Вера Александровна Шахова
Спасти тридевятое и другие приключения Василисы
Так и получилось, что Мракоус сам себя уничтожал, вот-вот должен был погибнуть, да браслет не дал. Вспыхнул ярче солнечного света, окутал его дымкой да и вынес из-под купола. А как за пределами моих чар оказался, сотворил последнее заклинание перемещения и вмиг оказался в своём замке.
Но не принял мир теней жертву девушки, оставил жить. А Мракоус только день и пожил, не помогли ему ни снадобья, что жизнь бесконечно продляют, ни живая и мёртвая вода, что любые раны исцеляют да жизнь возвращают. Только я так думаю: специально Мракоус решил с жизнью расстаться, чтоб в подлунный мир попасть. А до этого рассказал Аксинье и про жар цвет, и как с его помощью Мракоуса обратно к жизни вернуть, если у него самого не получится цветок в царстве Кощея разыскать.
С тех пор и бьются богатыри, одурманенные чарами, на Калиновом мосту с Горынычем, пытаются на ту сторону пройти. Освободить свою возлюбленную да всех, кто, по их мнению, в неволе томится.
История двадцать вторая
(секрет печи)
– Неужто ты Аксинью не признала, когда она к тебе в ученицы проситься пришла? – чуть не подавился кренделем Никита.
– Так я её до этого ни разу и не видела, да и лет много прошло. Я и подумать не могла, что эта растерянная девочка уже пятьсот лет как пьёт Мракоусовы настойки, дающие юность. А после, когда понятно стало, кто ко мне пришёл – сам знаешь, прогнала да защиту поставила, чтоб больше не заходила. Тогда она другой способ нашла.
– Так это что ж получается, – всплеснула руками Василиса, – Аксинье-то почти тысяча лет?
– Получается, – пожала плечами Яга, – она после того, как сурицы
моей перепила, не смогла больше всё время молодой оставаться, как и все
стариться начала. Зелье-то раз в восемьдесят лет принимать можно. Вот и ходит чародейка по разным городам. Придёт молодой девкой, лавочку откроет, амулетами да травами торгует, кому погадает, кому советом поможет, так и живёт, как все. А приглядит молодца, как наш Никита, голову ему задурманит да к реке Смородине отправит.
– Так что ж ты её силы не лишишь? Это ж сколько богатырей за просто так в землю легло! – вскипятился Никита,
– Не всё так просто, племянничек, – усмехнулась Яга, – не всё так просто.
– А я вот сейчас пойду и…
– И что? – прищурилась Яга, хитро глянув на Никиту.
– И… Да я… Да вот!
– Чего вот? – рассмеялась Яга, – говори толком!
– Ничего! – вновь сел на лавку богатырь. – Не дерусь я со старушками, пусть даже и с чародейскими, – схватил пряник и затолкал себе в рот. – Легко в бою врага зарубить, и то на сердце потом тяжело. А если без оружия человек стоит, совсем рука не поднимется.
– Так что ж с ней делать-то теперь? – всплеснула руками объевшаяся довольная Василиса. – Нельзя же всё на самотёк пускать! А вдруг ещё кто на чары Аксиньи поведётся, пойдёт к мосту с Горынычем сражаться? А он у нас, между прочим, один такой, его беречь надо! – и, развернувшись к Змею, продолжила. – Ты, если что, меня на помощь зови. Это я с виду только хрупкая, а на самом деле ого-го какая! И сковородка у меня чугунная, одним ударом все чары снимает.
– А делать вот что, – Яга сурово глянула на всех сидящих за столом, – я к внучке Марене загляну. Посмотрю, что там и как в подземном царстве творится. Ты, Горыныч, все леса да поля облети, леших да водяных поспрашивай: как дела, тихо ли всё или чуют чего. А вы двое, – обратилась Яга к Василисе с Никитой, – в город сходите, там разведайте, что происходит. А через пару дней вновь здесь в избушке соберёмся.
– Ой, а можно мне с тобой? – подскочила Василиса. – Дюже как
подлунный мир посмотреть охота!
– Нельзя! – отрезала Яга. – Нечего смертным туда на экскурсии
шастать. Придёт время, провожу. А сейчас собирайся в город!
– Так, может, проводить? – с другой стороны подошёл Никита. Его самого ох как любопытство разбирало, что за царство такое Кощеево. Много кто про него сказывал, вот только никто не видывал.
– Чего меня провожать, – хмыкнула Яга, – у меня вход через печь. С этой стороны мир живых, с той стороны подлунный. А сейчас кыш отсюда!
Яга схватила метлу и в шутку шаркнула ею по полу, словно сметая всех гостей.
– Я только со стола приберу, – не сдавалась Василиса, настолько интересно было ей остаться и посмотреть.
Пока Василиса скатёрку стряхивала да красиво сворачивала, после сам стол протёрла, все лавочки, с подоконника невидимую глазу пыль смахнула да все половицы проверила, не закатилась ли между ними крошка какая-нибудь, Яга шустро из печи все котелки да сковородки вытащила. Ловко вскочила на шесток и, юркнув в горнило, быстро захлопнула за собою заслонку.
Ой! – присела от неожиданности Василиса, прикрыв рот
ладошками, и тут же кинулась к печи. Открыв заслонку и заглянув в печь, девушка увидела только несколько прогорающих угольков и уж было расстроилась, что ничего не увидела – ни портала, ни двери, ни самой Яги, хихикающей над легковерностью ученицы. Хотела закрыть заслонку и пойти с Никитой в город, как из глубины печи бабкиным голосом донеслось: – Любопытной Варваре пекли в печи калачи.
И тут же из ниоткуда в Василису и заглядывающего из-за её плеча Никиту полетели калачи с маком, изюмом, цукатами разными. Еле-еле они вдвоём смогли печь прикрыть. А калачи, что вылетали из печи, превратились в ежей и с весёлым фырканьем выкатились из избы на крыльцо.
История двадцать третья
(подземелье подлунного царства)
Огромный мрачный замок с острыми шпилями изящных башенок, кованым подъёмным мостом, высокими каменными стенами, по которым бесшумно скользят стражники в чёрных доспехах, утопает в роскошных садах, что разбила внучка Яги, Марена. То, что они с Кощеем – властелины подлунного царства, вовсе не значит, что нужно жить в серых красках. Конечно, пасмурную погоду никто не отменял, как и тишину, что они с Кощеем так ценят, но сколько оттенков хранится в спокойных тонах!
На прилегающих к замку землях каких только деревьев и растений не увидишь. Сиреневые бабочки порхают между лиловыми и жемчужными розами, фиолетовые глицинии благоухают вдоль тропинок, что ведут ко множеству симпатичных фонтанчиков, разбавляющих своим журчанием тишину. Впрочем, чёрные вороны, что доставляют Кощею письма, периодически устраивают на чароитовых лугах танцы, и тогда воздух наполняется разнообразными звуками.
Впрочем, Яге было не до разглядывания красоты подлунного мира. Она решительно подошла к тяжёлым дубовым воротам и постучала. Одна из химер, что венчала собой каменные столбы, поддерживающие свод над входом, лениво глянула на гостью и тут же встрепенулась, приводя в порядок мраморное оперенье. Спрыгнув с помоста, учтиво поклонилась и, взявшись за железное кольцо, потянула створку двери на себя, открывая проход в замок.
Неожиданно легко и бесшумно ступая огромными лапами по отполированному полу, химера повела Ягу к покоям Марены. У ажурных дверей, на которых так искусно выбиты лозы дикого винограда, что казалось – дотронься до мелких сизых ягод и брызнет сок, а усики обовьют твои пальцы – химера вновь поклонилась Яге и отворила дверь.
B чертогах Марены пахло корицей, сквозь витражные окна пробивался серебристо-голубой свет, красиво растекаясь жемчужными каплями по полу, отчего казалось, что комната светится. И вообще, она была очень уютной, а потрескивающие в камине поленья добавляли тепла и
домашности.
У камина в огромном мягком кресле сидел Кощей и задумчиво смотрел на огонь, пока супруга разливала по чашкам ароматный напиток.
– Яга? – удивлённо всплеснула руками Марена. – Что привело тебя к нам? Не подумай, я очень рада тебя видеть, – кинулась обнимать старуху
внучка, – но ведь ты просто так никогда не приходишь.
– Отужинаете с нами? – встал с кресла Кощей, галантно склонив голову.
– Спасибо, только что отобедала, – повела носом Яга, пытаясь унюхать,
есть ли кто ещё в комнате.
– Ба, случилось чего? Говори, не томи, нет тут никого кроме нас, а даже если и подслушают, то не расскажут.
– Да вот, тот же вопрос хотела задать, – хмыкнула Яга, – не случилось
ли чего, надёжно ли заперт Мракоус? А то сам знаешь, что время на исходе.
– Знаю, – проворчал Кощей, – неужто свистнул?
– Ещё нет, но тучи сгущаются, тревожно мне что-то. Проводи, что ль, меня посмотреть на ученика моего.
Кощей молча склонил голову в знак согласия и, сделав широкий жест
рукой, пригласил следовать за собой.
Подойдя к камину, Кощей вдавил один из камней, и стена рядом отъехала в сторону, открывая проход с узкой круто уходящей вниз лестницей. Пахнуло сыростью, и несколько потревоженных летучих мышей с возмущённым писком влетели в комнату.
– Брысь! – отмахнулся от них Кощей и пригласил дам следовать за собой.
Спуск в подземелье, только что казавшийся утонувшим во мраке, подсветили магические фонари, что принесли с собой призраки. Правда, забыли их зажечь, из-за чего пришлось вернуться к камину за огнивом. Ступенька за ступенькой спускалась Яга всё ниже и ниже, в самое сердце тёмного замка.
Мрачные тени плясали на заросших лиловом мхом стенах, от
приглушённых клубящимся под ногами сиреневым туманом звуков шагов становилось зябко. Даже Яге, которую было уже ничем не напугать, стало не по себе на уходящей, казалось, в никуда лестнице.
– Вот и пришли, – Кощей отодвинул в сторону плотную паутину, за
которой скрывалась кованая дверь. Бесшумно повернулся ключ, открывая проход в небольшую комнату с покатым потолком, на котором ярко светили звёзды.
– Ох ты ж, ёлки зелёные! – вырвалось у Яги, когда к ней в ладонь упала одна из звёзд.
– Самое тяжёлое наказание это не смерть, – усмехнулся Кощей, срывая румяное яблоко с ветки. Стоило поднести его к губам, как оно рассыпалось пеплом, – а осознание того, что потерял. Это всё иллюзия, пыль, мираж, призванный мучить наказанного бесконечность, без права на пересмотр приговора. Слышь, лишенец, вставай, к тебе гости! —
Кощей тронул носком сапога тёмный плащ в углу комнаты, под которым лежал Мракоус. Тот не шевельнулся. Тогда Кощей нагнулся и схватил плащ за капюшон, резко дёрнув его вверх.
Пол накренился, пошёл волнами и исчез. Яга с Мареной и Кощеем полетели в ничто, судорожно хватаясь за воздух руками. Сколько они летели то вниз, то вверх, кувыркаясь, отталкиваясь друг от друга, притормаживая падение и снова ускоряясь, никто не мог сказать. Приземление оказалось неприятным – грохнулись так, что искры из глаз посыпались.
– Ах ты ж, ёжки-поварёшки, грибы с усами! – выругалась Яга. – Это что сейчас такое было?
– А то и было, что предали нас, Яга. Сбежал Мракоус и ловушку мою против меня обратил! – Кощей щёлкал пальцами, пытаясь высечь огонь. Раньше у него легко получалось огоньки пускать, но сейчас не
выходило.
—Это мы сейчас где? – шарила вокруг себя руками Яга в попытке хоть что-то нащупать в кромешной темноте.
– В никогде, бабушка, – раздался рядом голос Марены, – и кажется, мы тут застряли.
– Да что тут происходит?! Найду паршивца, развею на молекулы! – покрутилась вокруг себя Яга в надежде вызвать световой вихрь.
– Не работает здесь магия, – проворчал Кощей. – Эх, надо было портал в безначалье направлять, сейчас бы яйцо разбили и потихоньку дошли бы до нашего времени. А там, зная что будет, превратили бы твоего Егорушку в козлёнка, и дело с концом.
– Да что ж темно так? – бухтела Яга. – Хоть руки, что ли, протяните, буду знать где вы.
– У меня факел есть, – прошелестело над ухом приведение.
– А чего не зажигаешь? Головешка стоеросовая! – проворчала Яга.
– Огниво на камине оставил.
– Тогда иди вперёд, и тыкай им в разные стороны!
– Зачем?
– Моль отгоняй!
– Так нет здесь моли!
– Поэтому ты решил в меня потыкать, да? – зашипел Кощей, которому что-то больно уткнулось в позвоночник.
– Это не я!
– А кто тогда?
– Василиса! – всплеснула руками Яга. – Я тебя чую.
– Я, бабушка! – раздался в темноте весёлый голос, и в темноте начала
разгораться светящаяся точка.
– Ох, ёжки зелёные, откуда ты здесь? – всплеснула руками Яга.
– Вот он привёл, – Василиса вытянула руку со светящимся клубочком , одновременно за своей спиной пряча от Кощея метлу. – Мы вас
ждали, ждали и решили, что спасать пора. Никита с Горынычем к реке Смородине пошли, а я в ступу запрыгнула, клубок за хвостик прикусила, и вот я здесь.
– А сколько ждали? – вклинилась в разговор Марена.
– Так полгода в избушке жили, – ответила Василиса. – Главное, яблочко по блюдечку катаем, спрашиваем, где вы, а оно только тьму показывает, вот и поспешили на помощь.
– А кажется, вот только сюда свалились, – почесала затылок Яга.
– Так в никогде время по-другому течёт, – пробурчал Кощей, – что здесь секунда – там года. Выбираться надо, только как?
–Так в ступе, – пожала плечами Василиса, – она ж целое войско нести может, не только нас пятерых.
– Не понимаешь ты, девочка. Кто в никогда попал – навсегда пропал!
– Ага, – кувыркнулся перед его носом клубочек, – а вот это ты видел?
– и свернул из хвостика фигу. – Я здесь не просто так. А ну, залазь в ступу и помчали!
История двадцать четвёртая
(сказ про речку Смородину)
Течёт речка Смородина между высоких скал, кипит её огненная вода, плещется между волн огромная рыба Чудо-Юдо, хочет достать хвостом до Калинова моста, чтоб смахнуть идущую по нему в страхе и смятении душу да навеки погубить, на дно утащить. По эту сторону мост упирается в поле выжженное, костьми богатырей усыпанное, и охраняет его чудовище страшное о семи головах, пламенем из каждой глотки пышущее, и о трёх хвостах с шипами страшными. Коли ударит змей хвостом оземь – расступится твердь земная и провалится в тартарары добрый молодец…
– Подожди, Горыныч, это когда у тебя ещё четыре головы отросли и два запасных хвоста? – перебил друга Никита.
– Говорю же, легенда такая, чтоб богатыри навроде тебя не шастали. Мы, знаешь ли, тоже отдыхать хотим. А тут только сядешь чайку попить с баранками, как уже тащится защитник земли русской, ни днём, ни ночью от них покоя нет. А что, спрашивается, мы им плохого сделали? Живём на окраине, мир живых от мира мёртвых охраняем, никого не трогаем! А они: «Выходи на честный бой, идолище поганое!» А сам-то давно на себя в зеркало смотрел? Нашёлся красавец, нос картошкой, ноги кривые, а всё туда же! Вот и придумали мы сказку. Не, мост и река настоящие, а вот Яге пришлось постараться, чары навести, чтоб путь-дорогу запутать, чужих не пускать. Соловья подрядили, чтоб свистом сдувал особо рьяных, а про меня вон какую легенду сочинили. Самому страшно, когда рассказываю!
– Ну вы даёте! – усмехнулся богатырь, помешивая в котелке уху. – А нельзя было просто табличку поставить «Посторонним вход воспрещён» и череп с костями намалевать?
– Пробовали, – вздохнул Горыныч. – Откуда, ты думаешь, пошло, что Кощей тощий, с торчащими наружу костями? Решили добры молодцы, что портрет Кощеюшки повесили! Вот и пошло «лысая башка, дай пирожка», а он их, между прочим, сам очень любит! Я про пирожки сейчас, не про головы.
– А откуда вообще эта река с мостом взялись?
– Мне дед сказывал, а ему его дед, что в далекие времена ходили по земле все вместе – и живые, и мертвые. Завидовали духи живым, собирались тёмными ночами и обращали вполне живое население в полутрупы, которым нигде пристанища не находилось. Порядка от такого столпотворения не было, и призвал тогда люд богов, запросили у них помощи. Думали верховные, думали и надумали: нашли широкую речку и приказали всем людям разделиться по разным берегам: живые с живыми, мертвые с мертвыми. Когда народы распределились, кто где, пустили боги по воде огонь жаркий, а над ним создали тонкий мост, пройти по которому могла только душа. Кстати, полуживых людей без особых церемоний сбросили в воду, их там Чудо-Юдо и съело.
Кощей с Мареной на ту сторону моста перешли, следить, чтоб те, кому не положено, обратно в мир живых не вернулись. А мы – то есть я, Яга да Соловей-разбойник – с этой стороны вход сторожим. Соловей, правда, шайку сколотил, честной народ пугает, за что и часто бит бывает. Зато на заветные тропинки-дорожки теперь редко кто сворачивает!
– А сам-то ты давно на берегу речки Смородины был? Дорогу не забыл? А то который день идём-не дойдём, – усомнился Никита.
– Так рядом уже, – ответил Змей, – чай, чуешь, что чаще и в сон клонит, и спишь крепче?
– Ох, если бы не отвар твой, Горыныч, то давно бы уже крепко спал. Странно только: бабы наши из калины отвар делают для успокоения, а ты, наоборот, чтоб не уснуть.
– Так и на это свой секрет есть, – улыбнулся Горыныч и сунул в котелок большую ложку, уху попробовать. – Ух, хорош супец выходит! – и продолжил: – Калина дерево волшебное, не простое. Способное видеть, слышать и думать. Недаром говорят: если тебе тяжело, горько от судьбы своей – обними калину-матушку, проведи несколько раз рукой по ее стволу, поведай-открой все тайны свои горькие, прижмись к ней осторожно, не поломав веточек. Сразу станет легче на душе. Просто вару с ягод выпьешь – уснёшь, а травку нужную добавишь – бодрствовать будешь и до моста дойдёшь, не потеряешься.
– Главное, чтобы Василиса не потерялась. Вот где она?
– Не потеряется. У неё клубочек куда хочешь доведёт и откуда хочешь выведет.
История двадцать пятая
(возвращение)
– Это как это – нет у тебя цветка? – напирала на Кощея Яга. – Куда дел, окаянный?
– Никуда не девал, на острове Буян спрятал! – оглядывал ворота в
царство мёртвых Кощей. – Сама подумай: нет надёжнее места, чем в сундуке на вечном дубе под охраной Гамаюн-птицы.
– Это в том самом, где игла хранится? – вклинилась Василиса, которой скучно было разглядывать теневую сторону моста. В тоже время она старалась не смотреть на тёмно-фиолетовые ягоды малины, что так и просились в рот. Яга строго-настрого запретила что-либо есть, пока они в подлунном мире находятся.
– Какая такая игла? – поперхнулся Кощей, проверяя на прочность замки.
– Как какая? – Василиса удивлённо развела руками. – Та, которая в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в медведе, медведь в сундуке, а сундук на цепях висит, к дубу прикован. Я знаю, я в сказках читала!
– Вот именно, что в сказках, – фыркнул Кощей, – начитаются фантастики, а я потом штраф в Гринпис плати за жестокое обращение с животными.
– Не отвлекайся, Кощей, – замахнулась метлой на зятя Яга, – потом с иглами разберёмся. Ты про жар-цвет рассказывай!
– А что рассказывать? – потёр лоб повелитель царства теней. – Как только Мракоус за нами отправился, понял я, что от такого колдуна всякого ожидать можно. И как теперь вижу – правильно решил, что нельзя в наших садах жар-цвет держать. Да и захиреть может. Вот и призвал вещунью, пообещал в обмен на услугу не забирать к себе её детей. Унесла она жар-цвет на волшебный остров, обещая охранять его пуще жизни. Да и, сама знаешь, просто так туда не попасть. А сейчас извини, мне выяснить надо, кто помог злодею сбежать. У кого страха передо мною не осталось.
– Буян-остров, значит, – хмыкнула Яга хитро. – Огонь, воду да медные трубы пройти надо, чтоб на него попасть, да и птичьи загадки сразу не разгадать. Значит, есть у нас время предсказание остановить да беду предотвратить.
– А что за предсказание такое? – тут же подскочила к ней Василиса, стараясь спрятать от зоркого бабкиного взгляда свои ладони, перемазанные соком ягод. Есть их, конечно, нельзя, но вот разглядеть-то поближе не запрещали!
– Да было сказано, что вернётся на землю тьма, когда зло из-под земли вырвется. Вот и дождались!
– А я всегда думала, что это про Кощея было. Ой! – прикрыла ладошками рот Василиса и тут же получила от Яги подзатыльник.
– Глупости не говори. И пальцы не облизывай! Забыла, эту пищу есть нельзя?
– Простите. Расскажите лучше про остров, интересно же!
– Это я тебе на той стороне расскажу.
– Правильно, Яга, ступай! Мы с Мареной здесь останемся. Найдём того, кто ослушался да помог Мракоусу сбежать, кто ворота отворил да через мост провёл. А ты с той стороны ищи. Будет нужна помощь, вот, возьми, – Кощей протянул Яге деревянную птичку-свистульку, – свиснешь, оба явимся и с нами вся мощь царства подлунного. А сейчас прости, надо здесь порядок навести, а иначе беде быть.
Не успела Василиса и глазом моргнуть, как оказалась на зелёной поляне у костра, на котором весело булькал котелок с кашей.
– О, а вот и Василиса с Ягой, – обрадовался Никита, – как раз к столу!
– Как пахнет! Я такая голодная, – сунула нос в котелок Василиса, – давно ждёте?
– Да уж месяц как, – подал ложку Никита, – я хотел сам за вами идти, да Горыныч не дал.
– И правильно сделал, – погладила чешую крыла Яга, – нечего там живым делать. Ёшки зелёные, а это что такое?
Все повернулись в сторону гор, на которые указывала Яга. Оттуда раздался страшный вой, грохот, и над хребтом поднялась темная беснующаяся мгла, скрывая солнце. Ураган, сгибая вековые деревья и сметая всё на своём пути, судя по всему, шёл прямо к реке Смородине.
– Ну нет! – вскочила Яга в ступу. – Так не пойдёт! Василиса, Никита, Горыныч – вам идти к острову Буян, клубочек путь укажет, а книга зачем и как подскажет. А мне нужно остановить бурю, пока всё царство наше не перебаламутило!
Ступа с Ягой взлетела вверх и полетела навстречу тьме с такой скоростью, словно ей пятки (если бы у ступы они были) скипидаром намазали. В мгновение ока они достигли цели, ворвавшись в темноту яркой вспышкой. Гром сотряс землю, молнии полетели во все стороны, полосуя небо и вздыбливая землю.
– Я сейчас, я быстро! – рванулась на помощь наставнице Василиса, да Никита удержал, а Горыныч закинул обоих к себе на спину и, взмахнув крыльями, полетел прочь от грохота битвы.
Василиса лишь носом шмыгала, глядя вниз на некогда зеленый луг, что теперь был покрыт множественными рытвинами и воронками, как язвами, на бурлящее озеро, слушала вой урагана, что смешивался со стенаниями воды. Неожиданно всё стихло, словно и не было.
Оглянувшись, Василиса увидела, как по разъяснившемуся небосклону акварелью растекается радуга.
– Вот и хорошо, – обнял покрепче Василису Никита, – значит, Яга победила. Может, и воротит нас с полпути, зря только волновались.
А над головой у них ярко светило солнышко.
История двадцать шестая
(Охранная грамота)
– А в самом сердце океана стоит остров Буян, хранящий всю мудрость земли – из всех тридевятых царств, тридесятых государств, всё, что в книгах писано да в камне высечено. И растёт посредине острова дуб. И если найдёшь ты вход, что под его корнями хранится, и откроешь сундук, в котором сокрыто семечко жар-цвета, то узнаешь про всё на свете: и что под землёй скрыто, и в небе движется. Не будет в целом свете того, кто против тебя встать сможет, и даже смерть склонится, признав себя верным слугою тебе.
– Заполучив это семечко, Мракоус от нас мокрого места не оставит, – перебил читавшую вслух книгу Василиса. – Знать бы, догадывается ли, что цветок не у Кощея в подземном царстве спрятан?
– А мы вот тут подумали и решили: может, не надо нам на остров этот? —Горыныч посмотрелся, словно в зеркало, в отполированный мелким песочком хвостовой шип. – Ну сами подумайте, вы хоть одну сказку знаете или человека, хоть кого-то, кто ходил к Буяну и обратно живым вернулся?
– Нет таких сказок, Горыныч, – вздохнула Василиса, – вот только зря Яга просить бы не стала. Видно, знает что-то, только нам не говорит. А я всё равно пойду. Видимо, нельзя без цветка зло победить.
– Я с тобой! – вскочил на ноги Никита. – Где это видано, чтоб русский богатырь девушку без помощи оставил? Да и, если честно, очень хочется меч-кладенец раздобыть.
– А я что, – пожал плечами Горыныч, – я просто спросил. Я друзей в беде не бросаю! И вообще, пропадёте вы без меня. У вас вон только две головы, а у меня три, и все умные, начитанные, во многих боях побывавшие. Я, знаете, сколько всего полезного знаю? Да и летать вы не умеете.
– А что там ещё про остров написано? – похлопал по крылу раздухарившегося друга Никита.
– Сидят на ветвях дерева птицы с железными клювами и не дают ни одной живой душе на остров ступить. Как поднимутся они над волнами, океан тут же бушевать начинает, корабли тонут вместе с моряками. У корней дуба спит огненная змея Гарафена. Она ни на кого не нападает, лишь хранит тайны древних заговоров, что таит остров, да силу волшебных слов.
– Ну, это нам не страшно, – погладил своё пузо Горыныч, – я вас на
спине над волнами перенесу! Да и сам я разве не похож на птицу? Смотри,
какие крылья! А какой носок?
– И на гром похожий голосок! – рассмеялся Никита. – Ты, Горыныч, всем хорош, только я так подозреваю, что есть подвох. Ну, вы вспомните – всё до этого, что казалось простым и понятным, на деле оказывалось с заковыркой! Читай, Василиса, что там в сносках мелким текстом написано?
– А написано, написано… слишком мелко!
Никита подскочил к Василисе и опасливо заглянул через её плечо в книгу – кто ж знает эту зубастую книженцию, может, ей не понравится, что богатырь решил её прочесть, цапнет зубами своими острыми.
– Отрубить голову змею, победить колдуна и спасти прекрасную деву – вот что откроет путь к острову! Это чего я тут сейчас прочитал такое? – сел на попу богатырь, почёсывая затылок. – Я что, серьёзно должен буду сражаться с этим прекрасным образцом фауны? – кивнул в сторону нервно икнувшего Горыныча Никита. – Я, конечно, ждал подвоха, но на это я не подписывался! Мне Горыныч – друг и брат! Прекрасную деву спасу, колдуна побежу… победю… победякаю… Тьфу ты, как там правильно говорится?
– Укококаешь? – хором откликнулись Василиса с Горынычем.
– Перевоспитаю! – погрозил кому-то невидимому кулаком богатырь. – А вот Горынычу перед нашим путешествием нужна охранная грамота. Или, как говорят по-современному, страховка!
– Чего? – вновь икнул змей и на всякий случай отодвинулся подальше. – Что за страховка? Это больно? Я, как лицо изначально пострадавшее и в перспективе не выжившее, – Горыныч глянул на Василису, украдкой утиравшую платочком шмыгающий нос, – хочу знать, что это такое, ваша страховка!
– Во-первых, – начал загибать пальцы богатырь, – полное обследование здоровья и оформление медицинской страховки на все случаи, включая потерю голов. На каждую отдельная! Перед каждым боем, особенно с трагической гибелью, должна быть расписка, что мол так и так, я, Горыныч-змей, находясь в трезвом уме и здравой памяти, отправляюсь на бой и в смерти моей прошу никого не винить.
– Чего? Совсем с ума сошёл! Ты мне ещё завещание предложи написать! – в третий раз икнул Горыныч, и все три левых глаза на трёх головах нервно моргнули.
– Мы все такие напишем, и Василиса, и я, – Никита набрал из фляжки полный рот воды и прыснул на теряющего сознание друга, – так надо, Горыныч, понимаешь? Если вот придётся мне однажды боем с тобой биться, и что? Нужно выследить тебя, ловушки поставить, а это значит – осуждение в песнях менестрелей, обвинение в предумышленном убийстве, репрессии и прочие неудобства. Оно мне надо?
– Ага, значит, если ты меня убьешь, то уйдёшь в монастырь замаливать чувство вины, из пресного моря солёное делать. А если нет – то тебе честь и хвала от меня, хотя, возможно, менестрели не сложат тогда о тебе ни сказку, ни песен.
– Да пойми ты, Горыныч…
– Всё, Никита, – топнул по земле Горыныч с такой силой, что родничок забил, – хватит! А ещё друг называется! Никуда я с тобой не пойду! Выбирай, Василиса – или он, или я!
– Не ссорьтесь, друзья мои, – примирительно протянула к ним руки Василиса, – кажется, я придумала, как нам быть!
– И как? – хором откликнулись Никита с Горынычем.
– К Макошь надо идти! Просить помощи у неё и Доли с Недолей. Они все нити жизней плетут, всё, что кому чего уготовано, знают. Мы просто
попросим их не перерезать наши, и всё!
– А что, так можно было? – не поверил Никита.
– Пока не проверим, не узнаем! – пожала плечами Василиса, закрывая
книжку и пряча её в дорожную сумку. – Нам всё равно её искать, только она может попросить Сварога перенести нас на Буян-остров. И как бы не были твои крылья сильны, Горыныч, море, охраняемое волшебными птицами, без её помощи не пересечь. Ну что, клубочек, показывай дорогу к плетущим судьбы! Чую, ждут нас новые приключения.
История двадцать седьмая
(Паучок)
– Aaaaa!.. – разнёсся по лесу вопль, и Никиту-богатыря как ветром сдуло.
Василиса с Горынычем огляделись, но только ветер шебуршал в листве.
– Началось… – выдохнул змей.
– Что началось? – тихо спросила Василиса.
– Приключения… Никитку явно вороги наши похитили, знать бы, в какую сторону унесли, ух, я бы им! На веки вечные бы запомнили.
– Да какие тут вороги, Горыныч? Кроме терновника да паутины нет ничего, – нахмурилась Василиса, снимая с головы паучьи кружева, – и где нам его теперь искать?
– Попробуй посмотреть во-о-он на той ёлке, – послышался тонкий голосок.
– Спасибо, – оглянулась Василиса, но хозяина голоса не увидела.
– Только попросите вашего друга больше не кричать, он мне всех детей перебудил.
– Извините, а вы где? – всматривались сквозь ветки Василиса с Горынычем.
– Тут!
– Где тут?
– Вот прям здесь! Перед глазами!
– Ух ты, какой хорошенький! – воскликнула Василиса, протянув ладошку, на которую приземлился маленький паучок.
– Ааа! – осыпались с ёлки иголки.
– И нечего так орать! – возмутилась Василиса. – Никита, слазь давай! А вы, – обратилась она к паучку, – простите его, пожалуйста! У него с детства фобия, вот на полчище врагов идти один биться не боится, а от одного вашего вида в обморок падает!
– Он страшный! – раздался сверху голос богатыря.
– И чего? – ответил паучок. – Ты тоже не красавец, но я же не ору об
этом на весь лес!
– Никита! – топнула ногой Василиса. – Хватит ребячиться! Слазь!
– Нет!
– Тогда привал, – резюмировал Горыныч, которому не терпелось
наконец-то вытянуть лапы и хорошенечко подкрепиться, – доставай скатерть-самобранку, трапезничать будем!
– Куда путь-дорогу держите? – вопрошал паучок, изучая угощения.
– К Макошь идём, просить помощи. На Буян-остров попасть нам надобно, – ответила Василиса, глядя, как ловко Горыныч подкинул хлеб вверх сидящему на толстом суку Никите.
– К Макошь, – протянул паучок, – за счастливую долю просить идёте. А подарок какой несёте?
– Подарок? – переглянулись Василиса с Горынычем.
Паучок приосанился, подобрал лапки и начал говорить чуть нараспев:
– Сидит великая Макошь на высоком крыльце, прядёт из звёздной пыли нити жизни. Рядом с ней дочери её Доля с Недолей спицами стучат, сплетают кружева судеб. У одной изнанка ровная, словно скатерть на праздничном столе, у другой сплошные узелки да штопки, рвутся нитки, расползается работа в разные стороны, осыпается пеплом в мироздание.
Ходят под крыльцом барашки белые, чешут их девы небесные, а кудель отдают Макошь. Левой рукой она скручивает шерсть, правой крутит веретено. Наматывается нить на стержень веретена, а паучки-верные помощники их в клубки сматывают. Смотрит Макошь, как дочери её узоры вывязывают, улыбается. Видит, как наливаются силой, перетекают друг в друга узоры и ритмы. Колышется ткань жизни небом, водой и льном. Отзывается судьба дыханием земли.