Аалека Вальц
Междумирье
Вадим звонил и напоминал Катерине её цель, изматывал ультиматумами: бизнес Анкельсонов, патенты, секреты – всё должно принадлежать ему! Она заводилась с пол-оборота, искала средства добыть требуемое, с каждым разом криминальность и опасность её поступков только росла.
От своих неудач Катерина стала ненавидеть Матвея, а также всех, кто был с ним связан. Уже не знала, как добиться развода на её условиях, за последний год дважды организовывала покушение на мужа и его брата. Бесполезно.
Но “дорогу осилит идущий”, Катерина была права: она женщина, а значит, внимательная. И нашла. Однажды. Нашла слабое место Матвея.
–
– Столько дел. Матвей, в выходные прибудут лично к нам, – начала беззаботно говорить Катерина, – три семейные пары: моя Оля с мужем, Андрей и Сергей с жёнами. Я планирую в одном из гостевых домов разместить команду организаторов, кто будет строить сцену, украшать участок, готовить музыку. Представь! Сколько людей будет участвовать: вся деревня, обслуживающий персонал, аниматоры, техники для музыкального оборудования, приглашённые бизнес-партнёры. Приедет много важных гостей, уже забронирована гостиница, с этим… названием? Терем? В которой управляющая – такая распущенная в теле женщина, хоть она и повар. Не понимаю, в её обязанности что, входит доедать за постояльцами…
– Т-ц, – Матвей недовольно прищурился, и Катерина осеклась.
– Словом, праздник будет с размахом, – она отпила вина и поправила золотые браслеты, гладкими дугами охватывающие кости. – Ещё неделя, а голова идёт кругом. И я не уверена, что будет минутка с чем-то разбираться. Гости займут внимание. А наш дом… я ничего не понимаю, дом “слишком” умён, слишком, я не могу даже “расшэрить” вай-фай.
– На участке работает гостевой, открытый, – тем же спокойным тоном ответил Матвей.
– Но гостевой… – Катерина посмотрела на свой маникюр, забарабанила пальцами, а потом повернула ладонь, чиркнула ногтем по фалангам и сказала тихим, словно заискивающим, голосом, совершенно не подходящим к уверенным жестам рук:
– Этот наш дом, Матвей. Мне иногда кажется, что он построен не для меня. Будет “Купалле” – семейный праздник, все будут с парами, улыбаться, обниматься… Столько хлопот, организации, – её тон сполз на деловые нотки, Катерина недовольно скривила рот, не сдержалась и сказала резко: – То ты там находишься безвылазно, а то неделями не появляешься!
Матвей сощурился и хмыкнул: он ожидал продолжения.
– Я скучаю по семье! – плаксиво произнесла отрепетированную у зеркала фразу Катерина.
– Правда? – спросил Матвей. Её фальшь не была для него сюрпризом.
– Конечно! – Катерина начала гневную атаку на эмоциях. Ей захотелось, не рассуждая и не останавливаясь, выплеснуть на это надменное лицо свою внутреннюю ярость, которая точно сгладит любую искусственность.
– Мы так редко видимся. Мы идеальная семья, нашей любви завидуют, подражают, восхищаются….
– Это, безусловно, самое главное в любви, – сказал Матвей, и ярость Катерины, как обычно, наткнулась на рациональность, но разгорячённая женщина и не подумала сбавлять обороты.
– Пусть тогда Миша приедет вместо тебя, – сердито сказала она, и идеально чёткие черты в меру пухлых губ, что казались соблазнительными, но не намекали на пошлость, изобразили обиду.
– Хорошо, скажи мне, что тебе необходимо, и я съезжу на неделе, – спокойно сказал Матвей.
– Заранее приехать и подготовить всё? – Катерина затаила дыхание – согласие мужа не входило в её планы.
– Да, именно так, – сказал Матвей, не разрывая своего взгляда.
– Но я понятия не имею, что может понадобиться. Не могу же я потом на выходных отвлекать тебя каждую минуту. Может, Миша может приехать вместо тебя? – она елозила вилкой почти по пустой тарелке.
– По причине? – сухо спросил Матвей.
– По причине? – она не смогла рассердиться на резкий вопрос, прямота которого граничила с грубостью, губы пересохли, и Катерина поспешила взять бокал.
Матвей не просто играл в уколы, а всегда требовал прямого ответа. Чувство дискомфорта отозвалось в подмышке, шёлковая блузка неприятно натирала кожу.
– По причине? – повторила Катерина. Угол рта женщины победно дрогнул в ухмылке, она продолжала медленнее и увереннее: – Хотя бы потому, что мне нужна помощь. В этом году всё идёт против течения. Даже подготовка. Например, раньше, девочки из деревни с радостью помогали. А в это лето не все такие… Некоторых я вообще уже почти не вижу. Добиться помощи та-а-а-ак сложно! Никто не хочет просто помогать. Как-будто из-под палки. Как-будто именно мне нужен этот праздник.
– Он тебе не нужен? – спросил Матвей и впервые за разговор изменил позу, убрал локоть со стола, откинулся на стуле, но его кисть оставалась на столешнице возле ножа и салфетки.
Приборы, в отличии от супруги, чувствовали, что расслабленность показная. От Матвея исходил гнев такой интенсивности, что салфетка полностью осела, приникла к столу.
– Мне?! Прежде всего, это деревенская традиция. Жители должны активно и с радостью его отмечать. Например, внучка Александры. Не раз слышала от нее, знаешь, достаточно болтливая девица, как она любит этот летний праздник, сейчас процитирую "наполненный волшебством, поиском своей любви-и-и". Девушка такая, как правильнее выразиться … – Катерина из-под ресниц следила за реакцией Матвея. – То крутилась рядом, как бездомная собачонка, готовая на всё ради порции… а теперь и носа не кажет. Поможет – и всё, никакой инициативы. Не заходит…
– Любопытно, – тихо сказал Матвей. В его спокойствии исчезло безразличие, рубашка на руках словно стала теснее.
– Хм, – Катерина хищно ухмыльнулась, её ноготь пробил салфетку, которая в следующую минуту была демонстративно сложена, – и ты сам знаешь: чем старше становятся, тем ярче проявляется характер и мотивы…
– И какой же был мотив …? – начал Матвей, но Катерина перебила, наглая уверенность в себе колючим плющом оплетала её натуру:
– А знаешь, я видела её месяц назад. Как раз в твой последний приезд в Аукшино. И, знаешь, у любой огорчённой девицы могут быть самые непредсказуемые мотивы, – Катерина помедлила, едва справляясь с нахлынувшей радостью от мести, продолжила с ласковой интонацией беззащитной, наивной болтовни: – Я о том, что юность кажется такой чистой и наивной, но на самом деле, от них никакой благодарности.
– Благодарности за то, что люди не отказывают тебе и помогают? – уточнил Матвей.
И женщина с милой улыбкой, будто извиняющей его укол, встала из-за стола и подошла к малахитовой полке у стены.
– В этот месяц наш дом превратился в какой-то штаб. И мы тут с Александрой кое-что нашли. Стоит такая жара. Я поднялась на второй этаж. Хотела открыть окна, как споткнулась о какую-то вещицу – и чуть не упала с лестницы. Как ты вообще поднимаешься по ней?
Наигранное веселье задержало Катерину у полки. Повернувшись, она пошла к Матвею, присела на край стола так, что отодвинулись тарелки. Тёплое бедро прикасалось к руке мужа. Протянула ладонь, сжатую в кулаке, раскрыла пальцы. Белая цепочка с металлическим шелестом распрямилась в полёте, и титановые скобы кулона почти ударили о мраморную столешницу.
– Какая красивая вещь, Матвей, – сказала женщина, наблюдая реакцию мужа. Он был совершенно равнодушен и даже не дотронулся до цепочки, – это ключ доступа к аккаунту в “crosswords”?
– Почему у тебя эта вещь? – Матвей смотрел прямо.
– Я же сказала, я нашла это на втором этаже. Уже с месяц, после твоего последнего приезда, но всё забывала отдать. Когда я чудом удержалась за перила и спустилась с цепочкой вниз, то была так огорчена. Александра заварила мне чай, и представляешь?! Именно она узнала эту цепочку, – Катерина положила украшение возле руки мужа и направилась обратно, села и демонстративно отпила вино. – Она говорит, что точно такая же цепочка была у её внучки. Я рассмеялась, потому что кулон – это же ключ доступа к аккаунту “crosswords”? Но Александра крайне щепетильна в таких вещах. Она изучила вопрос и уверена, что цепочка принадлежала её внучке. Вот только… Поразительно! Александра волнуется, как такая дорогая вещь попала к ней, а потом к нам домой, да ещё и на втором этаже. Твоём этаже. Александра всегда заботится о чести семьи. Мы так решили, что… Ну, во всяком случае, о том, почему цепочка платиновая, что в центре продаж произошла ошибка, и так благородно со стороны Александры вернуть дорогую вещь обратно. За это качество характера я её очень уважаю. Ведь, если это была не ошибка, то как еще?! – Катерина говорила, понижая тон, словно обсуждала секрет.
– Почему цепочка, похожая на кулон Агаты, была найдена? – в голосе мужчины не было ни холода, ни злости.
– Интересно, да?! – Катерина с охотой поддержала, как ей в кураже показалось, игру Матвея “в непонимание”.
– Подойди сюда, – он сказал спокойно, но Катерина вздрогнула от прямого приказа. Она ошиблась, и теперь иглы нервов ясно ей показали, что зря она отвергла мелькнувшее предположение: Матвей не оправдывается, а требует ответа. – Забери цепочку и верни её в то место, откуда она была взята.
– Что?!… – Катерина опешила, краска бросилась на лицо как вино на белую скатерть. Он ее раскусил, выстроенная атака стала рассыпаться, как костяшки домино. Затрезвонил телефон, от прочитанного имени звонящего Катерина словно сжалась и, нерешительно отключив звонок, мило улыбнулась Матвею.Театральность прозрачной обстановки треснула, и пафосность опала в воздухе тяжёлыми кусками.
– Конечно, – сказала сухими губами женщина и подошла забрать цепочку.
– В чём дело? – Матвей ждал объяснений появившейся в глазах тревоги.
– Я разрываюсь на части! – Катерина, резко вдохнула. – И кстати, Александра, бабушка этой девушки…
– Ты так быстро позабыла её имя? – спросил Матвей, внешне спокойный и расслабленный он сделал едва заметное движение рукой к салфетке.
– К чему его называть. Я не думаю, что ты знаешь местных девчонок по имени, или я ошибаюсь? – она отпила из бокала, чтобы пересохшее горло не выдавало вдруг начавшегося волнения. Терпкая жидкость защекотала нёбо, и пришлось громко сглатывать, чтобы не подавиться.
– Ошибаешься, – ответил Матвей.
– Ну, хорошо, – она капитулирующе подняла ладони и поспешила рассмеяться, – на самом деле, это не так всё и важно. В этом году будет удивительный праздник. Я намерена сделать его лучшим за все годы. И отдохнуть. А не только работать. В этом году я пригласила своих партнёров, друзей. Будет не только местная попойка, а настоящая тусовка.
– Убедила, – сказал Матвей и встал из-за стола, – Мик поедет…
– Правда? Замечательно! Он же был у нас в Аукшино раз? Я уверена, ему понравится и в этот! – Катерина заулыбалась мужу, достигнутая цель в ту же секнду переключила ее на выполнение последующего шага, а детали, пережитое недовольство потускнело и исчезло. Катерина никогда не рефлексировала о прошлом. Горизонт её эмоций всегда уходил в будущее и был подкреплён тем, могла она получить желаемое или нет. Супруги убрали тарелки и приборы со стола и занялись своими делами.
*** 5 дней до Фестиваля. Деревенский “crossworld”
Столичный офис “crossworld” был построен в одном из спальных районов города. Чёрным прямоугольником выделялся среди серых однотипных панелек. Архитектор использовал в оформлении восемь оттенков чёрного, поэтому здание казалось подвижным, меняющимся, поглощающим в себя свет и пространство вокруг, словно чёрная дыра среди обыденной реальности.
Фасад офиса, выполненный из матового и полупрозрачного толстого стекла, был впаян в стальной каркас. На первом этаже располагался центр сервисного обслуживания шлемов и технической поддержки для игроков, а также гигантского размера конференц-зал. Помещения для разработки начинались со второго этажа, где внешние стеклянные стены становились непроницаемыми. Коридоры тоже таили много сюрпризов и нетипичных решений. Перегородки комнат были мобильными и позволяли изменять их планировку в зависимости от численности команд в проектах. А вместо обоев их покрывали тонкие плазменные панели, на которых фактура, рисунок, цвета и видео создавали обстановку фантастических миров с их удивительными формами жизни. Проходящий словно оказывался в виртуальной реальности, внутри “crossworlds”.
Вадим Ластовский не зря был в полном недоумении: игра братьев Анкельсон – это обыкновенное путешествие, без квестов, без стратегий и целей создать цивилизацию, crossworlds была как поход в музей, только в качестве экспонатов посетители видели другие формы жизни в других мирах. Игрок становился туристом в обыденном понимании: ходил по маршрутам и лишь наблюдал. Нескончаемое путешествие.
Однако разнообразие и привлекало. Почва под ногами хрустела, воздух был то тягучий, с оттенком розовой сладкой ваты, то тёмный и пустой. Растения или отзывались непредсказуемо на прикосновения протянутых пальцев, часто защищённых голографическими перчатками, или раскрывали глаза, или распускались пушистыми шариками мороженного, или оборачивались вдруг шипами, или подкрадывались и стреляли чем-то пугающим, взрывающимся у самого защитного поля. И нервы игроков трепетали. Заканчивать исследования не хотел никто.
Четвёртый этаж здания “crossworlds” делился на два крыла: левое – кабинет Михаила и его команды, правое – мастерская Матвея и помещения для тестирования игры, больше похожие на амбар в 200 квадратных метров. При входе стояли столы с компьютерами и мониторами, справа аккуратными рядами высились стеллажи с инструментами, микросхемами, проводами. А посередине кабинета были установлены игровые площадки: круг с защитным полем и чёрные кубические коробочки, расставленные треугольником.
Братья Анкельсоны разговаривали, облокачиваясь на идеально убранный белоснежный стол. Михаил сидел на нём одной ногой и рассказывал про приглашение Катерины на Фестиваль в субботу. Письмо в конверте из грубого картона и прикреплённой сверху веточкой полыни лежало рядом. Матвей облокачивался о стол, выпрямив ноги, курил и слушал.
– Знаешь, приглашение на фермерский фестиваль ко дню Купалля… Не помню, чтобы проявлял особое увлечение деревенской жизнью, фольклором или имиджем родственных уз, – с усмешкой сказал Михаил.
– Говорила про статус семьи? – спросил Матвей и выпустил дым, наблюдая, как еле уловимая масса воздуха растворяется и отсвечивает в лучах.
Он придерживал локоть руки с сигаретой и задумчиво смотрел на стеллажи, иногда щурился, правый угол губы недовольно опускался, а скулы принимали на себя острые в краях тени. На доли мгновений лицо становилось ожесточенным.
– Да, что довольно подозрительно, – ответил Михаил и потянулся за сигаретами, Матвей пачку подал и кратко согласился.
– Более чем, – и затушил сигарету в белоснежной пепельнице.
– Очередная попытка заполучить патенты? – Михаил наклонил голову, прикуривая, и улыбнулся так сердито, что стало понятно: супругу брата не жалует.
– Да, но меня беспокоит… – Матвей опёрся руками о стол. – … Масштаб приготовлений.
– А что ты там хранишь? – спросил Михаил, немного помолчал, а потом озорно растянул улыбку, – я думал, ты свёз туда библиотеку из бумажных книг. По садоводству.
Матвей скосил глаза, и тонкие морщинки еле обозначили его ответную улыбку.
– Там локальный сервер со старыми тестовыми базами, лаборатория и Серентус в полноценной ипостаси.
– Любопытно, значит, Катерина думает, что это часть “crossworlds”, и теперь можно бить туда, раз уж в остальных местах не получилось, – рассуждал Михаил.
– Всё, как любит Катерина, – сказал Матвей и недовольно сжал губы. – Бить в “слабые” места.
– Всё так серьезно? – удивился Михаил.
– Я допустил ошибку, – Матвей встал и развернулся к брату, – я забыл про Серентуса. Хотя… я не уверен, в том, что я не учёл его.
– И что … – Михаил серьёзно смотрел на брата, – что не так с Серентусом?
– “Серентус” стал распознавать близкого, позволяя себя обнаруживать. Я забыл про это его свойство – про запрос на идентификацию для “близкого”. Он каждый раз пробуждается, позволяя близкому подтвердить или отклонить идентификацию для входа в систему, – пояснил Матвей.
“Серентус” был искусственным интеллектом, внедрённым в системы домов братьев, и все цифровые устройства: от мобильных до машин. Как цифровой дворецкий служил помощником и стражем: обеспечивал входы в системы компании, давал разрешение на управление и просмотр данных, ежеминутно проводил мониторинг безопасности цифровых систем, пресекал попытки взлома. Также Серентус выполнял роль личного телохранителя, в нём была заложена цель и инструменты для защиты, следил за состоянием здоровья и заранее оповещал Михаила и Матвея, если, согласно его прогнозу, им угрожала опасность. И при этом, Серентус обладал цифровыми личностями и самосознанием, а не просто работал, как “умно настроенный алгоритм”. Это была технология, опережающая существующие на несколько технологических витков.
Для посторонних “Серентус” маскировался под существующие интерфейсы цифровых приложений и не позволял себя обнаружить. Он служил только братьям и тем, кого они впускали в свой круг доверия, тем, кто неразрывно был связан с их жизнями, кем братья дорожили – это “близкие”, “любимые”.
Например, просто проживающие рядом, такие, как жена или работающие коллеги, в данную категорию лиц не попадали. Серентус вёл себя с ними молчаливо. Катерина знала, что в доме работает “умная” система, даже пользовалась некоторыми “удобствами”: голосом отдать команду приготовить кофе или выключить свет. Привычный мир высоких и дорогих гаджетов. Несколько раз она пыталась поменять настройки под себя, но безуспешно. Прав доступа у нее не было. Хотя бывало, что она сталкивалась со своенравием характера искусственного интеллекта, когда пыталась шпионить, тогда у нее внезапно отключался свет, интернет, блокировались двери. В начале их брака Матвей установил строгие ограничения “свободы” Серентуса, чтобы он не принимал решений вне зоны своей компетенции и не проявлял излишнюю инициативу.
– Близкого? – удивился Михаил. – То есть, “Серентус” распознал Катерину, как близкую для тебя? Не думал, что у тебя есть к ней чувства.
– У меня их нет, – он посмотрел на брата.
– Нет, но тогда к кому? Да ла-а-а-а-дно, Мэт?! – Михаил еле сдерживал улыбку от вдруг появившегося озарения. Сложно поверить, что его “ледышка” может испытывать чувства. – Ты что, влюбился в местную огородницу? Дамы с возрастом и историей пробили твою броню?
– Серентус иногда проявляет упорное своенравие, несмотря на мои ограничения, – сказал Матвей.
– Он же привязан к тебе, – Михаил уже не улыбался, – это его обязанность: распознавать “своих”, распознавать тех, кто нам дорог, чтобы иметь возможность защищать их и, соответственно, тебя. Но я всё-таки не понял. Кто она?… или Он? И какой уровень допуска в Серентус?
– Нулевой. Серентус просто реагирует на нее и пытается определиться, давать ей допуск к идентификации или нет, – ответил Матвей безучастно.
– Хм-м-м, – Михаил промолчал, а потом расхохотался, представляя шаблонные образы, – так значит, я прав, это огородница?
– Нет, это девушка, – и Матвей коротко и иронично улыбнулся брату, как всегда улыбался, когда тот вёл себя по-ребячески и непосредственно. – Её зовут Агата. Она любит бабушку, пса и книги.
– Теперь понятен ваш клей, – сказал Михаил.
– Не замечал за собой любви к бабушкам, – ответил Матвей, – как и к садоводству.
– Значит, всё дело в идентификации. Так вот, зачем им я: социальный хакинг, – сказал Михаил и пододвинул пепельницу к себе, чтобы не насорить на идеально убранный стол.
– Ты запасной вариант, Мик, – Матвей снова закурил и отошел к стеллажам.
– О’кей, не так уж я и огорчен своим местом, – улыбка Михаила снова стала сердитой, – если так подумать, Мэт… Да даже если просто они войдут в систему Серентуса и увидят её изнутри, то для них это станет настоящим прорывом. Патенты Серентуса более ценные, чем игровые.
– Да, – равнодушно ответил Матвей, – но Серентус защищён. Не только программно.
– Верно. Почти, ведь запрос на идентификацию – это “то, слегка слабое, место”, – Михаил откинул чёлку на бок и медленно встал. – Давай покончим с этим окончательно.
– Да, я думаю о том же. – сказал Матвей, – Чем дальше, тем более неистово Катерина действует, и опасно уже не только для нас. Удерживать на расстоянии нет никакого смысла. За четыре года они с Вадимом так и не угомонились.
– Отчего-то у меня нет сожалений. Разыграем последнюю партию, – Михаил размял шею. – Но… ты как будто…
– Не хочу принимать необдуманные решения. Совет торопит. Мне это не нравится. Не нравится сложившаяся ситуация.
– Ты намерен добиваться отсрочки? – спросил Михаил.
– Как минимум. Но для Катерины это ничего не меняет, – сказал Матвей.
– Неужели ты мне дашь карт-бланш и лицензию с “двумя нулями”, – Михаил улыбался, теперь сдержанно.
Братья стояли и смотрели друг на друга спокойно, и лишь светодиоды на тестовых площадках выдавали напряжение.
– Я надеюсь, нули тебя не понадобятся, Мик, – Матвей произнёс чётко и тихо, как разговаривают с хищником, которого отпускают на вольную охоту. Решительно открывают вольер, понимая, что любые заверения напрасны. Однако возлагают свою уверенность, исходя из того, что хищник разумен.
– Как обычно, Мэт. Без пощады, – также спокойно и сдержано ответил Михаил. – Но и без крови. Вот уж в чём не хочу испачкаться, так это в Катерине. Извини.
– Нет нужды. Я старший, – ответил Матвей. Напряжение ушло, и в помещении словно потеплело, появились лучи, и звуки улицы снова стали слышны.
– Мэт, – Михаил вдруг обернулся у выхода из кабинета, помолчал, подбирая слова, – а с девушкой вы… встречаетесь?
– Нет, – ответил Матвей. – Не встречаемся. Она не является ключом доступа, у нее нет прав на идентификацию, – он прищурился в окно. – Но для контроля отклонений, думаю, что во время взлома Катериной серверов и нашего слива дезинформации, стоит проследить, чтобы Агаты не было в доме. Серентус может “проснуться” и дать себя обнаружить, тогда запустятся защитные алгоритмы… он должен быть “спящим”.
– Хорошо, без проблем, – ответил Михаил.
