Анна Панкратова
Последняя пьеса
Глава 15. Будь моей мойрой
1
Даже Никлаус Блэк иногда не мог уместить в голове все свои «коварные» планы. И пусть, что проблему с Портусом они решили (ну, он решил магическую часть и ушел в закат, скидывая город на плечи других), оставалось слишком много вопросов.
Где мойрова Аделин? Патрульные не смогли ее найти. И откуда взялись силы у сжираемой болью дамы прятаться? Не помогли даже кровные заклятия поиска. Они пробовали использовать Аврору, в которой буквально текла частичка магии Аделин, использовали и кровь Блэр – хоть и очень дальнего, но все же потомка. Провал.
Кто-то думал, что стерва умерла и вернулась в хаос, но Клаус знал, что она еще где-то рядом… бродит… замышляет…
Клаус провел черту от имени Аделин в блокноте, в котором решил систематизировать мысли. Вздохнул. Поставил знак вопроса. Все, что он знал, – надо выжечь душу стерве. Но где она? Как ее найти? Что она хочет теперь?
Блэр зашевелилась в кровати, но не проснулась. Клаус подул на свечу, делая свет тусклее. Он хотел лежать рядом с любимой, но мысли не давали заснуть, мозг пытался взорваться от обилия планов, возможных путей и вопросов.
Он написал «Элисон» на другой странице и почесал подбородок с щетиной. Тут все было несколько проще, ведь объект хотя бы был рядом. И пока Элисон находилась в объятиях Каспера (под чутким присмотром Евы, которая не забывала помогать распылять чувства влюбленных), немертвая была вполне в себе. Галлюцинации почти не мучили, а когда она оказывалась на грани, Каспер всегда помогал найти реальность.
Но что теперь делать с душой Элисон? Как вернуть в норму? Клаус сложил руки на груди, сощурился. Можно было бы… Или нет. Или да. Или все же нет…
Клаус услышал крик Блэр и пересек комнату. Она расслабилась, видя его, а потом, не думая, нырнула в объятия.
– Кошмар? – Клаус лег рядом, а чувства Блэр окатили волной: тревога сменялась облегчением и покоем. Она крепко его обняла.
– Угу.
– Расскажешь?
Тяжелый вздох, снова волна тревоги. Она посильнее сжала плечо Клауса, тоже читая эмоции.
– Я снова была в замершем сюжете, – зашептала Блэр. – А потом проснулась. А тебя нет. И словно… словно… только вернулась оттуда, и ничего, что дальше, не было.
Клаус гладил Блэр по спине, наслаждаясь ее теплом, ощущая биение ее сердца.
– Я больше никуда от тебя не уйду. И у тебя есть вечное напоминание.
Клаус указал на метку хаоса на руке Блэр.
– Это не всегда мы решаем. – Блэр подняла голову, поймала его взгляд. В полумраке ее черты едва различались, но от эмоций было не спрятаться, и они утаскивали на дно океана в покой и тепло, откуда не хотелось выбираться. – А ты когда-нибудь умрешь? Навсегда?
– Я не знаю, Блэр.
– Но ты хочешь?
– Хочу. Никто не может жить вечно.
Клаус провел по щеке Блэр, считывая волнение, искреннее желание понять и помочь. Опустился к груди, легко коснулся души, улыбаясь. Он и правда исцелял шрамы, оставленные хаосом. Мог бы он еще убрать эти отметины на руках – по четыре на каждой, раны, через которые вытекала не только кровь, но и магия.
– Я потерял слишком много, Блэр. Тех, кого любил. Детей. Родных. Они умирали и получали новые воплощения. И я знал, что им хорошо. Но ничего не мог сделать с грустью оттого, что они ушли навсегда.
Блэр снова положила голову на его грудь, унося Клауса в пучину своей любви. Их эмоции смешивались в темноте ночи.
– Может, и стоит дать Аделин уничтожить подземку. Тогда я уйду в хаос за тобой. И мы будем вместе.
Клаус усмехнулся, не желая говорить, что тогда ее душа просто испепелится, но потом напрягся. Мозг работал, и он наконец понял, что нужно сделать. Казалось бы, ответ все это время был на поверхности, но только сейчас он поймал его среди вихря мыслей и идей.
– Что? – тихо спросила Блэр, засыпая.
– Завтра расскажу, спи.
Блэр недовольно царапнула его грудь, но сон утихомирил любопытство. Клаус гладил ее по спине, ощущал тепло тела, биение сердца – так близко она была – и утопал в ее эмоциях. В его руках ей было так спокойно, словно он защищал ее от всего мира.
И Клаус понял, что счастлив. Он не знал, что будет завтра, когда умрет и умрет ли навсегда, но знал, что в эту самую секунду он счастлив. Просто потому, что Блэр была рядом, нуждалась в его заботе, а ее эмоции возрождали в нем человека.
Ее улыбка. Смех. Каждое касание. Сначала несмелые, но с каждым разом все более уверенные. Любопытство и нетерпеливость. Как она хмурилась, когда он не давал ей читать эмоции, пряча тревогу и страх. Как она реагировала на его ласку. Тянула за руку в гущу событий. Танцевала по утрам, пока он готовил завтрак…
И когда она лежала вот так на его груди под покровом ночи.
Клаус улыбнулся, понимая, что влюбился, как мальчишка. Поцеловал Блэр в макушку и тоже закрыл глаза, погружаясь в ее спокойствие и сон.
Утром, пока Блэр принимала душ, Клаус вернулся к блокноту, прописывая, что нужно сделать, чтобы совершить задуманное. Душа билась, впервые ощущая такую надежду, впервые веря, что он получит все, что хочет.
Клаус не был уверен, что Блэр согласится, но надеялся на это. Хоть его новое предложение и куда интимнее, чем предложение руки и сердца, которое так и повисло на паузе.
Дверь ванной скрипнула. Клаус захлопнул блокнот.
– Блэр?
Клаус не спешил, наблюдая, как Блэр снимает полотенце с головы, а мокрые волосы рассыпаются по плечам и спине. Темные, не считая белых прядей у лица, которые так ее украшали.
– Клаус?
Он улыбнулся, наслаждаясь, как звучит его имя, когда она его произносит. Подошел ближе, любуясь растрепанной Блэр, ее красными щеками после горячего душа, опухшими губами после поцелуев.
– Стань моей мойрой? – Клаус положил руки на ее голые плечи, погружаясь в непонимание. – Мы привяжем мою жизнь к твоей. И когда ты умрешь – я уйду за тобой и стану тенью.
Блэр нахмурилась, задумалась. Эмоции сменялись от удивления до тревоги.
– А если я умру слишком рано? Несчастный случай? Болезнь? Жертвоприношение?
– Тогда я уйду за тобой.
– Но!..
– Блэр… – Клаус подошел ближе, хоть и знал, как она реагирует на такую близость, но ему так хотелось ощущать ее рядом, эти эмоции, биение сердца, души… Он скользнул под ее топик, прижал руку к груди. – Я жил три тысячи лет. Родился вместе с миром. Я прожил свое. Увидел все, что мог. Ощутил все, что возможно. Я готов уйти. Я хочу уйти и переродиться.
Волнение. Тревога. Клаус нежно провел по ее щеке.
– Но еще я хочу прожить жизнь с тобой. Твои эмоции заставляют меня ощущать себя молодым. Я хочу показать тебе все, что видел сам, разделить с тобой тысячу счастливых мгновений. Стать твоей семьей. Наш дом. Наши привычки. Вместе ходить в магазины и готовить. Путешествовать. Воспитывать детей. Ругаться, потом заниматься любовью. Поэтому… ты станешь моей мойрой?
Блэр закрыла глаза, крепко сжала его руку, считывая эмоции, размышляя. Клаус ждал, любуясь, как она хмурила лоб и кусала губу.
– То есть ты хочешь повторить заклятие, которое совершила Ненависть, когда привязала жизнь Флоренс к Вратам?
– Именно.
– А так можно вообще?
– Мне – да.
Блэр скептично вздернула брови.
– У нас есть душа, которую мы уже использовали, чтобы повторить одно из заклятий Ненависти. Оно сработало. Значит, сработает и это. Я уже все продумал.
– А Элисон?
– Работаю над этим.
– Ладно. А… – Блэр облизала губы, задумавшись. – До меня только сейчас дошло, что я старею, а ты нет. То есть я буду старухой, а ты будешь все таким же сексуальным и молодым? Этот пункт мы можем добавить в заклятие?
Клаус рассмеялся и все же не сдержался и крепко обнял Блэр. Перспектива прожить с ней жизнь, а потом уйти вслед и начать новый путь дарила эйфорию, от которой кружилась голова.
– Ты еще не поняла, что я однолюб, да? – прошептал он ей на ухо. – И пока бьется твое сердце, я только твой. Ну, только если ты сама не попросишь отпустить тебя.
– «Отпустить»? Ты с ума сошел? – Блэр толкнула его в грудь, заставляя отдалиться. – Отпустишь – все перья выдергаю, понял? После всего, что было между нами, ты обязан жениться.
– Кольцо у тебя.
Блэр коснулась украшения, которое все еще носила на указательном пальце, лукаво улыбнулась. Клаус ждал, но знал, что она уже согласна.
– Три месяца, как мы знакомы. Ты вообще веришь, что прошло так мало? – серьезно спросила она.
– Ну, мы успели прожить за эти месяцы больше, чем некоторые за всю жизнь. Я тебя спасал. Ты меня спасала. Потом я умер. А ты меня вернула. А еще мы души друг друга читали, что знатно сокращает путь друг к другу.
– Не умирай больше, а? Пожалуйста.
– Умру, Блэр, обязательно умру. Но только когда ты умрешь.
Она закрыла глаза, закапываясь под своим волнением, сомнениями и тревогой.
– Ладно. Я согласна.
– Отлично, тогда собирайся.
– Сейчас?!
Клаус поцеловал ее и отошел к шкафу.
– А когда еще? Только зайдем к Элисон для капельницы. И магии ей моей оставим.
Клаус натянул свитер и развел руки, спрашивая, почему Блэр еще не красится, не сушит голову и не одевается.
– Так боишься, что передумаю?
– Так боюсь, что Аделин объявится, и мы не сможем уехать от Элисон. А тащить ее и Каспера на остров я не хочу.
Блэр коснулась сережки, в которой был спрятан кристалл, открывающий остров, где Клаус и Любовь скрепили души, став первой парой, что воспроизвела этот ритуал. Кивнула.
– Сегодня мы протянем первую ниточку. В день зимнего солнцестояния – вторую. Но моей «мойрой» ты станешь, только когда мы скрепим души.
– То есть поженимся.
– Именно.
Клаус кинул взгляд на кольцо, понимая, почему Блэр медлила. Будь она обычной девчонкой, давно бы сама заставила его жениться, но она боялась внимания, шепота, первых полос в газетах. Быть принцессой значит терпеть, как народ обмывает косточки тебе и твоему избраннику. А еще он понимал, что ее пугала разница в возрасте, но ничего не мог с этим сделать.
– Ладно. Иди к Элисон, я пока соберусь.
Клаус поцеловал Блэр, чуть было не остался, но все же пошел делиться магией с Элисон, чтобы та прожила еще один день.
2
Тени прошлого следовали за Блэр и Клаусом, пока солнце пряталось за тучами, остужая и без того холодную землю. Листьев на деревьях совсем не осталось, но они продолжали шуршать под ногами.
Сомнения и страх спорили с душой, пытаясь образумить. Блэр не пугало, что она позволит Клаусу делать что-то с ней, ведь доверяла ему во всем. Ее пугало, что она умрет слишком рано и утащит его за собой.
Одинокая снежинка упала на нос, заставляя поднять голову к небу.
– Первый снег в этом году, – улыбнулась Блэр.
– Правда первый? Хм, ну надо же.
Блэр не любила зиму, всегда предпочитала тепло, но сейчас почему-то душа трепетала в груди, предвкушая скорый день Любви, который она сможет провести с любимым человеком, а кольцо на указательном пальце будто бы нагрелось, передавая частицу Клауса.
– Так снег любишь? – изумился Клаус, считав ее счастье.
– Тебя люблю.
Мокрые снежинки усеивали опавшие листья, оставались пятнами на одежде и мочили ресницы. Снег усиливался, но Блэр продолжала улыбаться, не выпуская руку любимого.
– Рассказать тебе секрет? – Клаус остановился и расстегнул пальто.
Они вышли на поляну на небольшой горе, что заканчивалась обрывом, с которой открывался вид на бушующее море. Блэр подошла к краю, присела, чтобы не упасть, ведь закружилась голова. Волны разбивались о камни, белые брызги омывали едва заметный берег, тонущий в пене.
– Ну?
– На этом месте мы с Любовью скрепили души. И поэтому я привел тебя сюда. Но еще на этом же месте когда-то появился бог Любви.
Блэр обернулась к Клаусу, изумленно вскинула брови. Это же как сильно нужно любить, чтобы из твоих эмоций и магии появился целый бог?
– Потрясающий был парень. Но, увы, погиб, когда умерла Любовь. Ты же знаешь, что боги эмоций все питаются от меня. И, боюсь, он не выдержал той боли, что сжирала меня из-за ее потери.
Клаус сел рядом, расстегнул пуговки на пальто Блэр (ну, его бывшем пальто). Она попыталась его остановить, но он шикнул и велел забыть про холод.
– Так мы теперь без бога любви живем?
– Нет, вовсе нет. Без любви нельзя жить. Но и новый бог не появился.
Блэр непонимающе вскинула брови.
– Это Ева, Блэр.
– Ева? Но она же…
– Богиня похоти, верно. Но когда я вернулся из хаоса пять тысяч лет назад, стал замечать, что она… изменилась. Она больше не соглашалась на секс без чувств. И начала использовать магию не чтобы заставить кого-то в похоти провести ночь, а чтобы создать пары. Сама же слышишь, что она все время бубнит про истинно-влюбленных.
Блэр закусила губу, пытаясь справиться с шоком. Ева? Та самая Ева, которая вечно смущала всех разговорами про секс, пыталась попасть в кровать к влюбленным? Хотя… Она липла именно к тем, кто любил. И Дафну она свела с Кристианом, твердя, что они созданы друг для друга. И теперь Элисон помогала, распыляя те чувства, что немертвая прятала в себе.
– Так она богиня любви и похоти теперь? Это самое странное сочетание! Как-то… любовь и похоть?
Клаус широко улыбнулся, провел по щеке Блэр, наслаждаясь реакцией.
– Она была рядом, когда умерла Любовь. Видела, как ушел бог любви. И ей было так жаль, что все это произошло, так больно за меня, что она впитала магию бога любви. Только ей не говори, ладно? Она расстроится, боюсь.
– Почему? Это же… здорово! Может, хоть одеваться будет скромнее.
– Сомневаюсь. Ева – это Ева. И ничто ее уже не изменит. А пока она не знает, то будет и дальше выискивать истинно-влюбленных и помогать им сходиться, веря, что просто дарит похоть. Но по факту, это любовь. И секс – своеобразное единение душ.
– Как Дафну и Кристиана свела?
– Свела-таки, да?
– О, да!
Клаус кивнул на солнце, выбивающееся из-за туч. Снег мерцал в его лучах, а море искрилось.
– Пора.
Блэр нервно выдохнула, кивнула. Снег кружил вокруг, хоть пока и не мог запорошить землю. Клаус тепло улыбнулся, заставляя душу биться о ребра в предвкушении. Куда-то ушел страх и волнение, а Блэр поняла, что готова пойти за Клаусом куда угодно – так ему верила, доверяла и так хотела быть с ним семьей.
– Что делать? – хрипло спросила Блэр.
– Любить, – просто ответил Клаус и, встретив непонимание, пояснил: – Самая сильная магия – любовь. И это место пропитано ею. Просто ощути эту магию, впусти в себя. И тогда мы сможем соединить наши души нитью. Пока тонкой, едва заметной, но это мы исправим позже.
Клаус первый запустил руку под ее свитер и коснулся меж грудей. Она сделала так же, призывая его душу. Они синхронно вызвали крылья, и поляну залил светло-желтый свет от перьев Блэр.
– Даже кровь не нужна?
– Только любовь сегодня. – Клаус подтянул Блэр еще ближе к себе, крылья соприкоснулись и закрыли их. – Ты точно понимаешь, что происходит?
– Клаус, я отдаю себе отчет, что это важнее, чем скрепление душ. И что это навсегда.
Блэр утонула в его внимательных глазах. Едва дышала, едва шевелилась, ощущая бьющуюся душу под пальцами, летящую навстречу, чтобы отдаться в ее объятия. Снег усиливался, мочил перья и ресницы, но любовь грела изнутри. Казалось, во всем мире остались только две влюбленные души, которые собирались провести вместе целую вечность.
– Тогда просто будь моей, ладно?
Они целовались, держа друг друга за души. Укрытые крыльями, черными и белыми. Магия, томящаяся в земле, сливалась со снежинками и поднималась, нарушая законы физики. Капли мерцали, встречаясь с холодным солнцем. Но землю грели две души, что отныне были связаны навеки.
Глава 16. Время беспощадно ко всем
1
Дафна проснулась на рассвете, перевернулась на другой бок и улыбнулась, видя Кристиана. Он спал на спине, раскинув руки на половину кровати, и так мило сопел. Она придвинулась поближе, хотела обнять, но поняла, что Кристиан замер.
Резко сев, Дафна обернулась и увидела Аделин у окна. Ее волосы приобрели желтоватый оттенок, чуть мерцали, разгоняя предрассветные сумерки, словно… крылья хранителей жизни.
– Не трогай его. И Оливию.
– О, они мне не нужны, голубушка. Только ты.
Аделин скупо улыбнулась, щелкнула зажигалкой и зажгла свечу на подоконнике. Темно-синий деловой костюм с широкими штанами перекликался с цветом волос Дафны, словно Время намекала, что все знала.
– Как же я не догадалась, что ее дочь может родиться с магией мойры? – Аделин поправила серебряные часы на тонкой руке, игриво изогнула брови. – Ты мешаешь мне.
Дафна спрятала руку под одеяло, чтобы нагреть кольцо на пальце Блэр, передавая сигнал о помощи, но Аделин цокнула и довольно подмигнула.
– Я заблокировала в тебе магию хранителя жизни. Минут на пятнадцать всего, но… нам этого хватит, правда?
Паника пыталась захватить разум, но адреналин не позволял. Дафна вскочила, понимая, что нужно увести Аделин из дома. Добежать до «Нокса» и кричать! Кричать! Надеясь, что Клаус услышит… Кто там еще не замер? Из тех, кто рядом: Клаус, ведь слишком силен, и Блэр, ведь получила иммунитет. Да еще парочка немертвых, одна из которых сходит с ума. Дело дрянь!
– Зачем?
Дафна пятилась к двери. Аделин не пыталась догнать ее. Так уверена в своих силах? Или за дверью скрывается что-то хуже Времени?
– Пока магия мойры есть в мире, мне не уничтожить Подземное царство. Очевидно же! Так что прости, Даф, но во всем виновата твоя мать.
Дафна врезалась в косяк, почти выпала в гостиную. Попыталась нащупать крылья, но осознала, что они – часть магии хранителя жизни. Аделин медленно шла за ней, поправляя светло-желтые волосы. Почему они такого цвета? Как она блокировала магию?..
– Ты обезумила! – Глаза Дафны расширились, едва она поняла, что сделала Аделин. – Крылья хранителя жизни! Самое…
– Чудо? Сильнейшая магия? Знаю, дорогуша. Но только они помогут мне выкрасть Элисон. А потом вернуть этот мир в норму.
Дафна выдохнула – Элисон все еще в соседнем номере от Клауса и Блэр, значит, шанс есть. Шанс есть! Осталось только заговорить зубы, дождаться, когда вернется магия, чтобы передать сигнал…
Аделин оказалась рядом так быстро, что Дафна успела только пискнуть, когда пальцы крепко сжали горло. Слишком сильная, несомненно, ведь… дар хаоса? Время усилила свою магию, украв магию из крыльев хранителя жизни – частички магии хаоса. Просто до ужаса. И страшнейшее из преступлений…
Слезы текли по щекам, Дафна царапала руку Аделин, хрипела, пытаясь сделать отчаянный вздох. Мир темнел, жизнь утекала из тела, и все, что было перед глазами, – спокойное лицо Аделин. Суки, что уверена, что все делала верно. Спасает мир, что б ее!
Дафна нащупала вазу с цветами, радуясь как никогда букету от Кристиана, собрала остатки сил и ударила Аделин по голове. Они обе упали.
Горло горело, в груди жгло, словно там развели костер. Нужно было бежать. Дафна схватилась за стену, сумела подняться. Тело не слушалось, желало упасть на пол. Такой холодный… приятный…
– Любовь все портит! – закричала Аделин. По волосам текла кровь, пальцы оцарапались об осколки вазы, на которые она упала. – Как ты это не видишь? Без душ будет так хорошо! Спокойно…
Аделин вновь оказалась рядом. Схватила за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
– А еще мы любим, Аделин, – прохрипела Дафна, отталкивая ее от себя. – И именно любовь делает нас людьми. Даже Флоренс пожертвовала собой ради меня. Потому что любила!
Дафна ощутила вдруг душу Аделин. Не понимая, что делала, не веря, что сможет, она сжала кулак, хватая ее. Разве же стерва не слишком сильна? Разве же может она, простая девчонка, держать душу первой женщины в мире?
Но Дафна могла. Аделин опустилась на колени, хватаясь за грудь. В глазах расцвел ужас.
– Ты…
– Ты не людям хочешь помочь. – Дафна еще крепче сжала бьющуюся душу, с ужасом понимая, что о пальцы колотилось то, что скрыто в груди Аделин. – Ты любишь Клауса. Любишь! Признай же это! И ты просто хочешь избавиться от этой любви, ведь это больно.
Аделин помотала головой, попыталась вытянуть руку, но не сумела. Она согнулась, дыхание сперло.
– Но он не любит тебя. И никогда не любил. Так отпусти его! Если любишь, позволь ему быть счастливым.
– Я не люблю его, – прошипела Аделин, поднимая голову. В глазах стояли слезы, за которыми пряталась ненависть. И страх.
– Ты злишься, что люди могут быть с теми, кого любят. А ты – нет. И поэтому так хочешь избавить всех от душ! Но еще сильнее ты хочешь перестать любить Клауса. Так?!
Аделин помотала головой, закричала от боли. Дафна чуть расслабила кулак. Перед ней сидела беспомощная женщина, отчего кожа покрывалась мурашками. Сожми кулак – она умрет. Так просто. До ужаса просто…
– Перерождения…
– Ах, это! Твои жнецы справятся и без тебя. Уйди на покой. Отдохни. Найди себя мужика!
Дафна присела. Душа билась в руке, моля о пощаде, обжигая пальцы. Аделин поддалась к ней, обхватила руку.
– Так давай же! Убей!
Дафна помотала головой.
– Ну?! Ты права. Я люблю его.
Аделин рвано дышала, капельки пота текли по прекрасному лицу. В глазах плескались боль и разочарование.
– Я делала все для него. Но он… – Аделин подползла ближе к напуганной Дафне, положила вторую ладонь на их руки, внутри которых стучала душа.
Дафна ощущала, что душа затихала, готовая к тому, что произойдет. Душа хотела уйти. Чтобы все закончилось. Хотя бы для нее одной… Но страх оплетал паутиной, пауки забирались под мышцы, пытаясь остановить.
– Все ошибаются. Ты права… – Аделин расслабилась, а Дафна вдруг ощутила ее эмоции: отчаяние, печаль и… смирение. – Я ошиблась. Время слишком беспощадно… даже ко мне.
– Аделин, вместе мы…
– Нет. – Аделин зажмурилась, кривя лицо от боли. – Я ошиблась, когда решила, что вправе решать за хаос, как беречь баланс. Я устала.
Аделин надавила на руки Дафны, заставляя ту сжать кулаки.
Ужас захлестнул с головой, едва сквозь пальцы посыпалась белая пыль. Сверкающая, мерцающая, такая чистая…
Аделин улыбнулась.
– Спасибо.
И Аделин рассыпалась. Исчезла. Словно ее никогда и не было.
Но осталась Дафна, которая хотела вопить от ужаса, но могла только молчать, расцепляя трясущиеся руки, отряхивая чужую душу, которую она раскрошила.
2
Блэр разлепила сонные глаза и увидела Клауса. Он лежал почти на животе, но крепко прижимал ее к себе. Вес его руки мешал шевелиться, а горячее тело прижималось к ее, словно он боялся, что она сбежит. Хотя нет. Не сбежит. Боялся, что ее заберут.
Она провела по его небритой щеке, очертила губы. Он был такой спокойный, до безумия прекрасный, и только ее.
– Ну и куда ты? – просипел Клаус, когда Блэр постаралась выползли из его объятий.
– Мне надо в туалет.
Клаус сгреб ее в охапку, осторожно поцеловал и все же открыл глаза. В его взгляде хотелось утонуть, раствориться, ведь никто и никогда не смотрел на Блэр с такой нежностью. Она поцеловала его в ответ.
– Правда надо. Сильно.
– Иди уже.
Когда Блэр вышла из ванной, Клаус сидел на подоконнике и курил. В трусах, растрепанный после сна, еще сонный.
– Прости, что разбудила.
– Зато рассвет увидели.
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, раскрашивая землю, припорошенную снегом, в желто-розовые оттенки. Тихие улицы покрывались золотом, мерцающим в окнах.
Клаус притянул Блэр к себе.
– Люблю встречать рассветы.
– Не заметила, – прошептала Блэр, зачарованная видом из окна.
– Потому что кто-то слишком долго спит. – Клаус улыбнулся. – Люблю миг, когда мир только просыпается. Солнце прогоняет ночь, отогревая души и сердца.
– Ну какой же ты романтик!
Клаус пожал плечами. Солнце игралось в его черных волосах, а Блэр вдруг поняла, что и правда готова провести с Клаусом всю жизнь. Каждый день. Каждую секунду. Встретить еще миллион рассветов. Закатов. Видеть его улыбку. Просыпаться в его объятиях.
– Клаус? Я согласна стать твоей женой.
– Всего-то надо было тебе рассвет показать? Как все просто было…
– Я серьезно!
Блэр выхватила сигарету и затушила о пепельницу.
– Я хочу быть с тобой. Всегда.
Блэр сняла кольцо с указательного пальца и вложила в ладонь Клауса, требовательно протянула руку. Он не торопился, разглядывая ее, а Блэр купалась в его эмоциях. Нежности, любви, укрывающей теплом.
– Блэр, я почту за честь стать твоим мужем.
– И королем, когда-нибудь, – напомнила она.
– Да кем угодно. Только бы ты была рядом.
Клаус надел кольцо на безымянный палец, поцеловал ее руку. Блэр приблизилась к его губам, но поморщилась.
– От тебя пахнет как от пепельницы!
– А от тебя шоколадом. У тебя в ванной заначка?
Блэр толкнула его в плечо.
– И кого приятнее целовать?
Клаус обхватил ее за талию, прижал к себе и нежно поцеловал. Хотелось раствориться в этом моменте, остаться в нем навеки.
– Разве это правильно? – Блэр отстранилась. – Мир сходит с ума, а мы тут строим свое счастье?
– А когда, как не сейчас? – серьезно спросил он. – Время не поставлено на паузу. Жизнь продолжается. И надо жить здесь и сейчас, ведь завтра может не быть. В любой тьме надо искать свой лучик света.
– Ты же понимаешь, что я будущая королева и принцесса? Что нам придется рассказать о помолвке, свадьбе.
– Рассказывать о беременности, делать праздники…
– Я серьезно. Ты готов?
Клаус обхватил ее лицо ладонями, вздохнул, но искренне кивнул.
– Блэр, я отдаю себе отчет в том, кого выбрал в спутницы жизни.
– Нам придется рассказать, кто ты. Люди увидят крылья моего будущего мужа.
– Расскажем. Вот все удивятся, а! Во всех газетах будем на первой полосе!
– Мы бы и так были бы на первой полосе.
Блэр прижалась к груди Клауса, ощутила сильные руки на спине, позволила погрузиться в его эмоции.
– Клаус? Отец не хочет передавать мне магию и власть ближайшую пару сотен лет. Так что… у нас много времени, чтобы спрятаться где-нибудь и насладиться друг другом.
– Или… – Клаус задумался, лукаво улыбнулся. – Напомни, что там дальше, если плыть по морю?
– Ничего. Просто скалы, что отделяют нас от мира без магии. И их не пересечь – Врат там нет.
– Ага. Конечно-конечно. А что если я тебе предложу слетать туда и посмотреть, что дальше Солариса? Есть у меня пара идей, как туда попасть.
– Звучит заманчиво, но у нас тут хаос.
– Ну так устраним хаос, ты станешь моей «мойрой» и полетим. – Клаус щелкнул ее по носу. – Эллия, богиня свободы, рассказала, что там мир с другим источником жизни. Говорит, там тропики.
– Она там была?
– Это она мне не рассказывает. Единственная богиня, что мне не подчиняется, – свободы же! Так ты со мной?
– Куда угодно! А потом вернемся, построим свой дом на берегу. Будем жить. Ты будешь косить траву в нашем дворе. А я буду наливать тебе лимонад.
– Интересное распределение обязанностей у тебя!
Блэр хотела ответить, но заметила яркое мерцание вдали. Она щурилась, пытаясь разглядеть, что могло блестеть в небе, пока не поняла, что это крылья. Ужас прошиб тело – что такое стряслось?!
– Дафна, – прошептала Блэр, тряся Клауса за руку. – Дафна!
Они открыли окно, и Клаус помог Дафне забраться в комнату. Ее трясло, на щеках застыли слезы, а в глазах – паника. Увидев сестру, она вновь разрыдалась, нырнула в объятия Блэр, делая судорожные вздохи.
– Она… я…
Блэр гладила Дафну по голове, не понимая, откуда в сестре столько страха, даже ужаса, который студил кровь. Клаус уставился в окно, хмурясь все сильнее. Оглядел пустые улочки, остановил взгляд у кромки леса. Выругался. Тогда и Блэр заметила жнецов смерти, что медленно выходили в Портус, таща за собой холод и тучи.
– Время замерло, – констатировал Клаус.
Дафна нервно выглянула в окно, стерла слезы.
– Она хотела убить меня, – зашептала она, едва владея голосом. – Я… она пыталась… а я… а я…
– Ты молодец, – сказала Блэр. – Ты умница!
– Но я… убила ее. – Глаза Дафны в ужасе расширились, словно она только сейчас поняла, что натворила. – Сжала ее душу. И она потом помогла… Так сильно, что она… рассыпалась. Я не хотела! Она! Это все она!
Клаус вытащил сигарету, закрыл окно с такой силой, что задрожало стекло.
– Ты сделала то, что мы все планировали сделать. Ты – молодец, – сказал он, закуривая.
– Я убила Время! Время!
– И спасла душу своей сестры. И вообще все души. Ты молодец, слышишь?
– Она крылья отрезала хранителю жизни, – просипела Дафна. – Она… впитала их магию.
– А-а. Это многое объясняет… И почему она решила умереть – тоже. И особенно жнецов под окнами.
Клаус сжал плечо Дафны, пытаясь утешить, но Блэр видела, что мыслями он был уже не здесь, а пытался понять, что делать дальше. Злясь, он затушил сигарету и заходил по комнате, врезаясь в мешающую пройти мебель.
– И как теперь время запустить? Как? – Клаус резко обернулся. – Когда?
– Полчаса назад.
– Полчаса… время стоит уже полчаса. – Он смахнул светильник со столика, свечи выпали и покатились по полу. – Баланс уже нарушен. И чем дольше – тем хуже. С такими темпами к завтра – которое, правда, не наступит – Соларис погибнет. Его захватят жнецы, сами того не понимая, ведь некому их сдерживать без Времени! Твою ж мать! И все из-за того, что Аделин решила кому-то крылья отрезать!
Клаус стукнул по столу, сжал края с такой силой, что побелели костяшки.
– Я не хотела, – выдавила Дафна.
– Не сделай это ты – сделал бы Элайджа. Мы все этого хотели, – ответил Клаус, оборачиваясь. – Блэр! Ты нужна мне! Ну же! Наводящие вопросы! Размышления!
Блэр, что до этого обнимала сестру, едва не плача от ее эмоций, резко выдохнула, выпустила Дафну, чтобы избавиться от чужого страха.
– Я не знаю…
– Что угодно! Говори!
Блэр подошла к Клаусу, борясь с паникой, что норовила утащить на дно океана.
– Ну… мама запустила время в Зазеркалье, когда…
– Время мертва. Призывать некого.
– Аделин… она… – Блэр зажмурилась, словно так могла лучше думать. Сердце стучало, душа билась в истерике. – Врата! Помогла с Вратами!
– И Портус откатился назад. Первый откат времени.
– И Элисон! Элисон! Второй откат во времени!
– Верно. Что еще? – Клаус схватил Блэр за плечи, притягивая к себе. Она ощутила его панику. – Ну же! Блэр! Партнеры, помнишь?
– Она… она… – Блэр закусила губу, соображая. Мысли разбегались, тело тонуло в эмоциях Клауса. – Она… почему вообще время замерло? И жнецы? Мы отвязали их от нее!
– Жнецы сходят с ума, ведь мир на паузе уже полчаса. Нельзя останавливать время в мире! Аделин и ее смерть тут ни при чем. Но вот ее смерть остановила время. Из-за мойровых крыльев!
Блэр понимающе кивнула. Ощутила ноющую боль в лопатках, боясь даже представить, кто попался Аделин под руку…
– А крылья нельзя вернуть? Как мне ребра?
Клаус вдруг улыбнулся.
– Я знаю, как быть. Работаем, как планировали: Дафна держит душу, ты – возвращаешь в нормальное состояние.
Блэр часто заморгала, ища смысл в словах. Сумасшедший, нереальный. Она помотала головой.
– Я не смогу. День зимнего солнцестояния завтра!
– С моей магией – сможешь. Вместе мы сможем. Слышишь? Вместе. Мы же вернули твои ребра?
Блэр нервно облизала губы. Схватила Клауса за руку, сдерживая порыв ударить его.
– Не вздумай жертвовать опять собой! – закричала она. – Слышишь? Ты обещал мне дом! Семью! Приключения! Не вздумай…
