Яна Шепот
Сердце ледяного мира
Затем она вылила воду в таз и принялась мыть посуду, оттирая песком жир и остатки пищи.
– Давай сюда чистые тарелки, я буду их вытирать, – Хельга достала из буфета полотенце.
Эйнар отложил ложку, поднял тарелку и громко втянул в себя остатки супа. Затем откинулся на спинку стула, рыгнул и пробормотал:
– Вкусно очень.
Мириам забрала тарелку у брата, вымыла. Эйнар вынес вёдра с грязной водой на улицу и вылил за углом. Хельга протёрла стол.
После ужина все сели перебирать собранные вчера грибы. Каждый брал из корзинки гриб, тщательно осматривал его, делал надрез на ножке и шляпке. Червивые летели в ведро на полу, а хорошие складывали в котелок на столе.
Какое-то время перебирали молча, каждый погрузился в свои мысли.
– Ханна почти на сносях, – нарушила тишину Хельга. Она знала, что все хотят обсудить, но выбрала безопасную тему.
– Вот бы малыш родился крепеньким, – ответила Мириам.
Голос прозвучал безэмоционально. Ей сейчас не до Ханны. Мысли у дочери были совсем про другое… про другого. Хельга догадывалась, о ком (про кого?), но решила развивать вымученный диалог.
– Было бы счастье, а то Боги сейчас редко кому дают здорового ребенка. Многие рождаются с отклонениями, хиленькими и вяленькими, жизнь в них еле теплится.
Эйнар скрипнул зубами, отложил нож, посмотрел на мать долгим взглядом и задумчиво произнёс:
– Объясните мне, почему Вы так отнеслись к найдёнышу? Я думал, что прогоните его взашей, но Вы не просто его дома оставили, а ещё одежду мою отдали и супом накормили.
– Ох, мал ты ещё, сынок. Плохо понимаешь порядок вещей, – вздохнула Хельга и вытерла тыльной стороной ладони лоб.
– Почему же мал? – возмутился Эйнар. – Мне уже шестнадцатый год пошёл!
– Ну, раз ты такой взрослый, тогда слушай, – произнесла Хельга и внимательно посмотрела на сына. Стоит ли рассказывать? Поймет ли он? Глаза Эйнара расширились, голова слегка наклонилась вперед, мол, давай, рассказывай.
Хельга набрала воздух, облизала губы.
– Есть одна древняя легенда. Давным-давно, когда боги были молодыми, они створяли миры. Так им нравилось то занятие, что, сотворив один мир, они приступали ко второму, третьему. А сотворённые миры развивались по своим законам, – Хельга разрезала пополам грибную ножку, осмотрела и положила в котелок. – Как-то глянули боги на первый мир и ахнули: он породил людей, те понастроили дома и города, положили дороги, раскопали карьеры. С Сангара сложно было разглядеть, что в мире творится. Это как на муравейник смотреть: муравейки ползают, ветки таскают, а какая настоящая их жизнь – никому не ведомо. И решили боги спуститься на землю, узнать истинную жизнь: хороша она или плоха. Выбрали боги самого молодого и справедливого – Бальта. Он спускался в миры в различных обличиях: то девчушки-сиротушки, то старика поганого, то девицы красной, то юродивого – и скитался по свету, смотрел, как люди его примут, добро будут творить или жестокость. Перед тем, как в мир спуститься, проглатывал Бальт камешек прозрачный, а когда возвращался на Сангар, выплевывал его: если белым он становился, то добрые люди мир населяли, и боги посылали им разные блага. Если же камушек был чёрным – зло источило сердца людей, и мир уничтожался; а вот серый камушек говорил, что люди стоят одной ногой в добре, другой – во зле. Тогда посылали боги испытание этому миру, чтобы проверить сердца людей. Через некоторое время опять спускался Бальт, чтобы узнать, какими люди стали, какую сторону выбрали. Добра или зла. Жить или не жить миру.
Эйнар рассмеялся:
– Мама, Вы серьёзно? – заметив её взгляд, сын хмыкнул: – Вы думаете, он Бальт? – и, не дав ей ответить, воскликнул: – Боги отвернулись от нас! Они прокляли наши земли и обрекли всё живое на смерть. И мы должны их забыть! – сарказм перерастал в крик. – Теперь у мира новый Бог! Всевидящий! Он изгонит холод с земель и вернёт весну!
Лицо сына перекосилось от ярости, глаза сузились, челюсти напряглись.
Хельга тяжело вздохнула:
– Можно срубить дерево – но выкорчевать корни непросто. Ой как непросто. Тысячелетиями прорастали они в наших душах, и нельзя за раз всё вырвать да посадить что-то новое.
– А я выкорчевал все корни! – Эйнар подскочил, зацепил ногой ведро.
– Какой же ты отвратительный, – заворчала Мириам, собирая рассыпанные грибы. – Теперь придётся пол подметать.
Брат её не слышал. Он никого не слышал.
– Я по-о-онял! – протянул Эйнар медленно. – Я все по-о-онал! Этот найдёныш – колдун! – Сын говорил медленно, отрывисто. – Он напустил туман. Задурил голову сестре. Заставил вас поверить, что он Бог! Да я его сейчас….
Он кинулся в комнатушку, выволок за волосы гостя. Тот сучил ногами, хватал Эйнара за запястье. Изворачивался, в надежде освободиться. Сын держал крепко. Он кинул гостя на пол и заревел:
– Снимай проклятие, колдун! Снимай!
Незнакомец съёжился, закрыв голову руками. Эйнар ударил его ногой по рёбрам, воздух со свистом вышел из груди человека.
Хельга хотела броситься на помощь, но не смогла пошевелиться. Тело будто окаменело. Как же она ненавидела эту реакцию! Пока другие бегали, спасали, помогали, она стояла и хлопала глазами, не в состоянии что-либо сделать. Оставалось только молиться. И она взмолилась богам, чтобы образумили сына, чтобы из-за него не решили, будто мир чёрствые люди населяют. Эйнар не злой на самом деле. Просто бестолочь.
– Оставь его в покое! – завизжала Мириам и кинулась на брата. – Прекрати! Хватит!
Мириам повисла у него на руке.
– Отвали!
Эйнар со всей силы отшвырнул сестру. Та отлетела к лавке. Ударилась затылком.
Внутри у Хельги всё вскипело. Как он посмел так обращаться с сестрой?! Придушила бы собственными руками! Если бы могла.
– Снимай проклятие! – продолжал орать Эйнар. И бил. Бил. Бил.
Мириам поднялась на ноги, потрогала затылок. Затем бросилась в комнату. Выскочила с луком. Вложила стрелу. Направила её на брата и натянула тетиву.
"Что здесь происходит? – мысленно завопила Хельга. Душа металась в теле, будто в клетке. – Прекратите вы оба! Успокойтесь!".
Но дети не слышали её отчаянный безмолвный крик. Они даже не смотрели в её сторону. Мириам уставилась на брата. Глаза превратились в щели. Лицо раскраснелось. Крылья носа раздувались. Казалось, что со следующим выдохом из ноздрей повалит дым.
Эйнар же впился взглядом в гостя.
– Хватит корчиться! Снимай проклятие!
Мириам обошла брата так, чтобы он увидел смотрящую на него стрелу.
Эйнар заметил. Нога зависла в воздухе.
– Отойди от него! – повторила Мириам.
– А то выстрелишь?! – с издёвкой поинтересовался Эйнар. – Убьёшь брата родного ради колдуна поганого?
Мириам ничего не ответила.
Эйнар стушевался. Он напоминал загнанного зверя: бешено сверкали глаза, грудь быстро поднималась и опускалась, пальцы то сжимались в кулак, то разжимались. Эйнар злобно посмотрел на незнакомца, затем – на сестру.
– Околдованные, – выплюнул он и выскочил в сени.
Дверь хлопнула так, что посуда на подоконниках подпрыгнула. Мириам опустила лук.
Когда Эйнар ушёл, с тела Хельги будто сняли проклятие, что не позволяло двинуть ни рукой, ни ногой. Она подбежала к гостю.
– Вы как? Сильно болит?
Хельга помогла ему сесть и стащить рубаху. Увидев кровоподтеки, охнула, прикрыла ладонью рот. Мириам смотрела то на гостя, то на дверь, прислушиваясь к шагам брата в сенях. И не зря! Входная дверь распахнулась. Эйнар появился на пороге.
Хельга выдвинулась немного вперёд, закрыв собой гостя. Не ударит же сын родную мать. По крайне мере, она на это надеялась. Ох, как надеялась!
Дочка вскинула лук, глаза злобно сузились.
– Успокойся, околдованная, – прошипел Эйнар.
Он метнул на гостя взгляд, полный ярости, забрал ботинки, тулуп с вешалки и вышел.
Мириам опустила лук, прислушалась. Загремела щеколда. Дверь, ведущая на улицу, заскрипела. Дочка поставила лук в угол и бросилась к гостю.
Глава 3: Имя и мечты
Человек лёг на спину, позвоночник впился в доски, покрытые тонким одеялом. Неудобно, кошмар! Перевернулся на бок. Как же мало места! Одно неловкое движение – и можно свалиться. Человек поёрзал, пытаясь найти удобную позу. Тщетно! Хотелось лечь на живот, раскинуть руки, согнуть ноги, но на узкой лавке это невозможно. Человек снова перевернулся на спину, скрестил руки на груди и закрыл глаза.
В голове родились тысячи образов и вопросов. Кто я? Вспоминалось лицо женщины с пустыми голодными глазами. Что эта за тварь?
Человек пытался составить из этих мыслей хоть какое-нибудь представление о том, где он оказался. Итак, по лесу бродят какие-то неведомые твари, похожие на людей, и которые нападают на всё живое. А ещё есть нормальные люди. Только тоже какие-то странные. Все белые и в старинных одеждах. Человек почесал лоб. Ощущение, что все должно быть по-другому, не покидало его. Но оно задавало лишь новые вопросы. Как по-другому?
В картине мира, которую он пытался собрать, зияло множество чёрных пятен и дыр. Как их заполнить, человек не знал. Эти размышления пожирали слишком много сил, будто гигантские космические дыры поглощали всю энергию. Человек чувствовал, как расползались мысли, как тело словно наливалось свинцом, веки тяжелели.
Странный непонятный мир растворялся. Деревянные домики, окружённые плетёными заборами, превращались в стеклянные высотки. На голых ветвях деревьев набухали почки и бутоны. Затем появилось лицо. Длинное, худое, с острым подбородком. Рыжие волосы были собраны в хвост на макушке. Зелёные глаза смотрели внимательно. Словно за мышью лабораторной наблюдает. От этого человеку стало неприятно.
– Артур? – спросила девушка. – Артур, ты слышишь меня?
Она протянула к нему руку....
Что-то грубо схватило его за волосы. Сон растворился в ослепительной боли и ярости. Какого хрена?
– Подъем! – скомандовал мужской голос.
Человек узнал голос Эйнара.
Брат Мириам дёрнул его с такой силы, что показалось, будто оторвётся скальп.
Человек упал с узкой лавы, сильно ударился локтем. Руку свело. В нервы будто воткнули тысячи иголок. Эйнар ногой открыл дверь и выволок его из комнаты. Человек пытался вывернуться. Бил по державшей его руке. Царапал её. Но Эйнар не обращал ни на что внимание.
Внезапно хватка ослабла. Человек упал на пол. Скальп горел. Внутри все раздувались от непонимания, обиды. За что?! Человек схватился за голову, будто ладони могли унять боль. Мир вокруг казался призрачным. Моргни – и он исчезнет. Сотрётся.
Первый удар ногой пришёлся по рёбрам, воздух со свистом вылетел из груди. Человек открывал рот, но не мог вдохнуть. Лёгкие горели.
– Снимай колдовство! – ревели над головой.
Он не понимал, что от него хотят. Какое колдовство? Что происходит?
Ещё один удар. В живот. Волна тошноты поднялась к горлу. Обожгла грудину.
– Я кому сказал, снимай! – громыхал голос Эйнара.
Удар. Удар. Со всех сторон. Человек свернулся калачиком. Прикрыл голову руками.
– Оставь его в покое! Прекрати! Хватит! – истерично завопила Мириам, но Эйнар не реагировал, удары обрушивались с новой силой.
Вдруг все резко прекратилось. «Может я умер?» – промелькнула мысль. Нет, мёртвые не чувствуют столько боли.
Человек с хрипом втянул воздух. Небольшой глоточек. Лёгкие словно забыли, как дышать, и отозвались огнём. Но всё получилось. Один вдох. Другой. Кислород тушил огонь внутри.
Разум барахтался в каком-то пузыре из боли и хаоса. Звуки, голоса, цвета, силуэты – всё казалось далёким и ненастоящим.
– Вы как? Сильно болит? – раздался голос.
"Это Хельга. Хельга. Хозяйка дома", – мысленно произнёс человек, ощущая, как от таких простых утверждений хаоса становится меньше, а под ногами будто появляется твёрдая земля.
"А там Мириам. Она не опасна. Они не опасны".
Не дожидаясь ответа, ему помогли сесть, стянуть рубашку. Хельга охнула. Человек опустил взгляд и заметил расползающиеся по телу синяки.
"Ого", – только и подумал человек, чувствуя некоторое отупение, словно он рассматривал картинку.
Вдруг женщины замерли. Даже воздух, казалось, зазвенел от напряжения. Человек посмотрел в ту сторону, куда уставились Хельга с Мириам. На пороге возник Эйнар. Заметив его, человека охватил страх.
"Нет, пожалуйста! Не надо!" – мысленно взмолился человек.
Мириам вскинула лук.
– Успокойся, околдованная, – бросил Эйнар.
Он забрал ботинки, тулуп с вешалки и вышел.
Хлопнула дверь, все разом облегчённо выдохнули, и в доме стало как-то светлее.
Мириам с Хельгой помогли человеку сесть на лаву, нанесли какую-то едко пахнущую чесноком и уксусом мазь.
– Поднимите руки, я Вас замотаю, – закомандовала Мириам, держа полоски ткани.
Её голос доносился как будто издалека. Мир как-то странно подрагивал, словно находился за стеной раскаленного воздуха. Человек поднял руки. Казалось, что они не его. И тело не его. И этот мир тоже.
Хельга прикоснулась к его лбу и принялась говорить. Человек улавливал лишь отдельные слова.
– Жар.... Я....супу…выпить… Хорошо?
Человек кивнул и позволил Мириам себя поднять и отвести в комнату. Его положили на кровать-лаву и накрыли одеялом.
Он должен сказать что-то очень важное! Человек схватил Мириам за руку.
– Подожди… – губы не слушались, но он направил остатки сил для того, чтобы произнести:
– Я вспомнил своё имя.
Глаза девушки расширились от любопытства, она даже наклонилась ниже. Человек сглотнул.
– Меня зовут Ар… – запнулся.
Он запомнил только первые буквы. Как же дальше?
– Аргус? Арен? – перечисляла Мириам имена, стараясь помочь. – Аркель? Армон? Арн?
Все не то… Не то… Ар… Ар… Как же его назвала та рыжая девушка из сна?
– Арон?
Попытки вспомнить отнимали слишком много сил. Накатила такая тяжесть, что невозможно было держать глаза открытыми.
– Аргон?
Человек кивнул. Пускай будет так. На лице Мириам просияла улыбка.
– Приятно познакомиться, Аргон! А теперь ложитесь, отдыхайте и выздоравливайте! Вы меня поняли?
***
От переизбытка эмоций Мириам не могла уснуть. Она кружилась по комнате, широко раскинув руки. Тонкое пламя на длинной лучине трепетало всякий раз, когда она проходила мимо. Причудливые длинные тени колыхались на стенах и потолке.
Девушка села на край кровати, блаженно улыбнулась, а потом упала на подушку.
Мириам вспомнила рассказы отца о том, как он посетил город Оре, что лежал далеко на востоке, в королевстве Лимия.
– Это шумный город, который построили на воде, – как будто наяву услышала она голос отца, и сердце защемило от тоски. – Дома не такие как у нас, они стоят на сваях, что уходят глубоко в озеро. Я гостил у одного человека, звали его… вроде бы Деон, так вот, у него на кухне есть дверь в полу. Прямо, как у нас в сенях есть дверь в погреб, так и у него. Только под ней вода. Утром Деон брал удочку, поднимал дверь и ловил рыбу к завтраку.
– Ничего себе! – восхитилась маленькая Мириам и схватилась за свои щеки. – А расскажите еще про Оре.
– О, это город, словно паутина: между домами протянуты навесные мосты. Некоторые над самой водой, а есть такие, что соединяют вторые этажи, крыши. А еще восточнее от Оре есть такая река, воды которой горячие, как парное молоко. Из-за этого земля вокруг тоже живая. На ней до сих пор растет трава. Сочная и зелёная. Ты не представляешь, какая она мягкая! Не такая, как у нас, жёлтая да колючая, будто иглы ежа. Нет. Там трава мягкая, проведешь ладошкой – и травинки сгибаются от прикосновения.
– Ого, правда?
Отец кивнул.
– Папа-папа, – заёрзала на коленях Мириам, – а Вы видели город чуди?
– Нет, зайчик, к сожалению, не довелось.
Воспоминание растаяло, оставив слёзы на глазах. Какие славные, тёплые были вечера. Отец рассказывал и про другие города, в которых ему удалось побывать. Мириам представляла, что, когда вырастет, обязательно увидит город-паутину Оре, горячие воды реки, проведёт ладошкой по нежной, изумрудной траве, и обязательно посетит таинственный город чуди. Там, как утверждают легенды, все выложено из драгоценных камней, и пол покрыт не досками, а чистым золотом.
Время шло. Она росла и понимала, что мечты останутся мечтами. От этого было так невыносимо больно, поэтому Мириам запретила их. В тот момент она как будто умерла: из души ушло все тёплое, светлое и сказочное, остались только холод да серость. Иногда, тёмными вечерами, когда она долго не могла уснуть, мечты прорывались в виде фантазий: перед внутренним взором бежали волны озера Оре, но сердце опять сжималось от тоски, и наворачивались слёзы. Мириам себя ругала.
– Смирись ты уже, наконец, с тем, что этого никогда не будет! – строго выговаривала она самой себе и била себя ладонью по макушке. – Смирись, что твоя жизнь пройдет в окружении лесов и болот, а самое большое путешествие, которое будет – это поездка в Йорн-Хель!
И каждый раз она смирялась, засыпая в слезах и просыпаясь с ещё большей пустотой и холодом на душе. Но всё равно продолжала верить: когда-нибудь произойдет нечто такое, что перевернёт всю её жизнь, освободив от оков судьбы обычной крестьянки.
И вот! Она встретила очень странного человека. Хотя он выглядел необычно, даже пугающе, но Мириам нутром чувствовала, что незнакомец сделает её фантазии явью. Он точно живёт где-то далеко-далеко. Возможно, за Острыми горами лежит неизведанная земля, не тронутая проклятьем, где до сих пор распускаются деревья, а люди не потеряли цвет.
Мириам повернулась на бок и улыбнулась. Впервые за много-много лет она чувствовала себя по-настоящему живой и наполненной. Затем она нахмурилась, сжала пальцы в кулак.
Она сделает всё, чтобы спасти Аргона. Приложит все усилия, чтобы вернуть ему память! Тогда он, в благодарность, заберёт её с собой. И они поедут на запад, через княжество Сол. Остановятся в величественном городе Иднас, а потом доберутся до королевства Лимия.
Бревенчатые стены дома постепенно растворялись, а на их месте возникали зелёные поля и луга. Она сидела на коне рядом с Аргоном. Теплый ветер трепал волосы и гривы.
Вот и Огненная река. Мириам увидела, как от воды поднимается пар и всю долину покрывает туман. Казалось, будто лошади ступают по облакам.
Мириам улыбнулась во сне, свернулась калачиком и прижала руки к груди, словно хотела уберечь прекрасные хрупкие мечты.
Глава 4: Встреча
Внутри клокотала буря. Тучи отчаяния набухали, становясь всё темнее и чернее. Ярость раскатисто гремела и, подобно шаровой молнии, металась от Мириам…
Да как она посмела направить на него лук? Он же ей родной брат!
… к маме…
Вообразила невесть что, будто незнакомец – Бог!
… от неё была в найдёныша…
Он точно колдун! Наложил на родных чары, поэтому они с ума и посходили!
… и разряжалась в самого Эйнара....
Нужно было оставить этого колдуна в лесу. Заявить Мириам, что тот никуда с ними не пойдёт. Нравится ей это или нет! Но не смог. Не хватило духа. И перед кем? Перед сестрой! Перед девчонкой. Это она должна его слушаться! Как брата. Тем более старшего!
Захотелось дать себе хорошую оплеуху. Чтобы сдержаться, Эйнар засунул руки в карман тулупа, крепко сжал пальцы в кулак и ударил носом ботинка по камешку на дороге. Тот отлетел куда-то в сторону, ударился о забор.
Эйнар почти бежал. Казалось, если ещё ускориться, то можно сбежать от внутренней бури, от произошедшего. От всего на свете.
Понемногу буря успокаивалась. А может, действительно удалось сбежать? Эйнар слышал её голос, но теперь он был далекими и чужим.
Эйнар остановился, облегчённо выдохнул и посмотрел вверх, будто ожидал там увидеть отражение внутренней бури, но встретился лишь с холодным серо-голубым небом. Дневной свет, подобно волне, утекал на юг. С севера наступала тьма.
По обе стороны дороги возвышались богатые деревянные дома, с крышами, покрытыми дранкой, с высокими крылечками, небольшими балкончиками и разукрашенными ставнями. Ещё за ними – каменные двухэтажные строения. Дом суда. Дом встреч. Ноги вынесли Эйнара к Главной площади.
Людей на улице почти не было. Большинство жителей уже сидели по домам. В окнах блестел свет от лучин. Эйнар в знак приветствия кивнул старику, который тащил на себе два тяжёлых мешка. Тот даже не взглянул на него. Ну и ладно.
Эйнар вышел на площадь. У высокого каменного колодца стояла девчушка и изо всех сил крутила ручку ворота. Цепи скрипели. Ведро глухо билось о каменные своды колодца. Эйнар пересёк площадь. В неё вливались четыре улицы. Та, по которой он пришел; другая тянулась на север, к таверне и самой бедной части деревни. Напротив неё – широкая аллея, усаженная пушистыми ёлками, вела к дому войта, самого главного человека в деревне. Его двухэтажный дом с резными балконами, причелинами возвышался на холме. Эйнар пошёл по той, что убегала на восток, к холмам.
Мимо тянулись плетёные заборы, за которыми стояли богатые дома. А над их крышами возвышалась треугольная башня. Светло-серый кирпич в лучах ускользающего света, казалось, горел на фоне тёмного неба. Дом Око. Дом единого Бога. Бросив на неё взгляд, Эйнар стыдливо опустил глаза. Казалось, будто Дом смотрит на него своими глазами, выложенными из красного камня на стенах. И под этим взглядом Эйнар чувствовал себя маленькими и виноватым.
Да, он был виноват, что привёл домой колдуна. Виноват в том, что сейчас он не бежит рассказывать об этом Оратору. А ведь должен, как честный прихожанин. Но что-то внутри сопротивлялось, не хотело идти в Око, доносить на родных. И это что-то было сильнее всех "надо" и "должен".
Эйнар тяжело вздохнул. К лешему всё. Потом разберётся. Сейчас он хотел оказаться как можно дальше от Дома, от деревни, ото всех.
Быстрым шагом он добрался до развилки, на которой находился Дом. Свернул на уличку, что вела к Северной башне у границ с Хитенским королевством. Опустив глаза, прошёл мимо высоких дверей.
За Домом потянулись простые деревянные домики. Низкие и квадратные. Без балконов и крылечек. В небольших окнах блестел свет от лучин.
За последним домом дорога сделала резкий поворот и затекла в лес.
Деревья стояли, замерев, подобно стражам. Дневной свет убежал далеко на юг, спрятался под крылом Сангара – столба света, к которому по легендам крепился их мир. Как и тысячи других миров, что сейчас прочертили тонкими кривыми полосами ночное небо.
Эйнар напряг зрение. Там, в деревне, он мог позволить чувствам захлестнуть его, идти, не видя дорогу. Но не здесь. Ни в лесу. Сейчас нужно быть очень внимательным, чтобы не пропустить ни иллида, ни зверя.
Эйнар двигался медленно, всматривался в каждую неровную тень. Замирал от каждого хруста и скрипа. К счастью, ему везло. Никто не встретился. Да и за последнее время иллидов стало значительно меньше. Эйнар помнил, как в детстве мама запрещала ему с Мириам выходить из дома, потому что мёрзлые бродили по деревне. Но люди убивали монстров. В какой-то год даже объявили Великую охоту. За каждого убитого иллида выдавали серебряную монету. После этой охоты ряды мёрзлых значительно поредели.
Ноги знали, куда идти, и вывели Эйнара прямо к его тайному убежищу, которое он соорудил полтора года назад. Тяжёлое было время. Пропал отец. Он как обычно ушел на охоту. И не вернулся. Мама вначале храбрилась, успокаивала их, потому что отец надолго уходил в леса.
"Вот увидите, детки, пройдёт ещё день – два, и папа вернётся. Всё будет хорошо" – шептала мама, гладя их по волосам.
Но прошёл день. Два. Три. Семь. А отец не возвращался.
Тогда мама обратилась к войту. Собрали поисковой отряд. Отца долго искали, но тщетно. Сначала все жалели их семью. Приносили им разную помощь: кто картошки или муки, кто яблок. Но неизвестно откуда поползли слухи, будто отец сбежал, будто видели его в каком-то городе с другой женщиной. Эти сплетни больно ранили маму. Она часто плакала, а сестра ходила мрачнее тучи. Эйнар хотел стать для них крепким деревом посреди бури, чтобы на него можно было опереться, но чувствовал себя веточкой, готовой вот-вот сломаться. Горе родных затапливало. Мешало дышать. Так хотелось убежать от него, от проблем, от всего, что происходит.
Он ушёл в лес. Несколько дней скитался, спал на деревьях или проводил бессонные ночи у костра, но это тоже выматывало. Ему нужно было убежище. Тайное логово, где он сможет восстанавливаться, залечивать раны и просто быть собой.
Эйнар решил сделать землянку. Это оказалось сложной задачей: промёрзшая земля сопротивлялась лопате. Перетаскивая камни и бревна, он чуть не сорвал спину, но справился: выкопал круглую яму, диаметром в три аршина и глубиной немного выше своего роста. Сверху накрыл брёвнами и дёрном. Издалека логово напоминало небольшой холмик.
Внутри он смастерил кострище, постель из еловых лапок и шкур, вместо стульев поставил пеньки. Выглядело жилище так себе, но это не главное. Важно то, что здесь Эйнар чувствовал себя гораздо лучше, чем в родном доме. Свободнее и защищённее.
Он часто сбегал сюда, когда уставал от семейных неурядиц, от обязательств, от людей. Здесь он спал. Охотился. Мечтал. Пару раз на него нападали иллиды. Спасал лишь чуткий сон и быстрая реакция. В итоге Эйнар прикатил в землянку крупный камень, которым закрывал вход. Иллиды собирались возле жилища, привлеченные теплом, скребли камень, но не могли его сдвинуть. Выбираясь наружу, Эйнар дожидался, пока монстра разбегутся или вооружался длинным факелом. Иллиды почему-то боялись огня, хотя не горели. Может это были отголоски инстинктов при жизни?
Больше всего на свете Эйнар хотел встретить отца. Представлял, как подойдёт, заглянет в глаза и поинтересуется, почему он их бросил?
Как говорится, бойся своих желаний, они могут сбыться.
Это случилось в середине осени. Нос и щёки щипало от холода. Снег застелил тонким слоем землю. Ветки деревьев обросли инеем, будто шерстью. Эйнару нравились эти преображения. Мир вокруг словно становился чуточку светлее и жизнерадостнее. А ещё безопаснее. Кто бы ни прошел, снег на долгое время сохранял его следы. Можно понять, иллид это был или зверь. Далеко он или нет. Читать следы Эйнара научил отец.
Пару раз он брал сына на охоту. В память врезались те ночи, когда они вдвоём сидели у костра, грызли ссобойку, что собрала мать. Отец рассказывал про повадки животных. Учил определять птиц по голосу, зверя по следу.
От этих воспоминаний у Эйнара защипало в глазах. Он вытер их тыльной стороной ладони и тряхнул головой. Соберись. Сейчас надо проверить силки и поставить новые петли. И при этом не нарваться на мёрзлых! Обычно ему помогала сестра, но вот уже третий день ей не здоровилось, поэтому мама её не отпустила. Без Мириам Эйнар чувствовал себя как без глаз. Закрались даже тревожные мысли.
А вдруг что случится? Может пойти в лес, когда сестра поправиться?
Эйнар топнул ногой. Ему не нравилось такое проявление слабости в себе. Он мужчина! Он справится и сам. Он должен!
Раньше он ставил силки восточнее от деревни, но всё чаще находил их пустыми. Наверное, зверь привык. Поэтому сегодня Эйнар взял немного севернее. Там и леса гуще, и до ближайшего города ни один день езды.
Эйнар забрёл подальше. На снегу отпечаталась цепочка узких заячьих следов. Неподалеку чернели ещё чьи-то. Длинные и широкие. Эйнар подошёл поближе. Следы от ботинок, слегка припорошенные снегом. Страх комом свернулся в груди. Где-то рядом ходил иллид. Или нет? Хотя следы иллидов такие, как и у человека, но всё же отличаются. Чаще всего мёрзлые ходили босыми. Или в узких странных тапочках, которые плотно облегали ступню, будто носки. А здесь след от ботинок. Может, здесь недавно прошёл охотник?
От этих мыслей страх немного притих. Все равно Эйнар осмотрелся, нет ли кого рядом, а затем направился по цепочке следов. Они странно петляли, спутывались, топтались на месте, будто хозяин здорово напился.
Эйнар насторожился. Что-то здесь нечисто. Вдруг он заметил среди деревьев длинный серый тулуп с широким коричневым поясом. Эта одежда показалось такой знакомой. Внутри вспыхнула надежда. Эйнар сам не понимал, что с ним происходит.
Он спрятался за широким стволом дерева и наблюдал. Мёрзлый ходил между деревьями, будто что-то искал. Останавливался. Что-то рассматривал под ногами. Эйнар узнал эти широкие плечи. Сердце радостно застучало. Отец! Неужели они встретились.
Перед внутренним взором вспыхнули картинки, как он приводит отца домой, как радуются мать и сестра. Эйнар быстро осадил себя. Хотелось бы верить, что он просто заблудился, но отец был опытным охотником и следопытом, и вряд ли бы запутал в лесу, тем более так близко к деревне. С ним что-то было не так.
Эйнар поднял ветку и бросил её в сторону. Отец повернулся на шум. Пустой, голодный взгляд.
Проклятая зима, утащи её леший за ногу! Сколько же она забрала жизней! Ладно бы иллиды. Они виноваты в такой долгой зиме. Но люди? Почему люди должны превращаться в мёрзлых от их укусов? Это несправедливо! Неправильно!
Горький детский комок обиды подступил к горлу. Застрял. Эйнар будто разделился на несколько частей: одна хотела броситься к отцу, обнять его, другая орала и не знала, куда выплеснуть злость, а третья – трезвая и расчётливая – твердила, что это больше не отец. Это мёрзлый! Монстр, который ищет человеческое тепло. Эйнар застыл, раздираемый противоречивыми чувствами.
«Может, уйти? Притвориться, что ничего не видел, и продолжать думать, будто отец сбежал с другой женщиной?» – возникла в голове мысль, но Эйнар отверг её. Разве после этого он может убедить себя, что отец жив? Разве можно оставить его бродить по лесу, подобно монстру, в поисках тёплой жертвы? Разве можно жить дальше, делая вид, будто ничего не произошло? Нет. Нет. Нет! Он должен помочь отцу освободиться от проклятия. Оно же снимается?! Должен быть способ!
И вновь в сознании вспыхнули картинки, где мама и Мириам радуются возвращению отца; как они благодарят Эйнара за то, что спас его.
Ты наш герой! Защитник!
Эйнар вышел из-за дерева и поцокал, будто приманивал бродячего пса. Он чувствовал себя невероятно глупо. Сработало! Отец медленно повернулся. Несколько секунд он смотрел невидящим взглядом, но потом оживился. Дёрнулся. Побрёл в сторону Эйнара.
Отец был совсем слабым. Он шёл медленно и часто останавливался. Тогда Эйнар подходил ближе. Приманивал своим теплом. Мёрзлый оживал. Пару раз пытался броситься на него, но Эйнар всякий раз отпрыгивал и отбегал подальше.
Так он довел отца до своего убежища. Благо оно находилось недалеко.
Что делать дальше? Внутри слишком мало место. Если мёрзлый внутри отца вздумает напасть, то Эйнар даже увернуться не сможет.
Нужно связать отца.
Эйнар отвёл его подальше от землянки и со всех ног бросился обратно, отодвигать камень, который закрывал вход. Внутри сгустилась темнота. Лучи света через отверстие в потолке освещали кострище, словно какой-то священный символ. Эйнар нащупал в углу, возле лежанки, моток верёвки. Забросил его на плечи и вышел.
