Анна Панкратова
Кладезь погибших сюжетов
Элайджа устало вздохнул, сложил руки на груди. Блэр ждала бурю, которой почему-то так и не было.
– И ты оказалась дома, чтобы?..
– Переживала за Даф.
– И Кристоф вас сопровождал, потому что?..
– Мы попросили не сдавать нас тебе.
Элайджа качнул головой, потер переносицу.
– Не увольняй его! Прошу! – Блэр подошла к отцу, едва не плача от стыда. – Я придумала. Я вытащила Дафну. Уговорила Кристофа не выдавать нас тебе. Моя идея, моя вина. Не его. Он выполнял мои приказы.
– И помог мне выбраться из бара! – добавила Дафна. – Доставил домой в целости!
Элайджа качнул головой, прислонившись к двери.
– Пап! Прошу!
– Не уволю. Обещаю.
Блэр резко выдохнула, расслабляясь, ведь готова была понести любое наказание, но не пережила бы, если из-за нее пострадали бы другие люди. А она помнила, как Кристоф радовался новой должности.
– До понедельника дома, – сказал Элайджа, впиваясь взглядом в Блэр. Та виновато опустила глаза, кивнула. – Из дома без моего ведома нельзя. Обеим! Я не знаю, что происходит, но так будет лучше. Ясно?
– Да, пап.
– Это не наказание. Это для моего спокойствия.
Блэр непонимающе вздернула брови.
– И если Клаус появится – он мне нужен.
Блэр согласилась, с трудом представляя, как сможет организовать подобную встречу. Элайджа вновь оглядел дочерей, устало покачал головой.
– Даф? Справишься? Мне надо узнать, что там произошло.
Дафна уверенно кивнула, несмело посмотрела на сестру.
– Я останусь с ней, – сказала Блэр.
Элайджа подозвал Дафну, обнял, что-то шепнул ей, а потом вышел. Едва хлопнула дверь, Дафна повалилась на кровать.
– Спасибо, Би! Это было… необычно.
– «Спасибо»? Я ослышалась?
– Я здорово отвлеклась! Было… даже весело.
– Кристоф понравился?
Дафна цокнула, а потом рассмеялась. Блэр упала рядом, предаваясь веселью.
– Нет! Но… это была классная встряска. И твой Клаус!..
– Он не мой.
– Ты просто не видела, как он на тебя смотрел. Особенно когда понял, что ты можешь быть в опасности.
Блэр закатила глаза, обнимая сестру.
– Спорим, я отпугну все твои кошмары?
– Спорим, Клаус влюблен в тебя?
Блэр фыркнула. Слышал бы отец их разговоры, запер бы в подвале, не разрешая выходить даже на кухню. Уж он точно не верил Клаусу. Может, и прав. Но Блэр уже поверила ему и отдалась чувствам.
– Я в душ и вернусь, да? Жутко хочу спать.
Дафна кивнула, а Блэр встала, вспоминая вдруг, как вдыхала парфюм Клауса, как крепко он обнимал ее, когда они летели… И улыбнулась.
Глава 8. Заноза в заднице
1
Элайджа Блэк не любил возвращаться в Подземное царство, хоть и продолжал считать себя королем этого места, а потому регулярно спускался к немертвым, чтобы убедиться, что все шло, как надо.
Внизу все менялось: поток душ увеличивался, из-за чего подземка запросила больше немертвых для работы; а жнецы смерти не слушались Элайджу и показывались живым, что невозможно по их природе – только мертвые и король Подземного царства могут их видеть. Ну, могли.
Не было нужды гадать, что пошло не так: в царстве мертвых завелся новый король (королева?!), который пока действовал из тени, не желая открывать себя Элайдже. К этому добавлялся Никлаус, который появился из ниоткуда, навел шума, так еще и его душа была связана с душой Блэр…
Элайджа качнул головой, вспоминая, каким Подземное царство было при мойре: запертые хранители душ жили среди мертвых, а тени сами стягивались в Зазеркалье к режиссеру судеб. После разгрома стервы пришлось налаживать круговорот смерти и возрождения: так появились немертвые, ведь благодаря Авроре они сумели запирать души в телах только что умерших людей, чтобы те могли работать в Подземном царстве и помогать теням находить дорогу к следующей жизни вместо мойры. А хранители душ почти все поднялись в Соларис, потому что Элайджа сумел объединиться с Даниэллой.
Так в Подземном царстве появились офисы. Множество работников. И недавно разведка доложила, что Том Купер – глава подземки в отсутствие Элайджи Блэка – велел создать архив с файлами, которые расскажут историю перерождения каждой души. Не сложно было сложить все, что Элайджа уже знал, чтобы понять, что кто-то заинтересовался душой его дочери – перерождением Любви. Конечно, он надеялся, что Никлаус и Флоренс обманули, и Блэр – самая обычная душа, но тревога нарастала.
Куда больше Элайджу волновал новый босс подземки, который действовал скрытно, вероятно, через кого-то (Купера?!). Король подземного царства крутил в голове все, что успел услышать от Никлауса и Флоренс, пытался связать ниточки и приходил к сумасшедшему ответу – Время. Во всем виновато мойрово Время.
Сегодня Элайджа направился на разведку сам, надеясь узнать подробности, маскируясь ежемесячной встречей. Он ежился, идя по некогда родным мощеным улицам, хмурился, наблюдая за немертвыми, которые ныне населяли царство. Он знал, что каждому давался выбор, но все равно испытывал грусть – они могли бы пойти дальше, стать тенями, а затем родиться заново, но выбрали хвататься за прошлое, как за спасительный трос, который, увы, не мог вытащить их из-подо льда.
Том Купер, как и обычно, сидел в кабинете, прячась от мертвой жизни. Немертвый некромант получил пост главы подземки пятнадцать лет назад. Элайдже никогда он не нравился: душа черствая, холодная, жестокая; но его выбрали сами немертвые, и он предпочел не спорить с теми, кому и предстояло подчиняться Куперу. Работал он неплохо: бунтов не было, отчеты появлялись регулярно, баланс природы никогда не нарушался, а потому Элайджа смирился.
Парень с черными волосами, убранными в низкий хвост, улыбнулся краешком губ и отложил в сторону кости, заметив, как в кабинет без стука зашел Элайджа. Том опустил рукава широкой рубашки, поправил штаны на подтяжках и кивнул в сторону чайника.
– Чай? Кофе?
– Спешу к семье.
– Разумеется.
Эллиас прожег взглядом короля. Купер вел себя напыщенно, никогда не проявлял уважение, словно был уверен, что место главы по праву его. Всегда собранный, уверенный в себе, он раздражал неумением подчиняться.
– Поток душ растет. Справляетесь?
Том закинул в рот конфетку, пожал плечами. Такой важный, словно Элайджа мешал работе и лез не в свое дело. Купер давно пытался дать понять королю, что подземка больше тому не принадлежит, а значит нет нужды приходить с проверками и просить отчеты, мол, все это только лишняя трата… времени.
– Вполне. Обустроили еще один офис, нашли новых немертвых.
Элайджа сжал кулак, желая схватить Купера и прочесть его душу. Да, он это делал, но давно, когда того только взяли в ряды немертвых. Кто знает, что могло измениться за это время?
– Слышал, жнецы смерти стали показываться живым.
Элайджа напрягся, оценивая реакцию Купера: глаза забегали, расцвела нервная улыбка. Некромант явно не желал говорить на эту тему. И явно уже знал, что это происходит.
– Просто слухи, мой король. – Том сложил руки на груди. – У нас все работает, как часы.
– Уверен? – Элайджа вытащил пару папок с отчетами и кинул их на стол. – Я сверил: вы стали куда чаще забирать молодых. Болезней нет, войн – тоже. В чем причина такой смертности?
Купер растер шею. Он пытался казаться уверенным, дерзким, но Элайджа видел, как он нервничал. Впервые за все годы.
– Еще до меня дошла информация, что вы собираете архив с досье на души. Мол, ищете все этапы перерождения. Зачем?
– О! – Купер резко выдохнул, расслабляясь наконец. – Это не я придумал. Взяли новенькую специалистку по записи и учету душ, она это придумала.
– Могу я с ней поговорить?
– Нет, Элайджа, увы. Она уже ушла дальше. Слышал, ее тень сейчас смотрит увлекательное «кино» в Зазеркалье. А девушка, что заняла ее место, сама ноет, что ее это бесит.
Элайджа выдавил улыбку: не было нужды касаться этого надутого самовлюбленного некроманта, чтобы понять, что это ложь. Купер работал теперь не на него, пытался найти нужные ему души, поэтому и молодых стали забирать так часто, надеясь, что они им и нужны. Вот только зачем?
Это возвращало Элайджу к мойрову сыну Никлаусу. Этот пройдоха мог знать ответы!
Дверь в кабинет резко открылась, внутрь влетела девушка. Синие волосы, убранные в неопрятный хвост, красные, опухшие глаза, искусанные губы – кто-то рыдал всю ночь. Словно ураган, она пронеслась по ковру, снесла стопку книг со стола.
– Знаешь что, Купер? – завопила девушка, не замечая Элайджу. – Ты – козлина мойрова! Ты знаешь, что ты сделал не так! И ты не имел ни малейшего права…
– Элисон, – холодно осадил Том девушку.
– Заткнись просто! Я ухожу, понял? Я не собираюсь перебирать ваши бумажки, пока ты играешь мной, как игрушкой!
– Элисон! – Купер кивнул в сторону Элайджи. Девушка наконец заметила короля, густо покраснела и склонила голову. Глаза потухли, словно несчастная душа билась из последних сил, слишком уставшая. Как давно она умерла? Сколько успела проработать в подземке?
– Мой король, прошу прощения. – Элисон резко подняла руку, заставляя воду подняться из кувшина и застыть над головой Купера. – Просто этот пустотый сын сделал мне очень больно, как физически, так и морально.
Элисон опустила руку, вода, выпущенная на свободу, выбрала Купера своей целью. Он завопил, так неожиданно это случилось, сморщился, словно его облили помоями. Элайджа хмыкнул, радуясь, что за него сделали грязную работу, и ему не придется самому пачкать руки. Да и сама девушка сильно заинтересовала, ведь сказала что-то про «перебирать бумажки».
– Вот же мерзавка! Элисон!..
– Оставь ее.
Холодный тон Элайджи заглушил звуки в мире. Купер сел обратно, не успев выйти из-за стола, белея от ужаса. Тишина давила на уши, но Элайджа не отпускал, ведь ненавидел, когда обижали невинных.
– Я не знаю, что ты сделал, и не хочу знать. Но если узнаю, что ты продолжаешь обижать девушек здесь – выжгу душу. – Элайджа хищно улыбнулся, заставляя Купера выпучить глаза. До этого момента все года они общались на равных, немертвый некромант ни разу не видел силу Элайджи и даже не подозревал, что тот способен заставить замолчать весь мир. – Мне нужен отчет к концу недели со внятным объяснением, почему умирает столько молодых. Выход найду сам.
Элайджа хлопнул дверью, ощущая растерянность Купера, который так и не вымолвил ни слова. Но за него говорил взгляд – напуганный, загнанный, словно его поймали с поличным. Значит, слова задели за живое.
Элисон сидела на камне у выхода из здания. Она не плакала, лишь глядела куда-то вдаль. Без слов он рывком поставил ее на ноги и залез под кофту. Элисон попыталась отойти, но он схватил ее за спину, не позволяя.
– Ты же хочешь уйти отсюда? – тихо спросил Элайджа.
Элисон замерла, из глаз наконец ушла пустота.
– Разбил сердце, а? – Элайджа нахмурился, щупая израненную душу, считывал обиду, злость и боль, которую дарил ей мир год за годом. – Он – кусок дерьма, тут ты права.
– Я сама повелась. Разрешила.
– Жертва никогда не виновата. Запомни это.
Элайджа убрал руку. Элисон облегченно выдохнула, радуясь, что ее перестали лапать. Он задумался, что делать с несчастной барышней, вспомнил испуганного Купера и все же решился: мало того, что сделает доброе дело и даст несчастной хотя бы шанс на счастье, так еще и может получить от нее ответы.
– Если пойдешь прямо сейчас, я тебя выведу.
Элисон нервно оглянулась, задумалась. Элайджа взял ее за руку, считал тревогу, сменяющуюся нетерпением. И снова эта боль, сносящая все остальные чувства ураганом. Там было и насилие, и разбитое сердце, и потеря близкого человека… Почему жизнь иногда так жестока?
– Пора идти, пока он не начал тебя искать.
– Спасибо!
Он улыбнулся, пытаясь подбодрить стихийницу воды, подтолкнул ее в спину. Они быстро шагали по улице мимо немертвых и теней. Элайджа понимал, что поступал глупо, ведь сам когда-то настаивал, что в мир живых из подземки лучше никого не выпускать, но хотелось помочь несчастной душе. А еще – показать власть Куперу, который лгал своему королю в глаза.
– Ты работаешь в моем доме. По доброте душевной решил сводить тебя сюда, чтобы ты попрощалась с тенью умершего отца, поняла?
– Вроде.
Легенда не понадобилась: на пункте досмотра немертвые хранители душ вскочили и склонили головы перед королем, и не думая выяснять, куда он тащил стихийницу воды, которая нервно одергивала рукава, пряча метку Подземного царства.
На улице Элисон подставила лицо под лучи солнца, шумно выдохнула, дрожа и улыбаясь, хоть по щекам и текли слезы. Сколько бы она ни пробыла в Подземном царстве, по миру живых она точно соскучилась. Чувства накрывали ее лавиной, но в глазах так и таилась пустота.
– Нам пора уезжать.
Элисон несмело забралась на переднее сидение машины. Стерла слезы, отвернулась к окну. Элайджа вырулил на дорогу, шумно выдохнул, не понимая, как поддержать незнакомую ему девчонку.
– Ты должна понимать, что тебя будут искать, а я больше ничем не могу тебе помочь.
– Я понимаю. Спасибо, мой…
– Просто Элайджа.
Элисон закусила губу. Снова стерла слезы.
– Тебя нельзя туда, где нет магии. Только магия поддерживает в тебе «жизнь» сейчас.
– Я поняла.
Элисон подтянула коленки к подбородку, уткнулась в них лбом, словно так пыталась спрятаться от мира. Элайджа хмурился, размышляя, как разговорить настолько израненную стихийницу. Она одновременно оплакивала чью-ту смерть, что оставила такой глубокий шрам на душе, что он вряд ли заживет, боролась с чувством вины, стыдом, из-за того, что позволила кому-то (очевидно, что Куперу) использовать себя. В итоге решил воспользоваться тем, что он король, и спросить прямо.
– У меня есть к тебе пара вопросов.
Элисон подняла голову, устало кивнула.
– Я всего лишь специалист по учету и записи душ. Я ни мойры не знаю.
Элайджа хмыкнул, ведь вытащил из подземки крайне удачную душу.
– Слышал, вы ведете архив?
– Угу. Бредом занимаемся. – Элисон нервно дернула плечами. – Скрепляем досье душ, пытаясь выстроить цепочку их перерождений. Просят делать особые пометки на тех, кто когда-либо были хранителями времени.
– Времени? Интересно. Про Любовь и Ненависть ничего не слышала?
Элисон непонимающе помотала головой. Элайджа коснулся ее руки, заставляя вздрогнуть, считал эмоции, окунулся в чужую усталость: не так себя ощущают люди, которые врут.
– Архив сгорел, кстати. – Элисон посмотрела на Элайджу в упор. – Там и файлы на ваших дочерей были, но сгорели. Мне… любопытно было. И на Ненависть вроде тоже. Женева – жнец смерти – что-то говорила про этот файл.
– Ты уже нашла цепочки моих дочерей?
– Не дошла пока. Они – хранители, поэтому последние в списке были. «Пока»… – Элисон усмехнулась. – Надеюсь, никогда туда не вернусь. Лучше сдохнуть.
– А этот… – Элайджа облизал губы, не зная, как подобрать слова. – Твой босс… не вел себя подозрительно?
Элисон опустила ноги и повернулась к Элайдже. Во взгляде наконец зажглась жизнь, щеки покраснели.
– Я слышала слухи. Каспер… и сам мало знает. Но он говорит, что в подземке новый босс. Кто-то выше… тебя.
Элайджа усмехнулся: словно и сам еще не понял этого.
– Ты думаешь, это Купер?
– Нет. У него кишка тонка. Однако, думаю, он в курсе. Я бы на твоем месте уволила его к мойровой бабушке. Или лучше – пытала. Да отрезала ему… Кое-что.
Элайджа заметил, как в глазах Элисон заблестели слезы, как она поскорее отвернулась к окну, пытаясь спрятать слабость.
– Не все люди плохие. Знаю, что больно, но это пройдет.
– Угу.
На этом Элайджа прекратил издеваться над девчонкой. Что хотел, он уже услышал: файл Блэр сожгли, Купер в сговоре с новым начальником, и этот таинственный босс ищет тех, кто когда-то был хранителем времени. Он недовольно сощурился, вспоминая про мойру и Врата. И про дочь, которая мучалась от кошмаров. А потом про дочь, которой интересовался сам Хаос. Тяжелый вздох невольно вырвался из груди, но Элисон слишком погрузилась в собственные переживания, чтобы заметить.
Элайджа высадил Элисон на набережной в Лостхилле. Она попросила спички. Долгую минуту он наблюдал, как она бежала к лестнице, ведущей на пляж, как замерла, любуясь морем. Он с грустью качнул головой и поехал домой к семье и своим проблемам.
2
– Напомни, зачем тебе тут некромант? – спросил Джейкоб, хмурясь.
– Не только некромант, но и друг. А еще король Солариса и глава стражи, – ответил Элайджа, касаясь Врат. Рука прошла сквозь проход, оказавшись в мире без магии. Ну, пока в мире без магии. – Честно, я и сам с трудом осознаю, зачем мы здесь.
Они устало смотрели на Врата, погружаясь в темноту. Солнце опускалось за горизонт, даря все новые волнения и страхи. Патрульный несмело выглядывал из домика, но не высовывал нос, жутко боясь королей, что решили нарушить его покой.
– Но есть последняя надежда. Ты лучше ее знаешь.
– Дени знает, если быть точнее. Акиша некромантов не жаловала никогда. – Джейкоб пожал плечами, погружаясь в мысли, но потом отошел вглубь леса и позвал его богиню.
Отношения с Акишей испортились, когда решили сделать комфортный проход меж мирами. Ее с трудом задобрили, чтобы она пустила на территорию чужаков, которые бы проложили дорогу, ради которой вырубили приличный участок деревьев. Акиша еще долго обижалась, бурчала, что не ожидала урон такого масштаба, и первое время патруль находился не у Врат, а у начала леса, ведь опасались гнева местной богини. Даниэлла смогла ее утихомирить, обещая помочь расширить владения при первой же возможности.
Поэтому и Элайджа, и Джейкоб удивились, едва из-за деревьев выплыла та, ради кого они пришли к Вратам. Ее платье шуршало, словно листьями играл ветер. Розово-белые волосы стелились на землю, копируя оттенки цветов, усеивающих ее одеяние. Весна давно прошла, но Акиша все еще казалась олицетворением цветущей яблони.
– Я знаю, зачем вы здесь. Я тоже чувствую, что их магия иссякает.
Джейкоб подошел к Акише ближе, склонил голову, словно это он пришел в ее царство.
– Слышала, просто Дени беременна. И даже не посетила меня с такой новостью!
– Мучается от токсикоза, да и крылья уже прорезались у ребенка. Ей не до полетов сейчас, – ответил Джейкоб, расслабляясь, видя снисходительную улыбку богини, тату которой едва заметно мерцали желтым. – Тебе всегда рады в нашем доме.
Акиша подобрала платье и двинулась к Вратам. Лес позади шуршал, жил, нашептывая что-то, а желтые светлячки зажигались в вечернем воздухе, горя, как глаза диких зверьков.
– Элайджа. – Акиша встретилась с королем взглядом. – Тот, кто интересуется твоей дочерью, проходил здесь с полчаса назад. Из-за меня патрульные его не замечают при переходе.
– Никлаус? Что он в Терравиле забыл?
– Мы не настолько близки. Но он все бурчал, что любовь – это боль. И держал путь в ближайший бар Старлайта, чтобы, цитирую, «напиться до беспамятства». Кажется, твоя дочурка знатно потрепала его сердце.
Элайджа качнул головой, ведь уже знал о визитах Клауса в квартиру его дочери в Лаксе. Печалился, что Блэр об этом не рассказывала сама, уверенно запирая интерес к Клаусу в душе, хоть и понимал почему.
– Что ты знаешь о Вратах?
Акиша провела по щеке Элайджи, царапнула ногтем и резко отошла. Огоньки загорались все ярче, освещая лес, в котором резко стемнело.
– Немного, но знаю, что тот, кто «уснул» сразу, как они появились, сейчас пьет в баре в гордом одиночестве.
– Ты сказала, ощущаешь, что их магия увядает? – спросил Джейкоб.
Акиша развернулась к нему, тряхнула длинными волосами.
– Из них уходит магия. Скоро они иссякнут. Боюсь, вам это не исправить.
Элайджа и Джейкоб переглянулись, кивнули друг другу, ведь думали об одном: надо скорее поймать Никлауса, ведь похоже, только он теперь знал, что можно сделать.
Как и сказала Акиша, Клаус пил в баре у дальней стены в гордом одиночестве. Заметив двух королей, он устало закатил глаза, осушил бокал пива. Элайджа и Джейкоб двинулись к нему, проходя мимо столиков с шумными компаниями.
Клаус пересел в середину полукруглого дивана, щелкнул пальцами, подзывая официанта. Шелестели голоса, полутемное помещение пропахло пивом, рыбой и сухарями. Слышался звон стаканов, мимо сновали парни и девушки, поднося закуски и бокалы.
– И тут нашли, – констатировал Клаус. – Ни минуты покоя.
Элайджа и Джейкоб сели по разные стороны от него.
– От жены сбежал? – с сочувствием спросил Клаус и кивнул пареньку, что принес три стакана пива и тарелку с сухарями. – Понимаю. С беременными не просто. Хочешь совет?
– Справлюсь.
– Нет, тут вряд ли. Первый ребенок? Сын, слышал? Повезло. С дочерями сложнее. На них постоянно кто-то покушается! И попробуй разберись, хочет он с ней переспать или сделать своей женой! Да, Элайджа?
Элайджа сделал глоток пива, сощурив глаза, оглядел Клауса, понимая, что тот за полчаса успел дойти до стадии опьянения, когда хочется поговорить.
Клаус провел по голове, взлохмачивая волосы, уперся локтями о стол и поддался к Элайдже.
– Как ты живешь с этим?
– С чем? С дочерями? Прекрасно.
– Да нет же! С возможностью читать души! Это же так… Пустоту мне в рот, знал, что это все усложнит, но прочитал ее душу. И вот что теперь делать? Она такая… такая… И эти ее мойровы чувства!..
– Не разыгрывай спектакль, – устало бросил Элайджа, протягивая руку, но Клаус мотнул головой, откидываясь на спинку. – С дочерями не сложно, если общаться с ними на равных. И помнить, что она не только будущая жена, но и самостоятельная личность, которая имеет право делать все, что желает. И не выходить замуж вовсе в том числе.
– Верно. Верно. Но это не спектакль. Я не ожидал такой реакции. Мойра…
– Кстати, про мойру, – заговорил Джейкоб, отодвигая от себя стакан с пивом. – Говорят, ты создавал Врата меж мирами.
Клаус сделал глоток, кинул в рот несколько сухариков. Он стряхнул крошки с мятой рубашки.
– Так и знал. У вас тут список, да? Блэр, жнецы, Врата. Скучно! Выпейте со мной, а?
– Меня жена ждет, давай сразу к делу, – осек Джейкоб, но Клаус широко улыбнулся.
– Жена его ждет. Ути-пути! – Но затем Клаус закрыл глаза, становясь вдруг серьезным. – Люби ее. Цени. И никогда не отпускай. Даже если она орет и называет тебя мойровым сыном. А у беременных это нормально. Гормоны, все такое.
Элайджа сложил руки на груди, обдумывая, как вытянуть из Клауса нужную информацию. Напоить? Скорее всего, Хаос не в состоянии напиться так, чтобы развязался язык – магия будет сдерживать алкоголь. Но есть другой вариант. Ужасный вариант, за который его убьет Аврора, но… кажется, Блэр стала слабостью Клауса.
– Говоришь, прочел душу моей дочери? Почему у тебя еще цел нос?
– Потому что сразу после я поделился с ней даром. Теперь Блэр тоже читает души. Не благодари.
Элайджа вздернул брови, впервые слыша об этом. Вот и наступили времена, когда у дочери появляются секреты от него. Душу неприятно кольнуло, но он понимал почему – скажи она ему, как далеко все зашло, он бы просто запер ее дома на эмоциях, не позволяя взрослеть.
– Так, значит, влюблен в мою дочь? – холодно спросил Элайджа, ловя на себе шокированный взгляд Джейкоба, который все же сделал пару глотков пива.
– Эх, любовь… Без нее проще жить, нет? – Клаус потер переносицу. – Но и пресно. Я вот прожил двадцать три года. Ух. Невыносимо скучно. Хоть и свободно. И весело. Но тут! Крылатый случай, юная девчонка, а! – Клаус серьезно посмотрел на Элайджу. – Что там дальше в твоем списке? Жнецы, да? Они хотят привести меня к моей бывшей жене. Тебе не о чем волноваться: они тут только по мою жалкую душонку.
– Зачем ты им?
– Следующий пункт! – Клаус указал пальцем на пиво, вздернул брови. – Ну? Не составите компанию одинокому Хаосу? Может, тогда и про Врата расскажу.
Элайджа усмехнулся, сделал глоток, понимая вдруг, что Клаусу одиноко. Как и догадался, что он озадачен своими чувствами к Блэр. План созревал в голове. Плохой план. Но самый надежный. Если Элайджа прав, и Клаус питает слабость к его дочери…
– Кто сказал, что жить вечно – подарок? – выдохнул Клаус, вновь подзывая официанта. – Все вокруг умирают. И ты постоянно теряешь.
Элайджа осушил стакан. Как же сложно принимать решения, когда на кону сердце твоей дочери! Да, сильное сердце девушки с его характером, но все же любимой дочери. Он внимательно оглядел Клауса, остановился на груди, словно взглядом мог прожечь дыру в рубашке и добраться до души.
– Любовь делает нас людьми, – заявил Джейкоб. – Толкает нас на хорошие поступки. И окрыляет. Без любимой… мойра, зачем без нее жить? Она привносит столько света в мою жизнь.
– Значит, любишь ее. Повезло ей. Ребенок, рожденный в любви, самое большое чудо. – Клаус выхватил бокал у подошедшего парня, сделал пару глотков, вздыхая так тяжело, словно безмерно устал от земного существования. – Что вы там хотели? Врата?
– Ты их создавал? – спросил Элайджа.
– Вместе с Ненавистью. Ее ошибка. Ее вина. Частично моя вина, ведь из-за меня Аделин так обозлилась… Мы исправляли то, что натворили. И нет, вы не сможете их спасти. Это невозможно.
Элайджа нахмурился, глядя на обеспокоенного Джейкоба. Его это не удивило – он давно догадался, что нужен план «Б», иначе не позволил бы Даниэлле и Джейкобу все рассказывать президенту Локку. Но надежда умирала последней… И только что она утонула в бокале с пивом.
– Почему? – спросил Джейкоб. – Неужели нельзя перевязать их… на что-то другое?
– Нет же! Мы учли ошибки Врат Подземного царства. Напомни, как легко их было взломать, а? Этот мойровый ящик Тьмы стал занозой в заднице, честное слово. – Клаус закинул в рот несколько сухариков. – Поэтому мы сделали источником магии и ключом для этих Врат ту, что должна была жить вечно. Ну, мы так думали тогда. Кто ж знал, что она от опухоли помирать соберется? Режиссер паршивый… ставший еще большей занозой в заднице! Надо было еще тогда прибить ее.
Элайджа отпил пива, наблюдая за Клаусом, видя, с какой жаждой он говорил, как… неужто рад? Рад, что нашел собеседников? План, в котором под удар попадало сердце его дочери, вырисовывался все четче.
– Так почему нельзя сделать другой якорь? Такой же ящик Тьмы, я не знаю! – спросил Джейкоб, но Клаус поморщился.
– Нет же! Врата – и есть магия Флоренс. Они неразрывно связаны. Чем она слабее, тем слабее Врата. Я проверил: вчера меня чуть не поймали жнецы в центре Портуса! Вы понимаете? Они никогда не могли показываться там живым. Но вчера смогли. Магия уже по крупицам, по крохам проникает туда.
– Мы Флоренс лишили магии давно, – отрезал Элайджа. – Не замечали проблем.
– Лишили… лишили… – Клаус хищно улыбнулся. – Не лишили, а отрезали доступ. Нельзя никого лишить того, с чем он рожден. Ну, кроме конечностей. Но магия – не рука, ее мечом не отрубишь. Заноза в заднице никогда не сможет использовать магию, факт. Но она не лишена ее. Она в ней. Она – мойра. Была, есть и будет до самой своей жалкой смерти.
И, мысленно прощаясь с Флоренс, Клаус поднял бокал, склонив голову, а потом залпом выпил пиво.
– Ладно, ребят. Я полетел в Лакс. Мне еще… – Клаус встал, покачнулся, сощурившись, оглядел Джейкоба и Элайджу, понимая, что ему не выйти из-за стола. – Мне еще… что там? А! Дочуру твою охранять, Элайджа. Я бы на твоем месте домой забирал ее на ночь.
Элайджа схватил Клауса за руку, ногтями вонзаясь в запястье. Тот в миг протрезвел, выстроил барьер, но Элайджа успел ощутить тревогу.
– Зачем Блэр твоей жене? – прошипел Элайджа, сжимая руку Клауса с такой силой, что у того дрогнуло лицо.
– Бывшей жене. Я ненавижу эту стерву так, как ты ненавидишь Флоренс.
– Так. Зачем. Ей. Блэр?!
Клаус молчал, перехватил руку Элайджи, считывая его эмоции, улыбаясь все шире.
– Ты любишь Блэр, – спокойно сказал Клаус. – Это хорошо. Моя защита хороша. Но наша общая защита лучше.
Элайджа в недоумении смотрел на Клауса. Эмоции паршивца окружала защита, но говорил он так серьезно, что король начинал верить в его искренность.
– Она не поедет домой. Я могу рассчитывать на тебя? – спросил Элайджа, сам себе не веря: он отправлял Клауса на защиту собственной дочери!
– Всегда. Я прочел ее душу, Элайджа. Как иначе теперь? – Клаус выпустил руку, толкнул Элайджу, чтобы выбраться из-за стола. – Уже поздно. Жнецы предпочитают по ночам охотиться. До встречи!
Клаус, покачиваясь, пробирался к выходу, на ходу отнимая очередной бокал у шокированного посетителя. Едва не разгорелась драка, но он успел увернуться от удара, выпить пиво до дна и затеряться в толпе.
Элайджа плюхнулся обратно на диван, тяжело вздыхая.
– Я правильно все понял? Ты ему разрешил к твоей дочери сейчас лететь? – спросил Джейкоб. – С ума сошел?
– А ты не понял еще? Он одинок. Жаждет общения. И Блэр… Может дать ему то, что ему нужно. А он нам взамен поможет создать новые Врата.
– Новые Врата?! – Джейкоб с такой силой махнул рукой, что свалил бокал, и пиво разлилось по столу.
– А как еще? Ты слышал – старые не спасти. Значит, надо создать новые. Прекратите уже все так усложнять! Все ж просто: создаем новые взамен старых. Все счастливы.
– Скажи еще, что замуж в итоге выдашь Блэр за этого… – Джейкоб набрал воздух в грудь, но так и не нашел нужных ругательств.
– Если это будет ее выбор… – пожал плечами Элайджа, надеясь, что до такого не дойдет. Хоть и догадывался, что это маловероятно, ведь помнил, что ощутил, едва коснулся души Авроры: то же самое, что и Клаус, видимо, едва тот прочел душу Блэр. – Только Авроре пока не говори ничего. Я сам. Когда пойму, как это объяснить.
Джейкоб тряхнул головой.
– У тебя же был неловкий разговор о методах предохранения с Блэр? – уточнил Джейкоб.
Элайджа фыркнул.
– Был, но уверен, Клаус знает, что делать. И уверен, что он ее не тронет… Скорее уж Блэр сама его…
И Элайджа тяжело вздохнул, понимая, что не готов представлять, что творится за закрытой дверью спальни его дочери.
3
Блэр выключила воду в ванной, собрала волосы в хвост, готовясь лечь спать, но услышала шум в гостиной. Вызывая кинжал, она приоткрыла дверь, но расслабилась, заметив черные крылья, что сбили горшок с цветком.
– Через дверь не учили заходить? Знаешь, закон номер 15, пункт 3: хранителям, что имеют крылья, запрещено без согласия хозяина залетать через окно в чужую собственность. А еще есть пункт 4: запрещено летать близко к окнам и подглядывать за тем, что происходит в домах и квартирах.
Клаус обернулся, зацепился крылом за штору и чуть не свалил карниз. Он виновато улыбнулся и все же свел лопатки.
– Это долго и слишком просто, пчелка. А законы… Это скучно, говорю же!
Блэр удивленно наблюдала, как Клаус, покачиваясь, собрал осколки горшка, сложил их на стол, а потом плюхнулся на диван. Довольный, словно мартовский кот, он знал, что она рада встрече, понимал, что захватил власть в квартире, едва пересек порог… подоконник, вернее.
– Да и не замечаю, чтобы ты была против, пчелка.
– Ты пьян?
– Ну… не прямо-таки пьян… но я выпил… Мойра, сколько там? Очень много пива. – Клаус убрал подушку из-под головы, прижал к груди, как мягкую игрушку. – Опьянеть я не могу, пчелка. Но вот слегка…
