Анна Панкратова
Последняя пьеса
Дафна кинулась в его объятия. Жадно целуя, она стянула с него куртку, залезла руками под свитер, чтобы коснуться кожи и впустить в себя и его желание.
– Тебе надо поговорить? – прошептала она.
– Все хорошо.
– Я серьезно.
– Даф, я давно провел черту. И выбрал тебя.
– Тогда раздевайся.
Кристиан рассмеялся и подхватил ее за бедра. Чувства сносили, как ураган. Все казалось слишком правильным. Поцелуи сжирали страх, эмоции смешивались и кружили голову.
Диван скрипнул, когда Кристиан сел, позволяя Дафне остаться сверху. Она стянула с него свитер, провела рукой по твердой груди.
– Я видел, что это Ева.
– Она усилила то, что я сама хочу. – Дафна коснулась его губ, щеки краснели все сильнее. – Но должна признать, что мой первый и единственный раз был так давно… и не слишком приятен…
– Я понял. – Кристиан нежно провел по ее шее, вторую руку запустил под кофту. – Могу предложить меня связать.
– Нет! Я доверяю тебе.
Дафна сняла кофту. Сердце стучало, но темнота лишала стыда и страха. Кристиан осторожно поцеловал ее ключицу.
– У меня нет…
– У нас есть зелье. Папа научил, когда мне было двенадцать.
– Двенадцать? Серьезно?
– По-моему, чем раньше ты узнаешь, что такое секс, тем меньше боли испытаешь, ведь от незнания мы совершаем слишком много ошибок.
Дафна вызвала кинжал, осторожно взяла Кристиана за запястье.
– У нас эта обязанность лежит на мужчине, – подмигнула Дафна, сделала порез, заставляя Кристиана ойкнуть. – Раз в неделю мне нужно пить зелье, которое состоит из твоей крови и магии.
Она нашла стакан с водой, осторожно сцедила туда кровь из пореза, вздернула брови, призывая Кристиана выпустить из себя каплю магии.
– Я не умею…
– Представь, что собираешься колдовать. Это просто.
Он послушно зажмурился, напрягся и сумел зажечь вены. Магия капнула в воду.
– Важно отметить, что зелье спасет меня только от тебя, – мягко сказал Дафна и выпила содержимое стакана. – От других я все еще могу заразиться чем-нибудь или забеременеть.
– Как у вас все странно…
– И удобно. Надежно. Зелье делается из того, что всегда в тебе…
– Боже, как ты возбуждаешь, когда объясняешь, как работает все на свете!
Кристиан подхватил ее за бедра и уложил на диван. Дыхание согревало губы, а кожа горела от ощущения чужой плоти, которую так хотелось заполучить.
– Черт, мы такие разные.
– И поэтому мне так хорошо с тобой.
Кристиан оставил дорожку поцелуев от щеки до шеи, осторожно касаясь губами, изучая руками тело. Медленно, ища дозволенное, боясь испугать или сделать больно.
– Ведь для тебя я просто Дафна. Не принцесса Блэк, не та больная, у которой не родословная, а шоу уродов. А просто Дафна.
– Нет. Не просто Дафна. Ты что! – Кристиан поцеловал ее, отдалился и улыбнулся. – А самая лучшая девушка на планете.
– Вот поэтому с тобой так хорошо! Но мы слишком много говорим.
Они переместились в спальню. И вскоре Дафна с уверенностью смогла сказать, что Ева-то была права. И что быть в объятиях любимого человека и правда может быть очень приятно. Невероятно приятно.
Глава 14. Крылья хранителя жизни
1
Дафна проснулась от хлопка входной двери. Она разлепила сонные глаза, размышляя, как умудрилась уснуть посреди дня. Хотя… если всю ночь разговаривать, целоваться, а потом в три утра печь кексы, то не так это и удивительно.
Пытаясь понять, почему Кристиан вернулся так рано, Дафна на носочках пошла к двери, чтобы неожиданно накинуться на него с объятиями, но заметила Оливию, которая недовольно щелкала выключателем, пытаясь включить свет.
Дафна сощурилась, вспоминая про выписку Оливии. Как она забыла, что крылья девчонки достаточно окрепли, чтобы она смогла жить дома, а не в больнице?
– Мрак какой, – выплюнула Оливия. Она смирилась, что люстра не включится, и пошлепала босыми ногами в гостиную.
Дафна хотела выйти из укрытия, но замерла, когда Оливия скинула кофту и заплакала. Сквозь прорези в футболке вылезали кости, продлевающие лопатки, из которых медленно формировались крылья. Пока еще крошечные, но уже крепкие.
Сумерки укрывали Оливию, упавшую на колени у зеркала. Она утирала слезы, рвано дыша, пытаясь разглядеть спину, но от этого слезы лились еще сильнее.
Дафна все же подошла к ней. Оливия вздрогнула, дернулась за кофтой, но поняла, что прятаться поздно.
– Я урод, да?
– Вовсе нет.
– Но это… нечто! Торчит из спины. И тут… боже, вы без света теперь живете?
Дафна взяла зажигалку с зачарованным огнем, щелкнула, показывая огонек.
– Мы зажигаем свечи. Это магический огонь, поэтому он не пожароопасен. И горит ярко.
Оливия хмуро глянула на торшер, который осветил комнату. Подобное она должна была видеть в больнице ежедневно, но Дафна догадывалась, что девчонка надеялась, – хоть и знала, как это глупо – что дома все будет как раньше.
– Телек тоже не работает?
– Нет.
– Прошлый век. Как теперь «нетфликс» смотреть?
Дафна села рядом, разглядывая растущие крылья. Слова не желали складываться в предложения. Вроде надо подбодрить, помочь, но язык прилип к небу, так как она не желала забывать, что Оливия била медсестер, хоть после угрозы Клауса отрезать крылья подобных инцидентов не было.
– Ты уже можешь их прятать, я думаю. Попробуешь?
– Это? Даже не крылья.
– Ребенок в утробе матери может контролировать процесс появления крыльев. Природа создала нас, чтобы мы не убивали матерей растущими крыльями. Поэтому они продолжают развиваться, даже когда скрыты. Попробуешь?
Оливия раздраженно дернула подбородком.
– Так хочешь помочь, потому что спишь с моим братом?
Дафна качнула головой: вот оно что! Ревнует! Тяжелый вздох, ведь Кристиан и правда стал уделять меньше времени сестре после переезда Дафны. Сначала он работал, пытаясь вернуть город в норму, потом проводил вечера и ночи с ней, пытаясь найти хоть что-то теплое в этом мире.
– Твой брат встречается со мной, Оливия. И боюсь, нам придется как-то общаться. И я правда хочу тебе помочь.
– Он забыл про меня. Бросил в этой дыре. Даже сегодня не встретил!
– Он уже неделю почти всегда у Врат, помогает людям возвращаться в Терравил. Ему… тяжело.
Оливия дернула плечами, поморщилась, а Дафна догадалась, что теперь девчонку сопровождала ноющая боль.
– Он мне очень нравится, Оливия.
Дафна вспомнила осколки, которые считала, едва коснулась души Оливии, пытаясь понять, что привело ее в Портус. Отец? Недостаток тепла и ласки? Во всех воспоминаниях, которые удалось ухватить, она видела ссоры, крики или одиночество.
– Ясно.
– Я не краду его у тебя. И он тебя тоже любит.
– Терпит. Считает, что несет ответственность за меня.
– Любит.
Оливия пожала плечами, вновь попыталась разглядеть крылья в зеркале, хлюпнула носом. Дафна осторожно протянула руку, дождалась разрешения и дотронулась до основания крыла.
– Крылья – часть тебя. Это словно рука или нога.
– Это просто уродство.
– Нет же. Просто… закрой глаза.
Оливия с сомнением посмотрела на Дафну, вытерла со щек слезы.
– Пожалуйста.
Оливия все же зажмурилась, недовольно поджав губы. Дафна провела по кости, ощущая крохи магии, которые уже питали крылья. Нет, не уродство. Вот-вот сформируется корсет, обрастет мышцами и начнут расти перья – величайшее чудо, которое хранителям жизни даровал хаос. В каждом пере есть частичка хаоса, сильнейшей магии.
– Почувствуй их. – Дафна убрала руку, тяжело вздохнула, ведь Оливия покачала головой. – Они – твоя часть. Полюби их. Прими. Ощути магию, которая течет в твоих венах и медленно перебирается в крылья. Пока совсем крохи, поэтому шевелить ты ими не сможешь, но сможешь скрыть.
Оливия недоверчиво открыла один глаз, получила кивок от Дафны, открыла и второй глаз.
– Правда? В больнице сказали, что рано.
– А я говорю, что уже в самый раз. Но чтобы убрать их, надо почувствовать их, принять. Не как то, что доставляет боль. А как величайшее чудо.
Оливия свела лопатки, но, конечно, ничего не произошло. Она уронила руки на ноги, облизала пересохшие губы.
– Я думала, магия – чудо. Что получу силу, стану счастливой. Ждала, что решатся все проблемы. Щелкнул пальцами – и больше нет одиночества, которое сжирает тебя по ночам.
Оливия пошевелила плечами, пытаясь нащупать крылья. Дафна не сдержалась и коснулась ее предплечья, хотя и так уже знала, что чувствовала Оливия – пустоту, отчаяние и разочарование. Так устала от прежней жизни, что поверила, что Соларис сможет стать решением и избавить от одиночества. Но магия напротив отобрала у нее еще и брата.
– Крылья всегда с тобой. Даже когда ты их прячешь. – Дафна сжала плечо Оливии. – Наша магия – любовь.
Оливия скинула руку Дафны, резко вскочила.
– Я никого не люблю. И меня никто не любит. И вообще, мне лучше поехать домой. К отцу.
Дафна тяжело вздохнула, пытаясь подобрать слова, ведь знала, что прятаться в прошлом, теша себя иллюзией, что все когда-нибудь будет хорошо, – глупо.
– Ты можешь вернуться домой, в зону комфорта. А можешь начать все с начала тут. Ты уже другая. И это никогда не изменить. Крылья – твоя часть ныне. Но тебе решать, бежать ли в прошлое, забыть, что случилось, глушить боль, или храбро принять изменения и выбор, который ты сделала, когда приехала в Портус.
Оливия сложила руки на груди, в глазах вновь блестели слезы. Можно было только догадываться, как она устала от боли, одиночества и отсутствия какой-либо поддержки. Юная девушка! Которая одна сражалась со всем миром, что отобрал у нее мать, дал холодного отца, а потом и дикую боль от растущих крыльев.
Дафна без разрешения обняла Оливию. Сначала та опешила. Замерла. Даже дышать перестала. Но потом обняла в ответ и заплакала.
– Прости, что так вышло, – прошептала Дафна. – Мы не трогали твою комнату. Кристиан даже спал на диване, отказываясь занимать твою кровать.
Оливия хлюпнула носом, хихикнула. Ойкнула.
– Боже ты мой! Я чувствую их! Чувствую!
Дафна широко улыбнулась, представляя восторг, когда понимаешь, что за спиной крылья, готовые унести далеко-далеко… ну, когда вырастут. Чуть позже.
– А теперь сведи лопатки, представляя, как они исчезают. Ты все равно будешь их ощущать, но они перестанут быть материальными.
– Я не смогу.
– Сможешь. Я тебя… Как там Клаус делает вечно?
Дафна вызвала кинжал, сделала порез на вене, вопросительно подняла брови. Оливия с тяжелым вздохом протянула руку.
– Он как-то вечно направляет. Делится магией и ведет… хм…
Дафна закрыла глаза, пытаясь отделить магию Оливии от своей, соединенные порезы саднило. Невольно она подняла руку, касаясь души, но отталкивая осколки воспоминаний. Ей нужно только наладить контакт… попробовать…
– А теперь своди лопатки. И следуй за мной, я направлю.
– Точно?
– Точно.
Оливия медленно, осторожно свела лопатки, а Дафна поймала чужую магию, коснулась пальцами так же, как души, и толкнула в нужное русло, добавляя капельку своей силы. Оливия закричала и захлопала в ладоши, крутя головой и пытаясь нащупать спину, ведь не верила, что все получилось.
– Ты молодец. Завтра продолжим тренировки, чтобы ты сама могла управлять крыльями.
– Спасибо!
Дафна пожала плечами и кивнула в сторону кухни.
– Кристиан вернется не раньше полуночи, думаю. Так что предлагаю приготовить что-нибудь и посплетничать. А! И у нас есть проигрыватель. Пластинку выбираешь ты.
Оливия удивленно повернула голову, заметила шкаф, заставленный пластинками. И улыбнулась.
2
Две недели слились для Аделин в темное пятно. Она купалась в бреду, орала, теряя контроль над тем, что всегда было ее силой.
Аделин помнила битое стекло во рту со вкусом сладости, обжигающей язык, – магии Никлауса. Помнила металлический привкус – от крови, ведь десны были в порезах. Но все это меркло перед чувством беспомощности, что сбило с ног, едва она догадалась, зачем ей дали эту гадость – душа Ненависти в руках, немного магии и… Снова в капкане. Снова на цепи. Опять может ходить вокруг, но никогда не попадет внутрь.
Жнецы успели увести Аделин с поля битвы ровно перед приходом боли. И вот это стало неожиданным. Как они сумели отнять у нее контроль над жнецами смерти? Разве же это возможно?
Аделин бросили в лесу, ведь без ее приказа жнецы не могли показываться живым. А она им приказывать больше не могла.
Она корчилась на холодной земле, раны во рту не заживали. Из костей, из вен, из каждой ее частицы утекало то, что было там тысячелетиями, то, что она создала в себе сама, когда поняла, что не нужна Никлаусу. Жнецы смерти были ее детищем, их связывала кровная магия, самая сильная, но…
Аделин нашел Кристоф. Тот самый, который и привел ее на встречу с Элисон, уверяя, что та хотела сотрудничать. Время бы убила его, если бы только смогла, но сил хватало только выть от боли, стыда и беспомощности, пока кости покидала древняя магия.
Спустя неделю Аделин сумела разобрать, куда он притащил ее: в маленький дом на окраине какой-то деревни. Окна были плотно зашторены, в нос постоянно бил запах куриного супа, которым он кормил ее с ложки. Она пыталась объяснить Кристофу, что не умрет без еды, но тот не сдавался, все бормотал, что ей нужны силы для восстановления, словно не понимал, что куда больше она нуждалась в магии.
Мозг просыпался. Боль отступала. Кости продолжали ныть, скучая по ушедшей магии, но смирялись. Но не смирялась сама Аделин. Она с ненавистью разглядывала красный ковер на полу, деревянные стены, завешанные мишурой. Со злостью отрывала каждый день листы в календаре, зная, что пока она валяется тут, Никлаус наслаждается победой. И Блэр. Мойровой Блэр!
Оставалось ждать. А ждать Аделин всегда умела.
Кристоф подал чашку чая Аделин, несмело присел рядом. Она знала, что он боялся ее, хоть и выхаживал две недели, которые она провела во тьме, хрустящей от боли, как ее кости.
– Аделин, – несмело подал голос Кристоф, прокашлялся, – я еще слышал…
– Ты уже привел меня к Элисон, Кристоф. Поэтому я лишилась жнецов смерти.
– Я не знал! Честно! Я уже говорил, что не знал! Они меня…
– Замолкни.
Он тут же закрыл рот, отсел, прячась от холодного голоса, который покрывал кожу льдом. Аделин устало выдохнула, успокаиваясь. Она еще не окончательно проиграла. Да, потеряла жнецов смерти. Потеряла Подземное царство, а значит – немертвых, которые пожелали бы перейти на ее сторону. Она осталась одна. Ну, не считая безмозглого Кристофа, которого выбрала для работы, только из-за того, что он спал с принцессой. И даже с этой задачей он не справился, ведь упустил мойрову Блэр, отдав Никлаусу. Недоумок…
– И что я сделала не так? Я была хорошей женой! Готовила ему, убирала, позволяла использовать мое тело, как он желал. Он, конечно, быстро перестал, потому что все твердил, что так нельзя. Что и я должна радоваться процессу… Но я делала все! Все, что ему было нужно. Но он выбрал эту… – Фарфор треснул от злости, горячий чай полился на ноги. Аделин зашипела, а Кристоф выхватил чашку. – И после этого все и началось! Вся эта дрянь! Подземка, перерождение… Как же я устала. Я просто хочу на покой.
Кристоф задрал платье Аделин, вытер ее ноги, нежно касаясь голой кожи. Повел было выше, но она схватила его за запястье.
– Ты забылся, мальчик.
– Я просто хотел…
– Ты еще не понял? Мне не нужен секс. Мне не нужен муж. Я не умею любить, поэтому Никлаус и ушел от меня.
Кристоф сжался в комок, понимая оплошность. Аделин стряхнула его руку и вернула мокрое платье на место. Душа – мойрова душа! – скулила от усталости и разочарования. От душ всегда одни проблемы.
– Аделин, я еще слышал, что Клаус намерен увезти Блэр…
Время сжала шею Кристофа, сдерживая порыв сломать все кости в его жалком теле. Как же злило, что Никлаус обвел ее! Как девчонку! Она так легко поверила Кристофу, когда тот сказал, что нашел Элисон. Даже и не подумала, что Никлаус давно раскусил, на кого работал патрульный, и потому заставил сказать то, что было нужно ему. Но больше она не позволит так себя обвести! Нет!
У нее ведь был идеальный план. Аделин привела каждого на нужное место. Заставила Никлауса верить, что она хочет уничтожить души, а значит ей нужна Блэр. И он поверил! Влюбился! Создал новые Врата, то, что было нужно, чтобы дважды повернуть время вспять, ведь заодно Аделин вернула душу, без которой Подземное царство не уничтожить. Но потом все пошло наперекосяк…
Никлауса вернули. И он понял. Все понял! И даже безмозглую Элисон переманил на свою сторону. И когда он успел стать таким умным?! Кажется, она недооценивала бывшего мужа.
Аделин выпустила Кристофа, отряхнула руку. Сердце колотилось, ведь план развалился. Без жнецов ей никогда не хватит мощи добраться до Элисон. Да ей даже Блэр теперь не убить! Она так надеялась, что Никлаус останется в хаосе на тысячелетия, станет единственным человеком с душой. Единственным, кто может любить, а главное, страдать, ведь он потеряет эту жалкую, глупую, бездарную девчонку…
Аделин закусила щеку, позволяя боли выдернуть ее из раздумий. Ревнует. Десять тысяч лет прошло, а она все еще ревнует. И поэтому ошибается, ведь слишком хочет сделать больно Никлаусу.
– Ты любишь Клауса, – прохрипел Кристоф.
Аделин так удивилась, что не смогла даже разозлиться. Мало того, что Кристоф посмел подать голос, так еще и такую глупость выдал.
– Любишь. Иначе бы давно ушла в хаос и не мучилась с уничтожением Подземного царства. Вот и все. Ты хочешь сделать больно ему.
– Это давно не про Никлауса. Он слишком мелочен, импульсивен, влюбчив, чтобы я интересовалась им.
– Тебе просто обидно, что он дает любовь не тебе. Любит ее. Защищает ее. А тебя никогда так не защищал.
– Мне не нужна защита.
– Да дело не в этом! Знаю я, что ты сама всех убьешь. Дело в том, что ты хочешь знать, что у тебя есть человек, который готов на все ради тебя. Даже умереть.
– Замолкни. Сейчас же.
Кристоф откинул разбитую чашку. Фарфор встретился со стеной и разлетелся на мелкие осколки. Аделин гадала, куда исчез трусливый парень, который боялся смотреть ей в глаза, когда доносил на Блэков.
– Но теперь мне точно придется ему отомстить. Он сделал мне слишком больно. – Аделин повернулась к Кристофу. – Это было словно… потерять часть тела, понимаешь? Словно… кто-то вырвал бы тебе крылья.
Надежда. Новый план. Может, получи она больше силы. Может, используй она перья с крыльев хранителя жизни… Все перья.
Кристоф заметил хищный взгляд Аделин, попытался встать, но не успел. Она вцепилась в его горло, вжала палец в вену, ставя на паузу жизнь. Он мог смотреть, думать, но не шевелиться.
– А ты не так глуп, как я думала. Не бойся, я тут же заживлю тебе спину – убивать тебя я не хочу. Все же без тебя эти две недели были бы куда неприятнее.
Аделин столкнула Кристофа на пол, ослабила магию, позволяя шевелиться и говорить.
– Прошу…
Кристоф сел на колени.
– Крылья. И я отпущу тебя. Сохраню жизнь.
– Я помог…
– Загладил вину, ведь из-за тебя я оказалась в ситуации, в которой мне вообще понадобилась помощь.
Аделин приставила к шее Кристофа кинжал.
– Убью. И найду другого хранителя жизни. Ну?! Сохранишь свою жалкую жизнь?!
Кристоф заплакал. Но вызвал крылья. Аделин замерла на секунду, любуясь их мерцанием. Коснулась перьев, ощущая магию, что текла в них. Такую чистую, светлую… Кристоф не достоин ее.
– Прошу, Аделин, прошу! – Он схватил ее за подол платья, так и стоя на коленях. Глаза покраснели от слез, он хлюпал носом, не справляясь с ужасом. – Прошу… Умоляю! Я сделаю все!..
– Мне очень жаль, Кристоф.
В руке Аделин появился меч. Она замахнулась, но остановилась. Закрыла глаза – это слишком даже для нее.
Направила себя магией.
И отрубила крылья.
3
Светло-желтые крылья продолжали мерцать, даже лишившись связи с хранителем жизни. Казалось, они плакали кровью, тихо выли, сгорая от боли. Виновата в их страданиях была Аделин, которая хладнокровно их отрубила, отобрав у Кристофа его суть и надежду. Когда-нибудь он придет в себя, смирится с потерей, но уже никогда не будет столь силен.
Аделин аккуратно отделила еще одно перо. Протерла от крови, которой запачкала руки, что совершали величайшее зло: осквернение крыльев хранителя жизни. Она успокаивала себя тем, что это ради дела. Необходимого дела. Кто-то же должен вернуть мир в норму, верно? А для этого нужно немного… совсем чуть-чуть…
– Ты обещала отпустить, – проскулил Кристоф. Парень сидел на кровати, подтянув ноги к подбородку, словно так пытался загородиться от происходящего рядом. Он не мог ощущать боль, но на лбу блестели капельки пота, вызванные ужасом, текущим ныне по его венам.
– Отпущу, мальчик, – раздраженно ответила Аделин. – Но когда сделаю то, что должна. Отпусти я тебя сейчас – ты побежишь к Никлаусу, наябедничаешь, что я сделала, он тут же разгадает мой новый план.
Кристоф спрятал лицо между коленей, а Аделин раздраженно откинула пинцет и скальпель. И почему они застряли в доме с одной комнатой? Как же хотелось спрятаться от этого нытья. Подумаешь, крылья забрала! Велика потеря!
– Скоро день зимнего солнцестояния, дорогуша. Тогда все и закончится. И я тебя отпущу.
Аделин с надеждой подняла глаза, веря, что после зимнего солнцестояния не будет душ. Не будет Подземного царства. Никто не будет перерождаться. А внутри тела будет покой. Нет любви – нет проблем.
– Когда ты стала Временем?
Аделин устало вздохнула. Вопросы Кристофа начинали утомлять. Она все пыталась понять, откуда в нем бралась храбрость, что помогала спрашивать то, что явно ее разозлит. Неужели смирился со смертью? Откуда же ей было знать, что хранитель жизни, лишенный крыльев, лишается и части души и уже не хочет жить.
– Когда поняла, что никто не должен жить вечно. Я относила души в хаос, возвращала туда, откуда они приходили. Начала с сына Клауса и Любви – меня бесило, что они так счастливы!.. Потом добралась и до его отпрысков с Ненавистью. И вот тогда они создали Подземное царство, а я попросила у хаоса силу, чтобы вернуть баланс в мир. Хаос даровал мне мощь, помог сотворить жнецов смерти. С тех пор я храню баланс в мире.
– То есть ты сама этого хотела? И теперь ноешь?
Аделин раздраженно откинула очередное перо, скальпель со стуком упал на пол.
– Я сделала это, потому что кто-то должен был. У меня не было выбора.
– Выбор есть всегда. Да и с чего ты взяла, что без тебя нарушился бы баланс?
– Потому что вы жалкие. Любите, ненавидите, вредите…
– Разве тебя толкает не ненависть и желание отомстить?
– Вовсе нет, мальчик. – Аделин подняла скальпель, вырвала перо с особой злостью, заставляя Кристофа пискнуть. – Любовь… Любовь всегда все портит. Вы сходите с ума, готовы убить ради тех, кого любите. Какая глупость! А без душ… я смогу наконец пожить для себя.
Аделин выдернула еще два пера, но отбросила их на стол, вконец устав от Кристофа и разговоров. Боль пульсировала во лбу, вены горели, сгорая от чужой магии, которую она пускала в себя.
– Иди найди еду. И помни…
– Да-да, если не вернусь, ты с помощью крыльев заберешь мое время. Знаю.
Она махнула ему рукой, закрыла глаза, слыша стук двери, погружаясь в покой и собственные мысли.
Иногда она размышляла: не слишком ли радикально решила поступить? Уничтожить сам Эклипсис? Она не хотела умирать, нет, она хотела жить без этих дрянных эмоций, чтобы в теле было спокойно – так, как было до того, как хаос даровал им души.
Аделин вспоминала, как Никлаус смотрел на Любовь, теперь – на Блэр. И поняла вдруг, что хочет, чтобы он смотрел на нее так же. Но никогда не сможет это получить.
И она так устала думать о нем. Завидовать его любимым. Желать его…
Твою тень… Кристоф оказался прав. Аделин любила Никлауса.
На что мы идем ради любви…
