Анна Панкратова
Кладезь погибших сюжетов
Клаус упал на колени, придерживая пораненный бок. Сумел обвить нитью шею того, кто поранил его, и потянул на себя, ломая. Кровь капала сквозь пальцы, рубашка стала алой. Он стиснул зубы, белея, на лбу выступили капельки пота.
Блэр поняла, что надежда только на нее. Она слышала шум приближающихся телег, крики хранителей жизни, которых не пропускала галдящая толпа, что оцепила их в круг, наблюдая за дракой.
– Пожалуйста, дай нам уйти, – сказала Блэр, но встретила гнев в глазах Даниэллы. – Мойра, я люблю тебя, Дени!
Королева зашипела и выставила руки, запуская в Блэр огонь. Та увернулась, не зная, что делать.
Глубокий вздох. Спрятать эмоции. Она исцелит Клауса, едва избавится от королевы. И побеждает не сильный – а умный и хитрый.
Душа встрепенулась, вспоминая, что здесь хранители жизни лишились своей силы. Но не Блэр! Эмоции! Она может дарить эмоции! Как Даниэлла, когда подарила мойре душу!
Принцесса вновь отразила огонь кинжалом, улыбнулась, ощущая вдруг уверенность, и призвала магию Хаоса. Та пьянила, наполняла, дарила силы, погружая в эйфорию. Блэр выдохнула, и белый дым вонзился в рот Даниэллы. Королева застыла, часто моргая, погружаясь в любовь, которую давно не могла испытывать. А Блэр, не давая себе шанса передумать, подбежала, и вонзила кинжал в сердце тетушки.
– Ты не настоящая, – прошептала она самой себе.
Толпа ликовала. Хранители жизни пытались прорвать круг, чтобы схватить преступников, но люди не пускали, крича и улюлюкая. Кажется, королеву здесь сильно ненавидели.
– Вас окружили! – сказал мужчина, выходя вперед.
– Мы улетим.
Блэр подбежала к Клаусу, что сидел на асфальте, прижимая руку к ране. Он заметил ее и выдавил улыбку. Она провела пальцами, немного леча, понимая, что ей не хватит резерва, чтобы вылечить его полностью, так как слишком много потратила на битву.
– Держись крепко-крепко, да? – пробормотала Блэр.
– Ты с ума сошла, – прошептал Клаус, морщась от боли, но обхватил ее за спину.
– Тут близко совсем.
Блэр свела лопатки, вызывая крылья. Паника накрывала, особенно теперь, когда Клаус был так слаб, что душил ее своими эмоциями: страхом, гневом и крохами любви к ней.
– Мы задержим их, – сказала женщина. – Улетайте!
Блэр зажмурилась, не веря, что сможет поднять Клауса, но уперто замахала крыльями. Она заставила его встать, он морщился от боли, но помог ей разбежаться. И они все же взлетели.
Пот заливал глаза, руки и спина отваливались от тяжести, а крылья не справлялись. Блэр постоянно теряла высоту, но ощущала кровь из раны Клауса, что пачкала и ее блузку, а потому собирала все силы в кулак и летела.
Клаус цеплялся за ее спину, пытался вонзить ногти, чтобы делиться магией, но она шикала на него, пытаясь образумить.
Полет длился не больше минуты, но Блэр так устала, что упала на заднем дворе особняка Уайтов. Клаус стал белым, словно снег.
– Помоги мне, ну же! – крикнула она.
Блэр еле поднялась сама, ноги дрожали после полета с таким грузом, по щекам текли слезы, смешанные с потом. Она потянула Клауса вверх, заставила обхватить ее за плечи. Она оглядывалась, надеясь, – веря! – что крохи любви остались в Даниэлле, и облегченно выдохнула, заметив автодом. Он утопал в зелени, подсказывая, что им давно никто не пользовался, покрылся плющом, но выглядел неплохо.
– Тут близко, прошу.
Клаус застонал, наваливаясь на нее, но все же переставлял ноги. Кое-как Блэр довела его до двери, подтолкнула, заставляя подняться по лестнице. Клаус хватался за стены, качался, ударяясь плечами о стол и полки, дверь ванной, но дополз до кровати и упал на спину, крича от боли.
– Я быстро! Дождись! – крикнула Блэр и понеслась обратно на улицу, стирая кровь, что пошла из носа.
– Блэр! – услышала она сдавленный крик. Но потом раздались стоны, и она поняла, что стоит ускориться.
Блэр бежала до черного входа особняка Уайтов, молясь, чтобы Клаус дожил до ее возвращения, и чтобы в этом сюжете дом был как в жизни. Ну и чтобы вся охрана отправилась на площадь искать убийцу королевы. Хоть и была уверена, что они уже торопились обратно, ведь видели полет. Радовало одно: у них не было крыльев, а такие, как она, здесь были вне закона. Значит, за ней хотя бы никто не прилетит.
Блэр вбежала в темный коридор, часто дыша. Зажала нос ладонью, стукнулась о стену. Ей. Нужна. Магия. Она почти сползла на пол, в глазах потемнело, а ноги налились тяжестью, но потом вспомнила, что Клаус умирал. Собрав всю силу, она выпала в гостиную, цепляясь за дверь. Кровь капнула на ковер, глаза едва видели, но Блэр уперто шла вперед. Поворот, и она у лестницы, ведущей в башенку и библиотеку. Она позволила себе остановиться, сдаться, но только на секунду.
Блэр ползла по лестнице вверх, молясь, чтобы ящик Тьмы был там. Она помнила, как в детстве бегала по этому особняку, играя в прятки с Дафной и Даниэллой, которую просили последить за сестрами. Каждый раз она находила места все интереснее, пряталась так, что ее долго не могли найти. И в один из дней она обнаружила сейф, спрятанный в полу библиотеки темной башни.
Кровь затекала в рот, пачкая зубы, градом катились слезы, но Блэр забежала в библиотеку. Добралась до самого большого книжного стеллажа и выдвинула одну из книг: «История Солариса: от хаоса до Врат меж мирами». На коже осталась кровь Даниэллы, которую она магией собрала на кончике пальца, ткнула в иглу. Она заплакала еще сильнее от облегчения, когда открылся тайник. Последний рывок, и рука сжала ящик Тьмы. Магия просилась в тело, и Блэр вызвала кинжал, чтобы порезать ладонь и помочь ей найти вход.
Облегчение накрыло волной. С каждой каплей магии, что дарил ящик Тьмы, – резная шкатулка, на крышке которой переплетались ветви, сотворенная из дерева, что послужило основой для Врат Подземного царства – дышалось легче, а мир приобретал четкость.
Блэр бросилась вниз по лестнице, распахнула окно гостиной и замерла, ругаясь так грязно, что сама не ожидала, что знала такие слова. Хранители жизни бежали к особняку. Толпа гудела, направляясь за ними, были стычки, драки, некоторые выбывали, но слишком много крылатых побеждали людей, которым годами нельзя было пользоваться магией.
Блэр прыгнула в окно, чудом успела вызвать крылья, чтобы не упасть. Она долетела до автодома, обмазала палец кровью, чтобы написать руны, которые позволят тому ездить по стране, полной магии. Крепко сжимая ящик Тьмы, питаясь его силой, Блэр ругалась, вспоминая знаки, паниковала, отчего мозг завязывался в узел, сбивая с толку.
Она нанесла три символа в углах, перебежала в четвертый и гневно ударила рукой, ведь не помнила последнюю руну.
– Ну же! Блэр! – шипела она, раздирая ладонь, надеясь, что боль отрезвит. – Да!
Она начертила последний символ и накрыла его пораненной рукой.
– Кровь пролью, чтоб корпус защитить от магии. Кровь и кровь, и автодом понесется по дороге.
Она отпрянула, а автодом покрывался прозрачным куполом, что впитывался в металл. Блэр облегченно выдохнула и ринулась к двери, слыша, как открывались ворота. Крики царапали душу. Их почти достигли!
Слабые стоны с кровати подбодрили. Издает звуки – значит, жив! Жив! Все остальное неважно. Блэр плюхнулась на водительское сидение, создала ключ из крови, чтобы завести машину. Она зажмурилась, поворачивая его, но закричала от радости, слыша рев мотора.
Хранители жизни уже открыли дверь, но Блэр вдавила педаль газа в пол. Автодом взревел, но вопреки всем страхам, понесся вперед.
– Катитесь все в подземку! Пустотовы дети! – закричала Блэр, выкручивая руль, выезжая на дорожку, ведущую к воротам. Народ разбегался, пропуская автодом, Блэр сигналила, не желая кого-то сбивать, но улыбалась. На коленках лежал ящик Тьмы, запачканный ее кровью. Блэр выехала на главную дорогу и покрепче его сжала, надеясь, что теория верна, и он поможет найти брешь. Убийце королевы лучше поскорее выбираться из этого дрянного сюжета.
Повинуясь инстинкту, Блэр неслась по улицам Лостхилла. Из носа снова текла кровь, в груди кололо, но она чувствовала, что движется в верном направлении. И наконец заметила вдали искрящуюся прореху: едва заметную, меленькую дыру в пространстве.
Блэр надавила на газ, закричала, и автодом пересек границу сюжетов. На секунду она потеряла сознание, но потом закашлялась, оживая. Сощурилась, силясь рассмотреть, где затормозила. Кажется, это дорога… у какого-то дома…
Блэр понеслась к кровати, вспоминая про Клауса. Она упала с ним рядом, сдернула рубашку с раны и поморщилась. Кровь залила всю простыню. И это смотрелось особенно страшно на фоне его белых губ и бледного лица.
– Потерпи, молю, – зашептала Блэр, делая новый порез на вене. Она вжала его в ящик Тьмы, закрыла глаза, питаясь магией. Кончики пальцев замерцали, а Клаус подал голос. Едва слышно, но он все еще жив. Не веря, Блэр наблюдала, как кожа затягивалась, а щеки Клауса розовели. Она все же коснулась его шеи и расслабилась, ощущая пульс. – Жив. Ты жив.
Блэр упала рядом, ведь в глазах потемнело. В ушах звенело, а тело казалось чужим. Казалось, она умирала.
Она сумела покрепче прижать к порезанной вене ящик Тьмы, а потом провалилась во тьму.
Сюжет 2
Запах чая с малиной ударил в нос, заставляя Блэр проснуться. Она перевернулась на другой бок, выпустила ящик Тьмы, тот со стуком упал на пол, и этот звук вернул в суровую реальность.
Блэр резко села и закричала:
– Клаус!
– Тут я.
Он отдернул шторку, отделяющую кровать от основной зоны автодома, и сел рядом. Блэр, не думая, нырнула в его объятия, сжимая с такой силой, словно только так могла поверить, что он настоящий.
– Эй-эй! Ребра сломаешь! – рассмеялся Клаус.
– Ты чуть не умер, – прошептала Блэр, проводя носом по его щеке. Она поймала его взгляд.
– И ты умница, Блэр. Ты спасла нас.
– Не ожидал, а?
Не давая ответить, Блэр поцеловала Клауса, гладя его голую спину, ведь он был без рубашки. Он ответил, врываясь языком в ее рот, подтянул к себе, но опомнился и оттолкнул.
– Блэр…
– Не время. Слышала уже.
Она вскочила, покачнулась, но Клаус поддержал ее за талию. Она устало выдохнула, замечая наконец, что была в широкой футболке, такой большей, что походило на мини-платье, и нижнем белье. Блэр повернулась, оттянула футболку, вопросительно вздернув брови.
– То есть самой кидаться на меня можно, а мне тебя переодевать нет? Женская логика, да?
Она качнула головой и пошла на кухню, ведомая запахом чая.
– Твоя блузка вся в крови. И надень носки! Холодно.
Клаус присел, поднимая ее ноги по очереди, чтобы надеть носки. Закончив, он провел рукой по бедру Блэр и нежно поцеловал.
– Вот теперь я не ожидала, – прошептала Блэр, когда Клаус встал и прижал ее к тумбе, ведь потянулся, чтобы открыть дверку шкафчика.
– Тут кто-то бывал. Еды полно.
Блэр оглядела залежи: чай, сахар, коробки печенья и несколько плиток шоколада.
– Меня больше волнует, как автодом завелся. Чудо, не иначе.
– Угу. В нем даже не было топлива.
Блэр резко обернулась, не понимающе смотря на Клауса. Ей почудилось, что они мчались по улицам Лостхилла? Или все происходящее сейчас – галлюцинация?
– Думаю, мы ехали на твоей магии. Но больше так не делай, ты нужна мне живой и счастливой. Найдем топливо. И… прости. Я и подумать не мог, что Флоренс сможет использовать Дафну, чтобы… что бы ни произошло.
– Ты не виноват! Никто не знал… думали…
Блэр закусила губу, боясь даже думать о том, где сейчас сестра. Или родители. Забыть. Выбросить из головы, пока они не поймут, как действовать. Паника только все усложнит.
– И больше не заводи автодом своей магией. А то я решу, что ты окончательно сошла с ума.
– Не вини меня, любовь сделала меня сумасшедшей. А если у тебя не так – ты что-то делаешь не так.
– Напеваешь Тейлор Свифт! Жить будешь! – Клаус щелкнул ее по носу, заставляя смеяться.
Они наскоро поели то, что нашли на полках. Блэр натянула джинсы, которые почти не испачкались в крови, а вот Клаусу повезло меньше – подходящей одежды для него в доме не нашлось. Он долго хмурился, думая, что делать, пока Блэр не отняла у него рубашку, которая из белой превратилась в алую.
– Пчелка, ее только выкидывать…
– Я нашла шалфей. Он отлично пятна выводит, если добавить капельку магии. – Блэр заметила прищуренный взгляд. – Всего капельку! И у меня есть ящик Тьмы.
Клаус внимательно следил, как Блэр колдовала над рубашкой, заставляя кровь грязным пятном уходить в слив раковины. Отнял, чтобы высушить самостоятельно.
Из автодома они вышли, опасливо озираясь, но вокруг было тихо. Их укрывал осенний лес, на выезде из которого они затормозили. Впереди виднелся одинокий дом, крыша которого покосилась, покрылась мхом, а в окнах мерцала пустота.
– Проверим?
– А если там кто-то есть?
– Выглядит заброшенным. Ну, ты со мной, пчелка?
Она нехотя кивнула, и они направились к входной двери. Но уже на первом этаже поняли, как сильно ошиблись. Клаус шикнул, толкнул Блэр к выходу, но потом пораженно замер. И она поняла почему: сердце гулко стучало в груди, ведь выше этажом ее брат вот-вот убьет хранителя ящика Тьмы.
– Но я пойду с тобой! – раздался женский голос, унося Блэр в пучину ужаса.
– Хорошо, хорошо… но передай ящик Тьмы мне. Что пойдет не так, душнилы помчатся за мной, а ты сможешь спрятаться.
– Джош…
– Прошу.
Клаус хотел вывести Блэр на улицу, но она яростно замотала головой.
– Надо ее спасти!
– Она давно мертва!
– Мойра! Я не позволю брату убивать невинных!
Блэр юркнула под рукой Клауса и понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
– Кровь и кровь, – заговорил Джошуа, – и я приму твой дар, твое проклятие. Кровь пролью и заберу всю Тьму с плеч твоих.
Блэр ускорилась, слыша шаги Клауса позади. Она подлетела к двери, понимая, что опаздывала.
– Прости, мышонок…
– Нет! – завизжала Блэр, хотела ринуться к Джошуа и Дафне, но Клаус схватил ее за руку. – Не убивай ее! Ты же любишь ее!
Дафна замерла. Джошуа опустил кинжал, борясь с собой. Блэр смотрела на них, почти теряя сознание от паники. Брат с темными волосами, что топорщились, как иглы ежа, сузил холодные глаза, посылая такую ненависть, что хотелось залезть в душ, чтобы смыть эту грязь. Дафна же напротив непонимающе моргала: красивая, молодая, но с таким пустым взглядом, что Блэр покрылась мурашками, понимая вдруг, что стихийница земли умерла еще до того, как Джошуа вонзил в нее сталь.
– Кто вы вообще такие? Что вам нужно?
Джошуа направил кинжал на Блэр. Клаус вышел вперед, закрывая ее собой.
– Это бесполезно, Блэр. Дафна все равно умрет: ее время вышло. И никто не может это изменить, – спокойно сказал Клаус, наблюдая, как менялись эмоции на лице Джошуа: от непонимания до удивления и ненависти.
И в доказательство этих слов Дафна упала на колени, царапая ногтями шею, пытаясь вздохнуть. А потом просто рассыпалась. Исчезла. Она давно была мертва, а ее душа давно нашла новое воплощение.
Джошуа озадаченно смотрел в место, где до этого была та, кого он любил. Опустил кинжал. А Блэр не нужно было касаться брата, чтобы понять, сколько боли причинила ему смерть Дафны.
– Почему ты убил ее?
Джошуа повернулся к Блэр, вздрогнул, словно забыл, что она там была.
– Она так хотела. Написала эту пьесу…
– И что? Наш отец все изменил, когда решил, что не будет подчиняться этой стерве.
Джошуа непонимающе уставился на Блэр, перевел взгляд на Клауса, который так и стоял впереди, закрывая принцессу собой.
– Невозможно…
– Элайджа Блэк изменил судьбу, когда решил, что Флоренс написала дрянную пьесу. А ты просто трус! – выплюнул Клаус.
В зеркале появилась Флоренс. Она устало вздохнула, сложила руки на груди.
– Вы опять ломаете все веселье, – пробурчала она.
Джошуа ринулся к зеркалу, но Флоренс опередила его и вышла в комнату. Он замер, выставил перед собой кинжал.
– Ты заперта в Зазеркалье! И ты заставила меня убить ее! Она!…
– Ты меня утомил. – Флоренс отодвинула острие, подошла к Джошуа и коснулась вены на его шее, усыпляя. – И ты давно мертв.
Джошуа упал, а Флоренс присела рядом, провела по его лбу.
– Единственный мужчина, которого я любила. И не могу его вернуть. Кто мертв, тот мертв навсегда.
Флоренс встала, отвернулась от усыпленного Джошуа, смотря так устало, что Блэр невольно вскинула брови: правда любила? Стерва умеет любить?
– В этом сюжете Джошуа бы не убил Дафну, решив отдаться любви. Поэтому дальше сюжет не дописан, мышки мои. Я бы убила вас сама, но… – Флоренс многозначительно посмотрела на Клауса. – Я знаю, что вы задумали.
Клаус холодно улыбнулся, прожигая Флоренс до самой ее жалкой души.
– Теперь и я знаю, что ты ее ищешь, ведь не знаешь, в каком она сюжете.
– Что ж. Игра началась.
Флоренс поклонилась и исчезла.
– То есть она тоже не знает, где Даф? Разве мы не в ее голове?
– Она ее ищет. Как и мы. Она хочет остаться в сюжете с ней.
– Хм.
Блэр едва поспевала за широкими шагами Клауса. Они шли по дороге среди леса, надеясь выйти к городу, чтобы купить топлива для автодома и на нем пересечь следующую брешь. Солнце едва пробивалось сквозь пышные кроны, холодный ветер обдувал щеки, а потому Блэр ежилась, ведь шла в одной футболке.
Клаус спешил. Блэр это видела, но не решалась спрашивать, чем так опасен недописанный сюжет, хоть уже и замечала прорези в пространстве. Словно дыры, небольшие, идеально-белые внутри, они слепили глаза.
– Стой. – Клаус выставил руку, когда впереди послышались голоса. Он прислушался, первый подошел к кромке деревьев. – Деревня. Не отходи далеко, ладно?
Блэр взяла Клауса за руку, намекая, что никуда теперь от него не денется, и они вышли на песчаную дорожку, идущую вдоль домиков. Деревянные здания выглядели бедно, где-то были выбиты окна, стены покошены. Но все меркло перед тем, что некоторые были белым силуэтом, словно кто-то забыл раскрасить их и заполнить пространство.
Даже Клаус непонимающе оглядывался, сжимая ладонь Блэр все сильнее, пока они обходили проваленные белые участки, похожие на воронки.
– Видно, она не дописала эту деревню, – сказал Клаус, останавливаясь у старушки, которая брала в руки ведро с бельем, но тут же ставила на место. Она замирала, глаза становились пустыми, и она вновь повторяла действия.
Мимо прошел парень, лицо которого осталось белым пятном. Блэр вздрогнула, распахнув глаза, смотря вслед непродуманному персонажу.
– Они все ненастоящие, – прошептал Клаус. – Не бойся ты так. Хотя…
Впереди деревня начала рушиться. Медленно, словно кто-то включил обратную перемотку, мир превращался в белые кубы, которые сжирали пространство.
– Надо торопиться, – резюмировал Клаус, а Блэр порадовалась, что он взял эту миссию на себя, ведь могла только шагать следом, пока сюжет белел и рассыпался на частицы.
Люди пугали: кто-то крутился на месте, кто-то повторял действие вновь и вновь, некоторые были силуэтами. Одна старушка плакала, сидя на крыльце, баюкая оторванную белую руку.
Из одного из домов, обвитого плющом, выбежала седая молодая девушка. Она улыбнулась, заметив гостей, ринулась к ним и повисла на шее Клауса.
– Думала, ты мертв!
– Как видишь, уже нет! Блэр, это Ария.
Блэр оценила взглядом богиню, которую выдали едва заметно мерцающие татуировки. Внутри разгоралась ревность оттого, как Ария смотрела на ее Клауса, и плевать, что у богинь нет души, чтобы любить.
– Крылатый случай, – заворковала Ария, проводя по щеке Клауса. На вид совсем юная, в старом сером платье из грубой ткани. – Сколько же сожалений, что ты пустил в свою жизнь эту девушку! Не ожидала от тебя такого, Никлаус!
Блэр попыталась вырвать руку, но Клаус сильнее ее сжал. Обида захлестнула с головой, но Ария уже сверкала глазами, подходя так близко, что можно было разглядеть каждую пору на ее молодом лице.
– Он сожалеет, что не должен тебя трогать, принцесса, – улыбнулась Ария, касаясь щеки Блэр. – Он так тебя хочет, но так сожалеет, что не должен тебя получить.
– Клаус?! – Блэр все же вырвалась, а Клаус виновато пожал плечами, выругался, гладя на Арию.
– И ты так сожалеешь, что не можешь стать его. Ты тоже так его хочешь!..
– Ария! – рявкнул Клаус, заставляя Блэр дивиться резкой смене настроения. Куда делись объятия? – Ты получила плату, дай нам топливо, и мы уйдем.
Богиня обернулась на рассыпающийся мир, склонила голову, словно понимала, что происходило.
– Не сожалей, Никлаус. Просто дай ей то тепло, что она так желает.
Ария побежала к дому, который уже начинал крошиться, становясь белым пятном. Пустота поедала деревню, лишала ее красок и смысла. Сюжет умирал, не получая эмоции его автора – мойры. Он, словно брошенный ребенок, плакал, пожирая сам себя.
– Клаус?!
Он выругался, обхватил Блэр за лицо, подтягивая к себе. Она пыталась сдержать противные слезы, стыдилась их, ведь не хотела, чтобы Клаус знал, как сильно ей необходим.
– Я не могу дать то, что тебе нужно, Блэр. Ты… ты очень дорога мне. Я умру за тебя, поняла? Но я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Семью, долго и счастливо…
– Но…
– Прошу, Блэр! Я виноват, что был рядом все это время, я… ты слишком мне нужна.
– Что ты задумал?!
– Ничего…
– Что ты задумал?! Умереть за меня удумал? Не смей!..
Ссору прервала вернувшаяся Ария. Она подала канистру, с сожалением оглядывая плачущую Блэр. И она наконец поняла, что за богиня встретилась им: сожалений.
– Спасибо, Ария.
Клаус толкнул в руки Блэр канистру, вызвал крылья, и, не спрашивая разрешения, схватил принцессу и взлетел. Она чудом успела обнять его, зажимая топливо меж телами. Мир продолжал погибать, сжирая все, что успела придумать мойра.
Они приземлились у автодома, Клаус отнял у Блэр канистру.
– Ищи брешь! Быстро!
Блэр затолкнула эмоции подальше и побежала внутрь. Плюхнулась за руль, крепко сжимая ящик Тьмы, моля, чтобы переход в следующий сюжет был рядом. Едва Клаус сел рядом, она повернула ключ и вдавила педаль газа.
Слезы мешали обзору, чувства сбивали с толка, но магия вела к бреши. Клаус сжал ее плечо, даря немного своей магии, а она закусила губу, ведь уже все поняла.
Они прорвались через брешь, оказываясь в следующем сюжете.
Сюжет 3
Автодом заглох. Они молча сидели, не смотря друг на друга. Минуты утекали, растягивая время, но никто не решался заговорить.
– Не смей, – наконец сказала Блэр.
– Блэр…
– Ты умрешь, да? Если поможешь создать Врата?
Клаус качнул головой, а она повернулась к нему, дернула за руку, желая прочесть его эмоции, как никогда, желая, чтобы он ощутил ее боль сполна.
– В прошлый раз ты умер, когда вы создали эти дрянные Врата. Не смей! Плевать на мир!
– Это ради тебя.
– Меня? Мне ты нужен! Не Врата!
– Мир сойдет с ума. Ты не должна жить в бедности и разрухе. А это случится, если магия поглотит весь мир!
Клаус стряхнул ее руку и пошел на кухню. Блэр смахнула слезы, вскакивая. Душа разрывалась от боли.
– Я хочу спасти для тебя Соларис, который построил твой отец.
– Не смей умирать из-за этих дрянных Врат! Клаус! Я люблю тебя!
Он остановился. Его плечи дрогнули, но он так и не повернулся к ней.
– Ты поэтому не подпускаешь меня к себе, да? Поэтому отталкиваешь. Не время, Блэр, не сейчас, ты ребенок… Ерунда это все, да? Ты просто собрался бросить меня!
Клаус тяжело вздохнул, резко обернулся и в два шага оказался с ней рядом.
– Я попытаюсь выжить. Но… Я не умру. Просто уйду в хаос. Я не могу умереть.
Блэр кивнула, дрожа. Зажмурилась, не желая видеть эти глаза, полные боли и сожалений.
– Флоренс умерла. Когда мы вернемся домой, будет поздно.
– Блэр…
– Прошу. Плевать на мир. Герои не умирают ради спасения мира!
– Герои умирают ради тех, кого любят. А я люблю тебя.
Клаус прижал Блэр к себе, поцеловал в макушку. Она знала, что ее боль сжирает и его, а страх сдавливает горло, но не могла себя контролировать.
– Я уговорю тебя. Я не герой. Я эгоистка. Мойрова эгоистка!
– Блэр…
Клаус поддался вперед, выглядывая в окно. Блэр непонимающее стирала слезы, пытаясь найти, что его так напугало. Наконец заметила, что увядали деревья. Так быстро и резко, словно в фильме показывали смену времен года, только в этот раз листья гнили и, падая на землю, смешивались с грязью, а стволы превращались в труху.
– Лес умирает. Его богиню убили, – резюмировал Клаус и ринулся к выходу.
Блэр пыталась поспеть за Клаусом, осознавая вдруг, что они на болотах. Мысли о том, как найти мертвую богиню, сменялись отрицанием. Сердце щемило, боль укутывала душу пледом с шипами. Она пыталась напомнить себе, что настоящей Коры здесь нет, но мозг отказывался принимать это. Ведь они бежали по знакомым местам, которые быстро и неумолимо умирали, лишившись своей хозяйки.
Клаус остановился у мертвой Коры, выругался и ударил дерево по дряхлому стволу. То рассыпалось и пеплом разлетелось по округе, ведь тоже оплакивало гибель богини. Блэр отвернулась, не желая видеть «тетушку» такой: с дырой вместо сердца и седыми волосами, пустыми глазами, в которых отражался умирающий лес.
Послышались голоса. Клаус приложил палец к губам, Блэр кивнула и последовала за ним. Они двигались почти бесшумно и замерли в кустах, еще пока пышных, но уже почерневших.
Блэр расширила глаза, понимая, зачем убили Кору. Нет Коры – никто не скажет Элайдже про чужаков на его территории. Значит, он не спасет Аврору, которую пьянчуги уже притащили и кинули в грязь, начав спор о том, кто убьет девушку. Никто не хотел пачкать руки, и это спасало слепую провидицу. Пока спасало.
– Вдруг это мама? – просипела Блэр. – Ее же куда-то затащило! Сюда!
– Я спасу ее…
– Я сама. Не справлюсь – поможешь.
Блэр вышла из кустов, засвистела, привлекая к себе внимание. Парни уставились на нее: один высокий и тощий, второй коренастый и рыжий. Но оба такие противные на лица, что Блэр дивилась, как отец их тогда не убил.
– Обижаем слабых?
Пьянчуги переглянулись, заржали, не веря, что молодая, худая девушка в состоянии что-то им сделать. Блэр моргнула, заставляя глаза загореться красным, коварно улыбнулась. Лица парней вытянулись, краска сошла с щек, уступая место ужасу, проглотившему смелость.
– Я пока, конечно, души не могу выжигать. Но могу вырезать ваши сердца.
Блэр вызвала кинжал, подкинула в руке, а парни с сомнением переглянулись. Первый шок уходил, но во Фриге все знали про монстра с красными глазами, живущего на болотах, а потому парни озадаченно переглянулись.
– Я вчера королеву убила, знаете? Не в этом мире, конечно… – Блэр сделала шаг, ненароком вглядываясь в лицо Авроры. Душа заледенела, едва она заметила шрамы, что покрывали веки и часть щек матери. Как можно совершить столь жестокое заклятие? – Даю пять секунд, чтобы уйти.
Аврора зашевелилась, приходя в себя, Блэр поняла, что пора действовать и пошла на пьянчуг. Кинула кинжал, попала в плечо высокого. Тот заверещал, а коренастый запнулся о корень, упал, пополз подальше от красноглазого монстра.
– Ну? Не хочу пачкать руки. – Блэр вытащила кинжал из побелевшего парня, сверкнула красными глазами. – Беги!
Тощий схватился за плечо, пискнул от страха и понесся в чащу. Коренастый не отставал. Клаус вышел из кустов и похлопал. Блэр горделиво расправила плечи.
– Ты удивляешь меня все сильнее, пчелка.
Блэр кивнула на сидящую Аврору. Провидица трогала ушибленную голову, дрожа то ли от холода, то ли от страха. Клаус присел рядом.
– Мы тебя не обидим, ладно? – Клаус коснулся вены на шее Авроры, заставляя уснуть. – Отнесем Элайдже. Он знает, что с ней делать.
Блэр сложила руки на груди, ежась, понимая, что жизненно необходимо достать где-нибудь пальто, ведь их забрасывало почему-то именно в холод. Она нахмурилась, вновь разглядывая алые шрамы на лице матери, что паутинками оплетали веки и часть щек. Повезло еще, что она встретила именно Элайджу, который ценой пары перьев подарил ей новые глаза.
– Как можно сделать такое с человеком? – спросила Блэр.
– Люди жестоки, никогда не забывай об этом.
– Вдруг, это правда мама?
Клаус качнул головой, беря Аврору на руки.
– Сомневаюсь, пчелка. Но если так – Элайджа приглядит за ней, пока мы ищем способ попасть домой. Уж он точно знает, как ее спасти.
Они пошли по умирающему лесу к дому «монстра». Стволы чернели, превращались в труху, ели и сосны желтели и лишались листьев, а ноги все чаще утопали в грязи. Блэр продолжала дрожать от холода и страха, тревоги и безнадеги. Старалась не смотреть на шрамы матери, ведь не могла видеть ее такой.
Элайджа задумчиво оглядывался на улице, верно, продумывал, что делать дальше. Клаус положил Аврору на землю, хрустнул ветками, привлекая внимание изгнанного короля и кивнул Блэр, веля уходить.
Они наблюдали, как Элайджа медленно подходил к Авроре, устало оглядывал беззащитную девушку, хмурясь так, словно в его жизнь добавилась уйма проблем. Он присел, убирая пряди с ее лица, и резко выдохнул, злясь. Блэр видела, что он размышлял, что делать с несчастной, медлил, но потом Аврора очнулась.
Блэр смотрела, затаив дыхание, как знакомились ее папа и мама, покрываясь мурашками. Элайджа коснулся души Авроры, в глазах зажегся интерес и тепло. Провидица краснела, боялась, но храбро отвечала, позволяла себя касаться. И это было так удивительно: наблюдать, как зарождалась любовь родителей, стать свидетелем отправной точки их отношений, о которой она не раз слышала.
Клаус потянул Блэр за собой, едва Элайджа все же повел Аврору к себе, обещая защищать, причитая на ходу, что придется переезжать, ведь его дом теперь беззащитен…
– Они же будут в порядке, да? – прошептала Блэр.
– Конечно. Что ты, отца своего не знаешь?
– Но Кора…
– Элайджа никогда не даст в обиду Аврору. Ты видела его взгляд, едва он прочел ее душу. Теперь он умрет за нее.
– Он едва ее знает!
– Метки на душах, пчелка. Они уже… любили друг друга в предыдущих жизнях. И теперь просто нашли давно потерянную любовь. Что ты, сама не то же ощутила, когда меня встретила, а?
Блэр толкнула Клауса в плечо, не желая признавать, как быстро влюбилась.
Они вернулись к автодому. Клаус завел Блэр внутрь, заставил выпить несколько кружек горячего чая, надел на нее трое носков, укрыл пледом. Она хотела сопротивляться, но не могла. Лишь с грустью принимала заботу, зная, что скоро Клаус бросит ее ради глупости… какого-то там спасения мира.
– Я тебя очень прошу посидеть тут.
– Умирать пошел?
– Блэр…
Клаус тяжело вздохнул, слыша боль в ее голосе.
– Ария – богиня сожалений, как ты догадалась. Не разрушайся тот сюжет, я бы просил ее о помощи. И она бы не смогла мне отказать.
– Почему?
– Все боги и богини чувств – мои… дети, так скажем. Они – порождение моей магии.
Блэр удивленно вздернула брови.
– Тут рядом живет богиня похоти.
– Ева, – подсказала Блэр, вспоминая девушку в поезде, что флиртовала с Клаусом.
– Верно, Ева. Я найду ее. И она поможет нам найти нужный сюжет. Ей, как богине, искать бреши проще. Она за пару дней найдет нужный.
