Вера Александровна Шахова
Спасти тридевятое и другие приключения Василисы
Долго ли, коротко ли кружево плетётся. Расплетаются у Макошь косы чёрные, до самого пола свешиваются волосы. Растёт веретено, всё больше и больше становится, уж в рост человеческий делается. Гладит работу дочерей своих Макошь, вплетает к ним нить серебряную, и вот уже не кудель прядет – плоть человеческую.
Распахивается окошко небесное, лунный свет заливает горницу, будто молоком. Тихо поет хозяюшка, шелестят ветра, заплетается судьба. Доля подпевает, Недоля нити обрывает да запутывает.
– Ух, какая история красивая, – заслушавшись, переполз на нижние ветки Никита, – а подарок тут где?
—Богатырь, говорите? – усмехнулся паучок.
– Ага, – синхронно кивнули Василиса и три головы Горыныча.
– Сильно добрый, да?
– Ага!
– И ничего в целом свете не боится, кроме меня? А как меня видит, голова отключается?
– Ага…
– Тогда вопрос к вам двоим: вы в гости всегда без гостинцев ходите, особенно к великим богиням помощи просить?
– Так у нас нет ничего, – хлопнул крыльями Горыныч, – и взять негде.
Если только Василиса чего наколдует. Но зелья её не всегда как надо срабатывают. Я вот однажды в синего кота превратился!
– А я так и вовсе растроился, – подал голос Никита, почёсывая место, где когда-то был мышиный хвостик.
– Эх вы, спасители, – захихикал паучок в кулачок, – так и быть, помогу, расскажу, как получить расположение Макошь. За то, что сердце доброе, накормили, напоили, разговором развлекли, а главное, не загубили просто так, по прихоти. Есть у богини слабость – инструменты для прядения, затейливо украшенные. Идите по этой тропинке, выйдете к Тричетвёртому королевству, живёт там кузнец – на все руки мастер. Попросите его выковать серебряную прялку да украсить её цветами да птицами разными. Не устоит богиня перед таким подношением, по крайней мере, выслушает.
– Спасибо тебе, паучок, – улыбнулась Василиса, – век не забуду помощь твою.
– И вам не хворать, – выпустил вверх ниточку паучок, – надеюсь, судьба будет милостива, ещё свидимся! – и ловко взлетел наверх, за секунду исчезнув в листве.
Тут же с ветки спустился Никита.
– Ух, и страшный зверь, хоть и складно сказывает! – выдохнул богатырь. – Я аж проголодался. Что тут у нас есть вкусненького?
– А ты руки мыл? – заворчала скатерть-самобранка, быстро скрывая угощения. – Посмотри на себя: весь в смоле перемазанный и нос поцарапанный. Пока не помоешься, кормить не буду! Вон там, за поваленным деревом, ручей течёт, иди умойся, а я пока картошечки пожарю с грибочками.
И вновь Никиту как ветром сдуло.
История двадцать восьмая
(Женить нельзя помиловать)
– Красота-то какая! – то и дело восклицала Василиса, разглядывая искусно расписанные разными узорами палаты.
Стены их украшали картины, канделябры с витыми свечами освещали длинные коридоры, в тронном зале висели потрясающей красоты хрустальные люстры, переливающиеся всеми цветами радуги в лучах солнца, что пробивалось сквозь витражи. Пушистые ковры на полу скрадывали громкие звуки. На золотом троне восседал король в здоровенной короне, украшенной гигантскими красными гранатами и жемчугом.
– Добро пожаловать, гости дорогие, добро пожаловать! Я уж вас заждался, —довольно потёр руки король. – Подойдите поближе, дайте, я вас рассмотрю. Ох, хорош! – король спрыгнул с трона, наступил на мантию, споткнулся и кубарем скатился под ноги Василисе с Никитой.
– Что ж вы, Ваше Величество, так неосторожно? – поднял на ноги короля богатырь. – Так ведь и повредить чего можно. Что ж за вами так плохо смотрят?
– И не говорите, молодой человек! Хуже некуда. Я уж их казнил-казнил, этих подданных, казнил-казнил, палач третий топор заказывает, а всё без толку. Но вы мне нравитесь! Вот чую, что мы подружимся! А хотите, я вам подарю чего-нибудь? – рассматривал со всех сторон богатыря король.
– А чего-нибудь это что? – растерялся Никита от такого неожиданного приёма.
– Например, руку королевны! Хочешь? У меня дочка красавица, умница, давно замуж хочет! Вот за тебя и отдам. И полцарства в придачу! Хочешь полцарства? Нет, если ты, конечно, отказываешься, то я с удовольствием познакомлю тебя с палачом. Пала-а-ач! Палач, подь сюды! Спит, наверное, устал. Я тебя с ним потом познакомлю, если жениться откажешься, а пока пойдём в сад, дочку покажу!
– Извините, Ваше королевское величество, – присела в реверансе Василиса, пытаясь остановить короля, – я уверена, что у вас прекрасная королевна, и мы будем рады с ней познакомиться. Но дело в том, что мы слышали, в вашем государстве живёт кузнец, который может выковать всё что угодно!
– Кузнец, – король остановился на секунду, схватил за рукав Никиту и потащил его за собой к лестнице, ведущей в сад, – да, есть кузнец! Только завтра на закате я его казню. Вот, кстати, эти прекрасные, кованные перила его работа. Какие узоры великолепные, правда? Жаль, очень жаль, что придётся отрубить ему голову!
– Так, может, не нужно?! – запротестовала было Василиса.
– Да как это не нужно, милая? – развернулся к ней король. – Очень даже нужно! Он же жениться отказывается.
– На королевне? – Василиса на шаг отступила. – А как же принцы?
– Были, были принцы, не спорю, пришлось казнить!
– Как казнить? – хором спросили друзья.
– Понимаете ли, гости дорогие, – присел на ступеньку лестницы король, – королевство у меня богатое: лес, речка, даже гора есть, ничуть не хуже других, в общем. Ну, естественно, на меня все жаловались. Куда ж без этого? Жаловались тихо, потому что я, если что, палача зову. Так они и этим недовольны были! Мол, душу свободу слова, не даю высказываться, этой, как его, о, цензурой занимаюсь! Вот и дожаловались. Прилетел дракон. Злобный такой, прожорливый, наглый, одним словом – чудище поганое. Обидно ему стало, что про меня больше всяких пакостей говорят и сильнее боятся! Ну, и начал безобразничать, как положено: прилетит, стада пожрёт, поля спалит, людей попугает. Короче, вел себя, как последняя скотина.
И никакой управы на него не было. Все богатыри, как назло, кончились. Вот давеча вроде были – а сегодня всё, нету! Одни свинопасы. А дракон шалит и никого не боится. Вот я и того, кинул клич, кто дракона победит, тот женится на моей дочери и полцарства в придачу. Всё по-честному! Верно?
– Верно! – синхронно кивнули Никита с Василисой.
– Вот, тут то и началось. Королевичи, царевичи, рыцари всякие заморские. Один аж из Африки прискакал, не поверите: чёрный как головешка, одни глаза светятся. Но как узнал, что до него дракон съел двадцать четыре принца с конями, восемнадцать рыцарей без коней, семь пажей с пипидастрами, четырёх музыкантов с трубами и двух церемониймейстеров, сбёг! Даже слона забыл! Он сейчас у меня в зоопарке детишек катает, добрый такой, яблоки любит и рыбий жир на завтрак, – король промокнул платочком набежавшую слезу. – Простите, такие хорошие женихи были! А вот остальных пришлось казнить. Ну, тех, которых догнать удалось. Нехорошо это, пообещать жениться и сбежать, когда подвиг ради любви потребовался.
– А кузнец, он что, тоже от дракона бежал? – выдохнул Никита, для которого такое даже представить было сложно.
– Хуже! Победил! – вновь поднялся на ноги король. – Он ведь что, стервец, подумал? Что доброе дело делает! Просто принёс голову чудовища во дворец и ничего взамен не попросил. Вот разве так честные люди поступают?
– А как поступают честные люди? – поправила королевскую мантию Василиса, чтоб владыка вновь не споткнулся да не полетел с лестницы кубарем.
– Женятся, когда им руку королевской дочери предлагают и полцарства в придачу! – топнул король и тряхнул головой, отчего корона
съехала на нос. – Не может он, видите ли, без любви жениться, – бурчал правитель, возвращая корону обратно, – а мне теперь казнить его. А я, думаешь, хочу? А придётся!
– Так, может, не надо – вступилась за кузнеца Василиса, – если не хочется? К тому же, дело у нас к нему важное, очень-очень важное!
– Нельзя не казнить! У меня в указе прямо написано: кто царство наше от душегуба освободит – обязан жениться! А что это значит?
– Что?
– А то! Не женился – нарушил указ. А раз нарушил указ, то голова с плеч! Иначе, если никто подчиняться указам не будет, хаос наступит. А я этого допустить не могу. Пойдём с дочкой знакомиться! Вот чует моё сердце, ты тот самый и есть, кто ей сердце успокоит. Измаялась, чай, девка-то, как замуж хочется. А я всё казню и казню. Ну не за палача же ей идти?
– Подождите, Ваше Величество, – преградил дорогу королю Никита, которому очень не хотелось жениться на незнакомой королевне, а голову терять ещё меньше хотелось. – Но ведь и мне нельзя жениться!
– Так ты чего, женат? – разочарованно протянул король.
– Нет.
– Тогда не морочь мне голову, – пробурчал король и потащил богатыря в сад, – жениться ему нельзя. Придумает же тоже! Или мне палача позвать?
– Да я не про то, Ваше Величество! – споткнулся о камень на тропинке Никита и, пока натягивал свалившийся с ноги сапог, пояснил. – У вас же в указе написано: подвиг. Жениться на королевне может лишь тот, кто совершит подвиг! А у меня их нет. Да и драконы закончились, царству вашему ничего не угрожает. А это – прямое нарушение указа!
– Хм… – потёр подбородок король, – да, дракона два раза не убьёшь. А знаешь что? – радостно развернулся он к Никите. – Я издам новый указ! Мне утром донесли, что у границы заметили Змея Горыныча. Трёхголового! Согласись, что победить наше, родное чудовище гораздо почётнее, чем какого-то заморского дракона? Можешь попросить ещё что угодно к руке моей дочери и половине царства! А? Здорово я придумал? Или всё же позвать палача?
История двадцать девятая
(Оборотное зелье)
– Договорился? – Горыныч вопросительно смотрел на друга в ожидании добрых вестей.
– Король хочет твою голову, точнее, все три, иначе нам всем несдобровать, —
вздохнул Никита, устало садясь на пенёк. – И зачем ты только полез в этот огород? Договорились же: мы с Василисой во дворец, а ты в лесу схоронишься.
– Проголодался я, – хлюпнул носом средней головы Горыныч, – а там такая редиска, Никита, ты бы видел! Сплошные витамины. А капуста? Во! В мою голову! Ну, я и не удержался. Думал, не заметят, я ж осторожненько, по-пластунски. А оно вот как вышло.
Друзья озадаченно замолчали. С одной стороны, по новому указу, при победе Никиты над Горынычем властитель тричетвёртого королевства миловал кузнеца и обещал руку своей дочери и полцарства в придачу при условии, что сама королевна не будет против этого союза. С другой стороны, для этого надо пожертвовать жизнью Горыныча, и никто из троих – ни змей, ни богатырь, ни Василиса – не был готов к такому выбору. Да и, по утверждению Василисы, ни одна нормальная девушка не сможет не полюбить богатыря. Сама Василиса не в счёт, она его уже любит, только как старшего брата.
– Нам нужна хитрость, – почесал лоб богатырь, глядя, как бельчата перескакивают с ветки на ветку, играя в догонялки, – небольшой обман!
– И как мы это сделаем? Отрубим мне головы, но не до конца? – выпустил дым из ноздрей Горыныч. – Учти, это только в сказках они обратно прирастают, а мы с тобой в реальности живём.
– Ты не понял. Мы совсем понарошку сделаем, но так, чтобы похоже.
– Ага, а головы ты из папье-маше слепишь, да?
– Нет, мы натрём тебя чихай-травой, и…
– И поставим памятник на моей могиле, – фыркнул Горыныч. – На нём большими буквами будет написано: он был рождён, чтобы летать, имел пламенное сердце, владел тремя языками и ценил женскую красоту!
– Горыныч!
– Что?!
– Всё, мальчики, хватит ссориться! – закрыла Василиса кощееву книгу, которую листала, пока Змей с Никитой думали, как быть. – Я всё придумала!
– Надеюсь, по твоей задумке мне не придётся мазаться глиной? – пробурчал Горыныч. – У меня от неё до сих пор хвост чешется. Или надо съесть короля? Он, конечно, не самый хороший человек, но у меня на него точно случится изжога. А может, я даже отравлюсь! Вы сами сказали, что у него препротивный характер, значит, и на вкус он не полезный для пищеварения. А мне просто необходимо заботится о своём здоровье.
– Успокойся, Горыныч, – ласково погладила его по лапе Василиса, – нам всего-то потребуется оборотное зелье и талант Никиты как резчика по дереву.
– Чего? – на всякий случай отступили назад богатырь со Змеем. А то кто её знает, может, у Василисы всё готово, сейчас как достанет бутылёк, как плеснёт, и неизвестно в кого превратишься!
– Да не бойтесь вы, я всё продумала! – спрятала книгу в сумку девушка. – Ты, Горыныч, обернёшься королевной и скажешь королю, что богатырь тебе совсем не нравится. Никита вырежет из дерева твои головы и принесёт их во дворец в подтверждение своей победы. Государь освободит кузнеца, он выкует нам прялку, мы подарим её Макошь в знак признательности за помощь. Она уговорит Сварога перенести нас на остров Буян. Там находим семечко жар-цвета, проращиваем, дожидаемся, когда зацветёт – и вуаля. Победа за нами! Мракоус повержен и возвращается вместе с Аксиньей в царство Кощея. Ну как, здорово придумано?
– А без зелья никак нельзя? – вздохнул Горыныч. – И куда ты денешь
настоящую королевну?
– Королевну просто усыплю, – пожала плечами Василиса, – говорят, она большая сластёна, так что испеку несколько пирожных, добавлю сон-травы, и пусть отдыхает. Для нервов полезно! А вот тебя как не наряжай, на девушку похож не станешь.
– А если я того, обратно не расколдуюсь? Я в прошлый раз после твоего угощения месяц котом жил! Хорошо, Яга помогла, а то бы так сказки и рассказывал за миску сливок.
– Что ж, – притворно вздохнула Василиса, сделав самое грустное выражение лица, какое смогла, – у тебя не будет другого выхода, как только выйти замуж.
– А ничего, что я мужик? И между прочим, с хвостом! – дыхнул огнём
Горыныч, не распознав, что Василиса его разыгрывает.
– Тебя же никто не просит исполнять супружеский долг, – хихикнула
рыжая, – нам, главное, жизнь кузнеца сохранить, от этого зависит вся судьба тридевятого!
– А давай, я лучше пожгу пару городов, зажарю любимого пажа этого старикашки и, как отступные, чтобы не спалил вторую часть королевства, потребую отдать мне кузнеца?
– С ума сошёл? Они такие брандспойты против драконов заказали – кашалоты тонут! Сейчас на границе устанавливают.
– Тогда зачем Никите отрубать мне головы?
– Потому что указ вышел! А неисполнение грозит казнью.
– Значит, нет другого выхода, да? – вздохнул Горыныч.
– Это самый простой, ага! – подытожила Василиса и отправила Никиту собирать хворост для костра. Сама же села перепроверить, все ли ингредиенты у неё есть для оборотного зелья.
***
– Вот ведь ёлки зелёные! – Горыныч, что ещё десять минут назад сладко потягивался в кровати и радовался, что после вчерашнего предложения Василисы не болит голова и хвост не отваливается, поскольку был полностью уверен, что спит в стогу сена на краю деревни, сейчас смотрел на своё отражение в зеркале и изо всех сил вспоминал приличные слова, чтобы описать то, что видел. Из приличных слов на ум приходили только восклицательные знаки.
Из зеркала на него смотрела белокурая нимфа невысокого роста, с пухлыми губами и взглядом оленёнка. Нагая. Да, похитить такую королевну, чтоб похвастаться перед заморскими братьями-драконами, было бы лестно. Но вот самому стать девушкой, пусть и на время и ради спасения всего живого, было некомфортно.
Красавица в зеркале в точности повторяла все движения. Поднять-опустить руку, кивнуть головой, хлопнуть себя по заднице. Сомнений не оставалось: Горыныч стал королевной. Осталось вспомнить хорошие манеры и в какой руке держат вилку, а в какой нож. А главное, на время забыть, что он не суровый страж Калинова моста, а нежная и чуткая королевна, обожающая пирожные со взбитыми сливками и сливовый пирог.
Две симпатичные прислужницы помогли одеться, причесаться и вызвались проводить в тронную залу к батюшке. Из их лепета онемевший от происходящего Горыныч сообразил, что королевну приехал сватать рыцарь и вроде как даже умудрился выполнить указ короля. В котором, как он помнил, основным пунктом была победа над злобным и особо опасным змеем, то есть Горынычем. Рассудив здраво, что разнести весь этот балаган в щепки он всегда успеет, Змей покорно прошёл за прислужницами в зал.
– Любовь моя! Как ты прекрасна! Я прошёл все испытания, победил супостата ради твоего нежного взгляда! – раздался над ухом Горыныча красивый баритональный вопль, лишь только он вошёл в двери. Королевский какаду, сидевший на золочёной ветке, пискнул от испуга и украсил шлем крикуна серой кляксой. Рыцарь ругнулся, стащил с головы шлем и вытер пятно о штаны рядом стоящего оруженосца.
– Извините, – голос Горыныча звучал как весенний ручеек, текущий посреди вересковых полей, – а этот прекрасный представитель чешуйчатокрылых давно сдох? – зажимая нос двумя пальчиками, скривилась королевна. Открытые окна не спасали от смрада.
– Душа моя, – коснувшись губами краешка платья, пробасил кандидат в мужья, – сегодня утром он спалил таверну, в которой я остановился заночевать на пути к тебе, о несравненная!
Заметив округлившиеся глаза какаду, Горыныч схватил с подноса яблоко и метким броском сбила пернатое с ветки. Птица, возмущённая таким обращением, достаточно чётко выругалась, нагадила на отрубленную голову поверженного чудовища и вылетела через открытое окно в сад.
Голова с полуприкрытыми глазами и открытым ртом, из которого вывалился бордовый язык, выглядела странно. Змей мог бы поклясться, что это просто кабанья шкура, набитая соломой и довольно ловко залитая смолой в области шеи. Стараясь дышать через раз, Горыныч приблизился к тому, что отдалённо напоминало его собственную, прекрасную и глубоко любимую часть тела. Сделал пару кругов вокруг головы, погладил гребень, заглянул под прикрытые веки и, неожиданно засунув пальцы в ноздри головы дракона, раскрутил её и кинул, словно мяч в кегли. Рыцаря сдуло из зала вместе со свитой. Вслед за ним исчез и неприятный запах.
– Ну конечно, – усмехнулся Горыныч, – опасно жениться на барышне, что метает головы чудовищ, словно мячик для гольфа. Страшно представить, что будет, если ей дать в руки сковородку. А это амбре… конечно, попробуй помыться в доспехах, – Горыныч по привычке выпустил из носа струйку дыма, – особенно, если проходил в них не меньше месяца. Неудивительно, что мирно спящая в чулане настоящая королевна не особо стремилась выйти замуж. Одного аромата от этих доблестных юношей достаточно, чтобы отбить романтические настроения. Интересно, а где это чудо в латах взял чучело головы Змея?
История тридцатая
(Засланный казачок)
Спустя два часа Горыныч, в образе прекрасной юной королевны, постоянно спотыкаясь и путаясь в длинном платье, бежал прочь от дворца в сторону больших холмов. Рыцарь, часом ранее отловленный красавицей на самой границе королевства, не выдержав потока бранных слов и обещаний поджарить его зад прямо в латах, рассказал, где именно стащил голову чудовища из-под носа уснувшего простофили. Правда, перед этим славный рыцарь всё же попытался описать в красках кровопролитное сражение с трёхголовым змеем, пытаясь хоть как-то оправдаться в собственных глазах.
На поляне вовсю кипела работа. Никита окрашивал третью голову в красивый медовый цвет отваром из желудей, Василиса создавала ветряные потоки, чтоб головы быстрее сохли.
– Что, сбежал-таки из дворца? – улыбнулся Никита, полируя гребень на средней голове. – А ведь этот рыцарь был не так плох. Только нервный немножко, зачем-то таверну спалил. Да и со зрением у него плохо, раз не смог отличить чучело от настоящей головы. Столько всего натворил в твою честь! Здорово, наверное, быть королевной? Все тебе кланяются, угождают, никто с тобой не спорит!
– Посмеялись и хватит, – выпустил струйку дыма из ноздрей Горыныч, который даже в человеческом обличии не мог избавится от этой привычки, – давай это твоё обратное зелье, – подбежал к Василисе, – хочу назад в своё тело! Верни мне мои крылья и хвост, так и быть, сожру я этого короля. Не могу больше!
– Извини, Горыныч, не могу, – Василиса прижала его к себе, нежно поглаживая по спине, – действие зелья рассчитано на неделю.
– И чего, меня теперь каждый встречный-поперечный домогаться будет? – Змей опустился на землю, и из прекрасных глаз потекли слёзы.
– Я эль сварил, будешь? – спросил Никита.
– Буду!
– А чипсы?
– И их тоже!
– А после сразу во дворец! – Василиса подала Горынычу сковороду, полную жареной на костре мелкой барабульки.
– Угу, – кивнул тот в ответ, отерая рукавом шмыгающий нос и отправил в рот золотистую рыбку.
***
– И в этот момент над головой злобного змея пролетела стрела, и походные трубы возвестили о прибытии храброго рыцаря, горящего желанием спасти прекрасную королевну и всё королевство от коварного чудовища…
—Это кто? – пихнул локтем в бок пажа запыхавшийся Змей , только что вбежавший в зал с чёрного хода и потому пропустивший представление новоприбывшего.
– Менестрель, – не оборачиваясь ответит тот, завороженно слушая хвалебную оду о госте короля, – рассказывает, как его господин победил трёхглавое чудовище и вскоре прибудет во дворец с дарами.
– Чего? – икнул Горыныч.
– Ох, и повезёт же нашей госпоже, – вздохнул паж, – такого мужа отхватит!
– и тут же получил подзатыльник, отчего ярко бордовый берет съехал на глаза, не позволив увидеть обидчика.
– Папенька, это что ещё такое? – раздался за троном короля
возмущённый голос наследницы престола. – У тебя же договор с Никитой богатырём! Они побеждают змея, а ты отпускаешь из темницы кузнеца и отправляешь с миром.
– Дочка, не переживай! – довольно потёр ладошки король. – Я такое придумал, такое придумал! Без мужа не останешься.
– Да не хочу я замуж! – топнул ножкой в бархатной туфельке Горыныч, отчего в тронном зале задрожали канделябры. – И вообще, мне этот храбрый рыцарь совсем не нравится.
– Так ты ж его ещё не видела!
– А мне он заранее не нравится!
– Эх, на тебя не угодишь, – вздохнул король, – один косой, другой рябой, ноги кривые, зубы вставные, слишком длинные волосы, слишком короткие, совсем лысый. Я бы тебя вообще за палача выдал! А что? Силён, вынослив, не слишком высок, не сильно низок и в деле проверен, надёжен, как камеры в моём подземелье! Но есть у него один недостаток: слишком любит рубить головы. Дай ему власть – через неделю в королевстве ни одной живой души не останется.
Ты вот что, дочка, не хочешь замуж – и не надо. Я сам расстраиваюсь от одной мысли, что полкоролевства отдавать придётся. Но с тех пор, как пошёл слух, что за победу над чудовищем за тобой такое приданое дают, у нас казна пополняется! Рыцари, принцы, пажи, свинопасы ежедневно прибывают в наши края и платят туристическую пошлину. Все трактиры забиты желающими получить твою руку!
– А как же те, кого ты казнил?
– Подумаешь! И вообще, они сами виноваты, нечего указы нарушать. Пошёл биться с чудищем – будь добр или останься с ним на ужин, или победи. А если выбираешь третий вариант, то это к палачу. Опять-таки, пополнение в казну. Все его подарки у нас остаются.
– У меня к тебе есть предложение, – быстро-быстро зашептал король, заставив наклониться дочь, – необходимо задержать богатыря здесь как можно дольше, и эту его подругу, Василису, тоже! В идеале казнить. Поможешь? А я разрешу тебе не выходить замуж целый год. Ну как, по рукам?
– И как ты хочешь их задержать? Точнее, как Вы хотите их задержать? – неумело присел в реверансе Горыныч, путаясь в юбках.
– А я тебе сейчас расскажу! – обрадовался король, соскочил с трона и, обратившись к страже, крикнул: – Эй вы, накормите менестреля и
проводите к палачу! У меня от него голова разболелась, – и, схватив дочь за руку, потащил её прочь из тронного зала.
История тридцать первая
(Похищение)
– Ай, как хорошо, что вы вернулись! – бросился обнимать Никиту король. – Плохо, что опоздали.
– Куда опоздали? – не понял богатырь, опуская на землю мешок. – Вот, как договаривались, три головы супостата в обмен на свободу кузнеца и отказ от половины вашего королевства и руки дочери вашего величества.
– Так было бы от чего отказываться, – запричитал король, – украли королевну, едва она почивать ушла! Так вместе с кроваткой и унесли.
– Кто унёс? – вклинилась в разговор стоявшая позади богатыря Василиса.
– Ясно кто, злой колдун! – чуть опешил от такого грубого неведения король. – Традиция у нас такая: как только наследнице исполняется шестнадцать лет, её похищает злой колдун и держит в высокой башне, пока добрый и храбрый молодец не спасёт её, мою кровиночку, – промокнул платочком набежавшие на глаза слёзы владыка Тричетвёртого королевства.
– Так напиши новый указ, – пожал плечами Никита, – что, мол, так и так, кто спасёт, тому вечная благодарность и грамота.
– Не могу! – шмыгнул носом король.
– Это почему? – не понял богатырь и тут же получил локтем в бок от Василисы.
– Простите, Ваше Величество, – присела она в изящном реверансе, – позвольте мне два слова сказать Никите?
– Позволяю! – милостиво махнул платочком король, садясь на ступеньки лестницы, заливаясь слезами.
– С ума сошёл? – оттащила от лестницы богатыря Василиса. – Забыл, кто у нас королевна?
– Горыныч! – выдохнул Никита, почёсывая затылок.
– Представляешь, что начнётся, если его спасут, а он обратно свой облик примет? – быстро зашептала Василиса, украдкой поглядывая на короля.
– Так что же делать?
– Договариваться!
– С королём?
– Со злодеем! Ты что, думаешь, у них их так много, что на каждую королевну свой? Наверняка какой-нибудь старикашка постоянно похищает девушек, а потом за хороший выкуп отдаёт их обратно. Иначе, если его каждый раз побеждают, где они берут злых колдунов в таком количестве?
– А что делать с королём?
– Тоже договариваться.
– Мы, Ваше Величество, – подошла к безутешному отцу Василиса, – готовы помочь вашему горю без всяких указов, вы только отпустите, как обещали, кузнеца, и скажите где искать этого вашего злого колдуна.
– Во-первых, – подбоченился король, – я обещал кузнеца не казнить! А вот про отпустить указа не было. Во-вторых, я не знаю, где колдун живет. И в-третьих, раз королевну похитили, мы не можем у неё спросить, хочет ли она замуж за богатыря. А значит, формально Никита ещё находится в статусе моего зятя и не может покидать королевство. Это закон! Вот если со мной чего сейчас случится, сердечный приступ, например, или грипп, кому я передам правление? А? Кому, я вас спрашиваю? А вот ему! – ткнул пальцем в богатыря король. – А если вас что-то не устраивает, могу позвать палача. Пала-а-а-ач! Палач! Подь сюды!
– Не надо палача! – просительно сложила ладошки Василиса. – Никита останется здесь! (А заодно и за настоящей королевной присмотрит, – шепнула на ухо богатырю девушка). – А я сама отправлюсь на поиски этого колдуна. Ведь, если я её спасу, то ваш первый указ будет в силе, и вы не откажете нам в просьбе выпустить кузнеца из темницы?
Король не успел ответить, по дворцу разнёсся вопль:
– Кто самозванка?! Я?! Я тебе сейчас покажу, как королевской дочери перечить! Ишь, что придумали!
Настоящая королевна, очнувшись ото сна и обнаружив себя в чулане, теперь металась по дворцу и бранилась как последний дворник. Лакеи и горничные попрятались по шкафам, поварята залезли в бочки с солёными огурцами, а охрана перебегала от одной колонны к другой, прячась от метающих в них горшки с цветами королевской дочери. И только какаду описывал круги под потолком, радостно подбадривая хозяйку в этом безобразии.
– А, вот вы где, папенька! – королевна упёрла руки в бока. Её раскрасневшиеся щёки раздувались в такт тяжёлому дыханию, в руках она сжимала ножку от кресла и вид имела крайне воинственный.
– Доча? – опешил король. – Как же ты выбралась?
– Выбралась? Так это вы, папенька, заперли меня в чулане, полном паутины?!
– Почему в чулане? В подземелье. Ты разве не помнишь? И, между прочим, распорядился создать тебе там все условия! Знаешь, как сложно пронести по таким узким лестницам фортепиано?
– Подземелье? – переглянулись Никита с Василисой. И пока король с дочерью выясняли, кто кого и куда запер, побежали со всех ног в тайный подземный лабиринт, в тёмных камерах которого властелин Тричетвертого прятал своих узников.
– И как он только согласился на такое? – ворчал Никита.
– Уверена, что его даже не спрашивали, просто обманули. Он такой доверчивый! – вздохнула Василиса.
– Горыныч…
– Горыныч…
– Отзовись…
Тихонько звали Змея друзья, спускаясь по щербатым ступеням лестницы, что, словно плющ, обвивала каменный столб. На небольших площадках располагалось по две-три двери, за которыми сидели почти в полной темноте королевские арестанты.
– Я тут! – высунулась из-за зарешёченного окна изящная ручка. – А там,
– пальчик указал на соседнюю камеру, – кузнец сидит.
Никита сжал в ладони навесной замок на двери, и тот с треском распался на части.
– Интересно, а куда делись охранники? – отряхивая платье от сладких крошек, поинтересовался Горыныч. – Что? Думаешь, там, – королевна махнула головой в сторону камеры, освещённой сотней свечей, – есть другое занятие, кроме как лопать пирожные?
– Ты неплохо музицируешь, – раздался из темноты незнакомый голос. – Приятно наконец-то познакомиться! – раскланялся перед друзьями высокий светловолосый человек.
– Кузнец? – с надеждой произнесла Василиса.
– Он самый, – поклонился друзьям узник, – но давайте выбираться отсюда, пока не вернулась охрана.
***
– Aaaaa!.. Я никому не нужна! – причитала королевна. – Я опозорена. А
это всё вы виноваты, папенька! Принцессу из Тривосьмого на совершеннолетие похитил дракон. Царевну солнечного королевства унёс тролль и женился на ней. Даже эту вредину из Тришестого, и ту похитили в ее совершеннолетие. А меня не-ет! Ааааа… А ты ещё и Горыныча убил! Кто теперь устроит мне огненное шоу, чтобы у придворных все парики сгорели? И что б в башню… И богатырь… И свадьба-а-а-а! Что теперь? Что, я вас спрашиваю?! Ни-че-го! Лишь дохлая голова. Какой позор! Вы что, не могли другой указ издать? – топнула ножкой королевна, и со стен осыпалась позолота.
– Успокойся, успокойся, деточка, – поглаживал по спине дочь король, стоя посредине разнесённого в пух и прах зала, – придумаем что-нибудь.
– Я вам не деточка! – вновь распалилась королевна, и от её крика придворные, начавшие было выползать из укрытий, попрятались обратно.
– Ваше Величество, – высунулась из-за колонны голова стражника, – один из узников подземелья сбежал! И с ним ваши гости.
– Кто? Неужто кузнец?
– Он, Ваше королевское величество!
– И богатырь с ним?
– Так точно, Ваше Величество!
– Ай-яй-яй! Нехорошо-то как.
– Это какой такой богатырь? – махом высохли слёзы у королевны.