Нина Стожкова
Танец на раскаленных углях
Гизела берет след
Лина вышла в коридор. Пусто. Кто-то стремительно проскользнул мимо, всколыхнув белую занавеску – словно легкий ветерок подул… Лина обернулась – никого. Поспешно сунула руку в карман и нащупала записку.
– Идите вперед, не останавливайтесь, – прошептал из-за колонны знакомый старушечий голос, – записку прочтете в номере.
Лина почти бегом добралась до лифта, поднялась на последний этаж, ворвалась в номер и плюхнулась на кровать. Вынув листок из кармана, она прочла:
«Срочно вспомните, у каких скал и в какое время вы заметили, что Пол исчез. Это важно. Ваша Г.».
Лина еще раз перечитала коряво нацарапанные латинские, почти готические, буквы и задумалась. Действительно, где она потеряла Пола? Точное место назвать она вряд ли смогла бы. Вроде бы, неподалеку от черных скал… А вот в котором часу? Эх, если бы вспомнить… Кажется, незадолго до обеда…
Звонок на мобильный прервал ее размышления.
– Вы на месте? – таинственно прошептал голос боевой старушки. – Очень хорошо, тогда извольте открыть дверь, я не хочу привлекать ничье внимание стуком.
Лина усмехнулась наивной конспирации «фрау-детектива» и без особого энтузиазма шагнула к двери.
Гизела в темных очках и черной соломенной шляпке, низко надвинутой на лоб, скользнула в номер молчаливой тенью. Ярко-красные пережженные патлы выбивались из-под шляпки так неравномерно, словно края головного убора Гизелы окунули в морковный салат.
– Тут, кажется, орудует целая банда, – прошептала дама, плотно закрыв дверь в комнату.
– Какая еще банда? – не поняла Лина. – Мы же не на Сицилии…
– Банда беспощадных барракуд, сокращенно БББ, – прошипела Гизела и подняла очки на лоб. Глаза ее блестели фанатичным блеском старушек-статисток телевизионных ток-шоу.
– Допустим, – кротко согласилась Лина. Она почувствовала, что спорить с Гизелой в эту минуту совершенно бесполезно, ведь у каждого душевнобольного своя логика. Однако она все же отважилась на вопрос:
– Какой смысл членам этой вашей банды БББ убирать одного за другим небогатых иностранцев? Ради чего им так глупо рисковать? Ясно же, что у туристов, живущих в дешевом отельчике, кроме купальников и простеньких фотоаппаратов-«мыльниц» и взять-то нечего. Деньги и банковские карточки хранятся в гостиничных сейфах. К тому же, каждый раз бандиты убирали лишь кого-то одного из супружеской пары… Нет, дорогая Гизела, боюсь вас разочаровать, но, по-моему, три смерти в отеле – всего лишь цепь ужасных совпадений.
Однако отнять у немки роль детектива, с которой та основательно срослась, было непростой задачей. Старушка не желала сдаваться.
– Давайте вспомним всех поименно, – Гизела принялась, считать, не загибая, а по-немецки выбрасывая из кулака пальцы, начиная с большого, – Тони, Адель, Пол… Многовато для одной недельки, а? Или вам так не кажется?
– Думаю, жизнь богаче и масштабнее нашего представления о ней, – проворчала Лина банальность, правда, не очень уверенно.
– Это все слова, – парировала Гизела. – Вы, русские, слишком любите красивые фразы и длинные рассуждения. А мы, немцы, привыкли мыслить четко, практично и действовать немедленно. Мне кажется, сейчас самое главное – исследовать место, где погиб Пол. А теперь давайте оставим все наши версии на завтра, а то, пожалуй, я не усну до утра. Кстати сказать, хотите для лучшего сна немножко прогуляться вдоль берега?
– Простите, но я устала и уже хочу спать, – вежливо улыбнулась Лина.
«Еще не хватало портить себе вечер никчемными разговорами и пустыми домыслами, – подумала она с раздражением. – И так невесело. Вместо родного мужа приходится терпеть общество то Башмачкова, то полусумасшедшей немки. Неравноценная замена, мягко говоря…..».
– Ну, как хотите, я и одна вдоль моря погуляю, – слегка обиделась старушка. – Каждый вечер я совершаю тут моцион перед сном. Ну, а потом наступит утро, и я осторожно перетру о последних событиях кое-с кем из обслуги. У одного болгарина, тут кажется, есть лодка. Надеюсь, он согласится свозить нас с вами с утра к дальним скалам. Ну, к тем, у которых пропал Пол…
Гизела пожала Лине руку и, осторожно озираясь, выскользнула из номера. А Лина тщательно заперла дверь, включила телевизор и без сил плюхнулась на кровать.
Муж по телефону
Она выключила свет и попыталась уснуть, но не тут-то было. Сон не шел, а в голове, словно в криминальной телехронике, прокручивались события последних дней.
«Скорые» приезжали ночью, значит, преступника считают своим на подстанции. Его спокойно пропускали в отель, значит… Так, ясно: это кто-то из сотрудников или постояльцев «Пальмы»… Все умершие и пропавшие без вести – подданные Великобритании. Почему преступников интересуют именно англичане? Они ведь из разных частей королевства, люди разных профессий и возрастов. Но что-то привлекает в них бандитов. Понять бы только – что…Эх, права была Гизела – после подобных событий уснуть не так-то просто. Лина лежала и вспоминала Тони, Адель, Пола, всех этих симпатичных и незатейливых «простых англичан», с которыми успела подружиться в последние дни. Странно, что в Болгарии ей пришлось общаться главным образом с англо-саксами. Впрочем, она ведь и отправилась за границу как раз для того, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от «дорогих россиян». Ну да, отдохнула, ничего не скажешь… Три трупа за несколько дней!.. Уж лучше бы в Подмосковье на даче сидела…
Кстати сказать, они ведь были неплохие ребята, эти островитяне! Не чопорные лорды и леди, а обычные трудяги из «нижней части среднего класса», как пишут в газетах. Как и они с Петром, эти люди копили на отдых целый год, почти за полгода бронировали путевки, чтобы получить хоть какие-то скидки, радовались, что выбрали дешевый отель «все включено», покупали на набережной, как и она, Лина, дешевенькие сувениры «из заграницы» для родных и друзей… В этих иностранцах не было ни капли буржуазной надменности, они искренне интересовались ее жизнью «простой москвички», много смеялись и шутили с ней, обещали писать в Москву по «электронке», звали в гости… Теперь же тела ее новых друзей, раздетые и беззащитные, лежали в судебном морге в Варне… А загорелое тело Пола, похоже, навеки скрыли морские волны.
Лина встала, умыла заплаканное лицо и, слегка поколебавшись, набрала номер мужа.
– Петр, мне очень плохо без тебя, – тихо сказала она в трубку. – Прилетай скорее… Так тошно на душе....
– Что это с тобой, родная? Ты устала отдыхать? Ну, конечно, я скоро прилечу, мой котенок, – пробормотал сонный голос мужа. – Никуда я не денусь. Не волнуйся, Линок, на днях самолично явлюсь на Пески, как и было намечено. Ты же в курсе, что мой билет давно куплен, чемодан собран, так что ….ну потерпи совсем чуть-чуть… Я…знаешь, Лин, я в общем тоже ужасно по тебе соскучился!
– Правда? – обрадовалась Лина и вдруг почувствовала, как по коже побежали счастливые мурашки. – А как ты по мне соскучился? – спросила она уже другим, слегка капризным и кокетливым женским голосом, в котором помимо ее желания вдруг появились низкие бархатные нотки.
– Ну…, как голодный по кухне отеля «все включено», – расхохотался Петр. – А ты?
– А я, а я… А я – как путник, заблудившийся в пустыне, по глотку воды, – грустно прошептала Лина. – Петя… Ну, в общем, должна тебе признаться: я украла в Москве твой одеколон и теперь брызгаю им перед сном соседнюю подушку.
– А, так вот он куда подевался, – расхохотался Петр. – А я весь шкафчик в ванной перерыл… Ну, ладно, дорогая моя клептоманка, спокойной ночи! Кстати, а что сейчас на тебе надето?
– Почти ничего, – призналась Лина, – только черные кружевные трусики…. Здесь так жарко, а кондиционер включать опасно, боюсь простудиться.
– М-м-м, – пробормотал Петр, – боюсь, я не доживу до встречи. Умру от воздержания.
– Ну, ладно, Петь, это уже какой-то секс по телефону получается, и так мы столько денег проболтали… Целую. Крепко-крепко! Пока-пока! – голос Лины предательски задрожал, и она испугалась, что может прямо сейчас расплакаться.
– Постой, а куда целуешь-то? – лукаво уточнил Петр.
– Нууу, это ты уж сам реши, – всхлипнула Лина и первая отключила телефон.
Открытие, которого лучше бы не было
Лина проснулась и открыла глаза. В номере царил тоскливый серенький полумрак, такой всегда бывает перед рассветом. Она нашарила очки и взглянула на будильник: около пяти часов утра. Спать почему-то совсем не хотелось. Ночью ей приснился Петр. Муж нежно и подробно целовал ее, ласкал опаленное южным солнцем тело, что-то страстно и тихо шептал… Но едва пик наслаждения приближался, Петр вдруг исчезал, словно таял в полумраке комнаты.
Проснувшись, Лина испытала одновременно разочарование и радость. Слегка подзабытое счастье близости с любимым окончательно разбудило ее. Лина спрыгнула с кровати и сделала несколько энергичных махов руками. Но этого оказалось мало. Необходимо было вдохнуть всей грудью морской воздух, обнять весь мир, запеть во весь голос… Требовалось немедленно дать выход любви, вдруг охватившей Лину всю, от макушки до кончиков пальцев, чтобы радость, переполнившая ее, не разорвала истосковавшееся сердце.
Лина наскоро привела себя в порядок, натянула купальник, накинула поверх него слегка помятый пляжный сарафан и поспешила к морю.
Пляж и набережная возле отеля были пусты. Дворники еще не шуршали метлами, обмениваясь в полный голос последними курортными новостями, а уборщики не терли тряпками лежаки и не раскрывали с ворчанием тяжелые пляжные зонтики. Лине внезапно стало не по себе, и она зябко поежилась, почувствовав всей кожей предрассветный холодок и легкий морской бриз.
Возвращаться тотчас же обратно было глупо. Не для того она вылезла из-под теплого одеяла в пять часов утра. Лина решила добрести до дальнего лодочного пирса, чтобы застать ежедневное, однако от этого не менее прекрасное зрелище. Ей внезапно захотелось увидеть, как солнечный шар медленно и величественно всплывает над морем. Она знала, что следом за солнцем, буквально через несколько секунд, начнут робко петь первые птицы, потом хор сделается громче, затем будет с каждой минутой становиться все теплее, и, наконец, обычный курортный день напористо вступит в свои права, словно турист, явившийся до расчетного гостиничного часа в свой отель из аэропорта и потребовавший номер.
Лина зашла на пирс, тронула холодный металл перил, затем облокотилась на них, чтобы со вкусом полюбоваться восходом… Она обвела взглядом морскую панораму, что была похожа на полотна всех лучших маринистов одновременно и все же прекраснее их всех. Эта живая картина словно вобрала в себя талант и восхищение стихией всех тех, кто любовался ей уже не одно столетие. И вот наконец… Лина задохнулась от восхищения. Над морем, как и тысячи лет назад, торжественно поднимался огненный шар.
Воздух порозовел, и сразу стало теплее. Лина с изумлением наблюдала, как море, еще недавно почти черное, делается с каждой минутой все светлее и прозрачнее. Стали видны мелкие детали, скрытые полумраком еще несколько минут назад.
Внезапно на мелководье внимание Лины привлекло что-то большое и темное, лежавшее почти под пирсом. Она перегнулась через перила, поправила очки, вгляделась в незнакомый предмет и негромко вскрикнула.
На гальке лицом вниз лежало тело, наполовину прикрытое водой. Боже! Лина пошатнулась и судорожно схватилась за перила, чтобы не упасть в воду. Становилось все светлее, и она наконец смогла разглядеть страшные подробности. Под пирсом сиротливо лежала черная шляпка. Рядом отсвечивали под солнцем красноватые кудряшки упавшей женщины. Часть волос перемешалась с песком и илом, и от них веяло какой-то русалочьей страшной истомой. Темная накидка несчастной некрасиво задралась, под ней белел топик, испачканный кровью. В метре от распростертого тела Лина с трудом разглядела темные очки.
Сомнений не оставалось.
Это была Гизела.
Полиция на все закрывает глаза
– Это вы нашли немецкую туристку? – начал допрос свидетеля, то есть Лины, здоровенный болгарин в форме офицера полиции. В помещении было душно, и полицейский то и дело вытирал потную лысину огромным клетчатым платком.
– Я же уже обо всем рассказала вашему коллеге, господин офицер! Причем не один раз, – устало отозвалась Лина. – И о том, как Гизела вечером заходила ко мне в номер, чтобы поделиться своими подозрениями, и о том, как она отправилась прогуляться к морю. И даже о том, как я стала невольной свидетельницей смерти Тони. Извините, но самый тупой второгодник милицейского колледжа давно уже сделал бы правильный вывод из моих показаний.
Полицейский перестал писать в блокнот и нахмурился:
– Оскорбление офицера полиции при исполнении карается по закону. Выводы, какие будут сделаны из ваших показаний, вас, мадам Томашевская, пока что не касаются. Это тайна следствия.
– Слушайте, я серьезно, господин полицейский! В нашем отеле уже несколько дней творятся нехорошие дела, – зашептала Лина, с подозрением поглядывая на закрытую дверь. – Четыре смерти за одну неделю – согласитесь, это …ммммм… многовато… Странно, что все погибшие и пропавшие без вести – иностранцы. Вам так не кажется? Сдается мне. что здесь явно просматривается коррупционная составляющая….
Офицер полиции, похоже, так не считал. Он продолжал смотреть на Лину, как математик Перельман на миллион, то есть с нескрываемым презрением.
– Терпеть не могу допрашивать женщин, – усмехнулся полицейский. – Одни эмоции и ноль фактов. Допустим, умерли несколько туристов от перегрева и от излишка алкоголя. Ну и что? Подобное здесь частенько случается. На наши курорты летом съезжаются алкоголики со всей Европы. Они зажигают тут не по-детски, и кое-кто послабее в итоге отбрасывает коньки. Дело житейское, все мы смертны. Ну, а впечатлительным дамочкам, тоже как следует отдохнувшим в баре, потом мнятся всякие ужасы…
– Я не сумасшедшая и не истеричка, – одернула его Лина, – и почти не употребляю алкоголь. Бокал вина на ночь – пожалуй, единственное, что я позволяла себе в нашем баре «все включено». – (Про недавнюю попойку с англичанами и про вчерашнюю рюмку коньяка с Гизелой Лина благоразумно умолчала). – Прошу вас, господин полицейский, аккуратнее подбирать слова, когда говорите с дамой, к тому же, если эта дама – иностранка и гражданка другого государства.
– И, тем не менее, не доверять болгарским судебным медикам у нас с вами нет никаких оснований…, – толстяк сменил тон, однако продолжал гнуть свою линию.
Лина почувствовала, что страж порядка из последних сил сдерживается, чтобы не послать русскую туристку подальше со всеми ее подозрениями и догадками. Однако полицейский взял себя в руки и продолжал:
– Заключения судебно-медицинских экспертов свидетельствуют о том, что иностранные гости «Пальмы» злоупотребляли спиртным. В крови немецкой туристки тоже нашли следы алкоголя, и, увы, немало.
– Ну да, старушка любила «принять на грудь», – усмехнулась Лина, – однако это не мешало ей здраво оценивать обстановку и замечать многое из того, что оставалось незаметным для других. Между прочим, даже для вашей хваленой полиции.
– Здраво оценивала обстановку, говорите? Со столькими-то промилле алкоголя в крови? – усмехнулся полицейский.
– Позвольте спросить, а какая ваша версия, господин полицейский? Почему все эти, по вашему мнению, «алкоголики» погибали именно в нашем отеле? Мне почему-то кажется, что никакой версии у вас вообще нет, – заявила Лина без всякого почтения.
Полицейский посмотрел на нее презрительно, как учитель на второгодницу и неохотно снизошел до небольшого пояснения:
– Думаю, немецкая гостья хорошо посидела в баре, потом отправилась проветриться перед сном, ну и слишком низко свесилась с пирса, чтобы полюбоваться водой на закате…. В итоге старушка не удержалась, свалилась в воду. Бывает. Особенно в таком почтенном возрасте. Мой вам совет, пани Томашевская: отдыхайте на курорте в свое удовольствие и не лезьте, ради всех святых, в это дело. Давайте дождемся заключения медиков. Почему-то полагаю, что они не будут сильно отличаться от моей версии. И вообще – не дело иностранки совать свой нос в несчастные случаи, произошедшие в чужой стране с подданными британской короны.
–А если убьют еще одного подданного соединенного королевства? На вашей территории? – тихо поинтересовалась Лина. – Законопослушного туриста – со всеми его визами и страховками, которые, кстати, в полном порядке…
– Убьют – тогда и разберемся. Мы для этого и стоим на страже закона и порядка. Нам за это денежки государство платит. Ну, а ваше дело – тратить у нас свои денежки, загорать и пить ракию.
И полицейский, сухо простившись с Линой, поспешил удалиться.
Лина решает развеяться
Башмачков явился на пляж в отличном настроении. В «Пальме» ему работалось на удивление легко. Ноутбук писателя наконец-то прекратил своевольничать и принялся бойко набивать на клавиатуре именно то, что желал литератор, а, главное, то, чего ждал от него Топалов. Писатель снова стал плодотворно работать в фирменном «башмачковском» стиле «ужас-ужас». Одним словом, полуготовый роман «окуклился» и уже готов был бабочкой полететь к финалу. Все кладбища, призраки, мертвецы и вампиры появились на страницах романа в нужных пропорциях, и мурашки читателя должны были побежать по спине как раз в том месте, в котором и запланировал автор.
«Ну, если и не «Буккеровка», то какая-нибудь местная литературная премия у меня уже в кармане», – торжествовал Башмачков, набивая на клавиатуре заключительные страницы романа так же стремительно, как опытная секретарша отстукивает протокол заседания какой-нибудь комиссии. Казалось, быстрые пальцы сочинителя опережали бег его мысли.
И все же неутомимому писателю был необходим хотя бы краткий отдых. Башмачков время о времени позволял себе поваляться на пляже, наслаждаясь минутами праздности. Вот и в этот раз он устроился неподалеку от Лины и лениво поглядывал на проходящих девушек через темные очки. Башмачков вслух выставлял им оценки по пятибалльной системе. Лина в ответ даже ни разу не улыбнулась, и уязвленный Башмачков вопросительно уставился на нее:
– Вы что же, Ангелина Викторовна, решили завоевать в «Пальме» титул «Мисс Суровость»? – ехидно поинтересовался литератор, исподволь любуясь шоколадным загаром на собственной мосластой ноге.
– А… вы еще не знаете… – протянула Лина в ответ и помрачнела еще больше.
– А ЧТО я должен знать? – перебил ее Башмачков, почесывая в меру волосатую грудь. – Что опять кто-то из ваших иностранных пьянчуг перепил в баре и подрался с охраной? Что кого-то из них обокрали на набережной? Слава Богу, в отличие от вас я не понимаю «по-ихнему». Не хватало еще, чтобы пьяная болтовня скучных английских обывателей отвлекала меня от работы над романом.
– Ну, в общем, вы недалеки от истины, – призналась Лина. – Одна пожилая иностранка и впрямь вчера перебрала спиртного. Но это лишь часть правды. Финал был ужасен…
– В смысле? – оживился Башмачков. – Старушка отплясывала в баре на столе?
– Не стоит шутить о ней… Гизела погибла, – неохотно пробормотала Лина.
Лине очень не хотелось сейчас, при свете роскошного дня, возвращаться к страшной картине, увиденной на рассвете. И еще меньше хотелось обсуждать подробности смерти пожилой женщины, с которой Лина успела познакомиться в последние дни довольно близко. Тем более – с кем обсуждать? С этим поверхностным щелкопером Башмачковым? Ну уж нет…
Однако сменить тему не получилось.
– Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! – потребовал Башмачков. – Вы знаете, Лина, меня живо волнует все, что связано со смертью. Выходит, вы зря смеялись над моими предчувствиями. Над холодком у меня под ложечкой, связанным с вами. Похоже, вам грозит опасность.
– Да уж, дорогой преемник Ванги! Земля Болгарии, видимо, способствует поголовному пробуждению пророческих качеств. Ваш «внутренний холод» – достойная альтернатива глобальному потеплению.
И Лина вкратце поведала Башмачкову обо всех страшных событиях последних дней.
Похоже, старушку убили как слишком пытливого и догадливого детектива, – заключила она.
– Ни фига ж себе! – присвистнул Башмачков. – И дня не прошло, как я поселился в этом замечательном отеле, а тут новый покойник! Что дальше? Кто следующий? Помните, у Агаты Кристи были десять негритят? А тут – десять англичан. «Десять англичан пошли купаться в море…»
– А дальше, – сказала Лина зловеще, глядя Башмачкову прямо в его синие глаза, – а дальше, похоже, на очереди… мы с вами, милый друг… Как говорится, по закону парных случаев.
– Между прочим, мы с Топаловым так не договаривались, – процедил сквозь зубы Башмачков. – Нехилый гонорарчик, доложу я вам – цинковый гроб к самолету. Вы, Ангелина Викторовна, как хотите, а я выхожу из игры!
И куда же интересно вы выходите? – улыбнулась Лина. – Мы здесь все крутимся на одном пятачке, даже спрятаться некуда. Да и роман ваш еще не окончен. Думаю, Топалов будет активно возражать против вашего отъезда.
– Нууу, – протянул Башмачков, – я же не говорю, что навсегда выхожу, – только на время. Хотя бы на один день. Надо нам с вами куда-нибудь смыться из отеля, чтобы сбить преступников со следа, если они чего доброго «положили на нас глаз».
– И куда же вы предлагаете «смыться», дорогой Кассандр Вангович Башмачков?
– Есть одна идейка. Топалов, помнится, еще вчера что-то втирал мне про нестинаров – это нечто вроде секты огнепроходцев. Чудаки с иконами ходят по горячим углям и даже не обжигают ноги. Любомир предлагал свозить меня на их шоу и даже оплатить входной билет. А что? По-моему, интересно. Думаю, он будет не против, чтобы и вы с нами поехали. Кстати, Топалов может оказаться полезен – вы ведь, кажется, тоже что-то пописываете?
Лина неохотно кивнула. Она старалась не афишировать свои литературные упражнения, особенно перед высокомерным «крутым профи» Башмачковым. Правда, если говорить начистоту, Лина пока еще не встречала ни одного писателя, который был бы терпим к собратьям по перу. В сравнении с взаимной ненавистью «инженеров человеческих душ» не шли даже ссоры криминальных группировок. Посему Лина решила не углубляться в тему и пробормотала с легким самоуничижением:
– Мне, маэстро, до вас – как до Луны. Я так, женские рассказики кропаю. Ну, незатейливые такие, с житейскими историями, бытовыми подробностями и простенькой моралью
– Ага, что я говорил! – обрадовался Башмачков, – Топалов, кажется, еще и женский журнал издает. Так что у вас к нему тоже есть интерес. Значит, договорились? В общем, вечером звоню Любомиру!
Лина рассеянно кивнула.
