Tony Lonk
Pandemonium Трип
Конечной точкой их задания была опушка в загородном сосновом лесу, куда они и привезли схваченного ими мужчину. Трясущийся и прощающийся с жизнью, он стоял перед многообещающей ямой 2х2 метра.
– Ну что, гнида, – кричал Пальчик, – захотелось перемен?! Чего-то новенького?! Вот оно – новенькое, падла! Вот перемены, сука!
Толкнув Адама в спину, он приказал: «Начинай!».
Встретившись взглядом с тем, чья жизнь зависела от его поступка, Адам выпал из реальности и оказался совершенно в другом месте. Рядом с ним был тот же Пальчик, но перед ним стояли родители Ноны. Он явственно представлял, что будет с ними и что ждёт Нону. Внезапно возникший образ Ноны, словно жесткая пощёчина, вернул его обратно.
Приблизившись к мужчине, он резко на него накинулся, оттащил в сторону, и, пользуясь удобным моментом, тихо прошептал тому на ухо: «Я не буду этого делать. Подыграй». Получив слабый намёк на согласие, Адам принялся за дело.
Как опытный боец, он знал, куда и как нужно бить для впечатляющей картинки и минимальных повреждений. Создаваемая им подделка боя не выглядела полноценно без брызг крови. Для достижения нужного эффекта, он с первого же удара разбил приговорённому противнику губу, а вторым ударом рассёк бровь. Дальше пошли мастерские и методичные отработки по кажущемуся хрупким корпусу. Мужчина талантливо, подчас с излишним усердием подыгрывал ему: крича, заваливаясь и постанывая, он старался продемонстрировать Пальчику, что уже находится при смерти, но его игра затягивалась. Понимая, что жертву пора тормозить, Адам жёстко пнул его и крикнул: «Сдохни!». Услышав приказ, мужчина начал хрипеть, а затем перестал демонстрировать признаки жизни. Выглядело это довольно натурально.
Подойдя к лежащему телу, Пальчик достал пистолет. Наставив дуло в правильную сторону, он заставил жертву «воскреснуть». Мужчина открыл глаза и закричал: «Подожди!», но выстрел в голову не позволил ему договорить.
Пальчик не спешил прятать пистолет. Понимая, что его пытались нагло обмануть, он нацелился на Адама, и, не скрывая своего гнева, спросил:
– Это что за херня блять?!
– Мне нечего сказать. – ответил Адам.
– Понял. Тогда работай.
Он медленно приближался к нему и остановился только тогда, когда дулом пистолета впился Адаму в лоб. Будь его воля, некогда «Шустрый Пальчик», который любил убивать, сделал бы необходимый выстрел не раздумывая, но в данном случае вынесение приговора оставалось за Рексом.
– Закопаешь сам. – приказал он. – В Фундус доберешься тоже сам. Завтра мы это обсудим. Готовь жопу к знакомству с паяльником, сука. Расскажешь, что общего между тобой и этим пидаром.
Пытаясь спасти жизнь человеку, который возможно и не заслуживал спасения, Адам подписал смертный приговор для Марии. О себе и целостности своего организма парень уже давно не беспокоился. Закапывая труп, он представлял, каково это – знакомиться с паяльником и пытался предугадать, выдержит ли он подобную пытку. Он не знал, когда это произойдёт: на следующий день или через неделю. Неопределённость как одна из самых жестоких форм наказания, в очередной раз выпала на его долю.
При нём оставалась только странная надежда. Сам не понимая почему, он желал снова встретиться с тем бродягой, что помог ему отыскать мать. Ещё более странной была его уверенность в том, что поздней ночью, придя на то же место в сквере, где состоялся их разговор, он вновь повстречает этого чудака. Так и случилось. Складывалось ощущение, будто бродяга его ждал.
– Выглядишь гораздо лучше, но всё равно плохо. – сказал он вместо приветствия.
– Наверное, это потому, что я и сам – плохой человек.
Бродяга наигранно выпучил глаза.
– Чем докажешь?
– Я должен убить.
– Так убей. – неожиданно выдал бродяга.
– Я не убийца!
– Это говорит человек, убивший сотни мошек, букашек, муравьишек, тараканов, комаров, пару ящериц, лягушек и одну змею.
– Это другое!
– Это тоже жизнь. Просто для тебя, как для человека, она ничего не значит.
– Пусть так! Я не хочу убивать людей!
– Так не убивай. – вновь неожиданно выдал бродяга.
– Тогда убьют мою мать.
Услышав это, бродяга почесал затылок и таинственно кивнул головой.
– А ты хотел бы, чтобы тот, кто заставляет тебя убивать, угрожая убийством твоей матери, и сам был убит? – спросил он.
Адам ответил не раздумывая:
– Да! Я был бы свободен.
– Не говори мне о свободе, дружок. Как может говорить о свободе тот, кто родился по воле случая?
Адам не понимал, о чём говорит бродяга, поэтому сказал то, что думал:
– Очень просто. Могу.
Бродяга рассмеялся.
– Ну, моги. Я тебя услышал. А сейчас отправляйся домой и делай то, что хочешь. Днём узнаешь, что могу я.
Адам прислушался к совету бродяги, поскольку сам ожидал именно такой реализации собственной надежды. Пока он крепко спал, чего очень хотел, к Рексу нагрянули те, кто всё это время были вместе с ним, но в моменте больших перемен выбрали другую сторону, сознательно не поставив его в известность. За одну ночь, Рекс, Пальчик и те, кто поддерживали прежние порядки, были жестоко убиты, а их изувеченные тела уже на утро нашли в лесополосе за городом. Новые люди не были заинтересованы в Адаме. По воле случая или подлинного чуда, избранный человек выпутался из очередной ловушки.
5
Рождённый кульпом – рождённый виноватым. Вина передавалась у них по наследству, из поколения в поколение, на протяжении тысячи с лишним лет. Виновные за деяния предшественников, они спокойно совершали уже собственные проступки, поскольку никто не ожидал от них иного. Даже если кульп не делал ничего плохого, он всё равно был виноват потому, что он – кульп. Все научные открытия, гениальные произведения, как и то, что вкладывалось кульпами в общечеловеческую копилку достояний, меркло в тени клейма, от которого они не могли отделаться. Если кульпа порицают за то, к чему он не имеет ни малейшего отношения, руководствуясь только его происхождением, рано или поздно, не видя для себя иного выхода, он преступит черту, ведь он – кульп. Эта черта их национального характера всегда являлась незаменимой, хоть и неконтролируемой силой для тех, кто были заинтересованы в мировых потрясениях. Козырная карта, которую можно разыграть в удобный момент.
Когда ребелиусы провозгласили себя противниками кульпов, последние сразу же переступили ту самую черту, что в корне меняла направление их общей с ребелиусами истории. Пользуясь слабостью тех, кто самовольно вышли из-под их влияния, кульпы отняли у страны ребелиусов выгодную часть территории и людей, населяющих те земли. Им нужно было гораздо больше территорий, но правящий кульпами Палумбинус действовал в пределах дозволенного, согласно тайного соглашения между ним и правителем фалсусов, принятого под куполом сакрального дворца вечного города.
Переняв у фалсусов тактику искусной манипуляции, но оформив её на свой лад кульпы принялись достигать желаемого, применяя новое оружие – надежду, которой они подпитывали тех представителей населения страны ребелиусов, что оставались по отношению к ним лояльными. Лояльность к кульпам сразу же переводила обычных людей в категорию изгоев у себя на родине. С их мнением не считались. Их права притеснялись. Их достижения смешивались с грязью. К ним применялись разного рода оскорбления и специально для них придумывались новые ругательства. Их взгляд на прошлое считался неправильным. Их взгляд на будущее не имел права на существование. В настоящем уже их право на существование оказалось под вопросом. Миру высокопоставленных людей только это и было нужно. Все закрывали глаза на то, что в стране ребелиусов рождались, жили и умирали не только ребелиусы, но и кульпы. За последние столетия великое множество ребелиусов и кульпов соединялись в семейные союзы, смешивая кровь, культуру и историю. Те же процессы происходили и в стране кульпов.
Начатая ребелиусами борьба с инакомыслием внутри своего общества, за считанные дни переросла в ожесточенную войну ребелиусов и кульпов, избравших покровительство фалсусов, против ребелиусов и кульпов, избравших покровительство кульпов. Кровь первых жертв пролилась на территории, столь желанной для Палумбинуса и столь же недостижимой в обозримом будущем. Оставив на том месте кровавую метку, правитель кульпов дал очередную надежду жителям мятежного региона. Иллюзия защиты со стороны авторитетного лидера вынуждала тех действовать в чужих интересах под прикрытием их борьбы за достойную жизнь. Первые жертвы поверили в себя и свои силы. Эта вера поддерживалась гарантиями всеобъемлющей поддержки Палумбинуса и его приспешников. Предоставляя оружие, боеприпасы и специально обученных начальников для простых работяг, которые до этого знали о войнах только по чужим изложениям, страна кульпов официально оставалась в стороне от непосредственного конфликта.
Словно раковая опухоль, продуцирующая распад и тлен, конфликт разрастался, поражая километр за километром. Дух смерти и разрушения приближался к Саксуму. Город должны были сравнять с землёй.
Выглядывая в окно, Рем не раз становился свидетелем, как люди, что годом ранее пожимали друг другу руки, теперь убивали один другого, считая чужую жизнь бессмысленной. Выходя на улицу, он то и дело опасался не вернуться обратно. Честный и безусловно отважный парень не боялся смерти – над ним довлел страх за отца. Пока другие боролись с вражескими идеями, Юлий героически сражался с агрессивной карциномой. Его оборонительная борьба со смертью близилась к завершению. Приняв свой скорый уход, он старался держаться до последнего, не желая умирать в столь ужасное время. Одна только мысль о том, что он умрёт, не попрощавшись с дочерью, мучила его сильнее боли, с которой не справлялся даже морфий. Смерть не стала считаться с его желанием, лишив его возможности дождаться мира, но даровав вечную тишину. За миг до ухода, он увидел перед собой Рому. Красивая и умиротворённая, она склонилась над ним и поцеловала его в щёку. В ответ, отдавая последние силы, он произнёс: «Прости».
Пока другая часть страны погибала деяниями своих же граждан и прибывших тем на подмогу помощников извне, Фундус продолжал существовать в прежнем оживлённом ритме. Для беззаботных горожан ничего не изменилось. Менялось только их мышление – они выбирали привлекательную идейную сторону, к которой им следовало примкнуть. Свобода жить иначе была основополагающим стремлением каждого сознательного ребелиуса, даже если по происхождению он – кульп. Их цель оказалась очень близка, осталось лишь немного потерпеть.
Сливаясь с мистическим сиянием заката, два человекоподобных духа наблюдали за горожанами, что неспешно прогуливались по набережной Виты. Мимо них проходили пары, что решились на первое свидание, счастливые и несчастные семьи, романтики, предпочитающие одиночество и просто одинокие люди.
– А ведь они даже не догадываются.– произнёс Туфон.
– Глупые, примитивные создания. – ответил Лури. – Как же я их всех ненавижу.
Услышав это, Туфон ехидно ухмыльнулся.
– Ну да, точно. – сказал он. – Всех.
Лурифракулус лукавил и Туфон об этом знал. Один человек на давал Лури покоя все эти годы. Словно тень, человекоподобный дух, пришедший в мир людей для другой цели, нередко попирая свои прямые обязанности, незримо находился рядом с Ромой, наблюдая за каждым её шагом. Храня подаренное ей кольцо и имея сотни справедливых поводов обратиться к нему за помощью, она не стала этого делать. Историю, что поведала ей добрая незнакомка, она помнила дословно. Ей было искренне жаль духа, пострадавшего от людей, и как человек, Рома не считала себя в праве его тревожить.
«Я буду ждать», – повторял Лури снова и снова, наблюдая за тем, как она спит.
Он ждал.
Глава 4. Упавшие звёзды – убитые мечты
1
Согласно своей природе, мечта выступает против реальности. Согласно своей природе, реальность убивает мечту. Цена мечты необычайно высока. Суть мечты – хрупка. Человек не может жить без мечты, как и без воздуха. Тот, кто отрицает собственные мечты – лжец и притворщик. Мечта – это та же надежда, но в другом, возбуждённом состоянии.
Один умный человек сказал, что антижизнь побеждает всё, и только в схватке с надеждой она падёт. Человекоподобный дух возразил столь дерзкому, но обывательскому представлению о великом. В доказательство своей правоты, он решил преподать урок познания того, о чём не ведал тот, кто смело рассуждал. Так, умный человек стал вместилищем одной из форм антижизни: все его жизненно важные органы поразили метастазы, пробившиеся из крошечного очага раковой опухоли. Человекоподобный дух предложил ему воспользоваться надеждой, что побеждает непобедимое, и посмотреть, чем всё закончится. На собственном примере, человек узнал, что надежда имеет силу над живым, и никогда не будет властвовать над мёртвым.
В Фундусе, единственным местом, где собирались мечтатели, был берег недалеко от плотины, разделяющий Виту и южное водохранилище. Все они любили собираться на импровизированной смотровой площадке поздним вечером и даже ночью, чтобы любоваться ярким сиянием сотни огней, освещающих гидроэлектростанцию и расположенный на её плотине мост. Вдохновляясь созерцанием, каждый принимался мечтать – кто о чём.
Именно там, давние друзья решили вновь воссоединиться и шумно поприветствовать знаковые события их, ставшей уже взрослой, жизни. Тем знойным вечером, Адам и Мазафакер отмечали совершеннолетие, а Рем – скорую отправку на службу в армию. Материальное положение их семьи не позволяло ни ему, ни Роме получить высшее образование, но они не отчаивались и продолжали верить в то, что им будет дан второй шанс. Постигать науку защиты родины ему предстояло в Саксуме, откуда он сбежал обратно в родной город сразу же после смерти отца. Рома видела в закономерности их разлуки с братом и отъезде Рема именно в Саксум плохой знак, но не стала никому об этом говорить. Стараясь не омрачать общее настроение, она праздновала со всеми так, как было положено. В их компании появились новые люди – Рем и Мазафакер пришли со своими девушками, а Адам как обычно явился последним, приведя с собой очередную случайную подругу.
Отношения Адама и Мазафакера пережили сложные моменты. Долгое время они не общались и были настроены друг к другу враждебно. Вернувшись из реабилитационной ссылки, Мазафакер узнал, что потерял своё место в криминальном мире и осознал риск, который вызвал на себя своими хитрыми, но не продуманными поступками. Глядя на то, как Адам уверенно поднимается в тех кругах, его ненависть к вечному врагу становилась всё более яростной, но теперь он боялся действовать против того, кто прежде выдержал все его подлые провокации. В конечном итоге, от коварства своих замыслов всегда страдал лишь он сам.
Адам уже не прощал его, как это было раньше. Ситуация, что по вине Мазафакера произошла в загородном домике и открыла для Адама ящик Пандоры с бесконечными кровавыми боями, зависимостью от бандитов и наркотической агонией, стала для него полезным уроком, который он усвоил. В глубине души, он желал, чтобы Мазафакер пережил весь тот ад, в который толкнул его неизвестно за что.
Их общение возобновилось, когда Мазафакер, после серии обязательных для него сеансов с психологом, открыто и честно высказал Адаму все свои обиды, а Адам в свою очередь уверил его, что не собирался жить в их семье дольше, чем положено по закону. Адам нехотя, но отчасти вынужденно признался в том, что нашёл Марию и только то и делал, что ждал совершеннолетия, чтобы переехать к ней и вернуть свою настоящую жизнь.
Пока Мазафакер делал всё, чтобы заново завоевать доверие и добиться любви Камиллы, Адам делал всё, чтобы мать в нём разуверилась и как можно скорее выгнала его из дома. Каждый из этих двоих имел успех в своей миссии.
Однажды, между Камиллой и Мазафакером состоялся разговор, который прояснил реальное положение дел в их с виду порядочном семействе.
– Ты плохой человек. – с досадой произнесла Камилла.
– Да, я знаю. – спокойно и без обид ответил Мазафакер. – От хороших типа мамы не отказываются, а от меня отказались сразу две.
Его ответ задевал за живое сразу их обоих.
– Я от тебя не отказывалась. – отрицала Камилла. – Ты же сейчас со мной.
– Ты нашла мне замену. И не надо мне говорить, что это типа не так.
– Но Адам – мой сын!
– А кто я, мам?! – не сдержался Мазафакер. – Кто я?!
– Ты – избалованный мальчишка! Тебе напомнить, откуда я тебя вытащила?!
Тут Мазафакер не выдержал и выложил то, чего поклялся не говорить:
– Я типа сука, а Адам типа красавчик?! Спроси у него про его отношения с «Герой»! Спроси, сколько времени он ширялся! Спроси, чем он занимался ради дозы! Я типа вмазал пару раз! Пару, сука, раз! И я плохой! Как всегда! Узнай, сколько раз было у твоего идеального сыночка! Спроси у него про Марию! Это у неё он прятался, когда его расплющивало от ломок! Спроси у него, кого он считает мамой! Касаемо этого ты удивишься! Для Марии он никто, но она от него не отказалась! А ты даже ничего не заметила! Мать, сука, года!
За всю её жизнь, немало людей шокировали Камиллу разными способами. Мазафакер не стал исключением. Последние годы дались ей легко. Она чувствовала себя в нужной мере свободной и наслаждалась всем, что имела. Потрясения обходили её стороной. Сомнительные эпизоды проносились мимо её внимания. Женщина была сконцентрирована на себе и своих потребностях. Даже доминирующая над ней Корнелия переехала в соседний город к своей больной сестре и с тех пор редко выходила на связь.
Она расслабилась. Вскрывшаяся информация о сыне заставила её мучиться и терзать себя неудобными мыслями. Ей сразу же вспомнился тот период, когда Адам приходил домой только ночевать. Тогда он выглядел очень плохо, но её это почему-то не волновало. Ей не хотелось ломать голову над проблемой до тех пор, пока о проблеме никто не заявлял. Косвенные признаки проблемы ею не воспринимались как достойный аргумент в пользу того, что ей следовало бы вмешаться туда, куда она вмешиваться не желала. О том, где Адам проводил остальное время, она могла только догадываться. Ей казалось, что её сын научился жить для себя и нашёл своё место там, где ему было хорошо, а плохой внешний вид – всего лишь признак отвязного досуга, через который должен пройти каждый подросток. Одна только мысль о том, что он встретил Марию и всё это время прятался у неё, вызывала у Камиллы гнев и какую-то тупую беспомощность. На угрозы и ограничения, призванные остановить Марию, было потрачено много денег и усилий, но Мария всё равно победила.
Как ни странно, после вскрывшейся жестокой правды, Камилла прониклась особенно тёплым чувством к Мазафакеру, который всегда был ей предан. Ей даже стало немного совестно за то, что она заставляла его стегать себя плёткой, но, немного подумав, сама же она признала действенность такого метода воспитания, ведь конечный результат оказался для неё удовлетворительным.
Дождавшись Адама, который в последнее время являлся в дом ближе к полуночи, обращаясь к нему, она с укором произнесла:
– Я не думала, что ты так меня разочаруешь.
– А я и не заставлял тебя очаровываться. – дерзко ответил он. – Я тебе что-то должен?
– Как сын, ты должен очень много.
Произнеся это, Камилла сама себя одёрнула. Она поняла, что разговор идёт в неправильном направлении. Казалось, вся её жизнь двигалась в неправильном направлении. Продолжая ощущать тупое бессилие, она старалась бороться за то, во что все эти годы верила. Ей не терпелось задать самый важный вопрос:
– Ответь мне искренне, сынок, кого ты считаешь своей мамой?
– Угадай. – в интонации Адама звучало искреннее презрение. – Я дам тебе подсказку. Ей я ничего не должен.
– И она поощряет твою наркоманию!
– Она меня от этого освободила. А где были твои глаза тогда?! Мама. Мать года! Нет, что уж там – мать тысячелетия! Мы с Кассием для тебя как игрушки. Ты от нас то отказываешься, то меняешь, потом заново отказываешься и снова меняешь. В промежутках, когда ты делаешь вид, будто нами наигралась и больше нас не трогаешь, мы можем творить любую дичь, а ты даже не замечаешь. Чего же ты хочешь теперь?!
– Тебе было мало любви?! Мало заботы?! Мало подарков?! Ты – избалованный мальчишка! Тебе напомнить из какой нищеты я тебя вытащила?!
Адам почувствовал, что прежде недосягаемая для него цель, благодаря этому разговору теперь была им почти достигнута. Осталось дожать критический момент, чтобы он мог наслаждаться долгожданной свободой.
– Тебе напомнить, что я не просил меня вытаскивать из жизни, в которой мне было очень даже хорошо?! – напирал он. – Я просил оставить нас в покое! Может, я был счастлив, живя в нищете! Может, я родился для того, чтобы быть нищим!
Его ответ был убийственным. Он убивал иллюзию, что жила шесть лет и полтора месяца.
– Ты – жалкий идиот! – не выдержала Камилла.
– А ты – никто!
На этом они разошлись. Адам получил то, к чему так долго и упорно стремился. Камилла отреклась от него, исключив любые контакты между ними. Она любила его и страдала оттого, что не смогла добиться ответных чувств с его стороны. Мазафакер оставался единственным связующим звеном, доносящим матери крупицы информации об Адаме, чаще всего в искажённом варианте.
Обида Камиллы не позволяла ей даже поздравить Адама с днём рождения. Она вычеркнула его из своей жизни, как когда-то он, обиженный и оттого злой, поступил точно так же с Марией. В моменты, когда её настигала меланхолия, она рассуждала о том, как бы ей было хорошо, не расскажи её мать правду о подмене.
Жизнь с Марией была для Адама полна любви, веры в его силу и надежды на то, что в будущем у них всё сложится наилучшим образом. Наступила эпоха его расцвета. Адам избавился от всего, что связывало его с криминальным миром Фундуса. Он был чист и верен своей силе воли. Высокий и крепкий красавец с тёмными волнистыми волосами, томными глазами и пухлыми губами, покорял окружающих одним только своим присутствием. Как и говорила ведьма из Блуднища, ему встречалось много красавиц, которые жили одной мечтой, чтобы ему понравиться, но их прекрасные обнажённые тела не доставляли ему ни радости, ни подлинного удовольствия. Адам мечтал о Ноне, которую не видел с тех пор, как они лежали на горячем песке и ни о чём не подозревали.
Навязчивые грёзы о ней только усилились, когда он смотрел на огни плотины, отражающиеся в тёмных водах Виты. Погружаясь в глубины собственных фантазий, он уходил от реальности с непрекращающимся гулом гуляющих по набережной молодых людей и шутками его друзей. Реальность, от которой он на время отказался, подарила ему грёзу наяву.
Он услышал женский крик о помощи, раздающийся со стороны припаркованных неподалёку машин. Бросив друзей, которые не слышали никого кроме самих себя, он поспешил на помощь к девушке, что явно отбивалась от домогательств со стороны того, с кем она приехала на место, которое уже давно закрепили за собой романтики, предпочитающие прогулкам по бескрайним просторам комфорт, в пределах салона их автомобиля.
Зарядив кулаком по капоту, Адам предложил насильнику выйти к нему и разобраться по-мужски. Когда тот выскочил, в истерике отмечая повреждения на своей дорогой игрушке, между ними завязалась драка. Действуя в полсилы, Адам уложил парня лицом к земле. К кульминации потасовки, та самая девушка схватила Адама за руку. В эффектной ярко накрашенной платиновой блондинке Адам не сразу узнал Нону – она признала его первой и попросила остановиться.
– Ты останешься с ним или пойдешь со мной? – спросил он, надеясь на конкретный ответ.
Нона не сомневалась в своём выборе. Она ответила:
– Я с тобой.
Жизнь играла с ними дивным образом. Их дружба и часть детства, остались на берегу Виты в один злосчастный жаркий день. Случайная встреча, заставившая их вспомнить друг о друге, состоялась снова у реки, что всё это время текла в одном направлении, пока судьбы людей путались в сложных лабиринтах, по большей части выстроенных ими самими. Несмотря на годы глухого молчания и огромную дистанцию, установленную Ноной, они вновь общались так же непринуждённо, как и в тот последний раз. Стараясь держаться честно и открыто, каждый из них всё равно врал, делая вид, словно до этого между ними ничего не произошло.
Увидев Нону – красивую, сексуальную и всё так же недосягаемую, Мазафакер помрачнел. Ему было плохо от столь близкого присутствия живого воплощения его мечты. Он оценил перемены её внешности, особо отметив новый цвет волос. Девушка, испытывающая к нему искреннюю симпатию и без каких бы то ни было подозрений обнимающая его в тот момент, уже была ему неинтересна и вызывала в нём желание отделаться от неё как можно скорее и навсегда. Пытаясь заговорить с Ноной, он то и дело терялся, из-за чего злился на самого себя и замыкался, проведя остаток времени в безмолвном созерцании её красных ногтей, вишнёвых губ, идеально подведённых синих глаз и большой груди, нарочно открытой напоказ.
Адаму не нравились её перемены. Он любил её за натуральную красоту, которую больше ни в ком не встречал. Искусственное усовершенствование того, что было и так прекрасным вызывало у него недоумение и лёгкое разочарование. За него выступал его страх. Яркая, выгодно подчёркнутая внешность Ноны притягивала к себе внимание любого мужчины. Одного такого он уже уложил на землю. Ему не хотелось видеть рядом с ней никого. При этом он не мог представить рядом с ней себя, хоть и страстно этого желал. Близость случайной подруги оказалась для него как нельзя кстати. Адам чувствовал себя увереннее понимая, что он не один.
Перемены, произошедшие с ним, поразили Нону. Адам излучал эмоциональное притяжение неимоверной силы, но физически она ощущала с его стороны мощное сопротивление, подобное тому, которое возникает, когда пытаются соединить два одноименных магнитных полюса. Наблюдая за всем, что он делает: как говорит, как слушает, как смотрит и как реагирует на её взгляды, Нона ловила себя на мысли, что то детское чувство, которое она держала при себе, так никуда и не делось. Теперь, с каждой минутой оно трансформировалось в нечто большее, захватывающее дух и вселяющее тревогу. Пытаясь сохранять контроль над собой и своими чувствами, она решила отвлечься на другую тему и подключить к процессу остальных.
– Я горжусь тобой, Рем. – сказала она. – Ты не избежал своей священной обязанности перед родиной, и теперь будешь защищать нас, когда на нас нападут кульпы.
– С чего ты взяла, что кульпы нападут на нас?! – спросил Мазафакер.
– Потому, что они никогда не давали нам покоя и не дадут. Наша свобода стоит им поперёк горла.
– И для этого обязательно воевать? – спросил Адам.
– Да. Они хотят нас уничтожить.
– Какая война может быть в нашем веке? Какую выгоду от всего этого получат кульпы?
– Удовлетворение.
– Удовлетворение от убийств?
– Удовлетворение от уничтожения нашей нации. Палумбинус – сумасшедший. Он хочет нас истребить.
– Так тут полно кульпов. Мы, например. Куда большее количество смешанных семей, а там уже не поймешь, кто есть кто.
– И в этом кроется большая беда для нашей страны.
– Нона как всегда несёт бред. – не выдержал Мазафакер.
– Успокойся. – осадил его Адам. – Это её точка зрения. Пусть даже она и ошибается.
– Успокойтесь все! – сказал Рем. – Если кульпы нападут, я и те, кто будут со мной, сделаем всё от нас зависящее, чтобы вы спали спокойно.
– Если вы не заметили, война уже идёт, только её никто не объявлял. – сказала Рома. – И что? Для нас ничего не изменилось. Мы живём себе, как жили. Развлекаемся, будто ничего такого не происходит. Так и будет дальше. Ничего не изменится. Поэтому, давайте радоваться тому, что имеем и не будем говорить о плохом. Давайте просто мечтать.
Мечтой Ноны была свобода. Она не принимала настоящее, при этом не могла осмыслить хотя бы для самой себя понятную картину желаемого.
Мечтой Ромы было обретение смысла жизни. Она так и не научилась любить себя.
Мечтой Мазафакера было признание. Он так и не смог заставить других любить его как ему того хотелось бы.
Мечтой Рема была сама жизнь – спокойная, наполненная смыслом и благополучная. Он так и не перестал жить для других.
Мечтой Адама была Нона. Он так и не признался ей в этом.
Подобно звёздам, они загорались, отмечая своё положение в жизни, как отдельных личностей, делающих первые шаги по своей воле и неся личную ответственность за избранное ими направление. Кто-то из них светил ярче, кто-то мерцал, а чьё-то сияние было совсем тусклым. Кто-то из них был холоден, кто-то далёк, а некто – вселял надежду другому. Они сияли, не подозревая, что в любую минуту могут угаснуть.
2
Желание – та же мечта, но в другом, возбуждённом состоянии. Мало кто осознаёт опасность этого чувства. Не так страшно желание, как его реализация. Обычно, реализация желания не имеет ничего общего с ожиданиями желающего. Рома не понимала этого и дорого поплатилась за неосторожность, проявленную ею в момент слабости.
Мать не давала ей покоя. К её ужасу, истерия Руфины оказалась заразительной. Бесконечные громкие монологи о предстоящем конце всего начали вселять в Рому страх и навязчивые мысли. Она думала о том, каким будет конец, будет ли он вообще, как ей действовать, если он таки нагрянет, и есть ли смысл вообще действовать. Ей хотелось плакать вместе с мамой, и всё чаще от бессилия и ужаса, что терзал её за то, что она смела думать, девушка срывалась в продолжительную истерику. Страшась перемен, которые уже происходили с ней, однажды она достала подаренное ей кольцо и прошептала: «Лури, помоги. Избавь меня от безумия».
Она ожидала мгновенного результата, как было тогда, в её детстве, но на её глазах так ничего и не менялось. Ей не становилось легче – наоборот, охватывающее её напряжение трансформировалось в удушение, что чувствовалось уже физически. Только когда она вышла за хлебом, в сознание Руфины внедрился новый, не знакомый голос. Приятным, размеренным тембром он сказал ей: «Довольно сидеть дома и бездействовать. Ты – птица, что должна нести весть о конце настоящего. Предупреди человечество. Лети. Лети прямо сейчас. Не стоит медлить ни минуты».
Услышав послание, Руфина медленно вытянула перед собой руки. Она видела огромные белоснежные крылья и ощущала стремительно нарастающую жажду полёта. Подойдя к окну, она с лёгкостью открыла до этого заедающую створку и выпрыгнула на волю, наслаждаясь секундами свободного падения. На этом, её миссия на земле была закончена.
В тот же вечер, осознавая, к какой катастрофе привело её желание, Рома выбросила кольцо в то самое окно. Она была преисполнена чувством ненависти к Лури и самой себе. Теперь, у неё не было понимания, как и для чего ей жить дальше.
