Петр Ингвин
Сказаниада
Глава заключительная. Георгий и все-все-все
Георгий ехал вдоль береговой кромки, где не осталось ни одного не занятого кораблями места. Он выискивал драккар Сигурда, Борис с Еленой должны быть там. Ряд кораблей, куда втаскивали тюки, свертки, ящики, мешки, сундуки и ларцы, казался бесконечным. Мелководье между скалами и сожженным Гевалом напоминало паучье царство: многие десятки черных насекомых ощетинились тонкими ногами весел, непонятными конечностями мачт и задранными кверху жалами деревянных морд и хвостов, похожих на скорпионьи. По временно неповоротливым паукам-скорпионам и прочим тараканам безостановочно сновали муравьи-людишки, любовно кормившие прирученную скотинку, без симбиоза с которой никогда не собрали бы такой урожай.
На Георгия смотрели как на умалишенного. В одиночку против армии! Еще недавно его собирались казнить как дважды предателя – сначала он пошел с Борисом против своих, после чего предал и Бориса. Любой правитель знает, что предателей нужно казнить сразу, пока они не предали еще раз, а у викингов это в крови просто по несовместительству предательства с нормами жизни. Но сейчас на готового в бою витязя косились, как на помеху. После бескровной победы, когда противник сдался, выплатил непредставимое возмещение, и корабли просели от добычи, рисковать жизнью бессмысленно. Скачет? И пусть себе скачет. Никто не запрещает мышке бегать около сытого кота. Разбудит – ее проблемы.
Впереди показался корабль Сигурда.
– Хольмганг! – выкрикнул Георгий. – Вызываю дракона Бориса на честный поединок!
Викинги удивленно отреагировали на первое слово, но остальное не поняли. Позвали толмача.
– Странно видеть Егория Храброго живым, – прокричал с борта знакомый двуязычный викинг, – боги, видно, благоволят тебе. Ты произнес священное слово. Вызвать на поединок может любой, но дракон не может отвлекаться на каждую сумасшедшую букашку. Повтори просьбу еще раз и серьезно обоснуй, иначе будешь выглядеть глупо. Ты же не кидаешься убить каждую собаку, которой вздумалось тебя облаять?
Неприятное сравнение. Георгий выкрикнул:
– Борис должен вернуть Елену, он не имеет на нее права!
Толмач перевел, разнеся многоголосый гогот.
– Дракон Борис вернул себе то, что у него забрали.
– Но это моя женщина! Пусть она скажет, у кого ее украл Борис прежде, чем требовать у Кощея!
Толмач перевел его слова, и над берегом повисла тишина. Помогать Борису вернуть украденную у него женщину – одно, а помогать в краже – другое. Каждый примерил ситуацию на себя. Вокруг появившегося на палубе Бориса образовалось пустое пространство.
Пришла дикая мысль: а если Елена не подтвердит? Вдруг ей хочется все забыть и уехать с красавцем-драконом. Однажды же она с ним уехала?
Куда? В разгромленную Двою? Викинги отправятся по домам, и Борис останется без поддержки. Кощей может снова пойти войной – народ вряд ли встанет на защиту нового правителя, уже менявшего счастье государства на свое личное.
Неизвестно, что происходило на драккаре, но вскоре оттуда спрыгнул облаченный в доспехи Борис.
– Хольмганг!!! – грянуло над кораблями.
Работы прекратились. На берегу быстро возникло нечто вроде огромного ринга, откуда убрали все лишнее и куда больше не заходили.
Настал момент истины.
Георгий не сомневался, что все делает правильно. Очень много шансов, что сейчас его убьют. Но он не мог поступить иначе. Ответственность за Елену давила шею сильнее висельной петли. Эшафотом было воспитание, за которое так хвалил Кощей. Скамейку из-под ног выбивало данное себе слово вернуть Елену даже если весь мир будет против. В сухом остатке – обязанность идти на смерть там, где любой другой со смехом свернул бы в сторону.
Проблема состояла в том, что Георгий – не любой другой. Он такой, какой есть, и с этим ничего не поделать. Настоящего мужчину определяют дела. Все дела Георгий долгое время посвящал Елене. Разве можно отступиться в последний момент?
В этом была еще одна проблема. Пока он искал Елену, встретил Ладу. Выяснилось, что жизнь с Еленой – вовсе не то, чего жаждала душа. На вулкан забираются ради любопытства, но живут у подножия, у тихой речки, среди надежного, укрывающего от ветров, уютного леса.
Но он давал слово.
Хватит глупых мыслей, нужно думать о бое. Георгий вспомнил все приемы, которым учил Соловей и которые демонстрировали в кино и по телевизору. Ломанные и обманные удары. С зацепом щитом. Что-то из этого может сработать. Пусть противник неизвестен ему как боец, но Борис так же не знает фишек Георгия. Можно сказать, что шансы равны. А с точки зрения фехтовальной техники даже немного ровнее в пользу Георгия, учитывая, что его учителем был непревзойденный мастер, а мотивация зашкаливала. Сыновья правителей обычно учатся чему-то по приказу родителей, нередко из-под палки, потому особого усердия не проявляют. Подвести Георгия могло лишь физическое состояние, в этом плане однозначно выигрывал противник.
С борта драккара к Георгию обратился толмач:
– О тебе говорят как о хорошем бойце на мечах, но оружие выбирает тот, кого вызвали. Ты знал, что Бориса называли лучшим лучником вашего государства, когда он состоял там на службе?
Новость оказалось для Георгия неприятной. Вот почему Кощей не слишком верил в его успех. Кощей надеялся на отказ Бориса. Наверное, ставил себя на его место: как поступил бы, обретя желанную женщину, ради которой уничтожил два государства? Разве пошел бы драться насмерть с бойцом, чья слава известна даже за морями?
Кощей не стал бы драться. Но Борис – не Кощей.
– Вызываемый выбирает лук! – громко объявил толмач, дублируя каждую фразу на своем языке. – Количество стрел неограниченно, поединок пройдет схождением с дальней дистанции вплоть до смерти одного из поединщиков, поскольку они бьются за женщину, а ее поделить невозможно. Когда стрелы закончатся или позволит расстояние, можно пользоваться другими видами оружия. Прошу противников отойти от берега к лесу на расстояние выстрела!
Георгий отъехал по хрустящей гальке до ближайших деревьев, спешился и привязал поводья к толстой ветке.
– Прости, приятель. – Он похлопал коня по загривку. – Возможно, скоро у тебя будет другой хозяин. Даже подружиться не успели.
Лук с колчаном висели притороченными к седлу, стрел внутри кожано-деревянного короба оказалось ровно десять. Георгий никогда не пользовался луком, с его точки зрения это было оружие разбойников и охотников – тех, кто воюет из засады или из-за угла. Лук со стрелами он взял с собой вместе с остальным оружием по настоянию Кощея. Выходит, тот догадывался, зараза бессмертная, как повернутся дела. И смолчал. Боялся, что Георгий передумает.
Он бы не передумал.
Лук был обычным, не составным, простая палка с тетивой. Стрелы тоже ничем не выделялись, хоть и поступили из оружейной правителя: одна невытаскиваемая гарпунная, четыре бронебойных с тонким граненым наконечником, остальные с обычным листовым.
Пришло время испытать судьбу. Говорят, дуракам и пьяницам везет. Может, напиться перед боем? И сразу попасть в обе категории.
В ситуации Георгия слово «попасть» звучало уж слишком многозначительно. Какой смысл ни возьми, все в точку.
Эх, лучше бы, конечно, в точку, чем просто.
Борис уже ждал на другой стороне опушки. Друг от друга их разделяло около двухсот метров, еще столько же было до ближайших кораблей. На драккаре Сигурда протрубили в рог, Борис наложил стрелу и, не поднимая лука, медленно двинулся навстречу.
Можно под прикрытием щита побежать вперед и добиться рукопашной. Тогда у Георгия есть шанс. Но еще больше шансов остаться калекой, потому что ноги на бегу будут открыты. От бронебойного наконечника никакие поножи не спасут. И калекой Георгий останется недолго, только до следующего выстрела противника.
Самое простое – присесть, полностью укрывшись за щитом, и ждать. Что это даст? Лишние несколько секунд жизни, а то и минуту. Именно, что лишние. В глазах викингов человек, который вышел один против армии и вызвал на бой дракона, спрятавшись за щитом покроет себя позором. Главное правило боя: защищаясь победить нельзя. Придется следить из-за щита за противником, чтобы не обошел, то есть показать глаза. На близком расстоянии для хорошего лучника это подарок.
Георгий натянул тетиву и послал первую стрелу по большой дуге – наобум, только чтобы пристреляться. Бить прицельно не позволяла дистанция. Скорее всего, стрела просто не долетит, но хотя бы покажет возможности Кощеева лука.
Даже отсюда было видно, как Борис усмехается. Сделав еще один шаг, он вдруг остановился, будто наткнулся на невидимую стену, дернулся… и упал ничком. Замертво. Потому что больше не шевелился. Георгий выхватил меч, прикрылся щитом (а если обман?) и побежал вперед.
Борис не притворялся. Изо рта в горло – сверху вниз – уходила стрела веселенькой оранжевой расцветки.
Не узнать ее невозможно. Где-то в лесу идет сюда сейчас в поисках счастья Еремей, сын Колывана, сжимая в руке Одисейкин лук, что бьет за версту. Очередная неудачная попытка. И – во второй раз – чрезвычайно удачная для Георгия.
Корабли вздрогнули от многотысячного рева. Криками и поднятыми мечами викинги выражали восхищение великим воином, поразившим противника с первого выстрела. Сигурд вывел на палубу Елену – приз победителя.
Вспомнился разговор с Борисом на корабле:
«Сестра сказала, что некий Георгий, он же Егорий Храбрый, победит дракона».
«Убьет?»
«Сказала "победит"».
Дракон побежден. Его непонятая сестра оказалась права.
Георгий убедился, что Борис мертв бесповоротно и пошел за конем.
– Ой, блин… Это опять я? – раздалось между деревьев.
– Еремей, всеми богами, в которых ты веришь, заклинаю: сгинь, если не хочешь в острог!
– Не дурак, понял. Благодарствую, друг. Опять возьмешь мой грех на себя?
– Мне хуже не будет.
– Как скажешь, друг. Если что – меня здесь не было.
Ветви сдвинулись.
С драккара спускали Елену – в расшитом золотом длинном платье и покрывавшем волосы мудреном головном уборе – смеси платка, кокошника и короны.
***
Она сидела перед ним боком, свесив ноги на одну сторону. Держа поводья, Георгий одновременно обнимал Елену. Сколько же он ждал этого момента. Дождался. И что?
А ничего. На душе дул северный ветер, и ни одна струнка в теле не отзывалась на присутствие той, ради которой Георгий постоянно рисковал жизнью. Что же получается: он рисковал не ради нее? Зачем же тогда? Только ради данного себе слова?
Именно. Все остальное он цеплял вагончиками к этому локомотиву и не понимал – ценность находится там внутри или хлам.
Символом богатства кроме золота, серебра и драгоценностей считались рулоны дорогих тканей и пушнина, нередко они стоили дороже того же золота. Их хранили до тех пор, пока не истлеют, потом выбрасывали. Сейчас, достигнув желаемого, Георгий обнаружил, что вместо золота и алмазов в вагонах – ткани и пушнина.
Елена сидела тихо, вся в мыслях о чем-то. После долгой разлуки говорить оказалось не о чем. При встрече они не поцеловались, не обнялись, даже не посмотрели в глаза. Как чужие. Нужно было заново привыкать друг к другу.
– Ты везешь меня на чертово болото? – наконец, поинтересовалась Елена.
– Сначала к Кощею.
– Это хорошо. А ты знаешь, почему он Кощей?
– Мне интереснее, почему он бессмертный.
– Это я тоже знаю. Кащеи – правильнее писать через «а» – или, другими словами, кащуны, ведуны, волхвы – те, кто умеет толковать кащи, особые целительские книги.
– Вообще-то, я спрашивал про бессмертие.
– Ты стал грубым.
Некоторое время ехали молча.
– Так что там с бессмертием? Он нашел в кащах некий рецепт и применил?
Елена ответила тоном, полным одолжения:
– Кащи ни при чем, там только про травы и снадобья. А с бессмертием целая история. Местные так называемые боги частенько путешествуют – несмотря на всесилие, постоянно сидеть на горе им скучно. Один из них попал в передрягу и по какой-то причине остался без золота и серебра, из-за чего, фактически, превратился в обычного человека. Его захватили в плен и хотели убить, но вмешался Кощей, тогда еще юный амбициозный воин. «Бог» просил спасти и рисовал неограниченные перспективы. Понятно, что когда взяли за жабры, можно пообещать что угодно, но Кощей рискнул. Он подумал, что ничем не примечательную смерть чужака, еще одну в ряду множества других, лучше сменять на чудесные возможности, в которые, как большинство молодых людей, Кощей не верил, но существование которых допускал. Он спас потерявшего силу божка, но прежде чем нашел золото, чтобы тот вернулся к своим, потребовал бессмертие. Выяснилось, что бессмертия не существует. «Всемогущие боги» не вечные, а всего лишь долгоживущие. Бессмертными они кажутся только непросвещенному народу, но, скажем, проживший под тысячу лет библейский Адам современным людям тоже показался бы бессмертным. – Елена хмыкнула с презрением: – Вот такие «боги».
– Чем же они помогли Кощею? Тоже сделали богом?
– Всего лишь одарили омолаживающей капсулой.
– Позволь угадаю: она имеет форму яйца?
– Потому и говорят, что смерть Кощея в яйце. На самом деле, там его жизнь. Регулярные процедуры продлевают жизнь в несколько раз. Видишь, какая я стала?
Елена продемонстрировала чеканный профиль и вновь отвернулась. Кожа выглядела здорово, будто светилась изнутри. Но Георгий предпочитал, чтобы светились глаза. У Елены они оставались тусклыми, погруженными в себя.
И покоробило, что Кощей допустил ее до сокровенных тайн. Для такого уровня доверия требовалось подружиться очень крепко.
– Ты и раньше была лучше всех. Не смущает, что Кощею ищут девушек по всей стране, и ты всего лишь одна из многих?
Тело в его руках отстранилось и едва не вырвалось:
– Я – единственная! Не отрицаю, время от времени ему находят самую красивую или самую интересную из ныне живущих женщин, ведь остальное у него есть. Это нормально. Ненормально думать, что он какой-то сластолюбивый маньяк. Кощей – самый долгоживущий из людей, ни одна подруга не сравнится с ним в годах жизни даже пользуясь капсулой. Прежние подруги со временем умирают. По разным причинам. От старости, от недостатка усердия и даже, как меня запугали, когда везли из Двои, от излишнего усердия. Моя «поцелованная богом» внешность, – Елена горделивым взмахом плеча напомнила о татуировке, – привела Кощея в восторг, но этого было мало. Изысканность и очарование, на которые я рассчитывала, действия тоже не возымели, дело едва не кончилось плахой. Кощей не мог понять, что так поразило во мне Бориса, и почему моего коренного отличия от других в упор не замечает он. В его глазах я не была ни Еленой Прекрасной, ни Еленой Премудрой, и он не видел причины сохранить мне жизнь. Тщеславие уже потешил, обидчиков наказал, теперь мог показать крутость – отрубить голову той, из-за кого два государства стирали друг друга в порошок. Тогда я очень вовремя вспомнила судьбу Шахерезады и взялась рассказывать истории. Любые, которые могла вспомнить. Первый раз в жизни я возблагодарила создателей сериалов. Особенно Кощею нравилось про Матерь Драконов. – Елена улыбнулась чему-то вспомненному. – День шел за днем, Кощей постепенно привык к моему обществу, с недавних пор даже начал советоваться в делах управления государством.
О Кощее Георгий больше не мог слышать.
– Ты сказала «так называемые боги», – напомнил он. – С этого места, пожалуйста, поподробнее.
– Все просто. Никакие они не боги. Это остатки прежней цивилизации. В незапамятные времена они достигли почти безграничной власти над природой. Вся соль в «почти». Они ничего не могли без золота и серебра, все технологии строились на драгоценных металлах. Золото и серебро являются для них тем, чем для нашего мира была нефть, на этом держится их могущество. В противном случае они бессильны. Люди несут им золото, в обмен осуществляются мелкие мечты или воплощаются соразмерные с внесенной платой капризы. Симбиоз. Когда происходит что-то опасное, «боги» вмешиваются на правах богов, которым все можно только потому, что они назначили себя богами. Но их история трагична. В прошлом они перекраивали мир под себя, меняли ландшафт, экспериментировали с климатом… И чем больше могущества обретали, тем больше воевали друг с другом в желании править миром в одиночку. Войны оказались тотальными, никто не хотел уступать. Кончилось тем, что выжили жалкие горстки. Тогда они одумались, жестко разграничили влияние и теперь живут в свое удовольствие, используя достижения предков.
– Это тебе Кощей рассказал?
– Он даже не знает, что я знаю. Я прочла. Он называл это «тайными письменами». – Елена хихикнула. – Тайный язык оказался латинским. Вот ты, скажем, если услышишь белорусскую речь, суть поймешь в любом случае. Так же с латинским и итальянским языками, только еще проще. За долгие годы Кощей уверился, что посторонним прочесть «тайные письмена» нельзя, и перестал их прятать. Думаю, если покопаться у него во дворце, можно найти еще и не то. Могут открыться таки-и-ие тайны…
В голосе слышался восторг, на лице читалось упоение.
– Ты хочешь вернуться во дворец? – осенило Георгия.
– Прости, я знаю, что тебе больно это слышать, но я действительно хочу вернуться. Только не во дворец, а к человеку, который там живет. К Кощею. Он самый лучший.
Вот и совершай подвиги ради дам.
– Он отдал тебя!
– А Борис, когда требовалось, меня не отдал, и что? Его царство разрушено, погибли люди. Кощей сделал то, что должен – пожертвовал личным счастьем ради общего. Он думал о народе!
Ага. Вспомнилось из Леонида Филатова: «Утром мажу бутерброд – сразу мысль: а как народ? И икра не лезет в горло, и компот не льется в рот…»
Кощею как раз и нужно, чтобы Елена думала так. Очень удобно для эгоиста и подлеца: вроде бы ради других он со вселенской скорбью прямо-таки отрывает от сердца самое дорогое…
Вообще-то, он спасает себя.
Но если задуматься глобально: кто более прав, Борис или Кощей? Удивительно, но сволочь предпочтительнее фанатика. Георгий всецело понимал Бориса, понимал бездонную жуть решения, на которое тот пошел, но на месте Кощея поступил бы так же. Отдать свое счастье ради чужого. Тоже своего рода счастье, хотя и чистой воды мазохизм. Дядюшка Фрейд разложил бы по полочкам все подленькие мотивы: жертвуешь, дескать, одной осточертевшей бабой, чтобы получить тысячи других.
Отправить бы Фрейда к какой-нибудь Фрейдовой матери, где ему и место с такими мыслями. Сейчас он, наверное, как раз там, ведь каждому дается по вере его. Верящий Фрейду может быть умным, но никогда не будет надежным, потому что во всем будет видеть продолговатый подвох или влажную лазейку. Надежность сочетается только с честью и верностью. Но что делать, если верность слову ведет не вверх, а вниз? Как оказалось, такое тоже бывает. Честь и совесть всегда мешали жить тем, у кого они были. Но еще хуже, когда честь разводится с совестью и начинает с ней бороться. Сдержать слово или сделать так, чтобы всем было хорошо? Ну и вопросик для честного человека.
Георгий задумчиво произнес:
– Выходит, синьор Валентино ошибся, когда отправил нас сюда вдвоем? Мы оба мечтали найти свои половинки и жить как в сказке.
– Он честно получил свою плату. Все оказалось наоборот: моей надеждой был ты, а целью – сказочная жизнь. Ее мне обеспечил Кощей. Я никогда не чувствовала себя лучше. Прости. Не требуй, чтобы я вернулась, нам никогда не быть счастливыми вдвоем.
Вот и поставлены точки.
В голове вспыхнули слова синьора Валентино: «Разделите понятия желания, надежды и цели. Представьте ситуацию, в которой исполнение желания при крушении надежд приведет к цели». Целью было обрести истинную любовь, взаимную и нерушимую, чтобы жить как в сказке. Георгий пожелал такой любви и надеялся, что это будет с Еленой. Она, в свою очередь, просила: «Хочу волшебной любви, жизни как в сказке, то есть, чтобы я и тот, кого я выбрала, своей любовью превратили жизнь в сказку». С Кощеем у нее все получилось.
Прежде чем исчезнуть, синьор Валентино известил: «Ваши новые желания исполнены, и вы оба пришли к главной цели жизни, пусть даже не догадываетесь об этом».
Все стало на свои места. Как же важно вовремя поговорить, чтобы не совершить ошибки. Сомнения сомнениями, а до последней минуты Георгий твердо знал, что потребует у Кощея отдать Елену. Этого требовали честь и мужская гордость. Столько времени добиваться, наконец добиться и… не взять то, что уже в руках? Казалось глупостью. Вчера. И даже сегодня. Не собирайся Георгий вернуть Елену – зачем было рисковать жизнью?!
Только что он сам ответил на этот вопрос. Честь и мужская гордость. Не будь их, Георгий был бы другим человеком.
Навстречу скакали несколько гридней. Видимо, гонцы уже доставили во дворец весть о победе, и Кощей выслал вперед сопровождение – его подруга должна вернуться во всей красе и со всем полагающимся почтением. Не удивит, если перед встречей с «самым лучшим» Елену сначала отправят в баню, постригут ногти, смягчат пятки и только после миллиона соответствующих статусу процедур представят пред очи «бессмертного».
Георгий остановил коня и легким движением столкнул Елену на землю.
– Ой! – Поддерживаемая его рукой, она восстановила равновесие, гордо выпрямилась и сдвинула брови: – Ты чего?
– Тебя отвезут. А меня срочное дело ждет.
– Если довезешь ты, тебя должны наградить.
– Я вдруг понял, что жизнь меня уже наградила. Желаю счастья.
***
Конь старался, но был не железным, пришлось перейти с рыси на шаг. Возделанные поля несколько раз сменялись редколесьем, дважды дорога только называлась дорогой, пролегая сквозь непролазную чащу, трижды попадались речки, две из которых удалось форсировать вброд, а третью только после долгого ожидания никуда не торопившегося говорливого паромщика. Пейзаж непрерывно менялся, но в подуставших глазах он все равно сливался в нечто скучно-нераздельное и отстраненное, как документальный фильм на неинтересную тему. Пыль привычно летела из-под копыт, седло скрипело. Мысли роились взбудораженными пчелами.
В памяти всплыли слова из рассказа Елены: «"Бог" остался без золота и серебра и фактически превратился в обычного человека». Вот-вот. С золотом и серебром любой чувствует себя богом, а без них всемогущество сразу коту под хвост. Еще вспомнилось: «Чем большую мощь обретали, тем больше воевали друг с другом в желании править миром в одиночку». Это заставило погрустнеть. Цивилизации гибли или в очередной раз начинали с нуля, но в их поведении ничего не менялось. «Смысл жизни – в экспансии» – говорили два очень непохожих человека, Андрей Сахаров и Борис Березовский. Судя по тому, что происходит вокруг, с ними согласно большинство. Но есть и другая точка зрения: «Смысл жизни – в Боге, а Бог есть любовь». Обозначим смысл жизни Х, Бога – У, а любовь к ближнему – Z. Итого: Х = У, причем У = Z. Для отъявленных атеистов уберем в уравнении нервирующее их «лишнее», и останется Х = Z. Казалось бы: куда проще-то?
Увы. Цель каждого – удовлетворить потребности, от голода и плотских радостей до признания значимости окружающими. Ученые даже пирамиду приоритетов нарисовали. В желании достичь цели каждый бежит по головам ближних, надеясь через это обрести счастье. Вновь нарисовалась та же тройка: желание, цель, надежда. Синьор Валентино никогда не останется голодным.
Х = У. У = Z. Х = Z. Люди извлекают кубические корни, берут интегралы и прочие котангенсы, но существует арифметика душ, в которой они теряются, как в ночи. Бродят, ощущая себя несчастными, беспомощно (или дерзко, сжав кулаки, готовые ударить) водят руками… и отталкивают любого, кто окажется на пути. Зато могут не волноваться: конец света для них не наступит. Потому что света они не видели. Трудно понять, что Х = Z, если в душе нет У. И пирамида потребностей вдруг оказывается картонной, она заваливается и становится тоньше волоса. Выясняется, что она заслоняла собой солнце. Если Х = Z, то с потребностями, о которых говорят ученые, проблем не возникает вовсе или они не кажутся проблемами. Но только если Х в человеке действительно равно Z.
От размышлений отвлекли звуки, нехарактерные для лесной дороги. Сначала донеслись удары молота по наковальне, вскоре послышались множественное ржание и голоса. Лес закончился. Впереди шумело торжище Срединного Погоста. Георгий выехал на перекресток перед заполненной торговыми лавками улицей, по соседней дороге сюда же медленно двигался всадник. В объятиях широкоплечего витязя, не узнать которого было невозможно, сидела, свесив ноги на одну сторону, светившаяся от счастья девушка в платке и нарядном платье. Котеня нежно прижимал ее к груди, она склонила голову на его плечо.
Глаза не сразу поверили, а мозг и после этого еще некоторое время отказывался признавать факт, что витязь везет потерявшуюся Ульку. Сейчас она выглядела не крестьянская девчонкой, а красивой девушкой и, практически, невестой.
Кстати, а не она ли…
Память выдала картинку встречи с Котеней и Бермятой на берегу.
Нет.
Хотя, почему? Если одеть в мужской костюм и посадить на коня…
– Егорий?! – Котеня стушевался, щеки густо покраснели, взор споткнулся и покатился куда-то в сторону. – А это…
– Я знаю, кто это. – Георгий нахмурил брови.
Улька не отвела взгляда.
– Вы считаете меня легкомысленной?
Горло само вытолкнуло ответ:
– Поживем – увидим.
Улька полезла рукой в притороченный к седлу мешок, оттуда появились знакомые кинжал и бурдюк:
– Они не раз спасали мне жизнь. – Со смущенной улыбкой Улька внесла поправку: – Нам. Возвращаю, и не думайте обо мне плохо.
Георгию было не до сантиментов:
– Мама с ума сходит.
– Когда мы вернулись с войны, проезжали мимо, дом был пустой. Тогда мы поехали к бабушке. Она сказала, что мама уехала с вами. Я обещала вернуться позже.
– Мама уже дома. Она полмира прошла, чтобы тебя найти.
– Теперь я возвращаюсь домой. – Улька улыбнулась Котене. – С новостями. А вы куда едете?
Как бы ответить поприличнее, чтобы не булыжником по голове, а маслицем в кашку? Георгий долго стыковал слова в приемлемую фразу.
– Если все получится, надеюсь стать тестем вот этому милому витязю.
До Ульки и Котени доходило долго, но когда глаза озарило пониманием, отвлек подбежавший мальчишка.
– Это вам вон тот дядя передал. – Он махнул рукой назад, что-то всунул в руку Георгию и пустился наутек.
Из торговой лавки улыбалось знакомое лицо. Георгий потеребил в ладони переданное сердечко из картона и свернул с дороги:
– Езжайте, я догоню.
Синьор Валентино раскрыл руки, словно собрался заключить в объятия:
– Добрый день! Я расслышал правильно – здесь говорили о надеждах?
– Добрый день. Или не добрый.
Улька и Котеня отъехали вперед, Георгий с вампиром остались наедине. Мыслей в голове крутилась уйма, и ни одна не предвещала хорошего. О новой встрече думалось много, ее варианты Георгий обсасывал долгими ночами, и все же она пришла, как зима для коммунальщиков, внезапно.
– Ну как, довольны ли вы затребованным романом? Не жалеете, что сами стали его участником? Со своей стороны я, как мог, опекал вас – к примеру, в нужное время направлял в нужное место чужие стрелы… Иначе в сказке не выжить. Или это была бы не сказка. В результате вы получили все, что хотели, хотя надежды, как положено, не оправдались. Согласитесь, редко бывает, чтобы потерявший надежду человек стал счастлив.
– Скажите, вы тоже бог?
Синьор Валентино добродушно улыбнулся:
– Можно сказать и так. Но если вы имеете в виду Бога с большой буквы, то, скорее, наоборот. Я из противоположной Ему инстанции.
Георгий повертел сердечко в руке.
– Я могу загадать желание еще раз?
– Естественно, ведь купон у вас в руках. Еще не бывало, чтоб человек остановился в своих желаниях, они всегда идут по-нарастающей. Думаете, вы исключение? Так думают все. Поверьте мудрому нечеловеку: вы уже сели на самолет, который с комфортом мчит вас в феерическое будущее, и обратного пути нет – из самолета в дороге не выходят. Сначала вам потребовался рассказ, потом роман и жизнь как в сказке… Что пожелаете сегодня? Искушенный клиент обычно готов к следующей встрече со мной и заранее знает, чего хочет.
– Я тоже готов.
– Отлично. – Синьор Валентино потер толстенькие руки. – О различии целей-желаний-надежд помните? Итак, условия вам известны, цену знаете. Слушаю вас внимательно. Сказанное принимается к исполнению и исправлению не подлежит.
Георгий проговорил медленно, чтобы нигде не ошибиться в давно заготовленной формулировке, подкрепленной душевным порывом:
– Моя цель – самому строить свою судьбу. Желаю больше никогда вас не видеть. И очень-очень надеюсь, что вы мне в этом поможете.
Зрачки у синьора Валентино сузились и, как показалось, стали вертикальными:
– Ваша просьба не имеет решения. Я питаюсь надеждами. – Он нервно смял в руке переданное сердечко. – Отобрав надежду, я исполню желание и приведу к цели, но твоя надежда выражается в том, чтобы я помог в этом! То есть, я не могу помочь! – Он повысил голос и перешел на ты, чего не позволял себе до сих пор. – Я не могу тебе помочь, но при этом обязан исполнить желание и привести к цели. Исполнять желания и приводить к цели – в этом суть договоров, которые я заключаю с людьми. Оставляя без пищи, ты лишаешь меня сил исполнять другие договора!
Георгий улыбнулся:
– А надо ли?
***
«А что сказка дурна – то рассказчика вина. Изловить бы дурака да отвесить тумака, ан нельзя никак – ведь рассказчик-то дурак! А у нас спокон веков нет суда на дураков». (Леонид Филатов «Про Федота-стрельца»)
Петр Ингвин, 2019 г.
