Анна Панкратова
Последняя пьеса
– Блэр… – Его тихий голос утихомирил ее. Клаус подтянул Блэр к себе, провел по щеке. – Я не планирую умирать, но не отрицаю, что это может произойти.
– Клаус…
– Мы можем уйти через Врата в мир без магии. Скорее всего, его жнецы захватить не смогут, и когда Соларис падет, то там время просто запустится. Но ты сможешь?
Спокойный, нежный голос успокаивал, обволакивал надеждой и тихой печалью. Блэр помотала головой.
– Но я не хочу без тебя жить.
– Я знаю. И поэтому сегодня заодно мы используем всю эту магию от ритуала очищения души, чтобы ты стала моей мойрой, правда? И Элисон будет рядом как раз!
– Только попробуй умереть! Я уже была в хаосе, смогу тебя найти!
– Знаю. – Клаус прижал ее к себе, закопал руку в волосах, сжимая затылок, и зашептал на ухо: – А потому сделаю все, чтобы тебе больше не пришлось так рисковать. Я не брошу тебя снова, обещаю. А теперь иди к сестре. Ты нужна ей.
Клаус поцеловал Блэр в лоб и оттолкнул. Она, смахивая слезы, подошла к Дафне. Та уже не плакала, только устало смотрела в окно, наблюдая, как жнецы смерти заполоняли тихие, замершие улочки. За ними плыли тучи, скрывая солнце, что так и не вышло до конца из-за горизонта.
– Зато сегодня все закончится, – сказала Блэр. – И все будет хорошо.
– Ага! А еще ваша любимая королева родит, – добавил Клаус, записывая что-то на бумаге. – Вороны тоже замерли? Хм.
Клаус свернул письмо, сощурился, оглядывая комнату. Блэр выглянула за окно, пытаясь понять, коснулась ли воронов остановка времени, и свела брови вместе, заметив птиц, что зависли посреди неба.
– Как же письмо передать… – бормотал Клаус, ходя по комнате.
– Я могу слетать. Это же отцу, да?
– Времени нет. Надо действовать сейчас же и спасать Элисон.
– На запястье…
– Слишком много надо сказать.
Клаус крутил в руках письмо, словно оно само могло как-то долететь до Элайджи. Щелкнув пальцами, он положил его на стол, порезал ладонь и испачкал бумагу.
– Кровь и кровь, послание уйдет. Кровь пролью, король узнает правду всю.
Письмо исчезло, оставляя алые капельки на столе.
– Узнай, дошло ли.
Блэр послушно вывела на запястье послание отцу, задержала дыхание, ожидая ответ.
– Дошло.
– Отлично. Тогда вперед! Нам еще душу Элисон спасать.
Блэр не выдержала и обняла Клауса, надеясь на одно: что он сказал правду и не собирается умирать.
3
– Мне тоже страшно. – Аврора сжала руку Даниэллы. – Но я знаю, что мы сможем. Вместе.
Аврора и сама с трудом верила в то, что говорила. Они сидели с Даниэллой в родовой больнице. Вдвоем, ведь весь мир замер, и некому было больше принять роды. Мужчин выгнали за дверь: Элайдже там было явно не место, а вот Джейкоба Даниэлла попросила уйти сама, потому что не хотела, чтобы он видел, как она мучается от боли, рожая их ребенка.
За сорок минут до этого Элайджа скомкал записку от Клауса, ответил Блэр, что все понял, и выругался. Аврора, смотрящая в окно, пытаясь понять, насколько все плохо и пора ли драться с Аделин, резко обернулась и вздернула брови.
– Поздравляю, сегодня Дени родит сына.
Аврора непонимающе нахмурилась. У них замерло время, значит, Аделин пошла в наступление, а Элайджа собирается вызывать роды Даниэллы?
– Ей еще недель десять ходить. И Аделин…
– Аделин мертва. Дафна раскрошила ее душу, поэтому время замерло. И поэтому жнецы сходят с ума – некому отвлечь их от нарушения баланса.
Аврора перевела взгляд на записку, поняла, что они на пороге грандиозного и безумного плана Клауса по спасению мира.
– Скажи, что Клаус не умрет. Еще раз ребра нашей дочери я не смогу собрать.
– То есть роды ты готова принимать?
– Да рано ей еще!
– Поэтому ты ускоришь время, чтобы вызвать их. Клаус пишет, что роды должны быть естественными. Типа наследник королевы, новая жизнь, бла-бла и…
– И время снова пойдет. – Аврора запустила руки в волосы, утопая в ужасе. – Я не смогу, Элайджа…
– Сможешь. Ты все сможешь. – Элайджа притянул ее к себе, обхватил лицо ладонями. – Хвала крыльям, Дени эмоции читать не умеет. А ты умеешь быть хладнокровной.
– Но не когда я роды принимаю! Я вообще сама роды никогда не принимала! Я же…
– Ты сможешь.
Пять минут ушло на споры. Аврора пыталась избежать преждевременных родов, ведь знала, как сильно Даниэлла любит своего ребенка. Элайджа убеждал, что все будет прекрасно.
В итоге они все же оказались в родовой, ведь понимали, что каждая минута слишком драгоценна, и чем дольше мир на паузе, тем больше шансов, что Соларис погибнет.
Даниэлла восприняла новость спокойнее, чем ожидала Аврора. Ну, подумаешь, сожгла пару деревьев в саду. Зато сейчас она сидела в халате, гладила живот, кусая губу, но уверенно кивала, слушая, что будет происходить дальше.
– Может, Джейкоба позовем?
Даниэлла помотала головой.
– Он будет держать тебя за руку. Туда смотреть не обязательно.
Даниэлла хмыкнула, слезы покатились по щекам. Аврора погладила ее по коленке, пытаясь скрыть собственный страх.
– Ты же принимала роды?
– Конечно.
Помещение тонуло в застывшем предрассветном мгновении. Аврора слышала краем уха, что в Портус стекались жнецы смерти, ища место смерти Времени. Пыталась отправить туда Элайджу, сгорая от страха за дочерей, но тот твердо покачал головой, говоря, что там есть Клаус, а сила короля может понадобиться и тут.
– Он же еще маленький, – прошептала Даниэлла, нежно проводя по животу. – Ты говорила, так нельзя.
– Он достаточно окреп. На таком сроке дети уже рождаются, правда? Да, их долго выхаживают, но я же ускорю его развитие. И у тебя родится совершенно здоровый малыш. Просто немного раньше.
– А если…
– Все будет хорошо. Роды должны начаться и пройти естественным путем. И я обещаю тебе, что все будет хорошо.
Даниэлла смахнула слезы, сделала глубокий вдох. Аврора узнала наконец королеву, готовую кинуться в бой, пойти в подземку за любимым и даже вырвать себе перья ради дела. Беременность пыталась размягчить ее, но не сумела, гормоны бушевали, но Даниэлла все еще оставалась огнем.
– Позови Джейкоба, пожалуйста. Да и Элайджу – пусть в углу постоит. Он в магии лучше всех нас разбирается… Да и душу мою трогал, а что может быть интимнее?
Аврора немного расслабилась: ей и самой будет спокойнее, если муж будет рядом, готовый прийти на помощь. Она закрыла глаза, пытаясь не думать о Блэр и Дафне, убеждая себя, что пока они с Клаусом, ничего плохого произойти не может. Тряхнула головой, понимая, что пора сосредоточиться на Даниэлле и сделать свое дело. Пора уже запускать время в этом бренном мире.
Мужчины заняли свои позиции. Элайджа стоял у дальнего окна, хмурился, сложив руки на груди, и Аврора догадывалась, как неловко ему было находиться в родовой. Никто не говорил этого вслух, но все ждали жнецов смерти, ведь Клаус сказал ясно: жнецы обезумили из-за того, что мир замер, и им некого забирать. Кто знает, как они поведут себя, учуяв рождение нового человека?
Джейкоб шептал что-то на ухо Даниэллы, крепко сжимал руку, целовал пальцы, обещая быть рядом. Боялся, но всеми силами хорохорился ради жены. Они оба не были готовы встретить сына так рано. Они даже не закончили ремонт в детской, ведь были слишком заняты происходящим.
– Имя выбрали? – спросила Аврора, раскрывая халат, чтобы получить доступ к животу.
– Нет еще. Думали, время есть.
– Так это кто он будет? Я ждал водолея, – заявил Джейкоб. – И молил хаоса пожалеть нас.
– В Соларисе нет знаков зодиака, – закатила глаза Даниэлла. – Но он стрелец.
– Стрелец… отлично.
– А что с водолеями не так?
– Ну, они все… странные.
– Не страннее нас самих. Мы тут рождение сына собираемся ускорять аж на десять недель.
Аврора порадовалась, что будущие родители сумели немного отвлечься. Н пора действовать – мир не может стоять на паузе слишком долго. Она осторожно провела по животу.
– Я буду ускорять время максимально медленно, чтобы вам обоим было не очень больно и комфортно. Как только отойдут воды, я прекращу. И дальше все пойдет естественным путем. Хорошо?
Даниэлла сглотнула. Кивнула. Покрепче сжала руку Джейкоба. Аврора решила не уточнять, что придется пережить период схваток, за которые раскрывается шейка матки, за пару минут вместо часов, и будет… неприятно.
– Если что кричи.
– Ладно.
Аврора встретилась взглядом с Элайджей, он выдавил улыбку, пытаясь подбодрить. Она начала ускорять время. Ощущала жизнь под пальцами, хватала время, заставляя течь быстрее. Пространство сопротивлялось, а тучи начали скрывать небо.
Даниэлла закричала, ощущая рост ребенка. Слишком быстро. Слишком больно. Но Аврора не выпускала живот, боясь, что все пойдет не так, если она остановится.
Свечи замигали и потухли, погружая родовую в полумрак. Аврора сделала последний рывок и остановилась, понимая, что достаточно.
Даниэлла вскрикнула, ощущая очередную схватку.
4
Небо Портуса затягивало тучами, а на землю опускались первые снежинки. Такие холодные, словно состояли из магии жнецов смерти, что кружили по городу, отчего улочки покрывались льдом.
Блэр сидела рядом с Элисон и Каспером недалеко от бывших Врат, ведь Клаус верил, что там осталась магия, которую они смогут использовать. Дафна курила, смотря за застывшую Акишу, протягивающую руку к сломанной ветке.
Сердце покрывалось паутиной из жути и тревоги, пока они шли по Портусу. Молча. Каждый и так знал, что будет, ведь они не раз проговаривали ритуал. И каждый волновался, ведь знал, что все должно было произойти в самую длинную ночь в году, когда можно черпать магию из воздуха. Но не сегодня.
Жнецы смерти бродили вокруг. Стекались к месту смерти Времени. Не забывали и про Элисон, чувствуя неправильную душу.
Клаус докурил, убрал волосы в хвост и подошел к Блэр, поцеловал ее в щеку.
– Ты справишься, пчелка, – прошептал он и подозвал Дафну.
Они не знали, когда родит Даниэлла. Не знали наверняка, что будет с душой Элисон, когда пойдет время. Но знали, что лучше действовать быстро.
Немертвая пока держалась без галлюцинаций. Пустым взглядом она смотрела вдаль, крепко сжимая руку Каспера.
– Клаус, сегодня не день…
– У нас нет выбора. Когда время пойдет, будет резкий выброс магии, боюсь, это спровоцирует галлюцинации и… Дальше вы знаете.
– Что мне делать? – Каспер покрепче прижал к себе Элисон.
– Следить, чтобы жнецы не напали. – Клаус хлопнул Каспера по плечу и вызвал кинжал. – Ну, начнем.
Снег усиливался, укрывая землю. Холод залезал под ребра, пробирался в кости, но Блэр сняла перчатки и спрятала эмоции. Страх пытался поглотить, но она отталкивала его, напоминая, что они готовились к этому ритуалу.
Элисон легла на землю, не выпуская руку Каспера. Дафна размяла шею, закрыла глаза и протянула пальцы к груди, чтобы схватить душу. Клаус сделал два пореза: на своем запястье и на запястье Блэр, соединил порезы, чтобы поделиться своей магией и направить.
Знакомая необузданная магия ворвалась в вены Блэр, напоминая вдруг, как они впервые встретились с Клаусом. Тогда он заставил ее остановить время, а она так переживала, что замер целый город. Тепло воспоминаний оплело замерзшее тело и помогло отбросить последние сомнения.
– Даф держит, – не сжимай только! – ты отматываешь время для души. Медленно. Осторожно.
Блэр кивнула, собираясь с силами. Клаус научил, что принцип будет такой же, как во время чтения душ. Отчасти поэтому Блэр теперь знала любимого как саму себя, ведь целый месяц ежедневно тренировалась на нем. И это были самые приятные моменты дня, ведь он позволял утопать в нем, раскрывал тайны, но главное, что любил ее. Она и раньше ощущала это тепло, но, когда касалась души, оно усиливалось, превращаясь в жар.
– Готова?
Элисон кивнула. Дафна держала душу бережно, стараясь не причинять боль. Блэр же поддалась воле Клауса и начала по крупицам отматывать время.
Жнецы подходили ближе. Принюхивались. Мир стоял на паузе, поэтому они лишились разума и эмоций, ведь не относились ни к живым, ни к мертвым, значит, не могли замереть, но не могли и жить. Раньше их питала Аделин, направляя за собой, но без нее они стекались туда, где баланс нарушался особенно остро.
Блэр старалась не обращать на них внимание, продолжая отматывать время для души. Элисон жмурилась, кусая губу, пыталась не кричать. Каспер гладил ее по плечу, но сам обеспокоенно наблюдал за жнецами смерти, которые оцепляли их в круг. Не нападали. Но стояли так близко, что мороз доходил до костей.
– Пора, – сказал Клаус, намекая на соединение душ. Он положил руку на грудь Элисон, но нахмурился. – Не могу найти нашу нить…
Жнецов становилось все больше. Они стекались к ним, манимые вмешательством в баланс.
Блэр теряла силы. Чувствовала, что Клаус отдавал слишком много магии, особенно сейчас, когда пытался создать еще одну нить между их душами. От волнения уже не получалось отнекиваться.
– Дафна, сожми ее, – выдавила Элисон, плача.
Дафна помотала головой, а Блэр схватила руку сестры, не позволяя отпустить душу. Хоть и сама понимала, что они не отматывали время, а делали то, что хотела сделать Аделин, – уничтожали мойрову душу, выпуская магию в мир.
Крупные снежинки падали на землю, мочили волосы и одежду, касались сцепленных рук Клауса и Блэр. На его лбу появились капельки пота – слишком много! Он отдает слишком много!
Блэр запаниковала.
Элисон начала кричать.
Дафна первая отпустила душу, со страхом посмотрела на Клауса, ожидая указаний.
Блэр разорвала сцепленные руки.
Клаус выругался. Устало осел на землю.
Каспер побелел, ведь понял, что они приняли провал. Прижимая Элисон к себе, он стирал слезы с ее щек, пытаясь успокоить, обещая, что они найдут путь, едва немного отдохнут.
– Я не знаю, что делать, – тихо сказал Клаус. – Даже как нас связать больше не знаю… мне не найти нить… Без магии дня зимнего солнцестояния…
Блэр зажмурилась, думая. Отчаяние разливалось по телу, страх оседал вместе со снегом, замораживая все сильнее. Она дрожала, сердце билось о грудь. Старая метка обжигала, ведь…
– Я знаю! – Блэр вскочила, потянула Клауса за собой. Он встал, покачнулся, обессиленный, ведь отдал слишком много. – Женись на мне. Сейчас.
– Блэр…
– Нет, ты не понимаешь, – горячо выдохнула она в его губы, так близко подошла, чтобы хоть немного согреться. – Твоя метка сделана тобой. Моя – из прошлого. Не я ее оставила. Поэтому ты в будущем, а я – в прошлом.
– И надо вместе оказаться в настоящем. Конечно.
Клаус собрался с силами, поморщился – так тяжело было шевелиться, но Блэр уже порезала ладонь. Жнецы смерти подошли еще ближе, но пока не нападали. Снег валил с такой силой, что на земле образовался слой в пару сантиметров, в котором утопали ноги.
Снежинки опускались на ресницы, слепя глаза, но Блэр улыбалась, веря вдруг, что у них все получится. Старая метка вспыхнула, когда поняла, что происходит.
Блэр порезала ладонь Клауса. Они соединили порезы, делясь заодно эмоциями: надеждой и любовью.
– Кровь пролью, – заговорила Блэр, – как знак моей любви. Кровь и кровь, чтобы души наши сплелись. Отныне и навеки – я твоя.
Клаус улыбнулся, покачнулся, но устоял. Она чувствовала, как он устал, как много отдал, но ощущала и его счастье. Жнецы смерти отходили, не в силах находиться рядом с местом, где горели от любви две души, скрепляясь навеки.
– Кровь пролью, – сказал Клаус, – как знак моей любви. Кровь и кровь, чтобы души наши сплелись. Отныне и навеки – я твой.
Они сжали руки еще сильнее, подошли так близко друг к другу, что согревали друг друга дыханиями.
– Кровь пролью, – говорили они вместе, – отныне и навеки сплетены мы. Кровь прольем, чтоб свет вернуть. Отныне и навеки – в душах любовь живет.
Клаус схватил Блэр за талию и поцеловал. Эмоции смешались, а старая метка в душе горела как никогда ярко, сияла, словно звезда на ночном небе, указывая путь к счастью.
– Дальше что? – прошептала Блэр.
– Дальше… – Клаус упал на колени рядом с Элисон, которая сидела на коленях Каспера, но качнул головой, не в силах сказать правду. – Прости, Элисон.
– Я знала, что шансы малы, – устало ответила она. – Давай уже. Поздравляю, кстати.
Каспер крепко обнял Элисон, поцеловал в щеку, отдавая всего себя, всю свою боль. Блэр села рядом, виновато пожала плечами, все еще надеясь, что Клаус придумает способ спасти стихийницу.
– Давай, пчелка, до момента, когда Ненависть привязала мойру к подземке. А потом… – Клаус встретился взглядом с Дафной. Та хлюпнула носом.
Они обсуждали план «Б», но всегда надеялись, что до него не дойдет. Правда, тогда они думали, что выжигать душу будет Элайджа, не представляя, что и Дафна способна раскрошить ее.
Блэр вновь ощутила душу, которую схватила Дафна. Клаус опять давал ей свою магию, пугая все сильнее, ведь она помнила про лимиты. Она закрыла глаза, сосредотачиваясь.
Нащупай душу на кончиках пальцев, деликатно, осторожно. Откати время назад, верни, как было, помоги вспомнить покой…
Метка загорелась. Блэр задыхалась – так это стало неожиданно и странно. Словно кто-то забрался под ребра и скреб. Ее душу связало крепкой нитью с душой Клауса. Он сжал ее плечо, опустил руку, не в силах больше отдавать магию. Но на губах сияла улыбка.
– Спасибо, Блэр, – сказал он и упал.
– Клаус!
Блэр склонилась над Клаусом. Он был на грани, едва держался, но продолжал улыбаться. Глупый! Умри он сейчас, все будет зря!
– Помоги ему, – сказала Дафна. – Я поняла, что мы делали не так.
– Что? – Блэр потрясла Клауса, надеясь, что тот, как по волшебству, очнется.
– Мы жили прошлым. Пытались вернуться в прошлое. Когда надо было смотреть в будущее. Элисон закончит цикл, но выживет. Я обещаю.
– Но…
– Помоги Клаусу! Я справлюсь.
Блэр выругалась, в очередной раз соединила порезы, но теперь уже она отдавала свою магию Клаусу. Слезы текли по щекам, она не слышала, что происходило рядом, не понимала, что задумала Дафна, и могла только молить Клауса не умирать.
Клаус открыл глаза. Сжал руку Блэр, тяжело дыша. Щеки розовели.
– Твоя магия… – зашептал он, часто моргая, смахивая слезы, – такая холодная…
– Не холодная, дурак, – заплакала Блэр, – теплая.
Она упала на него, крепко обнимая, продолжая делиться магией.
Их засыпал снегопад. Чистый снег замерцал, пропуская вдруг магию, которая рвалась к ним из земли…
5
Элайджа понял, что в гости идут жнецы смерти, когда потухли свечи. Волоски покрылись морозом, душа затрепетала в груди. Он выругался, ведь был прав, предполагая, что рождение нового человека привлечет их внимание.
Даниэлла кричала во время каждой схватки, хваталась за руку мужа, которого Элайдже пришлось забрать. Джейкоб уже понял все сам, ведь обеспокоенно оглядывался.
– Прости, Дени, очень нужен некромант.
Даниэлла ругалась, не отпуская мужа. Джейкоб осторожно высвободил руку и за Элайджей пошел к двери, пытаясь не оглядываться, ведь знал, что поможет гораздо сильнее, если не даст жнецам захватить помещение.
– Как у Врат. Нам не отбить их вдвоем, – сказал Джейкоб, стягивая рубашку. – На спине знаки нарисуешь?
– Только спрячу нас.
Элайджа развел руки, выдохнул, закрывая родовую черным дымом. Знал, что надолго от жнецов это не спасет, но даст хоть немного времени. Аврора ругалась, зажигая свечи, ведь они остались во мраке. Даниэлла кричала, а схватки происходили все чаще.
– Раскрытие десять сантиметров, – сказала Аврора. – Пора тужиться.
– Я убью тебя, Аврора! – завопила Даниэлла.
Джейкоб бросился к жене, но Элайджа схватил его за плечо.
– Она сильная. А Аврора потом ее исцелит.
– Надо было в Терравил ее отвезти на весь период беременности, – шикнул Джейкоб, но повернулся спиной, позволяя Элайдже нанести символы подземного царства. Сам он выводил такие же на руках и животе. Морщился, передавал боль даже Элайдже, который все еще держал его. Оба смиренно проглатывали все, понимая, что Даниэлле, которая прожила два месяца развития ребенка и раскрытие шейки матки за пять минут, куда больнее. Счастье, что в ней королевская магия, которая и держала ее на плаву.
Один из жнецов прорвался сквозь дым. Не понимая, где он, с пустыми глазами, как у тени, жнец двигался вперед, спотыкаясь о собственный плащ, что сполз с плеч. Действовал на инстинктах, манимый к месту, где рождалась новая жизнь, нарушая и так ушедший во мрак баланс.
Элайджа отсек кинжалом палец жнецу, тот рассыпался, а перстень со стуком упал. Вернулся к спине Джейкоба.
– Как вы? – спросил Элайджа, ведь Даниэлла затихла.
– Ввела обезболивающие травы. Все хорошо, – ответила Аврора.
– Хорошо так, что убью и тебя, – тихо сказала Даниэлла и все же вскрикнула.
Спина, руки и живот Джейкоба походили на кровавое месиво, испещренное символами Подземного царства, лицо покрылось потом, но он сдерживал боль как мог.
– Не позволяй ей роды ускорять, – холодно бросил Джейкоб и сел, чтобы душой уйти в Подземное царство и выстроить щит вокруг родовой. – Если что-то…
– Мы семья, Джейк. Своими не жертвуем.
Джейкоб кивнул и закрыл глаза, уходя из реальности. Элайджа заменил кинжал на меч, приготовился отбивать атаку, если понадобится. Он старался не оборачиваться, слыша, как Аврора просила Даниэллу тужиться, пытаясь понять, как вообще оказался на родах чужой жены.
Надеясь, что Джейкоб выставил щит, Элайджа отпустил дым, который забирал слишком много сил. Несколько жнецов смерти поплыли в его сторону. Медленные, словно бы сонные, но на деле частично замершие. Он отсек каждому кисти, ожидал новую атаку, но остальные стояли у невидимой границы.
– Давай! Тужься! Осталось немного! – кричала Аврора.
Элайджа ловил взглядом каждое движение жнецов, держа меч наготове. Минуты текли со скоростью врага, который лениво бродил у черты. Мозг бешено работал, мышцы были напряжены. Джейкоб не шевелился, сидя на полу, погруженный в Подземное царство, а Элайджа переживал за него все сильнее – слишком много магии и сил тот отдавал.
– Я вижу головку! Ты умница!
Элайджа облегченно выдохнул и отправился возвращать Джейкоба на пост заботливого мужа. Он толкнул его в плечо, вонзил ногти в одну из ран.
– Джейк? Джейк?!
Некромант вздрогнул, вырываясь в реальность, покачнулся, но Элайджа придержал, не позволяя упасть.
– Иди. Быстрее же!
Джейкоб тряхнул головой, пытаясь понять, что происходило, повернулся к Даниэлле и наконец сообразил, где находился. Элайджа уже отбивал жнецов, которые медленно стекались к ним. Он занес меч в очередной раз, но рассек пустоту. В родовую, заливаемую криком младенца, вновь пробивалось солнце. О произошедшем напоминали только перстни, усыпающие пол, да лужа крови.
Элайджа устало выпустил меч, убрал волосы со взмокшего лба.
– Поворачиваться можно?
– Можно, – тихо ответила Даниэлла.
Элайджа несмело обернулся, увидел потную, уставшую, но счастливую Даниэллу, которая прижимала к груди крохотного мальчугана, и Джейкоба, который гладил сына по спине. Аврора заслоняла собой место, которое исцеляла, вновь ускоряя время. Закончив, она накрыла Даниэллу простыней и пошла к Джейкобу.
– Я потерплю, – отмахнулся он.
– Пустяки…
– Ты устала.
Элайджа прижал Аврору к себе, не давая исцелить и Джейкоба. На ногах стоит? Значит, немного подождет. В конце концов, не он рожал.
– За сколько справились? – просипела Аврора и упала бы, если бы не Элайджа.
– Полтора часа где-то, – устало ответил Элайджа. – Одни плюсы, я считаю.
– Убью вас всех, – прошептала Даниэлла и закрыла глаза, прижимая ребенка еще сильнее к груди. – Не надейтесь, что разрешу быть крестными.
– В Соларисе детей не крестят, – пожал плечами Элайджа. – Пуповину-то кто перережет?
Они рассмеялись. Уставшие, такие слабые, что едва держались на ногах, но счастливые. И живые.
И кажется, Клаус был прав, когда говорил, что Блэки и Уайты – семья. После всего, что они вместе пережили, уж точно!
6
Элисон Дейлайт захотела жить, когда умерла. Вот ведь ирония.
Она сидела на руках Каспера, их засыпало снегом, и в тот день ее душа должна была перестать существовать. Надо было умереть, пока была возможность уйти в новую жизнь. Но Элисон ничего не изменила бы в прошлом, потому что лишь потом научилась любить. И не только Каспера, нет, хотя с ним и было очень хорошо. Куда важнее было то, что она научилась любить себя. Приняла себя со всеми недостатками. И полюбила жизнь.
И вот она сидела в объятиях любимого, наблюдала, как Блэр отдавала магию Клаусу, и прощалась с жизнью. Ну, хоть проведет последние минуты рядом с Каспером, уже хорошо.
А умерла-то она уже давно. Еще когда сдалась и согласилась работать там, где не хотела, отказалась верить в людей и ждала конца. Вот когда она умерла. Так давно…
Дафна упала на колени рядом, схватила Элисон за руку. Ее глаза горели надеждой, щеки пылали, словно она не крошить душу собралась, а… ну, не спасать же?
– Как ты? Галлюцинаций нет?
– Пока все тихо.
– У меня есть план. Мы закончим цикл, но ты не умрешь. Твоя душа примет все, и ты будешь жить дальше. Но мне нужна твоя помощь.
Элисон непонимающе моргала, пытаясь избавиться от снега, который застилал глаза. Такой сильный, что Клаус и Блэр едва различались сквозь белую пелену.
– Но я же…
– Мы пытались отмотать время. Как и Аделин. А надо было просто помочь тебе. Каспер держит за руку. А я держу душу, не давая той раскрошиться.
Элисон помотала головой. Она ничего не поняла, но догадалась, что в случае провала подземке конец. Она, конечно, ненавидела это место, но оно дарило возможность людям перерождаться. Они уже пытались все исправить. И ничего не вышло!
– Помни: выбирай любовь, а не ненависть. Я помогу твоей душе, возьму часть твоей боли на себя, хорошо? Мы разделим ее. И ты справишься.
– Я тоже хочу, – с готовностью сказал Каспер. – Я готов! Но как?
– Да, так больше шансов. Определенно, но… – шептала Дафна самой себе. – Удержать сразу две души? Без помощи Клауса?
Элисон взяла Дафну за плечо, отгоняя страх. Снова зажглась надежда, а главное, желание жить.
– Ладно, ладно. – Дафна размяла руки, собирая силы. – Мать судьбы вообще писала, чем я хуже? Мне всего-то… начнем.
Элисон зажмурилась, когда ее душу вновь схватила чужая рука. Боль расползлась по телу, и она с готовностью приняла ее, чтобы позволить магии Ненависти взять верх над разумом. Каспер разжал руку, но так было даже лучше – без него впустить страх проще.
Ненависть появилась из-за пелены снега. Снежинки не касались черноволосой женщины, не трогали даже черные крылья. У Элисон сперло дыхание, едва она поняла, что увидит. Хотелось кричать, вопить, но она просто моргала, не смея отвести глаз от мерцающих перьев.
Клаус (Элисон на секунду зажмурилась, напоминая, что он – отпечаток прошлого, что настоящий все еще с Блэр) – схватил Ненависть за плечи и толкнул в дерево.
– Ты убила ее! – вопил Клаус, вжимая Ненависть в кору, с такой болью, что кожа покрывалась мурашками. – Родную сестру!
– Так вышло, – выдавила Ненависть, когда Клаус сжал ее горло. – Убей. Давай.
Клаус медлил. Ненависть хрипела, царапала его руки, но он все же выпустил ее. Отошел, запустил руки в волосы.
– Слабак. Ничтожество…
Ненависть замолкла, когда блеснул меч. Клаус оценил его вес, задумался, словно не решался, боялся, обдумывал.
Элисон все же нашла руку Каспера, понимая, что падает в пропасть. Забывает, где реальность, и что уже ничего не изменить. В груди продолжало жечь, ведь пальцы Дафны не отпускали душу, впитывая в себя часть боли, впитывая воспоминания и горечь на языке от ненависти, витающей в воздухе.
Ненависть упала на колени, развела руки, готовая к смерти. В глазах мерцали слезы, но Клаус все еще медлил.
– Используй мою смерть, чтобы создать Врата. Ты знаешь, по-другому пустоты нас истребят.
Клаус опустил меч, качнул головой.
– Я не убийца.
– Знаю. Но я заслужила. Я… ошиблась. Я… Моя душа всегда теперь будет жить с этим грузом. Этой болью. Никлаус… прости.
– И ты прости.
Клаус занес меч и отсек Ненависти крылья. Элисон закричала, словно это ее лишили части тела, подарили невероятную боль не только физически, но и душевно. Каспер прижал ее к себе, коснулся щек, напоминая своим теплом, где реальность. Слезы текли по лицу, истерика не давала дышать, затягиваясь узлом на шее, но шепот любимого возвращал в реальность.
– Одного крыла хватит, – сказал Клаус, откидывая меч и садясь рядом с Ненавистью, чтобы перевязать раны. – Второе оставишь потомкам в качестве напоминания.
Картинки начали быстро сменяться. Дорога до Врат… ритуал… смерти… Боль. Дикая боль.
Элисон закричала, когда настал последний миг для Ненависти. Они умирали… ну, одна точно умирала… но кто?
Голову сжимало тисками. В груди жгло. Где она? Что она? Зачем она здесь?
Снег замерцал, выпуская из земли древнюю магию, напоминая, что здесь когда-то произошло, как появились Врата, отделяющие Соларис от остального мира.
Элисон не знала, что в этот миг Даниэлла родила сына. Но знала, что время пошло.
Душа сжалась, готовая взорваться. Дыхание сперло. Элисон сумела вздохнуть. Порыв магии вышел из груди, отбрасывая всех от нее, окрашивая мир в черный. Но лишь на миг.
Элисон кашляла, закапывая руки в снегу, пытаясь встать. Боль еще сжимала внутренние органы, но душу отпустила. Она определенно была жива. Ну, или все еще мертва… или все же жива…
Смех вырвался из груди, а Элисон перевернулась на спину. Она смотрела на вновь чистое небо. Исчезли и жнецы.
Элисон села. Дафна лежала чуть поодаль, но вроде шевелилась, значит – жива. Клаус, закрывший собой Блэр, уже непонимающе смотрел в сторону Элисон. Кажется, и эти живы…
Каспер нашелся сзади. Элисон хотела подползти к нему, но ощутила, как откуда-то снизу вырывалась магия. Та самая, что остановила весь мир. Не понимая, что делала, Элисон раскопала снег, вжала ладони в землю, впуская эту магию в себя.
В этот раз ее душа была готова и с радостью открылась для силы, которая решила с ней слиться. Элисон улыбнулась, ощущая наконец покой. И она знала, что теперь все будет хорошо. И что теперь беречь баланс в мире – ее забота.
