Кира Меркулова
Круг Равенства
Глава 26
В кабинет отца я заходила со стремительно нарастающим ощущением, что конец всей этой истории близок. Вот уже заключительная сцена, только главную героиню об этом забыли предупредить.
Я не боялась вновь услышать про смерть. Меня скорее пугал тот промежуток, что будет до. Безусловно, я любила свою жизнь и прощаться с ней только из-за того, что Кругу Равенства для эпичного конца требуется чья-то смерть, точно не собиралась.
У меня не было глобальных целей в жизни. Я не возлагала большие надежды на себя в качестве служителя Сектора Надежды. Но я определенно старалась стать лучше. Мне нравилось, что изменилось мое восприятие реальности. Те эмоции, что порой так неожиданно захлестывали, удивительно, но мне тоже нравились. И впервые в жизни мое сердце отозвалось на мужскую ласку. И я имею в виду не физическую ее сторону, не только ее…
Я еще не успела хорошенько обдумать происходящее между мной и капитаном, но, может, это и к лучшему. Разум не успел подавить своим авторитетом те нежные чувства, что только зародились. И пусть я все еще была верна своему: «Любовь не существует»,. но при мысли, что все, что между нами было, окажется пустым и будущего нет, я пугалась. Неосознанно. Просто поймала себя на том, что сердце предательски замирает.
Кабинет отца был просторным и светлым. Насколько я помнила, обстановка была все той же, что и пять лет назад. Конечно, тяжелая дубовая мебель светлого оттенка смотрелась не совсем современно, но все же идеально подходила под особый вкус отца.
Как у простых школьных учителей получилось воспитать мальчика с аристократическими замашками? Даже бабушка всегда хвалилась, что ее сын всегда выделялся среди сверстников гордой осанкой, хорошими манерами, грамотной речью и широким кругозором. С тех пор ничего не изменилось. Для многих он был эталоном делового человека.
А кем он был для меня? Человеком, которого я практически не знала. Но могла предположить о его замечательных человеческих качествах благодаря постоянно всплывающей информации об отце в СМИ. Благотворительность. Меценатство. Покровительство начинающим бизнесменам. Его многие любили и уважали.
Любила ли я? Безусловно. Хоть и не могла похвастаться таким же неподдельным интересом со стороны отца ко мне. Тяжело мириться с тем, что человек каждый раз выбирал работу, а не семью. Но именно сейчас я поняла, что не осуждаю его. У каждого из нас свой путь. И если отец благодаря своему влиянию и финансам смог помочь действительно большому количеству людей, то пусть так. Если все это делало его счастливым, то пусть так все и остается.
Маленькая капризная девочка выросла. Она больше не будет закатывать истерики и требовать внимания сумасбродными выходками. Пришло ее время выбрать себе путь.
Или этого времени у меня нет?
– Владимир Сергеевич, я привел ее, – обратился Лиам к отцу, который в тот момент стоял у окна и смотрел куда-то вдаль.
– Спасибо, Лиам. Оставь, пожалуйста, нас наедине.
– Пускай он отпустит Артема, – выступила вперед я, удерживая взглядом Лиама.
– Чуть позже, милая, – ответил отец и наконец-то повернулся ко мне лицом.
– Почему не сейчас? Ты обещал, – пока мой тон был относительно ровным.
– Ты хотела поговорить, – проигнорировав мое замечание, отец жестом пригласил занять место за длинным столом напротив него. – Через час у меня важная встреча с турками.
– Не переживай, – я села на указанное место, – я не займу так много времени. Но если ты не отпустишь Артема, то не видать тебе сегодня турков.
– Узнаю свою дочь. Давай сначала о тебе, потом о твоем Артеме подумаем.
– Ладно, но без Артема я никуда не уйду, – сказала я, скрестив руки на груди. Каких-то пару секунд мы сверлили друг друга взглядами, в чем смысла не было, поэтому я не стала тянуть с первым вопросом:
– С какого времени ты знал, что твоя дочь будет служителем Круга Равенства? – вопросы подготовить я не успела, но после слов Артема меня волновало немногое.
– Признаюсь, я давно об этом узнал, – отец ответил спокойно, но нечто странное в его поведении было. Он подошел к столу, взял бутылку воды и наполнил два бокала. Один пододвинул ко мне, другой взял в руки. Сделал несколько неспешных глотков. Его дыхание было сбивчивым… Он нервничал. Этот факт настолько меня поразил, что я даже немного растерялась. Это из-за турков? Вряд ли. Или из-за меня?
– Давно ты знаешь, что я инициировалась?
Отец задумчиво покачал головой.
– Спасибо Лиаму. Он заметил некоторые странности в твоем поведении. Вообще, твой наставник должен был сообщить о тебе в главное управление: фамилию и номер расчетного счета, куда переводить деньги. Но все это делается после встречи с мастером. А мастера, как он сказал, вы не дождались.
– Наверное, потому что мастеров практически не осталось. Или никто из оставшихся не видел смысла тратить время на ту, что замкнет Круг Равенства, – я внимательно следила за мимикой отца, на моих последних словах он слегка поморщился. – Давно ты знаешь про мое истинное предназначение?
– Давно, – сдавленно ответил он, смотря куда-то в пол, а потом и вовсе отвернулся и плавно шагнул к панорамному окну.
Первой моей реакцией было желание съехидничать. Это надо же, Владимир Летаев опускает глаза в пол! Сразу вспомнилась любимая фраза отца, когда мы с ним выясняли отношения: «В глаза мне смотри! Не смей отводить, когда я с тобой разговариваю!» Я редко выполняла его приказы. Назло отворачивалась и уходила в другую комнату. Он начинал кричать и бежать за мной, а когда догонял, максимум, что позволял себе, – схватить за руку. И то несильно. До такого состояния его умели доводить только я и мама.
Иногда я думала о том, что лучше бы он меня однажды в таком состоянии ударил, чтобы я смогла его ненавидеть. Хотела, чтобы душевная боль была добита физической. Думала, что это будет тот переломный момент, когда я смогу собрать вещи и уехать далеко и надолго. Желательно вообще не возвращаться. Теперь я понимала, что просто хотела переложить всю вину на отца. На компромиссы мы оба были не готовы идти.
Сейчас же нестандартное поведение отца говорило о многом. В первую очередь о том, что у меня действительно нарисовались большие проблемы. Нормальные люди принялись бы скорее искать решение насущной проблемы. Если, конечно, это «решение» существовало. Я же задала свой главный вопрос, ответ на который боялась услышать долгие годы.
– Пап, а ты меня хоть когда-нибудь любил?
Отец не кинулся ко мне со словами: «Да что ты такое говоришь! Я всегда тебя любил и буду любить до своего последнего дня». Хотя в нашем случае уместнее было бы «до твоего последнего дня». Но о каких словах могла идти речь, когда отец даже не обернулся.
Повисла пауза. Нет, я, конечно, не ждала теплых слов и прочего… Но просто промолчать! Слишком даже для меня!
– Не думала, что это такой сложный вопрос… – негромко пробубнила я, вставая со своего места.
Было ли у меня желание задавать какие-либо другие вопросы? Нет! Отец, как всегда, желал говорить только о том, что его волновало. Ну, или, скорее, не говорить вообще. Все из-за турков?
– Мне был двадцать один год, когда я инициировался, – начал негромко говорить отец, заставив меня застыть на месте, – мне тогда казалось, что я поцелован судьбой. С самого детства мечтал о том, как стану богатым и влиятельным человеком, и вот тебе, пожалуйста. Я стал последним главноуправляющим Сектора Жизни. Меня не особо заботили цели этого общества. Я лишь видел возможности, которые позволят мне стать успешным. Ко всему прочему мне достался особый дар, который открывал передо мной любые двери. Дар убеждения. Я знал, что пройдет не так много времени, и я стану самым влиятельным в своем секторе, – отец усмехнулся и бросил на меня короткий взгляд. – Просто меня не сразу посвятили в самую главную тайну общества: Круг Равенства доживает свои последние дни. Представляешь, у меня в голове планы по завоеванию мира, а они мне: «Давай закругляй свою широкомасштабную деятельность». Поручили мне обанкротить большую часть компаний, принадлежащих Сектору Жизни и Сектору Надежды. Я вначале расстроился. Убеждал, что мы до последнего должны ратовать за увеличение численности населения нашей планеты. Что работа не должна останавливаться ни на секунду, – отец ненадолго прервался, чтобы сделать пару глотков воды и наконец-то сесть за стол. Его проникновенный взгляд был затуманен, а черты лица ожесточились. – Я не понимал, почему мои слова никто всерьез не воспринимает. Глупо же отказываться от власти и денег. Только спустя много лет я понял, что они просто устали. Их уже не радовали ни деньги, ни влияние, ни уникальные способности. Каждый из них мечтал забыть обо всем и встретить тихую старость. Как сказал мне один из главноуправляющих: «Тебе не пришлось бороться с Сектором Смерти». Буквально за пару лет до моего инициирования у них было общее собрание всех главноуправляющих Круга Равенства. Каждый сектор признал, что общество потеряло былое могущество. Мало служителей, мало новичков, особенно с уникальными способностями, а Сектор Обречения и Сектор Надежды практически остались без покровительства мастеров и главноуправляющих. Тогда они решили покончить с бессмысленной войной. Была внедрена программа, по которой до сих пор работают и будут работать ближайшие лет сто уважаемые мировые центры, отвечающие за демографические проблемы. С этой программой я смог ознакомиться, когда остался уже единственным главным в своем секторе. Такую бредятину могли придумать только очень уставшие люди, я бы даже сказал, абсолютно разочарованные в жизни и равнодушные к тому, что будет с населением Земли. Они оставили все на усмотрение простых людей и истинного влияния природы. И что в итоге мы наблюдаем: общество твердит о каких-то восьми миллиардах, которых и в помине нет. Все боятся экологической катастрофы и голода. Мировая элита, где каждый по-своему видит данную проблему, тоже пытается влезть. Люди не гнушаются биологическим оружием, дабы и так везде перенаселенность. Главы государств видят цифры, которые ниже официальных, но они считают их оптимальными. Слишком большим количеством людей сложнее управлять, подстраивать под себя. Большинство из них и не догадывается о том, что итоговую цифру в их отчете можно поделить на два. У кого с математикой получше и повнимательнее читает отчеты, тот легко сопоставит, что Земля вымирает. Эта информация была для общего развития, – приглушенно сказал отец и устало потер лицо ладонями. Я молчала, выжидая, когда он продолжит. Мое сердце устало от волнения. Оно лучше меня знало, что долгий монолог отца не приведет ни к чему хорошему. Итог-то был известен.
– В общем, пока все мечтали о своем тихом уходе из служителей Круга Равенства, я работал за них всех. Правда, чтобы не вызвать подозрения, делал все, что мне поручали, но всегда с пользой для себя. Хватило одного года, чтобы старая дача моих родителей была доверху набита зелеными купюрами. Только я не афишировал свой успех и старался держаться в тени, все же то время в России было слишком беспокойным. Для власти мне требовалось большее количество приверженцев. Поэтому я пообещал своим ищейкам щедрое денежное вознаграждение за каждого новичка. Считай, целое состояние по тем временам. Ты можешь себе представить лица остальных главноуправляющих, когда они прилетели в Москву на мою первую вечеринку по случаю инициирования новичков и увидели количество приглашенных? Это был пир на весь мир. После их скучных вечеринок, где было всего пару новичков, я хотел показать, что сдаваться еще рано и моя команда на правильном пути. И если они устали, я готов все взять на себя. Тем же вечером все главноуправляющие моего сектора единогласно приняли решение передать в мое ведение книги из секретной библиотеки нашего сектора, конечно, не обошлось без моей уникальной способности – убеждать.
– Так книги все же были? – удивленно спросила я.
– Они и есть, – подтвердил отец.
– Странно. Артем говорил, что вся информация передается из уст в уста, не хранится на каких-либо носителях.
– Спустя некоторое время мне пришлось отдать приказ, чтобы закрыли доступ ко всей имеющейся литературе для всех простых служителей и убедить всех, что книг никогда и не было. Причем я добился этого не только в своем секторе, но даже в Секторе Смерти.
– Но ты этим сделал только хуже. Потому что от наставника к новичку передавалось все меньше нужных сведений. Зачем это нужно было?
– Потому что я хотел уничтожить Круг Равенства до того… – отец судорожно сглотнул.
– До того?
– До того, как ты вырастешь.
– То есть вначале ты боролся, чтобы все до последнего служили на благо Круга, а потом сам пытался все уничтожить? И все из-за меня? – не веря, переспросила я.
– За пару месяцев до вечеринки для новичков я познакомился с девушкой. Влюбился с первого взгляда, – заметив мой недоверчивый взгляд, отец улыбнулся: – Да, представляешь, я был способен на такие глубокие чувства. Я планировал сделать ей предложение сразу после того, как главноуправляющие разъедутся по своим странам и я немного налажу работу с новичками. Но рано или поздно мне должно было перестать везти…
– Это девушка – моя мама?
– Да. Лена. Она оказалась в числе тех, кого нашли мои ищейки…
– Мама тоже служитель Круга Равенства? – не выдержав, перебила я.
– Не совсем, ей было уготовано самое важное, чего так долго ждали многие. Я с ужасом смотрел на то, как она взяла в руки камень, и он ожил. Мягкий теплый свет. Я решил, что карбонадо выбрал ее служителем Сектора Надежды и даже немного обрадовался. А потом мастер подошел к старшему главноуправляющему, и, так как я стоял с ним рядом, тоже уже услышал слова, которые вмиг убили во мне все доброе, что оставалось. «Она последний служитель. Именно ей карбонадо даровал возможность замкнуть круг». К тому моменту я уже был в курсе того, что ожидает последнего служителя Круга Равенства. Смерть.
– Так все это должно было завершиться более двадцати лет назад?
– Моя гордыня затмила мой разум. Я решил, что умнее всех. Что Круг Равенства – это не больше, чем обычная система, где человек все равно главнее. С помощью одного из главноуправляющих и особой силы одного из служителей Сектора Надежды я провел ритуал, который помог обмануть систему. По крайней мере, я так думал недолгое время.
Каждое новое слово отцу давалось все труднее, взгляд мрачнел.
– Милая, – отец потянулся ко мне через стол и накрыл мои руки своими, – я тогда совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Ошибку, которая стоила мне любви. Но без любви прожить можно. А вот как жить со знанием того, что ты подвел собственного ребенка. Не смог защитить. Ева, – отец говорил искренне, каждая его морщинка была напряжена от боли, что так глубоко засела в его сердце. Его глаза блестели от слез. А я внутренне сжалась, стараясь абстрагироваться от его боли, понимая, что не справлюсь. Я так долго защищала свой внутренний мир, заталкивала детскую обиду вглубь, старясь не вспоминать о ней. И когда казалось, что я уже отпустила ее, резким спазмом она схватила меня за горло. Не давая сделать вдоха. Отец скрипнул зубами от бессилия, но все же продолжил:
– Если бы мне дали такой шанс, то я бы отдал свою жизнь за твое спасение.
– Пап, – единственное, что смогла выдавить из себя охрипшим голосом.
– Круг Равенства – это живая система, умнее и хитрее любого человека. А самое главное – она не прощает своеволия, – отец потянулся к почти пустому стакану и допил воду. – Поначалу ничего особенного не происходило. Я чувствовал себя героем, спасшим любимую. И немного сожалел о том, что Лена ничего не помнит о Круге Равенства и ритуале, который спас ей жизнь. Хотя в ее любви я и так был уверен. Все началось с неожиданной смерти главноуправляющего, что помог мне спасти ее. Затем стали уходить мастера и все меньше появляться служителей по всему миру. А когда другие главноуправляющие узнали о том, что я помешал замкнуться Кругу, готовы были сжечь меня на костре. Так у нас началась война. Благо мое влияние на моей территории было неоспоримым, а финансовое положение более завидным, чем у остальных вместе взятых. Во всем творившемся хаосе было одно маленькое светлое пятнышко. Мы узнали с Леной, что у нас будет ребенок. Я старался не говорить о том, какие у меня проблемы «на работе». Она обижалась, что часто не ночевал дома. А я просто хотел закончить все баталии до того, как мой ребенок появится на свет. И у меня почти получилось это.
– Что пошло не так? – спросила я, заметив, что отец слишком увлекся воспоминаниями.
– Лена… Она была так счастлива, что станет мамой. Но, когда ты родилась, ее будто подменили. Она отказывалась к тебе подходить, кормить тебя. И вообще частенько уходила из дома. Мне пришлось перевезти к нам родителей, чтобы тебя случайно горе-мать не оставила дома одну. Врачи ссылались на послеродовую депрессию. Но я чувствовал, что это все расплата за содеянное. Я с боем вырвал любимую из лап смерти и все равно проиграл. В моем сердце больше не было тех ярких чувств к женщине, с которой еще совсем недавно я мечтал прожить всю жизнь и нарожать кучу детишек. Я пытался помочь нам, но получалась игра в одни ворота. В какой-то момент я не смог вспомнить ни одного счастливого момента вместе. Вернее, не смог прочувствовать. Как-то очень быстро мы стали чужими друг другу.
– Я плохо помню свое детство, вернее, я плохо помню вас двоих в нем, – без обвинения в голосе поделилась я.
– До года каждую ночь ты засыпала только у меня на руках, – голос отца дрогнул, чтобы перевести дыхание, ему потребовалось время. Я же, в свою очередь, боролась со слезами, так и норовившими сорваться с ресниц. – Когда тебе было чуть больше года, мне пришлось взять тебя с собой на работу. Родители тогда куда-то уехали, а Лена… Мы жили вместе, но скорее как соседи. Ее поведение было… В общем, я не мог доверить ей тебя. В тот день ко мне в офис пришел мужчина, которого я видел в первый и последний раз. Мастер из Сектора Смерти. Наверняка они очень быстро узнали о том, кто помешал Кругу замкнуться. Но до того дня не беспокоили меня. Я даже решил, что в их секторе и людей-то не осталось, так как за какой-то год ряды в нашем секторе изрядно поредели. То же самое было в Секторе Надежды, причем их последний главноуправляющий, который жил в Риме, передал сектор под мое управление. А тут этот треклятый мастер…
– Зачем он приходил? – спросила я, когда пауза начала затягиваться.
– Чтобы разделить мою жизнь на до и после, – глянув исподлобья, отец продолжил говорить, – он озвучил мне то, что я и так знал. Круг Равенства не прощает предательства. Именно так расценили мой поступок. Героем никто не назвал… Да я и сам на бессознательном уровне чувствовал, что расплата не заставит себя ждать. И то, что изменились отношения с Леной, – было только началом. Одно дело – мои денежные махинации, другое – пойти против целой системы, которая существовала веками. По ночам меня стала мучить бессонница. Вначале я просто сомневался в своем поступке, потом жалел о нем, а потом проклинал себя… До сих пор ни одна ночь не проходит без того, чтобы я не вспоминал о том дне, когда появился тот мастер. Было время обеда. Я специально пораньше закончил совещание, чтобы самому накормить тебя, так как с малознакомыми людьми ты отказывалась есть. Я нес тебя в свой кабинет, когда навстречу вышел мужчина в сопровождении моей охраны. Он указал на тебя пальцем и сказал, что когда придет время, именно моя дочь замкнет Круг, – отец смотрел на меня затуманенными от слез глазами и ничего больше не говорил.
Я плохо оценивала свое состояние в тот момент. Казалось, что весь мир сжался до этих квадратных метров, что составляли кабинет отца. Эмоции отца настолько захлестнули меня, что я уже не отдавала отчет своим мыслям. А были ли они вообще? Я не пыталась осудить отца или принять его сторону. Прошлого не изменить. Мы все совершаем ошибки, и для кого-то они становятся фатальными. Для кого-то…
– Я пытался все исправить… – сдавленно произнес отец и осекся, я видела, как были напряжены мышцы на его шее, с каким трудом ему давалось каждое слово.
– Не надо… пап… ты сделал то, что считал нужным. Ты не мог знать, к чему все приведет. Вот только, – я перевела дыхание, но все же без всхлипов говорить не получилось, – если ты знал, что время твоей дочери ограничено, почему ты не старался проводить со мной больше времени. Ведь каждый раз ты выбирал работу и отталкивал меня.
Отец прерывисто дышал и смотрел на меня как-то ошарашенно… Будто я ему какую-то тайну открыла.
– Почему, пап?
– Потому что все эти годы я искал способ самому замкнуть Круг, – тихо ответил он. – Избавился от ненужных книг. Мои люди доносили лишь ту информацию до служителей, которая была угодна мне. Я начал сотрудничать с одним главноуправляющим из Сектора Смерти, который согласился поддерживать мои идеи. Не бесплатно, конечно. Строительная компания, о которой знают многие, лишь прикрытие. Под моим покровительством сотни различных компаний, с деятельности которых я ежемесячно получаю прибыль. То дело, что мы ведем с Лиамом, стало в последнее время самым важным и прибыльным. И, как ты уже знаешь, я решил официально закрепиться в политике. Мое влияние и раньше было неоспоримым, и не только внутри страны, но, чтобы подняться как можно выше, пришлось выйти из тени. Ева, я делал такие вещи… Я готов был на все, ради твоего спасения.
– Какие вещи? О чем ты говоришь? – спросила я.
От жесткого вкрадчивого голоса отца меня накрыла волна паники. Волна чего-то неизбежного и страшного. Внутренний голос кричал, нет, бился в истерике, что излишняя честность отца отправит меня на самое дно. И будет уже все равно: я замкну Круг или кто-то другой.
– Я. Мои люди. Мастера, которые, несмотря ни на что, оставались рядом. Мы все думали над тем, как замкнуть Круг раньше. Надо было найти решение до твоего шестнадцатилетия. Хотя мы предполагали, что ты инициируешься в том же возрасте, как и твоя мать. Так и получилось. Вариант с ритуалом, что помог спасти твою маму, я сразу откинул, так как служителей с нужными уникальными способностями уже не было. Да и вообще количество служителей всех секторов по всему миру с каждым годом неминуемо сокращалось. А самое главное, в Секторе Надежды и Секторе Обречения новички были единичными случаями. Тогда мы и пришли к мнению, что не будет служителей – не будет Круга Равенства.
Я не знала, что именно планировал озвучить отец, но во мне уже все противилось этому. Мерзкий страх вовсю вонзался своими острыми шипами в мою душу. Горечь стала невыносимой. На ослабленных ногах я встала с кресла и, упираясь руками в стол, подалась навстречу к отцу и будто не своим голосом спросила:
– Что вы сделали?
– Я решил взять в свои руки всю власть над всеми секторами. Служители все же обычные люди. Им, как и всем, нужны деньги. Поэтому те, кто готов был сотрудничать с нами и обладал какой-либо полезной для нас способностью, были приняты в ряды ищеек. Они искали других служителей, чтобы либо предложить сотрудничество, либо…
– Либо?
– Отправляли всех не согласившихся на Камчатку. Когда-то там у Сектора Надежды находилось главное управление. Мы создали там что-то вроде секретной тюрьмы.
– Отец… – от его слов ноги подогнулись, и тело рухнуло вниз на кресло.
– Это сложно понять, Ева. Я знаю. Но все, что я делал, было ради тебя.
– То есть во всем виновата я? Что стало с теми, кого ты запер в этой тюрьме?
– Они все живы и многие вернулись к нормальной жизни, – отец примирительно выставил руки вперед, – несколько лет у нас ушло на то, чтобы понять, как из служителя вновь сделать обычного человека. Мы называем это восстановление. Если служителя, неважно какого, – с уникальной способностью или без, – поместить в закрытое помещение, то его энергия будет бездействовать, а это со временем отразится на его психике. Он словно выгорает. На это уходит примерно год. И вот, когда человек уже плохо осознает действительность, за дело берутся мастера и те служители, которым я позволил быть причастными к этому делу. Просто никто из них не знает истинную причину, почему я все это затеял. Так бы они все уже давно сбежали, боясь той же участи.
– Участи… – слабо повторила я.
– Да, какой-то период служители мучаются. Но зато после нескольких сеансов гипнотерапии с глубоким уровнем транса, когда все ненужное подчищается, дело остается за мастером. Который напрочь стирает из памяти то время, когда человек был служителем.
– Сколько людей прошло через вашу «тюрьму»? – спросила, но вряд ли могла трезво оценить его ответ. Я будто сама погрузилась в сумрачное состояние.
– Много, Ева.
– Жизнь тебя ничему не научила? Ты вновь решил переиграть систему?
– Все ради тебя, – не уставал повторять отец.
– Ради меня? Нет, отец, – взяв себя в руки, я вновь встала и посмотрела заплывшим взглядом на мужчину напротив. Нет, я его не знала. Не хотела знать. Не так я представляла отцовскую любовь. – Ты заставил страдать сотни? А может, тысячи людей только ради того, чтобы спасти себя! Снять с себя вину! Ты боролся за маму и, когда она не стала оправдывать твои надежды, подогревать твои чувства, ты ушел в работу. И те деньги, что ты до сих пор ей перечисляешь каждый месяц, – это твой откуп. Потому что в какой-то момент тебе стало интереснее не за нее бороться, а против Круга Равенства! И в случае со мной ты просто еще раз хотел доказать всем: себе, системе, другим людям и служителям, что ты умнее, хитрее, могущественнее. Это всего лишь твое высокомерие.
– Многие вернулись к нормальной жизни и не помнят, через что им пришлось пройти, – не без гордости в голосе парировал отец. – Я даровал им всем новую жизнь, ты даже представить себе не можешь, сколько денег ушло на содержание этой тюрьмы и ее обитателей.
– Обитателей? Ты их что, за животных считаешь? – с ужасом выдавила я.
– Как бы я ни выражался, они все живы. Мы не просто отпустили восстановившихся в мирскую жизнь, мы наблюдали за каждым. У многих сложилась неплохая жизнь, без участи быть служителем Круга Равенства. Ты же уже понимаешь, что быть служителем не так легко.
– У меня нет слов…
– Я понимаю, тебе надо время, чтобы это принять.
Я не собиралась объяснять отцу, почему я никогда в жизни не приму то, что он сделал с другими служителями якобы ради спасения моей жизни. Теперь я понимала, почему Исаев не спешил мне все рассказывать. Да и я бы сразу не поверила… Мой отец мог быть кем угодно, но не чудовищем… действительно не могла в это поверить, и тем более в то, что это все нужно было ради моего спасения. Кто сможет принять на себя такие жертвы? Уж точно не я…
– Тебе из Сектора Смерти помогал Альберто? – спросила первое, что пришло в голову. Отец не удивился вопросу, но ответил не сразу. Видимо, подбирал ответ.
– Мой дар убеждения срабатывал не на всех главноуправляющих. Даже не на всех людях. К примеру, ты поддавалась ему лет до трех. Альберто действительно помогал мне. Его ищейки тоже искали служителей внутри их секторов и передавали нам. За каждого человека мы отчитывались. За это Альберто и его люди получали хорошие деньги. Я долго считал, что мне удалось получить его согласие благодаря своему дару. Но только сейчас понял, что он вел какую-то свою игру. Он до последнего уверял меня в том, что он последний из главноуправляющих в Секторе Смерти. Хотя мои люди уверяли меня в обратном, но веских доказательств у них не было. В последнее время я чувствовал, что под меня кто-то роет, тихо и незаметно, но глубоко. Правда, особых опасений у меня по этому поводу не было…
– Дай угадаю, ты надеялся решить все с помощью денег, – прошипела я. Этот разговор, который, с одной стороны, так был мне необходим, стал для меня невыносимым. Мысленно я благодарила Исаева за то, что берег меня от этой жестокой правды.
– Твой капитан хорошо скрывался… Что он успел тебе рассказать? – от сожаления отца не осталось и следа, вновь цепкий взгляд… надеющийся переиграть систему.
– Он мне ничего не рассказывал, только защищал, – ровно ответила. – Начиная с того момента, как позволил сбежать от лап твоего союзника Альберто и его палачей смерти.
– Альберто не знал о тебе. В любом случае тебя передали бы моим людям. С тобой ничего не произошло бы.
– Ты не можешь знать этого наверняка, – вести этот разговор было бессмысленно, поэтому я потихоньку стала отступать к двери.
– Я не понимаю только, почему ты сразу ко мне не пришла, а осталась с вот этим непонятным наставником? – теперь в голосе отца появились обвинительные нотки.
– Серьезно? Раньше ты очень просто решал мои вопросы – направляя сразу к психотерапевту! И ни разу! Слышишь! Ни разу сам со мной не поговорил! А Артем, он хороший, и, кстати, его почему-то твои ищейки пропустили. Так, может, твоя команда не так и хороша?
– Ему помогала его способность. И то, что он долгое время не снимал со счета свои деньги. Мои люди решили, что с ним произошел несчастный случай или что-то вроде этого.
– Ты же понимаешь, что он не один такой во всем мире. Твоя ставка на «тюрьму» не сработала! В этот раз у тебя не получилось переиграть систему, – мои губы дрогнули в насмешке, когда лицо отца от злости побагровело.
Хотелось еще добавить, что отец сама себя переиграл. Но это уже было ни к чему. Мне не хотелось плакать или сетовать на судьбу. Выговаривать все накопившееся отцу и проклинать его за содеянное. Меня уже не потряхивало от гнева. Внутри будто все струны оборвались. И не осталось ничего, чтобы волновало. Пустота. Тишина. И только одинокая мысль промелькнула в голове: «Где же мой капитан?»
