Яна Шепот
Сердце ледяного мира
Глава 24: Ивор
Ивор скакал во весь опор, так хотелось добраться до дома как можно быстрее. К сожалению, конь был не железным, поэтому приходилось то переходить на шаг, то останавливаться, чтобы дать ему передохнуть. И тогда казалось, что время разделилось: здесь оно тянулось медленно-медленно, а там, дома, пролетали часы. Ивор гладил коня по морде и просил отдыхать побыстрее. Ходил вокруг него кругами, не выдерживал и снова пускался в путь.
Ивора злило, что пришлось сделать большой крюк: добраться почти до Элка, чтобы свернуть на дорогу, которая вела к Лаерду. Хотелось лететь через лес напрямик, но это было слишком опасно. Мерзлые. Волки. Да и леса там густые и непроходимые.
И всё же к позднему вечеру он смог добраться до трактира, а от него до Лаерда – рукой подать. Внутри было прохладно и пахло чем-то прокисшим. На стене висели факелы, а в напольных светцах возле стойки трактирщика горели лучины.
Народу было немного: несколько мужчин сидели на высоких трёхногих стульях и о чём-то переговаривались с трактирщиком, пока тот наливал им брагу. Еще несколько мужчин расположились недалеко от двери.
Ивор занял стол возле лестницы, ведущей на второй этаж с комнатами. Подошла женщина средних лет с болезненно красными щеками и со щербинкой меж зубов и предложила ему на выбор щи, буженину, студень или голубцы. Ивор запросил щи и голубцы.
– Ещё я бы хотел снять у вас комнату на ночь.
– Один Сольт за комнату и три за еду, – проговорила женщина.
Деньги перекочевали из тонких пальцев Ивора в грубую ладонь трактирщицы. Хозяйка кивнула, высыпала монеты в карман фартука, а затем из него же достала грязную тряпку и протёрла стол. Ивор пересилил себя, чтобы не скривиться, но всё же к столешнице старался не прикасаться.
Женщины не было так долго, что Ивор уже подумал, не забыли ли про него. Желудок ныл от голода, а желание поужинать и лечь спать, чтобы побыстрее наступил завтрашний день, свербило, подобно ране.
Наконец-то хозяйка соизволила появиться, окинула Ивора взглядом, в котором явно прочиталось “Вы ещё здесь”, поджала губы и поставила тарелку со щами, а рядом положила ключ.
– Комната три. Голубцы готовятся, – бросила она и удалилась на кухню.
Суп оказался довольно скудным: в золотистой воде плавало немного капусты и пару кучочков мяса, но пахло приятным и плотным ароматом. Ивор тяжело вздохнул, попросил богов, чтобы щи оказались вкусными, и пригубил бульон. Никак. Будто похлебал воды. Может, это из-за переживаний? С ним иногда такое случалось. После окончания школы писарей он подал заявку на службу у князя и так сильно волновался, пока ждал ответ, что вся еда потеряла вкус.
Ивор впихнул в себя пол тарелки супа, чтобы утихомирить желудок, поднялся, не дожидаясь голубцов. Какой смысл их есть, если они тоже будут безвкусными?
Комната оказалась такой маленькой, что между односпальной кроватью, застеленной лоскутным одеялом, и умывальным столиком у двери было всего два шага. У изголовья стояла жаровня. Она выглядела внушительно: железная, круглая, как яйцо, на длинных тонких ножках. Ивор открыл дверцу и заглянул внутрь. Жар, будто летний ветерок, обдал лицо. Мда, хозяйка явно пожадничала углей. Скорее всего, в старые, почти остывшие, насыпала чуток новых, решив, что и так сойдёт.
Ивор скинул сапоги и, не раздеваясь, залез под одеяло.
Ночь тянулась медленно, словно издеваясь. Свет от небесных линий переползал со стен на потолок. За окном шумели деревья. Ивор повернулся на бок. Вскоре света стало ещё меньше. Умывальный столик растворился в темноте. Сон всё не шёл и не шёл.
Ивор думал о дочери. Что если она находится при смерти из-за болезни и покинет этот мир раньше, чем он доберётся до деревни? Тут же упрекал себя за такие рассуждения и пытался успокоиться. Но тяжелые мысли возвращались. Из-за этого Ивор не мог уснуть и всё сильнее злился. В итоге он решил, что с него хватит. Поднялся с кровати и спустился в конюшни. Конюх давно спал. Пришлось его растормошить.
– Запрягай моего коня, – приказал Ивор.
– Ну куда Вы поедете, господин? На улице ночь в самом разгаре, да и…
– Это не твоё дело! – осёк его Ивор. – Выполняй!
Он передал конюху несколько Сольт, тот сразу повеселел и, насвистывая что-то под нос, снял со стены уздечку. Парень делал всё неторопливо. Ивор аж подпрыгивал от нетерпения и злости. Очень хотелось отвесить ему подзатыльник и прикрикнуть. А ну шевелись быстрее, бестолочь!
Чтобы не сорваться, Ивор вышел из конюшни во двор. Небо было затянуто тучами, словно река льдинами. Они медленно плыли, будто по течению, сталкивались и наползали друг на друга. Глядя на них, Ивор немного успокоился. Волнения о смерти Алин уже казались какими-то ненастоящими. Он снова начал склоняться к мысли, что всё на самом деле не так страшно. А вот затея ехать ночью через лес, кишащий тварями и дикими животными, выглядела безумной. Может, крикнуть, чтобы распрягали коня? Хотя нет… Лучше, если он приедет и узнает, что с дочерью всё в порядке, чем если он задержится, а потом окажется, что Алин… Мысль заканчивать не хотелось.
Благо, именно в этот момент конюх вывел коня на улицу.
– Берегите себя, – он передал поводья и сделал странное движение, словно отгонял муху от виска.
Ивор кинул в ответ и запрыгнул на коня.
– Нно! Пошёл!
Едва постоялый двор скрылся за поворотом, как конь резко остановился, захрипел. Ивор с трудом удержался в седле. Оглянулся. Он не заметил никого и ничего, что могло бы напугать животное.
– Поехали, мой хороший. Но!
Конь ступил несколько шагов, а затем кинулся в чащу леса. Он бежал так быстро, что Ивору приходилось уклоняться от веток, которые норовили его сбить. Что же такое конь учуял? Ивор приподнялся на стременах и оглянулся. Чёрная крупная тень бежала за ними. Какой-то крупный хищник. У Ивора засосало под ложечкой, а перед глазами всё потемнело. Нужно было оставаться в постоялом дворе! Мёртвый он дочери не поможет! Ивор затолкал страх поглубже, словно грязную тряпку в недра сундука. Нужно вернуться на дорогу и не попасться хищнику. Аккуратно дёргая поводья, Ивор заставил коня сделать полукруг.
Боги решили смилостивиться и разогнали тучи, позволив небесным линиям освещать мир. В их свете заблестела пожухлая трава, вырисовались деревья, кора засеребрилась, будто покрылась тонким инеем.
Ивор почувствовал себя увереннее. Он ещё раз приподнялся и оглянулся. За ними бежал медведь. Только не это! В последние года из-за постоянного холода и отсутствия нормальной еды, медведи стали очень агрессивными, часто нападали на животных и людей.
– Давай, хороший. Беги! – прошептал Ивор.
Между деревьями показался изгиб дороги, камни поблёскивало в тусклом ночном свете. Давай, поднажми ещё. Сейчас будет проще оторваться! Копыта застучали по мостовой. Ивор дёрнул поводья. Великие, всемогущие боги, помогите мне, не дайте умереть! Но они, видимо, были не в настроении. На дорогу вышли несколько иллидов. Да что ж такое то?!
Конь нёсся на них, как стрела в тело врага. Монстры смотрели, склонив головы. Выжидали. Ивору казалось, что он стал каменным: пальцы вцепились в поводья, да так сильно, что побелели костяшки. От напряжения в теле было трудно дышать. Ивор смотрел на приближающихся иллидов, а в голове словно били куранты. Бом-бом-бом. Осталось четыре секунды жизни. Бом-бом-бом. Три секунды.
Когда до иллидов оставалось буквально пару шагов, конь прыгнул. Спасся! От этого осознания Ивор почувствовал себя лёгким, как пёрышко. Он нервно и счастливо рассмеялся, когда твари остались позади, и погладил коня по шее: «Молодец, молодец!»
Неужели оторвались? Словно отвечая, медведь заревел.
***
В Лаерд он прискакал ещё затемно. Дома в деревне спали, закрытые ставни напоминали опущенные веки, а дым из труб походил на дыхание. По улицам разливалось спокойствие, вскоре оно передалось и Ивору. Он позволил коню перейти на шаг и проехал через главную улицу. На площади свернул в сторону аллеи из пушистых ёлок, которая вела к его предместью.
Ивор оставил коня у крыльца и со всех ног бросился в дом. Дверь в комнату дочери была заперта. Он постучал, но ничего не услышал в ответ.
– Алин, доченька, это папа! Открой, пожалуйста.
Тишина. Не слышно даже шагов.
Ивор пошёл искать Корру. Её комната оказалась пуста. В столовой тоже никого. Да куда же она подевалась? Ивор заглянул на кухню. В большой лоханке, наполненной водой, повариха мыла сковородки и чугунки. Ивор видел только её объемную задницу в тёмно-синей шерстяной юбке.
– Вы не знаете, где Корра?
– Понятие не имею, – ответила она, не разгибаясь.
Что происходит? Где Корра? Её не было ни в голубятне, ни в кладовой.
Сознание заполонили сотни-тысяч мыслей, одна страшнее другой. Липкий страх сжал горло, камнем осел в ногах. Ивору казалось, будто он пробирается сквозь болото, которое мечтает утянуть его в свои тёмные глубины.
Нянечку нашла в Святилище перед идолом Нут. Молилась. Первым порывом было схватить её и задушить. Ивор подавил это желание: медленно выдохнул и скрестил руки на груди.
– Вот Вы где! – произнес он громко и с осуждением. – Я бегаю, как малыш по этажам, ищу Вас, а Вы тут! Почему Вы не с Алин? Вы должны присматривать за ней!
Корра от неожиданности дёрнулась и резко повернулась к нему.
– Напугали Вы меня, – шумно выдохнула нянечка, держась за грудь. – Я не ожидала, что Вы так быстро приедете.
– Я сразу помчался домой, как только узнал про болезнь Алин. Скакал днём и ночью. Меня чуть медведь не сожрал! Что с моей дочерью? Лекарь приезжал? Осматривал её?
Корра кивнула.
– Что сказал?
В ответ нянечка тяжело вздохнула.
– Почему Вы молчите?
– С Алин происходит что-то странное. Я с таким ни разу не встречалась, – ответила Корра.
Она взяла с алтаря свечу и подошла к нему. В её глазах пульсировал страх. Это охладило Ивора. Он почувствовал жалость к этой старой женщине, которая десятилетиями служила верой и правдой. Зря он с ней так грубо разговаривает.
Внезапно Ивора охватило странное чувство: будто сошлись воедино разные куски.
– Неужели Алин… – он запнулся на слове, тяжело сглотнул и продолжил, пересиливая нежелание произносить это вслух, – при смерти, что Вы молились Нут?
Он смотрел на Корру, как на судью. Следующее её слово или спасет его, или разрушит.
– Нет, нет, нет. Она не умирает, слава богам, – быстро произнесла Корра.
Болотная вода, что невидимо окружала его и душила, вмиг испарилась. Ивор сделал глубокий вдох, ощущая, как легко воздух проникает в лёгкие.
– А что тогда сказал лекарь?
– Ничего, – Корра отвела руку без свечи в сторону и пожала плечом.
Она вышла из Святилища и пошла к лестнице.
– Лекарь сказал, что Алин надо находиться в затемнённом помещении, в постели, и никуда не выходить. А также посоветовал поить её теплой сладкой водой.
– Какие странные рекомендации, – нахмурился Ивор, едва поспевая за нянечкой. – А чем она заболела, он не сказал?
Корра помотала головой.
– Пойдёмте.
Они поднялись на второй этаж и остановились у двери в комнату Алин. Корра порылась в кармане фартука, достала ключ и открыла замок.
Дочь сидела на кровати, спиной к ним, и смотрела в окно. С первого взгляда она выглядела нормальной, но Ивора насторожило, что Алин не повернулась и никак не отреагировала на то, что они вошли.
– Принцесса, как ты?
Никакой реакции, будто оглохла.
Ивор подошёл к ней и сел рядом. От взгляда на дочь его прошиб холодный пот. Алин напоминала восковую куклу: бледная кожа, пустой отсутствующий взгляд, бледно-розовые, почти белые, губы.
– Что с ней такое? – Ивор повернулся к Корре.
Нянечка напоминала пристыженного ребенка: взгляд опущен, а нижняя губа подрагивала.
– Я не знаю. Она несколько дней такая. Когда я её нашла, она ещё и ходила туда-сюда без цели, только недавно успокоилась, села на кровать, так и сидит.
– Что значит «нашла её»? – спросил он, растягивая последние два слова.
– Я не знаю, как это произошло. Честно! Я уложила её вечером спать, сама легла. А ночью проснулась воды попить и вижу в окно: Алин ходит туда-сюда по двору. Я выбежала и заметила, что она в этом… странном состоянии. Мне очень жаль, что так произошло. Это моя вина. Я не досмотрела.
По щеке нянечки скатилась слеза. Ивор ни разу не видел, как Корра плачет. Она была человеком действия и даже в тяжёлых ситуациях не терялась, а поднимала всех на уши, отправляла за самыми лучшими лекарями или торговцами, у которых можно было купить редкие целебные травы. Но сейчас она стояла перед ним, словно маленький ребёнок, в полной растерянности и плакала.
Ивор посмотрел на Алин, на Корру, а затем уставился в окно.
Нужно что-то делать. Но что? Голова как будто превратилась в пустошь, где не выживает ни одна мысль. Ивор принялся скрести ногтем по кончику носа.
Корра за спиной всхлипнула. Зашуршала ткань, видимо нянечка что-то доставала или поправляла. Раздались звонкие пилящие звуки. Вдох. И опять будто миниатюрной пилой провели по дереву.
Ивор обернулся. Нянечка ещё раз высморкалась, а потом засмущалась, покраснела и быстро спрятала платок.
Так они и застыли на какое-то мгновение: Ивор глядел на Корру, та в пол, а Алин в окно. Вдруг нянечка сделала глубокий вдох, оглянулась и произнесла полушёпотом:
– Раз обычный лекарь не помог Алин, то, может, стоит показать её Вивьен?
– Вы думаете, это магия? – Ивор нахмурился.
Корра пожала плечами.
– Вивьен должна разобраться.
– Хорошо, – Ивор поднялся, поправил загнутый край жупана, – прикажите подготовить лошадь. Только не берите скакуна, пускай запрягут тяжеловоза.
Корра кивнула, шумно втянула воздух и пошла вниз. Ивор поцеловал дочь в макушку:
– Я выясню, что с тобой происходит, принцесса. Обещаю!
Дочь никак не откликнулась на его слова.
В голове всплыла фраза однокурсника по писарской школе, с которыми он встречал любую неприятность. «Это как завал на дороге. Можешь сесть и рыдать возле него, но от этого завал не исчезнет. Поэтому, если хочешь идти дальше, нужно утереть сопли и разгребать его». Стало немного легче. Сейчас не время для чувств, сейчас нужно разгребать завал.
Ивор приобнял дочь за талию и легонько потянул вверх.
– Вставай, принцесса. Нужно съездить к Вивен, чтобы она помогла тебе.
Алин, на удивление, послушно поднялась. Но не удивилась. Ничего не спросила. Всё равно Ивор был уверен, что дочка услышала и поняла его.
– Слава богам, – прошептал он.
Если бы она продолжила сидеть и не реагировала, то Ивор бы не знал, что делать. Поднимать её силой?!
Ивор взял дочь за руку и направился к двери. Алин послушной куклой поплелась следом.
Возле крыльца стояла запряжённая серая лошадь невысокого роста, с короткими мощными ногами. Она не предназначалась для быстрого бега, но зато на её широкой спине Алин будет комфортно сидеть. Ивор надел на дочь плащ и накинул капюшон.
– Да помогут Вам боги, – прошептала Корра. – Я буду молиться за Вас.
Ивор кивнул и тронул поводья.
По улицам всё ещё клубилась ночь. Неровные полосы света от небесных линий, то выступающих, то снова скрывающихся за тучами, расчертили землю, но они уже были не такими яркими. Скоро утро. Нужно управиться с делами до его наступления. Не хотелось, чтобы жители Лаерда увидели Алин в таком состоянии. Сплетни пойдут. Предрассудки всякие.
Ивор с дочерью, будто призраки, ехали по спящей деревне. Иногда казалось, будто за ними кто-то наблюдает, но, сколько бы Ивор не оборачивался и не всматривался в тени, так никого и не увидел. Чудится, наверное.
В лесу страхи и тревоги словно напитались ночным воздухом, выросли и расправили свои тёмные тяжёлые тела. Ивор прислушивался к каждому скрипу и шороху, боясь, что сейчас появятся иллиды, а он даже ножа с собой не взял. Вдалеке раздался вой волков. Ну замечательно! Только их ещё не хватало!
Конь остановился и нервно застриг ушами.
– Тихо, тихо, всё хорошо, – прошептал Ивор и погладил его по гриве.
Благо, вскоре показался холм-дом элладки. Тонкий сизый дым поднимался из еле заметной трубы. Ивор привязал коня недалеко от входа и помог дочери спуститься.
Вивьен долго не открывала. Может, спит? Ивор застучал ещё сильнее. Раздались шаркающие шаги, и дверь распахнулась.
Элладка выглядела помятой. Волосы были распущены и растрёпаны, глаза слипались от сна. Вивьен широко зевнула и непонимающе уставилась на незваных гостей.
– Прошу прощения, что разбудил Вас среди ночи, – Ивор приложил руку к сердцу, будто раскаивался, – но со мной, точнее, с моей дочерью, приключилась беда. Нам очень нужна Ваша помощь.
Вивьен ещё раз зевнула, окинула взглядом Алин, а затем кивнула и посторонилась.
– Прохоцице.
Внутри было тесно и сильно натоплено. Эллады плохо переносят холод, поэтому нагревают свои жилища чуть ли не до банных температур. Ивор чувствовал, как капельки пота на спине превращаются в ручейки.
Вивьен поставила лучину на стол.
– Отну минуту. – Она направилась к ведру с водой у печки, умылась, а затем собрала волосы в пучок и закрепила его спицей.
– Что за бета вас привела?
Ивор усадил Алин на скамейку около стола.
– Моя дочь впала в странное состояние: она ни на что не реагирует, не проявляет никаких эмоций. – Чтобы подтвердить свои слова, Ивор помахал рукой перед глазами дочери. – Видите! Я не знаю, что с ней. Возможно, она находится под чарами.
– Хм, Вы хоцице, чтобы я проверила, есть ли на ней закляцие?
Ивор кивнул.
– И если это чары, то можете ли их снять? Я за ценой не постою!
– Мне не нужны дзеньги, но тавайте таговоримся, когта мне понатобицця помощь, я обращусь к вам, и Вы мне не откажеце, неважно, о чем я попрошу. Таговорились?
Эх, ведьма хитрая, хочет найти выгоду для себя. Ивор сощурился. Он не любил, когда его втягивали в какие-то игры, где он чувствовал себя не королем, а пешкой. В другой ситуации он отказался бы, но ради дочери готов на всё…
– Хорошо.
– Пересяцце, пожалуйста, сюта, – Вивьен кивнула в сторону полатей за печкой, а затем обратилась к Алин. – А ты, дзетонька, встань.
Ивор помог дочери встать, а затем пересел туда, куда показала ведьма. Элладка встала напротив Алин, положила руку ей на грудь и что-то зашептала на своём языке. Длилось это долго, но ничего не происходило. Ивору даже показалось, будто Вивьен обманывает его.
Наконец-то, ведьма опустила руку и повернулась к нему.
– На вашей точери нет никакой магии.
– В смысле? – Ивор аж поднялся от удивления. – А что с ней тогда такое?
– Не всё объясняется магией, – улыбнулась Вивьен, будто он был несмышлёным ребёнком. – Я проверила, она чистая. Возможно, ваша точь пережила что-то ужасное, что её туша испугалась и ушла.
Всё, о чем говорила ведьма, Ивор воспринимал с таким трудом. Он не мог поверить, что странные вещи могут происходить без магии.
– А что мне делать? Как вернуть её душу?
– К сожалению, я нат эцим не властна, – Вивьен тяжело вздохнула и опустилась на лавку. – Но я знаю, кто вам сможет помочь. У меня есть знакомый эллад. Аим. Он живёт в Еле. Покажите ему точь.
Ивор взял руки старушки в свои ладони и удивился их холодности.
– Спасибо большое!
– А моя просьба не заставит себя толго штать, – Вивьен широко улыбнулась, а Ивор напрягся, не понимая, чего ожидать. – Перетайте Аиму моё письмо. В руки прямо ему, а не через птиц или посретников. – Элладка посмотрела так строго, что Ивор почувствовал себя неуютно. Кивнул.
Пока Вивьен писала письмо, Ивор вышел на улицу, чтобы глотнуть свежий воздух, а то в такой жаре начинала кружиться голова. Лошадь, привязанная к дереву, тревожно стригла ушами, ей явно не нравилось оставаться одной в ночи. Ивор подошёл к ней и стал гладить по гриве.
Небо на юге светлело, а небесные линии блекли и растворялись в синеве. Тонкий луч Сангара медленно разгорался. Ветер был холодным. Видимо, дуло с гор.
Ивор думал об Алин. Он не верил словам элладки, что дочь не под заклятием. Зачем она тогда посылает его к другому элладу? Если это не магия, почему лекарь не справился с болезнью? Что он там рекомендовал? Покой и тёплую сладкую воду?
Дверь распахнулась, Вивьен позвала его жестом. Когда он зашел, передала сложенный вдвое желтоватый лист бумаги. Ивор засунул его в карман, а затем накинул на Алин плащ и вывел на улицу.
Глава 25: Оратор
Старейшины хранили молчание о находке в лесу. Это пугало людей, и в поисках объяснений и поддержки они приходили в Дом. Оратору же нравилось, как идут дела. Он всё больше укреплялся в правильности своих выводов, а проповеди становились всё более изобилующими.
– Главным условием выживания стаи является здоровье вожака. Если он молод, силён, с ясным разумом, то стая преодолеет тысячи испытаний и не собьётся с пути. Но что, если вожак болен? Тогда, следуя за ним, животные обречены на смерть! – воскликнул Оратор и обвёл взглядом паству. Казалось, люди впитывали каждое его слово так глубоко, что перестали дышать. – Хотя мы люди, а не звери, но всё равно нами владеют эти законы. Слабые короли приводили страны к упадку и разрушению. Империи распадались, если их правитель не обладал достаточной силой, разумом или сердечной чистотой, – говорил Оратор, медленно двигаясь от одного края пьедестала к другому. Остановился посередине, схватился за поручень балкона и сделал глубокий вдох. – Помните, что стало с элладами, которых вели короли с сердцами, разъеденными гордыней? Их империя разрушилась, погибли сотни тысяч! Хотим ли мы такой участи?
Люди внизу недовольно зашумели.
– Так давайте тогда посмотрим, за кем идём мы? Чистые ли сердца тех, кто называет себя нашими вождями? Или их души тоже полны магической заразы? Готовы ли они изобличать зло и бороться с ними или они замалчивают и покрывают его?
– Покрывают! – выкрикнул сильный мужской голос.
Тишина, как тяжёлая подушка, упала всем на головы. Люди будто оцепенели, замерли, словно от шока.
– Верно, верно, – раздался женский голос.
Эти слова, подобно ключу, открыли двери, за которыми скопилось недовольство.
– Замалчивают! Покрывают! – раздалось со всех сторон.
Внутри себя Оратор широко улыбнулся, при этом сохранив суровое выражение на лице.
– У нас есть выбор: тоже замалчивать и закрывать глаза на то, что происходит, или бороться против зла! Искоренять магическую заразу, чтобы она не привела нас к погибели. И помните: на стороне тех, кто выберет борьбу со злом, сам Всевидящий. И наградой для них будет весна и тепло. «Когда воздух, вода и земля очистятся от магического яда, когда люди изгонят из сердец дурман, который приносит с собой магия и даже одно желание ею обладать, то проснётся земля и будет она плодоносить. И рождаться будут по весне травы, а цветы – летом, а осень подарит нам урожай. И не будут люди знать ни голода, ни лишений». – Так обещал Всевидящий в одном из откровений Пророку. И если мы хотим, чтобы Бог выполнил своё обещание, мы обязаны дать магии непримиримый бой!
Поэтому сейчас я призываю попросить Всевидящего укрепить веру, которая станет защитной стеной и выстоит даже в самую тяжёлую битву.
Оратор замолчал, посмотрел вверх, а затем заскользил взглядом вниз и обвёл глазами паству. Люди становились на колени и выгибали спину.
– Бог наш Всевидящий и Всезнающий,
Что явился к нам с теплом да светом, – запел Оратор, и десятки голосов внизу шёпотом повторяли молитву.
«Будто сам Всевидящий говорил через меня», – подумал Оратор, заходя в келлию после проповеди.
Эта мысль была такой сладкой, что в грудине приятно заныло. Оратор позволил искупаться в этом чувстве, но потом одёрнул себя.
«Что ж я такое думаю? Я простой служитель его слова, а не Пророк, я не достоин слышать речей Бога, – Оратор поджал губы, ощущая себя маленьким мальчиком, которого поймали на преступлении, но затем посмотрел на висящую в углу птичью клетку, и мысли потекли в другом направлении. – Странно, что до сих пор нет ответа из Великого Дома. Прочитали ли они письмо или посчитали неважным и отложили? А может, голуби не долетели? Может, их сожрали ястребы? Отстреляли? Или магия запутала их пути? Может, лично съездить в Йорн-Хель?»
Весь день тревожные мысли крутились в голове, мешали сосредоточиться и пожирали время. Вроде только проповедь закончилась, а вот уже и темнеет. Чем занимался? Оратор так и не мог вспомнить. Он подошёл к столу и провёл пальцами по шершавой столешнице.
– Так, я закончил службу, хотел переодеться, но спустился на первый этаж, – шептал Оратор себе поднос с полной уверенностью, что пока он слышит свой голос, никто не сможет украсть время. – Потом… Потом сел за стол. Вроде хотел выпить чаю, – Оратор посмотрел на костровую чашу, угли в ней еле тлели. – Но так и не переоделся, не разжёг огонь и не закипятил воду. А чем я занимался?»
Ответ на вопрос не находился.
«Вдруг на меня морок наводят? – Оратор схватился за голову и опустился на стул. – Вдруг это месть старейшин за мои проповеди? Может, они хотят захватить и подчинить мой разум».
Эти мысли будили неконтролируемый ужас, что был чернее гномьей стали и страшнее самой смерти. Оратор упал на колени и зашептал молитву. Он плакал. Клялся. Давал обещания. Торговался.
– Прошу тебя, Бог наш Всевидящий и Всезнающий, защити меня от магии и неверных помыслов. Принеси мне свет. Я сделаю всё ради тебя. Я стану грозой магии! Любой эллад, маг, чародей, колдун, в общем, все те, кто хоть раз попробовал или даже помыслил о магии, будут дрожать об упоминании моего имени!
Видимо, Бог услышал его молитвы, потому как ужас отступал, а душа наполнялась спокойствием.
– Благодарю тебя, Всевидящий! Благодарю! – воскликнул Оратор и так сильно отклонился назад, что заныли икры. – Хвала! Хвала!
Помимо успокоения, молитва ещё принесла решения, будто сам Бог сказал, как следует поступать. Оратор чётко понял, что если в ближайшее время не получит ответ из Великого Дома, то отправится в столицу и всеми силами станет добиваться разговора с Прозревшим. А ещё, хватит юлить на проповедях, ходить по краю. Намекать. Нужно быть жёстче, прямолинейнее! Он должен изобличать зло, а не танцевать вокруг него.
В голове зарождались строки новой проповеди. Смелой, резкой и откровенной! Оратор нахмурил брови, поднялся на второй этаж, достал из полки чернильницу, перо и лист бумаги.
«Если вдруг старейшины возмутятся, если вдруг начнут требовать моего перевода, то я напомню, что подчиняюсь не им, а Великому Дому, и только Прозревший будет решать вопросы моей службы!»
До середины ночи Оратор сидел над новой проповедью. Он исписал уже несколько листов, но никак не мог подобрать слова, а написанные предложения казались неудачными или слабыми. Ему понравились только один абзац и пара предложений, которые он пока не знал, где расположить в тексте.
– Ладно, – пробубнил под нос Оратор и отложил перо. – Нужно немного отвлечься.
Он поднялся, чувствуя, как болит поясница и ноют колени. Походил по келлии, чтобы разогнать кровь, а потом снова вернулся за стол, но мысли не шли. Посидев так какое-то время, Оратор понял, что ничего путного из этого не выйдет, засобирался домой. Он повесил в шкаф ленту со священными символами, а на плечи накинул плащ.
На улице подмораживало. Щёки тотчас же прихватило, будто к ним прижали колючее полотенце, а пальцы на руках начали неметь. Оратор быстрым шагом пересёк улицу, благо, его дом находился недалеко. К счастью, ночь выдалась ясной, а небесные линии светили ярко: можно было не бояться споткнуться о какой-нибудь камешек.
Оратор уже поднялся на крыльцо и взялся за дверную ручку, когда услышал стук копыт. Кого принесло так поздно? Может, это гонец с Йорн-Хеля? От этой мысли Оратор радостно затрепетал и стал вглядываться в сумрак главной улицы. Вскоре по ней промчался всадник. На удивление он не свернул в сторону Дома, да и его фигура показалось знакомой. Неужели Ивор вернулся? От удивления спёрло дыхание. Перепрыгивая через ступени, Оратор сбежал с лестницы и, прячась за стену Дома, выглянул на главную улицу. Всадник выехал на площадь и свернул в сторону особняка.
«Я не ошибся! Это точно Ивор! – Оратор чувствовал, как от этих мыслей подрагивают мышцы, будто у маленького мальчика, который ждёт подарка. Но вместо него появились новые вопросы и подозрения. – Почему он приехал раньше, чем закончилась ярмарка? Почему он прискакал под покровом ночи? – Оратор нахмурился, потому что знал ответы. – Ивору, наверное, передали про находку в лесу, вот он и примчался на всех порах. Скорее всего, он постарается замести следы. А может, устроит тайный Совет, чтобы понять, что произошло и как поступать дальше. Я обязан на нём присутствовать и узнать, кто замешан».
Оратор добрался до аллеи, что вела к особняку, и спрятался за стволом дерева. Время тянулось долго, небесные линии меняли русла, подобно рекам. Пальцы на руках и ногах замёрзли так, что Оратор перестал их чувствовать. А ещё очень сильно захотелось спать. Из последних сил Оратор держал глаза открытыми. Он молился Всевиядящему, просил дать стойкости и мужества.
Его усилия были вознаграждены. Мимо прошла лошадь, на спине у которой сидели Ивор с дочерью. Оратор почувствовал внутренний жар, который прогнал холод с конечностей, придал сил и сжёг сон.
Прячась за деревьями и углами домов, Оратор ощущал себя, с одной стороны, глупо, а, с другой, важно, словно лазутчик с ответственным заданием. Правда, один раз он чуть не попался, когда пересекал площадь. Ивор обернулся, и Оратор вжался в стену дома Советов, моля Всевидящего, чтобы его приняли за камень.
Когда Ивор отвернулся, Оратор согнулся пополам и перебежал улицу, а потом, прижимаясь к заборам, двинулся вперед. Благо, конь Ивора вскоре повернул на улочку, где жили бедняки и скрылся между домами. Оратор почувствовал себя в относительной безопасности, отлепился от забора и зашагал по краю дороги. Зачем Ивору понадобилось посещать эту бедняцкую улицу? Может, здесь, таясь ото всех, живёт колдун? А ведь это неплохая маскировка. Вряд ли заподозрят, что человек в лохмотьях занимается магией. Колдуны больше ассоциировались с богатством и роскошью.
Оратор добрался до таверны и спрятался в тени её навеса. Благо, улица была прямой, а линии светили ярко: Ивора было хорошо видно.
Интересно, в какой дом он постучится? Но войт проехал мимо покосившихся избушек и углубился в лес. Оратор нахмурился, замер на мгновение, а потом его словно озарило внутренней вспышкой. А что, если Ивор не к колдуну поехал, а просто сбегает из деревни под покровом ночи? Ему явно доложили про находку в лесу, поэтому он и увозит свою дочь куда подальше, в надежде спрятать её от правосудия. Я не позволю этого!
Мысли вились, подобно нитям, связывали разрозненные лоскуты ощущений в одно большое одеяло.
«Всевидящий специально меня задержал до половины ночи в келлие, зная, что Ивор захочет сбежать? Бог возложил на меня ответственную миссию, чтобы я вытащил магическое мракобесие на свет», – Оратор сжал кулаки и, полный решимости, пошёл за Ивором.
