Анна Панкратова
Последняя пьеса
– Можно?
Элисон заглянула в кабинет без стука, увидела Тома, сидящего за столом, что был засыпан ворохом бумаг. Сощурившись, она заметила, что он читал досье на души, что она разбирала в архиве. Ему-то зачем это все?
– Да, Элисон, заходи. Присаживайся.
Стихийница села напротив начальника, вглядываясь в досье.
– Кого вы ищите?
Том поднял черные глаза, ухмыльнулся, сгребая бумаги.
– Иначе я не понимаю, зачем разбираю этот мойров архив. Вы ищите какую-ту душу, да? И не знаете, в кого она переродилась.
Досье полетели в ящик стола, а Том положил подбородок на сцепленные руки, упираясь локтями в дубовый стол.
– Как прошла первая неделя, Элисон?
Она закатила глаза, не зная, куда спрятаться от его взгляда, внимательного и заинтересованного. Она явно его чем-то зацепила, и ей это не нравилось.
– Отлично. Думала, меня уже увольняют.
– Не сегодня. Ты права – ты нужна нам. К тому же ты отлично справляешься с обязанностями. Хоть и… – Том раскрыл папку с отчетами о работе отдела распределения душ, которые ежедневно сдавала Николь. – Опаздываешь. Задерживаешься с обеда. И пытаешься уйти с работы пораньше.
– Такова моя натура, мистер Купер.
Элисон сама с трудом понимала, почему не могла перестать язвить Тому, почему так хотелось задеть его. Возможно, ее раздражала его уверенность, тот факт, что он владел ее душой, и она в его подчинении, без права разорвать контракт, чтобы уйти, хлопнув дверью. На прошлой работе сердце всегда грела мысль, что в один день она может бросить все, уехать, начать с начала…
По правде, она до жути пугалась того, как он на нее смотрел. С интересом и… желанием. Элисон не понимала этого, ведь никогда не видела подобных взглядов в свою сторону, но душа уже ощущала опасность, ведь появился тот, кто мог нарушить их депрессивный покой.
Том рассмеялся вдруг, откидываясь на спинку кресла, не сводя с Элисон глаз.
– Ты мне нравишься, Элисон.
– О, не надо вот этого, ладно? Я никому не нравлюсь. Привыкла.
Том поддался вперед, заставляя Элисон заерзать на стуле. Кожа покрылась мурашками, а сердце вдруг застучало быстрее. Она не могла оторваться от его глаз, черных, словно ночь.
– Нет, Элисон. Ты правда мне нравишься. Ты весьма… интересная личность. Я таких еще не встречал.
– Я тоже серьезно, Купер, не надо. Ты пожалеешь.
– Почему же?
– Я дурная. Ты же читал мой файл.
Том широко улыбнулся, разрывая наконец контакт. Элисон резко выдохнула, осознавая, что у нее покраснели щеки.
– Как скажешь, Элисон. Есть вопросы по работе?
Она помотала головой, вконец запутавшись. Он флиртовал с ней? Издевался? Насмехался? Вел себя обычно?
– Тогда иди домой. Ну, или куда ты там собиралась после работы?
Элисон молча встала, направилась к двери, желая поскорее уйти из кабинета, в котором вдруг стало слишком жарко.
– До завтра, Элисон.
Она замерла в двери, обернулась.
– Надеюсь, нет. Пока, Купер.
Элисон вылетела в коридор.
3
Элисон водила трубочкой по почти пустому бокалу с мартини и грустила, что больше не может запьянеть. Вот ж твою тень, а! Душа ныла, моля, чтобы ее отпустили дальше.
Перебирать бумажки? Сидеть в душном офисе? В атмосфере, которая давила на нее со всех сторон?
Возьми этот документ, переложи его в эту папочку. Теперь в эту. А теперь вот в эту. Сделала? Ох, какая ты умница! Такая сложная работа!
Элисон забарабанила пальцами по столу, лед в мартини неприятно загремел, но она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
– Что? Кризис средней немертвости?
Элисон открыла глаза, напротив уже сидел Каспер, лукаво оглядывая ее.
– Не вижу смысла в своем существовании. Не знаешь способа откинуться окончательно?
– Так скучно бумажки перекладывать?
Элисон гневно выдохнула, видя спокойный взгляд Каспера, даже насмешку. Раздражало, как он стучал пальцами по столу, едва сдерживал улыбку. Бесили его зеленые волосы, что вновь топорщились во все стороны.
– Я не вижу смысла в том, что мы делаем.
– А у всего должен быть смысл?
– Хотя бы польза. А в чем польза переписи душ? Они и до нас прекрасно перерождались.
– Раньше была мойра, которая за всем следила. Сумасшедшая, конечно… Но души сами к ней слетались в Зазеркалье. Без нее – увы.
– Хорошо. Оставить отдел зазеркальный. Мы тут зачем?
Каспер тяжело вздохнул, на лице отпечаталась грусть, которую он до этого умело прятал за шутками.
– Элайджа Блэк велел организовать нашу работу, когда хранители душ начали перемещаться в Соларис. Не знал, правда, что за пару дней до него кое-кто другой отдал точно такой же приказ…
– А? Кто-то выше Блэка?
– Вроде того. Но он уже тогда понимал, что без «пьесы» и душнил это место превратится в царство безнадеги, ведь души не смогут найти дорогу к новой жизни. И поэтому мы здесь, Элисон. Чтобы помочь каждому получить новое воплощение.
Элисон сложила руки на груди. Хотелось умереть окончательно. Но еще сильнее – увидеть море. Просто прийти на пляж. Сесть на песок. И заплакать от счастья.
– А кто выше Блэка?
– Это слухи. Не говори никому, ладно?
Элисон пожала плечами. Словно ей есть кому рассказывать об этом.
– Слушай, а эта Клавдия – кто? Неужели хранитель времени?
– Да она странная. Проработала с нами всего два месяца. Перелопатила весь архив, придумала эту свою систему, которая так понравилась Куперу, что тот всех специалистов заставил вести перепись перерождения душ. Чуть бунт не подняли! Но потом смирились, ведь им скостили аж сотню лет за это.
– Ого. – Элисон выпила мартини, с грустью обернулась к бару, чтобы узнать, есть ли там очередь, но нахмурилась, увидев, кто заменил бармена. Она вновь повернулась к Касперу. – А куда перевели Клавдию?
– Понятия не имею.
– И она – хранитель времени?
Каспер напрягся, тяжело вздохнул и опустил глаза. Скрывал что-то, догадалась Элисон, но промолчала, не желая вдаваться в подробности. Это не ее игра. Она – просто глупая девчонка.
– Слушай, мне правда жаль, но мне надо кое-куда отлучиться, ладно? Меня вроде как ждут.
– Да иди. Без проблем.
Элисон проследила за Каспером, который почти выбежал из бара. Опаздывает? Она выкинула его из головы, ведь пошла к стойке, чтобы поговорить с той, что забрала ее в подземку.
– Женева вроде, да?
Жнец смерти был без плаща. Футболка открывала руки, испещренные черными, выпуклыми венами. Казалось, нажми на них – взорвется. Вены тянулись по всему телу, уходя по шее к голове, и заканчивались на подбородке. Элисон дернулась, словно от холодного ветра, закусила губу, понимая, что пялилась.
– Верно. А ты – та новенькая, которую я забрала полторы недели назад.
Элисон устало кивнула, благодарно сжала протянутый бокал с мартини.
– Зачем работаешь за стойкой?
Женева тепло улыбнулась, тряхнула плечами.
– Это мой бар, просто помогаю иногда. Это весело. Не могу же я души сутками сюда переносить?
Элисон села на барный стул, отпила мартини, вновь жалея, что не может запьянеть. Странно – боль есть, тело реагирует на все, словно живое. Но ни голода, ни усталости нет.
– А ты когда-нибудь, ну… – Элисон задумалась, как корректно задать вопрос, но нахмурилась.
– Хочешь узнать, была ли я живой? – улыбнулась Женева. – Нет, дитя. Я была рождена жнецом смерти. И нет. У меня нет души.
– Ого. То есть… ого.
Женева склонила голову, наслаждаясь изумлением Элисон, держа бокал с вином в почерневшей руке. На одном из пальцев сверкал перстень.
– Ты умная девушка, Элисон. И способна на гораздо большее.
Элисон опустила глаза, дивясь резкой смене темы. По правде, она себя особенно умной не считала. Скорее ленивой особой, которая еще и в жизни разочаровалась.
– А ты… хм. Я даже не знаю, как сформулировать вопрос. А ты меня умной называешь.
Женева рассмеялась, указала ногтем на грудь Элисон, заставляя душу затрепетать.
– Твоя душа не готова к перерождению, дитя. И я догадываюсь, что ты хочешь знать. Жнецы созданы Временем, ведь она была не в состоянии сама заниматься таким потоком душ. Мы – исполнители. Подчиняемся ей беспрекословно.
– Ей? А как же Блэк? И кто это… она?
– Аделин. Первая женщина в нашей истории. Мы связаны с ней магией, не можем противиться приказам, так же как хранители душ не могут противостоять приказам своего короля. Блэку мы подчиняемся, потому что уважаем его. Он – хороший король. Вернее, подчинялись. Нам запретили это делать.
– Эта самая… Аделин, да? Она запретила? Чтобы подземку отжать?
Женева снисходительно склонила голову, а Элисон догадалась, что больше информации не получит. Ну и мойра с ним – не ее игра. Не ее забота. Она – секретарь, который днями торчит в архиве.
– Ладно. Последний вопрос: ты сказала «нашей» истории. Есть другие?
Женева хмыкнула, гладя на Элисон так, словно та была ребенком, который задавал очевидные для каждого взрослого вопросы.
– Ты же не думаешь, что человечество населяет эту планету всего десять тысяч лет? До нас были другие цивилизации, которые зарождались, развивались и приходили к концу. Но всегда существовал хаос, который неминуемо начинает все заново. И не веришь же ты, что Соларис – единственная страна, в которой есть магия? Этот мир куда больше, чем ты можешь представить.
– Еще магия? Но мы скрыты Вратами…
– Скалами, дитя. Врата – проход. Мы укрыты скалами. Кто сказал, что за сказали в море ничего нет?
Элисон нахмурилась, задумалась, хотела уже спросить, была ли там Женева, чтобы так говорить, но не успела. Жнец наклонилась, схватила ее за запястье, разнося холод и боль по организму, и тихо сказала:
– Будь осторожна. Плохие времена идут на Подземное царство. Когда падут Врата – беги отсюда.
– Что?
Но Женева уже залпом осушила вино и скрылась вдали. Элисон озадаченно смотрела ей вслед, пытаясь понять, как та перемещалась так быстро, а потому вздрогнула, едва рядом сел Купер.
– Думала, есть негласное правило, по которому ты не ходишь в этот бар.
Том улыбнулся, слыша очередную колкость. Щеки Элисон залились краской, а в голове все стучал вопрос: почему ты ему дерзишь? Он тебе ничего плохого не сделал. Но она не могла себя остановить – так пугал его взгляд, полный желания, а душа твердила, что нужно оттолкнуть его, забыть и не дать разбить сердце.
– Тебя искал.
Элисон устало вздохнула. Она бы хотела знать, как себя вести, когда к тебе открыто пристает твой начальник, но, увы, в такой ситуации была впервые. По правде, к ней кто-то приставала тоже впервые. Из головы сразу выпали все вопросы про скалы, другие миры и цивилизации, но желание найти Женеву и расспросить подробнее осталось.
– Эли, я же могу называть тебя «Эли», правда? – Том коснулся ее коленки, заставляя вздрогнуть. – Я просто хочу узнать тебя. Позволишь?
– Так файл понравился?
– К пустоте файл. Может, мне нравится, как ты дерзишь мне. Это жутко… возбуждает.
Элисон нервно облизала губы. Страх подползал к горлу, опасность сковывала, но она смотрела в глаза Тома, понимая вдруг, что этот человек ею интересуется. Что он может дать ей то, что она хочет, – нежность и заботу…
Ну, или он хочет переспать с ней и выставить за дверь. Такой вариант Элисон не желала отметать, а потому стряхнула его руку с колена и резко встала.
– По деловой этике подчиненным не стоит пересекать черту, общаясь с начальником. Нам лучше не сближаться.
Том широко улыбнулся, не сводя с Элисон глаз.
– Как насчет сделки? Ты даешь мне шанс, а я отвечу на пару твоих вопросов.
– Только пару?
– Тебе мало?
Элисон задумалась, сузила глаза: ее просили только дать шанс.
– Можешь проводить меня до дома. Я все равно запуталась, где нахожусь. Тут все одинаковое!
Они вышли из бара и окунулись в привычную прохладу. Том спрятал руки в карманы, но продолжал прожигать Элисон взглядом. Он кивнул в нужную сторону.
– Ты очень красивая. Удивлен, что ты отталкивала всех от себя.
Щеки покраснели, а Элисон зажмурилась, желая исчезнуть. И почему у мертвого тела краснеют щеки?!
– Говорю же, я дурная. – Элисон запахнула пальто, пытаясь так спрятаться от любопытного взгляда Тома. – Что за душу вы ищете?
– Прости?
– Никогда не поверю, что вы ведете этот глупый архив просто ради порядка и отчетности. Вы кого-то ищите.
– Ты умна. Не думаю, что ты надолго задержишься в статуте специалистки.
– Так кого?
Элисон остановилась, схватила Том за руку. Он едва прятал улыбку, внимательно глядя в ее глаза, сделал шаг, уменьшая расстояние между ними.
– Но слишком любопытная. Прямолинейная. Хочешь что-то узнать – манипулируй. Заговаривай зубы. Втирайся в доверие.
Элисон едва сумела вдохнуть, едва Том подошел еще ближе. Их губы почти касались, она ощущала его теплое дыхание, отчего страх подползал к горлу и застывал в безмолвном крике.
– Следующий вопрос, Эли.
Она моргнула, забывая, что хотела спросить. Душа ушла в пятки, прячась от новых чувств, которые впервые обрушились на уже мертвое тело. Она хотела ощутить вкус его губ. Хотела узнать, как он целуется. Но вместе с этим испытывала такой страх, что едва держалась на ногах. Она первая пошла вперед, разрывая контакт.
– Давно здесь?
– Двадцать лет.
Элисон оглянулась на Тома, изумленно вскидывая брови: так долго. Почти сразу после падения мойры…
– Никогда не скучал по… жизни?
– Я некромант, Эли. Люблю общаться с костями и гулять по подземке. Мне здесь хорошо.
– Везет.
Том несмело приобнял ее за плечи, помогая свернуть в нужную сторону. Она вздрогнула, но руку не стряхнула, позволяя вести себя.
– Мы тут свободны, Эли. Мертвы, а потому можем позволить себе наконец жить. Здесь нет правил, кроме одного: отработал смену – и делай, что желаешь.
– Здесь холодно и тоскливо.
– Всегда могу согреть, дорогая.
Элисон фыркнула, слыша подкат школьника. Том же указал на ее подъезд, склонил голову, прощаясь.
– Скоро увидимся, Элисон. Сладких снов.
И не дожидаясь ответа, он скрылся за поворотом. Элисон непонимающе смотрела вслед. Что происходило? Как она могла его заинтересовать? Что делать дальше? Кому верить? А главное, верить ли хоть кому-то?
Элисон завалилась в квартиру, рухнула на кровать и почти сразу уснула. И все же в одном Том Купер точно был прав – во сне отдыхаешь от эмоций. И это мойра как приятно!
4
Кристиан Локк надеялся на одно – что тридцатилетие отметит не в сумасшедшем доме.
Жизнь в Портусе изменилась за секунду, а возвращаться к норме отказывалась. С виду все было неплохо: пункты помощи работали исправно, стихии взяли под контроль (кто сам сумел совладать с магией, кому выдали браслеты, лишающие связи с магией), водопровод наладили почти сразу, освещение заменили зачарованными свечами. В городе было красиво, светло и уютно.
Но оставались люди. Злые, напуганные, недовольные люди, которые лишились привычного уклада жизни. А еще связи с внешним миром, работы, денег, статуса и положения. В миг те, кто зарабатывали миллионы, опустились до обычных людей, и большинство не получили даже метки – ключ к лучшему будущему.
Кристиан тяжело вздохнул, глотнул пива. Он сидел в баре после безумно длинного и утомительного дня, в который принял наконец решение, что остается в Соларисе. Не ради сестры, которую не мог бросить (хотя и ради нее отчасти), а ради себя, ведь понял, что в Терравиле его ничего не держит.
Красивая девушка с красными волосами – кажется, ее звали Ангелина, но Кристиан не был уверен – пела ангельским голоском, даря жителям Портуса немного надежды. Теперь каждый вечер в барах наливали бесплатно, а в штат вернули желающих остаться на прежней работе.
Кристиан слышал, что в городе застряла какая-та молодежная певица. Он такую музыку не слушал, да и в соцсетях не сидел, (а именно там она была популярна) потому не знал ее. Но сегодня, кажется, выяснил, кто это – вот эта девушка, ставшая стихийницей огня.
Люди слушали ее, хлопали после каждой песни, стряхивая с себя дневные тревоги и заботы. Это днем им нужно найти себе новое место в жизни, приручить магию или научиться жить без интернета. Вечером они могут просто выпить в хорошей компании и насладиться музыкой.
Кристиан захлопал, невольно вспоминая утро, которое начал с разговора с отцом.
Прошла неделя после изменения Портуса, когда Кристиан в сопровождении Сойера Гудмена вышел за новые Врата. Он радовался возможности вырваться из города, ведь, по правде, жутко устал от сестры. Он любил Оливию. Но… как же устал от ее нытья. Догадывался, какую боль она испытывала, но то, как она требовала внимания, заботы и прыгания перед ней на задних лапах, жутко утомляло.
У Врат дежурила пара хранителей душ и некромант, которые играли в карты, сидя у прохода, чтобы никто не прошел без пропуска. Заметив Сойера, они подскочили со скамеек, склонили головы.
– Нам позвонить, – пояснил Сойер. – Мы туда и обратно.
Проход через Врата ничем не отличился от предыдущего опыта, но как же странно было оказаться в мире без магии! Казалось бы, Кристиан почти тридцать лет жил обычным парнем, даже не догадывался, что хранитель душ, и вот спустя всего неделю новой жизни он уже нервно тер запястье, скучая по знакомому жару, что ныне тек в венах.
– Не хочешь уехать от нас? – спросил Сойер, прислонившись к дереву.
Они оказались посреди леса. Вдалеке шумели машины, а значит, дорога была близко. Новые Врата образовали скалы, которые перекрывали путь в Портус.
– У сестры крылья растут.
– Это не ответ. Сестра уже взрослая и без тебя справится.
Кристиан нажал на кнопку включения мобильного, с облегчением понял, что он умудрился не разрядиться.
– Мой дом теперь в Соларисе.
Сойер хмыкнул, сложил руки на груди. Кристиан же набрал отца. Гудки царапали ухо, казались чем-то неправильным. Хочешь поговорить – найди человека. Глаза в глаза. Слишком далеко? Отправь ему ворона с письмом. Сам Кристиан еще ни разу не отправлял послания таким способом, но видел, как Эйрин отправляла отчеты в Лостхилл.
– Сын! Вспомнил про отца.
Кристиан устало выдохнул, слыша все тот же недовольный и холодный голос.
– Нужна помощь. Деньги.
– Что ты натворил? – Локк замолчал, выругался. – Не ты, да? Оливия. Что эта бестия натворила? Сожгла ночной клуб?
– Клуб?
– Ну, насколько я слышал, вы умотали на самый тусовочный остров. Скажешь, она там учится?
Кристиана прошибло током: отец все забыл. Как и обещали, заклятие сработало идеально: каждый, кто знал кого-то в Портусе, был уверен, что знакомые уехали так далеко, что связь с ними теперь проблематична.
– Пап, мы в Портусе. Вспомни, пожалуйста! Ты отказал в помощи и эвакуации людей, теперь там…
– Портус? Что за Портус? Не слышал о таком.
– Портус… – Кристиан замолчал, ведь Сойер помотал головой. – Не важно. Звоню сказать, что тут какие-то перебои со связью. Не знаю, когда позвоню.
– Ой, делайте, что хотите. Мне пора, Крис, я занят.
Гудки, скребущие по сердцу. Кристиан кинул телефон на землю, наступил на него ботинком. От треска стекла душа успокаивалась и затихала.
– Козлина, а? – спросил Сойер, насмешливо глядя на остатки телефона. – Ладно, мы уже давно поняли, что помощи от него ждать бесполезно. Сами справимся.
– Люди хотят назад. В комфорт.
– А что с нашей жизнью не так? Что, мы эти смс-ки писать не можем? Что, блогером у нас не стать? Вот беда, лайками деньги не заработать.
Кристиан усмехнулся, помня план Оливии стать звездой интернета, чтобы зарабатывать на красивом личике, снимая бессмысленные видео под музыку.
– Идем назад. Без магии мне жутко, по правде, – сказал Сойер и подтолкнул Кристиана к Вратам.
Вернувшись в город, они отправились на собрание. Новость, что Терравил отказал в помощи, все восприняли спокойно, ведь не ждали другого. И перешли к обсуждению более насущных вопросов: недовольства людей.
Кристиан понимал, почему народ злился. Но не знал, что с этим делать. Волонтеры старались изо всех сил, почти не спали, модернизируя город, заменяя магией все, что потеряли. Устраивали кинопоказы в чистых зонах, по вечерам зазывали всех в бары на бесплатную выпивку. А днем обучали людей магии, учили сдерживать силу.
Сложнее всего было распределять людей на новые места работы. Кто-то сохранял профессию, ведь приход магии не мешал им продолжать делать то, что у них хорошо получалось. Врачи вернулись в больницы. Продавцы – в магазины. Сфера красоты училась жить без электричества, но держалась на плаву. Грузчиков и водителей постепенно готовили к поездкам в Терравил, но пока не доверяли настолько, чтобы разрешить покинуть город.
Стихийников чаще всего приходилось уговаривать поработать на благо города и отправляли на обучение. Повара согласились кормить жителей Портуса, ведь замена техники и завоз продовольствия шел слишком медленно. А стражей закона пришлось временно отстранить – боялись, что те устроят переворот. Хоть и знали, что сделать это будет сложно – вместе с магией на Портус распространилось заклятие, уничтожающее все оружие кроме холодного, а мечами и мачете жители мегаполиса пользоваться, к счастью, не умели.
Сложнее всего приходилось тем, чья работа зависела от благ цивилизации. Блогеры рыдали, менеджеры вздыхали, пытаясь понять, что им теперь делать в мире, где правит магия.
Жизнь налаживалась бы быстрее, если бы все сотрудничали. Но большинство мечтали покинуть город, вернуть интернет и электричество, лифты и тем более – стабильность.
Были и те, кто с радостью помогал, без сожалений забыв о прежней жизни. Как правило, это были те, кто получили метки (особенно хранители, которые узнали, что теперь смогут прожить тысячу, а то и две тысячи лет). И те, кому нечего было терять.
– Пора отправлять водителей за провизией, – сказала в начале собрания Эйрин. – Ресурсы Солариса ограничены. По всей стране заканчиваются вещи первой необходимости. Еды пока хватает, но многие недовольны, что исчезают их любимые продукты из Терравила.
В учительской, где они собирались ежедневно, повисла тишина. Кристиан и сам не понял, как оказался в рядах принцессы Эйрин и ее мужа Сойера, губернатора Лакса, и некроманта Джона, главы патрульных Витановы, который временно взял обязанности по соблюдению порядка в Портусе. Кристиан стал необходимым мостиком между двумя мирами, сглаживал углы, объяснял, почему люди настолько недовольны, помогал понять, какие сферы жизни лучше пока оставить.
– Через две-три недели сможем открыть школы и садики, – сказала Эйрин, которая и сама выросла в мире без магии. – Думаю, никто не будет спорить, что все сферы, которые не страдают от магии, следует пока оставить работать в прежнем виде.
– Пора налаживать контакт с ближайшим городом, – наконец изрек Сойер.
– Отец не будет помогать, – сказал Кристиан. – Я поеду к мэру ближайшего города, объясню ему все. Думаю, стоит устроить ему экскурсию по Портусу. Нужны взаимовыгодные отношения.
– Мы готовы предложить ему магическую поддержку, – сказал Сойер. – Лечение: наша медицина давно обошла вашу. Я поеду с тобой.
Кристиан кивнул, мысленно готовясь к поездке.
– Тогда, Джон, сможешь подготовить своих ребят к первым поездкам? Я завтра найду людей, готовых проложить дорогу до Врат, чтобы вы смогли проехать.
– С другой стороны дороги тоже нет, – заметила Эйрин.
– Будет. Когда договоримся с мэром.
Потом они долго обсуждали, кого из полицейских можно перевести в патрульных, и разумно ли обучать их бою на мечах.
– Участились случаи краж. Люди смекнули, что многие нуждаются в круглосуточной поддержке, а потому временно живут вне дома. Мне не хватает людей для обеспечения порядка и безопасности. Счастье, что огнестрельное оружие не работает теперь. Иначе… боюсь представить, что бы случилось.
В итоге решили привлечь к вопросу Элайджу, чтобы он прощупал душу каждого, кто желал вступить в ряды патрульных.
Кристиан вздрогнул, вырываясь из раздумий, когда за столик в баре к нему подсел Сойер.
– Где жену потерял?
– Дома осталась.
Сойер подтолкнул к Кристиану еще один бокал с пивом, отпил из своего и устало откинулся на спинку стула.
– Празднуем в одиночестве решение остаться в Соларисе?
Кристиан пожал плечами. Скорее уж отдыхал от сестры, которая успела вывести его из себя, ведь почти подралась с медсестрой, которая просто пыталась сделать ей обезболивающий укол. Оливия кричала, что теперь доверяет только магии и лекарям из лучшей больницы Солариса.
– Уайты и Блэки не собираются выступить перед людьми?
– Ну, Блэки заняты своей драмой, – тряхнул головой Сойер, сделал глоток. – А Даниэлла и Джейкоб вроде собираются посетить нас. Народ слишком обозлен, что стал частью Солариса, обязан теперь поклоняться королеве, которая даже не соизволила их посетить.
Кристиан пожал плечами. Какая разница – королева здесь или нет? Главное, что здесь люди по ее приказу, которые делают все для возвращения комфорта.
– Как вы это делаете? Ну… – Кристиан облизал губы, собираясь с мыслями, которые никак не желали формулировать вопрос. – Куда не плюнь – везде долгие и счастливые браки. И вы словно… правда в гармонии живете.
Сойер расплылся в улыбке, словно только и ждал подобной темы.
– У нас тоже бывают разводы. Но мы скрепляем души во время церемонии.
– Типа венчание?
– Понятие не имею, что такое венчание. Но мы оставляем метки на душах, которые связывают нас. Клаус рассказал Элайдже, тот рассказал Даниэлле, она – Эйрин, а Эйрин уже счастливо поведала мне, что мы теперь связаны навечно, ведь в каждом воплощении будем искать друг друга. Ну, тебе же рассказали, что там после смерти?
Кристиан кивнул.
– И так как почти все души живут не первый раз, то и пары такие крепкие, ведь мы ищем тех, с кем уже скрепляли души. Я бы сказал, что это судьба, но после мойры и ее пьес ненавижу это слово.
– Так это просто магия? Пресловутая судьба?
– Да нет же. Мало найти свою судьбу. Это еще и про взаимоуважение. Любовь. Открытость к диалогу. Компромиссу. Поддержке. И желание шагать по этой жизни вместе. – Сойер допил пиво, почесал бороду. – Слышал я, как вы там относитесь нынче к бракам. Все это дурное: не растворяйся в партнере, у каждого свой круг общения, свои интересы. Твою тень! Вы на какую пустоту вообще тогда женитесь, если заранее готовитесь к разводу? И готовите почву, чтобы не было так больно лишаться человека?
Кристиан хмыкнул, понимая, что во многом Сойер прав. Он и сам уже лет пять отказывался ходить на свидания, ведь устал от поиска, не желал встречаться ради «встречаться». Он закрыл глаза, вспоминая вдруг Дафну. Вздрогнул. Может, и они уже когда-то скрепляли души? Может, она его судьба? Поэтому он не может перестать о ней думать?
– Вы – общество потребителей. Не думал об этом? И к любви стали относиться так же. А я свою жену искал сотню лет. И когда увидел, понял – моя. Навсегда. И когда мы скрепляли души, у меня даже в мыслях не было, что я совершаю ошибку, могу разлюбить, уйти от нее. Не знаю, что за венчание, но души раскрепить нельзя. Это навечно. Даже после смерти остается эта метка.
– Ты прав. Не думал, что стоило магию-таки на весь мир обрушить? Чтобы мы перестали наконец бежать. Торопиться. Выбросили телефоны и посмотрели вокруг. Начали снова уважать друг друга. И любить. Черт возьми! Просто любить!
– У нас тоже не все идеально. Но мы очень дорожим семьями. И тщательно выбираем партера. Но когда встречаешь ее, знаешь это сразу. Я бы сделал Эйрин предложение спустя полгода после знакомства. Но ей едва исполнилось семнадцать. Пришлось подождать, пока она будет готова стать женой.
Кристиан качнул головой – хвала богу Дафне не семнадцать.
– Не думал, что вам просто некуда спешить? В моем мире нельзя отвести сотню лет на поиски истинной любви.
– Может. Но только хранители живут так долго… – Сойер глянул за запястье, а Кристиан едва не поперхнулся пивом, видя, как там появляется слово «Срочно!» – У Эйрин что-то случилось… Я пойду, ладно?
Не дожидаясь ответа, Сойер вскочил, накинул куртку и зашагал к выходу. Кристиан поспешил за ним, переживая. Что такого могло произойти, что Эйрин аж послания на запястье вырезала?
Ответ нашелся почти сразу: у отеля «Нокс», в котором поселилась большая часть волонтеров и Эйрин с Сойером, собралась толпа.
– А еще мы общество вечно недовольных людей. Не заметил? – устало спросил Сойер. – Благодарность – никогда. Заметить хорошее? Нет. Зато чуть что идет не так – пожалуйста! Будут бороться за свои права и вести себя как эгоистичное дерьмо.
Кристиан радовался, что выбрал бар рядом с «Ноксом», ведь знал, что люди сейчас хотят увидеть не принцессу, а обычного человека, как они сами. Кого-то, кого они знали до этого безумия.
Сойер расталкивал толпу, что кричала и махала плакатами у главного входа. Патрульные окружили их, но пока не трогали – ждали указаний. Эйрин что-то объясняла Джону, активно махая руками и указывая на митингующих.
Кристиан пробирался ко входу через море людей. Они кричали. Чуть ли не в лицо тыкали плакатами, узнавая, кто шел. Словно это он был виноват в происходящем. Словно они наконец нашли того, кого можно обвинить во всех бедах.
– У вас есть магия! – закричал мужчина. – Вот и отмотайте время вспять! Верните нам наш город!
Люди подхватили слова и превратили в лозунг. Активно махая плакатами, они начали скандировать: «отмотайте время вспять!» Словно заведенные игрушки, они не умолкали, призывая вновь и вновь вернуть Портус в то состояние, которое погибло вместе с Вратами.
Кристиан наконец пробрался ко входу в отель. Джон пропустил его и завязал веревку, которой оградил пространство. Люди продолжали кричать, а он читал надписи на плакатах: «верните все, как было»; «отдайте наш город»; «Терравил = свобода!», «поверните время вспять!»
Джон шептал Сойеру, что уже вызвал подкрепление, чтобы разогнать митингующих.
– Вы украли нашу свободу! – не унимался мужчина. – Что вам стоит щелкнуть пальцами, чтобы вернуть все вспять?
Кристиан не выдержал. Вышел вперед и поднял руки. Он не умел красиво говорить, зажигать надежду в сердцах людей, но знал, что надо что-то сделать. И догадывался, что ему поверят больше, чем некой принцессе.
– Как раньше уже не будет! – громко сказал Кристиан. Толпа замолчала. – Время никогда не идет назад. Только вперед. И никто уже не сможет изменить то, что произошло. Это можно только принять и идти дальше.
Толпа загудела, но Кристиан вновь поднял руки, призывая к тишине.
– Мне жаль, что так вышло. И вы можете злиться. Должны злиться! Но только чтобы пережить эту эмоцию и пойти дальше. Не зацикливайтесь на том, как было. Прошлое всегда кажется нам слаще, чем было на самом деле, ведь мы предпочитаем забывать все случившееся дерьмо. Как мы бежали. Торопились жить. Не замечали, как красив мир. Все торопились, пялились в телефоны, меняли круг обещания, партнеров, веря, что выбор бесконечен. Не понравился один – следующий! И никаких настоящих чувств. Только иллюзия. Однако сейчас наш мир замер. Мы все откатились к старту. И можем либо застрять в воспоминаниях о том, как было, либо принять происходящее и начать новую жизнь. И это только ваше решение.
