Юлия Эльм
Крылатые
Глава 3. 6 сентября. 12:00.
– Я думаю, все здесь собравшиеся, понимают важность этого, с позволения сказать, открытия, – лоб министра внешних отношений, Бена Сталлера, покрылся крупной испариной. И даже его фальшивая улыбочка сошла с лица.
Да, да, все всё понимают, зачем же так потеть? Крысы канцелярские… Трясутся над своими креслами, как куры-наседки, а стоит только подуть ветерочку посильнее, как они тут же начинают в панике хлопать крыльями и терять перья.
Хотя новости действительно не утешительные… Это открытие зарубежных ученых перевернёт весь мир, но как бы странно то ни было, даже не оно было основной темой экстренно созванного собрания. Просто в начале решили обсудить вопросы менее насущные. Но у всех присутствующих голова была занята совершенно другим. Все сильные сей страны сидели, и с замиранием сердца ждали доклада министра здравоохранения. Да, как ни хотелось этого признавать, и он тоже…
Мейд Йович – глава Министерства внутренней безопасности, сокращённо МВБ, мягко говоря, ненавидел свою работу. Совет Двенадцати крыльев… Самый сильный, если так можно выразится, орган государственного управления. Выше только Небо. Кто бы мог подумать, что можно забраться на такую высоту, заполучить контроль над всей исполнительной ветвью власти, обзавестись огромным домом с личной крышей на втором уровне, о котором босоногий мальчишка мог только мечтать, стать «той самой шишкой, которого показывают по телевизору», и… Напрочь возненавидеть всё это. И эту вершину, и огромный дом, и желанный пост, и даже себя вместе со своим тщеславным желанием сюда забраться. Но раз уж сел в это кресло, приходится расхлёбывать.
В душном тёмном зале Совета между двенадцатью политиками шло обсуждение. Шло без энтузиазма, как уже отметил Мейд, у всех присутствующих на уме была совершенно другая проблема. Хотя зря… Стоило бы обратить на этот доклад чуть больше внимания.
Глава Министерства внешних отношений, Бен Сталлер, отъевшийся экзотическими деликатесами дипломат, соединяющий в себе два совершенно несовместимых качества – лень и хитрость, принёс на этот раз очень плохие новости. Их добыли ребята из внешней разведки… Ученые страны, с правительством которой Совет Двенадцати был уже лет пятьдесят в скрытом конфликте, разработали нечто революционное. Это изобретение перевернёт все представления о существующем мире. Все системы, абсолютно все – обороны, градостроительства, транспорта, всё будет признано безнадёжно устаревшим. Если, разумеется, этим изобретением воспользоваться правильно.
Группа зарубежных ученых изобрела «самолёт». Название ещё рабочее, но, если переводить с местного языка, суть полностью передаётся. Это аппарат, который летает сам. И может вместить внутри, в кабине, одного или несколько человек.
Революционность этого изобретения состоит в том, что корпус самолёта способен выдерживать атмосферное давление, и подниматься на огромные высоты – десять-двенадцать километров от земли! А большинство стратегически важных военных объектов находятся именно на высоте девять-десять тысяч метров! Всё потому, что обычное человеческое дыхание здесь уже невозможно. Это природный барьер, он позволяет защитить весь объект, со всех сторон, фактически его даже не защищая. Достаточно контролировать входы – если грубо, это многометровые трубы с кабинами на тросах, доставляющие людей внутри на другой конец. Пробить покрытие труб снаружи невозможно, а все подступы к ним очень хорошо охраняются. Входы находятся либо на втором уровне, куда очень трудно попасть, либо на самой земле, куда попасть ещё сложнее. Но с запуском в эксплуатацию этих самолётов, природный барьер давления полностью потеряет свою значимость. А это крах… Абзац… Аут… Называйте, как хотите, главное – это приведёт к войне. Кто-то из мировых держав уж точно не удержится от соблазна использовать изобретение, как оружие.
Надо сказать, разведка не дремлет. И ей даже удалось слить в СМИ информацию о новом топливе, что готовится для этих самолётов. Утечка была такой обширной, что разработчикам пришлось обнародовать информацию. Только вчера о презентации возможностей нового топлива говорили в утренних новостях. Это они молодцы, конечно… Но угрозы самолётов это как ни крути, не решало.
Мейд Йович смахнул со лба выступившие капли пота. Почему в зале Совета так душно? Система кондиционирования что ли барахлит… На такой высоте не хотелось бы остаться без контроля микроклимата. Здесь уже при аварии не вылетишь в окно. Хотя на случай отказа всех систем жизнеобеспечения, на всех стратегических объектах, что находятся за пределами дыхания, есть резервные генераторы и запас кислорода, а в каждом кабинете кислородные маски.
Министр не удержался и взглянул на панель в стене со знаком «кислород». За ней находился аварийный набор. По долгу службы ему часто приходилось им пользоваться, и он вспоминал о годах смертельной опасности на службе Родине со смесью ужаса и восторга. С одной стороны, он должен был умереть уже раз двадцать… С другой, раньше было всё веселее, чем сейчас – в кабинете, с бумажками и пылью. Ему было сорок семь. И он совершенно точно не навоевался.
– Что ж, господа, если предложений больше нет… – председатель Совета кивнул секретарю, та быстро что-то напечатала на личном портативном компьютере – планшете с сенсорным экраном, стоящим перед ней под углом, – …тогда предлагаю перейти к более насущным вопросам.
Одиннадцать человек синхронно перевели взгляды на министра охраны здоровья. Сегодня сцена принадлежала ему. Но не сказать, чтобы он был этому хоть сколько-нибудь рад.
Эстен Рим – этот тридцатидевятилетний красавец, самый молодой член Совета Двенадцати крыльев. Вечно неотразимый, он был сегодня бледен и выглядел нездоровым. Лицо позеленело, на щеках болотный румянец. Из всегда педантично собранного сзади хвоста светлых, лоснящихся волос сегодня торчит чубчик. На ткани белого костюма складка, словно он спал в нём, да и глубокие синяки под глазами говорили о ночных бдениях. С красавчиками всегда так… Стоит только отклониться от расписания – в восемь массаж, в десять здоровый крепкий сон, как все следы красоты тут же выветриваются с их холёных лиц.
– Кгхм… Господа, – начал он, прочистив горло, и не поднимая глаз с монитора, что стоял перед ним на столе, – Я не буду приукрашивать факты, ситуация крайне неблагоприятная. Думаю, все уже в курсе из новостей, но я всё-таки скажу. Первого сентября в больницу на третьем уровне поступил человек, зараженный вирусом неизвестной природы. Рабочее название «АЛЬВИ-вирус», так как поражает и приводит к отказу работы альвеол в лёгких. Первые симптомы болезни – температура и почернение основания крыльев, за ними непродолжительный сухой кашель. Развитие болезни происходит с индивидуальными особенностями, однако, когда симптомы исчезают, и человек начинает ощущать себя здоровым, то через несколько часов наступает смерть.
Зал Совета напряженно молчал.
– А почему чернеют крылья? – спросил Лен Миррел, глава Министерства связи.
– Честно признаться, врачи пока не нашли этому объяснения. Но есть предположение, что вирус, проникая в организм, начинает размножаться не сразу, а лишь попадая в крылья. Это и вызывает такую пигментную реакцию. Но это пока только предположение.
Зал снова замолчал. Эстен был благодарен Лену за вопрос, но больше уходить от темы просто не мог. И, едва слышно выдохнув, продолжил:
– Первый больной скончался через два дня после поступления в больницу. Сейчас по всей столице инфицированных АЛЬВИ-вирусом уже более ста человек за шесть дней. Вспышки заболевания отмечены на третьем, четвёртом, и сегодня на пятом уровне. Есть опасения, что это только начало. Двадцать три процента поступивших в больницы на сегодняшний день уже скончались. К сожалению, пока происхождение вируса установить не удалось. Этим занимаются ученые НИИ вирусологии, но результатов нет.
Он первый раз поднял глаза с экрана и окинул взглядом всех присутствующих. Молчание становилось напряженным.
– Что ж… – Мейд заметил, как Эстен нервно сжал и разжал кулак на столе, – Как глава Министерства охраны здоровья, я должен сделать всё, чтобы предотвратить распространение заболевания. Да и федеральный закон «О военном или чрезвычайном положении» ясно говорит о том, что нам надлежит сделать. Господа, я разработал проект Постановления, и выношу его на рассмотрение Совета.
Эстен быстрым движением провёл по экрану, и на личном мониторе каждого появился текст проекта. Но прежде, чем кто-либо успел прочитать хотя бы название, министр здравоохранения всё сказал сам:
– Мы вынуждены закрыть столицу на карантин, господа.
– Что?!
– Мне кажется, это крайняя мера!
– Вы ведь понимаете, как это отразится на экономике?
Тёмный зал взорвался. Быть может, сказалась духота или общее напряжение, но на какие-то несколько секунд члены Совета потеряли самообладание.
– К порядку, – пропыхтел председатель, стараясь перекричать все нахлынувшие эмоции.
Но сенаторы вскоре и сами замолчали.
– У нас нет другого выхода, – а Эстен, надо признать, держался стоически, – Если мы не хотим, чтобы вирус распространился. Его вспышки зарегистрированы на разных уровнях столицы, но нигде по регионам такого больше не наблюдалось. Есть основания полагать, что источник заражения именно здесь. И пока он остаётся внутри города, мы сможем с ним совладать, но, если распространится по всей стране, эпидемия может приобрести колоссальные объёмы. Мы просто с ней не справимся.
– Вы ведь понимаете, – фраза Ирэ Макнагенн, министра финансов, прозвучала как удар хлыста, – Что предлагаете нам добровольно загнать страну в экономический кризис? Столица – сердце экономики, и, если оно остановится, вся страна «встанет».
– Согласен с Ирэ, – кивнул Свет Уоррен.
Лицо министра торговли и сельского хозяйства, старческое и в морщинах, сейчас тоже было угрюмым:
– Мы понесём колоссальные убытки.
– Но… Если мы не сделаем этого, ситуация будет ухудшаться! – Эстен порывисто переводил глаза с одного министра на другого, – Если болезнь распространится по стране, это может обернуться пандемией. Тогда не только столицу придётся закрывать на карантин!
– Министр Рим совершенно прав, – Мейд решил, что нужно бы вмешаться.
А то эти высокопоставленные особы того и гляди отпустят вирус спокойно гулять по стране.
– Государство понесёт ещё большие убытки, если заболевание распространится. Только на создание дополнительных госпиталей, найм врачей и компенсации всем, кто пострадает от карантина, уйдёт половина бюджета страны. По всем законам элементарной логики лучше ограничить территорию распространения вируса.
Мейд перевёл взгляд на Эстена. Лицо министра застыло каменной маской, и лишь на секунду в глазах мелькнуло что-то тёплое. Тогда министр безопасности перевёл глаза на председателя.
Лим Ланге. Самая большая фигура в стране. Это шестидесятивосьмилетний старик, который стремился к посту председателя Совета Двенадцати крыльев всю свою жизнь. Тринадцать лет назад он пришел к власти, и с тех пор не терял её ни на день. Большинство членов Совета, за исключением Мейда, – «его люди», которые получили посты с его подачи. И именно ему принимать решение… Конечно, голосование будет проведено в любом случае, но последнее слово всегда остаётся за председателем.
– Что… – он перевёл суровый взгляд с Мейда на Эстена, – … Вы предлагаете?
Его глаза всегда отталкивающе холодные. Серые, и остекленевшие, словно мёртвые. Они напоминали Мейду о войне… И о пустом взгляде солдата, что лежал на песке и смотрел в небо. В небо, в которое ему не суждено было вернуться. А в виске зияла дыра, и брызги крови…
Мейд отогнал от себя эти воспоминания. Это было слишком давно.
Потрёпанные крылья Лима Ланге, такие же серые, как и глаза, уныло свисали за его спиной. Крылья же Эстена Рима, кремовые и мощные, были напряжены до предела. И почему, к слову сказать председатель так спокоен? Надеется, что уровневое деление защитит его от новой болезни? Возможно… По крайней мере инфицированные на второй уровень точно не проберутся.
– Я предлагаю, – Эстен снова перевёл взгляд на монитор, – На месяц запретить жителям с третьего по седьмой уровень вылетать из своих домов, кроме как за продуктами или лекарствами. Работников, кого возможно, перевести на удалённую работу. Закрыть офисы всех предприятий, культурно-развлекательные и досуговые центры, кафе и рестораны. Оставить только предприятия, работающие на оборону страны, парализовать деятельность которых будет опасно для благосостояния государства. Закрыть ВУЗы и школы, всех учеников и студентов перевести на дистанционное обучение. Исключение – медицинские ВУЗы и колледжи с медицинскими специальностями. Оставить работающими лишь магазины продуктов и аптеки. А также закрыть въезд в столицу и выезд из неё. За исключением торговых поездов капсульных магистралей. Это поможет сохранить хотя бы часть торговой сети. Выставить посты охраны на всех уровнях и подступах к столице.
Он на несколько секунд замолчал, перевести дыхание. Да… А когда надо у этого красавчика включаются мозги. Даже удивительно. По крайней мере Мейд был удивлён. И эта эмоция мешалась в голове с перспективами столичного апокалипсиса, который Эстен только что описал.
– Кгхм… О подробностях подробно написано в проекте Постановления, – должно быть, министр здравоохранения даже не заметил тавтологии.
А ведь до этого старательно скрывал своё волнение. Ну, не считая цвета лица.
Ещё несколько минут томительного молчания. Кто-то читал проект, кто-то делал вид, что изучает. Не отрывая глаз от монитора, глава министерства транспорта неловко закашлялся:
– Вы ведь понимаете, – Серг Лонче сделал ударение на последнем слове, – Что мы насильно заставляем здоровых людей сидеть в одном городе с больными, без права уехать от опасности?
– Уезжая, они только разнесут болезнь. Боюсь, что это вынужденная мера, если мы не хотим эпидемии, или даже пандемии.
Снова тишина. Словно какая-то невидимая сила связала всем языки, и никто не решался сказать ни слова. Да, право, решение об объявлении войны принимается с большим энтузиазмом! Ну по крайней мере Мейду всегда так казалось. А сейчас же в зале Совета стояла гробовая тишина, и жара… Нет, ну почему же всё-таки так душно?!
– Я предлагаю голосовать, – поднял руку председатель, – Такие решения не принимаются скоропалительно, но ситуация требует от нас немедленных действий.
Голосование всегда проходит одновременно и анонимно. Всем членам Совета Двенадцати крыльев даётся время, чтобы ознакомиться с проектом постановления, потом ровно двенадцать минут на обдумывание решения. Это время символично, традиция осталась ещё от первого Совета, учреждённого четыре века назад. Таймер на индивидуальном портативном компьютере перед каждым участником отсчитывает время до начала голосования, те самые двенадцать минут. Потом открывается табло – всего две кнопки с синими надписями на белом фоне: «За», «Против». И ровно минута, последняя, чтобы нажать на кнопку.
Эстен обманул – в этот раз проект постановления был весьма коротким. Опуская законодательные формальности и всё, что уже было сказано, говорилось в нём об одном – город закрыт. Все гражданские сообщения между столицей и регионами запрещены. Междугородние капсульные магистрали закрыты, на границах столицы будут выставлены посты на высотах видимости – никто не сможет влететь в столицу, и никто не сможет вылететь из неё, не пройдя перед этим медицинское обследование. Сообщения между уровнями тоже под запретом, эвей будет временно закрыт на полную очистку. Работники предприятий переходят на удалённую работу либо в оплачиваемый отпуск. Все расходы, на людей, что волей судьбы застряли в регионах или за границей, и теперь не могут попасть домой, государство берёт на себя. Разрешается въезд в столицу и выезд из неё только товарным капсулам. Хоть какая-то мера, чтобы избежать кризиса.
Закрыть столицу… Решение суровое, пусть это всего лишь на месяц. Но если АЛЬВИ-вирус действительно так страшен, как о нём рассказывал министр здравоохранения, то он может выкосить четверть населения даже с учётом достижений современной медицины. Такое нельзя допустить.
На этот раз члены совета быстро справились с текстом проекта, и, заметив, что все уже готовы, председатель запустил голосование.
На экранах перед каждым появился таймер. Те же синие цифры, что видел Мейд Йович уже много раз. Так много, что они стали раздражать его своим строгим постоянством.
12:00
11:59
11:58
В этот раз время будто текло медленнее. Мейд Йович хоть и занимал своё кресло уже седьмой год, до сих пор так и не сподобился узнать, кто же учредил эту 12-ти минутную традицию и зачем. Зачем нужно это промедление, если все давно уже определились?! Хотя… Может, это только министр внутренней безопасности способен принимать решения за долю секунды. Ведь на войне больше времени не бывает.
10:36
10:35
Как же всё-таки раздражает. И это ожидание. И эти цифры. И напряженное молчание, словно они совершают сделку с Дьяволом.
Мейд пытался отвлечься, обводя взглядом лица членов Совета, но… Обычно красноречивые, с выраженными следами эмоций, сегодня все они были серыми и одинаковыми. На лбах испарина, взгляд рассеянно блуждает по цифрам. Даже Эстен Рим ещё больше посерел.
Хотя, куда хуже выглядел глава министерства транспорта. Ведомство Серга Лонче понесёт самые большие убытки в случае закрытия города, а это ударит и по государственному бюджету. Наверное, потому сидящая рядом с ним министр финансов, Ирэ Макнагенн, тоже серее переваренной каши. На обоих страшно смотреть.
05:42
05:41
С другой стороны, ему и самому предстоит много работы. Выставлять посты на границе города – это снимать людей с рабочих мест. А что делать с седьмым уровнем? Это же самая большая дыра столицы. На патрули, выставленные на этих высотах, будут нападать все, кому не лень! А те, кто захотят выбраться из столицы, будут просто пролетать через седьмой уровень или ниже. Можно, конечно, усилить охрану между шестым и седьмым, то есть сделать ещё сильнее, чем между всеми остальными уровнями. Это поможет остановить большинство беглецов… Не всех, разумеется. Люди не станут сидеть в зараженном городе, даже если будут понимать, что власти делают всё это для их же пользы.
00:02
00:01
00:00
Ах да, министр так увлёкся, что уже успел забыть. Мыслями он был там, на границе с седьмым уровнем, с простыми ребятами-патрульными – понимал их непростую работу, разделял опасения.
Когда таймер дошел до нуля, цифры исчезли, и две белые кнопки заполонили весь экран. Всегда… только две. Словно выхода больше нет. И крошечный таймер в углу экрана, теперь уже отсчитывающий секунды:
00:59
00:58
00:57
Министр быстро нажал на кнопку «За», и тут же перевёл взгляд на окружающих. Судя по лицам министров транспорта и финансов, они всё-таки нажали «Против». Эстен напряжённо сглотнул, но «За» нажал уверенно. Это ведь только официально голосование анонимное, но… Кто следит, тот всегда увидит.
Когда таймер второй раз истёк, на экранах отобразились результаты. Да, как и предполагал Мейд Йович: 10 – «за», 2 – «против».
– Большинством голосов Совет Двенадцати крыльев утверждает проект Постановления, – устало, и совершенно без торжества, приличествующего моменту, изрёк председатель, и кивнул секретарю.
– Просьба к каждому, поставить на документе свою подпись, – голос Эммы Ланге всегда металлический и сухой.
Она словно создана из цифр и офисных бумажек, угловатая и нескладная. Её не спасает ничто… Ни блонд в волосах, ни красные туфли на шпильке, всегда одни и те же, ни даже очаровательный пепельный кант на коричневых крыльях – очень редкая генетическая мутация.
Документ одновременно появился на мониторах всех присутствующих. И каждый поставил свою подпись портативной ручкой, подключённой к компьютеру.
Когда Постановление №912 со всеми подписями оказалось на мониторе председателя, тот быстро хлопнул на него печать. По сути, он всего лишь приложил маленький магнитный ключ в такой же маленький магнитный слот, подключенный только к его компьютеру.
– На этом собрание можно считать завершенным. Все свободны, – по голосу было не слышно, но Лим сказал это с облегчением.
***
Всякий раз, когда Совет заканчивается, охрана здания Правительства под руководством Хранителя печати, наблюдает за тем, как члены Совета покидают зал. В этот раз министры не задерживались на формальные разговоры. Каждому ещё предстояло много дел. Эстен Рим первым вынырнул через конвой стоящих в дверях охранников, и скрылся в коридоре. Остальные тоже постепенно уходили, кто-то заканчивал копирование подписанного Постановления с портативных компьютеров на свои носители. Министрам это разрешалось.
Председатель отнял магнитную печать от слота, и отдал её Хранителю. Тот поместил небольшой магнитный ключ в кейс и закрыл его отточенным жестом.
Мейд следил за его действиями скорее по привычке, чем из недоверия. Всё-таки именно министр внутренней безопасности отвечает за охрану здания Правительства, и всего того, что в этом здании происходит.
– Мейд Йович, – внезапно обратился к нему Хранитель, – Вы не проводите меня?
И как бы непринуждённо ни звучало это приглашение, вопросительная интонация была здесь не уместна.
– Конечно, Эд.
Хранитель печати – Эд Мартис – единственное незаменимое, во всех смыслах этого слова, средство защиты информации. Должность Хранителя печати тоже уходит корнями далеко в прошлое, но если большинство традиций, как, например, 12-ти минутное ожидание, уже изживают свой век, Хранитель всегда останется фигурой незаменимой, пусть и не центральной. Эд как раз был таким.
Широколицый, с яркими зелёными глазами, и крыльями цвета пустынного песка. Он был избран на должность Хранителя ещё тринадцать лет назад, и с тех пор пережил восемнадцать покушений на свою жизнь. Дело в том, что Хранитель печати является ключом к Хранилищу, где находится сама, непосредственно, печать. Кто бы мог подумать, что от этого маленького кругляка зависит судьба всего государства.
Пять лет назад банда сумасшедших хакеров пыталась подключиться к серверам правительства. Снаружи у них не получилось, и они решили похитить Эда, чтобы тот провёл их в здание. Они держали его пять дней в какой-то хибаре на земле, а деятельность всего Правительства была парализована, потому что ни один документ не будет считаться действительным, если на нём нет печати, до которой без Эда не добраться. Благо заложника освободили, не без участия лично Мейда, и с тех пор они с Эдом, как бы… Люди, которые могли бы быть хорошими друзьями. Если бы в Правительстве вообще было принято заводить друзей.
Министр внутренней безопасности шел с Хранителям по служебным коридорам и думал, что заставило Эда просить о встрече.
В отличие от фешенебельной обстановки официальной части Правительства, где белые стены, мрамор, зеркала, и кремовые шторы в драпировке, которую Мейд тоже ненавидел, служебные коридоры красотой никогда не отличались. Обычные стальные стены с большими, ярко красными маркировками секторов. Да швы и стальные заклёпки навевают ассоциации с фильмами о далёком будущем, космических станциях и летательных аппаратах. Хотя, летательные аппараты – будущее не такое уж и далёкое.
– Мейд Йович, – на ходу начал Эд, не поворачивая головы, – Я хочу сменить перо.
Министр был очень удивлён. Даже резко перевёл глаза на Хранителя, но головы тоже не повернул. Самообладание – залог выживания.
– А есть… – правда, голос прозвучал хрипловато, – Основания?
Сменить перо – означает обновить систему защиты. Первый барьер, ведущий в Хранилище, можно преодолеть только в сопровождении Хранителя. Он прикладывает крыло к высокой сенсорной панели рядом с дверью, и она сканирует индивидуальный рисунок пера – только одного пера из тысячи тех, что в крыле Хранителя. Лишь благодаря этому перу можно преодолеть первый уровень защиты.
То, какое именно перо служит ключом, знает только сам Хранитель печати, программа двери, сканирующая рисунок, и больше никто. Даже Мейд. Даже Лим… И, если Хранитель хочет сменить перо, есть основания полагать, что Хранилище в опасности.
– К сожалению, – Эд завернул за угол по внутренней линии, Мейд шел по внешней, но не отстал ни на шаг, – Кто-то пытался влезть в программу. Я не уверен, получил ли этот кто-то данные о пере, но атака была серьёзной.
– Снаружи систему защиты не пробить, – возразил министр.
– Вот именно, – Хранитель резко остановился, – В программу пробрались изнутри.
Выходит… В Правительстве завелась крыса. И это… Та самая вишенка на торте, которой не хватало ко всем остальным, так сказать, неприятностям.
– Я опять же не знаю, до чего смог добраться взломщик, – Эд опустил взгляд и заложил руки за спину… Он волновался, и кажется, сильнее, чем во все предыдущие разы, – Следы атаки были тщательно стёрты, но программисты, что дежурят на главном сервере, засекли его, и источник сигнала был в здании Правительства. Сам понимаешь, какая складывается ситуация… Потому я не хочу афишировать это, и не хочу рисковать. Нужно сменить перо.
– Ты ведь понимаешь, что перенастройка программы сейчас может повлечь ещё большую опасность? Если кто-то подключится к программе во время смены пера, вся информация прилетит ему на блюдечке.
– Я понимаю… Но Мейд, я обеспокоен.
Да, когда они были одни и снова надвигалась угроза, они могли позволить себе отбросить вежливость.
Министр немного помедлил, глубоко выдохнул и ответил:
– Хорошо. Тогда сделаем всё прямо сейчас.
– Согласен.
Первая дверь Хранилища была за следующим поворотом. Это были двухметровые стальные ворота, толщиной почти полметра. Самое тяжёлое, что есть в здании Правительства – предельный вес. Ещё сантиметров десять, и здание бы накренилось. Такие двери снаружи не открыть физически. Даже если каким-то образом затащить сюда… Бульдозер. Хотя его сначала нужно поднять с земли.
В общем, единственной возможностью открыть эти двери является сенсорная панель. Высотой где-то в полтора метра, подсвеченная отторгающе красным рассеянным светом, и с двумя уголками, педантично скошенным по диагонали. Она выступает из стены сантиметров на пять, а по бокам и наверху у неё расположены слоты аварийного подключения на случай неполадок в системе безопасности здания.
От панели по стене шли провода. Один из них заканчивался прямоугольным магнитным слотом. Надо сказать, что доступ в Хранилище есть только у членов Совета Двенадцати крыльев – сенаторы Высотного совета такими полномочиями не обладают. У каждого из двенадцати министров имеется личный магнитный ключ – тонкие часы с сенсорным экраном. Этими часами открывается доступ к персональным компьютерам в зале Совета, эти часы служат пропуском в само здание, этими же часами Мейд, как начальник охраны, мог дать доступ к настройке программы. Часы членам Совета запрещалось снимать… Хотя, конечно, соблюдение этого правила никак не контролировалось, и следовательно оно нарушалось. Но за всю историю введения этих часов в обиход ещё не было случая, чтобы кто-либо их потерял.
Панель загорелась голубоватыми. Всплыло меню, и Эд стал быстро перенастраивать программу. В конце концов он приложил левое крыло к двери, и по той сверху вниз пробежалась зелёная полоска сканирования. Потом приложил крыло ещё раз, нажал несколько кнопок, и панель снова загорелась неприветливо красным.
Эд выдохнул с облегчением:
– Если мы не сделали только хуже, то теперь я спокоен.
Мейд улыбнулся, но без иронии:
– Если… Но теперь уже сделали. Думаю, моя помощь больше не нужна, и мне пора. Ещё организовывать работу полиции в предстоящий апокалипсис.
– Поздравляю с ещё одной бессонной ночью, – рассмеялся Эд, и было заметно, как напряжение сошло с его лица, он улыбался.
– Да.
На прощание Хранитель пожал Мейду руку, потом они разошлись. Министр пошел обратно по коридору к своему кабинету, Эд снова приложил крыло и скрылся за открывшимися стальными дверями.
И ни один… Ни один из них не заметил маленький передатчик, подсоединённый к слоту аварийного подключения на верхнем ребре панели.
***
Холодно… И в то же время жарко. Словно горишь изнутри, но кромка твоей кожи покрыта ледяным наростом. А жар под ней не согревает, а сжигает. И голова так странно болит, будто в неё через нос залили раствор бетона. Он застыл… А через макушку прорастает семечко василька.
Лия никогда в жизни не видела васильков. В городских парках их не сажали, а на земле… Она никогда не была на земле.
Вообще-то людям и не положено. Ещё пару веков назад бытовало предубеждение, что земля слишком грязная для крылатых, и люди относились к ней с презрением, пускай и продолжали брать её дары. Но, наверное, понятно, почему.
Земля изначально не приняла крылатых. Она была опасна, по ней ходило множество хищников с зубами и когтями, а у людей были только крылья… Большие, неповоротливые крылья, которые помогали зверям обнаружить людей, с которыми было ужасно неудобно перемещаться между деревьями – ужасно неудобно выживать. А если лапа хищника вцепится в длинное крыло? Убежать уже невозможно…
– …Лия?! Лия, Вы слышите меня?
Первые люди старались заслужить благосклонность земли. Они строили идолов, приносили им кровавые жертвы. И чаще всего – крылья. Древние отрубали себе крылья каждый сезон, и приносили их в дар богам Земли, чтобы те послали хорошую охоту. И говорили… говорили!.. что те, кто лишился крыльев, начинали охотиться лучше. Да, древние считали это милостью богов, и совершенно не задумывались, что без громоздких крыльев за спиной охотиться в условиях леса становилось несравнимо легче.
– …400 миллиграмм ибупрофена…
Но даже «милость богов» не спасала людей от гибели. Должно быть, они бы и не выжили… Пускай эволюция и потратила на крылатых так много времени, она наверняка готова была убить своё лучшее творение, если оно окажется недостаточно смышлёным.
– …температура 40,1…
– …Она приходила в сознание?
И спасало людей только небо… Лишь оно одно было к ним благосклонно. Оно не таило опасности… В прочем, безопасности тоже не давало. Ведь всё ещё были ярые воздушные потоки, турбулентности, дожди, птицы. Но люди научились справляться с этим. В небе они стали королями! Их крыльям не было равных. По крайней мере им тогда так казалось…
– …ещё 400 миллиграмм, есть опасность для внутренних органов.
Они стали строить дома на деревьях. Переселились из пещер… Сначала деревянные, потом глиняные, потом каменные. Но камни были для деревьев слишком тяжелы, и тогда люди переместились снова на землю. И та снова была жестока и неприветлива. Но теперь крылатые и не собирались на ней оставаться… Они стали строить дома всё выше и выше. И как только технология была настолько хороша, чтобы строить массивные и высокие укрепления, с этого момента началась новая эра людей. Эра, когда земля больше не властвовала над ними.
