Элтэнно. Хранимая Звездой
Рукопись несбывшихся ожиданий. Таинство посвящения
Увы, порой даже мига достаточно, чтобы что-либо никогда не произошло.
– Вынужден напомнить, что столь вольные отношения в стенах академии недопустимы.
По тому, как резко Саймон и Мила отодвинулись друг от друга, можно было не сомневаться, кому принадлежит строгий громкий голос. Закутанная в чёрную мантию фигура Найтэ Аллиэра была подобна мраку ледяной бездны, и этот мрак словно поглощал всё тепло вокруг. Даже солнце опасливо скрылось за облако.
– Да какие вольные? – нашёл в себе силы обиженно произнести Саймон. – Я всего лишь обнял лер Свон, так как ей нужна была моя поддержка. Она была расстроена.
– Да, я была расстроена, – тут же подтвердила Мила, но, увы, фальшь в её голосе прозвучала слишком явно.
– Расстроены тем, что лер Сильвер принадлежит к категории бесплатных клиентов? Или с него вы всё же возьмёте привычную плату?
Из-за этих насмешливых слов Мила покраснела от гнева и возмущения, как рак. Однако, при этом она обратила внимание на взгляд профессора Аллиэра. Подходя ближе, он смотрел на Саймона так, словно желал увидеть совсем иную его реакцию нежели спокойствие.
«Он рассчитывал, что Саймон ничего не знает», – вмиг поняла Мила, и от этого её возмущение сделалось ещё сильнее. Вот только правильнее было промолчать, так что она, скрепя сердце, поджала губы.
– В академии полно студентов с нелестным прошлым. Да и преподавателей, позволяющих себе всякие непотребства, тоже полно, – посмел высказать недовольство Саймон, и профессор Аллиэр тут же уточнил:
– Хм, что вы хотите этим сказать? Вы кого-либо обвиняете, лер Сильвер?
– Скорее, открыто говорю, что раз лер Свон теперь студентка академии и наша с ней дружба честь магического сообщества нисколько не порочит, то ваши комментарии и предупреждения ни к чему.
– Это мой долг напомнить вам о последствиях, – недобро улыбнулся профессор Аллиэр и после выразительно поглядел на Милу так, как на мечущуюся в бочонке мышь смотрит с высоты кот – с полной уверенностью в своих силах. – Кстати о последствиях. Скажу прямо, лер Свон, для меня неожиданность ваше решение как можно скорее заполучить двенадцать строгих выговоров. Едва получили девятый, так сразу и десятый, так?
– Погодите, а откуда девятый-то возник? – поразилась Мила столь сильно, что испытываемая ею гордость за храбрость Саймона ненадолго померкла.
– Так экзамен по иллюзиям не сойдёт вам с рук, – с высокомерием сообщил профессор. – Ваш публичный поступок на данный момент можно трактовать только как безосновательное причинение серьёзного ущерба репутации студента академии и открытую угрозу его жизни. А вы знаете, чем подобное грозит. Помимо обстоятельной беседы, я имею право занести в ваше личное дело очередной строгий выговор.
– Но ведь лер Грумберг первым…
– А лер Грумберг, – сурово перебил тёмный эльф, – в отличие от вас, заранее написал прошение. Да-да, он письменно испросил у профессора Винтера разрешение воссоздать на экзамене дарованный ему предвидением момент. И хотя предрасположенности к прорицанию у лера Грумберга нет в принципе, как‑то его предвидение вашего будущего лично у меня сомнений почти не вызывает.
С этими словами учтивость, как карнавальная маска, слетела с профессора Аллиэра. Мила лишь ойкнула от стремительности дальнейшего. Тёмный эльф вдруг в считаные мгновения оказался возле неё и, рывком потянув на себя, поставил Милу на ноги. Всё было так неожиданно, что Мила невольно отступила от лавочки на пару шагов назад, иначе бы она потеряла равновесие. Найтэ Аллиэр тут же встал между ней и Саймоном. Видеть лицо друга молодая женщина теперь не могла.
– Немедленно идите в главный корпус, – грозно приказал он при этом.
– Господин фон Дали меня вызывает?
– Нет! – от такого резкого ответа Мила окончательно растерялась. Ей даже показалось, что профессор Аллиэр вот-вот выдаст ей оплеуху. – Сейчас же идите к стендам и освежите в памяти правила академии. Перечитайте каждый пункт не менее сотни раз. А затем я жду вас к себе в кабинет, и, имейте в виду, при себе у вас должна быть достойная объяснительная. Ясно вам?
– Ясно, – прошептала Мила, но профессора Аллиэра её покорность не удовлетворила.
– Молите всех известных вам богов, чтобы меня эта объяснительная устроила, – сверкая взглядом алых глаз сообщил он, а затем злобно посмотрел на осмелившегося подойти к нему Саймона. Предложение сопроводить Милу враз застряло в горле друга. – А вы, лер Сильвер, рано расслабились. Сдача всех основных экзаменов нисколько не делает вас свободнее и тем более настолько, чтобы скрашивать освободившееся время удовлетворением мужских потребностей.
– Но это не так.
– Не так здесь только то, что отнюдь не головой вы думали, когда позволили себе подобное поведение в общественном месте. Право слово, не будь я обязан вмешаться, будь вы студентами другого факультета, то с удовольствием подождал бы ещё немного, и ваша так называемая подруга на завтра уже была бы отчислена.
Настала очередь Саймона краснеть от возмущения, стыда и гнева. Мила даже невольно подумала, что лучше бы Найтэ Аллиэр никогда не рождался на свет. Пяти минут не прошло, как она была неподдельно счастлива, а теперь… Как вытравить из памяти сказанное? Теперь, даже в самый романтичный момент, сладость поцелуя всё равно бы отравляло воспоминание о строгом выговоре, о том, что всё это только физические потребности, о том, как ненавистна красная метка в документах, и как низко другие могут воспользоваться твоими светлыми чувствами. Подобное ужасно злило.
– Раз уж не знаете чем занять себя, – продолжил выговаривать профессор, – то углублённое познание общей теории некромантии ждёт вас с распростёртыми объятиями. Идёмте, лер Сильвер. Я выдам вам несколько фолиантов из своей личной библиотеки. Уж они враз охладят ваш пыл.
– И что я с ними буду должен сделать? – с опаской осведомился Саймон.
– Помимо подклеивания страниц, вы также сделаете конспект с зарисовками.
Сказав так, профессор Аллиэр сделал несколько шагов по направлению к кафедре, но вскоре он остановился. Поняв, что никто за ним не идёт, тёмный эльф обернулся и, сурово хмуря брови, жестом приказал Саймону следовать за ним. Ослушаться друг не посмел, тем более что его обнадёжил показавшийся из-за поворота дороги мэтр Орион. Куратор группы неторопливо шёл от кафедры некромантии (не иначе опять искал своего декана), но пока ещё не заметил студентов. А Мила и не хотела, чтобы её заметили. Ей хватило выволочки от профессора Аллиэра, а потому она, не прощаясь, развернулась и быстрым шагом направилась в главный корпус сочинять объяснительную.
***
Это было самое жуткое пробуждение в его жизни. Никогда ранее Антуан не просыпался от истошного женского визга. Этот мерзкий звук резал по ушам так, что никак не давал сосредоточиться на куда как более важном моменте – что именно произошло?
«Проклятье, не стала бы Берта кричать из-за ничего», – ещё успел подумать молодой лорд, прежде чем его силком стянули с кровати.
– Эм-м, приносим свои извинения, лер Киртон, – между тем сказал чей-то насмешливый голос, и Антуан увидел, как один из мужчин в белых масках делает поклон.
В этом поклоне помимо присущей аристократу грации явственно читалось показное пренебрежение. Собственно, иного падшая женщина и не заслуживала. Зря Берта пыталась прикрыться тонким покрывалом, её оголённые плечи и левая нога всё равно были видны, и объектом пристального внимания незнакомцев они стали. Кроме того, кому известно, сколько эти пятеро созерцали её спящей, а спала она совсем обнажённой.
… Собственно, как и Антуан.
«Проклятье!» – мысленно простонал будущий граф Мейнецкий, так как неподдельно растерялся. Он не знал пытаться ему схватить валяющиеся на полу кальсоны или же пробовать прорываться в кабинет, где хранился меч.
– Вы бы оделись, мы подождём, – кидая в его сторону штаны, с недовольством сказал другой мужчина в белой маске.
Всего мужчин было пятеро, и все они были одеты одинаково: тёмная одежда, чёрные плащи, маски, полностью скрывающие лица.
– Да, подождём. Полюбоваться тут есть на что, – засмеялся другой мужчина и намеренно подошёл к кровати. Он беззастенчиво опёрся ладонью о резной столбик, на котором крепился балдахин, и уставился на красную от стыда Берту. Румянец девушки был хорошо виден, так как незнакомцы не поленились зажечь магические светильники. В комнате было светло, как днём.
– Я требую объяснить, что здесь происходит! – наконец-то пришёл в себя Антуан, и тот же мужчина, что бросил ему штаны, с тем же недовольством в голосе произнёс:
– Мы собираем вашу группу на ритуал посвящения в магическое братство, поэтому, прошу вас, давайте обойдёмся без сопротивления.
– Какое ещё посвящение? – не мог не изумиться Антуан, хотя да, штаны ему стало натягивать намного легче. Пальцы хотя бы так трястись перестали. – Оно должно произойти только третьего июня, в это воскресенье, демоны вас побери.
– А вы думаете одного вас так из блаженства вырвали? – с возмущением сказал мужчина. – Смеркалось, когда меня в срочном порядке куратор группы вызвал. Пришлось забыть, что я только-только лёг в горячую ванну, и идти на ночь глядя не пойми куда, чтобы нарядиться в этот глупый костюм и…
– Тише ты, – шикнули на рассерженного мужчину остальные, и вынужденно тот замолк.
Однако, Антуану всё равно сделалось в разы спокойнее. Он, хотя и фыркал от возмущения, что ночь за окном и что ещё только первое июня, но всё же оделся и послушно вышел вслед за пятью мужчинами в масках. При этом на улице он заметил ещё одну такую же группу. Кого-то (и, кажется, Вильяма Далберга) аналогичным образом вели на ритуал посвящения. Но, к удивлению Антуана, группы не стали соединяться. Они повели второкурсников по раздельности, да ещё завязали им глаза.
«Это больше похоже на похищение», – мысленно переживал Антуан. Происходящее выбивало из колеи. Молодой лорд не понимал куда его ведут, на его вопросы никто не отвечал. Поэтому он очень обрадовался, когда после очередного спуска по лестнице с него всё же сняли повязку.
Помещение, куда его привели, было огромным, но окон в нём не было. Ни одного. Это был больших размеров зал, освещённый обычными масляными лампами. Внутри него было пусто, лишь тринадцать каменных постаментов (ассоциирующихся с убранством склепа) были расположены по кругу как сегменты механических часов. От их вида у Антуана засосало под ложечкой и, видимо, не у одного его. Помимо многочисленных людей в масках в зале присутствовали все его одногруппники, и их округлившиеся от непонимания и ужаса глаза говорили сами за себя.
– Антуан, – негромко позвал его Филипп, но на друга Антуана тут же гневно шикнули, и он замолчал.
Собственно, поэтому молодой лорд не предпринял никакой попытки к общению. Он продолжил осматриваться и из-за этого первым увидел, как возле стены слева от него вспыхнуло зелёное пламя. Оно было высотой в человеческий рост, казалось нестерпимо ярким, и, самое жуткое, из этого пламени навстречу студентам вышел профессор Аллиэр в боевом облачении некроманта. Антуан уже видел подобный костюм, когда нынешний граф Мейнецкий передавал в столичный музей некоторые личные вещи своего отца, и оттого молодому лорду сделалось ещё страшнее.
«Ладно ещё костюм, но посох… Маги не носят посохи, если не собираются на битву», – неподдельно встревожился Антуан, и в своём размышлении был прав.
Пусть воины имели право ходить с клинками на поясе, но все клинки обязательно должны были быть вложены в ножны. С любого лука должна была быть снята тетива. Лезвие топора и наконечник копья было необходимо прятать под плотными чехлами. Иное дозволялось только в военное время или если ты при исполнении служебных обязанностей. Напоказ обнажать оружие в Верлонии строго-настрого запрещалось, а потому и маги с посохами, как в стародавние времена, по улицам не ходили. А тут…
Антуан сглотнул слюну и уставился на профессора Аллиэра. А тот неторопливо встал в центр расположенных по кругу пьедесталов, прямо на исписанное иероглифами пространство между ними, и обвёл своих студентов змеиным немигающим взглядом.
– Вам выпала великая честь пройти ритуал посвящения в магическое братство так, как оно было принято в эпоху золотого века магии. Тогда, когда ни исключительные способности, ни происхождение, ни богатство не решали будет ли принят кто-либо на обучение или нет. Так же, как сотни лет назад, вы должны будете доказать, хватит ли ваших личных качеств на преодоление любых трудностей. Действительно ли вы готовы ради возможности постичь тайное знание на всё или вам не место среди избранных. И, так как вы избрали для себя направление чёрной магии, то и столкнуться вам предстоит с самой главной её составляющей.
Стоило этим словам отзвучать, как Антуан почувствовал крепкие руки на своих плечах. Его, как и прочих второкурсников, потащили к одному из пьедесталов и насильно уложили на холодный камень. Как ни пытался вырваться Вигор Рейн, как ни верещал в панике Натан Ворк, это им не помогло. Мужчин в масках было значительно больше. Кроме того, стоило Антуану оказаться в лежачем положении, как его конечности будто отнялись. Письмена, которыми были покрыты пьедесталы, засветились алым и словно высосали из него всю силу. Из-за этого молодой лорд не мог решить, что самое жуткое из того жуткого, что с ним нынче происходит. Это? Или то, что на вопрос Найтэ Аллиэра: «А что является главной составляющей чёрной магии?», хор голосов мрачно забубнил: «Смерть, смерть, смерть».
– Мамочки! – истошно завопил Михей Браун. – Отпустите меня. Я же написал заявление на перевод на факультет Земной Стихии, и мне его господин фон Дали одобрил!
– В новую группу вы будете зачислены только на следующий учебный год… Если, конечно, к тому времени ещё останетесь живы, – слегка приподняв уголки губ, ответил тёмный эльф, а затем резко стукнул посохом об пол. От этого столкновения во все стороны полетели яркие искры, но они не погасли, а взвились в воздух бледно-голубыми и светло‑розовыми светлячками.
– Мама, мамочка, – в тон Михею Брауну завыл Натан Ворк, и это было последнее, прежде чем мир померк в глазах Антуана. Всё внезапно потемнело. При этом Антуану показалось, что он падает в какую-то бездну. Сознание кружило, даже ощущения собственного тела исчезли в этом водовороте. Чужая воля словно пережевала и растворила его в себе, а затем взяла и собрала заново.
К своему ужасу Антуан вдруг понял, что лежит на животе на сухой и потрескавшейся земле грязно-пепельного цвета. В подобное было сложно поверить, но он попытался привстать. Руки и ноги его дрожали при этом, но сесть и осмотреться у него получилось. Он был не один. Антуана окружали его ошеломлённые одногруппники и… и на этом всё. Не было нигде больше будущих выпускников или же профессора Аллиэра. Только мерзкого цвета земля, только затянутое бурлящими тучами небо, порой освещаемое вспышками молний. В этом жутком месте крайне редко показывался солнечный луч. Казалось, солнце не желает видеть лежащий под ним грешный мир и это не было удивительно. За пределами идеально круглой и расположенной на высоте поляны, где очутился Антуан, были видны лишь высокие стены некоего лабиринта. Одни из них были при этом похожи на горные отвесные скалы, другие выглядели как хрустальный и, как бритва, острый лёд, прочие казались спутанными колючими травами.
– Что это за место нахер? – послышался удивлённый голос Вигора Рейна, и, о чудо, его вопрос не остался без ответа.
– Вы находитесь вне привычного вам мира, – послышался голос профессора Аллиэра, хотя его самого нигде не было видно. – Здесь всё другое. Нет еды и почти не найти воду. Если стоять на месте, то выжить здесь невозможно. Но даже если двигаться, смерть всё равно будет преследовать вас.
– Демоны вас побери, я аристократ! – выкрикнул в полный голос Сэм Лёгьер. – Меня нельзя похоронить заживо в каком-то чужом мире!
– Покинуть это место суждено только достойным, – со злобной насмешкой произнёс профессор Аллиэр, и в тот же самый миг на едва различимом для взгляда возвышении (так далеко оно находилось) засветилось нечто. – Вам предстоит пройти испытание смертью, и в дар я даю вам одну единственную подсказку. Вернуться домой можно лишь взяв в руки ключ.
– Это тот, что ли? – указал на возвышенность Яков Нарроу. При этом он был, как и всегда, спокоен. Казалось, ничто не способно нарушить внутреннее равновесие этого человека.
– Да, лер Нарроу. Проблема лишь в том, что этот ключ один. А вас тринадцать.
Студенты мрачно переглянулись. Они много чего ожидали, но никак не того, что их намеренно будут стравливать друг с другом. Всё это было как-то… как-то слишком.
– На этом я объявляю ритуал посвящения в магическое братство открытым и оставляю вас.
– Профессор! – выкрикнул Антуан в отчаянии. – Профессор!
Найтэ Аллиэр не откликнулся ни на его зов, ни на зов прочих. Это вызвало панику, которая вот-вот бы из скомканных фраз переросла в бурное обсуждение, но тут Николас Дорадо угрюмо произнёс:
– А нет, нас больше не тринадцать.
– Что? – воскликнул Антуан и, обведя взглядом одногруппников, понял, что всё действительно так. Твари, Саймона Сильвера, Вигора Рейна, Якова Нарроу, Вильяма Далберга и даже его близкого друга Филиппа Оуэна больше не было на поляне.
– Пока мы сомневались, они выдвинулись вперёд! – озвучил одну мысль на всех Джейкоб Виндог, и было видно сколь сильно он возмущён.
– Тогда и нам нечего время терять, – подумав, сказал Антуан и внимательно посмотрел на Сэма Лёгьера: – Ты со мной, дружище?
– Да, Антуан. Вот только…
– Что только?
– Я думаю никого больше нам с собой лучше не брать.
Сэм так выразительно посмотрел на него, что Антуан вмиг понял, на что друг намекает. Ключ был один, а их тринадцать. Двенадцать являлись лишними, и всех их ждало… испытание смертью.
Поняли это и все остальные. Они (кто по двое, а кто в одиночку) поспешили сквозь ведущую в лабиринт арку, и, вскоре, их дороги разошлись, так как лабиринт, казалось, жил собственной жизнью. Сперва Антуан потерял из видимости Сэма Догмана и Натана Ворка. Стена, созданная переплетением колючих лиан, неожиданно сместила своё местоположение и отгородила этих двоих от него. А затем как-то также один на один с неизвестностью остались Антуан и Сэм Лёгьер. Они многозначительно посмотрели друг на друга, и только затем с опаской двинулись вперёд.
Глава 21. Некоторые лезут в петлю, думая, что именно это и есть та нить Ариадны, которая поможет им выбраться из жизненного лабиринта
– Профессор Аллиэр, почему я постфактум узнаю, что мои студенты проходят ритуал посвящения? – возмутился Люций. Он не любил гневить начальство, но ситуация требовала. Ему пришлось едва ли не всю территорию академии оббежать в поисках пропавших студентов. Если бы не Берта Киртон, то он бы так и склонялся к мысли, что его бедовые подопечные исполнили задумку убить лер Свон, и теперь в полном составе группы подались в бега.
– Потому что господина фон Дали вызвали на совещание уж в очень удачное время, – равнодушно сообщил тёмный эльф. – Вам ведь уже известно, что он покинул академию рано утром и до позднего вечера вряд ли вернётся?
– Известно, но…
– Ну вот, поэтому я вам ничего и не сообщил. Чтобы вы своевременно никому не пожаловались.
Несомненно, Люцию было приятно получить от своего декана прямой правдивый ответ. Другое дело, что его возмущение сказанное нисколько не уняло. Скорее, наоборот.
– Кстати, вы уже заходили в зал Маттиса? Интересовались ходом процесса? – безо всякого любопытства или злорадства осведомился тёмный эльф, покуда Люций собирался с мыслями, как бы ему не накричать благим матом на своего декана. Но заданный вопрос лишил старшего преподавателя кафедры сглаза и проклятий необходимости выдумывать достойные речи.
– Да, – всего-то ответил он, и желваки заходили на его скулах. – Перед тем, как идти к вам, я зашёл туда.
– И как? Дело сдвинулось с мёртвой точки или я всё же успею свой отчёт закончить?
Нечасто Люций чувствовал, как его раздирает на части гнев, но это был именно тот момент, когда ему захотелось голыми руками придушить собеседника. Вот чес-слово, знай он, что подобное для него возможно, Люций бы уже набросился на профессора Аллиэра, как дикий зверь.
– Нет, не сдвинулось, – едва не срываясь на крик, гневно сказал он. – Они продолжают раз за разом убивать друг друга. Ваш лабиринт превратился в царство смерти!
– Вот видите, до чего людей доводит безнаказанность? – тем же спокойным голосом сказал профессор Аллиэр и осуждающе покачал головой. – Пока они не поняли, что раз за разом будут воскресать на исходной точке, то ещё вели себя прилично. Моральные принципы их сдерживали.
– Я боюсь, что ваша задумка ни к чему не приведёт. Ни к чему хорошему не приведёт. Это для нас прошла половина суток, для них уже почти двое, а ситуация не меняется. Они ничего не поняли даже когда некоторые из них наконец-то достигли ключа. Будучи по локти в крови, эти победители так же, как и те, кого они убили ради победы, взяли и воскресли в исходной точке. И вы можете представить какая ненависть друг к другу их теперь переполняет? Как можно спокойно смотреть на своего собственного убийцу?
– Мэтр Орион, это ещё одна причина, по которой я держал вас в неизвестности. Вы слишком человечны к тем, в ком человеческого считай что и нет, – с недовольством сказал профессор Аллиэр в ответ на эту горячую тираду. – Идите домой, расслабьтесь.
– Домой? Расслабиться? Мне? А что, если вы не так уж верно оценили мою группу? – никак не мог успокоиться Люций. Он даже пристально посмотрел в глаза своего начальства и немного порадовался тому, сколь серьёзным стало выражение лица тёмного эльфа.
– Я считаю, что верно оценил. Они справятся. Далеко не сразу, правда, но недаром же я начал ритуал посвящения значительно раньше положенного.
– И всё же, – продолжил настаивать Люций. – Что, если нет?
– Тогда ни одного из них выпускать в мир дипломированным специалистом никак нельзя, – твёрдо ответил ему последний из дроу. – Магам должна быть присуща гибкость мышления. Если маг не может сотрудничать со своим врагом, когда ему это необходимо, то он не маг вовсе. Интеллект, – ткнул профессор Аллиэр указательным пальцем в свой висок, – вот что отличает мага от прочих.
– Простите, но… – замотал головой Люций. – Всё равно это как-то неправильно. Даже если мы вынудим их действовать сообща, братства в группе всё равно не возникнет.
– Но они получат опыт подобного и при этом практически без вреда для себя. Из полезного это раз, – загнул один палец профессор Аллиэр. – А два – вот уж теперь они будут достоверно знать с кем имеют дело. Они увидели безжалостность друг друга, а, значит, без очень и очень веской причины в реальности ссориться поостерегутся.
Профессор Аллиэр неприятно улыбнулся, и Люций почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Старшему преподавателю сглаза и проклятий было сложно принять, что нынешний садистский ритуал посвящения в магическое братство его вина.
«Но ведь я думал, что всё будет иначе. Мне виделось, что я по нормальному смогу сдружить их», – тихо пронеслось у него в голове, прежде чем голос совести заглушил собой это робкое оправдание.
***
– Я так хочу есть! – в отчаянии громко заныл Натан Ворк, прежде чем вновь начал биться головой о каменную стену лабиринта. Прочие студенты смотрели на него как на предмет мебели, хотя лоб Натан уже расшиб до крови. Пожалуй, если бы Мила не поймала себя на мысли, что не должна она быть такой равнодушной, то даже с отвращением бы отвернулась.
– Уймись, – вдруг строго потребовал Яков Нарроу. – От твоего нытья только хуже. Тут все, знаешь ли, голодные.
Натан словно ничего не услышал. Он продолжал стенать и биться головой о стену, а потому взбесило его поведение многих. Но если Мила закрыла уши руками, то Саймон решительно встал и огрел идиота. От удара мощным кулаком Натана отбросило считай что в центр круглой поляны. Судя по треску костей, нос его от удара сломался.
– Тебе мало повеситься было?! – грозно рыкнул на Натана Саймон. – Нихера ты здесь не умрёшь, и нихера брюхо жратвой не набьёшь. Понял?
Мила с трудом верила, что видит перед собой Саймона. Красный от злости великан, вот на кого был сейчас похож её друг. Да и друг ли? Как забыть ранее сделанный им выбор.
Ненадолго молодая женщина прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Всего миг, а перед её внутренним взором снова возник тоннель, чьи истыканные шипами стены удерживались открытыми с помощью рычагов. Причём эти рычаги ничем, кроме как собственными силами, было не зафиксировать в нужном положении. На одной стороне их оказалось два, а на другой уже четыре. Тому, кто переходил тоннель, было не удержать стены в одиночку, тоннель неизменно закрывался.
– Вместе мы дальше не пройдём, а возвращаться некуда. Стены заточили нас в тупик, – глядя на неё с той стороны тоннеля, сказал Саймон.
– Саймон, нет! – сходу поняла значение этих слов Мила.
– Милка, всё это только испытание. И мы то умираем, то воскресаем. Какой бы ни была реалистичной боль, это всё… всё какое-то ненастоящее. И у меня есть шанс закончить это. До ключа совсем немного. Совсем.
Не оглядываясь, Саймон двинулся дальше. Мила помнила, как она завопила от отчаяния. Помнила, как в бессилии опустилась на землю и зарыдала, прежде чем её горе прервалось появлением Антуана Грумберга и двух его закадычных друзей. Не иначе эти трое уже знали про коварство тоннеля, а потому Мила им не нужна была. И молодая женщина прекрасно помнила, как кулаки вдавливались в её тело, как ломались её кости… Она помнила это намного ярче того, как позднее сама подловила Антуана Грумберга в лабиринте и задушила его вырванной из стены лианой.
Будучи не в силах переживать произошедшее по новой, Мила открыла глаза. Саймон стоял над Натаном и его кулаки обагрила кровь. Кулаки…
– Хватит! Прекрати! – не выдержала она и повисла на друге, надеясь так его остановить, но Саймон попытался скинуть Милу с себя. – Остановись уже!
– Действительно, хватит, – вдруг потащил в сторону Саймона Вигор. – Всем вам уже хватит!
– Хватит чего? – с усмешкой осведомился Вильям Далберг. – Убивать или умирать?
– Харэ и того и другого, – погрозил пальцем Вигор, и его глаза так сверкнули яростью, что Вильям Далберг вмиг заткнулся. Не иначе припомнилось ему, как парой часов ранее этот человек разделывал его, словно животное. Маркиз Роунский ещё был жив, когда бывший каторжник принялся жевать его плоть и при этом вовсю насмехался, что де нежную благородную дичь хавает.
– Я чую, что всех нас допекло то говно, в каком нас потопить вознамерились. Иначе хрен бы мы все тринадцать здесь сидели.
– Хрен, – плаксиво подтвердил Михей Браун. – Хрен бы я здесь сидел, если бы проявил настойчивость по переводу на другой факультет.
Выглядела нынешняя группа второкурсников факультета Чёрной Магии воистину жалко. Воскрешения оставляли на телах жуткие шрамы, а из-за недостатка еды и воды все студенты осунулись. Одежда их сейчас больше походила на лохмотья, и они были так грязны, что сливались по цвету с серо-пепельной землёй.
– Ваши предложения, как всё это закончить, лер Рейн, – свысока поглядев на Михея Брауна, сказал Джейкоб Виндог. – Только если у вас их нет, то, будьте любезны, заткнитесь.
– Ха, не заткнусь!
– Я тоже не намерен молчать, так как ответ на всё это издевательство существует. Наш декан прямо известил нас о том, что нужно взять в руки ключ, – громко сообщил Филипп Оуэн, и Антуан Грумберг тут же возмущённо фыркнул:
– Вот только это нисколько не помогает.
Милу едва не затрясло от ярости, когда она увидела с каким недовольством этот урод Антуан Грумберг скрещивает на груди руки. Чтобы добраться до ключа по пути он убил её, Милу, а затем Саймона и даже своих друзей. Не появились бы они тут на поляне безжизненными куклами, если бы не приходили в себя после смерти.
– Ха, ребят, но он ведь не только про это балобокал! Ну же, кто вспомнит, что ещё он нам на мозги капал? – Вигор обвёл окружающих его людей требовательным взглядом.
– Ничего не помню, – заныл Натан Ворк. – Я в таком ужасе был, что ничего не помню.
– Про достойных он говорил, – вдруг уверенно сказал Джейкоб Виндог. – Он сказал, что это место суждено покинуть только достойным. Я хорошо запомнил, так как эти слова перекликаются с родовым девизом моей матери.
– Достойным или достойному? – сощурив глаза, уточнил Саймон.
– Достойным. В этом у меня нет сомнений.
– Обнадёживает, – облизав нижнюю губу, негромко произнёс Филипп Оуэн. – И хотя бы становится понятно, отчего недостаточно взять в руки ключ.
– Да, достаётся он нам совсем уж недостойным образом, – согласился Николас Дорадо, хотя лично сам ни разу к ключу даже близко подойти не смог.
– Угу, – между тем, подумав, заключил Вигор. – Выходит, я пришёл к правильному выводу. Раз мы проходим ритуал посвящения не в смертники или в убийцы, а в какое ни есть, а в братство, то действовать нам надо сообща.
– Можно и сообща. Вот только кто именно из нас тринадцати должен коснуться ключа? Один приберёт его себе, а всем остальным стоять, смотреть, да ещё хлопать в ладоши, что ли? – холодно уточнил Яков Нарроу. При этом тон его голоса ясно давал понять, что никаким благородным по происхождению он честь стать победителем уступать не собирается.
– Предлагаю до этого ключа сперва ещё добраться, – сказал Сэм Лёгьер, и как-то ни у кого не нашлось возражений.
***
Испытание затянулось настолько, что, когда Олаф фон Дали прибыл посмотреть насколько зал Маттиса готов для проведения ритуала посвящения в братство, он испытал глубокий шок. То, что вот-вот должно было только начаться, за двое суток к своему завершению так и не подошло.
– Сколько-сколько они уже там? – бледнея на глазах, шёпотом переспросил глава академии у ближайшего к нему куратора. – Я не ослышался?
– Третьи сутки. И, право слово, надо бы уже всё заканчивать. Эти чары буквально высасывают силы из наших будущих выпускников. Как они будут сдавать экзамены в состоянии магического истощения?
– Меня больше мои студенты заботят, – вклинился в разговор Люций Орион. – Им уже пора вернуться в реальный мир. Господин фон Дали, эти люди, – обвёл он рукой пьедесталы, – трое суток лежат здесь без воды и еды. Мы намеренно ввели их в состояние опасное для жизни и рассудка, и это…
– Вы оба преувеличиваете, со всеми студентами всё в полном порядке. Выпускники сменяются каждые три часа, поэтому им никакое магическое истощение не грозит. А вот к этим упёртым ослам только час назад целители приходили. Всё у них со здоровьем в порядке, – раздражённо и при этом столь уверенно сообщил профессор Аллиэр, что Олаф фон Дали не сдержался от нехорошего сощуривания глаз и тут же потребовал:
