Анна Панкратова
Последняя пьеса
Эйрин вышла на сцену, остановилась у микрофона. Она обвела взглядом притихших людей.
– Меня зовут Эйрин Уайт-Гудмен. Я принцесса Солариса, сестра королевы Даниэллы Уайт. Я понимаю, что вам всем очень страшно, но я вам все объясню.
Зал загудел, паника прокатилась по огромному помещению, но Эйрин выставила руки, призывая к тишине.
– Я знаю, что вам страшно. Но выслушайте меня! И вы все поймете!
Люди продолжали паниковать. Шум проникал в сердце, неприятно царапая. Эмоции Оливии пугали и Кристиана, который пытался быть спокойный.
Повисла тишина, ведь Эйрин свела лопатки и вызвала крылья. Светло-желтое мерцание залило сцену, перья сияли, заставляя всех пялиться на чудо.
– Пять тысяч лет назад мир разделился. Были созданы Врата, чтобы отделить мир от источника магии и спасти от страшного врага. Враг давно повержен, но Врата сохранились. Никто не знал, как избавиться от них. А потом мы стали жить разными жизнями и стало уже поздно выпускать магию к вам.
Эйрин помолчала, давая людям осмыслить сказанное. Кристиан сомневался, что они внимательно слушали, ведь были слишком увлечены огромными крыльями. Он и сам не мог отвести от них взгляд, а Оливия и вовсе едва не верещала от ужаса, ведь ей предстоит вырастить такие же.
– Недавно Врата начали уничтожаться. Мы пытались их спасти, но не сумели. Хороший человек умер, чтобы создать новые, но чуть дальше. И потому ныне Портус отрезан от остального мира.
Эйрин убрала крылья. Тишина сменялась недовольным шепотом. Люди начинали понимать.
– То есть мы отрезаны от остального мира? Как теперь туда попасть? – недовольно выкрикнул мужчина из первого ряда.
– Мы оцеплены непроходимыми скалами ныне. Проход есть в пятидесяти километрах на юг – там, где новые Врата. Попасть к нам никто не сможет – Врата найдет только тот, кто уже знает, где они.
– Но как же наши знакомые? Семьи? Все, кто остался там?
– Мы работаем над этим. Но пока мы не знаем, как мир воспринял исчезновение города. И воспринял ли. Мы не знаем, как сработала эта магия.
Кристиан понимал всеобщую панику. Узнать, что тебя отрезало от мира, где остались те, кто тебе дорог, что ты завис в городе, из которого не можешь выехать… Так еще и крылья… магия… У него самого голова шла кругом.
– Я прошу дать нам шанс! – воскликнула Эйрин. На сцену вышел Сойер, положил руку на плечо жены.
– Я прошу тишины. – Голос Сойера разнесся по помещению, заставляя всех утихнуть, ведь в его руках блеснул меч. – Мы не желаем вам зла.
– Мы подготовили пункты помощи. По всему городу ходят волонтеры, готовые ответить на вопросы, помочь. Мы подготовили «чистые» зоны для тех, кто не может совладать с магией. Сегодня же мы начнем проводить практические занятия, чтобы помочь…
– А как отсюда уехать?
Эйрин тяжело вздохнула, опустила глаза. На помощь пришел Сойер:
– Мы работаем над возможностью уехать. Мы понимаем, что не все получили метки, и многие не хотят жить без электричества, сотовой связи и интернета. Но пока мы не можем вас выпустить.
Как и ожидалось, поднялась паника. Кристиан вызволил руку, размял пальцы, ведь Оливия сжала его с такой силой, что те затекли, и вышел на сцену.
– Я напоминаю, что вы все еще часть Терравила и обязаны соблюдать законы и порядок. Я понимаю, что вы свободные люди, но с сегодняшнего дня вступает в силу закон о запрете пересечения Врат без пропуска.
Повисла тишина. Кристиана все знали в лицо, ведь он часто мелькал рядом с отцом на праздниках.
– Почему вы просто не эвакуировали нас до этих Врат?
– Мы хотели. Но не сумели. – Эйрин закусила губу. – Соларис должен оставаться в тайне, иначе нарушится баланс. Мир без магии слишком велик, и мы не можем принять тех, кто пойдет к нам за чудом, которое мы не можем им дать. Поэтому мы не можем вас отпустить. Если Никлаус все сделал, как обещал, то мир забыл про Портус. Помнит вас, но уверен, что вы живете где угодно, но не здесь. Портус стерт с карт. Мы не могли лишить вас дома. Ведь не могли предоставить вам другой. Это бы вызвало слишком много вопросов. И у нас нет ресурсов на это. Ваш президент отказался сотрудничать с нами.
Эйрин уже едва держалась. Кристиан невольно коснулся ее, всего на секунду, но успел ощутить усталость, опустошенность и грусть.
– Но вас не брошу я! – заявил Кристиан, с трудом осознавая, что собирался делать. – Я сделаю все, чтобы город максимально быстро вернулся к нормальному ритму жизни.
Народ снова недовольно загудел. Сойер нежно оттолкнул жену от микрофона, беря все в свои руки.
– Прошу отнестись с уважением к переписи, которую мы сегодня начнем. Напомню о волонтерах! Даже если у вас не проявилась метка, мы поможем вам адаптироваться. По всему городу в школах и детских садах сейчас разворачивают пункты питания. Там же вам раздадут свечи и зачарованные зажигалки, в них огонь стихийников огня: он горит ярче, не тухнет даже от воды, безопасен. Прошу не отказываться от помощи, ведь электричество не вернется. Просьба не выгонять волонтеров, которые придут к вам, чтобы переделать вашу технику! Плиты, холодильники – все заменим! Стихийники воды уже налаживают водопровод. Вот-вот из труб снова побежит горячая и холодная вода. Нужно немного терпения.
Народ не желал успокаиваться, продолжал паниковать. В итоге Эйрин все же ушла за кулисы, а Сойер остался отвечать на вопросы. Волонтеры сновали по залу, раздавая успокаивающие травы.
Кристиан и Оливия скользнули за Эйрин, не желая тонуть во всеобщем ужасе.
Элайджа выглядел уже лучше: лицо стало не таким бледным, круги под глазами исчезли. Ему выдали чистую рубашку, но с капельницы пока не отпускали. Оливия с ужасом глядела на аккуратно зашитые раны, на нить, по которой текла сияющая светлая магия в вену короля из пакета.
– Не очень прошло, а? – спросил Элайджа, устало дергая нить. – Долго еще? Мне домой пора.
– Минут десять. Ты слаб!
– Моя дочь была в магическом сне из-за сделки с Аделин, когда я уходил делать эти мойровы Врата. Теперь я еще должен вернуться и сказать, что любовь всей ее жизни слегка умер, чтобы их создать. Если Аврора, конечно, нашла способ вернуть ее саму. Твою же мать!
Кристиан свел брови, ведь едва ли понял что-либо из слов короля, но видел, как он злился и волновался. К тому же новоиспеченный хранитель душ успел познакомиться с Блэр, и она казалась приятной девушкой…
– Что за мойра? – прошептала Оливия брату, но Элайджа поднял на нее взгляд.
– Мойра – это та сука, из-за которой мы в этом дерьме. Если бы она не сдохла, то Врата бы были на месте. Клаус бы не умер. А моя дочь не болталась бы между жизнью и смертью. Дело дрянь… Как ей сказать, что он умер, а? Она ж пойдет за ним… а как в хаос попасть? И куда ее не пускать? Хотя… Как ее вообще дома удержать? Крылья мне в рот, в меня ведь вся пошла…
Эйрин бережно сжала руку Элайджи, пытаясь подбодрить.
– Мне очень жаль. Я уверена, Аврора сумеет вернуть Блэр. А Клаус… правда хороший был? Дени говорила, что ты ему руки пытался отрубить.
– Было дело. Не отрицаю. – Элайджа потер переносицу, нервно глянул на остатки магии, дернул нить, словно так она могла потечь быстрее. – Я вообще на помощь вам пришел.
– Мы справимся. Ты нужен семье. И дочерям.
– Народ паникует.
– А что ты ожидал?
– Я подумаю, как их можно выпустить отсюда. Клаус был прав – надо было эвакуировать город. Сказать, что тут бомба атомная взорвалась…
– Уже поздно. Но мы справимся.
Оливия нервно дернула Кристиана за рукав, тот обратил наконец на нее внимание и заметил капельки пота на лбу.
– Эйрин?
Принцесса оценила взглядом Оливию, устало кивнула.
– Мне пора. А ты отправляйся домой.
Элайджа неопределенно тряхнул плечами. А Эйрин взяла Оливию за руку и повела куда-то. Кристиан молча ступал за ними, понимая, в какую игру ввязался. Да, Крис! Это тебе не Хогвартс! А настоящая магия, которая дарит боль.
3
Дафна отпустила руку Блэр и зажмурилась, сдерживая слезы, – так ранило колдовство.
– Разбудила. Я была права – она осталась в последнем сюжете.
– Там опасно?
– Он замер.
Аврора отошла, нервно схватилась за края стола. Белые пряди упали на вспотевшее, взволнованное лицо – мама не знала, что делать. Дафна и сама паниковала. Душа помнила, каково было в погибшем сюжете, мозг напоминал все, что она сделала, пока была… там. Как бы она ни пыталась убедить себя, что все это было ненастоящим, эмоции-то были реальными. Мойровы чувства теперь пытались утянуть на дно океана, в мир вечной тьмы. Но надо вытаскивать сестру.
Время утекало. Мойра мертва, и от нее осталось лишь темное пятно на паркете у двери, где она взорвалась. Врата вот-вот исчезнут, выпуская магию в остальной мир. А ее отец помогал Хаосу сделать новые Врата. И все они что-то скрывали, недоговаривали, чтобы не пугать и так напуганную Дафну, которая мучалась последние месяцы от кошмаров и в итоге просто позволила Флоренс захватить мозг…
Дафна закусила щеку и помотала головой, пытаясь забыть о мойре и погибших сюжетах. Сначала сестра!
Аврора повернулась, сжала перстень, который ей отдал Клаус, зажмурилась. Дафна и хотела бы помочь, придумать хоть что-то… Она сумела пробиться к Блэр, коснулась ее души, чтобы пробудить, но вот как ее заставить проснуться наяву?
– Я могу закинуть тебя к ней. Наверно.
Даниэлла и Аврора переглянулись. Мама боялась потерять обеих дочерей, поняла Дафна.
– Допустим. Но что дальше… – Аврора запустила руки в волосы. – Время… снова время…
Дафна взяла Блэр за руку, считывая эмоции: тревога, испуг. Творилось явно что-то неладное. Что с тобой, сестренка?
– Я поняла, – изрекла Аврора, садясь рядом с Блэр. – Отправим эту стерву обратно в хаос.
– И как ты собралась это сделать? – спросила Даниэлла. Аврора качнула головой.
– Следишь за Дафной. Если она слишком ослабнет – заканчиваешь все, поняла? Придумаем другой способ.
Даниэлла кивнула, с опаской посмотрела на Дафну, которая намеревалась не останавливаться до конца. Аврора показала перстень Клауса и рассказала, что задумала.
Блэр продолжала идти по брошенному сюжету, ежась от холода. Аделин больше не появлялась, но сейчас она не отказалась бы даже от такой компании: все лучше, чем бродить по замершему миру. Холод пронизывал до костей, а небо умудрялось опускаться все ниже, так и норовя накрыть принцессу, хоть жизнь и стояла на паузе.
Увидев знакомый автодом, Блэр с облегчением выдохнула. Почти пять часов она ходила одна по холодному и жуткому сюжету, который высасывал все силы, эмоции и тепло из сердца.
Она поднялась по ступенькам, радуясь, что хотя бы автодом материальный, плюхнулась на кровать и накрылась одеялом с головой. Воспоминания душили, его запах, что остался на простынях, сводил с ума.
Блэр старалась не думать о Клаусе. Сдержит ли Аделин слово? По условиям сделки, она его не заберет… Значит, Клаус переживет создание новых Врат. Правда же?
Время распускать сопли закончилось, и пришлось за шкирку вытащить себя из кровати. Блэр в последний раз вдохнула запах одеяла, что пропиталось парфюмом Клауса, надеясь, что это поможет найти в себе уверенность. Сделала горячий чай, чтобы согреть уставший организм. С каждым глотком становилось чуть легче, словно жар не только согревал изнутри, но и пробуждал жизнь.
Блэр взглянула на часы и крикнула:
– Аделин! – В ответ раздалась тишина. Впрочем, другого она и не ожидала. – Аделин! Сука ты крашеная, ну или некрашеная, мне так-то все равно! Выходи!
Блэр прислушалась, ожидая появления Времени, но снова ничего. Она уже собиралась позвать вновь, как…
– Ну хорош кричать. Что ты хочешь?
Блэр резко обернулась, заметила Аделин, сидящую на незаправленной кровати. Нога на ногу, холодные светлые глаза, прожигающие до души, усмешка, делающая ее лицо еще прекраснее. Время махнула белыми волосами, уперлась ладонями в одеяло. В брючном костюме, словно деловая леди, что спешила на работу, но случайно забрела в погибший сюжет. И такая довольная, будто уже получила все, что хотела, верила, что принцесса готова отдать ей свою душу. Она же… все еще хочет ее душу, да? Мозг кольнуло, воображаемые Элайджа и Клаус подмигивали, намекая, что план Аделин не так прост, стерва что-то скрывает, что-то замышляет… Но времени на размышления не было.
– Я хочу предложить новую сделку.
– О, как. Нет, дорогая. Сделка есть сделка. Сначала ты торгуешься за условия, потом пожимаешь руку. Но не иначе.
Блэр посмотрела на часы, сглотнула, пытаясь унять панику. Смотреть на Аделин, которая сидела на кровати, где Блэр впервые оказалась в объятиях Клауса… Невыносимо. Хотелось выцарапать ей глаза, разбить губу и нос, выдергать все волосы, чтобы она ушла и не портила воспоминания.
– Ты можешь пересесть? Пожалуйста.
Аделин усмехнулась, оглядела смятые одеяло и простыню, скривилась, словно поняла, что там происходило. Хотя почему поняла, Блэр была уверена, что Аделин и так все знала, ведь буквально залезла в голову принцессы.
– Так будет лучше, ты права. Тут воняет сексом и мечтами, что никогда не сбудутся.
Блэр закатила глаза и отправилась на улицу, надеясь, что Аделин последует за ней. Они вышли в застывший мир, Блэр оперлась об автодом, вновь посмотрела на часы.
– Ты пыталась украсть мою душу.
– Пыталась. Что вы так за эти души цепляетесь, не понимаю?
– Ты правда никогда не любила?
– Никогда, голубушка.
– Так зачем эта месть? Уничтожение душ? Уйди на пенсию, да и все. Что вы вечно проблемы себе придумываете? Дом на болоте подарить? Элайджа подтвердит, как там здорово.
Аделин сверкнула глазами, но все же не скрыла улыбку.
– Хаос создал меня, чтобы я была женой Клауса. Это была моя участь. Моя жизнь. И я хранила ему верность, ведь верила, что по-другому нельзя. Но он не оценил. Предал. Ушел к другой. Изменял. Думаешь, он заслуживает тебя? Ты слишком хороша для него.
Блэр качнула головой и отвернулась, не желая объяснять, что Клаус вовсе не тот человек, которого придумала себе Аделин. Она читала его душу и знала, каков он, как он жалел о слишком многих поступках.
– И ты решила отобрать со злости у всех то, что не можешь испытать сама, так?
– Я не делюсь, дитя. И не отступаю от своих целей. Не хочу смотреть, как вы все испытаете то, что мне хаос забыл подарить. Смотреть, как вы любите… Мерзко.
Аделин дернула плечами, словно стряхивала с себя то, что витало в воздухе и особенно – внутри автодома. Блэр посмотрела на часы, сделала шаг к Времени.
– Клаус мой по праву. И теперь все выйдет даже лучше, когда он умрет ради этих Врат. Я уничтожу души, но его не смогу. И когда он вернется – ох! Только он сможет любить. Представь, как это будет больно.
– Но ты…
– Я не заберу его. И мои жнецы его не заберут. Это делает хаос. Моей власти тут нет.
Блэр подошла к Аделин вплотную. Сердце колотилось в груди, ладони потели от страха, но кажется, она сумела заболтать стерву 2.0. Она старалась не думать о Клаусе, понимая ошибку, понимая, что не увидит его вновь. Сейчас главное заткнуть это крашеную суку.
– Сделка: я дарю тебе любовь. На пару минут, конечно, ты же знаешь эту магию. А ты отпускаешь меня.
Аделин склонила голову, изучая эмоции Блэр, облизала губы, раздумывая.
– Ты следишь за временем. Что ты задумала?
– Просто хочу знать, когда время пойдет.
– У тебя – никогда.
Блэр улыбнулась, понимая, что пора действовать. Адреналин снес страх. Она покрепче сжала перстень Клауса, который ей передала мама, напитываясь магией. Спину обдало жаром, возвращая утерянные крылья, и это дало силы.
– Или прямо сейчас! – Блэр вжала ладонь в грудь Аделин, выдохнула, даря ей чувство любви. Глаза Времени расширились в ужасе, но тело обмякло, не привыкшее к подобной боли… Ведь ее заставили любить Клауса, того самого, что в эту минуту жертвовал собой. – Мам!
Аделин задергалась, понимая наконец, что ее обвели.
Аврора появилась из ниоткуда. Она коснулась лба Аделин, совершенно спокойная, уверенная в своих действиях. Время билась от страха, дрожала, ощущая, как ее время запускают. Блэр покрепче сжала перстень, чтобы помочь маме.
Глаза Аделин закатились. Ее душа унеслась обратно в хаос. Блэр хотела было спросить маму, не рано ли они избавились от Времени, но не успела.
Боль пронзила. Дыхание сперло. Блэр закричала, возвращаясь в реальный мир.
Она еще не знала, что Клаус умер в миг, когда она вернулась. Но уже ощущала дикую боль.
Глава 2. Немертвая
1
День ее смерти начался для Элисон Дейлайт вполне обыденно. Она проснулась, позанималась йогой на балконе небольшой квартиры, долго пела в душе, играясь с водой, создавая из нее причудливые узоры и разнообразные фигуры. Она разошлась настолько, что и сама удивилась, когда ей удалось создать дракона, такого детализированного, что многие стихийники воды позавидовали бы тому, как она развила способность.
Пока Элисон восхищенно разглядывала крылья водного дракона, его когти и уши, время неумолимо утекало в слив душа, таща стихийницу за собой, но вовсе не в трубы, а на шаг ближе к Подземному царству.
Элисон не подозревала, что умрет, пока бегала по квартире и запихивала в рот бутерброд, а в сумку – косметичку и ключи от машины. Даже выбежав на улицу и прикрыв голову от дождя, она представить не могла, что домой уже не вернется. Во всяком случае, живой. Опомнившись, Элисон разжала ладонь, образовала водный купол над собой, который действовал как зонт.
– Мама, мотри! Я тоже так могу?
Элисон обернулась на голос и увидела малышку лет четырех, что дергала женщину за рукав, указывая пальчиком на водный зонт. Голубые волосы – светлее на тон, чем у Элисон – подсказывали, что девочка тоже стихийница воды. Заплетенные аккуратными косами, они лежали на ее плечиках.
– Ну, если будешь стараться, – подмигнула ей Элисон.
Мама девочки – блондинка, что могло говорить, что она либо стихийница воздуха, либо хранитель жизни – щелкнула девчушку по носу и улыбнулась. Обе они стояли под обычным зонтом.
Элисон прыгнула в машину, посмотрела на себя в зеркало заднего вида, расправила прическу: неряшливый пучок, из которого выбивались синие пряди, украшенный серебряным ободком в виде цветов. Зонт распался, но завис каплями прямо в салоне. Элисон, заметив, как одна из капель чуть не прилетела в лоб, подула, заставляя воду вылететь сквозь приоткрытое окно.
– Мойра! – шикнула она, смотря на время.
Машина понеслась по городу, что когда-то называли городом Мертвых, теперь же – Витанова. Элисон жила на самой его окраине и любовалась видом на лес и горы из окна и балкона. Иногда ее прозывали стихийницей земли, ведь ее всегда тянуло к растениям, лесам и паркам, а не к воде. Ее родители работали на станции водоснабжения и отопления. Мать – стихийница огня, отец – стихийник воды, как и она. Работали… ведь умерли, когда ей исполнилось девятнадцать. Теперь Элисон занимала место матери на одной из скучнейших должностей: начальница управления водоснабжения Витанова. Работа важная, но какая же скучная…
Элисон свернула на обочину, ударила по рулю.
– Крылатый случай! – выругалась она, понимая, что оставила папку с документами на столе. Не привезет отчеты сегодня – начальство ее уволит. Так все устали, что она опаздывала, забывала про встречи и часть обязанностей. По правде, ее и держали на станции так долго только из уважения к ее погибшим родителям.
Элисон развернулась, смотря на часы: опаздывает! Мойра как опаздывает! Она неслась, обгоняя машины, нарушала правила, но ей было плевать.
В голове вдруг появилось желание все закончить. Она устала. Давно плыла по течению, грея себя мечтами, которым не суждено сбыться…
Мечтай осторожно, Элисон! Ведь мечты всегда сбываются…
Элисон очнулась пару минут спустя. Она не обратила внимание на пустоту в теле, отсутствие боли. Только стерла кровь, что шла из носа, и вышла на улицу. Хлопнув дверью, она оглядела разбитую машину, выругалась, а потом зажмурилась, сдерживая слезы.
Мозг купался в тумане, а ноги повели в сторону дома, который виднелся за поворотом. Она не замечала, что ощущала ничего, что спокойно двигала сломанной рукой, зато ревела, осознавая, как устала бороться с этим миром.
Элисон зашла в свою квартиру, хлюпнула носом и заметила фигуру, сидящую за кухонным столом. От черного плаща шел холод, мороз, что покрывал инеем волоски на теле.
– Кто вы?
Женские руки с красным маникюром скинули капюшон, Элисон пошатнулась, видя обычную женщину лет сорока с черными, словно тьма, волосами и колючим взглядом без намека на сострадание. Душа уже чувствовала, что произошло что-то, что меняло курс ее жизни, и билась в теле, воя от страха.
– И? – Элисон шагнула к незнакомке, видимо, хранителю душ. Заметила черные вены, пестрящие на шее, уходящие вниз, под плащ, и покрывающие подбородок. Безобразные, словно зараза. На большом пальце сверкал перстень. Элисон облизала губы, собирая остатки храбрости. – Еще раз спрашиваю, что вы делаете в моей квартире?
Женщина лишь дернула плечами. Элисон ожидала увидеть кого угодно под плащом, но точно не уставшую от жизни даму, которая достала из складки сигарету, щелкнула пальцами и закурила.
– Уже не твоя квартира, пирожочек ты мой. Уже нет… Даже интересно, что теперь с ней сделают.
– Выметайтесь! Сейчас же! А я опаздываю на работу.
– О, не волнуйся. На новой работе тебя ждут только завтра. А я, по правде, не особо рвусь в подземку, поэтому давай поболтаем.
Элисон ощутила слабость в ногах. Словно они стали чужими, деревянными. Дама же выдохнула дым, поднялась и потянулась, размяла шею.
– Знаешь, как это утомляет? Каждый раз одно и тоже: кто вы? Что вы хотите? Не мог я умереть! Не забирайте меня!
Элисон моргнула. Еще раз. В тайне веря, что так женщина в немодном черном плаще просто исчезнет. Но нет. Она все еще осматривала квартиру и курила, стряхивая пепел прямо на ковер.
Элисон не было нужды спрашивать, что случилось. Она знала. А душа, что вопила в груди с неистовой силой, пытаясь вырваться на свободу, это подсказывала.
Душа рвалась к этой женщине, словно в объятия к любимому.
– Ты – хранитель душ?
– Мимо.
– Ну, не некромант же?
– Тоже мимо.
– Не понимаю.
Дама затушила сигарету о раковину, повернулась к Элисон и улыбнулась. И улыбка эта была доброй, даже в глазах наконец проснулась жизнь, замерцали огоньки, но у Элисон почему-то пошли мурашки по всему телу.
– Мы с тобой еще поболтаем. И не раз! Женева, кстати.
Женщина протянула руку для рукопожатия, но Элисон мотнула головой.
– Но если…
– О! Не суждено тебе стать тенью. Пока точно.
Элисон кивнула. Происходило что-то нехорошее. Явно. Она выглянула в окно, заметила, что снова пошел дождь, несмотря на усилия стихийников воздуха, которые разгоняли тучи к празднику. И поняла, как хочет жить. Душа царапала ребра, а Элисон молча повернула к двери.
Оказавшись на улице, она закричала. Мимо проходили люди, пробежала собачка, а следом за ней женщина, машина окатила ее брызгами, а вдали девчушка, которую она видела утром, пыталась сделать водный зонт, чтобы укрыться от дождя. Но никто не видел Элисон.
Все продолжали жить. Никто не поставил дела на паузу, мир не замер, плача об ее уходе. Она – капля. Не будь ее – все просто продолжат жить, словно ее и не было никогда.
– Ну? Ты готова?
Элисон обернулась на голос. В груди жгло, словно внутри образовался костер. Пожар, что сжирал все ее мечты.
Женева снова курила, недовольно ежась под холодным дождем.
– Нет! Я… Я ничего не успела! – Слезы покатились по щекам, душа билась, словно запертая в клетке птица. – Не любила, не стала мамой, не открыла кафе на берегу, не обрела лучших друзей, не гуляла всю ночь… мойра! Я… я… Даже море не увидела еще раз! А я так мечтала море вновь увидеть! Как в детстве… Прошу!
Женева подошла, протянула к ней руку. В глазах мелькнуло сострадание, но только на секунду. Потом они стали холодными, пустыми, и Элисон поняла, что и для этой женщины ее смерть – просто работа.
– Тик-так, голуба. Боюсь, больше ждать нельзя, иначе твоя душа сгорит. Время на исходе.
Элисон дернулась в сторону женщины – жнеца смерти?! – понимая, что и правда пора. Душа рвалась в объятия смерти, но мозг все подсовывал картинки моря.
– Совсем немного…
– Время на исходе. Тик-так. Тик-так.
Элисон моргнула, прогоняя слезы. Мутная картинка прояснилась, она смогла разглядеть, как девчушка радостно прыгала под водным зонтом. Слегка дырявым, но все равно прекрасным…
– Тик-так, – тихо повторила Элисон и посмотрела на небо. Тучи почти рассеялись, пробивалось солнце, но крупные капли продолжали сыпать с неба, словно конфетти. Они били по щекам, мочили и без того мокрое лицо. – Прощай…
– Голуба?
Женева протянула руку, а душа затрепетала под ребрами. Элисон всхлипнула, схватилась за грудь, ощущая невыносимую боль, едва нашла в себе силы, чтобы сделать шаг и позволить себя коснуться. А потом ее поглотила тьма.
Элисон Дейлайт умерла. Но ее жизнь только началась.
2
Душа билась о ребра, царапала легкие. Элисон открыла глаза и сделала вдох.
Все было не так.
Она ощущала душу, что так и билась, словно птица в клетке, и бурю эмоций, которые лавиной придавили стихийницу к дивану.
– Добро пожаловать в Подземное царство!
Элисон дернулась, резко повернулась и увидела парня, что сидел рядом и с любопытством оглядывал ее. Черные волосы, убранные в короткий хвост, темно-карие глаза, искрящиеся от огня, что полыхал в камине напротив, чисто выбритый острый подбородок.
– Том Купер. – Парень протянул ей руку, а Элисон попыталась разглядеть под манжетой белой рубашки метку, но ткань оказалась слишком плотной.
Элисон несмело пожала ладонь, пытаясь сообразить, куда попала. Ее смущала старомодная широкая рубашка, небрежно застегнутая на все пуговки, кроме двух верхних. Она перевела взгляд на льняные брюки на подтяжках и устало вздохнула: так одевались дет двадцать пять назад, когда она еще ходила пешком под стол. А потом ее глаза расширились.
– Твою тень! Я умерла, да?
Элисон вспомнила, как встретила Женеву.
– Именно. Вот только твоя душа осталась запертой в теле, а потому ты не стала тенью.
– Почему?
Том улыбнулся, показав белые зубы, наклонился и чарующе прошептал:
– Потому что была избрана для второй жизни!
Элисон с сомнением вздохнула. Так, словно на ее плечи опустилась вся тяжесть бренного мира. Она сидела на мягком кожаном диване, слышала потрескивание бревен из камина, огонь освещал небольшую комнату, похожую на кабинет: деревянный массивный стол, кожаный стул и несколько заставленных стеллажей и шкафов.
– Не такой ожидала увидеть подземку.
Том встал и подал ей руку, она хмыкнула и поднялась сама. В теле была легкость и какая-то пугающая пустота.
– Это потому, что ты попала в мой кабинет. И если ты согласишься, я буду твоим начальником.
– Припахать решили после смерти?
– О, оплата тебе придется по душе. Если нет, что ж, щелчок пальцами, и твоя душа умчится на поиски спокойствия и тишины.
Том подошел к столу и приложил перстень к углублению одного из ящиков. Элисон сощурилась, разглядывая резную шкатулку, из которой он достал печать, на основании которой оказалась сотня иголок. Затем он вытащил папку из шкафа, сел на стул и углубился в чтение. Элисон несмело села напротив, едва он, не поднимая голову, указал на него рукой.
– Итак, – заговорил Том спустя пару минут, – Элисон Дейлайт. Стихийница воды. Двадцать шесть лет. Умерла в результате несчастного случая шесть часов и тридцать шесть минут назад. Работала на станции водоснабжения и отопления. Родители погибли семь лет назад в результате… хм, стоит прочерк.
– Автомобильная авария в Терравиле.
– Хм, печально. Что у нас дальше? – Лицо Тома не дрогнуло, глаза источали уверенность и спокойствие. А вот сердце Элисон гулко билось, когда она слушала о своей жалкой жизни из уст человека, которому было определенно плевать на все, что с ней произошло. – Одинока. Ни друзей, ни близких, что делает тебя идеальным кандидатом.
Элисон опустила глаза, сдерживая слезы обиды.
– Там что-то было про оплату?
Том сухо улыбнулся, смотря на нее совершенно без эмоций.
– В Подземном царстве с недавних пор появились отделы по помощи перерождения душ. Я предлагаю тебе работу в отделе переписи и распределения душ. Работа непыльная, прямого контакта с тенями нет.
Элисон облизала губы, задумалась, а надо ли ей после смерти работать? Не легче ли забыть эту дрянную попытку и поскорее переродиться? Ну, не вышло. Ну, потерпела она полный крах. Подумаешь – неудачница? Может, в следующий раз выйдет лучше? Она уже хотела сказать это, как Том поднял руку.
– Пятьсот лет службы в Подземном царстве, и ты возвращаешься в мир живых, причем, не меняя внешность, тело, и даже имя, если того пожелаешь. Ты будешь вольна выбрать любую жизнь, мы все организуем.
– Пятьсот лет?
– Пятьсот лет, – согласился Том, а его глаза блеснули в свете огня. – И затем сможешь исполнить все свои мечты. Стать тем, кем мечтаешь.
– Может, за пятьсот лет мир так изменится, что моя мечта будет неактуальной? Невозможной?
– Всегда можно выбрать быть богатой сукой и жить в огромном особняке с прислугой.
– Так, а что делать-то надо?
Том улыбнулся. На этот раз искренне, так широко, что образовались морщинки на лице. Элисон задумалась, сколько ему лет, но потом поняла, что он мог умереть очень давно… А если он хранитель, то и вовсе мойра разберись сколько ему лет. Она вновь взглянула на манжету, жалея, что не умеет прожигать взглядом дыры. Но потом заметила графин с водой, невольно дернула пальцем и довольно улыбнулась, когда пузырь застыл в воздухе. Том обернулся, хмыкнул.
– Многие неделями не могут понять, как тут использовать силы. Говорю же, ты – идеальный кандидат. Ну?
Элисон замялась. Последний год она часто думала о смерти. Она не помышляла закончить жизнь, вовсе нет, но иногда ей начинало казаться, что умри она сейчас – будет даже лучше. И вот она умерла, только все пошло не по плану, и ее душа все еще билась, норовя покинуть мертвое тело.
– Времени нет, Элисон, ты сама это чувствуешь.
Элисон коснулась груди, резко выдохнула, понимая, что Том манипулировал ею, не давал шанса подумать, взвесить желания. Она представила весы, попыталась разложить плюсы и минусы работы в подземке, но осознала, что ей так и не сказали, что предстоит делать и как она будет жить. Ну или не жить.
– Ну ладно, мойра с ним, поехали!
Том удовлетворенно хмыкнул и попросил ее руку. Элисон несмело протянула ладонь, а потом вздрогнула, едва Том шлепнул печатью по запястью левой руки. Она вытянула руки, разглядывая уже не одну, а две метки: стихийницы воды на правой и метку Подземного царства на левой.
– Добро пожаловать в клуб мертвых, но еще живых. Прошу за мной.
Том накинул деловой черный пиджак, который так не подходил его рубашке и штанам, что Элисон нахмурилась. Она засеменила следом, пытаясь понять, что изменилось. Душа, определенно, успокоилась и более не рвалась из тела, словно смирилась, что придется еще немного… пожить? Посуществовать? Побыть в мертвом теле? Мойра, она не любила черный юмор, но тут, видимо, придется шутить. Иначе как выжить… бр-р! Как быть мертвой, но живой?
