Кира Меркулова
Круг Равенства
Я не была настроена решительно, поэтому на девятый этаж решила подниматься по лестнице, а не на лифте. Нет, в правильности своих действий я была уверена. Но где-то между пятым и шестым этажами я запоздало подумала о том, как мама Паши оценит мой, казалось бы, красивый поступок. Тем более Пашка говорил, что с мамой у них доверительные отношения, поэтому стоило только догадываться, что думала его мама обо мне. Той, которая разбила сердце ее сыну.
Поэтому было решено, не говорить о том, кто я такая и зачем делаю это. Вообще ничего не говорить. Просто постучать и, оставив деньги на пороге, убежать. Правда, тут же мою светлую голову посетила другая изощренная мысль. Что если его мама решит, что эти деньги подкинул человек, который помог ее сыну отправиться на тот свет. Скажем так, в искупление греха. Полиция дело вроде не закрыла. Не хотелось бы подкидывать им новые задачки.
В общем, до нужной двери я как раз добралась только к шести утра. Пришлось перебрать сотни вариантов и согласовать лишь один. Такой вполне себе реалистичный вариант, правда, услышь его мой отец, плакал бы: то ли от несдерживаемого смеха, то ли от горечи.
Я несмело постучала в дверь и ждала, когда откроют. Еще раз про себя повторила нужную речь: «Деньги не мои, а Пашкины. Я лишь помогла их правильно инвестировать. И вот получился такой нескромный доход».
Открывать никто не спешил. Я уже начала переживать, что опоздала, и они уже уехали. Постучала еще раз. Вдруг они еще спят. Вполне громко, даже собака в соседней квартире залаяла. Ждала еще минуты две. А потом услышала за дверью какое-то копошение, а затем и щелчок замка.
«Значит, не опоздала», – с радостью подумала я.
Дверь толкнули, та начала медленно открываться.
– Здравствуйте, я Ева… – я сделала шаг ближе к порогу и замерла. – Паша?
Глава 10
– Эй, милая, очнись, – послышался знакомый голос.
Несколько раз меня несильно ударили по щекам.
– Если ты сейчас не откроешь глаза, то придется вылить на тебя ведро холодной воды, – это был Пашкин голос. Немного заспанный, но с привычной легкой картавостью.
Кажется, вначале я открыла один глаз, потом другой. Пашка нависал надо мной и виновато улыбался. Я зажмурилась и потрясла головой. А потом, словно на меня действительно вылили ведро с холодной водой, резко открыла глаза, оттолкнула Пашку и встала с дивана, сделала несколько шагов в сторону. Подальше от того, с кем мысленно уже попрощалась.
– Это правда ты? – вопрос не слишком корректный, но с чего-то следовало начать.
– Я! Живой и невредимый, – Пашка раскинул руки, будто собирался меня обнять.
– Просто… Мне вчера позвонила Наташа… – пока я подбирала слова, Пашка начал говорить за меня.
– То, что она сказала, – правда. Для всех в этом мире нет больше Павла Савельева.
– Не понимаю, – честно сказала я.
– Давай сядем, – он указал на диван, но я не сдвинулась со своего места. Тогда он взял стул и сел напротив, еще раз попросив меня сесть на диван. Нехотя, но все же села. После вечеринки Сектора Смерти я поняла одну вещь, хочешь уйти – уходи сразу, а лучше беги. В этом случае я понимала, что со мной Пашка, который и мухи не обидит. Не то, что меня. Но расслабиться не получалось.
– Я до последнего думал: открыть тебе или нет. Наверное, не стоило. Но так хотелось еще раз услышать твой голос. Пообещай, что никто не узнает о нашей встрече?
Я медленно кивнула головой в ответ.
– Если честно, не думал, что ты потеряешь сознание. Хорошо, хоть успел тебя поймать.
– Спасибо. В последнее время я действительно стала слишком впечатлительной.
– Будучи служителем Круга Равенства, не только впечатлительной станешь, – сказал и резко осекся.
– Что? Ты знаешь про Круг? – удивленно спросила я.
– Скажу даже больше. Я первый понял, что ты тоже в будущем станешь служителем. Правда, другого Сектора.
– Откуда? – что-то нервное внутри заставило меня встать.
– Ева, ты сразу привлекла мое внимание еще тогда на первом курсе. Но не из-за своей внешности или взбалмошного характера. А из-за пустоты в твоем сердце. Ты так отчаянно делала вид, что все хорошо. Хотя на самом деле ты была на самом краю. Стоило только подтолкнуть. И, будучи уже не первый год в Секторе Обречения, я с легкостью кидал в бездну таких, как ты. Но с тобой ничего не выходило. Ты упорно продолжала балансировать на грани. И даже сейчас я это чувствую.
Пока он говорил, я вскочила с дивана и стала нервно вышагивать по просторной комнате: от двери к окну и обратно. Но на словах «не первый год в Секторе Обречения» я остановилась посреди комнаты. Наши взгляды встретились. Сердце замедлило ритм. Честно, мне хотелось вновь потерять сознание.
– Повтори! Что ты сказал? – мой голос дрогнул.
– Ева, я понимаю, что, скорее всего, на тебя в последнее время многое свалилось. Тем более такое. Мне было шестнадцать, когда я инициировался, – самый ранний возраст для этого. Я всегда был хорошим мальчиком, и, поверь, я далеко не сразу смирился со своим предназначением. Помогать людям уничтожать себя – та еще работенка. Признаюсь, несколько раз сам был на грани. Но спасибо моему наставнику. Остановил и вразумил, – Пашка выглядел виноватым на первый взгляд, но стоило только присмотреться, и в глубине его глаз я увидела плещущийся холод и цинизм.
Я смотрела на него и не понимала, как можно было не заметить, что даже в милом Пашке есть своя червоточина. А ведь я считала его идеальным.
В какой-то момент мне стало не хватать воздуха, а через мгновение скрутило от боли. Не в животе, нет. Где-то в районе солнечного сплетения.
– Ева, все нормально? – он обеспокоенно заглянул мне в глаза.
Я с трудом восстановила дыхание и спросила:
– Ты хочешь сказать, что общался со мной, помогал мне только для того, чтобы выслужиться перед Сектором Обречения? Ты хотел моей смерти?
– Как давно ты инициировалась? Когда ты приходила ко мне в больницу, я заметил, как ты смотрела на меня. Ты же увидела, что моя смерть была близка? Меня чудом спасли.
– Ты не ответил на мой вопрос, – зло буркнула я. Его вопрос застал меня врасплох. Ведь действительно была серая пелена, превращавшаяся в черный дым. Неужели я и правда увидела чуть больше… Но ведь тогда я еще не инициировалась.
К слову, боль в районе солнечного сплетения ушла быстро, дыхание восстановилось. Но появилась жуткая слабость, поэтому больше не пришлось уговаривать меня сесть на диван. Я села и откинулась на спинку. Что это было со мной? Непонятно. Скорее, от нервного перенапряжения. Вряд ли что-то сверхъестественное.
– Поначалу я действительно пытался заставить тебя переступить черту, а там дело было бы за малым. Но ты не поддавалась никаким моим словам, уловкам. Я постепенно свыкся с твоей особенностью. Ты начала мне нравиться, как девушка. И ничего не мог поделать с этим чувством. Даже когда смешивала меня с грязью, не переставал…
– Такого не было! Максимум, что ты от меня получал, – холодное равнодушие. В любом случае я сразу тебя предупредила о том, что характер у меня не сахарный.
– Не будем сейчас об этом. У каждого свои рамки вседозволенности, Ева. Ты не думай, я не обижался… Сам был не лучше. Но все же твоя особенность меня волновала. Когда появилась возможность, я переговорил с мастером по поводу тебя. И он сказал, что есть вероятность, что ты одна из нас. А чуть позже передал мне маленький черный камешек.
– Карбонадо, – догадалась я.
– Да, карбонадо. Я долго не знал, как проверить твою принадлежность к нашему скромному обществу. Но ты так удачно поругалась с отцом и потом с легкостью согласилась пожить у меня, что я даже начал верить в судьбу. В первую же твою ночь в моем доме я пришел и вложил камень в твою ладонь. Честно, я был уверен, что ты идеально впишешься в рамки Сектора Обречения или Смерти. Самое главное, у нас появилось бы что-то общее. Я мечтал о том, что кто-то разделит со мной жизнь, зная, чем я занимаюсь, а лучше, если этот кто-то будет таким же.
– А тут сюрприз!
– Точно… Мягкий теплый свет. Мы не можем влиять ментально на своих… коллег, поэтому у меня и не получалось…
– Убить, – закончила за него.
– Нет, – чуть ли не выкрикнул он, – не надо приписывать мне это. Я, может, и склоняю, но не убиваю.
– Разница небольшая.
– Хорошо говорить, когда ты по другую сторону. Это не мой выбор, Ева. Я просто исполнитель без возможности досрочного увольнения или выхода на пенсию. Думаешь, я от этого кайфую! Ты ничего не знаешь! Я вообще не понимаю, как карбонадо мог определить такую бездушную тварь в сектор, где людям нужны любовь и понимание. Тебе эти понятия чужды!
– Вот как! Чего же ты тогда не послал меня куда подальше, после того как узнал кто я?!
– Привязанность не лечится. Даже сейчас смотрю на тебя, и хочется… обнять, – на последнем слове он тяжело выдохнул, сел на пол и обхватил голову руками.
Когда-то я уже видела его в такой позе. Прошла мимо, сказав лишь «не скучай». Торопилась на светский раут. Отец тогда обещал, что помилует меня и вернет ключи от любимой квартиры и банковские карточки.
– В последнее время я чувствовал себя на грани, забыл про проблемы с почками в детстве. Вот почему служители круга не бессмертны?! Впервые решил попробовать сам эту синтетическую дурь да заодно девчонок направил «на путь истинный».
– Так эти девочки умерли из-за тебя? – спросила, поражаясь, с какой легкостью он говорил об этом.
– У них все равно ничего хорошего не было в жизни. Одну отчим бил, другая сама предлагала интимные услуги за деньги. Не знала? Хотя у кого я спрашиваю, тебя интересует только ты сама.
– Я уверена, что им можно было помочь, – ответила, не обращая внимания на колкость в мой адрес.
– Так теперь у тебя будет такая возможность, Ева, – Паша как-то зло усмехнулся, – только знай, что тебе не только милые и хорошие будут попадаться, но когда-то придется спасти от губительного шага и серийного убийцу, и торговца наркотиками, и зажравшегося депутата. И ты не сможешь пройти мимо, подумав, что пусть кто-то другой им поможет. Ты не будешь спать, будешь лезть на стены – пока не поможешь тому, кого выбрала твоя внутренняя сила. И, поверь, с ней не всегда можно договориться. Она редко когда оставляет выбор. Так что добро пожаловать в новую реальность. Где ты будешь молчаливым служителем Круга Равенства, пешка в чужой игре.
– Эффектная речь. Сейчас расплачусь, – раздраженно прокомментировала его красноречие, хотя на самом деле понимала, что он говорит правду. Правду, от которой все внутри меня сжималось и дрожало, как осиновый лист на ветру. Самое время было разреветься. Глядишь, помогло бы. Но проблема в том, что сырость разводить я не умела. Да и хотелось побыстрее завершить эту встречу двух одиночеств. – Так зачем твоя мама рассказала всем, что ты умер. Где они, кстати?
– Ева, ты плохо меня слушала. Никто кроме тебя не знает, что я жив. Даже моя мать сейчас оплакивает меня.
– Но как? Она же видела тело?
– В этом моя уникальность. Я могу заставить человека видеть то, чего на самом деле в реальности нет. К примеру, ты будешь смотреть на меня, но видеть совершенно незнакомые черты лица. Мне подвластна манипуляция иллюзиями, в первую очередь – зрительный обман. Но я совершенствуюсь. И могу повлиять на то, что ты слышишь. Вот почему я так много читал, смотрел фильмы и видеоролики, рисовал портреты. Всячески развивал воображение. Нет, мне, конечно, пришлось некоторым личностям заплатить за молчание. Но это мелочи. Мама видела мое мертвое тело, вернее, я сделал так, чтобы, смотря на незнакомого парня, она видела мое лицо. А в предсмертной записке попросил, чтобы гроб заколотили сразу же после того, как мое тело заберут из морга. Я все проконтролировал. Мой секрет не вскроется.
– Зачем это нужно было?
– Я провалился на одном задании, – он нервно дернул головой и перевел на меня тоскливый взгляд, – тебя это не касается. Иногда за такое не оставляют в живых. Но мне дали еще один шанс, и переводят в главный центр.
– Что за главный центр?
– Сколько вопросов. У тебя что, нет наставника?
– Есть. Но он очень занятой, – это было почти правдой.
– У каждого сектора есть что-то вроде головного офиса. У каждого сектора есть свой город. Туда и ссылают провинившихся. Без шанса на возвращение в родную страну или город.
– Ты не скажешь куда поедешь?
– Куда именно – не могу сказать. Сектора стараются держать в секрете друг от друга любую личную информацию. Но небольшую подсказку дам: это другой материк и… Ты же все равно не будешь меня искать? – с надеждой в голосе спросил он.
– Точно не буду. Считай, я обиделась на «бездушная тварь».
Он улыбнулся.
– А я буду скучать.
– Удачи тебе, – сказала, и, не прощаясь, пошла к выходу.
– Хочешь дам совет? – его слова догнали меня уже в прихожей.
– Какой?
– Не дели все на плохое и хорошее. Особенно людей. Они многогранны, – он продолжал говорить, находясь в комнате, а я стояла и слушала его, взявшись за ручку входной двери. – Не подумай, что я хвалюсь. Но, помимо служения Сектору Обречения, я сделал много хороших дел. Все деньги, что я зарабатывал, переводил маме с бабушкой или на благотворительность. Работал волонтером. Мои близкие до конца своих дней не будут ни в чем нуждаться.
– Мне кажется, если твоей маме и нужно что было в этой жизни, так это любимый сын рядом, – ответила вполне громко. А вот мне в ответ – тишина. – Прощай, – прошептала я и покинула его квартиру раз и навсегда.
Глава 11
Папин благотворительный вечер был совсем некстати. У меня было отвратительное настроение, соответствующее дождливой погоде. А еще в салоне вечерних платьев, – который находился по дороге домой, – консультанты отказались меня обслуживать, ссылаясь на мой непрезентабельный вид. А как я еще должна была выглядеть, прогуляв под несильным дождем несколько часов? Прямо почувствовала себя героиней фильма «Красотка». Вот только я не стала вываливать все деньги, которые у меня были в бумажном пакете. Так как их репутацию дождик тоже немного подмочил.
Благо около дома Артема был неплохой магазин женской одежды. И там меня уже знали. Девочки, конечно, удивились моему внешнему виду, но не отказали в примерке. За что щедро были вознаграждены.
Как положено приличной женщине… Нет, не так… Я – как положено мне – опоздала. На целый час! Представляете, как тихо «орал» на меня отец, чтобы присутствующие гости не услышали. А как мы улыбались друг другу, выговаривая свои недовольства. Да! У меня они тоже нашлись. Это еще хорошо, что первой на глаза я попалась его помощнице, которая любезно напомнила про мою торжественную речь. Естественно, у меня не нашлось на нее времени дома. Пришлось учить на месте.
– Ты когда-нибудь возьмешься за ум? – спокойным тоном спросил отец, когда закончилась официальная часть.
В целом все прошло хорошо. Бестолковая дочь справилась со своей нелегкой задачей. Все вокруг непринужденно общались, шутили, поедали закуски с фуршетных столов и запивали дорогим алкоголем. На него отец действительно не поскупился. Я же ждала его разрешения покинуть сие безнадежное мероприятие.
– Не начинай!
– Я даже водителя за тобой прислал, чтобы ты не опоздала. А ты оказывается, даже дома не живешь.
– Так получилось именно сегодня, – нехотя оправдывалась я.
– Я знаю, что ты не живешь в квартире около недели. Думал, хоть сегодня сообразишь там появиться.
– Следишь за мной? – удивилась я.
– Нет, твоя соседка жаловалась. Она работает у меня, если ты забыла. Так вот, говорит, только парни какие-то все в дверь названивают и стучатся. Стучатся чересчур громко. И днем, и ночью, – он перевел серьезный взгляд, ожидая объяснений.
Ну, извини, пап, если начну всю правду рассказывать, то вести тебе на неотложке меня в ближайшую психушку.
– Можешь продавать квартиру, я нашла себе другое жилье.
– Правильно ли я понимаю, что ты опять с кем-то живешь? Может, опять у своего Пашки? Его выписали из больницы? – отец начинал раздражаться, а во мне разгорался огонь возмущения.
– Чтобы ты знал – он умер, – резко ответила я, – и я в полном праве жить, где захочу и с кем. И тебя в известность ставить не должна.
Новость о смерти Паши отразилась на лице отца изумлением, он поджал губы и покачал головой.
– Пора начинать доверять мне, пап, – постаралась смягчить наш диалог. Где-то в глубине сердца захотелось еще обнять его. Но это был бы уже перебор. Отец точно тогда что-нибудь заподозрил бы и установил бы за мной слежку. За мамой его люди долго следили.
– Владимир Сергеевич, – обратилась к отцу его помощница, – вас Протасов ждет в конференц-зале.
– Забыл! Спасибо, Надя.
– Как всегда. Работа не ждет!
– Куда я без нее, – отец слегка улыбнулся. – Задержись здесь хоть на полчаса.
– Хорошо, – я показательно посмотрела на наручные часы, – время засекла.
Отец театрально закатил глаза, но все же пару раз успел провести ладонью по моей левой руке. В наших отношениях с ним – это самое нежное проявление одобрения с его стороны. Других я, правда, и не помню. Объятия не в счет. Они всегда были больше показательными и, как правило, сухими.
Отец ушел, оставив меня одну, и даже лично никому не представил. По-видимому, и впрямь испугался, что начну тут со всякими солидными мужчинами флиртовать. Это еще раз говорило о его невысоком мнении обо мне. Было чуточку обидно. Но я по привычке внутренне усмехнулась и пошла в сторону малого банкетного зала. Решила прождать обещанные полчаса там, чтобы не казаться лишней на этом празднике жизни.
Второй зал был значительно меньше, но по стильному интерьеру не уступал основному. Здесь царила атмосфера спокойствия и расслабленности. По всему периметру в разных геометрических формах были расставлены мягкие диванчики и кресла. Людей было немного. Прямо мечта интроверта.
Я уже направлялась в сторону велюрового диванчика в дальнем углу возле декоративного камина, как меня кто-то окрикнул. Я обернулась. В мою сторону неспешно шел молодой мужчина. Он высок и прекрасно сложен. Шаг размеренный. Уверенность в каждом движении.
– Я думал это неправда, – всего лишь сказал он, а у меня от глубокого мягкого тембра его голоса по коже побежали мурашки.
– Что именно? – слабо выговорила я.
– Думал, врут, говоря, что у Летаева такая красивая дочь.
Вот честно, будь это какой-то дядя средних лет с масленой улыбкой, не задумываясь, послала бы куда подальше. Но ко мне подошел безумно красивый мужчина. На мой взгляд, ему было чуть больше тридцати. Все, с кем я общалась раньше, были просто парнями. Со смазливым лицом и завышенным самомнением. А по этому сразу было понятно, что, несмотря на свой молодой возраст, он мужчина. Бывает и минуты достаточно, чтобы понять, что перед тобой цельная личность, от которой прямо исходит мощная энергетика с невероятным магнетизмом. Вот это был тот случай. Цепкий взгляд в обрамлении длинных черных ресниц, цвет глаз – прекраснее, чем бушующее море, мужественная линия подбородка и скул, прямой нос, четко очерченные губы, светлые волосы…
Он подошел довольно близко, остановившись на расстоянии вытянутой руки. И без какого-либо смущения пристально рассматривал мое лицо. В принципе, мне нечего ему было предъявить, так как сама глядела на него, как околдованная. Взгляд цеплялся за каждую черту. Мы так открыто смотрели друг другу в глаза, не знаю, как для него, но для меня это было крайне необычно. Мало того, я никому никогда не позволяла вот так с легкостью вторгаться в мое личное пространство. Здесь же я просто оцепенела, видимо, полностью попав под его влияние. Такое со мной было впервые.
– Но вы действительно прекрасны, – сказал он после того, как я первая отвела взгляд. Посмотрела, кстати, первым делом в сторону выхода. Мало ли чего.
– Спасибо. Вы тоже, – немного растерявшись, ответила. Спорить с докторами наук я не терялась, а от комплимента красавчика засмущалась, как школьница. Вот это точно путь к успеху!
Мужчина хмыкнул и слегка приподнял правую бровь в немом вопросе.
– Да бросьте. В вашем случае девушки вначале купятся на внешность, а потом уже на деньги, – добавила я. Модный костюм и дорогие часы я тоже успела заметить.
– Мне нравится ваша прямолинейность, – только и ответил он.
Да-да, еще чуть-чуть и можно будет открывать собственную школу по соблазнению.
– Вы об этом со мной хотите поговорить? – немного резко спросила я, видимо, начало отпускать.
– Я надеялся, что ваш отец представит нас друг другу. Но он занят. Поэтому я решил не терять времени и познакомиться самостоятельно.
– Похвально, – ответила, и снова поразилась резкости в словах. Хотя быть дерзкой мне нравилось больше, чем очаровательной мямлей. Красавчик даже насмешливо повел головой, но промолчал. – Про меня, – судя по тому, как вы любите слухи, – вам уже все известно. Так что… Представьтесь вы.
– Кроме вашей внешности больше ничего не обсуждают, не переживайте, – спокойно ответил он. А когда я недовольно поджала губы, продолжил: – Я Лиам Хенсон.
– Для Лиама Хенсона вы слишком хорошо говорите по-русски, – подозрительно заметила я.
– Мой отец норвежец, а мама русская. Все детство я провел в Подмосковье у ее родителей. Потом была математическая школа в Осло. Затем московская школа бизнеса, после которой я набирался опыта как раз в компании твоего отца. Но, проработав несколько лет, все же вернулся в Осло, чтобы продолжить семейный бизнес. Как думаешь, достаточно ли времени я провел в этой стране, чтобы говорить без акцента?
– Я думаю, что вы рано перешли на «ты», – колко подметила.
– А я думаю, самое время, Ева, – вот так просто и спокойно ответил он, не переставая слегка улыбаться и откровенно смотреть мне в глаза. Чертовски самоуверенный мужчина. Самое печальное, что как бы дикая кошка внутри меня ни хотела показать ноготки, что-то другое опять же внутри меня гладило ее за ушком и успокаивало.
– Хорошо. Так зачем сейчас вы… ты вернулся в Россию?
– После возвращения на родину я все равно продолжал поддерживать связь с твоим отцом, а сейчас мы готовимся вместе к одному очень интересному проекту. Поэтому я здесь. Чтобы обсудить все лично и без лишних советчиков.
– Ясно. Лиам, – я специально сделала акцент на его имени.
– Есть планы на завтрашний вечер? – даже не моргнув глазом, спросил он. Хотела ответить в своем достаточно дерзком стиле, но так и застыла с открытым ртом, так как чья-то женская рука легла на плечо моего нового знакомого.
– Лиам, милый, я тебя потеряла, – из-за широкой спины Лиама выплыла яркая брюнетка.
– Ожидаемо, – не задумываясь, вслух сказала я.
– Ох, вы Ева. Верно? – девушка, в отличие от Лиама, говорила с ужасным акцентом.
– Верно. А вы, видимо, жертва пластического хирурга? – я редко обращаю внимание на внешние недостатки человека. Обычно мне все равно. Хочет человек себя уродовать – пожалуйста. И я даже никогда не смеялась на страшненькими и полненькими. На самом деле в этом и нет ничего смешного. Зачастую эти бедолаги с детства имеют целый букет хронических заболеваний, так что им и так нелегко.
Здесь же во мне говорили злость, гордость, а может, и ревность. Это же надо! Прийти на вечер с девушкой, а интересоваться завтрашними планами у другой. Ну, конечно, он же альфа-самец. Сегодня с одной, завтра с другой. Статус важного холостяка нужно же поддерживать. Мне хотелось задеть его, и я совсем не подумала о чувствах девушки.
– Что? – спросила она, страшно выпучив глаза. Лиам же подавил смешок, прикрыв рот ладонью, якобы чтобы почесать легкую щетину.
– Вот я поражаюсь вам, мужчинам! – наградив прохладной насмешкой Лиама, начала я. – Кого ни спроси, вы все против ботокса и декоративной косметики. За естественную красоту. При этом сами же таскаете с собой на всякие встречи и вечеринки вот таких губастых кукол с надувными шарами вместо нормальной груди. Так еще и лицо уже все переколото, живого места не видно.
– Да как ты смеешь! – прикрикнула на меня девушка. Дальше последовали нецензурные русские слова. Ими она владела просто прекрасно. А затем девушка вообще скрылась в неизвестном мне направлении. И Лиам что-то не спешил ее догонять.
– Ты молодец, – вот что он сказал мне. – Я давно уже сестре говорил, что ей пора завязывать с увеличением всего чего можно. Но индустрия красоты настолько затянула, что она уже не может остановиться.
– Это твоя родная сестра? – с ужасом переспросила я, даже руки похолодели.
– Да, мы вместе ведем семейный бизнес. Так что ты только что обидела компаньона своего отца.
Бинго, детка.
– Я сказала правду просто…
– Четыре года назад она попала в страшную аварию. Можно сказать, по частям собирали. Поэтому кожа на лице такая неровная. И не только на лице.
– Вот же! – сказала и, проклиная себя, прикрыла глаза.
– Иногда мне кажется, что она сделала себе такую большую грудь и губы, чтобы люди больше ни на что в ее внешности не обращали внимания.
– Мне следует извиниться.
– Пустяки. Я поговорю с ней.
– Пустяки? Да я только что унизила ее при брате.
– Ева, она уже десять лет в мужском бизнесе. Ей приходилось слышать и обиднее, чем твои, слова. Не думай, что она сейчас плачет в дамской комнате. Скорее, обсуждает уже с кем-то рабочие моменты.
– Почему ты позволяешь обижать свою сестру?
– Не позволяю никому. А что касается обидных фраз, то нас вырастили с таким пониманием, что слова ничего не значат, если не подкреплены бумажкой с подписями и печатью.
– Ох, – выдохнула и буквально на пару секунд приложила ладонь тыльной стороной ко лбу. Вот это он во всем виноват! Говорят, все проблемы от красивых женщин. Нет, больше проблем от самоуверенных красавчиков.
– Слушай, я решу вопрос с сестрой, и твоему отцу она тоже ничего не расскажет. Не переживай.
– Хорошо, спасибо, – сказала и даже мило улыбнулась.
– Есть более важный вопрос.
– Какой? – уже напряглась я.
– Поужинаешь завтра со мной?
– Хорошо, – чуть выдохнув, ответила.
Лиам явно не надеялся на то, что я так легко соглашусь. Это было понятно по мимолетному удивлению на его лице и самодовольной улыбке.
Я на самом деле не видела ничего плохого в том, что согласилась. Он зацепил с первого взгляда, а этого раньше не случалось. И не просто как привлекательный мужчина, скорее, как самоуверенный и неординарный.
В общем, захотелось проверить, знаток ли я человеческих душ или нет. Я даже пожалела о том, что не взяла бокал с шампанским, когда предлагал отец. Глядишь, в своем особом состоянии разглядела бы в этом Лиаме какую-нибудь червоточинку. Хотя после откровений Пашки я немного разочаровалась в своих способностях. Ведь не раз приходила к нему домой слегка подшофе, а ничего необычного не замечала. Милый Пашка, и точка.
– Только есть одна просьба, – подумав, сказала я.
– Все, что пожелаешь, – не задумываясь, ответил он.
– Не хочу искать отца или его помощницу с просьбой, чтобы меня кто-нибудь отвез сейчас.
– Мой водитель тебя отвезет. Пойдем, я провожу тебя, – Лиам по-джентельменски предложил мне свою руку, а я не стала отказываться.
Нам пришлось идти через основной зал к главному выходу, где меня уже ждала машина Лиама. Мельком я заметила отца, он стоял с двумя незнакомыми мне мужчинами и сестрой Лиама. Они что-то увлеченно обсуждали.
Присутствие девушки немного смутило. На самом деле меня не сильно волновал вопрос – расскажет ли она или нет моему отцу про наше неудачное знакомство. Было что-то другое, упрекающее в том, что все-таки не принесла извинения за свою бестактность.
Неужели совесть проснулась?
Затем мой взгляд внимательнее зацепился за отца. Очевидно, что он с собеседниками обсуждал работу. У закоренелых бизнесменов других тем не бывает. Да и у отца так глаза горели только на рабочие вопросы. Вот хлебом человека не корми, дай поработать. Эта мысль заставила меня улыбнуться и даже немного порадоваться за него.
Точно что-то странное происходит со мной.
Когда-то я мечтала, чтобы его компания обанкротилась и мы взяли маму и уехали куда-нибудь далеко. Подальше от этого шумного мегаполиса. Я даже была согласна на глухую деревню, где нет интернета и модных бутиков. Эгоизм чистой воды, так сказать. Тогда я просто не понимала, что несчастные нереализованные родители тоже не станут любящими.
Я вернулась с вечеринки довольно рано, поэтому застала дома Артема. Он сидел за кухонным столом, читал какую-то книгу и ел хлопья с молоком.
– Ты бы сказал, что будешь дома вечером, я бы приготовила лазанью, – сказала вместо приветствия. Парень лениво перевел на меня неодобрительный взгляд. В последнее время он всегда выглядел хмурым.
– В отличие от тебя, мне нужно выполнять свой долг перед Кругом Равенства. А после твоей лазаньи явно бы пришлось просидеть весь вечер там, – головой он указал в сторону ванной комнаты.
– Смею напомнить, что ты мой наставник и передо мной у тебя тоже есть долг, хочешь ты этого или нет.
– Смотрю, ты уже смирилась со своим предназначением. Быстро. Мотиватором стали бумажки в морозильной камере? – едко спросил он, не поднимая глаз от текста книги. – Хотя… Я пока не уверен в том, что ты действительно нужна нам.
– От мастера ответа не было? – сжав челюсти, спросила я. После разговора с Пашкой у меня накопилось много вопросов к наставнику, поэтому я была нацелена на разговор. А вот Артем, кажется, хотел посоревноваться в язвительности.
– Если бы был, то я бы с радостью уже отправил тебя домой на такси.
– Значит, ты совсем в меня не веришь? – притворно обиженно поинтересовалась я.
– Нет, – только и ответил он.
– Ответа мастера я могу подождать и у себя дома. Завтра же соберу вещи и уеду! Деньги, которые занимала, отправлю почтой! Не буду отвлекать такого занятого человека! – нет, я не обиделась, это была показательная истерика. Просто я верила, что у Артема есть совесть, которая не позволит не среагировать на мои слова.
– Может, все же сегодня уедешь? – безэмоционально спросил он.
Чего? Я и в нем что ли ошиблась?
– Как скажете, наставник, – с раздражением ответила я и начала демонстративно собирать свои вещи. Хотя по факту – ничего моего в этой квартире не было. Но вряд ли Артем обрадовался бы, если я оставила бы свою одежду и прочую ерунду у него дома.
От злости я была готова рвать и метать. Мне так хотелось немного тепла и поддержки. Небольшого диалога, понятных слов. Я даже разрешила бы себя обнять. Но Артем был непреклонен в своей холодной эмоциональности. Не спорю, что сама зачастую себя так вела с другими. «Бездушную тварь» на пустом месте не придумаешь. Но никогда бы не подумала, что абсолютное равнодушие человека, от которого ждешь хоть каплю внимания, настолько ранит, заставляя весь мрак твоей души встрепенуться. Я не собиралась больше молчать.
Вот только вещи соберу и выскажу все. От начала и до конца.
Пока я собирала свои баночки-скляночки в ванной комнате и репетировала гневную тираду, Артем молча подошел и облокотился на дверной косяк спиной, еще руки скрестил на груди и устало зевнул.
