Петр Ингвин
Сказаниада
Глава 3. Три претендента на одну Елену
Отец не сдержал слово. Неслыханно. Когда последние защитники стены из-за дыма упали замертво, выяснилось, что среди них был Виктор. Отец долго смотрел в стену подземелья, где семья вместе со слугами пряталась от огня, и, наконец, сказал:
– Мы должны отдать Елену Кощею, иначе погибнут все. И она тоже. Спасем государство – у тебя останется шанс вернуть Елену. Отныне наследник престола – ты, учись думать о будущем.
Борису дали золота и подземным ходом отправили из горящего города. Если начнется резня, следом выведут уцелевших женщин и детей, но отец дал слово остановить кровопролитие. Непоправима только смерть, и пока Борис жив, живы и возможности однажды переделать мир по-своему. Почему не удалось сейчас? Из-за быстротечности событий, недостаточно продуманных планов и небрежности в поступках. Нужно было изначально просчитать последствия каждого шага. Теперь, вспоминая бегство с Еленой и путешествие с ней домой, Борис видел каждый совершенный им недочет. Ему следовало убрать всех свидетелей до единого, когда увозил Елену, или искать другой корабль, ни к коем случае не из Двои. И не идти ко дворцу открыто, у всех на виду. Ошибок сделано много, теперь из-за непродуманности действий Бориса погиб Виктор, а Елена все равно отправится за море.
Кроме Елены дракон-победитель мог требовать выдачи виновника войны, поэтому Бориса отправили в ссылку – отсидеться за большим морем, пока страсти не утихнут. Отец замирится с Кощеем и потребует неприкосновенности наследника. Время, деньги и слова – три силы, которые даже черное делают белым. Нужно лишь подождать.
Последний взгляд Елены не передать словами. Она только-только поверила, что спасена и что Борис – ее защитник до конца дней. Отец все испортил.
– Это не мое решение. – Борис отвел глаза. – Но я вернусь за тобой, даю слово.
Отец подал знак, Елену взяли под руки два стража – отныне она не человек, а средство платежа. Девушка ценою в государство. У Бориса отличный вкус.
Он прорвался ней и обнял. Она ответила. Ответила! Пусть приникшее в прощальном объятии тело не пылало страстью, но подарило множество незаметных посторонним обещаний, изысканных и непредставимых. Оно будто молило: спаси, и радостям, которые ты обретешь, позавидуют боги.
Спайку тел разорвали, отец указал Борису в одну сторону, стражам в другую.
Это объятие – только начало. Первый шаг длинного пути, полного счастья и блаженства. Ни произнеся ни слова, Елена взглядом и телом показала, что Борис ей небезразличен. Она надеется на него и будет ждать.
Когда он уходил, сестренка Кася прошептала:
– Мне пришло знание, что за морем Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона.
– Не я, а некий Егорий-Георгий? И что мне делать с твоим предсказанием? Как понимаю, ты советуешь найти и использовать этого победителя драконов?
– Не знаю. Мне больше ничего не было явлено.
Когда городские ворота треснули, Борис уже выходил в море на маленькой лодке. Где знают двое – знает и свинья, поэтому провожатых у Бориса не было. Никому не известно, куда он отправился, значит никто и не выдаст. Пока будут искать, пройдет время, гнев уляжется, и о Борисе временно забудут. Дальше настанет черед денег и слов.
Так думает отец. Пусть думает.
У Бориса был другой план.
Путь занял несколько часов – чуть больше обычного из-за бокового ветра, отчего пришлось много лавировать. Остров богов пустовал. Борис на то и рассчитывал: все либо отправились на бушевавшую вдали войну, либо спрятались от нее. Столпотворение начнется позже, когда сюда с благодарностями ринутся выжившие.
Служители приняли весомый дар, и Борис попросил у богов самого простого – на время оставить его в покое. То есть, ничего не делать, когда он отправится к соседям отстаивать честь поруганного государства и выполнять слово, которое дал любимой женщине. Если богов по какой-то причине не устроит бездействие, вместо невмешательства в людские дела Борис готов молиться за бескровную победу – на их выбор.
– Ты приведешь на наши земли чужаков, – раздался в голове голос богов.
– Я просто найму себе солдат. Себе! Их нельзя расценивать как завоевателей, они помогут мне сдержать слово и уйдут. А я останусь и отблагодарю.
Боги промолчали. А что им сказать? Заключенный пару поколений назад мирный договор запрещал помогать войскам какого-либо государства, а о частных наемниках там нет ни слова.
Олинпикским богам Борис оставил очень большую сумму, и все же пожертвована была лишь треть увезенного из Двои золота. С остальным он поплыл через большое море.
Ветер способствовал. Боги все же благоволили. Еще бы, разве рачительный хозяин режет корову, чье молоко его кормит? Только в крайнем случае. У богов тоже бывало, что плевать им и на корову, и на все стадо, когда, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Или, что тоже случалось, своими странными деяниями боги чему-то учили неразумного просителя. В древности один тщеславный дракон уведомил их, что хочет разрушить великое государство. Боги приняли дары и согласились. Враги победили, великое государство было разрушено.
Потому Борис просил богов не вмешиваться.
В голове сидели и не давали покоя странные фантазии Каси. Однажды она сказала ему: «Ты предашь двух правителей и приведешь врага в соседнее государство». Ради любви Борис предал отца, отправившего за море, и Кощея, которому служил. Как ни грустно, но Кася права. Осталось выполнить третью часть пророчества.
Путь занял трое суток. Несколько раз погода портилась, лодку кидало по волнам, как щепку. В чьих водах это происходило, понять было невозможно. Любопытно: это передумали на Олином пике, или ополчились на чужака с вала Галы? Стихия разбушевалась серьезно. Однажды показалось, что лодку точно раскрошит в щепы или накроет очередной волной. Борис попрощался с жизнью.
Рано. Вопреки всему лодка выдержала, а когда ее вновь подкинуло, справа также взлетел над водой квадратный парус с изображением ворона. Вскоре показался весь шедший наперерез длинный драккар. С увешанного деревянными щитами борта на Бориса глядели бородатые лица и натянутые луки. Тип корабля, круглые раскрашенные щиты по бокам, нарисованный ворон – все говорило, что цель достигнута. Это варяги.
– Мне нужно к конунгу! – проорал Борис.
На корабле посовещались, стрелы отправились обратно в колчаны, Борису кинули веревку.
Следовать на поводу или приблизиться при таком волнении невозможно, и, чтобы не разбить борта, лодку пришлось бросить. Обвязавшегося Бориса едва не утопили, он основательно шмякнулся животом о склизкие доски, после чего его благополучно выволокли на палубу.
– Я сын дракона павшей Двои. – Борис поднялся на ноги. С него текло. Его шатало. Это не важно. Даже мокрый сын дракона – все равно сын дракона. – У меня дело к конунгу.
Двое варягов понимали язык. Один оказался предводителем и только слушал, второй тихо переводил для остальных.
Борис достал оставшееся после посещения острова богов золото и разделил на две части.
– Это вам, – он подвинул половину предводителю, – вторая половина – дар вашим богам. Отвезите меня к ним.
– Наши боги не разговаривают с чужестранцами.
– Боги разговаривают со всеми, кто платит, нужно лишь подобрать правильные слова.
Варяги называли себя викингами. Они посмеялись, но против богов не пошли и отвезли странного просителя на вал Галы.
Несколько часов Борис поднимался на пологую вершину. Разница с Олиным пиком одновременно разительна и невелика. Вместо каменного пика – насыпной курган, на берегу вместо избушек с крышами из соломы – крытые дерном дома из валунов и бревен, а вокруг такая же красная черта и такие же служители. Только одеты чуть иначе: в кожаных рубахах, крепких портках и сапогах. Сказывалось, что здесь прохладнее.
Служители приняли подношение и провели к святому месту. Тоже облако. Дымка без какого-либо запаха. Голос в голове:
– Почему ты не обратился к своим богам, чужестранец?
– Я собираюсь сдержать клятву, а это может поссорить богов. Олинпикские боги уже получили подношение, они не вмешаются, если буква и смысл мирного договора не будут нарушены. Теперь мне нужно быть уверенным, что вы тоже умеете мыслить здраво и видеть свою выгоду.
Боги слышат тех, кто кричит от праведной ярости, а не от страха. Они услышали.
– Твое желание понятно. Где нашу власть не перебьет более сильная, мы обещаем, что будем с тобой.
– Олинпикские боги сильнее?!
– Наши силы равны.
– Тогда кто же сильнее всемогущих богов?
– Никто.
– Не понимаю.
– И не нужно.
Из обители богов варяги доставили Бориса в свою столицу. Стены варяжского города были ниже двойских, но шире и крепче, в центре на холме возвышался замок правителя, которого здесь называли не дракон, а конунг. Замок располагался в удобном для обороны месте, на возвышенности, с трех сторон его окружали обрывистые склоны, пологим был только один, по нему к откидному мосту и воротам вела мощеная дорога. Размерами замок был сопоставим с дворцом в Двое, но имел вид более массивный, во времена его строительства упор делался не на красоту и величие, а на мощь.
Разговор с конунгом состоялся в огромном зале с множеством знамен и развешанного по стенам оружия. Особенно много было щитов, на большинстве из них виднелись следы жестоких боев, некоторые вообще были расколоты: то ли взяты в боях от знатных врагов, то ли достались как память о предках. Знамена, оружие и щиты выглядели яркими пятнами на сером фоне, стены и сводчатые потолки состояли из грубо сложенного камня, обветшавшего, местами потрескавшегося от времени и мрачным видом настраивавшего на грустный лад, и только полы задорно блестели, отшлифованные ногами многих поколений.
Конунг, низенький старикан с высохшим пергаментным лицом, седыми волосами, падавшими за плечи жидкими прядями, носом крючком и запавшими щеками, с непокрытой головой, в пластинчатом доспехе и меховой мантии, сидел на резном деревянном троне с ножками, изображавшими лапы дракона. На Бориса он глядел острым взглядом, в котором не было ни капли свойственной его возрасту старческой немощи, а на просьбу сразу ответил отказом:
– У нас мир с соседями.
– Я предлагаю не войну. – Борис был тверд, как окружающий камень, и готов был биться об него головой бесконечно, пока не проломит. – Я предлагаю добычу.
– К сожалению, мне, как хранителю государства, высшими силами запрещено воевать с соседями, а без войны добычу не получить.
Конунг надолго умолк, и Борис видел, что в бороде правитель прячет ухмылку. Каждый из них понимал, что имел в виду собеседник. Пришла пора отставить намеки и заключить сделку, которая устроила бы обоих.
– А если организовать поход без вас?
Конунг пожал печами:
– Да, когда на соседей идет правитель, это одно дело, и совсем другое, когда без его ведома в земли чужих богов плывут его люди, если их наняли тамошние правители.
– Я нанимаю всех, кто может уехать без вашего ведома!
Конунг вновь помолчал. Когда он заговорил, выяснилось, что идея Бориса давно продумана до мелочей, варяги просто ждали подходящего случая. В заключенном между богами мирном договоре сказано, что ни одна армия не победит на землях и в водах чужих богов. Наемников договор не касался.
– Поплывешь на драккаре Сигурда, – объявил конунг. – В ближнем окружении Кощея есть наш человек, прозвище для связи – Дуремар, он сделает все, чтобы мы победили. Тебе нужно с ним связаться. Сигурд знает, где оставлять и забирать послания.
Конунг не вмешался в дела соседей только лично: под командованием Сигурда выдвинулось за добычей едва ли не больше кораблей, чем их было в государстве конунга. Возможно, законно пограбить чужаков явились и другие соседи. Борис оказался не предводителем, а, скорее, почетным гостем. Наниматель превратился в игрушку в руках тех, кого он пригласил ради своей цели. Его это не волновало. Пусть рухнет мир, но свое слово Борис сдержит.
Корабли с черным вороном спешно меняли стяги на золотого единорога. Все равно, что волка прятать под овечьей шкурой. И все же видеть свой герб на такой мощи было приятно.
Казалось, в море всплыла кверху брюхом и ощетинилась костями вся плававшая внутри рыба – сотни длинных корпусов устремились в заветную заграницу, прежде закрытую древним договором.
На палубе драккара лежал связанный пленник. Судя по одежде – витязь без доспехов. Любопытно: это свой, из Двои, или Кощеевский прихвостень? Если свой, нужно освободить, лишний меч в бою не помешает.
Подходить к связанному Борис посчитал ниже собственного достоинства. Он поинтересовался у толмача:
– Кто это?
Тот вкратце рассказал, как напоролись в море на лодку, и Егория, прозвищем Храбрый, Сигурду продал некий верзила, одетый под крестьянина. Заканчивалась история так:
– Когда явный разбойник везет знакомого нам связанного витязя, в чьем благородстве мы успели убедиться ранее – как поступают с разбойником? Витязя купили, а разбойника вместе с лодкой отправили кормить рыб.
В голове вспыхнуло: Кася сказала…
Нет, глупости. А если все же?.. Он ведь даже переспросил: «Советуешь найти и использовать этого победителя драконов?» И вот, нате вам: некий Егорий Храбрый преподнесен судьбой как на тарелочке. Неспроста.
– Егорий? – окликнул Борис пленника. – У тебя, случайно, нет второго имени – Георгий?
– Откуда ты знаешь?!
– Слышал предсказание. – Борис пожевал губу. – Любопытно получается. Я не верил. Собственно, и сейчас не верю.
Он думал, что Кася чудит, но очень уж многое из сказанного сбылось, пусть остальное и выглядело сказкой.
– Сестра сказала, что некий Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона.
– Убьет? – с надеждой уточнил Егорий.
– Она сказала «победит», но это одно и то же, побежденный дракон – все равно что мертвый, даже если еще живой. Ответь мне на один вопрос: поможешь мне одолеть Кощея?
– Да.
Будто камень с души свалился. Борис повеселел:
– У тебя с ним свои счеты?
– Да. – Егорий был немногословен.
– Нам обоим повезло, что мы встретились. Мне сказали, что Егорий Храбрый ищет суженую, которую увезли на край света. Предлагаю сделку. Я даю защиту от варягов, оружие, доспехи и коня, а от тебя требуется идти своей дорогой – биться с Кощеем. Помоги мне победить его и вернуть Елену, и проси чего хочешь. Если твоя суженая еще жива, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты обрел ее.
Егорий ответил не сразу. Казалось бы, чего тут думать? Условия – лучше не бывает, вместо плена – заниматься привычным делом, идти к своей мечте, да еще делать все это на полном обеспечении. Но известный в народе витязь, похоже, умел торговаться. Любопытно, что он предложит взамен. Чего бы Егорий ни потребовал, если условия выполнимы, Борис согласится. Потому что если Кася права…
Егорий, наконец, поднял взгляд на Бориса:
– Просить все что хочу – и ты исполнишь? Даешь слово?
– Все – свидетели, Борис, сын дракона, своего слова не нарушит. Клянусь перед богами.
Егорий кивнул:
– Хорошо, я буду биться с тобой.
Прозвучало как-то двусмысленно, но Борис не стал заострять внимание, оба поняли, что сказано. Главное в словах – то, что за ними стоит.
Борис попросил Сигурда:
– Отпустите этого человека.
– Он стоит денег.
– Он будет биться на нашей стороне. Это стоит дороже.
– Хорошо, но его стоимость я вычту при дележе.
– Вооружите Егория и добавьте к моему долгу сколько нужно.
По договору с конунгом почти вся добыча, которую соберут варяги, уйдет им. Отдельным соглашением Борис вытребовал только Елену. Деньги – дело наживное.
– Выбери себе оружие и доспехи. На суше дам коня.
Через час Егорий опять превратился в витязя.
Разнесся оповещающий крик, Борис посмотрел вперед:
– Подплываем.
Берег встречал тишиной и покоем. Если боги сообщили Кощею о планах Бориса, то, чтобы собрать ополчение и выдвинуться в нужную точку, нужно время. Быстро прибыть на побережье сможет только дружина. Гридней не видно. Значит, повезло. Или конунговский Дуремар хорошо работает.
Любопытно, а если бы варяги обратились к Борису, когда он был при Кощее – стал бы он работать сразу на три стороны? Двоя от тройной игры могла выиграть. Отец похвалил бы.
Но нет, дворцовые интриги не для Бориса. Каждый должен играть в те игры, в какие умеет. Любовь нравилась Борису больше, чем война и политика. Правда, он это понял только встретив Елену.
Берег зеленел лесами и желтел возделанными полями. Темная туча драккаров неслась к нему на веслах – страшно и неотвратимо. Море перестало быть синим. Оно будто вскипело под веслами. Берег быстро приближался, между холмов показалась деревенька. Бревенчатые хижины, коровы на лугу, развешанные сети, на прибрежной гальке – вытащенные рыбачьи лодки… Крестьяне пахали, кто-то из-под ладони глядел на приближавшиеся корабли. В нападение никто не верил. Боги ведь договорились, что войны не будет!
Борис оглянулся: два крупных драккара отделились от остальных и, как заранее было обговорено, направились в Гевал. У Кощея не было боевых кораблей, уже два поколения они не требовались, и все были уверены, что не потребуются никогда. Для штурма Двои войска перевозили на торговых судах, большая часть которых стояла сейчас у причалов Гевала, как главного портового города, или там же сохла вытащенной на берег. Два драккара зайдут на правах гостей, узнают новости и будут изображать торговцев до прибытия главных сил. Если что-то случится, они подадут дымовой сигнал.
А перед глазами разворачивался первый бой новой войны. С шипением и треском днища по гальке драккар Сигурда врезался в берег. Варяги, расхватывая висящие по бортам щиты, посыпались на берег.
Только увидев оружие в их руках, крестьяне бросились к домам. Они опоздали. Варяги на бегу развернулись в цепь, за ней возникла вторая, и с подходом новых кораблей волны закованных в железо бойцов одна за другой хлынули на несчастную деревушку.
Егорий, как заметил Борис, остался на борту. Правильно, нет никакого смысла подставляться в ничего не значившей заварушке. Борис поступил так же. У них еще все впереди.
Взгляд прыгал по быстро менявшемуся зрелищу, выхватывая отдельные картинки. Варяги вышибали двери и рубили пытавшихся защищаться жителей, не щадя никого. Первыми пали мужчины и мальчишки. Неслись женские крики. Кровь стекала с порогов. В некоторых домах вспыхнуло, повалил дым. Из амбара выскочил крестьянин с рогатиной и упал, срубленный. Пыталась убежать девушка с распущенными волосами, ее догнал брошенный нож. Мычала корова, ее прирезали. Варяги тщательно обходили каждое строение, заглядывали в подполы, кидали что-то в колодцы. Наконец, они издали победный клич и, переступая через трупы, потащили на корабли захваченное добро: мешки, сундуки, тюки, свертки… С дюжину связанных пленных посадили на земле, по двое-трое опирая спинами друг о друга, вскоре их тоже переправили на борт. Над деревенькой поплыл черный дым.
Борис оглянулся на Егория. Тот сидел на палубе спиной к скалившемуся на берег деревянному дракону и смотрел в море. Он нарочно отвернулся от развернувшейся перед глазами бойни. Казалось, Егорий едва сдерживался, чтобы не броситься на защиту крестьян и рыбаков.
– Надеюсь, это не твоя родная деревня? – запоздало спросил Борис.
– Какая теперь разница?
– Правильно, с прошлым нужно расставаться легко. Жить надо настоящим и думать о будущем. Связной при Кощее советовал конунгу начать отсюда. В расположенный по соседству Гевал из деревни быстро попадешь только морем, а по суше нужно делать огромный круг. Если в деревне кто-то спасется, они и те, кто случайно увидел нападение издалека, конечно же, поскачут не в Гевал, а в столицу, к Кощею. Так и задумано. Нам не придется никуда идти, события сами закрутятся в нужном русле. Варяги, что ни говори, хороши только на воде или рядом с ней, варяги – самая отважная и самая жестокая пехота в мире, но именно пехота. Мы же не завоевывать идем, а только забрать свое. Мы показали силу. Теперь пусть нам принесут, что потребуем, и вежливо попросят взять. Мы смилостивимся, и все разойдутся довольными: мы – победителями, Кощей – униженным и посрамленным. А если Кощею наши условия не понравятся, у тебя появится возможность показать себя как боец. Я все думаю: вдруг сестренка была права? Верить, конечно, глупо, но – вдруг?! Она говорила: «За морем Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона». Если это случится, я поверю и во все остальное.
– Что будем делать теперь? – глухо спросил Егорий.
Он по-прежнему тупо смотрел в одну точку где-то на горизонте. Нет сомнений, что у него плохое настроение. Все же в этой деревне кто-то был ему близок.
– Здесь мы до завтра подождем новых вестей от связного, – сказал Борис. – Ждем только до завтра, не больше, иначе будет поздно. Войско после взятия Двои распустили, но когда слухи о нападении распространятся, за пару-тройку дней соберется народное ополчение, с ним нам в чистом поле не совладать. Нужно успеть взять Гевал раньше, наскоком, пока никто ни о чем не подозревает.
– А Кощеевы гридни?
– Кое-кто, конечно, силен, но в целом им только с бабами воевать. Привыкли ходить толпой и драться с крестьянами-неплательщиками. Выйти против профессиональных убийц – кишка тонка. Разбегутся при первой возможности. В расчет надо брать только ополчение.
Небо побагровело, наступала ночь перед решающим днем. На берегу варяги готовили пир: полыхал огромный костер, над ним водружали на вертеле бычью тушу, на доспехах и заросших лицах метались блики огня. Потянуло запахом жареного мяса.
– Пойдем, – Борис по-дружески толкнул Егория в плечо и собрался спрыгнуть на берег.
– Не хочу.
– Обидишь варягов, а они наши союзники. Нравятся они тебе или не нравятся – улыбайся и делай, что говорят. Считай это приказом. Пошли.
– Нет.
Взбурлил гнев, но Борис подавил его. Не хочет Егорий идти – и шут с ним. Может, у него живот болит. Или в море укачало и теперь мутит. Кстати, вот и настоящая причина, почему витязь смурной сидит и есть не хочет, а вовсе не досужие мысли о грустном.
– Тогда отоспись перед завтрашней битвой.
Борис нашел взглядом медвежью фигуру Сигурда и направился туда.
Пировать с варягами было странно: вокруг гудели, гоготали, хлопали друг друга по спинам, по кругу ходили быстро пустевшие чарки – вроде бы все как обычно, но когда не понимаешь ни слова…
Нет, два слова знакомы, вал Галы и число один, произносимое с неправильным ударением. И все. Маловато для взаимопонимания. Все же Борис старался влиться и ничем не отличаться. Так же, как варяги, шумно хлебая, он обливался похожим на пиво жутким пойлом, что приготовлялось без хмеля, вытирал об одежду масляные руки, вместе со всеми хохотал над непонятными словами и упивался вусмерть. И лица вокруг становились добрыми, а речь осмысленной. К тому времени, когда черпаки скребли по дну бочек, Борис понял, что всю жизнь был в душе варягом. А теперь стал им – снаружи и внутри. И опухшие лица, еще видимые сквозь улетающие во тьму искры, стали родными-родными…
***
Утро застало его на берегу, лежавшего лицом в гальку. Голова раскалывалась. По спине, похоже, кто-то всю ночь ходил. И не только по спине.
Так же чувствовало себя большинство варягов, что не помешало им занять места на кораблях и взяться за весла. Настал день решающей битвы.
Сообщение от Дуремара не пришло. Что-то случилось. Раскрыли? Или сбежал. Время горячее, умирать за чужую победу никому неохота.
Можно обойтись без советов. Взять Гевал. Сжечь его, стереть с лица земли. Поступить, как сделали с родной Двоей, но еще страшнее, чтобы камня на камне не осталось. И солью посыпать, чтобы даже трава не росла. Это будет уроком. Добрый правитель – слабый правитель, народ его любит, но не уважает, и тем более такого не воспринимают всерьез противники. Народ хорошо живет лишь при жестоком правителе, который может защитить. Даже ребенку известно: кто не хочет кормить своего дракона, вынужден кормить голодную свору чужих.
Утром драккар Сигурда отправился к Гевалу в одиночку, остальные корабли выдвинутся через два часа. План прост: вместе с уже отправленными двумя драккарами захватить и удерживать ворота до подхода основных сил.
В Гевале, как и предполагалось, еще не знали о нашествии. На пристани кипела работа, дымили котлы и мыльни, торговцы ждали покупателей, моряки – заказчиков. Прибывшие вчера два драккара стояли вытащенными на берег рядом с другими кораблями, их команды под видом купцов находились в городе за стеной.
Борис объяснил задачу Егория:
– Пойдешь с варягами. Местные тебя знают, скажешь, что прибыли за провизией и новыми веслами. Нужно встать в воротах и любой ценой продержаться, пока не подойдут главные силы. Ворота можно сжечь, только не отдать врагу. Вспомни обо всем, что плохого сделал Кощей тебе и твоим близким, вспомни невинно убиенных и несправедливо замученных – это поможет не дрогнуть, когда припечет.
– Кощей далеко, а здесь – обычные люди, как в той деревне.
Беспросветная глупость Егория возмутила Бориса до глубины души. Как можно быть таким наивным?!
– Каждый из них, – Борис указал на копошившийся на пристани торговый и рабочий люд, – маленький Кощей. Их дети – будущие Кощеи. Но. Хороший Кощей – мертвый Кощей. Пока не усвоишь это простое правило, не поймешь единственного способа победить честно.
– Честно?!
– А кто возразит и кто оспорит отвагу, доблесть и милосердие твоей победы? Все будет так, как расскажет победитель. Иди. Варяги тебе помогут, твое появление на пристани будет для них сигналом.
С понуро опущенными плечами Егорий поплелся через пристань. Многие узнавали его, благодарно кланялись, что-то говорили. Глядя перед собой, он прошел весь порт и поднялся по дощатым мосткам, что вели к городским воротам. За открытыми створками виднелись бревенчатые дома, торговые лавки, деревянные настилы вдоль узких улочек…
А дальше случилось невероятное. Борис невообразимо ошибся в Егории. Точнее, ошиблась Кася. Не нужно было ей верить. Егорий напал на варягов, с которыми вошел в ворота, и поднял тревогу. Хорошо, что варяги успели облить маслом и поджечь обшитые железом деревянные створки. Горожане схватились за оружие, и в воротах полегло много народу с обеих сторон. Теперь варяги ворчали, что семьям тех, кто погиб в воротах, придется тоже отдать долю. Убитые знали, на что шли, они отдали жизнь, чтобы родичи не остались нищими. Жаль, что так не было принято в войске Двои, иначе ход войны мог пойти по-другому.
Глядя на варягов, складывалось впечатление, что они вообще не боялись умирать. Когда шли на смерть, просто кивали друг другу, как бы временно прощаясь: «До встречи на пастбищах за валом Галы».
По окончании бойни раненого Егория бросили в отдельно стоявший склад на отшибе. Завтра предателя показательно казнят, ему сделают кровавого орла – разрубят ребра и вырвут легкие. Сам виноват.
Гевал пылал, чадил, кричал и плакал. Кто же строит крепость и дворцы из дерева? Борис отвернулся.
На берегу довольные варяги грузили трофеи. Тихоходные грузовые кнорры уже отправились к конунгу с первой добычей. И это только начало, Кощей заплатит за мир намного больше.
Сейчас Борису не давала покоя загадка богов. «Где нашу власть не перебьет более сильная, мы будем с тобой. – Олинпикские боги сильнее?! – Все боги равны. – Кто же тогда сильнее всемогущих богов? – Никто». Кажется, ответ нашелся. Борис – мелкая мошка перед всесильными богами, но каким-то чудом смог добиться своего. Его вели любовь и чувство долга, он должен был выполнить слово, которое дал любимой женщине.
Говоря «никто», боги были правы. Они не сказали «ничто».
К вытащенному на берег драккару Сигурда двигался только что появившийся с запада новый – легкий и скоростной, с изображением ворона. Он разогнался на веслах, прошел мимо груженых собратьев и с шумом врезался в береговую гальку. Варяги спрыгнули по колено в воду и споро выволокли корабль. Один из них быстро сообщил что-то подошедшему Сигурду, рукой он во время разговора указывал на Бориса.
Что-то произошло. Понять по лицам, что именно, не получилось. У варягов печаль, страх, радость, боль, гнев, счастье и прочее выражаются одинаково. Никак. Чувства у них проявляются только после обильного возлияния, но чтобы увидеть пьяного варяга, нужно оказаться рядом и пить столько же, а тогда мало что увидишь. А вспомнишь еще меньше.
Сигурд с толмачом и еще несколько воинов направились к Борису.
Рука легла на меч. Стоит ли? В мечевом бое он никогда не был силен. Вот если бы использовать лук… Но на всех просто не хватит стрел.
Сигурд и прочие приблизились и остановились в нескольких метрах. Толмач объявил:
– Старый Куприян скончался от свирепствующих в городе болезней. Отныне дракон Двои – ты.
В этот торжественный миг со стороны леса появился посланец Кощея. Его встретили в молчании. Посланец – гридень в полном облачении, с крылатым змеем на шлеме и щите – отыскал глазами Бориса и прошел сквозь замерших и с интересом поглядывавших на него варягов.
– Дракон Борис, – обратился он, и стало ясно, что в столицу весть тоже дошла, – дракон Кощей просит мира и согласен на твои условия.
