперь мы уставились на него.
– В каком смысле наказать? – уточнила я.
– Ты не думал устранить конкурента? – испытывающе посмотрел Исаев на курьера.
– Как устранить? – испуганно переспросил парень.
– Разные способы бывают. Пуля в лоб, перерезанные тормозные шланги, нож в сердце…
– Исаев, ты что несешь? Он соперника ножом, а сам в тюрьму, а девчоночка через год замуж за кого-нибудь выскочит и не вспомнит ни про одного, ни про другого.
– По-твоему лучше он себя жизни лишит?
– А этим поступком ты хотел ее вернуть или что? – перед тем, как вынести вердикт, уточнила у парня.
– Мне просто тяжело без нее жить, – обреченно вздохнув, ответил он.
Я уже было хотела высказать про это идиотское «жить без нее не могу», но на мгновение мое горло перетянуло, что было сложно сглотнуть. И в груди так запекло, что захотелось лечь на пол калачиком и заплакать. Я смотрела на парня с блестевшими от слез глазами и понимала, вот что он чувствует. Но это же невыносимо, если изо дня в день?
– А если бы она вернулась, ты простил бы ее? – Исаев разрушил тишину.
– Нет. Это ее предательство, пускай с ним и живет. А я обязательно излечусь от этой противной зависимости от нее. Спустя месяц мне уже лучше. Спустя год – надеюсь, что вообще забуду. А сегодня, – он поднял на меня глаза, – она приснилась мне. Мы были близки. И боль внутри вновь дала о себе знать. Хорошо, что я зашел сегодня к вам.
– Ну, если ты не готов устранять конкурента, предлагаю хороший способ вытеснить все ненужное из твоей бедовой головы, – немного воодушевленно заявил капитан.
Я в их разговоре не участвовала. Все так же сидела, смотрела в одну точку и думала. Нет, лучше не любить вообще. Как там Лиам говорил: доверие и уважение. И на этом хватит. Хотя с доверием тоже проблемы будут, откуда ему взяться на пустом месте? С человеческими чувствами действительно все не так просто. Даже Лиаму мне страшно открыться, стать что ли уязвимой перед ним. И как тут людям помогать, когда сама бы с удовольствием сбежала куда-нибудь на необитаемый остров, позабыв обо всех неловкостях жизни в социуме. Хотя я без общества тоже не смогу. Оно мне интересно. И, в конце концов, я же девочка, мне тоже хочется с кем-нибудь обсудить последнюю модную коллекцию и посплетничать о знакомых.
Я слышала, как Исаев пригласил парня в какой-то закрытый клуб, где обучают различным единоборствам и просто занимаются в тренажерном зале, плавают в бассейне. По его мнению, спорт – хорошее подспорье для борьбы с ненужными мыслями. А когда парень, воодушевленный наставлениями, ушел, спросила у Исаева:
– Все-таки ты хочешь, чтобы он потом своего сводного брата при встрече укокошил?
Капитан засмеялся, но, качнув головой, ответил:
– Ему уже это не потребуется. Я попрошу парней, чтобы мозги ему прочистили как следует. Он про эту девку даже вспоминать перестанет.
– Как у тебя все легко получается. А ты вообще когда-нибудь любил? Влюблялся? – спросила легко, не задумываясь. А Исаев застыл, глядя в почти пустую кружку. И вроде он ничего не успел ответить, но меня неожиданно резануло чужим раздражением. Я даже осмотрелась, не понимая. Я почувствовала капитана?
– Я влюблен в свою работу. Мне этого достаточно, – он встал и помыл за собой кружку.
– Вот и я считаю, что ничего хорошего в этом нет. Вначале гормоны задурят всю голову, а тебе потом все это расхлебывать.
– Ева, не стоит говорить о том, чего не знаешь.
– Лучше не знать, чем потом вот так страдать.
– А чем пустоту в сердце будешь заполнять? – облокотившись на кухонный гарнитур и убрав руки в карманы джинсов, спросил капитан.
– Исаев, ты же серьезный человек! – я даже несильно хлопнула рукой себя по лбу. – Старший следователь по особо важным делам! И говоришь мне про какую-то пустоту в сердце? Ты что, поздними вечерами, когда все преступники наказаны, почитываешь любовные романы?
– Очень смешно. Как-нибудь попозже вернемся к этой теме, – не отводя от меня своего темного взгляда, пообещал капитан.
И что за непонятная интонация в голосе? Нам с вами, капитан, надо вообще разными дорогами ходить!
– Если я и буду с кем-то обсуждать свои чувства, то вы, капитан, будете в моем списке последним, – уверенно заявила я, вот прямо до дрожи.
На что капитан мягко улыбнулся и сел передо мной на корточки, и если пронизывающий взгляд я смогла стойко выдержать, то якобы случайное касание тыльной стороной ладони по моей ноге, словно прострелом внутрь. Как бы я ни взывала к собственной гордости, но тело своей неоднозначной реакцией меня вновь подвело. Исаев прекрасно заметил, как я отчетливо дернулась, а по рукам побежали мурашки.
Что же это такое? Может, он просто знает определенные точки на теле, коснувшись которых заставишь своего оппонента сгорать от стыда. У меня действительно горели щеки. Хотя раньше за вот такое случайное касание горели щеки у не умеющих держать свои руки при себе. Но раньше меня всегда это раздражало, а здесь… непонятно.
– Ты кофе зашел попить или по делу? – слегка севшим голос поинтересовалась.
– Я был в больнице у Артема.
– Как он? Я только вечером к нему собиралась. Вернее, врач разрешил только вечером и просил несильно волновать его после операции.
– Скорее разволновался я, чем твой Артем, – Исаев резко встал и хищно повел челюстью. – Он отказался говорить.
– Может, он просто ничего не знает.
– Знает, – отрезал Исаев, – я по глазам все понял. Но говорить не хочет.
– Ты хочешь, чтобы я с ним поговорила?
– Хочу. В противном случае я найду способ его разговорить, – договорив, капитан покинул квартиру.
За что мне все это?
Глава 18
– Я не понимаю, почему ты так уперся? Ответил бы на его вопросы, и забыли бы про этого капитана. А то каждый день с ним вижусь, – вот уже как десять минут я пыталась разговорить Артема, но он только нервничал и отмалчивался.
– Я согласен. Найди другое жилье, – нахмурившись и смотря в потолок, отвечал мой наставник.
– Да он нас с легкостью найдет, куда бы мы ни переехали. Он говорит, что это дело слишком важное и любая крупица информации может помочь, – если честно, я не сильно верила в то, что смогу Артема убедить в важности разговора с капитаном, ибо вообще была разочарована в своих способностях в общении и наставлениях.
– Ева, тебе не понять, – продолжая гипнотизировать потолок, бормотал наставник.
– Да куда уж мне! Бракованной! – выплюнула я.
– Ты пока вообще никакая, – тихо подытожил Артем.
– Вообще-то есть некоторые подвижки, – осторожно начала я, предвкушая реакцию Артема. Она, к слову, не заставила себя ждать. Парень повернул голову ко мне и начал тщательно меня осматривать. Не знаю, что именно он пытался заметить…
– Да, в тебе действительно что-то поменялось, – озадаченно начал он, не спуская с меня глаз, – заносчивости что ли меньше стало и взгляд не такой самоуверенный. И как?
– Жива, и то хорошо, – по-другому я не знала, как описать тот хаос, что творился вокруг меня. Хотя с каждым днем я все больше свыкалась со своей новой ролью. Мне уже не хотелось думать о служении Кругу Равенства как о неизбежной участи.
Правда, пока я рассказывала наставнику о своих порой невеселых приключениях, будто вновь их пережила, поэтому все же решила, что это участь – быть избранной. А как по-другому, когда жертвуешь своей жизнью ради спасения других?
Будь я сострадательным альтруистом, да и вообще любила бы людей, я, конечно же, благодарила и считала честью быть одной из служителей таинственного Круга Равенства. Но я всегда была честна перед собой. Поэтому, во-первых, будучи ужасной эгоисткой, мне сложно было смириться с тем, что моя жизнь теперь не принадлежит мне. Это до меня еще не сразу дошло то, что моя личная жизнь под угрозой. И если раньше перспектива быть одной меня не тяготила, то с появлением Лиама в моей жизни мне захотелось чуть больше, чем конфетно-букетного периода. Я даже пару раз представляла себя в образе невесты.
Во-вторых, я толком ничего не знала об этом злосчастном Круге Равенства. Только то, что он очень тайный и загадочный. Предполагала, что все дело в ленивых наставниках, которые с каждым разом все меньше передавали нужной информации о служении в своем секторе. И в итоге нынешние служители знают лишь обрывки ценных сведений, а по большому счету, ни о чем не ведают и тыкаются, как слепые котята. То туда, то сюда. Пережил сегодняшний день и никого не угробил и ладненько.
– Да, принцесса… как с самого начала пошло все наперекосяк, так и идет.
– А у тебя не так было? – я все еще надеялась, что новичкам всегда тяжело.
– Даже с первым нуждающимся не было проблем. Да и странно, что тебе так мало людей встречается. Я на второй неделе после инициации уже вовсю спасал. Бывало, в день по двадцать человек, а то и больше.
– Ого.
– Но твои случаи какие-то странные. Ладно, первая девчонка. Приняла тебя за другую, и внутренняя злость заставила взять себя в руки. У меня часто бывало так, что человеку мои наставления не нужны были. Просто выговорится и увидит в глазах собеседника поддержку. Но парень из ресторана… не важно, что он был наркоманом. К твоим словам и просьбе поехать домой он должен был прислушаться. Наша речь по-особому влияет на людей. Иногда мне было достаточно похлопать человека по плечу и сказать: «Выкинь это из головы». И ему становилось легче. Девчонку, которую зажали во дворе, ты вообще не должна была почувствовать. Если действительно не заметила никаких нитей ни у нее, ни у этих парней. Если только за вами кто-то наблюдал и твои действия или сама ситуация на него повлияла, и он перестал нуждаться в помощи. Сам осмыслил свою проблему. Не знаю. Всякое бывало. Доставщик пиццы более-менее походит на нормального нуждающегося, но при этом меня смущает то, что ты словно ребус разгадывала его проблему. А не как само собой разумеющееся. Что-то не так с твоей эмпатией.
– А я сразу предупреждала, что не подхожу на роль служителя.
– Может, еще все изменится. Но, самое главное, запомни: ты безмолвно должна выполнять, что следует, и не влезать в разборки старших. Именно поэтому я не буду разговаривать с капитаном.
– Тебя не просят ни в чем участвовать, лишь короткий разговор, – настаивала я, перебирая волосы прядь за прядью. Это успокаивало.
– Она тоже участвовала только в разговорах, отчего слишком много знала. Вот ее и убрали, – выдавил из себя Артем, а я даже замерла на мгновение, пока он не пояснил: – Лиза – моя наставница. В ней столько было огня, казалось, что она всех нуждающихся сможет согреть своим теплом. А я, как и ты, скептически на это смотрел и все никак не мог решить, на одной мы волне или при малейшем удобном случае я соскочу. Я, видишь ли, тоже надеялся услышать от мастера, что есть какой-то выход из этого чертова Круга. Встреча с мастером не принесла ничего, что могло бы помочь. Наоборот, его своеобразная манера общения только больше запутала, и у меня появилось еще больше вопросов. А на вторую встречу мастер не спешил, – Артем как-то тяжело вздохнул и хотел еще сказать, но что-то ему помешало. Ком в горле, например.
– Знаешь, он и сейчас не очень-то спешит. А когда появится, я уже столько дел наворочу…
– Дай мне пару дней, и я буду в строю.
– Нет уж! Когда врач скажет, только тогда тебя и заберу. Кстати, а нельзя мастера заменить? Можно как-нибудь связаться с главными?
– Ева…
– Они на то и главные, чтобы руководить процессом, и если кто-то выбивается из общей программы, то, наверное, следует ему помочь.
– Они умеют только наказывать.
– У вас были отношения? С Лизой? – после небольшой паузы, поинтересовалась я.
– Что-то вроде этого. Первые два месяца после инициации я еще пытался совмещать служение в Круге и обычную жизнь. Я тогда проходил ординатуру. Говорили, что из меня неплохой хирург получится. Не хотелось бросать. Но нуждающиеся стали попадаться на каждом шагу. Много работал, мало спал. А когда уснул на важной операции – благо присутствовал как второй ассистент, – понял, что пора заканчивать с медициной. И Лиза все это время была рядом. Поддерживала. Ее убили через год после моей инициации. Я не сразу понял, что она участвует в опасных авантюрах. А когда зашло все слишком далеко… ждал помощи со стороны, искал мастера, пытался связать с главными…всем было все равно. Они и так знают, что ты все равно никуда не денешься от нуждающихся. И им абсолютно наплевать, если другой сектор открыл на тебя охоту. Если, конечно, у тебя нет редкой способности, которая может удовлетворить их меркантильность.
– Вот как… Тогда я могу не рассчитывать на встречу с мастером или с кем-то из главных.
Артем понимающе хмыкнул.
– Мне жаль, что Лиза погибла, – искренне сказала я.
– Мне тоже.
– Так кто виноват в ее смерти?
– Сектор Смерти. Думаю, приказ от их главного был.
– А как ты узнал обо всем?
– Она пропала. Самое страшное, что она чувствовала, что увязла по самое горло. Но скрывала тщательно. Еще говорила мне: «На кого же я тебя такого хорошего оставлю». Я не принял ее слова всерьез. Отшутился типа: «Чтобы в семь была дома, будем романтический вечер устраивать». Неделю. Я искал ее неделю. В тот момент понял, что до президента страны легче добраться, чем найти хоть кого-то из Круга Равенства. На седьмой день ко мне пришел мастер и сказал: «Похороны завтра в десять». Назвал адрес и просил подготовить прощальную речь.
– И ничего не объяснил?
– Нет, я накинулся на него… а очнулся на коврике возле входной двери, и его уже не было.
– Может, он обиделся и поэтому не выходит с тобой на связь?
– Это его служение. Он не может нагло игнорировать. Хотя… я уже ни в чем не уверен.
– А что на похоронах? Не удалось ничего выяснить?
– Нет… даже до прощальной речи не дошло. Увидел ее… – голос Артема дрогнул, – захотелось всех прибить на месте. Но этого мне никто не позволил. Очнулся по традиции у своей двери.
– Темочка, пора твою гостью выпроваживать, – в палату заглянула медсестра Танечка и зло зыркнула на меня, а потом перевела взгляд на Артема и ласково защебетала: – И так вон, лица на тебе нет. А она все сидит.
– Еще минутку, Танюша, – не менее ласково попросил Артем.
– А со мной ты никогда так не разговаривал, – обиженно надула губки, когда Танечка скрылась за дверью.
– Обещаю, если продержишься без меня еще пару-тройку дней и никого не угробишь, то потом неделю буду петь тебе дифирамбы и доброжелательно улыбаться.
– Да ты прямо прирожденный вдохновитель. Поправляйся, – я встала и направилась к двери, не стала спрашивать еще про Лизу. Скорее всего, он все так не оставил, наверняка пытался найти виновных. Но что-то мне подсказывало, что ему не позволили приблизиться к правде. И, скорее всего, это его до сих пор гложет. Но чем я могу ему помочь?
– Ева, правда, постарайся поменьше общаться с этим Исаевым. Если честно, он мне совсем не понравился. Хоть и спас тебя несколько раз.
– Слушаюсь, мой капитан! – я шутливо «отдала честь», приложив руку к голове.
– К пустой голове не прикладывают, – закатив глаза, он махнул рукой.
Больницу я покидала в смешанных чувствах. С одной стороны, мне стало легче от того, что Артем теперь в курсе, насколько дефектная ему подопечная досталась. А с другой стороны, если повнимательнее прислушаться к внутренним ощущениям, то не ошибешься, предположив, что в ожидании неизвестного мой организм дал сбой.
По венам растекалось беспокойство, сердце сбивалось с нужного такта, а когда мимо проходил человек, то от страха почувствовать его нужду я сжималась и упорно смотрела только в пол. Паника настолько начала овладевать моим разумом, что, казалось, увидь я сплетение нитей, то сразу потеряю сознание.
Кстати, а это неплохой выход из ситуации! Пока я прихожу в себя, мой нуждающийся может уже за сотню километров быть от меня. Надо будет спросить у наставника, буду ли я тогда чувствовать его нужду? Придется ли мне по всему городу его искать, чтобы помочь?
Когда я вышла на улицу, меня встретил моросящий дождь. Не очень приятная встреча, когда у тебя нет зонтика и не вызвать такси, так как вечер пятницы и, видимо, еще не все вернулись домой, но очень спешат.
Метро я даже не рассматривала.
Звонить отцу и просить выслать машину с водителем тоже не хотелось. Последний наш разговор закончился тем, что я кинула трубку, когда он начал мне раздавать советы, как правильно вести себя с Лиамом и какие темы в общении затрагивать. Короткое воспоминание, а меня сразу начало потряхивать от раздражения. Мнения и советы родителей, конечно, нужно уважать и прислушиваться к ним. Но, бесспорно, это не мой случай. Когда тебе близкий человек говорит: «Ума не приложу, чем ты могла его заинтересовать?». И тэ дэ, и тэ пэ. То невольно задумываешься, а близки ли мы вообще. Или, может, я вообще безродный подкидыш, который приходится содержать и порой закатывать глаза (раз в месяц, когда найдется время для звонка) при моем любом шаге в сторону? Ну, либо у меня совсем плохо с понятиями, что хорошо, а что плохо, что можно, а что нельзя.
Недолго убиваясь по этому поводу, ибо уже давно смирилась с этим (или мне так только казалось), я набрала номер Лиама. Я думала, он приятно удивится моему звонку, так как он всегда звонил первым. А тут я сама. Но после недлинных гудков мне ответил автоответчик.
И вот я сидела на лавочке на территории больничного парка и думала о вечном. Вернее, о том, что никого рядом нет. Исаеву что ли позвонить? Или, может, Наташке? Нет, если честно, мне не хотелось разговоров. Мне просто хотелось с кем-то помолчать. Как иногда бывало с Пашкой. Он делал что-то по учебе, а я просто сидела рядом и читала что-то или слушала музыку в наушниках. Или просто наблюдала за ним. Такой тихий, хороший… был. В перерывах, пока никого не надо было заманивать в лапы смерти. Смирилась ли я с тем, что единственный человек, который был близок ко мне, оказался совсем не тем? Конечно, нет. Я просто постаралась все воспоминания с ним похоронить в закромах памяти. Но иногда они все же воскресали.
– Так! У меня что, сегодня вечер воспоминаний? – у самой себя спросила. Благо рядом никого не было.
Но только я подумала об этом, как две женщины в больничных халатах и с зонтиками в руках показались из-за беседки и направлялись в мою сторону. Не задумываясь и не смотря больше в их сторону, я сразу двинулась в противоположную. На выход.
Я впервые была рада дождю. Раньше мы не могли с ним подружиться из-за того, что он портил мою укладку. Из-за влажности волосы всегда начинали пушиться и подвиваться, тем самым приводя меня в исступление. И вот это вот: «У природы нет плохой погоды» – я смело могла оспорить.
Сейчас дождь меня спасал. От людей, которые так быстро пробегали мимо, пытаясь быстрее добраться до нужного места или просто где-нибудь спрятаться от ненастной сырости. А я прятала глаза. И меня вовсе не волновало, в каком состоянии мои волосы. Артем был прав, говоря, что скоро все ранее актуальные проблемы покажутся смешными. Так и было, я шла и смеялась. Тихонечко и про себя. До тех пор пока случайно не дошла до железнодорожного моста через реку.
Это же в какую прострацию надо было впасть, чтобы свернуть с правильного маршрута и прийти сюда?
Я уже было развернулась в обратную сторону, как сердце предательски екнуло. Недоверчиво усмехнулась и сделала еще пару шагов, но когда по телу пробежала холодная дрожь и сковало горло, то от понимания происходящего и неизбежного сразу окатило жаром. Я обернулась в сторону моста, ища свою жертву. Ой, вернее, нуждающегося. Хотя это спорный вопрос в моем случае. Что удивительно, людей вокруг вообще не было, будто уже все успели спрятаться от назойливого дождя.
Я стала оглядываться по сторонам. Внутреннее напряжение нарастало и скручивало внутренности в тугой ком. А еще страх липкими ладошками пробирался по моей спине. Бр-р-р. Еще немного, и я начала бы кричать, но вовремя заметила в конце моста человека, который торопливо перелезал через железные перила.
Я немного постояла, понаблюдала за неуклюжестью нуждающегося. По всей вероятности, это была девушка, так как она минут пять копошилась и пыталась перелезть через высокое ограждение. Мне ничего не оставалось, как не без обреченности вздохнуть, взять себя в руки и пойти вперед.
Хрупкая невысокая девушка стояла спиной к перилам и держалась двумя руками. Как в кино, прямо. Капризный ветер развивал ее прямые длинные волосы, а лицо застыло в страхе. Я боялась представить, что творилось в глубине глаз. Она смотрела вниз на темные воды. И даже не взглянула на меня, когда я встала рядом.
Встала максимально рядом, чтобы в случае чего схватить ее и не позволить упасть вниз. Хотя, конечно, мне не помешала бы помощь мужчины. Точно надо было Исаеву позвонить. У него и разговор складнее бы получился.
Пока я думала о своем, мы простояли в тишине около двух минут. И мимо никто так ни разу и не прошел. Так хотелось ей сказать: «Ладно, милая, давай решим все без истерик и лишних слез, спасать тебя сегодня некому кроме меня. А это считай, ты один на один со своей бедой. Но выслушать могу».
– Надо сразу прыгать. Не задумываясь, – начала я, а когда поняла, что сказала, то глаза мигом расширились. Вот это помогла, поддержала! Зато девчонка наконец-то повернула голову в мою сторону с такими же удивленными глазами. Мне оставалось, как ни в чем не бывало пожать плечами и продолжить: – Ты хорошо плаваешь?
