Нина Стожкова
Танец на раскаленных углях
Черная Вдова на Золотых Песках
– Не расстраивайся, Линочка, – прохладная рука Ханны осторожно погладила её по плечу, – Десять евро – не такая большая потеря… Давай будем считать все это поучительным приключением. Судьба рано или поздно каждого из нас бьет по рукам.
Они сидели вдвоем на открытой веранде, слушали ночной шум моря, и Лина рассказывала о поездке в Варну, еле сдерживая слезы.
– Целый день думаю о том, как это я, взрослая и разумная женщина, владеющая иностранными языками и навыками устного счета – по крайней мере, в объеме начальной школы, позволила себя так глупо обмануть, – всхлипнула Лина и вдруг… в голос зарыдала от обиды. На них стали оглядываться. Лина почувствовала, что сердобольные иностранцы скоро кинутся к ней расспрашивать и успокаивать, и усилием воли взяла себя в руки.
– Считай, что легко отделалась, – вздохнула Ханна, – эти жулики из обменника – обычные бандиты, причем самого мелкого пошиба. Здесь, на Песках, водится рыбка и покрупнее.
– Откуда ты знаешь? – насторожилась Лина, вспомнив о недавней череде смертей в «Пальме».
– Володя рассказывал, – грустно улыбнулась Ханна. – Он многих здесь знает, не то, что я.
Подруга не спеша допила не первый уже бокал «винечка» и тихо продолжала:
– Наша «Пальма» расположена в старом парке. Когда-то здесь находился один из роскошных санаториев ЦК Болгарской компартии. Между прочим, самое элитное и престижное когда-то на побережье место. Партийные боссы отдыхали в уютных особнячках у моря и в шикарных корпусах, а в нашей «Пальме» селили их челядь – водителей, секретарш и младших помощников. С тех пор много воды утекло, но «Пальма» вместе с шикарными гостиницами, построенными в последние годы в этом парке, по-прежнему принадлежит одному хозяину. Точнее – хозяйке.
– Женщине? – воскликнула Лина. – Ну, ничего ж себе! Небось, жене мэра Варны? Мы это в Москве уже проходили. С недавнего времени среди жен мэров стало модно скупать недвижимость целыми курортами…
– А вот и не угадали. Эта дама вдова, – тихо сказала Ханна.
– Вдова? – продолжала удивляться Лина. – Да она просто умница, что не растерялась и не спасовала перед жестокой жизнью! И что, эта выдающаяся женщина самостоятельно управляет сразу пятью отелями?
– Ну, помощники поделить денежки всегда найдутся, – продолжала Ханна. – Как только в Болгарию пришел капитализм, многие местные бандиты, как и «братки» у вас в стране, тут же стали «бизнесменами», – горько усмехнулась она. – Ну, или наоборот, бизнесмены срослись с бандитами – суть от этого не меняется… – Чешка понизила голос, словно опасаясь, что кто-то ее услышит. – Здесь, на Песках, болтают, что один из главарей банды быстренько перестрелял всех своих конкурентов и единолично воцарился в этом курортном городке. Он надеялся, что теперь-то будет просто жить, наслаждаться богатством, властью и тихими семейными радостями. Этот новый «буржуа» очень любил свою красавицу-жену. Но, как нередко бывает, Бог посмеялся над его планами. Жена, по слухам, отдала свое сердце отнюдь не фартовому «новому болгарину».
– А кому же? – совсем запуталась Лина. – Бедному спасателю на пляже?
– Ну, к чему такие крайности? – усмехнулась чешка. – Красавица отдала свое сердце… другому бандиту – молодому и голодному «волку», который давно уже бился за первенство в «стае». Этот гангстер-отморозок люто ненавидел мужа своей зазнобы, хотя сам же регулярно наставлял ему рога. В общем, обычное дело. Понятно, что вскоре он стал страстно мечтать занять его место не только в постели, но и в директорском кресле.
А люди, конечно, все видели и ждали перемен. В общем, никто здесь не удивился, когда прежний владелец курорта был убит при загадочных обстоятельствах, а его вдова полностью унаследовала процветающий бизнес и стала в открытую сожительствовать с «правой рукой» своего покойного мужа. Нынче дамочка управляет всеми пятью отелями при активной поддержке своего темпераментного «заместителя».
– Откуда ты все это знаешь? – оторопела Лина.
– Володя рассказывал, – Ханна внимательно взглянула на Лину и продолжала. – Международный курорт «Золотые Пески» – это на самом деле – большая деревня, где все и все друг о друге знают. – Чешка замолчала, одним махом допила очередной бокал «винечка» и задумчиво взглянула на часы. – Я рассказала тебе все это только потому, что ты скоро уедешь в свою Москву и забудешь наши болгарские «страшилки» навсегда. Точнее – обязана забыть. Даже мне Володя рассказывал все это шепотом… Сегодня он опять придет поздно, – вздохнула чешка. – Все какие-то дела… Скорее бы этот дурацкий отпуск закончился…
«Интересно, откуда Володя знает все эти подробности? – подумала Лина. – Надо бы расспросить его подробнее о нашем отеле. Может, расскажет что-нибудь дельное. Так называемые «простые люди» часто бывают очень наблюдательными».
– О, девушки, кто бы мог подумать, что мы опять встретимся! – Башмачков изобразил что-то вроде изумления и подсел к дамам.
– Вы так вовремя явились, ВалерИ! Мы же собирались играть в кости! – вспомнила Ханна – Ждите здесь, я мигом слетаю за фишками, – и, легкая, как тень, чешка исчезла стремительно, будто ее и вправду унесло порывом ветра с моря.
– Ваша новая подруга опять решила напиться? – поинтересовался Башмачков.
– Надеюсь, что игра отвлечет ее от мрачных мыслей, – пожала плечами Лина.
– Кости – сомнительная замена «винечку», – хмыкнул Башмачков, – терпеть не могу весь этот искусственный азарт. Его мне и в жизни хватает…
Башмачков раздраженно отодвинул стул, собираясь идти, потом секунду подумал и … остался.
Морское сражение
В тот день Пол, как обычно, решил подшутить над «симпатичной русской туристкой». Собирался скрыться за скалой, проплыть под водой, а затем вынырнуть с другой стороны, где попутчица никак не ожидала его увидеть. Не такой уж трудный план для хорошего пловца. Такой вот «чисто английский юмор».
Но воплотить свой план Пол не успел. Едва англичанин исчез за скалой, как тут же каким-то шестым чувством учуял, что там кто-то есть. Пол огорчился. Вот так всегда! Через секунду какой-нибудь жизнерадостный идиот завопит на всю округу, и тщательно продуманный розыгрыш пойдет насмарку. Русская туристка даже взвизгнуть не успеет…
Пол на всякий случай приложил палец к губам, и тут… Он внезапно почувствовал, что кто-то тянет его под воду. Этот «кто-то» вцепился железной хваткой в его правую ногу и дергал вниз. Что за дела? Похоже, какие-то тупые подростки резвятся…
Пол злобно выругался и с силой ударил по воде ногой. Неизвестный, продолжавший скрываться под водой, на секунду ослабил хватку, но внезапно вцепился во вторую ногу Пола, словно огромный спрут.
Пол почувствовал предательский холодок в животе. Он вдруг понял: этот «кто-то» будет пострашнее морского чудовища. Откуда вообще взялся этот отморозок? Что ему надо? Этот тип, похоже, не намерен шутить. Пол собрал в кулак все свои силы, дернулся и попытался нырнуть поглубже, чтобы вырвать себя из живых тисков. И тут кто-то вновь дернул его вниз. Англичанин ушел с головой под воду, но собрал все силы и рванул вверх. Его голова показалась на поверхности, и Пол жадно вдохнул воздух. Он успел заметить, что под водой мелькнули чья-то спина, а затем голова в маске и с трубкой для подводного плавания. Полу стало страшно. Кто-то упорно пытался его утопить. Почему? За что? Какого черта?!
Пол вдруг вспомнил, как когда-то в юности дрался на бензоколонке с обкурившимися отморозками. Им нужны были его денежки, но он не мог, не имел права просто так, «за здорово живешь» отдать несколько помятых купюр тем придуркам. Пол тогда опять потерял работу, Джулия внезапно и тяжело заболела, а хиленькая страховка не покрывала дорогое лечение. Приходилось хвататься за любой приработок, чтобы скопить деньги на оплату солидного больничного чека…
Сопляков было двое. Один приземистый, прыщавый и пухлый то и дело шмыгал носом и нервно поправлял капюшон большими красными руками. Второй был длинный и тощий, с длинным прыщавым носом и гнилыми зубами. Было видно, что они обкурены, и любые проблемы «того чела» им «по барабану».
Пол вспомнил ярость, которая в тот далекий вечер обожгла его с ног до головы. Он не мог, не имел права отдать сопливой обкурившейся шпане денежки, которые уже мысленно приплюсовал к накопленной сумме…
Пол Харди никогда не был ни пай-мальчиком, ни трусливым «ботаном». Он вырос в простой семье, привык с детства возиться в саду и в сарае, где постоянно «приводил в чувство» свою старую «тачку». Его руки были всегда в масле и в ссадинах, они знали и гаечный ключ, и лопату, и пилу… Что ж, теперь у них другая задача. Придется, как когда-то в школе, пустить в ход кулаки. Нет, кулаками тут дело не обойдется…
Пол изо всех сил шарахнул бутылкой пива, которую успел купить на улице, по бетонному парапету, и в его руках блеснула стеклянная «розочка». Немудреное, но серьезное оружие, способное охладить любых отморозков не хуже пригоршни снега. Он окинул взглядом притихших молокососов и предложил:
– Але, дети мои! Ну, что же вы там застряли, двигайте сюда! Давайте-давайте! Пацаны, ну чего вы копаетесь? Смелее! Ну, кто первый?
– А пошел ты…! – внезапно сплюнул прыщавый – Слышь, Дани, не парься, наплюй на этого психа! Лучше пойдем-ка ширнемся в сортире. Угощаю! У меня одна доза осталась…
– Ладно, заметано! – шмыгнул носом волосатый Дани, и парочка растворилась в темноте.
«Тогда их было двое. А теперь – всего один – и он почему-то хочет меня утопить. Накося, выкуси! – подумал Пол со злостью. – Мы еще посмотрим, кто кого! С какой стати этот урод решил отобрать у меня солнечный день, сверкающее море, о котором я мечтал всю зиму, мою Джулию и вообще весь этот прекрасный мир? Размечтался! Хрен ему собачий, а не моя жизнь!
Злость обожгла Пола изнутри, словно он хлебнул кипятка. Пол собрал все свои силы и резко выдернул ногу из тисков, в которых ее все сильнее сжимал незнакомец. Внезапно развернувшись, он сделал мощный рывок и стремительно поплыл к скалам. Пол Харди когда-то неплохо плавал вольным стилем, держал дыхание и мог долго сохранять взятый темп. Быстрее! Еще быстрее! Пол понимал, что выигрывает у врага всего несколько секунд. Сейчас незнакомец опомнится и пустится в погоню…
Внезапно из-за скалы показался катамаран с юношей и девушкой на борту. Парочка, решив что теперь-то их точно никто не видит, принялась упоенно целоваться.
– Эй! – крикнул Пол, – Извиняюсь, что помешал!
Парочка не обратила на него никакого внимания и продолжила заниматься любимым делом.
– Але! Простите, голубки, за назойливость! Минуточку внимания! – рявкнул Пол.
Юные влюбленные с неохотой оторвались друг от друга и недоуменно уставились на бесцеремонного «папашу».
– Дети мои, не исчезайте! Задержитесь всего на одну минутку! – взмолился он. – Ну, пожалуйста, уважьте мой возраст. Я плохо плаваю. Один идиот из отеля решил подшутить и ссадил меня здесь с катамарана. Моих сил хватит ненадолго. Я могу доплыть только до вас, а вот до берега не дотяну. Ребятки, дорогие, помогите! Подсадите на борт доброго старичка! Надеюсь, что вы скауты-молодцы, а не жлобы-подлецы!
«При свидетелях этот неадекватный подонок вряд ли станет меня топить», – решил Пол и, оторвавшись от скалы, поплыл в сторону катамарана.
Парочка, не расцепляя рук и счастливо хихикая, подсадила незадачливого туриста на корму и направила катамаран в сторону пляжа, расположенного напротив пятизвездочного отеля.
«Вот и отлично! – подумал Пол. – Пускай Джулия немножко позагорает одна. Она, наверное, меня пока что не хватилась. Потом все объясню. Надо немедленно звонить в полицию».
В лобби отеля «Марина-палас» было пустынно. Только хмурый портье скучал за стойкой, а на стуле маялся от безделья посыльный.
– Привет, ребята! – сказал Пол. – Позвольте звякнуть в полицию?!
Дежурный молча набрал номер, и вскоре в холле нарисовался крупный мужчина, странно одетый для жаркой летней погоды и для курортного местечка. На нем был темно-серый костюм с галстуком и закрытые коричневые ботинки. Официальный облик менеджера довершали очки в тонкой золотистой оправе и айфон, который он небрежно крутил в руках.
– Что случилось? – вежливо поинтересовался служащий. Весь его облик выражал готовность решить любой вопрос прямо здесь, на месте, не обращаясь ни в какие «полиции-шмалиции».
– Вы не поняли! – сказал Пол клерку без тени улыбки. – Речь идет не о мелком воровстве на пляже или о жульничестве обслуги. – Полчаса назад меня пытались убить.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, – сказал менеджер и лучезарно улыбнулся, – позвольте предложить вам чашечку кофе в нашем баре. Я попрошу бармена закрыть глаза на ваш странный внешний вид…
Администратор красноречиво окинул взглядом долговязую фигуру Пола в красных купальных трусах.
– Какой еще кофе! – завопил Пол, утратив всю английскую невозмутимость. – Нельзя терять ни минуты! Я уверен, что преступник находится где-то неподалеку.
– Что ж, – объявил администратор, сделавшись еще более предупредительным и льстивым. – Если вы так взволнованы, господин… ммммм…. Пол Харди, я берусь сей же час лично доставить вас в местное отделение полиции. Вы там быстренько все расскажете, и я верну вас обратно на своей машине. На все – про все у нас уйдет минут тридцать. В виде исключения вы можете поехать туда в банном халате нашего отеля.
Пол на секунду заколебался: а как же Джулия? Однако администратор потребовал у любопытной горничной, оказавшейся в эту минуту неподалеку, немедленно принести мужской банный халат, учтиво взял англичанина под локоток и, не слушая возражений и одновременно не пуская его к телефону, буквально потащил иностранца к выходу.
Фишки, деньги, три бокала
Лина, как и Башмачков, терпеть не могла азартные игры. Еще в юности она мгновенно засыпала где-нибудь в уголке на диванчике, когда шумная студенческая компания, уставшая от песен-танцев, усаживалась играть в преферанс или в покер. Все эти абстрактные комбинации, риск и расчет казались ей нестерпимо скучными. Однако в карточной игре от игрока хотя бы что-то зависит, ну, например, от его умения анализировать и рассчитывать ходы наперед, а еще от хитрости, авантюризма и желания рисковать. Да и «покерная физиономия», что ни говори, имеет значение. А здесь… Ханна в двух словах объяснила нехитрые правила игры в кости, и Лина с Башмачковым сразу же заскучали. Стало ясно: от игрока в этой туповатой забаве зависит немного, главную роль играет слепая фортуна. Много лет назад Лина играла в рулетку и испытала тогда бесконечное разочарование. Шарик слишком быстро остановился, причем совсем не там, где она рассчитывала, и ее небольшие денежки стремительно уплыли в доход казино. Вот и вся, как говорится, любовь.
Эта игра была похожа на рулетку, только гораздо примитивнее. В общем, рулетка для бедных. Тряси себе фишки в стаканчике, опрокидывай на полотенце, чтобы не упрыгали далеко, и смотри, какие выпадут. А там уже решай, брать или не брать выигрыш, в надежде удвоить его в следующем круге, снова кидай кости и очки на бумажку записывай. В общем, скукотища. Играли на болгарскую мелочь, так что и интереса особого тоже не было. Башмачков с Линой зевнули, переглянулись и предупредили Ханну, что долго засиживаться за игрой не собираются, у каждого вечером – свои дела.
Сыграли первую партию. Ханна легко выиграла и на правах победительницы потребовала в награду «немножко винечка».
Башмачков, будучи не в силах отказать даме, поднялся и вскоре вернулся с тремя бокалами, наполненными вином лишь наполовину.
Ханна одним махом осушила бокал и потребовала продолжения.
Допив вино во второй раз, она снова выиграла и мрачно расхохоталась:
– Теперь я понимаю, почему мне не везет в любви, – заявила она, – удача сопутствует мне лишь в игре. Русский друг ВалерИ, будь любезен, принеси, пожалуйста, вина.
–Может, хватит? – неуверенно сказала Лина. – Вспомни про бедняжку Адель.
– Бедняжку? – вновь расхохоталась Ханна – Да знаешь ли ты, как я
ей завидую? Лежит себе в морге в Варне и ни о чем не волнуется. Ей теперь не надо каждую секунду думать, где пропадает ее муж… Майн фройнд ВалерИ, еще раз прошу, принеси, пожалуйста, вина, а потом мы пойдем с тобой гулять вдоль моря. Мне надоело коротать вечера в одиночестве.
– Ханна, довольно! – повысила голос Лина. – Перестань! Завтра тебе будет очень стыдно вспоминать эти слова.
– Дорогой дальнею, и ночкой лунною… – громко затянула Ханна, хлопая в такт песне в ладоши. Лина поморщилась. Драма быстро превращалась в дешевый фарс.
В этот самый миг дверь бара отворилась, и на пороге, словно тень отца Гамлета, нарисовался Володя.
– Ты опять здесь? Мы же договаривались… – прошипел он в сторону жены и сжал запястье Ханны железной хваткой.
– Я же просил никого никогда не наливать моей жене! – заорал Володя шваркнул кулаком по ближайшему столу. Баночки для специй подпрыгнули и жалобно зазвенели. Лицо его исказилось, глаза сузились, и Лине почудилось, что на «холке» у болгарина поднялась шерсть, как у волка.
Володя направился к бармену неспешной, но от этого еще более угрожающей походкой. Лина успела заметить, что пухлые щеки Веселина задрожали, как апельсиновое желе, которое тот подавал к мороженому. Володя наклонился к струхнувшему бармену и, цепко схватив его за галстук-бабочку, одновременно перехватил руку, которой тот попытался обороняться. – Ты что же, забыл, сучий потрох, о чем я только вчера предупредил тебя? Ты тогда чуть не обгадился от страха и поклялся, что подобное больше не повторится.
– Извини, Володя, не мог отказать русскому гостю, – бармен улыбнулся через силу, но в глазах его стоял страх, – видишь длинного мужичка, он вон за тем столиком сидит. Ну да, вон тот тип попросил меня наполнить бокалы для Ханны и этой очкастой русской тетки.
Володя свирепо взглянул на Лину и Башмачкова, рывком поднял легкую и податливую, почти гуттаперчивую от избытка алкоголя, жену и быстро поволок ее к выходу. Рука Ханны безвольно болталась в воздухе. Женщина вновь демонически расхохоталась, подмигнула Лине и изобразила в сторону Володи неприличный жест средним пальцем. Красавчик, к счастью, ничего не заметил и выскочил из бара со своей ношей на руках, громко хлопнув дверью.
Развлечений в баре больше не предвиделось, водевиль стремительно перешел в драму, и раздосадованный Веселин объявил, что бар закрывается. Хватит, мол, концертов на сегодня. Лина с Башмачковым быстро допили вино и вместе с другими туристами дисциплинированно разошлись по своим номерам.
«Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»
– Утро красит нежным светом…, – над лежаком Лины зазвучал знакомый приятный баритон. Она невольно вздрогнула и открыла глаза. Широко улыбаясь, над ней склонился выспавшийся, свежий и веселый Башмачков. Словно и не было ни вчерашнего скандала с Володей, ни избытка «винечка».
– Успели с утра поработать над романом? По-моему, лишь сочинительство способно еще вот так, с самого утра вас взбодрить, – догадалась Лина. Она потерла слегка припухшие после «вечера интернациональной дружбы» глаза и вопросительно уставилась на литератора
– Успел поработать – не то слово! – похвалился Башмачков. – Трудился с рассвета до полудня, не покладая ноутбука. Идеи одолевали меня, как назойливые мухи, а пальцы, будто они существуют сами по себе, торопясь и путаясь, набивали текст. Здесь я пишу шустро, как Бальзак! Каких-то несчастных десять страниц до финала осталось!
– Везет же некоторым, – позавидовала Лина. – А вот сочиняю с трудом. К тому же против моей воли даже самые жуткие стервы оказываются в моих сочинениях довольно милыми созданиями. Ничего не могу с собой поделать, все время пытаюсь оправдать на бумаге даже самую злобную фурию. Каждый раз у меня получается, либо тяжелое детство их испортило, либо обстоятельства заставили поступать самым мерзким образом… В общем, если бы я писала сказки на сюжеты Перро, то мачеха Золушки у меня получилась бы довольно милой, хоть и ворчливой старушкой, а падчерицы – некрасивыми и несчастными толстушками. В общем, я не смогла бы создавать мрачные миры, где все ненавидят друг друга – вроде тех, которые выходят из-под пера нашей великой писательницы Петрушевской. Мне подавай уютный мирок, в котором все друг друга любят и лишь слегка друг над другом подтрунивают, попадая в разные забавные обстоятельства…. Ну, куда это годится? Где конфликт, без которого невозможна настоящая литература, где правда жизни? Кстати, Башмачков, откройте секрет: что вы хотите сказать вашим мрачным романом людям?
– Ну, что-то типа: «Да здравствуют выдуманные страхи – они помогают нам отвлечься от реальности, которая еще ужаснее!», – хохотнул Башмачков.
– Судя по вашему виду, этот девиз очень даже помогает вам в реальной жизни, – улыбнулась Лина. – Помню, еще до моего знакомства с Петром одна моя берлинская подруга с немецкой дотошностью допытывалась: а какое, собственно, «послание» несут читателям мои рассказики и романчики? «А вот такое: любовь, мол, вечна, а жизнь прекрасна», – бодро отрапортовала я, взглянув на нее с превосходством творца. – «И ты пишешь об этом по ночам, одна, в пустой квартире? – задумчиво протянула Бербела и вздохнула: – Да, невеселая история…».
Я подумала в тот раз, что немка права и надо что-то срочно менять. Ну, а вскоре в моей жизни появился Петр, и писать длинные романы сразу расхотелось. Да и некогда стало, домашних хлопот хватает. Нахожу время для сочинительства лишь в отпуске, да и то лишь на писание маленьких веселых «женских» рассказиков.
– Вот-вот, я всегда считал, что женщина и литература плохо сочетаются, – проворчал Башмачков, – кстати сказать, я заметил, вы в этот раз вообще ничего не пишете. А ведь времени достаточно. Да и впечатлений тоже…
– Насчет впечатлений – в самую точку, – вздохнула Лина, – их тут, увы, хватает с избытком. Например, вчера я съездила в Варну… Если коротко, то «отлично» съездила. На три «о»: Обокрали, обругали, оболгали… В общем, подобные впечатления не годятся для веселых женских новелл…
Лина, вспомнила с необычайной ясностью события вчерашнего дня и с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться.
– Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – потребовал Башмачков.
Они уселись на лежаке, и Лина, на всякий случай отодвинувшись подальше и стараясь не отвлекаться на незначительные впечатления, рассказала про вчерашнюю поездку в Варну.
– Нууу, после подобной истории вы выглядите очень даже неплохо, – Башмачков взглянул на собеседницу слегка насмешливо, но за этой насмешкой Лине почудилась искренняя забота. – Как говорил английский писатель Вудхаус: «Половина людей понятия не имеет, как живут остальные три четверти». Даааа, – продолжал он, – похоже, по сравнению с криминальной Варной, Сицилия – тихий респектабельный островок. А я-то наивно думал, что Болгария – всего лишь скучные и бедные курортные задворки Европы…
– Ни фига ж себе, задворки! – усмехнулась Лина, – среди белого дня обманывают и грабят женщину среднего возраста! Но это так, мелочь. Ханна рассказала, что «черные вдовы», между прочим, здесь целые курорты в наследство получают.
– Это кто тут среднего возраста? – решил вдруг отмочить комплимент Башмачков. – Разве только я сам. Ну-ну, не расстраивайтесь, мой ангел Ангелина, деньги – тлен! Все равно вы спустили бы их на какую-нибудь ненужную чепуху в ларьках на набережной. Оглядитесь вокруг! Какое дивное утро! Как сверкает море! Иногда по утрам мне кажется, что так должен выглядеть рай.
От избытка чувств Башмачков обнял Лину за плечи. Она рассмеялась и благодарно склонила голову на плечо к сочинителю. Это смуглое плечо уже изрядно нагрелось на солнце и теперь приятно отдавало тепло ее щеке, прежде пребывавшей в тени. Лине вдруг стало легко и спокойно рядом с этим забавным мужчиной, нелепые страхи последних дней растаяли в душе, как утренняя дымка над морем.
И тут… И в этот самый миг!…
Лина отскочила от литератора метра на два. Так, наверное, прыгает чемпионка по прыжкам в длину в финале Олимпийских игр, когда собирает в кулак всю свою волю, потому что сил уже не осталось. Как говорят тренеры, «работает на морально-волевых».
– Я был батальонный ррразведчик, а он – писаррришка штабной, – запел над ухом Лины голос, который мог принадлежать только одному человеку на свете – ее любимому, ее единственному, ее долгожданному мужу Петру!
– Петя! Ура! Наконец-то! – завопила Лина и бросилась мужу на шею. – Вот это сюрприз! Ну просто бонус от турфирмы!
– Я был за Ррроссию ответчик, а он спал с моею женой, – продолжил Петр старинную «вагонную» балладу нарочито равнодушно, словно бы ни к кому не обращаясь. С такими душераздирающими песнями в середине прошлого века ходили по электричкам инвалиды и клянчили у пассажиров «денежку» на выпивку.
– Успокойся, Петр, я верна тебе, как Пенелопа Одиссею! – закричала Лина, теряя терпение. В самом деле, как не стыдно! Она скучала по нему, мучительно ждала, брызгала подушку его одеколоном, а он… Да пусть ее крик хоть весь пляж услышит, она не позволит мужу развивать эту скользкую тему.
– Петр! Послушай меня! Оставь свои подростковые фобии! – завопила Лина визгливо-пронзительно, словно казачка на своего подгулявшего «чоловика». – Ревность в нашем возрасте… Это смешно, наконец! Особенно после всего, что случилось в нашем миленьком маленьком отельчике… Ой, дорогой, ты же ничего не знаешь, – спохватилась Лина и продолжала на полтона ниже и значительно тише, – ну, Петь, ну миленький, ну не дури уже! Лучше расскажи, откуда ты здесь взялся? Ты ведь должен был прилететь только завтра? – затормошила Лина мужа. Она тарахтела, засыпая его вопросами, раз уж не получилось осыпать поцелуями.
Петр холодно отстранил жену и свирепо зыркнул на Башмачкова. Этот «курортный котяра» с подозрительно знакомой физиономией ему явно не нравился, и у Петра, похоже, зачесались кулаки. Литератор же спокойно уселся на лежак и с невозмутимым видом что-то строчил в свой неизменный писательский блокнотик. Лина еще раз пристально взглянула на мужа и расхохоталась: уж больно комично он выглядел в темно-синих джинсах, черной куртке и в кроссовках рядом с полуголой курортной публикой. Да еще и с таким свирепым, а не курортно-расслабленным, как у всех вокруг лицом.
В общем, в эту минуту муж показался ей даже забавным, хотя самой Лине было не до смеха. Она прыгала вокруг одетого и сурового, как Каменный гость, Петра и безуспешно пыталась чмокнуть его в щеку. Краем глаза Лина заметила: на них с любопытством уставились почти все обитатели маленького пляжа. За неделю ее привыкли видеть главным образом в одиночестве или с Ханной, а нынче «к этой русской» подкатили сразу двое мужчин. К тому же эти мачо вот-вот из-за нее подерутся… Класс! Зрители с нетерпением ждали потасовки, надеясь получить хоть какое-то развлечение среди тягучей курортной скуки.... После вчерашних разборок Володи в баре прошло уже довольно много времени, новых аттракционов пока что не намечалось. А тут, как по заказу – очередное шоу.
– Картина Репина «Не ждали», – проворчал Петр.
– Ждали, ждали, еще как ждали! – закричала Лина. Подпрыгнув, она наконец исхитрилась обнять мужа за шею и принялась покрывать поцелуями родное лицо. – Ты что, Петь, правда меня ревнуешь? Нет, ну признайся: ты ревнуешь? Меня?! К Башмачкову?! – допытывалась она и вдруг счастливо захохотала. – Ой, Петь, ну поревнуй, пожалуйста, еще немножко, мне это даже приятно.
– Совсем не ревную. С чего ты взяла, – холодно сказал Петр и изо всех сил пнул ногой пустую жестянку из-под пива, довольно кстати подвернувшуюся «под горячую ногу». Жестянка запрыгала по песку и напугала растрепанную чайку, ревниво контролировавшую урну, словно бомжиха – московскую помойку.
Башмачков, с любопытством писателя наблюдавший внезапную перемену декораций и классическую семейную сцену, пробормотал, ни к кому не обращаясь:
– Невольно опять вспоминаются слова английского сочинителя Вудхауса. Терпение, господа, цитата довольно длинная: «Кажется, это Шекспир или другой такой же толковый парень сказал: именно в тот момент, когда ты начинаешь ощущать все прелести жизни, Судьба подкрадывается к тебе сзади с куском свинцовой трубы».
Лина хихикнула, но, поймав подозрительный взгляд Петра, схватила мужа за руку и потащила в номер.
