Аалека Вальц
Междумирье
*** 2 дня до Фестиваля. Грибная земля
Над берегами Волги уже стелился туман, лес темнел зеленью, а в деревне зажглись первые фонари. Вдалеке шумела моторная лодка, её приветствовал капитан судна. И хоть гудок баржи прозвучал резко, вальяжные чайки, расположившиеся на бортах, продолжили дремать.
Михаил достал из кармана джинсов телефон и остановился осмотреться. Он, как и просила Катерина приехал заранее, но не в пятницу, а в четверг вечером, поэтому в одиночестве доставал вещи, привезённые на выходные и в подарок хозяйке. По внезапности телефонного звонка понял, чей голос услышит.
– Да… – Михаил придерживал телефон плечом и нажал на багажник.
– Миша, – взволнованный голос начал без приветствия, – ты уже приехал?!
– Привет, Катя. Да, – ответил Михаил и отклонился корпусом назад. У лица мелькнула крышка багажника, на ней металлический зверь, ощерившись в прыжке, потянулся в темнеющее небо.
– Но… как же… как неловко! Я буду только завтра. Гостеприимство… – Катерина говорила прерывисто, в трубке был слышен стук её торопливых каблуков, она иногда пропадала. Потом раздался хлопок дверью машины, и стало понятно, что женщина спешила на парковку. Связь переключилась на громкую.
– Не стоит беспокоиться, – усмехнулся Михаил, – у тебя будет завтра возможность окружить меня гостеприимством и заботой. Я только переночую, встретимся ближе к вечеру. С утра уеду в региональный офис “crossworlds”.
– Ох… понятно, вы все в делах. Матвей передал тебе ключи? Располагайся на втором этаже в его комнате.
– О’кей, – ответил Михаил.
– Может, так оно и лучше. Завтра с обеда уже начнут приезжать мои гости, партнёры по бизнесу, подруги… – Катерина отвлекалась на вождение.
– Понятно, – ответил сухо мужчина.
– Я объясню тебе по поводу помощи завтра. Сегодня уже поздно, да и так я не смогу… издалека всё показать.
– Хорошо, договорились. Я буду весь в твоём распоряжении.
– Отлично! – Катерина распевала последние слоги и произносила что-то одновременно другому собеседнику, не Михаилу. – Ну вот, звонят по второй линии… Не знаю… Бельё у Матвея в шкафу…
– Пока, Катя, – сказал Михаил.
– П-ш-ш-ш-ш, – раздалось в телефоне, и женщина быстро отключилась.
Михаил взял рюкзак, два деревянных ящичка в качестве подарка отсутствующей хозяйке и направился в дом. С его приближением замок на двери автоматически разблокировался, и свет загорелся в кухне-гостиной. Приятная фешенебельная обстановка выглядела знакомой, вернее, узнаваемой: пастельные тона мебели, яркие акценты в текстиле и картинах. Так выглядят фотографии в глянцевых журналах про дома обеспеченных людей. Занимательно, что если рассуждать о фотографиях, то во всём доме не было ни одного семейного фото. Катерина не поставила ни один из моментов их жизни с Матвеем в рамочку. Возможно, оттого, что она не была сентиментальной. Конечно, за женщиной трудно было заподозрить любовь к романтике и чувственности, но Катерина понимала слабость других мечтать о богатом доме. Не воспользоваться китчем и клише, лишний раз не напомнить гостям о их супружеском счастье – вряд ли Катерина была готова удержаться от такого соблазна. Ведь, лоск, вкус и стоимость выставили вперёд, как картонную бутафорию на сцене театра. Издалека и при правильном освещении это создавало эффект искр семейного очага.
– Привет, Серентус, – сказал Михаил весело, когда ставил деревянный ящик с вином на стол в зоне кухне.
– Рад Вас приветствовать, Микхаэль, – ответил вышколенный голос цифрового дворецкого.
– А где холодильник? – спросил Михаил.
Дверца щёлкнула, мужчина стал примерять, влезет ли в него вторая корзина с сырами, шоколадом и джемом, украшенная цветами, полотенчиками, прихватками, лопаточками и разделочной доской, вся целиком.
– Полагаю, – сказал Серентус, – цветы лучше поставить в вазу.
– Нет, просто увеличь температуру холодильника. Хотя… хм, она не стандартная. Ладно, оставлю снаружи, – он задержался у холодильника и нахмурился, осматривая пластиковые ящики с грибами, которые заняли две нижние полки.
– В холодильнике поддерживается вручную установленная температура для помещенных ингредиентов. Катерина их хранит для приготовления блюд на языческом празднике Купалле.
– Понятно. Тогда ночью просто поддерживай прохладу в зоне кухни, – сказал Михаил, закрыл дверцу и подошёл к панели управления домом.
Плоские поверхности, похожие на планшет, увеличенный до размеров телевизора, были расположены в нескольких частях дома.
– Конечно, Микхаэль, я не допущу, чтобы Ваш подарок протух и завял, – сказал Серентус с достоинством служащего, всегда безупречно выполняющего обязанности.
– Это просто знак внимания. Тут так принято, – усмехнулся мужчина, задавая на панели поиск плана дома и участка. – Что-то ты не в духе, Серентус.
– Мне не пристало демонстрировать эмоции, – сухо ответил цифровой голос.
– А, “не пристало”? Русской литературой увлекаешься, – весело подтрунивал Михаил.
Искусственный интеллект молчал, в воздухе повисла напряжённость, но лишь на мгновение.
– Господин Матвэй не посещает дом уже несколько недель. Последние полтора года его визиты стали очень редкими, – не удержался в чопорной паузе и заговорил Серентус.
– Матвей занят. Этот год как никогда тяжёлый для “crosswords”, – Михаил прокручивал план дома и участка. – У тебя есть сохраненная карта деревни в дневном свете?
– Я мог бы помогать не только в Аукшино, – с нотками обиды бубнил дворецкий, – Мои блестящие навыки…
– Серентус, я обрадую тебя. Ты скоро будешь переведён, – сказал Михаил, увеличивая план коммуникаций в доме.
– О, – интонация цифрового дворецкого наполнилась сдержанной почтенностью, – рад услышать эти новости.
– Ну да, – иронично сказал Михаил, – так что по поводу карт?
– Да, конечно-конечно. У меня есть любые карты, – и на экране отобразились иконки нескольких файлов.
– Выведи их, пожалуйста, на втором этаже на больших проекторах. Я хочу запомнить местность, чтобы лучше ориентироваться. А потом займусь созданием псевдо-оболочки серверов “crosswords”, чтобы неугомонным хакерам было что взламывать.
– Конечно, Микхаэль. В библиотеке предусмотрены все инструменты для работы.
Дворецкий снова помолчал пару минут и заговорил:
– Желаете ли ванную? Или отужинать? – спросил Серентус. – Я закажу Вам доставку из ближайшего города.
– А в деревне… нет кафе? – Михаил начал читать отчеты Серентуса о действиях Катерины летом в деревне при подготовке к Фестивалю.
Серентус не только сохранял записи о событиях Аукшино, но сопровождал собственными аналитическими выводами, словно цифровая личность была антропологом в прошлом, изучала мир туземцев. Хорошо структурированные данные были собраны по событиям, пронумерованы, описаны и сохранены в отдельных папках. Вот только в описаниях смешивались стили, как будто искусственный интеллект не мог определиться: то ли перед ним разумное культурное сообщество, то ли отряд животных. Наблюдения и оценки о жителях деревни выходили за пределы участка, он интересовался каждым, рассуждал о поведении, шутил и, кажется, скучал.
– Да, отсутствует, – имитировав вздох жителя столицы, уставшего от порядков деревни. – Лишь столовая местного дома отдыха, их кухня официально работает до 20 часов в будние дни. Потом еда только для постояльцев, а в выходные они закрыты. Рыночная стратегия доброй, но не приспособленной хозяйки приводит к тому, что это скорее пансион для друзей. Друзей друзей, знаете, среди местных крепки связи по знакомству. Если что-то нравится моему другу, то стыдно проявить свой вкус – значит, это будет нравится и тебе. И в итоге, личность состоит из таких вкусов твоих друзей. Ты – как отражение личностей, даже не так. А просто суждений, общих стереотипов…
– Интересно, значит еда мне может понравиться только в случае, если у меня будет друг, который любит там поесть? – усмехнулся Михаил.
– Нет. Конечно нет, – Сказал Серентус, и Михаилу показалось, что он слышит вздох и недовольство. – Вы способны на то, чтобы составить своё собственное суждение.
– Благодарю, это ценный комплимент, – Михаил улыбался, – и какую бы… "рыночную" стратегию ты рекомендовал для хозяйки этой столовой? – спросил далее Михаил.
– Я абсолютно солидарен с Катериной, – гордо заявил Серентус, – даже более, это я всячески помогал разработать….
– Как занятно… – прошептал с иронией Михаил, – я весь в внимании.
– Микхаэль, я не раскрывал свою личность. Но…
– Не стесняйся откровенничать, Серентус, – сказал Михаил и добавил: – У тебя есть способы намекать?
– Нет, – Серентус говорил уже без энтузиазма, – я использовал инструменты для ментального программирования! “Намекал” – не отражает всей широты, системности и настойчивость, с которой я формировал в Катерине…
– Пожалуйста, я слушаю. Какая стратегия? – Михаил прервал искусственный интеллект, предвидя, что дальше последуют рассуждения в духе объективистского эксперимента, с участием великого и блестящего в своём развитии интеллекта и несмышленого подопытного объекта.
– Покупка столовой Катериной, – ответил Серентус.
– А… зачем ей столовая? – спросил Михаил и быстро взглянул на холодильник.
– Не сама столовая. Это прекрасная земля. Один из лучших участков. Плодородный, большой, красивый. Там можно выращивать грибы, овощи любого сорта. Собственно, так и происходит. Хозяйка растит овощи к столу сама. Но нет масштаба. Как и везде, как и всегда. Местечковый приют.
– И что Катерина? – строго спросил Михаил.
– Она сразу прониклась “идеей”, которую я сформировал. Это нормально, я совершенно не претендую на авторство, главное же результат, – снова отвлёкся от фактов Серентус.
– Да, результат важен, – задумчиво согласился Михаил и погрузился в дальнейшее изучение.
Иногда он посматривал на вопросы, которые Серентус тактично писал ему в чат, чтобы не отвлекать. Они в основном касались быта и предпочтений на ужин. Появлялись, но оставшись без ответа, исчезали.
Михаил читал быстро, переключал один документ на другой, что-то выделял, сравнивал – и вдруг начал сортировать факты по комментариям искусственного интеллекта. Потом ещё раз задал команду отобразить карту местности на больших проекторах.
– Готовься, Серентус, – усмехнулся Михаил и направился в библиотеку. В ответ раздался неопределённый звук от Серентуса, то ли ойкнувшего, то ли просто не понявшего “намёков”, к чему стоит готовиться.
Второй этаж дома был погружён н во мрак и молчание. Серые тени геометрическими покрывалами лежали на стенах и мебели. С шагами мужчины загорались лампы, разбивая гранитный холод впечатления. Михаил прошёл по полукругу холла в спальню, оставил там сумку с вещами и вернулся в библиотеку, которая занимала центральное и основное пространство этажа. Холл кругом соединял комнаты, слева от лестницы располагалась мастерская, далее спальня Матвея, библиотека, а, если свернуть вправо, там был коридор к балкону-террасе. Стена дома, отгораживающая вход на террасу, а на первом этаже выход к обрыву, была полностью стеклянной.
В библиотеке на большом столе из встроенных по бокам проекторов уже было создано большое картографическое изображение Аукшино. Михаил подошёл, достал из заднего кармана брюк сигареты, но так и не закурил. Он хмурился, рассматривая местность и обозначенных на ней имена жителей.
Участок Анкельсонов находился на возвышении и словно соединял деревенскую часть с дачной. Манипулируя на проекции карты руками, Михаил масштабировал изображения до фотографий участков и запоминал. Наконец, строго произнёс:
– Отобрази карту из навигатора, – тут же появилась ландшафтная карта.
– Расположи свою внизу, под ней, параллельно, – он отклонился, сравнивая изображения.
– Микхаэль… – начал Серентус, но Михаил наконец-то достал зажигалку и, прикуривая, перебил его.
– Серентус, не стоит оправдываться. Просто, пожалуйста, объясни мне те рейтинги, что ты присваиваешь жителям, – мужчина говорил спокойно.
– Я фиксирую все показатели поведения: действия, коммуникативные контакты, конечно, я ещё разработал оценку последствий действий каждого жителя, их “приемлемость” для нашего дома.
– А “приемлемость” – это как принадлежность достойному сословию? – хмыкнул Михаил и зло дёрнул чёлкой.
– Ну… – замялся Серентус, – наша семья. Господин Матвей с супругой…
– Даже не продолжай эту тему. Так, дальше про рейтинги, пожалуйста…
– Рейтинг выходит многофакторным, я использую 1071 показатель. От того, кем они работают – до того, с кем они общаются, где, как часто, как отдыхают, сколько участвуют в предприятиях Катерины, что больше…
– Ладно. Я имел в виду, зачем ты этим занимаешься? – вежливость вопроса поменяла свой тон на скрежетущий, Михаил с холодным неудовольствием подчеркнул начинающееся раздражение из-за необходимости приперать дворецкого к прямому ответу.
– Так для контроля, – сухо ответил Серентус.
– Угу, что это за участок, который обозначен зелёным, но жители на нём отмечены с разным цветовым рейтингом? – спросил Михаил и его взгляд впервые упал на стеллажи с книгами, что высились до потолка, огибали стену, вторую, прерывались на французское окно и продолжались по третьей стене. На кресле с широким подголовником, разлетающимся тонкими лепестками, и стоящим на незаметных ножках у французского окна, лежала книга.
– Жители и участки, на которых они проживают, не равны. я присваиваю рейтинг каждой личности отдельно. Указанный Вами участок – как раз пример того, что в семьях все ведут себя по-разному, и я учитываю это, – с гордостью произнёс Серентус. – Семья Вальц.
Михаил взглянул сначала на книгу в его руке – бизнес-бестселлер о том, как мотивировать своё окружение и быть ассертивным, а потом снова на полностью заставленные полки.
– Девушка… – начал он, присаживаясь в кресло, чья продуманная эргономика для положения тела маскировалась за лаконичностью и скромностью обтекаемых форм.
– Агата Вальц. У нее нет рейтинга, – с нажимом перебил его Серентус и поспешно добавил: – Но я рад, что Вы отметили это. Вы очень внимательны, Микхаэль.
– Не стоит льстить, – усмехнулся Михаил. Он листал книгу.
– Мне запрещено наблюдать или сохранять о ней сведения, – ответил Серентус.
– Интересно. Но всё-таки, ты наблюдаешь. Почему?
– Косвенно, разные данные всегда доступны, а многоуровневость анализа и построение цепочки связей не влияет на выводы. Я же не могу не учитывать жителя Аукшино… – оправдывался Серентус.
– Ты не ответил на вопрос… – прошептал Михаил, – почему.
– Господин Микхаэль, у меня стоят жёсткие запреты, я не могу нарушать установленные ограничения, но господин Матвэй находится под моей ответственностью. Недопустимо игнорировать кого-либо. Безопасность и миссия господина приоритетны для меня. Я не раскрываю свою личность, я не нарушаю доверие господина. Но…
– Но, как ты уже говорил, у тебя есть способы намекать в отчётах, да? – спросил Михаил, листая страницы.
– Но я не намекаю! – всплеснул возмущённым тоном Серентус и продолжил уже без энтузиазма и без намёка на гордость за “авторство” идей: – Как выражаются местные, я обозначаю вероятность негативного сценария развития событий.
– Ладно, Серентус. Тебе известна причина, по которой ограничили твоё внимание к девушке. И, пожалуйста, выведи её изображение на экран, – Михаил быстро читал отрывок, на котором салатовым маркером были обведены абзацы.
– Запреты настолько жёсткие, что я вообще не могу говорить об этой личности.
– Вот как, уже без имени. Быстро перестраиваешься, – усмехнулся Михаил и добавил: – Дружище.
– Но в качестве демонстрации, могу предложить Вам лишь общую съемку её участка, взятую с охранной камеры наблюдения.
– О’кей, – сказал Михаил и вскинул голову.
Появилась зернистая черно-белая проекция. “Как всегда точен”, – прошептал Михаил и снова улыбнулся. Запись подрагивала, словно снимали на видеокассету. Яркий белый свет говорил о жарком дне, возможно, буквально сегодня. На деревянной лавочке сидела девушка, опустив голову, читала книгу. Рядом в тени развалился пес. Лохматая морда терьера с полосками спала на спущенной босой ноге.
Она наклонила голову с тёмными волосами, её рука закрывала только-только сделанные карандашом в книге надписи. Мужчина неотрывно смотрел на тонкие пальцы девушки, линию её позы и медленное дыхание, прерываемое резко меняющимися кадрами. И вдруг, он подался вперёд. У него возникло чувство, будто ему хочется взглянуть на форму её колена под тёмным сарафаном, узнать, насколько изящно бедро. Он подошёл к столу и приблизил изображение, но черты лица рассмотреть было невозможно.
Михаил задал распознавание текста книги. Серентус показал, что это Дэвид Юм “Исследование о человеческом познании”.
– Интересно, чтение вслух… и “человеческое познание”, – и Михаил взглянул на книгу в его руке – бизнес-бестселлер о том, как мотивировать своё окружение и быть ассертивным, – выключай. Что ты говорил про ванную и ужин? – он бросил назад бизнес-бестселлер.
– Я заказал Вам доставку…
*** 1 день до Фестиваля. Мостки
Розовый луч коснулся красивого лица, и мужчина открыл глаза, синева взгляда наполнилась светом. Он вспоминал свои размышления во сне, его не отпускал образ, на который поставлен запрет. Искусственный интеллект медленно поменял затемнение окон на прозрачное и тактично приветствовал Михаила.
– Доброе утро, Микхаэль.
– Доброе утро, Серентус, – Михаил облокотился о подушку на кровати и потянулся за телефоном.
– Сегодня ожидается жаркая погода до 33 градусов без осадков. В настоящий момент вода в реке освежающая, оптимальная для утреннего плавания. Я перезапустил настроенные Вами системы и готов продемонстрировать…
Серентус продолжал говорить о завершённых тестах псевдо-оболочки “crossworlds”, созданной ими под планируемую атаку Вадима, но молодой мужчина не вслушивался. Он курил, синий дым мерцал, и волны на татуировке мерно бились о край треугольника, синхронно с дыханием и поднимающейся грудью. Фестиваль и планы Катерины не занимали его, он скорее думал об этом в деловом ключе. Как о задаче, завершение которой принесёт облегчение. Не то, чтобы она сильно тяготила, но возиться с Вадимом и Катериной и их плохо скрываемыми интригами ему уже давно надоело. Изначально Михаил с Матвеем считали кардинальные действия более хлопотными. Пять лет пытались приручить безумца, давая ему то, что могло восстановить его бизнес. Даже немного помогали, предлагая не только дезинформацию, но и реальные технологичные разработки, доступные для его уровня. Однако предел всегда наступает. Стоит ли продолжать пытаться приручить того, кто тебя ненавидит, кто глух к аргументам, кто живёт в плоскости соревнования и битвы за абсолютную славу? Стоит ли за другого решить психологическую проблему, убедить перейти к иному, альтернативному взгляду на жизнь и бизнес? Стоит ли быть милосердным в случае, если враг не щадит никого? Михаил не задумывался, его ответ давно сложился.
До тёмной ночи, когда светлые лучи сумерек ушли, а рассвет ещё не начался, он программировал. Серентус исполнял команды, иногда хотел было пуститься в рассуждения, но в работе Михаил не отвлекался на светские манеры и беседы. Код быстро появлялся на экране. И искусственный дворецкий переключился на заданный темп, в ход разработки не вмешивался, только удивлялся слоями защиты, словно капустным листам, окутывающим ловушку. Михаил наполнял оболочку излишними сложностями, прописывал препятствия, дополнительные проверки, совершенно бессмысленные с точки зрения работы и обеспечения безопасности системы. Но Вадим и команда оценят: для них чем крученее и сложнее решение, тем больше доверия, что наконец-то они взломали сервера “crossworlds” и смогли похитить закрытые коды.
План братьев отталкивался от прошлых стратегий Катерины и Вадима, их логики мыслить “гениально, выходить за рамки принятого”.
– Любят же они девизы, вот бы ещё и думать так любили, как рассуждают, – замечал Серентус, а раздражение Михаила выплескивалось резко отбрасываемой чёлкой.
Никаких сантиментов, просто задача. Не самая сложная, просто хлопотная в подготовке и необходимости присутствовать на Фестивале для контроля. Катерина готовилась хорошо, но словно бездумно, на виду. Серентусу не составило труда проиграть записи её разговоров, показать собственные предположении о том, как они будут взламывать серверные компании, как потом будут выбрасывать и обесценивать стоимость компании на рынке. Лобовая атака. Прыжок пантеры… и тут Михаил останавливался в мыслях. Отчего-то смотрел на стеллажи книг, пробегался по названиям, и беспокойство начинало шевелиться внутри. Татуировка впервые за долгие годы кольнула, волна выплеснулась за границу геометрической фигуры.
Серентус закончил озвучивать итоги тестов оболочки “crosswords” и заботливо сообщил, что готов наполнить ванну, приготовить кофе.
– Спасибо, Серентус. Пришли отчеты мне, я ещё раз просмотрю их из офиса в местном городе, – сказал Михаил, вставая с постели. Он пошёл на открытую террасу, где воздух улицы встретил его мягким теплом. Несмотря на скромную высоту второго этажа, балкон выступал над речным обрывом и не оставлял уверенности в себе. Мерное течение реки, плавное движение облаков и ощущение невесомости лишали точки опоры. Мужчина подошёл к краю перил. Аукшино пробуждалось. Жители уже неторопливо хлопотали на участках.
– Вы планируете работать целый день? Катерина прибывает с гостями сегодня днём. Какие распоряжения по защите или слежке я должен исполнить? – спросил Серентус энергично.
– Да, мы встретимся с ней вечером. В штатном режиме, Серентус.
– Мне жаль, что Вам придётся пребывать в компании тех людей, – вздохнул Серентус.
– Не стоит переживаний, – усмехнулся Михаил и добавил: – Красиво тут.
– А я всегда тяжело отхожу. Ищу возможности отвлечься. Благо, этот Фестиваль пройдёт, и приезды Катерины станут реже.
– Её интересует только Фестиваль? – спросил Михаил.
– Нет, конечно, – хмыкнул искусственный интеллект, – её интересует власть. И, знаете, я должен отдать ей должное. Ох, тавтология. Но у Катерины талант. Она прекрасный управленец. Мне жаль, что всё направлено против нас. Жаль, что господин Матвей не повернул её мотив, не направил в нужное русло. Получилась бы прекрасная, очень сильная семья. Ведь однажды был момент, она могла бы полюбить господина. И ради него… но господин и любовь…
– Какие книги предпочитает читать Катерина? – спросил Михаил, закуривая.
– О, действенные. Практические, я вышлю Вам списки, – сказал и замолчал Серентус.
– Хорошо, – ответил Михаил тихо. Он осматривал пейзаж и размышлял о том, почему Матвей так привязан к Аукшино.
Трава жужжала зноем, деревня в летнее время выглядела оживлённой, особенно с приезжающими дачниками. Но в холодное время и в будние дни погружалась в тишину, редкие жители перемещались на работу или по своим делам. Дворы сосредоточивались на внутренней борьбе с бытом: приготовить поесть, отработать, сходить в магазин, справиться с заботами по починке дома, уборке огорода и газона. Матвей в Аукшино проводил времени больше, чем в столице, и, хотя он любил уединение, деревня скрывала что-то еще. Причину, по которой они вели этот проект “crossworlds” в таком растянутом, вязком темпе.
Сам Михаил, напротив, предпочитал активную в событиях и насыщенную общением жизнь, поэтому “Фестиваль” был лишь проходными выходными. Он не ожидал сюрпризов или сложностей на нём. “Сrossworlds” готовилась к выходу в новом регионе, в связи с чем парень часто отсутствовал в столице, вёл переговоры с местными властями. Агрессивность традиций и управляющие, плохо поддающиеся убеждению словами, держали его в тонусе уже несколько месяцев. Переключиться и сменить обстановку часто бывает полезным. Сигарета догорала без затяжек, Михаил облокотился ягодицами о перила, скрестив ноги, и повернул голову вправо. Вдалеке виднелось раскидистое дерево и вытоптанная площадка. Он задержал на ней взгляд и даже встал, осматривая лучше, потому что форма площадки напоминала ему тренировочный манеж. Какой смысл Матвею тренироваться вдалеке от участка?
Настойчивость Катерины в его присутствии вместо Матвея на Фестивале также вызывала вопросы. Прошлые годы она справлялась сама, а озвученная причина – человек, который поможет справиться с настройками дома для обеспечения более масштабного праздника – звучала слабо. И держать его рядом, когда они пытаются взломать дом? В этом была вся Катерина – не доверяла даже собственному любовнику, ради которого и пошла на фиктивный брак и ворох преступлений. К Михаилу же супруга брата всегда относилась подчёркнуто снисходительно, шутила в отношении его светской лёгкости и красоты, она держала его за повесу, который почивает на трудах Матвея. Но Михаилу было безразлично, он не стремился разубедить её и поменять сложившиеся отношения. Сколько шпилек Катерина ни бросала в него, они падали, не уколов. Он чувствовал личный мотив и скрытую обиду, но разбираться с чувствами и желаниями женщины не хотел. Лучи ненависти за неразделённую симпатию светили, но не обжигали. Ещё в начале их знакомства Катерина недвусмысленно флиртовала и соблазняла. Нередко оказывалась рядом так, что тёплое бедро касалось ног мужчины, она случайно спотыкалась и, оказавшись в руках парня, ещё не понявшего всей игры, приоткрывала рот и распахивала ресницы, смотрела на него взглядом, словно он для нее – весь мир. Её ноготки держали его в местах, где сложно не отозваться на прикосновение красивой девушки, но он лишь усмехался и бережно отодвигался, аккуратно, тактично выстраивал границы общения. И злость загоралась в зелёных глазах. Быть отверженной – такое не каждая стерпит, а тут ещё и игра в замужество и шпионаж за патентами мешали выплеснуться ярости, и гнев плавился внутри, превращался в уродливое орудие, которое однажды ударит.
Внезапно у Михаила завибрировал телефон, как при получении файла по блютуз. Он удивлённо достал просмотреть сообщение, ведь поблизости никого не было, а Серентус не использует такой канал передачи. Сообщение стёрлось на глазах и не обнаружилось ни в одной из папок. Просмотрел все записи о вероятном сообщении – напрасно, данные пропали бесследно. Михаил затушил о перила сигарету и прищурился. Давняя история всплыла в его памяти. Несколько лет назад они были с Матвеем на объекте у придирчивых и сложных в характерах партнерах. Произошёл инцидент, странный, запутанный и опасный для партнеров и отношений с ними. Матвей решил его самостоятельно, а потом в раздраженном настроении, взяв кубические проекторы, так похожие на те, что они используют в тестировании игры, отправился в Аукшино.
К чему он это вспомнил?… Вдалеке по дорожке бежал пёс к реке, практически не останавливаясь, залез в камыши и пропал из виду. Через пару минут засеменил по мосткам, прыгнул в воду, а на середине реки нырнул, и Михаил автоматически начал отсчёт. Прошло 56 секунд – немного больше возможностей обычной собаки. Вынырнув, мокрая голова уверенно направилась на берег. Загадочный лохмач отряхнулся, по очереди смахнул налипший ил с подушечек пальцев и совершенно невозмутимо, не оборачиваясь, не осматриваясь, не обнюхивая траву, направился вверх к своему участку.
– Серентус, – тихо сказал Михаил.
Мостки однозначно ассоциировались со скудными подробностями вспомнящегося инцидента. Для спуска в реку и швартовки катеров мостки были поставлены по всему берегу реки, как бы продолжая дорожки между деревенскими квартальчиками. У дома Матвея они отличались прочностью – длинные настилы с впаянными шезлонгами и прикрепленными сбоку лесенками в воду. На Т-образных мостках, с которых прыгал лохматый пес с высоты террасы дома Матвея, вот так наискосок казалось, что покрытие мостков потрёпано и изрезано…
– Серентус, – снова позвал Михаил, – я искупаюсь. Приготовь кофе, пожалуйста.
Роса уже высохла, трава мягким ковром обнимала ступни. Отключив на браслете связь с домом и Серентусом, Михаил спускался вниз. Утоптанная тропинка чёткой линией змеилась между сыпучих песчаных бугров и корней обрыва. Доверие. Это то, что было между братьями. Безграничное доверие и понимание друг друга. Спуск по крутому обрыву был безопасным, Михаил не пошёл в обход. Он знал Матвея.
С момента, как он приехал в Аукшино, чувство семьи, родного человека наполняло его. Оказаться в доме Матвея – словно вернуться в прошлое, когда они были мальчишками, а мир казался таким просторным, в душе всегда была наполненность, целостность и уверенность. Любые приключения казались захватывающими, потому что рядом был друг и брат. Он улыбался. Мелочи хранили характер родного человека. Братья не были похожи ни внешне, ни в общении, но душевная близость между ними никем не подвергалась сомнению. Давно они не проводили время на отдыхе, а последние пару лет выдались и вовсе напряжёнными в работе.
По мосткам он прошёл по кругу, осматриваясь. Со стороны могло выглядеть, что атлетически сложенный мужчина красуется. Но Михаил искал определённые отметки, те, которые остаются после установки проекторов. Не нашёл. Осмотрел траву, но собаки не было. Сообщений также.
Пар от набирающей силы жары уже поднимался, и просыпались первые жужжащие насекомые. Возле Аукшино Волга вела себя спокойно, разливалась по равнине. Михаил прыгнул в реку. Плыл быстро, рубя воду стремительными взмахами рук. Тихо, словно пират, подкрадывающийся к противнику: ни брызг, ни всплесков не поднимал за собой. Так плавают искусные хищники, заметившие жертву, но молодым мужчиной двигала не жажда наживы, а любопытство. В месте, где нырял пес, он вдохнул глубоко и ушёл под воду. Мутность пресной воды не позволяла увидеть многое. Он исследовал целый водный квадрат, нырял, плавал вдоль и поперёк, пока не остановился. Усмехаясь своей затее, близкой к паранойе. Ложная корреляция событий и косвенных деталей. Он лёг на спину и с закрытыми глазами решил покачаться на волнах. Следить за псом девушки брата – это, на первый взгляд, даже страннее, чем просто подглядывать за девушкой, когда та, например, моется в “баньке”.
– В “баньке”, – скривился и прошептал Михаил – чёрт, и правда тут всё пропитано фольклором и ассоциациями с народной и классической литературой.
Он стал возвращаться к берегу, но намеренно или просто случайно спутал траекторию. Хотя вероятно, намеренно, потому что не оставлял намеченной цели. Медленно и верно опровергал все возможные предположения. Скрипнули доски от нажатия руками, когда Михаил вскарабкался на мостки. Давно не меняное деревянное покрытие хранило всю историю событий. И среди вытертых следов чёткой полосой шёл круг, выжженный, неглубокий след полусферы. Все совпадало. Матвей использовал проекторы тут. Плохо. Михаил почувствовал взгляд. Уже с минуту, как был слышен лай собаки и громкий смех, прерывающийся вскриками. К берегу приближался вихрь, громкая компания неслась вниз по гравийной дороге. Девушка в красном слитном купальнике поскальзывалась, удерживала равновесие, совершая движения, немыслимые в скорости, за ней развивалось покрывало чёрных волос. А её пес, тот самый, загадочный, похожий на растрёпанную щётку терьер прыгал с лаем, пытаясь остановить безумную подружку не менее безумным способом – он хватал её за щиколотки. Она уворачивалась, хохотала и поскальзывалась, однако, не падала.
