СКАЗ 53 СВАДЬБА АВТАНДИЛА И ТИНАТИН, ЦАРЕМ АРАБОВ УСТРОЕННАЯ
На престоле восседает Автандил, сразивший зло, Рядом радостью сияет Тариэлево чело, С Тинатин Нестан блистает, всем от этого светло. Подружились два светила, небо на землю сошло.
Суетились хлебодары, насыщавшие войска, Пали овцы и коровы – многочисленней песка. Не скудела по значенью одарявшая рука, И на пир от лиц прекрасных потекла лучей река.
Чаши все из гиацинта, а стаканы – ценный лал, Разноцветною посудой пир торжественный блистал. Эту свадьбу восхвалявший сам добился бы похвал. Здесь навеки бы остаться каждый зритель пожелал!
Бадахшанские рубины были свалены горой, Цимбалисты новобрачных громкой тешили игрой, У ключей вина толпились простолюдин и герой, И до самого рассвета шел в чертоге пир горой.
Одаряли и слепого и увечного друзья И раскидывали жемчуг, и катился он, скользя, Утомились гости, злато и атласы увозя. Тариэль был верным дружкой, и вернее быть нельзя.
День спустя, владыка молвит, духом светел и высок: "Тариэль! Твоя супруга – пламенеющий восток. Ты, властитель, ей – владычицы венок; Подобает целовать нам отпечатки ваших ног.
Высшим с низшими не должно находиться наравне!" И престол четы индийской он поставил в вышине. Ниже – троны приготовил Автандилу и жене, И дары царям горами громоздили в стороне.
Угощал их царь арабский, как товарищ дум и дел, И служил им, забывая венценосный свой удел, И, подарки раздавая, он на цену не глядел. Нурадин близ Автандила по достоинству сидел.
Выражал свое почтенье Тариэлю и Нестан, Словно зятя и невестку одарил их Ростеван. Он короны подарил им и алмазы дальних стран. Кто считал их – становился бессловесен, бездыхан.
Подарил он им порфиры, их достойные венца, Драгоценные каменья, украшение дворца, И жемчужины, что больше голубиного яйца, А отборными конями он дарил их без конца.
Девять кубков с жемчугами получил тогда Придон, Девять коней и в придачу девять седел и попон. Царь индийский вел беседу, и, хоть был уже хмелен, Говорил с Ростеном мудро и величественно он.
Что могу еще сказать я? Миновало тридцать дней; Торжества их становились всё шумнее и хмельней, Тариэлю подарили много огненных камней, И сверкали те каменья солнца яркого сильней.
Тариэль сиянье сеял, освещая всё окрест. У царя через спаспета стал проситься он в отъезд: "Мне с тобою быть отрадно, нет желательнее мест, Но, я знаю, враг – в отчизне; как шакал он всё поест.
Я раздумьем неразумных уничтожу без труда. Знаю, вас бы огорчила Тариэлева беда, Поспешу я, опасаясь наихудшего вреда. Вновь наступит и свиданий и лобзаний череда".
Царь ответил: "Странно медлить, если царство грабит тать. Будь решительным и зорким, чтоб беды не испытать. Автандил пойдет с тобою, взяв бесчисленную рать, И врагов своих коварных сможешь быстро покарать.
Передал слова владыки другу витязь молодой, Но ответил царь индийский: "Жемчуга свои прикрой! Как уехать может солнце, обрученное с луной?" – "Не поддамся я соблазну!" – возразил ему герой.
"Порицать меня ты станешь и подумаешь: "Каков?! Из любви к своей супруге он забыть меня готов". Как могу тебя оставить одного среди врагов? Брата в горести покинуть – самый тяжкий из грехов".
Царь индийский засмеялся, розы сыпали хрусталь: "Тариэлю с Автандилом разлучиться было б жаль. Если твердо ты решился, поспеши со мною вдаль". И по зову Автандила облачилось войско в сталь.
Он собрал полки арабов, не теряя даже дня. И сошлись, вооруженьем и доспехами звеня, Копий восемьдесят тысяч, хорезмийская броня. И заплакал царь арабский, и заплакала родня.
Тариэлеву супругу провожая в дальний путь, Аравийская царица прошептала: "Не забудь!" Обнялись они, как сестры, шея к шее, грудь на грудь. Кто бы мог, прощанье это созерцая, не вздохнуть?
Если с утренней звездою бледный луч луна сольет, То тогда одновременно светят оба нам с высот, Но вращенье сфер небесных их друг с другом разведет. Кто увидеть их захочет – на вершину пусть взойдет.
Как небесные светила разлучает бог один, Разлучаются лишь небом и Нестан и Тинатин, Розы с розами сливают и томят сердца мужчин, И не рады больше жизни ни бедняк, ни властелин.
И Нестан сказала: "Если б не была ты солнцем, знай: Разлученная с тобою не утратила бы рай, Говори со мною в письмах, как вернусь в родимый край. По Аравии сгораю, ты по Индии сгорай!"
Тинатин ей отвечала: "Светозарная, поверь, Для меня разлука будет самой тяжкой потерь. Пусть затворится за мною гроба сумрачная дверь! Столько лет живи, царица, сколько слез пролью теперь!"
Расставаясь, обменялись поцелуями опять, Тинатин бессильна очи от ушедшей оторвать, А Нестан, огнем палима, обращает взоры вспять. Только тысячную долю я способен описать.
Царь Аравии терзался, как лишившийся ума, Говоря тысячекратно: "Горе мне! На сердце тьма". И с лица струились слезы, как ручьи текут с холма; А ланиты Тариэля скрыла белая зима.
Царь прощался с Тариэлем, не сводя с героя глаз, Говоря: "Твое явленье грезой кажется для нас. Стало горе наше злее и сильнее в двадцать раз. Оживляли нас доселе – убиваете сейчас!"
На коня вскочил индиец, отъезжая в край родной. Люди плакали, прощаясь с покидаемой страной. И сказал он; "Был счастливцем даже Сал передо мной!" И с печалью отвечали: "Солнце, следуй за луной!"
С гордой ратью и поклажей трое двинулись за ней, Тариэля, Автандила и Придона – нет сильней! С ними восемьдесят тысяч ратоборцев и коней, И вперед скакали трое, всех отважней и дружней.
Несравненны были-бога я в свидетели беру; Преграждать им путь боялись: не вело оно к добру. У хребта остановившись, пировали ввечеру И вина не разбавляли на торжественном пиру.
СКАЗ 54 СВАДЬБА ТАРИЭЛЯ И НЕСТАН-ДАРЕДЖАН
Венценосцы получили их могущества оплот - Семь подвластных царских тронов, умножающих почет, Испытали утешенье и забвение невзгод. Только муки переживший наслаждение поймет!
Было больно оку смертных на блистающих смотреть. Загремела, загудела оглушающая медь, И народ индийский славу не устал царю греметь И просил: "Распоряжайся, царь, сокровищами впредь!"
Автандилу и Придону трон поставили тотчас. В честь героев своды зданья крик приветственный потряс. Зрелищ не было чудесней и отраднее для глаз. Об изведанных невзгодах снова вспомнили не раз.
Пили весело, и челядь приумножил государь, И отпраздновал он свадьбу так, как праздновали встарь. В равной мере всем дарил он безоары и янтарь, Подаяньем для убогих не один был полон ларь.
Заслужили поклоненье и Придон и Автандил. "Избавители вы наши!" – каждый в Индии твердил, Исполнял владык желанья, как царям, хвалу кадил И для дружеской беседы, словно к братьям, приходил.
Тариэль Асмат заметил и сердечно молвил ей: "Клятву дам, что всех наставниц и служанок ты верней, Возвышайся и седьмою частью Индии владей, И да будет это царство вечной вотчиной твоей!
Царствуй славно и супруга по желанью избери, И служите нам отныне, как вассальные цари!" Но Асмат ему сказала: "Отсвет утренней зари! Быть рабыней вашей – счастье. Об ином не говори!"
В шумных пиршествах герои провели немало дней, На охоте и в забавах братьев не было дружней, Им дарили редкий жемчуг и отборнейших коней; Но тоска овладевала Автандилом всё сильней.
Тариэль увидел: витязь о жене затосковал, И сказал: "Печалью сердца ты мне сердце пронизал. Горе мне, твои страданья семикратно я познал, Ты уедешь – рок желает, чтобы я один вздыхал".
Вслед за другом отпросился и Придон к себе домой: "Как вассал, служить готов я Тариэлю всей душой, И по первому же зову я знакомою тропой Устремлюсь к тебе, как серна к роднику в палящий зной".
И ответил царь индийский: "Омрачились торжества. Возвращайся же скорее, помни, друг, свои слова". Автандилу же промолвил: "Вновь душа моя мертва, Но удерживать не смею, ибо солнце манит льва".
Царь отправил с Автандилом ряд сосудов золотых, Много кубков ограненных и нарядов дорогих: "От меня отдай Ростену ты почтительнейше их!" И ответил тот: "Не знаю, как останусь я в живых!"
А Нестан сестре послала платье царское и шаль, - Стан и лик не столь прекрасный тем украсить было б жаль. И карбункул драгоценный, отгоняющий печаль, Что, сияя словно солнце, освещал ночную даль.
Попрощавшись с Тариэлем, сели оба на коней, Всех троих тоска терзала всё острее и больней. Все индийцы наблюдали расставание друзей, Автандил воскликнул: "Снова яд разлуки жжет сильней!"
Вместе ехали недолго, час прощанья наступил, И слезами на распутье каждый землю оросил. Был поход благоприятен для сверкающих светил, И в Аравию спокойно возвратился Автандил.
Был он подданными встречен и в чертоги был введен, Он свое увидел солнце, скорбь исчезла, словно сон. С Тинатин при громких кликах он воссел на царский трон И священною короной был от бога награжден.
Властелины дружны были и удачливы во всем, В дружелюбные чертоги как в родной входили дом, Преступавшего законы усмиряли, как в былом, И расширили владенья благодетельным мечом.
Всех подвластных одарили, царский выполнили долг, Вдов и сирот защитили, плач обиженных умолк. Покарали злодеянье и нагих одели в шелк, Жили мирно в их владеньях и коза и хищный волк.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ СТРОФЫ
Так окончилась их повесть, словно смутный сон ночной, И ушли они. Смотрите на коварство жизни злой: Мнится долгой, но промчится лишь минутою одной. Месх безвестный из Рустави, написал я сказ простой.
Царь Давид наш солнцеликий, славный в думах и делах, От Восхода до Заката на врагов наводит страх, Двоедушного сражает, хвалит преданность в сынах, - И сложил ему в усладу я предание в стихах.
Недостойный петь Давида, преисполненного сил, Я нашел преданье это и в стихи переложил. Иноземных государей и судьбу, и бранный пыл, И обычаев старинных справедливость восхвалил.
Мир обманчив и неверен; мчится жизненный ручей Быстротечнее миганья человеческих очей. Упования напрасны: рок – жесточе палачей И, царя в мирах обоих, не щадит главы ничьей.
Амирана восхваленье у Хонели мы найдем, Славных дел Абдул-Мессии сам Шавтели был певцом, Диларгета пел Тмогвели, неустанный языком, Тариэля же – Руствели, вечно плачущий о нем
