Юлия Эльм
Крылатые
– Ну уж нет!
В последний взмах, в финальный толчок Макс вложил всю оставшуюся силу, а воздух подбросил его вверх, и вдруг… Парень врезался ладонью девушке в пальцы, и вместе их руки отлетели к неоновой отметке. Было больно и весело одновременно.
Не сумев вовремя остановиться, они ещё пару этажей летели вверх, сбавляя скорость, а потом спускались вниз, весело смеясь.
– Да-а-а, такого подвоха я от тебя не ожидала, – хохотала Лия, опустившись на нужный этаж, – Развернуться прямо у меня перед носом, да ещё так, чтобы перекрыть мне доступ к нужной стене.
– Ну это тебе не особо помешало, я смотрю, – парень хлопнул её по плечу, – Нависла надо мной такой зловещей тенью, аж мурашки по коже.
– Ну так, это я умею.
Отсмеявшись, они ещё несколько секунд приходили в себя. От такой гонки крылья у обоих саднили ужасно. Да и руки болели, но пока настроение было хорошим, с любой болью можно было справиться.
Напротив отметки «5.148» не было ничего примечательного. Стены шахты, как и везде на жилых уровнях, здесь были увешаны выступами мусоропроводов с закрытыми дверцами. Одна проблема… Их было много.
– А какой из этих мусоропроводов ведёт в твою квартиру?
– Очень хороший вопрос, – девушка огляделась по сторонам, – Ну давай разбираться самым надёжным научным методом.
– Это каким?
– Методом научного тыка! – и Лия наугад подлетела к одной из дверей, – Дверца в моей квартире, насколько я помню, на замок не закрыта, и ведёт в тумбочку под раковиной.
Она упёрлась локтем в выступ, и попыталась пальцами сдвинуть дверцу. С той стороны лязгнул запор, и Лия сделала однозначный вывод.
Следующая была открыта, но, когда девушке удалось её сдвинуть, из квартиры полился свет. Она тут же поняла, что снова ошиблась.
Макс на удачу решил попробовать несколько дверей с другой стороны шахты, но ему открытых вообще не попалось.
– Нашла! – вдруг воскликнула девушка, и когда Макс подлетел к ней, победоносно продемонстрировала ему открытую дверцу, за которой царила темнота, – Будем надеяться, что ни у кого больше на этом этаже мусоропровод не запрятан в тумбочку.
Парень кивнул и уже собирался лезть, но Лия жестом остановила его:
– Нет, на этот раз я полезу первой. В конце концов, я лучше знаю, как выбираться из моей тумбочки.
Макс хохотнул, но спорить не стал.
Лия кое-как уместилась на выступе мусоропровода, и прижала крылья плотнее к спине. Потом села на колени и, руками вперёд стала аккуратно протискиваться в небольшое отверстие. Когда её ноги уже почти скрылись по ту сторону, Макс тоже опустился на колени на выступ, но вдруг… Девушка шикнула на него с другой стороны.
– Что? – он выглянул в небольшую щель, и увидел…
Лия приоткрыла дверцу тумбочки, в которой сейчас сжалась в три погибели, подтянув под себя колени и распластав крылья по стенкам. По небольшой квартире ходили люди.
– Это не твоя? – шепотом спросил парень.
– Моя, – ответила она одними губами.
– А я сразу сказал, что она здесь не появится. Она что, дура прятаться в собственной квартире? – ребята не видели людей, но могли отчётливо слышать их голоса, – Если не выскользнула из города, то сидит где-нибудь на седьмом уровне, и ловит птичек с бродягами.
– Ладно, – кто-то раздраженный протопал мимо кухонной тумбочки, открыл кран, и прямо рядом с Лией по сифону оглушительно потекла вода, – Тогда квартиру опечатываем, и ищем эту парочку на седьмом уровне.
– Делать нам больше нечего, – фыркнул третий голос, явно женский, – Чем искать сбежавших из больницы нарушителей карантина.
– Эй, это теперь наши обязанности, согласно 913-му Постановлению.
– Могли бы привлечь к этому патрульных, а не специалистов убойного отдела. А так что получается – всё убийства побоку, ищем санитара и студентку?
– Что-то вроде того. И приказы начальства не обсуждаются.
Женщина издала вздох такой всеобщей покорности, словно капитулировала полностью, и голоса замолчали.
Через несколько секунд ребята услышали, как открывается и закрывается дверь, а когда вновь приоткрыли дверцу, то увидели через окно комнаты удаляющиеся силуэты.
– По наши души приходили, – всё ещё шепотом сказал Макс.
– Да, – Лия наконец открыла дверцы на полную и вывалилась из тумбочки, вместе со всем её содержимым – пластиковыми тазиками, пакетом с пакетами, упаковкой стирального порошка, – Но это и к лучшему. Кто будет искать нас в опечатанной квартире, верно?
– Да.
Максу, как оказалось, пролезть в проем мусоропровода было сложнее – его плечи были куда шире, чем у Лии. Девушка даже подала ему руки, но он выбрался сам.
И лишь в свете осеннего солнца, клоками разбросанного по квартире, ребята наконец смогли увидеть себя. Грязные, чумазые, в порванных больничных одеждах и с перемазанными сажей крыльями, они всё-таки были счастливы о того, что их долгий побег наконец-то закончился.
Глава 7. 9 сентября.
Начнём, пожалуй, с крыльев. Вот уже вторую неделю Бен Сталлер не мог их подкрасить. Прошлая краска хоть и была дорогущей, заграничной, всё равно оказалась полнейшим дерьмом. Прошло два месяца, и его крылья снова грязно-серые. И совершенно уж седые у основания пера. А министру внешних отношений ни к лицу старческие неухоженные крылья, пусть даже он ими практически не пользуется. Но в последнюю неделю совершенно не было времени думать о внешнем виде. Словно с наступлением сентября весь мир сговорился сойти с ума.
Многочисленные заместители приносили ему целые горы отчётов, которые, если свалить их на пол, могли бы вполне себе сойти за плоскогорье, или на худой конец за гряду холмов. И знаете что? Их совершенно не хотелось разгребать. Всё равно сказано в них было примерно одно и то же. С закрытием столицы, экономика почти парализована, и тот товарооборот, что обеспечивают капсульные магистрали, только и спасает от полного краха.
Все встречи сорвались. Подписание договоров были перенесены не без скрежета зубов иностранных послов. Кстати, застрявшие в столице иностранцы представляли отдельную головную боль для министра. Все они как один вопили, кричали и визжали, что их должны выпустить из страны, не понимая того простого факта, что, как только они покинут город, то ещё больше разнесут эпидемию. Хотя их соотечественники в аппарате управления, кажется, были не настолько тугодумами. Они даже не пытались прислать за своими гражданами капсулу. Конечно, разговоры шли, все обещали, но, когда они сподобятся, возможно, всё уже будет кончено.
За несколько дней новость о закрытии столицы на карантин разлетелась по всему миру. В сети гуляли шокирующие ролики, как люди просто падают по пути домой, а охрана на уровне ловит их уже мертвыми. Конечно, самые раздутые сплетни надо бы признать фейком и заблокировать, но… Этим занимается отдел МВБ, а у министра внутренней безопасности сейчас есть работа поважнее. На информационном фронте можно повоевать и позже.
Однако, всё это меркнет и бледнеет рядом с тем фактом, что важнейшие, черт возьми, переговоры, по поводу открытия нового топливного потока не просто сорвались, а сорвались с треском! Бен лично занимался этим проектом с самого начала. Столько лет, столько денег было вбухано в этот нефтепровод, он уже был построен, налажен, работы закончены, осталось… Только полностью договориться о правах пользования. На этот конгресс должны были собраться представители двадцати пяти стран, и именно Бен, как представитель страны создателя и поставщика должен был диктовать им условия. Но теперь… Всё полетело к чертям! Конгресс решили не отменять. Однако Сталлер может присутствовать на нём лишь виртуально. Или, проще говоря, никак. Больше он не был хозяином положения, и это ужасно злило.
Министр уже битый час сидел в кабинете, обхватив голову руками и напряжённо думал. Ему нужно как-то вырваться из столицы. Или сорвать переговоры. В сложившихся обстоятельствах второй вариант представлялся куда более реализуемым. Ведь гражданские рейсы отменены, трубы капсульных магистралей забиты товарняками, и единственный вариант выбраться – это пройти медобследование и лететь на своих двоих. Но это было точно не для Бена. Он уже несколько лет почти не летал.
Его крылья поразила болезнь ещё в молодости. Потому они так рано поседели, ослабли, и каждый взмах ими давался с большим трудом. Но Бен и этот свой недостаток смог обратить на пользу карьере – создав себе образ добродушного дядюшки, который, как всем кажется на первый взгляд, совершенно безобиден. Ох, сколько людей уже поплатились за это первое впечатление и не сосчитать.
Впрочем, лихие воспоминания от отчётов не спасали. Министр со вздохом взял один, самый верхний, и только углубился в чтение, как вдруг… У него резко пиликнул телефон. Нет, не тот официальный телефон Бена Сталлера, и не личный, на который могла написать жена. Пиликнул секретный телефон, о существовании которого хотелось бы забыть, но это, к сожалению, было опасно для жизни.
Бен вытащил телефон из внутреннего кармана пиджака, висящего на стуле. На экране высветилось СМС: «Сколько лет Вашей кухне? Мы предлагаем Вам новую по совершенно сногсшибательным ценам, всего лишь за 7.101,53. Спешите, предложение ограничено!». И да, как ни жаль, но неопределившийся номер отправителя был министру слишком хорошо знаком.
Что ж, значит сегодня работа побоку, надо спешить. Быстро подхватив пиджак со спинки кресла и одеваясь на ходу, Бен крикнул на выходе секретарше, что сегодня его больше не будет, и поторопился к лифту. Всё это не к добру, точно не к добру.
Внизу, спустившись, он добро улыбнулся охранникам на КПП, но только выйдя из-под купола стряхнул улыбку. И беззастенчиво засунув руки в карманы, двинулся по навесному мосту к капсульной станции.
Второй уровень был примечателен ещё и тем, что всем его богатым обитателям, действительно можно было практически не летать. Весь уровень оплетали широкие мосты, по которым можно добраться пешком в любое место. А для особенно дальних походов на уровнях были небольшие, лёгкие капсулы, которые доставят куда угодно. Куда угодно по всему городу. Прелесть была в том, что на этих лёгких магистралях не требовалось разрешение на пересечение уровня. А это было важно, особенно сейчас.
Быстро дотопав до станции, министр вызвал капсулу на одного и через несколько секунд та примчалась.
Надо сказать, капсульные магистрали здесь, на втором уровне, выглядят особенно футуристично. Мягкие изгибы и светло синий цвет, исходящий словно изнутри, создавали тот самый шарм и ореол богатства, который необходим для жителей этого слоя общества. Разумеется, когда ты добираешься до таких высот, тебе хочется видеть вещи, к которым приложили руку профессиональные дизайнеры, и деревья с кустами на каждом шагу, а не угловатые вагоны обычного эвея.
Солнце сегодня палило совсем не по-осеннему, и отопительные станции работали на всю катушку. Так, что было даже жарко. После сентябрьского тепла в капсуле министру показалось зябко и в первую секунду он поёжился. Расположившись на мягком диване внутри, Бен дождался, когда автоматически закроется люк трубы, и выбрал на панели уровень. Седьмой. Сто первый этаж. 7.101. Ведь именно там ему назначили встречу.
На экране высветилось улыбчивое лицо компьютерной бортпроводницы, капсула чуть приподнялась и, набирая скорость, понеслась по тоннелю. Благодаря улучшенной технологии, пассажиры внутри не слышали шума и не чувствовали давления от перемещения по высотам. Министр лишь краем сознания замечал, когда капсула входила в повороты. Но голова его сейчас была занята совершенно иным.
Почему «кухня»? Обычно, если встреча не очень срочная, в СМС говорится о лоджии, если срочно, но терпит один день, то о спальне. «Кухня» была для самых-самых крайних случаев. Скорее всего, кого-то крупно прижали.
Ближе к шестому уровню от нескончаемых поворотов у министра закружилась голова. Но это всё равно лучше, чем лететь своим ходом. Пусть и не так безопасно. Если засекут, что министр внешних отношений спускался на седьмой уровень, у Совета появятся к нему не самые лицеприятные вопросы. А ведь ещё эта история с печатью.
Последнее заседание Совета Двенадцати крыльев было просто катастрофой. Мейд Йович, конечно, не объявил в открытую, что похитителю помогал кто-то с самого верха, но министры и сами догадались об этом. Украсть печать, не имея предателя в Совете… Просто невозможно.
Стоит отдать должное Лиму, он велел не сеять панику. Или проще, не сообщать никому, совершенно никому о том, что печать похищена. Даже заместителям… Даже жёнам. И теперь о том, что Совет лишен всякой законодательной власти, осведомлены лишь председатель, секретарь, министры и следственная группа, что работает вместе с Мейдом.
Тут капсулу резко тряхнуло, что мысли из головы разлетелись. А это могло означать только одно – он на месте.
На седьмом уровне тоннель капсульной магистрали проходил вблизи пятьдесят третьего дома. Капсула стабилизировалась, министр открыл дверцу и сам отодвинул створку люка. Да, здесь нет такой прекрасной автоматической системы, но, с другой стороны, есть хотя бы что-то. Переведя капсулу в режим ожидания, Бен выбрался из тоннеля прямо в здание через выломанную стену.
Здесь всё было по-другому… Словно два разных города. Красота и статность второго уровня казались здесь какими-то нереальными, словно их не существовало. А вместо них царство бетона, пыли и холода, голых свай и грязно разрисованных огрызков стен. Открытая бетонная коробка этажа видала в своей жизни только одну единственную стену, и ту разломали ради прохода к капсуле.
На этих высотах спрятался тот самый мир, о котором никогда не хотят говорить городские власти. Он здесь расцвёл и разросся.
Разумеется, преступность есть на каждом уровне. И наиболее влиятельные криминальные авторитеты давно уже перебрались на уровни много выше, но… Седьмой всегда остаётся для них территорией свободы. Охотничьим ареалом, дикими прериями, называйте, как хотите. Здесь куда легче было открыть притон с наркотой на любые вкусы и бордель с девочками любой категории обученности. Так что за запретными развлечениями сюда слетаются со всего города. А за подоплёкой невзрачных промзон могут скрываться вполне себе фешенебельные дома.
Правда, это не про 53-й дом. Из-за непосредственной близости тоннеля капсулы, это здание служит своего рода точкой сбора – неизменным местом встречи для всех, кто хочет «побазарить», «перетереть» или же на должном уровне обсудить любые вопросы, совершенно точно не попадающие под категорию законных.
Один из таких вопросов, судя по всему, и привёл его сюда.
Ещё немного помедлив и вдохнув полной грудью сухой, пыльный воздух, Бен двинулся ближе к центру здания. Его могли дожидаться где угодно, а могли ещё и не ждать вовсе, так что действовать стоило именно по ситуации.
Безликие ряды пыльных стальных свай навевали старые-старые воспоминания. Но Бен старался отмахиваться от них. Это было слишком давно, чтобы помнить, и слишком страшно, чтобы забыть.
Его действительно уже ждали на месте переговоров. У самого центра здания его встречала группа телохранителей, заботливо скрывающая крыльями своего работодателя.
– Север, – но Бен и не подумал останавливаться.
Он просто шел прямо на ряд охранников, и те легко расступились перед ним:
– Не ожидал от тебя приглашения. Что-то срочное?
– Седой… – его собеседник лишь хищно улыбнулся.
– Не называй меня так. Это было давно.
– Не торопись отрекаться от прошлого.
За плотной стеной крыльев, со всех сторон под охраной, сидел… Сухой старик. Глубокие, точёные морщины избороздили всё его лицо, и скрюченные пальцы постукивали по набалдашнику дорогой трости. Крылья были совершенно седыми и безжизненными, как если бы их отрубали больше двадцати раз. Но примечательнее были глаза… С обвисшими веками, и оттого казавшиеся полностью черными, они блестели так недобро, что по ним одним можно было понять… С этим человеком шутки не просто плохи – смертельно опасны. Он восседал в кресле статно, совершенно не по-старчески, и смотрел на министра исподлобья.
– Присядь, – наконец, он указал рукой на другое кресло.
Такой точёный, такой властный жест.
Бен опустился напротив собеседника, но ему, в отличие от Севера было ужасно неудобно. Старое грязно-розовое кресло было просиженным и прокуренным, на нём давно до дыр стёрлась обивка, а из-за широкой спинки невозможно было нормально пристроить крылья. Потому Сталлер подался чуть вперёд и упёрся локтями в колени, чтобы хоть сколько-нибудь устроиться.
– Что за срочность, Север? Что успело случиться такого фатального, что ты решил прибегнуть к моей помощи?
Старик улыбнулся, но вовсе не по-доброму:
– А не ты ли говорил: «По первому зову… Конечно… Разумеется…» и так далее? – его голос хрипел и кряхтел, старик растягивал фразы, но не манерно, а скорее… Насмешливо.
– И я действительно здесь, – Бен же, в отличие от него, говорил быстро и напряженно.
Времени на долгие прелюдии у него не было.
– У меня есть к тебе дело, – Север сделал театральную паузу, но, когда заметил, что собеседника не проняло, продолжил, – Касательно моей дочери.
– А что с ней? Она же вроде за границей, и отсюда очень далеко.
– Да, это правда. Но сейчас вот… Волнуется за меня. Хочет вернуться в город. Можешь поспособствовать?
Министр чуть плотнее сжал зубы:
– Ты же знаешь, что нет. По крайней мере до конца месяца.
Выражение лица Севера изменилось. Не резко… Это было сравнимо с наползанием туч в светлый, солнечный день, так плавно вдруг почернело его лицо:
– Не торопись с ответом, Седой. Подумай.
– Мне не о чем думать, Север. Законным способом я помочь тебе не могу… А незаконным ты и сам себе помочь в состоянии.
Старик ненадолго замолчал. Отвернулся в сторону пустого проёма, тосковавшего по стене, и несколько секунд смотрел на то, как играется пыль в лучах солнечного золота. По крайней мере смотрел в ту сторону. Сложно было понять, о чём он думает в этот момент.
– Знаешь, – наконец сказал он совершенно спокойно, – Твоя жена – такая красавица. Видел её по телевизору.
Пара тонких жилок, предупреждающих об опасности, туго натянулись где-то внутри Бена.
– Будет печально, если ты тоже не сможешь увидеть её месяц. Так же, как и я свою дочь.
Угроза – серьёзнее некуда. Пускай и озвучена скучающим будничным тоном. Но Бена не так легко было заставить потерять самообладание.
– С какой радости твоя дочь хочет приехать в заражённый город?
– Я же сказал… – Север вновь повернулся на Сталлера, и от такого взгляда министра словно обдало холодом, – …Волнуется. За отца, за сына. Хочет убедиться, что с нами всё хорошо.
– Видеосвязь ей в помощь, – рыкнул Бен, но быстро пришел в себя.
Выдохнул, успокоился и сказал:
– Послушай, Север. Я хотел бы тебе помочь, но сейчас у меня действительно нет на это полномочий. Влёт в столицу закрыт для всех, это чётко прописано в Постановлении №912. Чтобы позволить твоей дочери влететь, мне пришлось бы вносить правки в дополнения к Постановлению, а я… – тут он осёкся, думая, как бы сказать это правильнее, – Физически не могу этого сделать. И никто сейчас не сможет. Чем добиваться законного способа, тебе проще подкупить постовых где-нибудь на безлюдной окраине, и они пропустят твою дочь. Или можешь спрятать её в одном из товарняков, и послать людей, чтобы встретили её на вокзале. Мне ли вообще говорить тебе об этом?
Старик долго, испытующе смотрел на министра. Бен даже не заметил, чтобы тот моргнул хоть раз, отчего становилось ещё более жутко. И холодно. Север получил своё прозвище не только из-за того, что половину жизни отбывал наказание в северных шахтах, но и за эту его способность… Одним взглядом в тёплый день заставлять собеседника ёжиться.
Но и Бен уже не тот мальчишка, что носился здесь с птицами и мусором. А в чистых стенах посольских корпусов подчас идут куда опаснее разговоры.
– Ладно, – неожиданно сказал собеседник, – Тогда не смею тебя больше задерживать.
И вот эта фраза насторожила Бена больше всего. Он поднялся, попрощался и быстро двинулся обратно к капсуле, но сам не мог выбросить из головы этот разговор. Зачем Северу, одному из смотрителей города, вызывать его, министра по такому пустячному поводу, да ещё так спешно? Сталлер всерьёз думал, что приезд дочери – лишь предлог для чего-то более крупного. Даже специально упомянул товарняки, дабы навести на тему. Но Север… Прекратил разговор. Почему? Что это вообще, чёрт возьми было? Он боялся, что за этой встречей стояло нечто куда опаснее, чем кажется. А он не смог понять, что именно.
Когда министр уже скрылся в капсуле, и она с пронзительными гулом унеслась вверх, Север поднялся с кресла. Вся его вереница охранников потянулась за ним, когда он тихо двинулся дальше, при каждом шаге сильно заваливаясь на трость.
Мейд Йович с группой стоял с другой стороны здания:
– Он не мог Вас обмануть?
– Нет, – Север точеным жестом покачал головой, – Я знаю его с детства. Его жена – его главная слабость. Он уже почти потерял её однажды, и не поставил бы её под угрозу второй раз. Он сказал правду.
Бен и Левия любили друг друга с самого детства, когда ещё босяками гоняли здесь птиц и охотились на мусор. Поженились рано, а потом вместе выбирались с седьмого уровня. Север был на их свадьбе… Он знал, о чём говорит.
– Ну что ж, начальник, я свою часть уговора выполнил, – авторитет метнул в Мейда свой фирменный холодный взгляд, – Очередь за тобой. Выпускай моего внука из СИЗО, не место ему там.
***
Макс сидел на краю дивана, и вот уже час смотрел в окно. За неплотной шторой тюля он мог наблюдать за всем, что происходит на улице, и между тем его самого никто не видел. В городе было не так уж оживлённо, лишь видно периодически, как носятся по тоннелю в отдалении лёгкие капсулы. Впрочем… Вряд ли его сейчас вообще это интересовало.
В его голову прилетела мысль… И перевернула там всё вверх ногами. Ему показалось, что его голова – это большой полный мешок, а это внезапное осознание просто взяло его, развернуло и вытряхнуло, оставив полнейший беспорядок. Именно таким «вывернутым» он себя и чувствовал.
Вчера они с Лией достаточно весело провели вечер. Попили чай, строя дальнейшие планы на жизнь. Перебрали холодильник, и пошутили, что такими темпами через неделю им уже придётся ловить птичек на ужин. А ночью совершенно случайно нашли дверь для персонала.
Когда беглецы почти спали – Лия на диване, Макс на матрасе на полу, из-за дверцы мусоропровода послышались голоса. Девушка резко вскочила, парень, наоборот, застыл. И оба замерли, с тревогой прислушиваясь к звукам. В ночной тишине они раздавались гулко и громко:
– Ну и кому тут что показалось? Чистая труба, никаких признаков инородных тел. Зачем нужно было нас вызывать?
– Не бухти, люди же спят. Надо всё проверить.
– Да. Они-то спят, а у нас ночная смена.
Люди говорили что-то ещё, но их голоса постепенно спускались всё ниже, и разобрать слов больше было невозможно.
Но и по этим коротким репликам ребята поняли, что это были – работники жилищного хозяйства, обслуживающего дом. А вызвали их… Потому что кто-то заметил два больших инородных объекта в шахте, явно не похожих на мусор. И, пожалуй, стоило бы забеспокоиться. Но Макс и Лия так устали волноваться за день, что просто упали обратно спать.
А на утро пролетели вдоль шахты и нашли дверь персонала, ведущую в коридорчик между квартирами. На счастье, она оказалась открыта. Видимо, ночные работники так умотались за смену, что ушли, не закрыв ничего – даже шкафчика со страховочным снаряжением.
Эта их забывчивость и стала спасением для двоих незадачливых нарушителей карантина. Теперь они нашли способ выбираться незамеченными из опечатанной квартиры, и Лия сейчас же полетела за продуктами.
В медицинской маске и капюшоне её уж точно никто не узнает.
А Макс остался один. Волнения прошедших дней немного улеглись, эмоциональный фон пришел в норму, парень собирался включить телевизор, как вдруг… Его сразила мысль.
Лия больна. Она была больна, когда улетала из больницы. То, что она выжила, и живёт так долго – это какое-то чудо, исключение из правила, но это не отменяет того факта, что она… Заражена. И Макс теперь тоже. Повезёт ли ему так же, как девушке? Или его часы жизни давно уже сочтены, а он и не знает об этом? И теперь начало лихорадки ознаменует приход скорой смерти?
Это осознание пришло так резко и неожиданно. Все мысли затихли. И он плюхнулся на диван, просто потому что ноги подкосились. Так теперь он тоже болен?
Мысли намертво пригвоздили его к спинке. Придавили почти что осязаемой тревогой, и оставалось только невидящим взглядом смотреть в окно. Парень видел бегущий световой отблеск капсулы по магистрали, и слышал своё ровное, ужасающе спокойное дыхание.
– Ма-акс. Макс!
Он не знал, сколько времени прошло, но окрик вывел его из ступора. Парень нашел себя всё на том же диване с пультом в руках.
– Макс! – Лия стучала крылом в закрытую дверку мусоропровода.
Парень бросился к раскрытым дверцам так и вывороченной тумбочки, и отодвинул дверку пальцами:
– Ты чего?
– Пакеты большие, открыть не могу.
Она стала по одному передавать в проём сумки с покупками. Парень вытаскивал их в комнату, и, хотя работа немного отвлекла его от мыслей, червячок страха уже начал точить его голову.
