Вера Александровна Шахова
Спасти тридевятое и другие приключения Василисы
– Почему закончились? Пруд пруди,– плюхнулся на лавочку гость, стягивая с себя сапоги, и выливая из них воду прямо на половицы, – только они все дефектные какие-то. Каждой подавай чудовищ, монстров всяких, злодеев на худой конец, на перевоспитание. За такими очередь из принцесс, а что делать обычным принцам, не склонным к садизму и не имеющим даже элементарных психических отклонений? Вон, дракон, уже пятую принцессу сожрал, а к нему запись на семь лет вперед. И все замуж хотят. А всё почему? Экология видите ли у него хорошая. Готовит хорошо. А что характер вспыльчивый, так это мачизм проявляется.
– Чего проявляется? – не поняла Кикимора, стараясь незаметно подкрасить губы свёклой, одновременно доставая из котомки венок из ромашек.
–Мачизм! Вот я, например, каждый год, побеждаю на турнире чудовищ, имею титул чемпиона, а принцессам всё равно Горынычей подавай. А почему?
– Почему? – отправив в рот булочку с ежевикой, полюбопытствовал Леший.
– Да потому, что они целоваться умеют. А от меня даже спящая принцесса сбежала. Не проснувшись. – Чуть скривился принц, вытрясая из сапога улитку.
Василиса глянула на лягушку, у той как-то глаз подергиваться начал. Никак нервный тик на почве созерцания дырявых носков проявился.
– Мы тебе мил принц Абу аль Камин Абдурахман Вальтортарторсамитонович, или просто Вадик, за так нашу Кикиморушку не отдадим. – Квакнула лягушка, – вот совершишь подвиг, тогда и свадьбу играть можно.
– Какой такой подвиг? У меня на подвиги индульгенция имеется! – вытащил смятую, промокшую бумажку с потёкшими чернилами принц.
– Ну, поступок какой, героический, во имя любви! – не сдавалась лягушка, в попытке понять, что за странный гость такой перед ними сидит. Кикимора, тем временем, грозила ей кулаком из-за стола.
– Мне нельзя героический, у меня отвод, по здоровью.
– А как же турниры, ты ж только что хвастался? – прищурилась квакушка.
– Так-то в онлайн, мы с богатырями через блюдечко бьёмся. Яблочко
крутанём, и давай монстров крушить. Ух, у меня девяносто восьмой уровень. Чемпион! Только вот барахлит блюдечко в последнее время, приём не уверенный.
– А ты добрый человек, вон туда сядь, к болоту передом, к нам задом. Там такой приём, только успевай поворачиваться.
Рванул принц к пеньку, достал из мешка блюдечко с золотой каёмочкой, крутанул по нему наливное яблочко, и давай слова выкрикивать странные,
непонятные.
– Вот что, девоньки, пока этот малахольный не очнулся, бежим отсюда. А-то так и застрянем в болоте с индульгенциями от жизни. – Леший залпом допил
чай. Кикимора, словно очнувшись от чар заморских, сложила скатерть, лягушку посадила на одно плечо, котомку через другое перекинула и побежала следом за Лешим. За ними и Василиса припустила, а то действительно, останется в болоте с этим Камином Альбыдарохманом, или как его там, а ей надо у Лешего путь к Кощееву сердцу выведать.
История сорок третья
(вперед и не сворачивая)
Кикимора, поддерживаемая под локоток Василисой, устало брела за Лешим поминутно спотыкаясь об разбросанные по пустоши галоши, зонтики, корзинки с рукоделием, старые кофемолки и совсем не понятные штуки, оставленные прошедшими перед ними странниками, спешащими перейти черту на границе времён. Леший, обречённо отмахиваясь от мух тетрадкой по истории, не заметил брошенный кем-то солёный огурец, и, поскользнувшись, шлёпнулся на старую перину. Перина издала грустный вздох, и приняла в свои объятия усталого путника, облепив Лешего со всех сторон гусиным пухом. И только лягушка бодро гонялась за комарами, напевая незамысловатую песенку.
– Всё, я так больше не могу, привал. – Простонал Леший, больше похожий на потрёпанного гусиного бога в пуховом облаке.
– Угу, – простонала Кикимора, устраиваясь рядом с Лешим на подушках, нам бы сейчас ковёр-самолёт, или лошадёнку какую. А то я все ноги стёрла. Василиса рухнула рядышком, мечтая хотя бы пару часов поспать.
– Ну, вы тогда отдыхайте, а я посмотрю, что там дальше творится. Может найду что полезное. – Лягушка, сделав двойное сальто, ускакала дальше, оставив друзей смазывать гусиным жиром пятки и вычёсывать перья из бороды.
Не прошло и пяти минут, как раздался вопль, переходящий в бубнёж и причмокивание
– А-а-а-а, помогите… Хулиганы жизни лишают… По-мо…
Василиса, Кикимора и Леший, как были босые, и в перьях, так и побежали на крик. За поворотом, они увидели чёрного кота, изо рта которого торчала лягушачья лапка.
– Ах ты, ирод окаянный. Да что ж ты такое делаешь-то? – Кикимора схватила первое, что попалось под руку, и направилась к коту.
Тот от неожиданности поперхнулся, икнул, перекрестился и выплюнул полуживую лягушку. Да и как тут не испугаться, когда праматерь всех гусей вместе с батей, и рыжей фурией, босиком, с флагом и дуршлагом на тебя войной идут.
– Слышь, начальник, не виноватый я, она сама залетела. Сижу, никого не трогаю. Принимаю солнечные ванны. Да вот те крест! Я чуть не подавился! Мне теперь валерьянки надо, пузырёк, или два, лучше три, для успокоения нервной системы, – кот щёлкнул себя когтем по зубу. – Век воли не видать! Не надо меня дуршлагом. Я вам ещё пригожусь!
– Да на что ты пригодиться то можешь? Тебя даже на варежки не пустишь, – проворчала лягушка, вставая с земли, почесывая ушибленный бок.
– Я много чего могу! Песни петь, мышей гонять, мурчать, когда за ушком
гладят. – Сделал самый сладкий голос, на который только был способен кот.
– Это мы и сами можем. А вот польза от тебя какая? – наступала на него Кикимора.
– Не знаю, но большая! – не сдавался кот, опасливо косясь на дуршлаг.
– Может ты тут видел транспорт какой? Ну там ослика, или велосипед? – выдергивая из усов очередное перо проворчал Леший.
– Не, такого не было. Вот мух с комарами полно. Но их не запряжёшь. Да и где взять такую упряжь? – развёл лапами кот. – Я вот в одной книжке читал, что бывают ездовые лягушки. Вы, извиняюсь, не из таких будете?
– Я? – лягушка призадумалась, – пожалуй, могу. Надо только подкрепиться получше. Поймайте-ка мне мух да комаров побольше.
Василиса с сачком для бабочек, а Леший с Кикиморой с покрывалом носились по пустоши, отлавливая пузатых насекомых. Комары так смеялись, что сами от смеха на землю падали. А котик откопал пластиковую бутылку, отвинтил крышку и налил в ёмкость забродивший компот. Мухи на резкий сладкий запах полетели, в узкое горлышко много их набилось, вот только обратно выбраться уже не смогли. Так и получился у лягушки пир. Диетическое комариное мяско под вкусным соусом из мух. Наелась квакушка, и давай раздуваться в разные стороны. Вот уже размером с мяч, потом с корову, росла-росла и выросла. Да таких размеров, что не только Василису с Лешим и Кикиморой унесёт, но и дом бабы Яги поместился бы на спине у лягушки.
Стали друзья думать, как им на лягушачьей спине удержаться. Прыгает лягушка высоко, далеко, свалишься по дороге, не заметит.
– А я тут недалеко ванну видел, – мурлыкнул кот, – давайте её за место седла на спину квакушке прикрепим. Удобно и не вывалишься. А ещё, если перинку вниз положить, так и мягонько будет.
– Это что ж, я-то не догадалась? – всплеснула руками Кикимора, – показывай где?
– Так она тяжёлая, не донесём, – почесал за ухом кот. – Тут смекалка нужна. – Так смекай, как нам ванну на спину лягушки закинуть, – почёсывая бороду проворчал Леший.
– Да я тут полно просроченной колы и конфет «Ментос», – муркнул в усы кот, – мы под ванну подкоп сделаем, в колу конфет покидаем, все это как заряд подложим. Гарантирую, такой фонтан будет, что и ванну поднимет, и настроение. Вот мы и закрепим наше самодельное седло на спине лягушки.
И гордый от своей идеи, мурлыка понёсся собирать всё, что нужно для эксперемента.
– Мы поедем мы помчимся на царевне утром ранним и отчаянно ворвемся… ой, больно! – вскрикнул кот оборвав песню и потирая загривок, по которому получил дуршлагом от Кикиморы. – Ты чего дерёшься?
– А ты думай, о чём поёшь! – цыкнула на него болотница.
– А что, думали не признаю в лягушке царевну? Я много сказок прочитал. Ух, сколько всего знаю. Вот кто на чём катается. Кто на волке, кто на печке, а вот, что их сама царевна на спине катала, такого не слыхивал. – И радостно смеясь, кот помчался дальше по пустоши, распевая во всю мощь: – И узнаешь, что напрасно больше ты не веришь в сказки. Просто сказки стали явью, физикой и химией…
Василиса смотрела на расшалившихся новых друзей и думала, как тут, в зазеркалье всё не обычно. Всё вперемешку: грусть и радость, сказки и быль, люди и духи, смешались реальности в один мир. И где-то здесь хранится сердце Кощея. Неудивительно, что повелитель Подлунного царства решил спрятать его именно в зазеркалье, в таком винегрете что-то найти сложно. Но, раз Мракоус смог добраться и досюда, значит, ему кто-то рассказал про этот секрет. Ведь зачем-то он выгоняет всех древних существ с их земель, а кто-то и вовсе пропадает без вести. А значит, нужно уговорить Лешего указать путь к этой тайне и спасти и свои десять царств и это, одиннадцатое, ведь всем известно, что если нечего будет отражать, то и оно исчезнет.
История сорок четвёртая
(тёмный страж)
– Да пойми ты, Лешенька, – в четвёртый раз объясняла Василиса, зачем ей Кощей понадобился, – твой мир зазеркальный, он все-все миры отражает,
всё видит, всё знает, от того и в городах ваших прошлое с настоящим перемешано, а мир духов с миром людей, как в стародавние времена, соседствует. Но так будет лишь до тех пор, пока наши царства живы! Погубит их Мракоус, испепелит в злобе своей, тогда и вас не станет. Вы же хранители памяти! А если хранить не для кого будет, рассеетесь как предрассветный туман над рекой.
– А Кощей тут причём? – хмурился Леший.
– Вернётся он в Подлунное царство, даст мне слиток серебра, что ветер с самих звёзд принёс. Я его отнесу кузнецу, он выкует из него веретено для прялки великой Макошь. За это, она велит птицам с железными клювами перенести меня на остров Буян, на нём спрятано зёрнышко жар цвета! Проращу я его, и когда цветок распустится, попрошу, чтоб в сердце Мракоуса поселилась любовь, а весь мрак сгинул! И тем самым спасу все наши десять царств, и ваше заодно!
– Леший, – уткнула руки в боки Кикимора, – вот скажи, ты когда своё
отражение в зеркале в последний раз видел?
– Чего? – не понял хранитель леса.
– Я говорю, как давно ты отражался в глади озёрной, или в кадке с водой?
– Да не помню уж! – растерялся тот, – а зачем тебе?
– А за тем! – топнула ногой нахмурившаяся Кикимора, – права Василиса, я
тоже заметила, что не вижу себя по ту сторону. Значит тех, чьими воспоминаниями мы являемся, в живых нет! А что это значит?
– Что?
– Что скоро и мы истончаться будем, бледнеть, как туман предрассветный, пока от нас совсем ничего не останется! А я ещё замуж сходить хочу!
– Ну, это ты, того… – пошёл пунцовыми пятнами Леший, – не сгущай!
– А я и не сгущаю! Наш мир зазеркальный! Хранитель всех тайн. Но мы только отражение, Лешенька! Ну скажи ты, где кощеево сердце искать! Может и мы тогда на родное болото вернёмся! И все те, кого из домов люди выгнали, да слуги Мракоусовы незнамо куда депортировали, тоже вернуться. И вновь заживём как встарь! А, милый мой, хороший! А хочешь, я тебе за это, пирогов напеку, с сыроежками?!
Почесал бороду Леший, задумался. Вот вроде и не его тайна, да права Кикимора, и то, не от хорошей жизни она на болоте поселилась. Он и сам давно нехорошее замечал. Исчезали старые дубравы, за одну ночь высыхали озёра, да и друзей его леших да домовых сильно поубавилось. А главное, и ни помнил про них никто, словно и не было. Да и сам Леший бы не вспомнил, если б не зарубки да ожерелья из шишек и желудей. Тьма клубилась на горизонте. Всё чаще пахло гарью. И тревожно было так, что даже мухоморовая настойка не спасала.
– Не могу я рассказать, где Кощей сердце спрятал, – и, наткнувшись на
суровый взгляд Кикиморы, добавил, – только проводить.
– Вот ведь, шишка сосновая! – выругалась Кикимора, – не мог сразу сказать! Я ж испугаться хотела! А девушка я хрупкая, меня беречь надо!
– Ну, что, прошу всех на борт! – проверил крепко ли привязана к спине лягушки ванна, кот. – Вперёд! Спасать мир!
Лягушка сытно квакнула, и ловко подхватив языком Василису, Кикимору и Лешего, закинула их себе на спину.
Быстрее скакуна ретивого несла друзей на своей спине квакушка, ориентируясь на указания Лешего и наконец, достигла леса тёмного. Не перепрыгнуть через него, не перелететь. Спустились друзья с лягушки на землю, да и сама квакушка сдулась, вновь стала маленькой попрыгушкой, в ладошку помещающуюся. Огляделись. Лес терновником порос, колючки острые во все стороны торчат, как сквозь него пройти непонятно. Решили на полянке переночевать, а уж поутру думу думать, не зря ж говорят: «Утро вечера мудренее».
– Так тихо, что аж жуть. – Кикимора зябко поёжилась, и плотнее укуталась в
шаль.
– Угу, и похолодало. Заметили? – Леший обошёл поляну, в поисках чего- либо пригодного для костра. Василиса, тем временем, решила с книжкой своей посоветоваться, как путь дорогу сквозь заросли проложить.
Блямс! Порыв ветра ударил как в колокол, по светильнику одинокого фонарного столба неизвестно как тут оказавшегося и под которым устроилась Василиса. Земля под ногами пришла в движение, словно корабль на воде, причудливо играя тенями, то выхватывая из темноты летящие от леса листья, то причудливую корягу, похожую на каракатицу, то сухие пучки трав, сплетающиеся травинками, словно паучки лапками.
– Аааа… Призрак… – завопил кот, ловко взобравшись по штанам Лешего, и спрятался ему под рубашку. Мимо пролетел пожелтевший от времени, запутавшийся в рваных тряпках, похожий на пожёванную сигару воздушный змей и шлепнулся у самого края поляны. Но друзья этого уже не видели. С воплями и писками они неслись прочь от поляны, где только что хотели остановиться на ночлег. Перепрыгивая через кусты, и падая на спины перепуганных одичавших собак, они поднимались и бежали дальше подгоняемые страхом.
Внезапно остановились как вкопанные, словно наткнувшись на гигантскую стену ветра и ночи, предчувствие беды накрыло друзей с головой.
– Что это? – недоуменно разглядывала лягушка клубящиеся перед ней кольца тумана.
– Не знаю. Может, вернёмся? – Кикимора дотронулась до дымного узора и одёрнула руку. – Холодный.
– Ни куда мы не вернёмся! – Выглядывая из-под рубашки Лешего, мяукнул кот. – Там страшно!
– Здесь тоже! – Леший почесал кота за ухом. – Мы пойдём вдоль этого странного тумана, где-то же он должен кончиться.
– А может нам туда и надо? – робко предположила Василиса.
В этот момент земля осыпалась под ногами, и все пятеро, кубарем полетели
вниз, в туман. «К на-а-аммм к нам к на-а-аммм» шептала чёрная яма, а ей вторили ночные шорохи, мокрицы и пауки. «Сю-юда-аа – сю-юда-ааа» звала тёмная вода. «Я жду ва-асссс» пронёсся над головами Лешего и Кикиморы шепоток. «Не останавливайтесь, а то останетесь здесь навсегда-а-а», шелестел ветер в лицо Василисы. Друзья, крича во всё горло, катились всё ниже и ниже, пока туман не рассеялся на самом дне чёрной ямы, выплюнув их к крыльцу старого дома. На полусгнившем крыльце сидело нечто закутанное в плащ из черной дымки. Под капюшоном не было видно лица, и только бледная, недобрая улыбка, казалось, слегка светилась в темноте.
– Добро пожаловать, – словно ветер пронёсся по водосточной трубе, выдувая столетнюю пыль, – я ждал вас.
Не сговариваясь, Леший, Кикимора и кот с лягушкой, отступили назад, спрятавшись за спину Василисы, которая замерла, не смея отвести взгляд от двух зелёных точек разгорающихся под капюшоном.
– Ближе, подойдите ближе. – Скрипучий голос завораживал, обволакивал, убаюкивал, не давал опомниться и побежать назад.
– Помогите, – прошептала Кикимора, проваливаясь в забытьё. Леший едва успел подхватить её на руки.
– Ага, как же, – прошелестел ветер, обрывая сухие листья с деревьев. Нечто
в плаще поднялось над крыльцом, протянув к друзьям руки – сучья, похожие на паучьи лапы. Нечто всё росло и росло, и вот уже бледная улыбка разверзлась в огромную пасть полную мелких острых зубов, готовая проглотить незадачливых друзей. Смердящий запах, лишающий сознания, и страх парализующий все мысли. Лягушка забралась в Василисину котомку и притворилась мумией, кот обхватив шею Лешего замер, словно неживой. Сам Леший был готов грохнуться в обморок следом за лежащей на его руках Кикиморой. Василиса нервно икала, вспоминая, где у неё огненный порошок, чтоб кинуть в это чудище. Пожалуй, она единственная, кто не был готов принять смерть, как неожиданно, тихий писк встряхнул всю компанию.
История сорок пятая
(Сердце Кощея)
– Бегите, не оглядываясь! – выглянула из котомки лягушка и бросила к ногам чудища сушёные листья медуницы и земляники, что Василиса в чай добавляла, – это же Укрут! Если схватит, отдаст нас всех Ырке, тогда совсем беда!
– Наверх, вверх… Вон к той лестнице! – развернула Лешего в сторону едва
видневшихся в темноте ступеней Василиса, – и не оглядывайтесь!
Эх, если бы только она догадалась взять с собой венки из листьев земляники и медуницы! Укруты их ох, как не любят! Надень такой им на голову завоют, закружат, что тополиный пух в сильный ветер. И ведь пока заря не взойдёт, не вспомнят, что они люди, но и следом не побегут.
Ырки, злобные духи, порабощают слабых людей, превращая их в Укрутов, заползают им в голову, управляют ими, заставляя приносить жертвы. А ведь когда-то Ырки тоже людьми были, вот только или от горя какого, то ли по глупости, лишили себя жизни, а земля их не приняла. Вот и бродят по ночам, по разным дорогам, ищут, где бы кого встретить, тепла живого напиться. Чтобы дожить не дожитое, оборвал ведь жизнь, а дожить-то её должен. Вот и пьёт чужую кровь. А чтоб проще заманивать было заплутавших путников, создаёт себе помощников, выбирая из тех, кто духом слаб, али обиду какую на жизнь имеет. Кусает. Ядом кровь отравляет. Днём-то Укрут, как обычный человек живёт, а ночью на тёмную сторону перекидываеся. В основном непослушных ребятишек в мешок сажает, да Ырке относит, но бывает, что и на «еду» покрупнее охотится.
Каменные ступени поднимались всё выше и выше, друзья перепрыгивали с одной на другую, что казалось, в клубящемся тумане, парили в пустоте. Стоило лишь поднять ногу, как под ней складывалась ступенька, прыжок, и вот уже следующая.
Бум! Бум! Бум! Бегущие вверх Кикимора с Лешим, отбивались голыми пятками от хватающих их за икры черных рук Укрута. Друзья карабкались всё выше и выше, туда, где за мрачной линией горизонта поднимался рассвет. Кот царапался и кусал паучье-образные лапы, что ловили Лешего за бороду пытаясь стащить вниз. Василиса, наконец-то нащупала в котомке заветный мешочек с волшебным порошком. Захватив щепотку, не глядя, кинула её через плечо. За спиной ухнуло и так ударило по позвоночнику, словно кто огрел девушку огромным веником. Ступени задрожали, рассыпаясь на отдельные камни, за спинами друзей полыхнул огонь и раздался протяжный вой. Не выносили Ырка с Укрутом огня, боялись его жара.
Друзья пробежали мимо парящих в тумане душ ведьм, колдунов, прекрасных принцесс и рыцарей, всех тех, кто поддался слабости, не смог бороться, уснул и остался в темноте навсегда. Бум! Последняя ступенька утвердилась под ногами Василисы, Лешего и Кикиморы. Они добежали до верха. Там, внизу, под ногами клубился чёрный туман отчаяния и безысходности. Дым сгоревших надежд. Над головой друзей чёрным бархатом раскинулся шатёр ночного неба полного звёзд. На кромке горизонта загорался рассвет…
– Так не бывает! – прошептал Леший, приходя в себя, до конца ещё не веря,
что им удалось избежать смертельной опасности.
– Чего не бывает? – рухнула рядом с ним Василиса.
– Чтоб вот так, к горе мёртвых выйти.
– Какой горе?
– Оглянись.
Василиса осмотрелась. Под ногами осыпались остатки лестницы, по которой они поднялись. Там, внизу, ещё шипя, догорал огонь, и раздавались вопли голодных Ырки и Укрута, а недалеко от ямы высилась гора, напоминающая огромную голову с разинутой пастью.
– Здесь, в зазеркалье, все жители существуют за счёт энергии создателей, – тихо начал рассказ Леший, – тех, кто когда-то отразился в водной глади, или в зеркалах. Когда они уходят в подлунный мир, и не могут больше нас питать, у жителей нашего царства, есть только два выхода: или раствориться в небытие, или подпитываться чужой энергией. Нет, я сейчас не про вурдалаков, это отщепенцы, к которым мало кто рискнёт примкнуть, я про другое. Энергия жизни. Самое ценное, что есть в нашем мире.
Давно, в начале времён, мой друг Кощей, был одержим идеей бессмертия, ему казалось, что слишком мало времени дано живущим для познания всех чудес, и он нашёл способ как раз за разом возвращаться. Он запечатал силу сердца в причудливую форму камня граната, свет которого, то вспыхивая, то загасая, причудливо играет разноцветными гранями. Магический талисман, позволяющий возродиться вновь и вновь, каким бы образом не погиб Кощей, от шального человека, или от старости. После того, как появилась игла, Кощей спрятал сердце здесь, в зазеркалье и оно питало нас, тех, кто потерял своих создателей. Если ты заберёшь его, многие жители превратятся в пыль.
― Ой, Лешенька, какие страшные вещи ты говоришь! Мы вот, с лягушкой, только-только собрались в путешествие, – шмыгнула носом Кикимора, – а ты говоришь в пыль!
– Кикиморушка, милая, так если не Василиса возьмёт талисман, то Мракоус им завладеет, и тогда совсем нестанет ни каких шансов на счастливое будущее! А так, Кощей оживёт, а сердце его нам обратно вернут, и никто не пропадёт! Верно же, вернёшь?
– Вернёшь? – Кикимора с лягушкой и котом повторили хором за Лешим, вопросительно глядя на девушку.
– Угу! – кивнула рыжая, немного сбитая с толку таким обещанием.
– Я с тобой пойду, подбадривать буду! – вскочил на лапы кот, и заговорщически наклонился он к лягушке, – А заодно, и проконтролирую, что б сердце не пропало!
Серый цвет неба над головой, окрасился в сиреневый на востоке и в черный на западе. Небо мерцало звездами.
– Пора! – сказал Леший, – нам с тобой в гору нельзя, не положено! И помни, у тебя даже в мыслях не должно быть, что ты берёшь талисман для себя! Великий страж учует такое желание, не выпустит! И ничего не бойся! Мы будем ждать тебя здесь!
– Я, всё равно, пойду с тобой! – Вновь крутанулся под ногами девушки кот. Но стоило лишь подойти ближе к горе, как невидимая стена преградила им путь и только Василиса, как единственный не житель зазеркалья смогла пройти через неё, даже не почувствовав сопротивления.
Тропинка вела в гору, прямо в раскрытую зубастую пасть. От запаха отбросов и гнили кружилась голова, через подошву сапожков чувствовались острые камни. Василиса обернулась, в надежде увидеть своих новых друзей, но они были скрыты туманной дымкой, стелящейся по земле.
Тропа петляла между камнями, поднимаясь всё выше и выше, как и солнце, чьи лучи пробивались сквозь пелену мрака, и казалось, что девушка идёт накрытая плотным куполом, что пропускает лишь маленькую толику света, страшными тенями танцуя по стенам горы. Василиса присмотрелась и ахнула, у «глазницы» горы лежали кости, человеческие кости. Значит она действительно не первая, кто пытается найти Кощеево сердце. И возможно, что ей не удастся это, как и этим несчастным.
Отгоняя страшные мысли, девушка переступила через порог и попала в узкий коридор, заканчивающийся глухой стеной. «Земля, посыпь её на пороге, зазвучал в голове голос Лешего, родная земля разомкнёт проход, и пропустит тебя внутрь…» Василиса поспешно раскрыла котомку и достала мешочек родной земли, Мысленно поблагодарив Никиту. Богатырь всегда настаивал, чтобы девушка носила её с собой.
Стена словно растворилась, открыв мрачный проход, освещаемый негаснущими, чадящими факелами. Стены его были испещрены неизвестными Василисами знаками, под ногами хлюпал водою мох. Идти было все труднее и труднее. Черная трава обвивалась вокруг щиколоток, пытаясь остановить. Цветы, похожие на змей, шипели и ползли по земле, пытаясь стащить сапоги и добраться до кожи. Им достаточно было лишь коснуться её ядовитыми шипами, и девушка навсегда бы осталась здесь, уснув вечным сном, отдав свою жизнь на подпитку невидимой стены, не пропускающих в пещеры жителей зазеркалья.
Неожиданно пересохло во рту. Василисе казалось, что она нескончаемо долго идёт по этому коридору, не день и не два, может даже целый месяц. Хотелось упасть на колени и напиться той воды, что хлюпала под ногами. «Прохладная, вкусная» шептал влажный мох, и ему вторили стены. Сквозь коварный шепот пробивались слова Яги «никогда не пей стоячей воды, коварная она, поманит, пообещает усладу, а сама и жажду не утолит, и к себе заберёт. И хорошо, если русалкой обернёшься, а не то будешь до скончания веков болотным огоньком путников в топи заманивать». «Василиса, Василиса, – откуда-то из темноты донёсся голос Кикиморы, – у тебя в туеске клюква лежит! Я сама её собирала! И жажду утолит и сил прибавит». Поблагодарила мысленно своих друзей Василиса, а перед ней уже открылась пещера, освещаемая звёздами, что начерчены были на покатом склоне. Под ними, на постаменте стоит шкатулка с заветным талисманом. Камень способный вернуть Кощея и питающий своей энергией всё зазеркалье.
Василиса поёжилась. Здесь, в отличие от мшистого коридора, пол и стены были покрыты инеем. Девушка чихнула, и со звёзд осыпались остроконечные снежинки. Сквозь приоткрытую крышку шкатулки пробивалось слабое свечение. Это магия пробивает себе путь в большой мир, догадалась девушка. Коснулась шкатулки Василиса, и тут же пещера пришла в движение. Белые, красные, синие звезды слетали с черного потолка и растворялись за границами стен. Впрочем, стен уже не было. Огромное, полное всевозможных созвездий небо вращалось вокруг девушки. Она же стояла на узком уступе где-то на самом краю земли.
– Здравствуй, – прошумело в голове. Василиса оглянулась и увидела, что на таком же узком уступе, в круговерти вселенных стоит каменный божок и смотрит на неё пустыми глазницами.
– Вы кто? – прошептала она.
– Иди ко мне.
– Ты бог?
– Скоро узнаешь! – лёгким дуновением ветра прошелестело над её головой.
Странное, тревожное чувство поднималось внутри девушки, – Я не могу, – прижала Василиса к груди шкатулку, понимая, что сделай она шаг, и тут же полетит вниз, на острые скалы.
– Я приказываю, подойди!
Пытаясь сопротивляться, Василиса сделала шаг в сторону. С обрыва полетели мелкие камешки. «Стой! – услышала она кваканье лягушки, – найди созвездие бородатой жабы, иди по лучу первой звезды и не смотри вниз, не слушай стража!»
– Прости, – из глаз Василисы потекли слёзы, – он слишком силён, я не в силах заглушить его голос!
– «Слушай меня, – мурлыкнул кот, – мои сказки, мои песни. Представь, что ты держишь в руках не шкатулку, а меня! Чувствуешь, какая мягкая шкурка, как нежно я мурлычу, иди, не бойся».
Вселенная кружилась вокруг Василисы, сменялись эпохи, миры, рождались и гасли звёзды. Но это не имело значения. Всё что, когда ибо волновало девушку, словно стёрлось, испарилось, ушло в небытие: жизнь, смерть, ненависть, жажда, любовь.
Василиса шла по Млечному пути, и рядом с ней шагали все те, кто когда-то неожиданно был ей дорог, или просто встречался на пути. «Прыгай! —
прекратил мурлыкать кот. – Прощай, – услышала она голос Лешего и донеслись последние слова Лягушки и Кикиморы – Мы будем ждать тебя!».
И девушка, словно очнувшись от сна, прыгнула.
История Сорок шестая
(Возвращение Кощея)
Половник с поварёшками, вытянувшись в струнку, стояли вдоль стеночки на кухне, не смея мешать господину, творить чудеса изысканной кулинарии. Подлунный мир ещё спал, а по длинным коридорам и залам мрачного замка растекались заманчивые ароматы кофе, блинчиков, яичницы с беконом и ещё куча не опознанных, но таких вкусных запахов. Марена, запахнувшись в халат, выскользнула из спальни и ведомая сладким предчувствием, быстро спустилась по лестнице, заглянула в приоткрытую дверь и замерла. Кощей, молодой, красивый, без единого намёка седины на висках, чародействовал.
Властительница подлунного мира заворожено смотрела, как муж, нарезает сыр ломтями, обматывает полосками мяса и, обмакнув в панировку, бросает на сковороду. Там злобно шкварчат, взлетая к потолку золотистые капли масла. По кухне плыл такой запах, что желудок начал мелко трястись, как оголодавший пес, почуявший мясную кость.
Тем временем, Кощей, ловко шинковал разноцветный перец, пупырчатые огурчики, истекающую соком помидорку, сбрызгивал всё это из маленького графинчика чудной заправкой, и смешивал с пряностями. Кощей что-то мурлыкал под нос и в такт покачивал бёдрами. Марена чуть прикусила губу, на столько забавно и соблазнительно это выглядело. Она уже и не помнила своего мужа таким.
Боясь, что ей вновь всё чудится, и стоит лишь коснуться Кощея, как вся иллюзия растает, рассыплется на миллиарды частичек звёздной пыли, Мара, на цыпочках, осторожно подошла к мужу и коснулась пальцем его плеча. Кощей вздрогнул, обернулся, на секунду застыл, и, подхватив любимую на руки, закружил по кухне.
– Ну чего ты, не надо, – вытер ладонями с щёк слёзы жены, – ну, вот он я! Живой и здоровый! Всё, не плачь! Я с тобой! – И прижал её к себе ещё
сильнее.
Через полчаса, наобнимавшись, Кощей усадил жену за стол, – я не хотел тебя будить, но очень желал побаловать чем-то вкусненьким! Пробуй! – Перед Мареной стояли тарелки полные горячих блинчиков, сырных рулетиков, ароматных пирогов, корзиночек с кремом, грибных фаршированных шляпок и дымящаяся глазунья с перцем и помидорами. На секунду задумавшись, Кощей щёлкнул пальцами и перед Марой появился хрустальный кувшин, полный легкого вина.
– Конечно, не шедевр, но на скорую руку… – Начал Кощей, но Мара перебила, – Больше никуда не отпущу! Хватит всех этих битв! Я так по тебе соскучилась!
Кощей смотрел на жену и таял от нежности. Конечно, когда ты бессмертный, ко многому привыкаешь, но пара тысяч лет вдали от любимой и чувства вспыхнули с новой силой.
– Ой, Василиска! – обтёрла салфеткой губы Мара, – я ж про неё совсем
забыла!
– Так вот кто вытащил меня из Мракоусовых застенков! – хохотнул повелитель подлунного царства, и, мигом обратившись в серый смерч, вылетел
из приоткрытого окна.
Зеркало по-прежнему парило над сумрачным озером, окутанное поднимающимся с воды зеленоватым туманом. Камыш шептался с ряской, низко наклоняя к ней шоколадные головы. Ветра не было, но казалось, что всё вокруг дрожит и колеблется. Серый смерч влетел в зеркало, разбив отражение на миллиарды кусочков. Теперь, словно в гигантском калейдоскопе, в нём перемешивались мерцающие вселенные. Здесь, снаружи, звенела тишина, там, в зазеркалье, бушевал ветер, смешивая все цвета в одно, пока из гигантской кляксы не выпал Кощей, держа за шкирку Василису. Аккуратно положив девушку на траву, колдун щёлкнул пальцами, и по зеркалу побежали трещины, сердцевинка выпала, снова став ручным зеркальцем в затейливой оправе. А само зеркало опустилось на дно озера, дальше хранить вход в зазеркалье и кощеево сердце в мёртвой горе.