Элтэнно. Хранимая Звездой
Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения
Глава 14. Иногда заклятые враги могли бы стать лучшими друзьями, если бы встретились в другом месте и в другое время
Поль чувствовал столь дурное настроение, что вдоль его лба (всего за какие‑то три недели) пролегли длинные глубокие морщины. Они сделали его старше едва ли не на целый десяток лет. Или же так казалось ему самому, в дурном настроении люди ведь на хорошем не сосредотачиваются. Им всё видится в чёрном цвете, а потому неудивительно, что, заметив ректора, Поль прежде всего испытал недовольство. Память вмиг напомнила ему, как бурно отреагировал глава академии на ранее поданное им заявление об увольнении.
– Мэтр Оллен, доброго вам дня, – как назло по собственной инициативе подошёл к нему господин фон Дали. И вроде бы ничего предосудительного в том, чтобы ректору здороваться со своими сотрудниками не было, но Поль напрягся, прежде чем нехотя буркнул в ответ:
– И вам.
– Вижу, вы всё ещё грустите из-за произошедшего.
– Разумеется. Моя память не настолько короткая.
Эти слова прозвучали с вызовом, и из-за этого глава академии ненадолго нахмурился. Однако, спокойствие ему не изменило. Мягко улыбнувшись, толстячок фривольно похлопал Поля по плечу и сказал:
– Дело не в качестве в памяти, мэтр Оллен, а в том, как вы сосредоточенны на событиях прошлого. Дурное надо отпускать от себя. Сами размыслите, не наступаете ли вы на старые грабли, э?
Из-за косвенного напоминания об Амалии настроение Поля, казалось, полетело в тартарары. Ему нисколько не хотелось поддерживать поднятую тему, но ректор, хотя прекрасно понял это, не отступил.
– В любом случае, я вынужден напомнить вам – заменять мне вас некем, довести учебный курс вы обязаны.
– Мы этот вопрос уже обсуждали. Я не намерен поступать так подло, своих студентов я в середине учебного года не брошу.
– Слова настоящего преподавателя.
– Только вот я не преподаватель.
– Зря вы так сильно себя корите, мэтр Оллен, – осуждающе покачал головой Олаф фон Дали. – Неприятность, конечно, произошла серьёзная, но я всё равно считаю, что решение нанять вас было одним из самых удачных на моей памяти. Собственно, вот отчего я снова напоминаю вам о своей надежде. Буду рад, если вы передумаете и новое заявление на увольнение от вас ко мне не поступит.
– Не передумаю, господин фон Дали. В середине июня вы получите ещё одно моё заявление и никак иначе.
После этих уверенных слов Поль поклонился и быстрым шагом направился в аудиторию, возле которой его уже поджидали нынешние второкурсники. Поля даже не порадовало, что среди них в кой-то веке не оказалось лер Свон. Он всего-то удивился её отсутствию, но после продолжил занятие с мечтой как можно скорее лекцию закончить. Увы, время словно нарочно тянулось. Поль даже не выдержал и отпустил студентов значительно раньше. Ему было немыслимо тяжело видеть людей, которые едва не погибли по его вине.
– Нет, не могу так больше, – тихо прошептал Поль, когда остался в аудитории совсем один.
Он понял, что академия стала ему ненавистна. Нынче его раздражало здесь абсолютно всё, а потому, стоило ему подойти к дорожке, ведущей к коттеджам преподавателей, как он резко изменил цель своего пути. Поль направился в Вирград. Давненько такого уже не происходило, но ему вдруг захотелось напиться. Прямо-таки вдрызг, до свинячьего визга. И он даже знал некое тихое местечко, в котором можно было сделать это, не нанеся урона престижу академии. В паб «Золотая амфора» студенты не наведывались. Это заведение, помимо людей состоятельных, обслуживало исключительно преподавателей академии, и сидели посетители там не скопом, а в отдельных помещениях-кабинках. Самое то, что требовалось Полю.
– Вы будете один? – уточнил у него усатый официант.
– Да. И если… точнее не если, я уверен, что у вас здесь задержусь. У вас ещё свободны комнаты? Я бы хотел снять одну заранее.
– Разумеется у нас сейчас в меру свободно. Весенняя ярмарка только через две недели начнётся, до летнего ажиотажа из-за приёма в академию тоже далеко.
– Вот и хорошо. Тогда я заранее бронирую комнату и к хорошей закуске принесите вина. Креплёного.
– Бокал? Кувшин?
– Несите сразу два кувшина.
Поль знал какой эффект произведут его слова, но стоящий напротив него мужчина недолго задумчиво пялился на него. Всё опыт. Вскоре услужливая улыбка вернулась на лицо усатого официанта, и он повёл Поля по коридору, вдоль которого располагались двери в кабинки. На них аккуратно и с художественным подходом белой краской были нанесены порядковые номера, но в остальном они почти ничем не отличались друг от друга. Разве что разговоры за ними велись разные. Вот из-за этой двери слышался приглушённый смех, а из-за этой ругань. Звукоизоляция в «Золотой амфоре» была хорошая, если намеренно не прислушиваться, ничего толкового не услышишь. Однако, стоило официанту пройти мимо пятой кабинки, а Полю, напротив, не дойти до неё, как её дверь резко распахнулась и послышался грозный голос.
– Да сколько можно ждать? – возмутился вышедший оттуда Люций Орион и покачнулся – преподаватель был основательно пьян. – Если я сказал, что желаю вина немедленно, то это значит немедленно!
– Прошу прощение, – юркнул мимо Поля другой официант, совсем молоденький парнишка. В руках у него был запотевший от холода кувшин. – Прошу прощение, ради вас мне пришлось открывать новую бочку, а вы ещё и совсем ледяного вина просили. Вот я и задержался.
Люций Орион, казалось, не слышал официантика. Он уставился на округлившего глаза Поля, а затем вдруг ухватил его за грудки и притянул к себе.
– Мэтр Оллен, как же я рад вас видеть!
«Зато я вас нет», – мог бы ответить опешивший Поль, но его скривило от того перегара, которым его обдало.
– Эм-м, простите, пожалуйста, но не стоит беспокоить посетителей, – мягко произнёс первый официант. – Вино вам уже принесли, возвращайтесь к себе в кабинку.
– Ну уж нет, один я туда не вернусь. Мэтр Оллен, вы должны присоединиться ко мне. Мне так нужно с вами поговорить!
Несмотря на то, что Поль преследовал совсем другие цели, отказаться он не смог. Лицо Люция Ориона вдруг так поморщилось от боли, что Поль проглотил желаемые слова.
– Разумеется… Только ненадолго, хорошо? У меня на этот вечер свои планы.
Люций Орион понимающе кивнул, и оба мужчины вошли в пропахшую табачным дымом и запахом спиртного кабинку. Усатый официант, раздражённо пожав плечами, ушёл, а расторопный молоденький парнишка, напротив, последовал за преподавателями. Он закрыл за собой дверь, а после достал из шкафчика ещё один кубок и новые столовые приборы. Он даже ради порядка осведомился:
– Вам счёт надо будет делить?
– Нет, я всё оплачу, – махнул рукой Люций Орион, но Поль, с ужасом глядя сколько баснословно дорогих яств на столе он видит, сказал другое:
– За себя я заплачу сам.
– Ну уж нет! – вдруг до неприличия громко возмутился старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий.
– Мэтр Орион, я не барышня, чтобы вы меня угощали, – в строгом тоне попробовал образумить мужчину Поль. – Да и посмотрите на стол, вы уже сделали заказ на десятка два золотых. Как вы будете расплачиваться?
– А вы думаете, раз я по крови никто, так у меня и денег нет? – всерьёз разозлился Люций Орион. У него даже лицо от гнева покраснело, когда он, с трудом развязав тесёмку, швырнул на стол снятый с пояса кошель. Из кошелька при этом выпало несколько монет: пара серебряных и ещё немного медью. Но Люций Орион, казалось, нисколько не заметил, что речь шла о сумме значительно большей. Он ударил кулаком по столу так, что дорогая фарфоровая посуда зазвенела, и громко прокричал: – Есть у меня деньги, есть!
– Мэтр Орион, успокойтесь. Прошу, – взмолился Поль.
– Тогда не смейте отказывать мне. Садитесь и выбирайте себе из меню всё, что хотите. Вон, можно ещё одного барашка, всё равно этот остыл.
– Да к чему мне барашек? Зачем вы вообще столько всего заказали?
– Зачем? – ненадолго углубился в себя Люций Орион. – Я ведь именно так себе шикарную свадьбу представлял. Много блюд, много гостей. А теперь вот не будет никакой свадьбы. И деньги, что я на неё копил, мне больше не нужны. Лучше я на себя и на вас всё потрачу.
С этими словами Люций Орион схватил кубок, залпом допил вино из него и сел на диванчик так, что едва не плюхнулся мимо. Затем он неаккуратно оторвал от дымящейся курицы ножку (движения из-за выпитого у него были крайне неловкими) и принялся жевать мясо, словно дикарь. Безо всякого ножа и вилки. Юный официант с ужасом взирал на всё это, а затем вопрошающе, даже с некой надеждой, уставился на Поля. Дураку было понятно, что он просит поспособствовать ему с пьяным, но очень грозным гостем.
– Вот что, голубчик, – подумав, тихим голосом обратился к парнишке Поль. – Вы пока начинайте счёт подготавливать, а уж я позабочусь, чтобы мэтр Орион либо оплатил его, либо расписку об этом оставил.
– А там его куда? – с опаской косясь на занятого курицей мэтра, прошептал официантик. – Далеко он один не уйдёт, ноги его едва держат.
– Я здесь у вас комнату забронировал, но, думаю, ему она будет нужнее, – кивнул Поль в сторону пьяного коллеги, прежде чем строго приказал. – Давайте, идите уже. Без вас мне проще будет привести его в чувство.
Парнишка исчез из помещения так, что, казалось, испарился. Вот он был, и вот его уже нет. А Поль тем временем сел напротив Люция Ориона и, тайком наложив на старшего преподавателя заклинание принудительного отрезвления, аж выдохнул напряжение. Ему казалось, что коллега что-либо почувствует. Но обошлось. Теперь оставалось лишь не дать ему по новой вливать в себя отраву в течении того времени, пока происходит чистка организма. Грозило подобное ещё большим опьянением и интоксикацией. Собственно, по этой благородной причине Поль пододвинул кувшин с вином ближе к себе и как можно небрежнее осведомился:
– Вы со мной о чём-то поговорить хотели?
– Да, – подтвердил преподаватель, прежде чем, едва ворочая языком, пояснил. – Я ведь знаю вашу личную драму, мэтр Оллен. О ней едва ли не всей академии известно. И теперь для меня важно понять – как вы пережили всё это? Как можно оставить в прошлом предательство того, кого столь сильно любишь?
Люций Орион уставился на собеседника полным надежды взглядом, но сам Поль ощутил, что земля уходит у него из-под ног. Совсем не такой беседы он ожидал, хотя… мог бы догадаться в чём дело. Столько разговоров о будущей свадьбе мэтра Ориона по академии ходило, и вот он теперь здесь – сидит пьяный настолько, что его качает, а язык с трудом слова произносит.
– Как пережил я это? – нервно усмехнулся Поль и машинально налил себе в кубок вина аж до краёв. Вино это было красным, терпким на запах. Самое то, чтобы быстро опьянеть. – Как я пережил всё это…
– Да. Как?
– Знаете, мэтр Орион, никак я этого не пережил, – вдруг покачал головой Поль и уверенно отставил от себя кубок. – С той самой минуты, как мне стало известно об изменах Амалии, я медленно умирал. Из часа в час, из месяца в месяц. А в день, когда погиб мой сын, я окончательно умер.
– Что-то вы нисколько не похожи на мертвеца, – угрюмо буркнул Люций Орион, прежде чем вернулся к варварскому поеданию куриной ноги.
– Только потому, что жизнь не заканчивается. Даже на собственной смерти она не заканчивается, – криво улыбнулся Поль. – И поэтому всегда найдётся что-то, что силком вытащит тебя в этот мир обратно. Это что-то заставит тебя дышать полной грудью, заставит научиться радоваться новому дню и постепенно, мэтр Орион, прошлое уйдёт безвозвратно.
– Ох как не верится мне в это, – тихо вздохнул мужчина, и Поль, положив руку ему на плечо, признался:
– Я сам не верю, что говорю вам такое. И, наверное, вы сейчас меня нисколько не поймёте, но, когда вы сообщили о чём именно желаете поговорить, я внутренне сжался, ожидая глубокой и невыносимой боли. Но её отчего-то не было. Разве что самую малость моё сердце кольнуло, потому что я вдруг понял – моё нынешнее разочарование для меня в разы сильнее. Сильнее в разы, хотя, если включить логику, с прежним горем оно никак несопоставимо. А сейчас, друг мой, скажите, что именно у вас произошло?
– Анна, – Люций Орион отнюдь не был другом Полю, а потому ему потребовалось время, чтобы после произнесения имени рассказать всё от и до. – Моя невеста Анна обманывала меня с самого первого дня встречи. Можете себе представить, мэтр Оллен, её даже зовут иначе на самом деле. И ей настолько важно было втихаря использовать меня, уж не буду говорить для какой цели, что, когда я упрекнул её в этом, она попыталась меня убить.
– Великие Стихии, – оторопел Поль, и его собеседник опустил голову на ладони, прежде чем горьким голосом подтвердил:
– Да, мэтр Оллен, да. Чтобы выжить мне пришлось мою невесту проклясть и теперь… теперь она мертва так же, как все прочие!
Несмотря на то, что горе старшего преподавателя кафедры сглаза и проклятий открылось Полю в полной мере, он всё же не был пьян, чтобы вдруг не заметить оговорки. И поэтому он с опаской осведомился:
– Так же, как все прочие? Эм-м, о чём это вы, мэтр Орион?
– О своём проклятом даре, конечно! – с ненавистью в голосе воскликнул мужчина и хотел было налить вина себе в кубок, но Поль не дал ему сделать это. Он с гневным взглядом просто-напросто отставил кувшин в сторону, но возмущаться Люций Орион не решился. Он лишь поморщился так, будто хотел зарыдать, но затем взял себя в руки объяснил. – Вы, мэтр Оллен, и к магии воздушной стихии пригодны, и целительство вам даётся, и в токсикологии вы признанный мастер, и происхождение у вас ого-го какое. Вы во всём успешны. А я вот с рождения неудачник. Хотя, чего ещё ждать от выходца из сиротского дома? Я пришёл поступать в академию кое-как выучившись читать и мне чисто повезло, что принимающий документы студент помог их оформить. Глядя на результаты моей проверки на способности, он воскликнул: «Ого, девяносто шесть баллов. Да ты просто обязан здесь учиться, парень!».
– У вас девяносто шесть баллов? – не поверил своим ушам Поль.
– Да.
– И вы ещё сетуете на то, что чего-то вам жизнь не додала?
– Более чем не додала, – уверенно подтвердил Люций Орион. – Моё количество баллов зря вызвало такой ажиотаж в своё время. Как выяснилось, пригоден я оказался не только к одной единственной стихии, но и к специальности тоже. Как я ни старался, а помимо нескольких базовых заклинаний да целой кипы проклятий так ничего и не освоил. Причём, лучше бы это проклятия у меня не получались вообще. Видите ли, мэтр Оллен, несмотря на своё умение контролировать вложенную в проклятие силу (уж это даже члены Ковена в своё время подтвердили), ниже определённой планки спуститься у меня никак не получается. Физически не получается. И поэтому даже при минимальной для себя затрате сил иначе чем на смерть проклятия у меня не выходят.
– Хм. Так вот почему вы никогда на практике саму практику не показываете, – наконец‑то понял Поль, отчего о Люции Орионе в его бытность студентом слухи как о полном неумехе ходили, а старший преподавательский состав в приказном тоне требовал прекращать такого рода обсуждения.
– Именно поэтому, – кисло приподнял уголки губ Люций Орион. – Я одно время даже умолял, чтобы мне мой дар запечатали. Впервые это было в конце третьего курса – к тому времени я впервые узнал печальные подробности о самом себе на одной из практик. А затем через дюжину лет где‑то, когда уже на моём собственном занятии погиб студент.
– Погиб? – по новой был шокирован Поль. – Но как? За что вы его прокляли?
– Произошла сущая нелепость. Несчастный случай с большой буквы, но я был так удручён этим… – тихим голосом признался Люций Орион, прежде чем по его щеке всё же скатилась крупная слеза. – А теперь вот Анна. Быть может, я разочаровался в ней, но смерти она не заслуживала, мэтр Оллен. Никак нет. Только не смерти.
– Это горько и нисколько не смешно, но вам всё же может показаться забавным, насколько я сейчас ощущаю нашу схожесть, – подумав, произнёс Поль. – Было у нас с вами и полное разочарование в любви, и как преподаватели мы с вами совершили ужасные ошибки. Мне стыдно признаться, мэтр Орион, но вы всё равно узнаете, поэтому уж лучше я сам расскажу вам, что недавно случилось…
Полю не потребовалось вино, чтобы излить свою душу. Достаточно оказалось той доверительности, что внезапно возникла между ним и Люцией Орионом. Полю было понятно, что именно здесь, именно этому человеку он может признаться во всём.
– Знаете, что скажу я вам, – поглядел на закончившего говорить Поля старший преподаватель кафедры сглаза и проклятий с какой-то невесёлой насмешкой. – В одном вы были правы на все сто. Эта ваша нынешняя беда нисколько не сопоставима с прежней. Даже что с того, что некий лер Морриэнтэ сумел ткнуть вас носом в ваши недостатки? Это даже хорошо, что он позволил вам взглянуть на самого себя его глазами. Теперь вы видите, в чём ранее совершили ошибку. И, что касаемо этих ошибок, так кто их никогда не совершал? Тем более, мэтр Орион, ваша ошибка бьёт лишь по вашей совести, а из-за моих… из-за моих взаправду некогда погибли хорошие люди. Они могли бы стать отличными магами.
– И вы живёте с этим?
– Живу, – тихо ответил Люций Орион. – Прежний ректор лично убеждал Ковен, что в будущем я научусь контролировать свою силу. Это он убедил меня оставить мой дар при себе, и это благодаря ему я стал преподавателем. Он всецело верил в меня, поддерживал. И, хотя я порой вспоминаю его крепким недобрым словцом, я также знаю, что не хочу подводить этого человека. Он видел, что однажды я стану хорошим магом и преподавателем.
– Студенты вас действительно любят, – не преминул заметить Поль.
– Вас тоже, кстати, – выразительно посмотрел на него Люций Орион. – И поэтому, мэтр Оллен, не надо вам вести себя, как какому-то безусому юнцу. Вы способны на многое, только не отступайтесь от желаемого.
– Желаемого? Ну, это вы хватанули.
Поль кисло улыбнулся, но его собеседник не изменил своей серьёзности. Люций Орион с укором покачал головой и сказал:
– Неужели вы сами этого не видите? Вы никогда не переживали бы так, не будь вам происходящее важно. Пусть вы преподавали в академии недолго, она уже стала вашей жизнью.
– Не стала академия для меня жизнью.
– Разве? Тогда объясните, что с вами происходит? Лично я вижу перед собой человека, уверенного, что он должен понести наказание за свой проступок. Вы желаете причинить самому себе острую боль, и, так как наиболее болезненно для вас отказаться от желания сделать для своих студентов всё возможное, чтобы в будущем они проявили себя как достойные целители, вот вы и намерены уволиться. Или что, скажете, что я не прав? Что у вас всего-то самолюбие ранено?
Сказанное заставило Поля вспомнить про свои горячие планы поработать последние пару недель июня вместе с десятикурсниками в лазарете Святого Михаила. Дело ведь было не только в благотворительности, ему действительно хотелось дать студентам почувствовать то особое чувство, которое возникает, когда твоя помощь спасает чью-то жизнь. Ему настолько сильно хотелось этого, что он даже окружил себя учебниками по токсикологии – всё, лишь бы Август Нейр уговорил господина фон Дали дать студентам его группы сдать переводные экзамены досрочно.
– Ваше молчание, мэтр Оллен, говорит само за себя, – между тем сказал Люций Орион, так как пауза в разговоре затянулась. – И мой вам добрый совет, причините себе боль иначе. Заставьте себя посмотреть правде в глаза – любой человек, даже вы, может проявить несовершенство в поступках, и другие содеянное или не содеянное им способны понять. Примите это и сосредоточьтесь на другом – ваши неприятности подарили вам самое главное, опыт. Используйте его с толком и подарите этому миру десятки прекрасных целителей.
– Вы всё так красиво по полочкам разложили, – кисло улыбнулся Поль, хотя на самом деле ощутил небывалое облегчение. Пусть чувство вины не отпустило его, сказанное Люцией Орионом позволило ему впустить в себя мысли, что он может остаться в академии, что он имеет на это полное право. И это было так приятно, так радостно, что никаких сомнений в правдивости сказанного больше не осталось. Поль осознал насколько важна для него сделалась академия, и какой ценный смысл жизни она ему подарила. Пусть он не особо успел принять участие в воспитании родного сына, но теперь… теперь у него словно появились десятки сыновей и дочерей.
Поль нервно всхлипнул. Его руки задрожали, пальцы начали теребить ножку кубка. Невыносимо тяжело, когда неосознанное вдруг становится понятным и чётким, но хорошо, когда рядом есть тот, кто понимает тебя и готов поддержать.
– Вижу, вы наконец-то приняли себя, – тихо и мягко сказал Люций Орион, и Поль не смог не улыбнуться ему в ответ.
– Вот только что мне делать с этой проклятой токсикологией? Знали бы вы, как меня пугают чужие ожидания.
– Так поговорите с профессором Нейром начистоту.
– Вы это серьёзно? – опешил Поль. – Это-то после того, сколько я ему лгал?
– Ну-у, есть другой вариант. Всё же не зря в академии время течёт так медленно. Если вы готовы к ученичеству, то уж кое-чему я вас обучу, – Люций Орион с задором подмигнул, прежде чем добавил. – Только учтите, меня самого профессор Аллиэр дополнительный курс по токсикологии ни разу не приглашал читать.
– Ну и что, это всё лучше, чем корпеть над фолиантами из библиотеки, не зная насколько они полезны.
– Правда ваша. Поэтому, знаете, а передам-ка я для вас через лер Свон несколько своих личных пособий.
– А почему именно через лер Свон? – не понял Поль.
– Да вот думаю закладки оставить на рецептах нескольких противоядий, что попроще в приготовлении, – объяснил Люций Орион, прежде чем задумчиво нахмурился. – Уж очень не понравилась мне мысль лера Морриэнтэ про эмхатриаш. Надо бы мне завтра с утра подробности у профессора Аллиэра и самой лер Свон выяснить.
– Как выясните, мне расскажите, – попросил Поль, хотя нисколько ему не понятно было для чего это всё его собеседнику. Сам архимаг во всей этой истории разбирался, никакие ошибки априори не могли возникнуть. – Заодно, раз уж вы с лер Свон намерены свидеться, сообщите, что я недоволен её отсутствием на нынешнем занятии. И пусть я, конечно, на самом деле отнюдь не испытываю негодование, но вы всё равно ей скажите про это.
Поль улыбнулся, ему виделось, что с этими словами тревожная атмосфера покинет кабинку раз и навсегда. Но сказанное привело к другому. Люций Орион, не иначе как полностью отрезвевший вследствие наложенного на него заклинания, нахмурился ещё сильнее.
– А она не пришла? И даже не предупредила об этом заранее?
– Да.
– Странно. Очень странно… Кажется, завтра у меня будет интересный денёк. А сейчас бы в кровать мне прилечь. Что-то голова у меня слишком сильно разболелась.
– Последствия заклинания принудительного отрезвления, – признался Поль и виновато произнёс. – Прошу прощение, мне показалось это необходимым. А комнату вы можете занять местную. Думаю, она уже для вас готова.
***
Мила рассчитывала заночевать за городской стеной, а потому вынужденно на занятие по целительству не пошла. Иначе бы она не успела добраться до городских ворот до их закрытия. Также, ей хотелось попасть в толчею возле проходной. Едва пробил назначенный час, там столпилось под сотни три студентов, и охрана считай не глядела в протянутые разрешения на посещение Вирграда.
– Мила Свон. Факультет Чёрной Магии, некромантия, второй курс, – диктовала Мила и при этом старалась всеми силами удерживать себя от косого взгляда в сторону другого охранника, ныне проверяющего её липовое разрешение.
– Эм-м, чего-то печать плохо откликается, – наконец, сказал тот.
– Проклятье, а я ведь уже запись сделал.
– То есть плохо откликается? – между тем напоказ возмутилась Мила. – Профессор Аллиэр и тут мне, что ли, насолить решил? С чего бы это его печать плохо откликалась?
Она нахохлилась, даже поджала губы. И хотя охрана только рада была бы заняться разборками что к чему (кое-какую студентку они давно уже проучить хотели), но момент был неподходящий. Толпа уже напирала. Покидать пост, вызывать для разбирательств не самого дружелюбного декана, объяснять, отчего сначала была сделана запись, а только потом проведена проверка… Всё это выглядело так муторно, что один из охранников непрозрачно намекнул:
– Я запись уже сделал вообще-то.
– А и бес с этой Тварью, – подумав, решил второй. – Хочет профессор Аллиэр неприятности устраивать, так пусть устраивает. Только не через нас. Давай-ка проходи скорее, другие своей очереди ждут.
А Миле того и надо было. Она шустро юркнула за ворота академии так, что только её зелёное платье мелькнуло. А затем уже нельзя сказать было, что это именно Мила Свон шагает по улицам Вирграда. Простенькое зелёное платье сделало молодую женщину одной из хорошеньких горожанок и всего-то. Милу не узнали даже двое студентов с её потока – они прошли мимо и даже не отвернулись демонстративно. Поэтому Мила была довольна. И, конечно, она была бы намного довольнее шагай рядом с ней Саймон, но он ничего об этой вылазке не знал. Он едва услышал намёк, что ей некое поддельное разрешение нужно, как тут же пальцем у виска покрутил. Так что помогал Миле в её нелёгком деле Вигор.
– И что, малыш, скажешь папочке зачем тебе это нужно?
– Конечно же нет, – уверенно отказала ему она. – Ты такой человек, что тебе далеко не всякую тайну доверишь.
– Как-то это обидно звучит для человека, без которого твоя мечта тайком прогуляться в Вирград так мечтой и останется.
– Тебя должно утешать, что за мной останется конкретный должок.
Мила намеренно флиртующе улыбнулась и приняла позу, выгодно подчёркивающую её фигуру. Она рассчитывала воспользоваться тем, что Вигор порой к ней подкатывает, но надежда не оправдалась. Мужчина нисколько не оценил её неловких стараний. Вместо того, чтобы поддержать флирт, он резко посерьёзнел и в строгом тоне сказал:
– Милка, а тебе не кажется, что ты не вполне понимаешь, чего от меня хочешь?
– Эм-м? – протянула она, так как не знала как ещё ответить. Миле показалось, что Вигор намекает насколько сильно может аукнуться ей близость с ним (узнай кто, такое грозило бы отчислением), но не сообщать же ей было, что дальше флирта дело ни за что и никогда не зайдёт. Однако, она совсем не так Вигора поняла.
– Речь не про то, чтобы я понравившуюся тебе бирюльку с помощью ножа добыл. Уж тут ты бы могла свои зубки скалить и мило на меня смотреть. Пожалуй, я б согласился. Но твоё дело сродни тому, чтобы я вдруг на площадь вышел и во всю глотку завопил, что король де наш полное дерьмо. Сечёшь теперь? Я отнюдь не озабоченный дурень, не надо мне тут глазки строить.
– Я поняла, Вигор, – грустно вздохнув, ответила Мила. Её лицо при этом выразило такое разочарование и недовольство, что взгляд бывшего каторжника немного смягчился.
– Хорошо, раз это мы обсудили, то давай колись. Подделать тебе разрешение можно, тут ты правильно ко мне подошла. Но для того, чтобы решиться помочь тебе, мне нужны не красивые глазки, а причина. Серьёзная причина, которую ты сообщишь мне, и я оценю, насколько она важна. Ведь если каждый второй подделками на проходной светить будет, то такая практика шустро станет сказкой о прежних прекрасных временах.
– И это я тоже понимаю, но уж извини, а правду всё равно не скажу. На это у меня причина из причин. Тут дело жизни и смерти, причём не только моей. Просто попытайся понять, Вигор, мне кровь из носу нужно в эту субботу в Вирград попасть.
– Хорошо. Допустим, серьёзную причину я услышал. Расплачиваться как собираешься?
Вигор так сурово посмотрел на неё, что Мила озвучила сумму в два раза больше той, на которую надеялась. Рука её при этом непроизвольно опустилась в карман платья, и пальцы сжали холодный металл.
– У меня есть три серебряные монеты.
– Три серебряные монеты за подпись и печать профессора Аллиэра? Пф-ф, детка, да ты сегодня в ударе, я смотрю. Шутишь так, что у меня вот-вот живот от смеха лопнет.
– Больше у меня ничего нет, но в Вирград мне действительно надо! – со злостью посмотрела она ему прямо в глаза. – Если потерпишь, отдам столько, сколько скажешь. Уж до конца обучения расплачусь с тобой.
– Эм-м, то есть мне резко забыть, что тебя вот-вот того? – насмешливо провёл Вигор пальцем по шее, и это молодую женщину вконец рассердило.
– Если поможешь с разрешением, то шиш от меня группа избавится.
Мила говорила твёрдо, решительно. Она знала, что перед Вигором мямлить нельзя, и это подействовало.
– Ну, хорошо. В долг, так в долг, – сказал бывший каторжник, прежде чем позволил себе окинуть Милу сальным взглядом. – Но ты вообще в курсе, что с долгами оно как‑то лучше сразу расплачиваться? А коли с деньгами туго, так за кое-что можно сумму скостить.
– Вигор, ты лучше к другим бабам так подкатывай, а? Меня и без тебя жизнь как только может имеет во все места.
Вигор рассмеялся и, хотя для порядка поворчал, что вряд ли полной платы от такой заразы когда-нибудь дождётся, а всё же разрешение сумел состряпать. Вигору участвовать в опасных делах нравилось. А вот Миле нет, но судьба её как-то только к этому и принуждала. Поэтому, выйдя за ворота Вирграда, молодая женщина обречённо вздохнула и, не оглядываясь, побрела в сторону домика знакомой вдовы. Правда, в ночлеге ей там отказали, домик занимала уже совсем другая семья и места многочисленным домашним в нём теперь едва хватало. Но Мила не расстроилась. Подумав, она тайком пробралась на сеновал и отлично там выспалась. Причём за бесплатно.
