Яна Шепот
Сердце ледяного мира
Глава 28: Мириам
Никогда и ни за что! Никогда! Ни за что! Эти два слова кричали в голове и каждый раз – всё громче и громче. Мириам со всей силы сжала подушку и скрипнула зубами. Никогда! Ни за что! Да и как он посмел выбрать мужа? Кто такой этот Томас?! Да и неважно кто… она всё равно за него не выйдет!
Мириам собралась швырнуть подушку в стену, уже подняла руки, когда вошла мама. Пришлось скрипнуть зубами (что ей нужно?) и прижать подушку к себе, словно прячась за ней.
– Как ты, доченька? – мама присела на край кровати
– Никак! – нахохрилась Мириам и отодвинулась подальше.
В комнате повисло молчание. Только их дыхание вело немой диалог: Мириам злобно и быстро сопела, а мама отвечала тихими спокойными вдохами и выдохами.
– Ты можешь злиться и обижаться, но Эйнар не сделал ничего дурного, – произнесла она тихо. – Он позаботился о тебе, нашёл достойного жениха.
– Достойного?! – губы Мириам искривились, в глазах блеснул насмешливый огонёк, но в следующее мгновение что-то внутри дрогнуло и подступила волна слёз. Пришлось сжать зубы, напрячь каждый мускул, чтобы эта волна не пролилась, не покатилась по щекам.
– Томас – сын торговца, неплохая партия. Лучше, чем бедный крестьянский сын, который за душой не имеет ни гроша. За Томасом ты будешь при деньгах…
– К лешему деньги! – выплюнула Мириам.
– Ты не права, – наставляюще произнесла мама. – За деньги можно купить еду и не переживать, что на ужин будет лишь вода или… – она резко замолчала, нахмурилась собственным мыслям и продолжила: – Тем более, купцы много путешествуют. Это твой шанс повидать мир!
Мириам прикусила губу. Всё внутри дрожало от возмущения и обиды. Она думала, что мама будет на её стороне, а она поддержала брата. Да ещё и играет на её мечтах! Предательница! Мириам ощущала, будто падает в огромную бездонную яму, и нет никого, кто бы помог. Она одна в этом мире. И все против неё!
– Но почему Эйнар тогда не женится? Он старше меня! Ему уже давно пора! – Мириам язвительно растянула последние два слова.
– Мне бы тоже очень хотелось, чтобы твой брат остепенился, завёл семью, а он выбрал другой путь, – мама тяжело вздохнула. – Такие уж они… мужчины. Могут жениться, когда захотят. Возраст им не помеха, наоборот, только на руку играет. А вот девицам после девятнадцати ой как трудно будет найти достойного мужика. Да и в народе начнут судачить, почему не выходит замуж. Вдруг больная какая-то. Клеймо поставят, от которого ой как трудно будет избавиться. Ты же не хочешь этого, доченька. Так ведь?
– Но я и за Томаса не хочу. Я знать его не знаю! Да и как Эйнар посмел вытворить такое?
– Доченька, такова наша женская доля, – мама подвинулась ближе, попыталась взять за руку, но Мириам выкрутилась и отползла подальше. – К сожалению, не мы выбираем, а выбирают за нас. – Мама опустила взгляд и принялась рассматривать свои ногти, подковырнула заусенец, а потом посмотрела на Мириам. Сколько грусти и боли было в её взгляде. На секунду даже показалось, будто это её выдают замуж за нелюбимого. Жалость к маме кольнула сердце, но Мириам не позволила этому чувству разрастись. Она должна держать оборону! Изо всех сил!
Мама тяжело вздохнула и продолжила:
– Ты думаешь, я по любви вышла? Нет. Это не так. Я вот тоже не знала, за кого выхожу. В один день отец сказал, что я должна подготовиться, потому что приедут сваты. Как мне тогда было боязно! Помню, я ночи не спала, всё думала о том, каков мой жених. Будет ли он высоким или низким? Худым или полным? Какой у него характер?
Знаешь, твой отец на смотринах мне не понравился. Он показался каким-то худым и злобным, но родители дали согласие на брак, и пришлось выйти за него.
Помню, в день свадьбы одели меня во всё белое, и фата была такая длинная-длинная, постоянно лезла мне в рот, – голос мамы стал тихим и медовым от воспоминаний, а Мириам захотелось, чтобы она ушла, но мысль о том, чтобы прогнать маму, пугала. Тем временем мама продолжала рассказывать: – Дно телеги застелили дорогими тканями, положили подушек. Лошадей украсили лентами, на дугу повесили колокольчики. Как они звенели в пути! Я потом ещё долго их звон слышала, – мама улыбнулась и по-девчачьи заправила за ухо прядь волос. – Меня провожали с песнями и музыкой, а я сидела ни жива ни мертва, так страшно было покидать родной дом, присоединиться к чужой семье. Мне всё думалось, будто отец твой злой человек, что бить будет, что жизнь будет тяжёлой, но всё это оказалось лишь страхами. Из него получился замечательный муж и отец. Вскоре я в него сильно влюбилась. Жизнь свою без него представить не могла и постоянно благодарила отца за то, что нашёл мне такого замечательного мужа.
Вот и тебе Томас может казаться каким-нибудь упырём, но это всего лишь страхи. Даже если что-то неладное между вами будет, то всё забудется и простится, когда появятся детки. Вот где истинная радость в жизни.
Мама нежно улыбнулась.
– Ты, доченька, вместо того, чтобы упрямиться, присмотрись к Томасу, узнай его. Хорошо?
Мириам ответила тяжёлым вздохом. Мама по-своему расценила этот вздох, улыбнулась.
– Вот и славно.
Когда она вышла из комнаты, Мириам легла на кровать, сложив руки под головой. Чувства, которые бились внутри, отступили. Она чувствовала себя спокойнее, и ещё сильнее укрепилась в "никогда" и "ни за что".
Правда, разговор её расстроил. Он оборвал связи между Мириам и родными. Дом теперь казался чужим. Не хотелось находиться здесь ни минуты. Стены давили, мешали дышать. Мириам ощущала себя маленькой птичкой в западне, в логове опасного зверя. Она вырвется на свободу! Обязательно!
Только как? Мириам перевернулась на бок и уставилась на квадрат света на стене. Он был, словно дверь, через которую можно сбежать из мира принудительного замужества в новый, другой мир, в котором она будет свободна. Только как открыть эту дверь? Где найти к ней ключ?
Аргон! Решение оказалось таким простым и неожиданным, что глаза расширились, а сердце затрепетало, будто она сундук с золотом нашла. Мириам даже посмотрела на дверь, испугавшись, как бы родные не прознали про эти мысли.
Аргон и есть этот ключ!
"Но он же колдун", – возразила сама себе Мириам и скисла от этой мысли.
Жёлтый квадрат света понемногу белел, затухал и съеживался. Предметы в комнате погружались во тьму, теряли очертания. Казалось, будто она растворяется вместе с ним, исчезает, так же теряя свои очертания в окружающей действительности. Всё внутри воспротивилось этому.
– Да пусть хоть самим волколаком окажется! Ну и что?! – воскликнула Мириам, ударила кулаком по кровати и вскочила. Она решительно подошла к столу, зажгла несколько лучин и воткнула их в каждую стену. Она не позволит тьме безысходности поглотить себя!
Мириам села на сундук возле кровати, закинула ногу на ногу и принялась переплетать косы. Даже если Аргон и колдун то что с этого? Почему она должна бояться его? Потому что колдунов ненавидит брат? А он этого дерьма набрался в Око!
Может, боги специально послали колдуна, чтобы проверить её решимость и веру в мечту, а она взяла и испугалась, как дурочка! Нет, она больше не позволит баламутить ей мозги! Ни брату, ни маме. Никому! Аргон – это её шанс вырваться из дома, из накатанной колеи, в которой девицы выходят замуж непонятно за кого, рожают детей, толстеют, грубеют и дряхлеют между печью, колыбельной и кроватью мужа, так ничего не повидав.
Когда мама легла спать, и её шумное дыхание затрепетало в воздухе, Мириам, держа лучину, на цыпочках прокралась к Аргону. Отсветы небесных линий неровными полосами ложились по стене и полу. Гость спал. Вытянулся в одну линию и сложил руки на животе, будто боялся упасть. До чего же он странный! Лава же достаточно широкая. Она сама на такой спала, ворочалась и ни разу не упала!
Мириам воткнула лучину в стену над сундуком, присела на край лавы и тронула Аргона за ногу. Он дёрнулся, резко подскочил и чуть не свалился.
– Фу ты, блять! – воскликнул он и громко выдохнул.
– Простите, не хотела Вас напугать, – она умоляюще сложила руки на груди.
– Зачем ты пришла? – непонимающе спросил Аргон и замолчал.
Она тоже молчала, мялась, не зная, как начать разговор. Ей было неловко за то, что она долгое время избегала его. Соберись!
Мириам сделала глубокий вдох и медленно произнесла:
– В последнее время наши отношения немного разладились. Мы мало разговаривали, и я вела себя, как… как дура! – потупилась Мириам, а затем широко распахнула глаза и затараторила: – Но я испугалась. Честно слово! Вивьен сказала, что у Вас на коже элладские заклинания, и я подумала, что Вы колдун, что Эйнар был прав. И испугалась. Какой же я была дурой!
– А что сейчас изменилось? – с издевкой поинтересовался Аргон.
– Ну… Я.... Эм… – Мириам замялась. Она чувствовала себя неуверенно. Если рассказать про замужество, то он ещё подумает, будто она использует его. Мириам облизала губы. – Я долго размышляла над словами брата, над его страхом перед колдунами и поняла, что всё это очень глупо. Ему это внушили в Око, а он теперь внушает этот страх остальным. Я Вас не боюсь. Я не считаю, что Вы злой и хотите нам навредить. Если бы хотели, то давно бы уже сделали это. Даже если Вы и колдун, то добрый.
– Ну, хоть на этом спасибо, – хихикнул Аргон.
– Я пришла попросить прощения и… надеюсь, что это недопонимание останется в прошлом.
– Лады, – кивнул Аргон. – А что произошло у Вивьен?
Мириам почесала нос и всё рассказала.
Аргон сидел, поджав губы, и рассматривал переплетение белёсых шрамов на коже рук.
– Так получается, это заклинания. Элладские. Но я без понятия, кто их на мне оставил.
– Это нужно выяснить! Может, в Сол нам подскажут, кто…
– Нам? – удивился Аргон.
– Ну…да, – несмело произнесла Мириам, чувствуя неловкость. Она набрала полную грудь воздуха и выпалила. – Я решила пойти с Вами!
Аргон нахмурился и вопросительно уставился на неё.
– Я просто поняла, что Вы пропадёте один. Вы же совершенно не знаете, куда идти, как себя вести. Вас же первый встречный путник сдаст в Око! Да и вдвоём будет не так грустно и одиноко.
– А как же дом, твоя мама, брат? Ты готова с ними попрощаться?
Мириам поджала губы.
– Да. Хотя я их очень люблю, но здесь меня ничего не ждёт. Разве что замужество, но я не хочу выходить за непонятно кого, заводить детей и провести свою жизнь, крутясь между печкой и столом. Я хочу повидать мир, как это делал мой отец, побывать в Оре, увидеть огненную реку, – мечтательно протянула Мириам, а затем испугалась, что выдала свои истинные мысли, поэтому торопливо добавила: – А ещё интересно разгадать Вашу тайну. Что за заклинания на коже, кто их написал и почему. Разве Вы не хотите выяснить, кто Вы такой на самом деле?
– Хочу.
– Вот-вот, и я помогу Вам! – воскликнула Мириам и замерла, прислушалась, не разбудил ли этот восклик маму.
Сердце буквально замерло в груди, пока тишину не разрезало тихое сопение. Мириам облегчённо выдохнула, забралась с ногами на лаву и прижалась спиной к стене.
– Вивьен что-то говорила про университет. Я понятие не имею, что за он, но уверена, мы должны как можно больше узнать про это заведение. Согласны?
Аргон кивнул. Мириам ожидала расспросов, но Аргон молчал. Он рассматривал лучину в стене и о чём-то думал. Показалось, что он не заинтересовался её предложением, испугался и сейчас пойдёт на попятную или откажется от неё.
– Так что первый шаг – расспросить Вивьен об университете, – затараторила Мириам ещё быстрее, в надежде, что её энтузиазм заразит Аргона. – Если она ничего толкового не скажет, то нужно будет отправиться в Сол. Там живёт много элладов. Кто-то из них наверняка знает про университет. А может, даже найдутся такие, кто сумеет прочитать заклинания и рассказать, что они обозначают!
Аргон слушал, не перебивал, а когда она закончила, спросил:
– Когда этот Осенин? Твоя мама называла какую-то дату, но я ничего не понял.
– Завтра он.
– Как? Завтра уже уходить?
Мириам поняла, что это пугало его больше всего, поэтому она умерила свой пыл и ласковым голосом произнесла:
– Не переживайте так сильно. Я буду рядом. Всё будет хорошо. – Мириам замолчала, не зная, как ещё поддержать его.
За окном висели черные облака, будто из неба выпали куски, а на их месте образовались такие черные бездонные дыры. Мириам охватила непонятная тревога, казалось, что скоро расколется не только небо, а и весь мир.
– Осенин – он вечером начинается и длится всю ночь, – произнесла она, словно её голос был иглой с нитью, которые могут сшить разъезжающееся по швам пространство. – Днём мы к нему готовимся: убираем в доме, моем печь, моемся, а затем садимся за стол и провожаем лето. А после все собираются на холмах, зажигают костры, пьют, поют и танцуют, провожая последний летний день. Вот тогда мы и сбежим.
Глава 29: Осенин
На Осенин всегда выдавалась хорошая погода. Даже если вчера лил дождь, то на следующий день обязательно расходились тучи и дневной свет изливался на мир. И в этом году с самого утра небо хмурилось, темнело, казалось, вот-вот будет ливень, но к середине дня посветлело, облака побелели и стали походить на тонкую пластину серебра, которая закрыла небосвод, подобно гигантской крышке.
Мириам с Хельгой проснулись задолго до рассвета. Нужно было приготовить праздничный стол, а потом затушить печь и ждать, пока она остынет. Аргона решили не будить. Пускай отоспится и наберётся сил. Впереди его ждала тяжёлая дорога. Женщины зажгли лучину, позавтракали кашей с салом и сразу приступили к готовке. Хельга рассыпала по столу муку, а сверху положила тесто и месила его руками.
– А Эйнар вернётся или нет? – поинтересовалась Мириам, нарезая лук тонкими полосками.
– Ой, не знаю, доченька. Ой, не знаю, – мама протёрла рукой лоб, оставив на коже белое пятно от муки. – Я бы хотела, чтобы мы все вместе провели этот день, но…
"Лучше бы не пришёл", – мысленно ответила Мириам. Она боялась, что брат разрушит её планы.
От мыслей о побеге внутри как будто загорался хитрый огонёк из предвкушений, волнения и нетерпеливого ожидания. Скоро она покинет эту деревню, серую жизнь. Скоро сбудутся все мечты. Она увидит мир! Мириам улыбалась, пританцовывала, а когда ловила себя на этом, становилась серьёзной и мысленно взывала к богам, прося их о помощи, о том, чтобы никто, особенно брат, не помешал её планам!
– Не можешь дождаться, когда начнётся Осенин? – с улыбкой поинтересовалась мама, по-своему поняв её возбуждение.
Мириам кивнула. Не говорить же правду.
– Доченька, после ужина сразу не убегай на танцы, а задержись, чтобы Аргона проводить.
– Да, мам, конечно.
Вместе с пирогом женщины ещё налепили пирожков с капустой, и все отправили в печь. За готовкой не заметили, как рассвело. Хельга выглянула через окно на улицу, а затем повернулась к дочери, которая вытирала стол от муки.
– Я сейчас пойду в таверну, хочу купить ягодного вина к празднику, а ты присмотри за едой.
Мириам кивнула.
Пирожки уже начали подрумяниваться, когда мама вернулась с бутылкой вина. Мириам тут же её забрала и поставила на стол, бормоча:
– Что-то Вы долго.
– Ой, доченька, – воскликнула мама, – да там пол деревни за вином пришло. Думала, что мне уж ничего и не достанется. Аргон, доброе утро!
– Доброе утро, – буркнул он, зевнул и пошёл к ведру для умывания.
– Да уже давно не утро, – рассмеялась Мириам, выставляя на столе пирог и пышущие жаром пирожки. – Давайте, умывайтесь быстренько и кушать.
Мама вынула из буфета расписные ендовы – их доставали редко, только на важные события, а в другие дни хранили крепко завёрнутыми в ткань – и Мириам сразу почувствовала трепетное праздничное волнение. Скоро-скоро должно произойти нечто удивительное и необыкновенное, что будет будоражить воображение холодной тёмной зимой. Мириам засуетилась: быстро расставила тарелки, разложила ложки, а затем подскочила, будто оленёнок, и скрылась в комнате. Там она переплела косы, надела платье с расписанными подолом и рукавами, повязала на талии праздничный пояс: тонкий, ярко красный, с длинными пушистыми кисточками.
– Вот и я! – объявила она, выходя из комнаты.
Она ощущала себя невероятно красивой и лёгкой. Хотелось взлететь высоко-высоко и дарить свет и радость миру.
Мама тоже приоделась: сменила тёмную юбку на красную в жёлто-белую полоску, повязала поверх праздничный передник, белый, с вышитыми красными узорами, а голову покрыла цветным платком с бахромой. Только Аргон выглядел обычно: штаны из холстины да рубаха. Глядя на него, Мириа задумалась, а ощущает ли он внутри праздничный трепет или нет? Вряд ли. Для него этот день далеко не праздничный, ведь сегодня вечером он должен уйти. "Мы, – мысленно поправила себя Мириам. – Я с ним должна уйти".
– Ну, давайте-ка садиться за стол, а то всё остынет, – хлопнула в ладоши мама.
Эйнар к праздничному столу не явился. Мириам разрывали противоречивые эмоции. Радость и злость. С одной стороны, хотелось, чтобы всё было по-нормальному. Как у всех. Собраться всей семьёй за столом, поздравить друг друга с уходящим летом и теплом, повспоминать что-то, пошутить. Но нет. Их семья как будто расколота.
А с другой, хорошо, что его нет. А то бы он опять выкинул бы что-нибудь такое, от чего праздник не был бы праздником. Может, опять бы накинулся на Аргона. Или кричал, что Осенин – пережиток прошлого и заставлял бы всех молиться Всевидящему. И Эйнар точно помешал бы побегу. Он бы глаз с неё не сводил.
– Вот и закончилось лето, – мама подняла ендову. – Оно принесло нам много и светлых, и пасмурных дней. Однако, несмотря на все трудности, мы живы, здоровы и сидим здесь за столом, который полон еды. Поэтому я произношу благодарность богам за то, что они позаботились о нас, за то, что мы сыты и мы… – мама замялась, поджала губы, но не закончила предложение. – Отпразднуем завершение лета, поблагодарим Нут за дары и встретим осень. Надеюсь, она смилостивится над нами, порадует теплом и светом. Выпьем же за лето, пищу и за жизнь!
– За лето, – повторила Мириам, поднимая ендову, а затем пригубила вино.
Какой сладкий насыщенный вкус красной смородины! Божественно!
После обеда мама завернула кусок пирога и несколько пирожков в ткань и засунула в буфет.
– Это Вам, Аргон, в дорогу.
Затем Мириам с мамой занялись печкой: она как раз успела остыть. Женщины вымели золу, застелили горнило еловыми лапками и сверху постелили ткань.
Аргон смотрел на всё это широко распахнутыми глазами, а когда Мириам поставила в печь ведро с водой, не вытерпел и поинтересовался:
– А что вы делаете?
– Печь готовим, – ответила Мириам, тщательно протирая шесток. – Мыться будем.
– Эм…что?
Его страх и недоумение рассмешили Мириам.
– Вы что, никогда не мылись в печи?
– Нет.
– Ой, зря, – покачала головой мама. – Это очень полезно для здоровья. Любую заразу изгоняет. Ладно, мы с дочкой полезем первыми, а Вы после нас. Но пока побудьте в комнате. Мы Вас позовём, как закончим.
Аргон кивнул и ушёл.
Мама скинула одежду, распустила волосы – они белоснежной лавиной упали на спину – и залезла в печь. Мириам принесла из сарая еловые веники и подала их маме, затем разделась и полезла к ней. Внутри печи было темно и тесно, но это не пугало, наоборот, успокаивало. Казалось, будто все проблемы остались там, в другом мире. Мире, продуваемом ветрами, орошённом дождями и скованном холодами. А здесь, в тёплом печном нутре, всё было совсем иначе. Спокойно и безопасно.
Жар окутал Мириам, словно шерстяное одеяло. От его горячих объятий по коже побежали ручейки пота. Вскоре Мириам чувствовала себя будто обильно смазанной маслом.
– Давай ложись, – сказала мама, – я по тебе веничком пройдусь.
Мириам растянулась в печи, высунув голову из горловины, сложила руки замком под подбородком. Она видела край стола, пару стульев, лавки у стены, квадраты света на полу.
Всплеснула вода, а затем тёплая струя пролилась по спине вдоль позвоночника. Следом пришёл веник. Мириам вздрогнула, а затем расслабилась. Её как будто окутало тёплое мягкое облако. Она закрыла глаза, отдаваясь ощущению блаженства.
– Согни колени, давай я тебе по пяткам пройдусь, – мамин голос звучал словно через пелену.
Веник ещё раз хорошо прошёлся вдоль её тела, а потом снова на спину полилась вода, такая тёплая и приятная.
– Теперь ты меня, – сказала мама.
Мириам поднялась, взяла веники.
– Ах, хорошо! – восклицала мама всякий раз, когда веник шлёпал по коже. – По пояснице ещё пройдись, а то она у меня болит немного, потянула её недавно.
Затем женщины вымыли волосы – сначала щёлоком, который поставили настаиваться пару дней назад, а после сполоснули чистой водой.
– Давай заканчивать, – сказала мама, поливая себя. – Печка остывает, а Аргону ещё помыться надо.
Женщины вылезли из печи. Сердце разгорячённо стучало, кожа раскраснелась, и от неё поднимался пар. Несмотря на чувство размягчённости, тело как будто наполнилось новыми силами. Жаль, что жизнь с повседневными хлопотами и заботами растворит эти ощущения, оставив от них лишь воспоминания.
– Теперь Ваша очередь, – торжественно объявила Мириам, заходя в комнату к Аргону.
Он долго смотрел в устье печи и сделал шаг назад.
– Я туда не полезу!
– Да мы только что помылись, живы, не сгорели, – Мириам веселил его страх.
– А я не полезу.
– Ой, зря, – воскликнула мама, завязывая запону поверх юбки. – Я себя чувствую так, будто заново родилась.
Она на самом деле выглядела как-то моложе: кожа немного разгладилась и разрумянилась, волосы блестели, как у молодой девицы, а от повседневной усталости не осталось и следа.
– Если Вы ещё помнётесь, то печь окончательно остынет, – бросила мама.
– Ладно, – сдался он, – что мне делать?
– Раздевайтесь и залезайте внутрь, – закомандовала Мириам.
– Отвернись.
Она саркастически вздохнула и закатила глаза, но всё же отвернулась. Раздался шелест одежды, затем шебуршание.
– Я залез, – голос Аргона звучал приглушённо. – Что дальше?
– Как Вам там? – поинтересовалась Мириам, заглядывая в устье.
В темноте Аргон выглядел как нагромождение теней.
– На удивление хорошо, тепло, только непривычно, – смущённо ответил он.
– Не горите там? – хихикнула Мириам.
– Нет, – буркнул Аргон в ответ.
– А страху-то сколько было! – всплеснула руками мама.
Гребнем она расчёсывала волосы, распутывала мелкие колтуны.
– А что делать то? – переспросил Аргон.
– Посидите, пропотейте хорошо, затем веничком по себе пройдитесь.
Сидя на лавке у печи и расчёсывая волосы, Мириам прислушивалась к звукам, которые доносились из горнила. Всплески воды. Шуршание, видимо, Аргон пытался повернуться. Ойкнул.
– У Вас всё хорошо? – поинтересовалась Мириам.
– Да. Просто плечом задел стену. Кожу, наверное, содрал.
После водных процедур печь снова растопили.
– Я покемарю пару часиков, – сказала мама, залезая на лежанку. – И вы ложитесь. Сейчас сон будет самым целебным. Да и Аргону полезно набраться сил перед дорогой.
– Хорошо, – кивнула Мириам. – Только приберёмся здесь.
Когда мама уснула, они с Аргоном закрылись в его комнате.
– Ну что, Вы собрались в дорогу? – спросила Мириам, присаживаясь на край сундука.
– Честно сказать, нет. Я понятия не имею, что может пригодиться в пути.
– Я так и знала! – воскликнула Мириам и подняла палец вверх. – Поэтому всё собрала. Одну минуту…
Она выскочила из комнаты и бросилась в сарай. Достала из сундука потрёпанную холщовую сумку-мешок – отец часто брал её с собой, когда уходил на охоту на несколько дней. Затем насобирала в погребе овощей и засоленное мясо, достала из буфета припрятанные мамой свёртки с едой, а после всё это вывалила Аргону на лаву.
– Вот, этого должно хватить на несколько дней.
Затем нашла в сундуках отцовскую флягу, охотничий нож, кусок бечёвки. Достала горшочек, в котором мама хранила деньги. Сжав губы, Мириам высыпала монетки на ладонь. Внутри боролись противоречивые чувства. Нехорошо, конечно, так делать. Это же, по сути, воровство у собственной семьи, но деньги понадобятся в пути. Да и тем более, разве не семья вынуждает её покинуть дом? Вряд ли мама пересчитывает монеты. Если взять несколько Сольт, то ничего ужасного не произойдет. Они не обеднеют так, чтобы пойти по миру с протянутой рукой. Зато она с Аргоном сможет снять комнату в дешёвой таверне и купить миску супа.
Мириам засунула несколько медных монет в карман юбки, а остальные высыпала обратно в кувшин.
Вместе с Аргоном она сложила пожитки в сумку, затянула верёвки.
– Ну вот, к дальней дороге готовы! – Мириам похлопала сумку по холщовому боку. – А Вы, Аргон, ложитесь спать. Отдохните перед дорогой.
Дневной свет сползал со стен и потолка, уходил через окна, как будто Сангар, затухая, всасывал его обратно в себя. Темнота, которая всё это время пряталась в углах и под лавками, почувствовала свою силу и принялась расти и набухать, словно пирог в печи, заполняя собой всё пространство.
Мириам зажгла несколько лучин. Внутри всё распирало от волнения. Она будто окончательно проснулась от долгого изнуряющего сна. Никогда прежде она не чувствовала себя такой сильной, важной и сосредоточенной. Похожие изменения происходили с ней во время охоты с братом, а ещё когда она единственный раз в жизни поехала в Йорн-Хель, но, по сравнению с ощущением сейчас, те изменения казались лишь отблесками настоящего света. Да, была ещё и грусть, но её тонкий ручеёк перекрывал мощный поток ожидания скорого побега. Скоро перед ней откроются новые удивительные земли. Она своими глазами увидит далёкие города, про которые ей доводилось слышать.
Мириам подошла к окну. День окончательно затух. Свет от небесных линий слабо пробивался сквозь плотные тучи. Мимо шли люди, празднично наряженные: девушки в цветастых юбках, в очельях, с нитками бусин на шее и лентами в волосах, а мужчины в льняных рубашках, подпоясанные яркими кушаками, в высоких сапогах, украшенных разноцветными нитями. Многие надели шапки, в которые воткнули перья.
Мириам глядела на людей и чувствовала, что уже не принадлежит их миру. Они идут на холмы, будут пить и веселиться всю ночь, а утром вернутся обратно в свои дома, к печам и хлопотам. А она нет! Её ждёт Оре и огненная река. Мириам улыбнулась своим мыслям.
– Ого, уже почти ночь на дворе! – воскликнула мама. – Почему ты меня не разбудила?
От её голоса Мириам испуганно дёрнулась и тут же стёрла с лица улыбку. Нельзя себя выдать.
– Да ладно, выспитесь хорошо.
– Да какое там?! Нужно Аргона же собрать в дорогу и проводить, – мама слезла с печи и ополоснула лицо водой. – Где он, кстати?
– Спит. Я уже помогла ему собраться. Положила целую кучу еды и несколько бурдюков с водой, чтобы точно не пропал в пути. Пойду его разбужу.
Но Аргон не спал. Он сидел на лаве и смотрел в окно.
– Вам так и не удалось уснуть? – ласково поинтересовалась Мириам, присаживаясь рядом.
– Да какое там, – взволнованно произнёс он. – Не могу перестать думать о… дальнейшей дороге.
– Всё будет хорошо, – Мириам положила свою ладонь поверх его и легонько сжала, а затем прошептала: – Мы справимся. Главное, следуйте плану. Я Вас провожу до Вивьен, и Вы меня там ждите! Я притворюсь, что иду с мамой на Осенин. А там затеряюсь в толпе и сбегу. Быстро переоденусь и приду к Вам. Не обещаю, что быстро справлюсь, но.... Нам некуда торопиться. Ну, пойдёмте?
Аргон тяжело и горестно вздохнул и поднялся.
– Гоу, – сказал он, окидывая прощальным взглядом комнату.
Мама отдала Аргону тёплый тулуп, который Эйнар носил подростком. Тогда он не был таким высоким и широкоплечим. На Аргона он сел идеально.
– Вот, повяжите ещё мой шерстяной платок, – сказала Хельга.
– Спасибо большое, но на улице вроде не так уж и холодно.
– Это пока, – мама сжала губы и посмотрела через окно, словно оценивала погоду. – Осень у нас очень холодная, да и снега рано начинаются. Да и волосы Ваши лучше спрятать, чтобы....
Мама не договорила. Воздух задрожал от непонятного шума, словно тысячи ветров сплелись воедино, и внутри них что-то щёлкало и стрекотало. Звук то усиливался, аж закладывало уши, то отдалялся. Вдруг раздался свист, задрожала земля. Посуда подпрыгнула на подоконниках. Кувшины и тарелки, которые стояли на краю, упали на пол и разбились. Раздался душераздирающий человеческий крик. По стене и потолку заплясали красноватые отсветы.
Мама подбежала к окну.
– Дом Фоссенов горит! – в ужасе вскрикнула она и замерла.
Мириам видела в отражении стекла лицо мамы – белое, как первый снег – и широко распахнутые глаза.
Вновь раздался свист, и опять земля покачнулась. Мириам чувствовала, как страх вперемешку с возбуждением стучал в венах. Что там такое творится?!
– Будьте здесь! – воскликнула она и выскочила на улицу.
Снова раздался странный щёлкающий звук. Он шёл откуда-то сверху. Мирим посмотрела на небо. На фоне серых туч вырисовывался тёмный силуэт. Свет от небесных линий серебрил его бока. Гигантские крылья. Голова. Мириам узнала птицу. Только это была странная птица. Сделанная из металла. Она неестественно ровно спускалась внизу, а затем зависла на одном месте. В лапах птица сжимала валун.
И вдруг время будто замедлилось. Мириам видела, как разжимаются стальные когти, как огромный камень летит вниз. Земля под ногами покачнулась. Звук от удара, казалось, оглушил. А птица тем временем скрылась за облаками, чтобы снова вынырнуть, сжимая в когтях новый валун.
