Анна Панкратова
Последняя пьеса
– Мой король, – девушка склонила голову, – не боишься один тут бродить?
– Белла? Все еще здесь?
Элайджа обнял темноволосую, вспоминая годы, которые она была в его совете. Не выдержав, зашипел, и Белла заставила его убрать полотенце с раны.
– Наверх так и не хочешь?
– Мой дом здесь. А на твоем месте я бы забрала людей и сбежала. Аделин уже здесь.
Элайджа выругался, начал озираться, словно верил, что стерва выйдет из-за поворота. До озера слишком далеко, лететь нельзя – заметят, а пешком ему не успеть. Пока он доберется до туда, его людей убьют. Да и мойрово бедро!
Белла осмотрела рану, устало вздохнула.
– Ну, жить будешь, – изрекла она.
– Ты-то куда?
– Слышала, Аделин держит кого-то в подземельях. Решила узнать, кого и зачем, пока есть возможность. Ты?
– Хотел… уже неважно.
Они обернулись, осознавая, что время замерло. Вокруг не было застывших людей, но хватало воздуха, который вдруг облепил тело, став плотным. Белла обвязала полотенце вокруг его раны.
– Стерва здесь, – выплюнул Элайджа. – Видимо, переговоры.
– Я постараюсь успеть в подземелья. Удачи, мой король.
Принимая проигрыш, Элайджа вышел на улицу, надеясь хотя бы спасти людей. Он еще вернется, заберет свое, но позже. Ярость пыталась захватить разум, но он заталкивал ее в угол сознания – не сейчас. Злостью он ничего не изменит и не исправит.
Аделин ждала его у выхода. Немертвые боялись идти в наступление, а живые замерли, подчиняясь магии Времени. Жнецы смерти приставили ногти к груди каждого, кто пришел с Элайджей, готовые унести их души.
Теперь-то Элайджа видел жнецов, ведь им разрешила показаться блондинка со светлыми глазами, которая спокойно склонила голову, лукаво улыбаясь, наблюдая, как он хромал до нее.
– Не ожидал увидеть тебя живой.
– Не ожидала, что хватит смелости.
– Что ты хочешь?
Аделин подошла ближе, разгладила складки серебристых брюк, насмешливо оглядывая его раны. Такая спокойная, словно на нее никто не нападал.
– Я не люблю забирать души тех, чей срок еще не пришел. Поэтому я готова отпустить тебя и твоих людей. Всех, даже тех, кто успел умереть.
– Что взамен?
– Подземное царство, разумеется. – Аделин развела руки, игриво смотря на короля, чье царство пыталась отнять.
– Оно и так твое.
– Нет. Они все еще величают королем тебя.
– Это ничего не значит. Что ты задумала?
Аделин подошла еще ближе. Элайджа увяз в ее светлых глазах, холодных, как море зимой, покрылся мурашками, не находя там ни капли сострадания или тепла.
– Вы вернули Клауса. Я бы пряталась и дальше, не воссоедини ты его со своей дочерью. Я хочу, чтобы он страдал. Чтобы она страдала. Но… увы.
Элайджа выдавил улыбку, замечая наконец хоть какие-то эмоции в глазах стервы. Кажется, она ревнует! Значит, любить все же умеет!
– Я умру за дочь.
– Ох, знаю, дорогой, поэтому прошу подземку. Остальное я сделаю сама, когда придет час. Ты сюда больше не вернешься, иначе я убью тебя, твоих людей, а потом и твою дочь.
– Не думал, что ты так плоха в переговорах.
Аделин пожала плечами.
– Говорю же, не люблю забирать души невинных.
Элайджа сощурил глаза, пытаясь понять, почему все еще жив. Умрет он… Блэр получит королевскую магию, как кровная дочь, станет сильнее и… сможет выжечь душу Аделин. Боится? Элайджа качнул головой, ведь был куда опаснее дочери, но даже он не мог выжечь душу той, что стояла перед ним. Но, видно, Аделин так не думала. Или… что-то еще?
– Я отдам тебе подземку, если ты оставишь душу Блэр в покое.
– Нет, Элайджа, это не так работает. Ты уходишь, я не убиваю твоих людей и тебя. А душа Блэр… мне все еще нужна.
– Нет, так не пойдет. Я готов умереть здесь и сейчас, чтобы ты не тронула мою дочь. Давай. Кровная сделка.
Аделин сощурилась, склонила голову, наблюдая за Элайджей. Он ждал, понимая, что она не пойдет на такой шаг, но надеялся получить ответы. Что-то не сходилось. Было не так, словно… ей и так не нужна душа Блэр.
– Не думай, что я не знаю, что Элисон у вас, – прошептала Аделин, подходя почти вплотную к Элайдже. – Я приду за ними обеими, когда настанет час. А пока… Что ты решил?
– Зачем я тебе живой?
Аделин кокетливо дернула плечами.
– Не люблю убивать без причины. Я пытаюсь хранить баланс.
Элайджа задумался, вглядываясь в лица людей, которые пошли за ним, поверили ему и теперь застыли во времени. Он ненавидел проигрывать, но сильнее ненавидел жертвовать невинными.
– Ладно. Мы уйдем. Отзови жнецов.
Аделин махнула рукой, запуская время хранителей. Жнецы скрылись, но Элайджа догадывался, что они все еще были там, ждали указаний, готовые кинуться в атаку.
– У вас новый босс! – воскликнула Аделин, оглядывая немертвых. – Если вы не будете мне подчиняться, я заберу ваше время. Отныне я ваша королева!
Элайджа усмехнулся, зная, что подземку еще вернет. Знала это и Аделин, но отпускала его. Целого и невредимого. Оставалось выяснить зачем.
Домой Элайджа вернулся утром следующего дня. Уставший, весь в ссадинах и синяках, с раной на бедре. Выглядело это жутко, но он шел сам в сопровождении нескольких хранителей душ, которых он тут же отправил в больницу.
Аврора усадила мужа на диван в гостиной. Блэр порывалась помогать маме, но все ее остановили, напоминая, что она еще не восстановилась после прогулки в хаос.
– Пустоту мне в рот… – ругался Элайджа, морщась от боли, пока Аврора залечивала раны. – Она ждала нас. Знала, что придем. У меня не было даже шанса добраться до озера.
Блэр вздрогнула, видя разочарование, смешанное с гневом, в глазах отца. Элайджа зашипел, когда Аврора перешла к ране на бедре, но она молча отодвинула его руку, не позволяя мешать. А Клаус схватил Блэр за локоть, ведь та пыталась вновь броситься на помощь.
– Я надеялся, она далеко, – сказал Клаус. – Прячется где-нибудь… Эффект неожиданности, все дела.
Блэр ощутила разочарование Клауса, его чувство вины – правда решил не закрываться от нее больше? Ого.
– Так и было. Прилетела ведьма на метле откуда-то… Словно нас сдали.
Элайджа облегченно выдохнул и провел по щеке Авроры, когда она закончила его лечить.
– Сказала, не хочет жертв. Велела выметаться из подземки, и тогда она не заберет никого из тех, кто пал… Словно я мог спорить, пока все мои воины заморожены! Величает себя королевой!
– Значит, в доме крыса, – заявил Клаус. – Кто всегда рядом?
– Филипп не мог. Я доверяю ему.
– Значит, кто-то другой. Хм. – Клаус задумался, плюхнулся на диван. – Значит, нужен план «Б». Хитрость и коварство. Нужно… запретить ей заходить в подземку. Выгнать из королевства. Ишь, королева!
– В мире без магии мы и сами не сможем с ней что-то сделать, – устало ответил Элайджа. – А здесь… наручники?
– На нас не работают.
– Идеи?
Клаус сложил руки на груди, задумался, но мотнул головой.
– В процессе. Мы не можем отправить ее в хаос, ведь не знаем, как долго она там пробудет. Мы не можем выжечь ее душу, ведь она блокируется, как и я. И вот как ее ослабить? И поймать врасплох?
Аврора тяжело вздохнула, привлекая к себе внимание.
– А вы не думали, что она вас просто отвлекает? С ее ресурсами она могла забрать Блэр уже тысячу раз. Но ни разу даже не пыталась. – Аврора нежно поцеловала Элайджу в щеку. – Подготовлю капельницу в спальне. Тебе нужен отдых.
Блэр ощутила две пары внимательных глаз на себе, поежилась, переваривая все услышанное. Она ожидала, что ее попросят уйти вслед за мамой, но разговор продолжился.
– А где Элисон?
– Сидит в комнате. У нее умер кто-то, – пояснил Элайджа, устало потирая переносицу. – То ли друг, то ли любимый, я не понял, когда душу читал. Там еще вроде насилие было. В общем… тяжело ей.
– Мойра с ней тогда, – тряхнул головой Клаус. – Главное, что ее душа рядом с нами. И Аделин не сможет использовать ее в ритуале. Если она вообще еще хочет уничтожать души. Может, Аврора права? Что мы упускаем?
Блэр села между Клаусом и Элайджей. Они ее прекрасно видели, но так и не просили выйти – ого!
– Прости, что ушел, Блэр, – сказал Элайджа. – Надо было торопиться.
– Все хорошо, я понимаю. И ты оставил меня в надежных руках.
– Сам не верю, что соглашаюсь.
Блэр обняла Элайджу, радуясь, что раны залечены, и она не может сделать больно, но сама прикусила язык – мойровы ребра не желали забывать о произошедшем.
– Клаус, твоя бывшая очень хочет тебе отомстить. Береги Блэр.
– Не обсуждается.
Блэр считала тревогу отца, усталость, понимая, что ему стоило отдать подземку. Кожа покрылась мурашками, но Элайджа потрепал ее по голове.
– Не переживай, все решим. Мойру победили? И эту стерву победим.
Блэр кивнула, надеясь, что все вместе они и правда решат эту проблему.
Глава 7. Забвение
1
Полумрак паба дополнялся шелестящими голосами, тихой музыкой и звоном посуды. Дафна устало вздыхала, наблюдая, как ее верная спутница переходила от одного стола к другому, качая бедрами. Богиня похоти в красном облегающем платье флиртовала с мужчинами, строила глазки, легко касалась их щек. Трогая некоторых, она морщилась и тут же отходила, а ее локоны подскакивали в такт ее движений. С другими она общалась, не забывая одергивать платье, чтобы еще сильнее выделить упругую грудь.
На это можно было бы закрыть глаза, если бы богиня не сообщила перед этим глупым обходом, что ищет мужика на ночь именно Дафне. С чего богиня вообще решила, что обязана решить проблему, которой не было вовсе? И без секса люди прекрасно живут!
Ева повернулась, указала на блондина, но Дафна уперто помотала головой и сложила руки на груди. Ева закатила глаза, провела по щеке очарованного парня и вернулась за столик.
– Ну, что не так? Он был бы очень нежен, все, как ты хочешь.
– Я хочу по любви.
– О! Так кто-то есть! – Ева вцепилась в руку Дафны, опыляя, словно ядом, возбуждением. – Точно есть!
– Мы виделись всего раз. Ну… два раза. – Дафна устало вздохнула, ведь знала, что влезать в отношения сейчас – не лучшая затея. – Я, правда, поцеловала его зачем-то.
– И тебе понравилось.
Ева опустила подбородок на сцепленные руки, уперевшись в дубовый стол. Официантка принесла им напитки: вино для богини и сок для принцессы.
– Это не важно. У меня нет времени на это. – Дафна оглянулась на вход в паб, но снова не увидела ту, кого ждала. – Сначала мы найдем бога забвения. Поможем Соларису с новой проблемой. Потом я найду себя. Пойму, как использовать новую магию во благо…
– Чем секс мешает?
– Еще раз попробуешь найти мне мужнину на ночь – выколю глаза.
– Вот такой ты нравишься мне больше. Дерзкая, с ноткой тьмы…
– Но я не такая. Я должна быть лучше. Ради семьи.
– Бла-бла-бла! – Ева закатила глаза, заставляя Дафну недовольно поджать губы. – Да у тебя синдром хорошей девочки! Зачем ты так пытаешься всем угодить? Соответствовать ожиданиям? Быть идеальной?
– Но я…
– Твоя семья тебя и так любит! Такой, какая ты есть! Поверь, никто от тебя не отвернется, если ты наконец начнешь показывать свои зубки. И заниматься сексом. Спроси у сестренки – это очень приятно с хорошим мужчиной. Какие же у нее вкусные эмоции сейчас!
Дафна пожала плечами. Она знала, что ее любят. Но как же страшно было принять тот факт, что всю жизнь она обманывала себя, пытаясь быть той, кого (по ее мнению!) мечтали иметь в дочерях Элайджа и Аврора.
– Почему ты дала Флоренс счастливый конец? – Ева с интересом смотрела на Дафну. Исчезли похоть и шутки. Такой серьезной принцесса видела богиню впервые, по правде.
Дафна задумалась, не зная, как сформулировать мысль. В душе она давно поняла, что поступила правильно, но почему-то эти чувства не складывались в слова.
– Никто не рождается злым. Ее сделали такой. У нее… и выбора-то не было. Я читала дневник Ненависти: с такой «матерью» кто угодно спятит. А Флоренс любила меня, как умела. Но главное: я же не она. Я не хочу поступать, как она. И потому позволила ей получить хороший конец.
– Хм… допустим. Лучше вернемся к более важным вопросам: кто этот мужчина, что занял твои мысли?
Дафна скривилась. И почему Клаус отправил с ней именно богиню похоти? Трудно было найти спутницу получше?
– Но у тебя же был опыт, да? Чувствую, что да… но… неприятный?
Дафна закрыла глаза. Воспоминания утомляли. Зато тогда она поняла, как осторожно нужно выбирать, кого пустить в душу. И в кровать.
– Было больно, да? Не каждый умеет принимать во внимание женскую физиологию. Для кого-то важно…
– Ева!
– Расскажешь – и я замолчу.
Дафна устало застонала. И ведь она понимала, что Ева такой создана. Богиня не могла не интересоваться такими вещами, умела смело влезать в трусы вместо души, чувствовала подноготную каждого. А главное, питалась эмоциями, полученными во время секса.
– Сразу после выпускного. Он… весь выпускной класс звал меня на свидания. Он казался милым! И я… Вечер был хорошим. Но потом. – Дафна сжала салфетку, со злостью вспоминая обиду на себя. Стыд вновь хлыстал по щекам: она – хранитель душ! И так поздно поняла, что ее использовали! – Когда он был… во мне, я вдруг поняла, что он чувствует вовсе не влюбленность. Что это… Похоть. Вот что это было: желание переспать с принцессой, влюбить ее в себя, чтобы получить в итоге мой статус и деньги. Довольна?
Ева облизала ложку от пирожного, свела брови вместе. Кажется, она ожидала не таких эмоций и была далека от «довольна».
– Не все такие. Все ошибаются. И не каждый секс хорош.
– Дело не в сексе. А в… любви, понимаешь? Я… что, если моя судьба еще не родилась? Или и вовсе кто-то выжег его душу в предыдущем воплощении?
Ева улыбнулась, коснулась руки Дафны, и в этот раз одарила искренней нежностью и поддержкой.
– Я бы на твоем месте дала этому миру шанс. Тот парень, о котором ты снова думаешь… где он?
– Слышала, он вместо отца в Портусе помогает людей утихомирить.
– Сынок президента! Прекрасный вариант! Я разберусь с ним, когда увижу.
– Ева! Я сама могу…
Но Ева уже вскинула руку, указывая на вход: пришла та, кого они ждали все это время. Седая девушка в джинсах и огромном свитере подсела к ним за столик, склонила голову перед Дафной.
– Моя принцесса.
– Ария, благодарю, что пришла.
Богиня сожалений улыбнулась, сверкнув едва заметными татуировками на лице. Седые волосы рассыпались по плечам. Острый подбородок, четко очерченные скулы украшали юную на вид девушку, которой на самом деле было лет почти столько же, сколько этому миру.
– Чем я могу помочь?
– Мы ищем бога забвения. Говорят, ты можешь приманить его.
– Забвения… – Ария задумалась. – Давно его не видела. Слышала, он старается приходить к тем, кто искренне в нем нуждается. Никлаус не сумел его вызвать? Мы все ему подчиняемся.
– Увы.
– Как его зовут, кстати? – спросила Ева.
– Он не помнит.
Ева хмыкнула, но пожала плечами. Дафна же облизала губы, волнуясь. Клаус и правда пытался вызвать бога забвения, но тот не откликнулся на зов, чем озадачил и растревожил Хаоса: значит, бог совсем плох. Он и до этого часто путался, терялся в происходящем, но магия всегда их связывала и не подводила.
– Раньше мне не подчинялась только богиня свободы, – со злостью заметил тогда Клаус. – Эта стерва слишком своевольна и делает, что ей вздумается.
– Ты же знаешь, как его найти? – спросила Дафна Арию. – Он приходил к Блэр, но… мы не знали, что он нам нужен. И упустили.
– Я помогу. Все для моей принцессы и друга Никлауса.
Полчаса спустя они вышли на поляну в лесу недалеко от деревни, в которой встретились с Арией. Дафна ежилась от холода, прятала лицо от моросящего дождя. Ева нехотя накинула плащ, хоть и уверяла, что греется эмоциями, но в лесу поздно вечером, увы, некому было дать богине похоти то, что она так желала.
Ария пришла немного погодя со стариком. Он еле шел, устало дышал открытым ртом, поправлял седые волосы, что лезли в глаза. Дафна тяжело вздохнула, уже зная, зачем несчастный здесь.
– Это мистер Миллер, – пояснила Ария, пока старик протирал толстые стекла очков от дождя. – Он согласился нам помочь.
– Я точно не подойду? – уточнила Дафна, не желая втягивать кого-либо в эту историю.
– Нет, принцесса, твоих сожалений будет недостаточно.
– Не беспокойтесь, моя принцесса, – заговорила Миллер, – я сочту за честь помочь вам и вашей семье! Я провел тысячу лет в Подземном царстве, но ваш отец подарил мне возможность насладиться солнцем в последние годы моей жизни.
Дафна покрылась мурашками: всего тысяча лет, и уже выглядит таким старым. Хоть и знала, что это зависит от ген, происхождения, и что далеко не каждый хранитель в состоянии прожить больше тысячи лет.
– Вы – хранитель душ?
– Так точно. Всю свою жизнь проработал внизу, помогая теням найти дорогу к новой жизни.
Ария легко коснулась щеки Миллера, закрыла глаза. Ева невольно отошла подальше: богиня похоти не любила эмоции сожаления, грусти и тем более боль.
– Нам лучше начать, а то холодно, – сказала Ария.
Миллер закатал рукав теплой кофты, показывая грубую кожу и несколько шрамов. Дафна хотела подойти, но Ария ее остановила, да принцесса и сама понимала, что ничего не может сейчас сделать.
– Будет… неприятно, – сказала богиня сожалений. – Я приумножу твои сожаления, вызволю на волю все, что ты прятал в душе все эти годы. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы бог забвения показался.
– Я постараюсь принять эту боль, – улыбнулся Миллер, подмигнул Дафне, которая недоуменно свела брови: ради чего он шел на такое? искренне хотел помочь стране? Дафне? так благодарен Элайдже за возможность покинуть подземку? Все эти вопросы повисли в тишине, ведь Ария сделала аккуратным порез на вене Миллера, вжала палец, заставляя того морщиться. Магия богини сожалений замерцала, перетекая в несчастного старика, преумножая его страдания.
О чем он сожалел? О чем страдал? Дафна посчитала, что спрашивать будет не тактично, но Ария решила по-другому:
– Поделись своей болью. Скажешь вслух – станет больнее.
Миллер качнул головой, сглотнул слезы. Дафна накинула капюшон, прячась от усиливающегося дождя. Тогда вновь заговорила богиня:
– Я ощущаю столько сожалений об упущенных шансах… Ты так ее любил, но позволил уйти к другому, тому, кого она не любила, ведь верил, что он выведет ее к солнцу. – Ария поморщилась, ее тату замерцали ярко-серым. – Сожалеешь, что твой ребенок так и не узнал, что ты – его отец. И… Ох!
– Это я позволил… я позволил… Как же я посмел…
– Ты был совсем дитя.
– Но я… если бы…
Миллер разрыдался, упал на колени, завыл от боли. Дафна кинулась к нему, коснулась и невольно закусила губу, утопая в боли старого мужчины. Она не поняла, что он натворил, но знала, как ему больно и страшно.
– По его вине погибла его сестренка, – прошептала Ария. – Ее наказали и велели остаться дома, но он отпустил ее гулять. Она не вернулась домой ночью.
– Оказалось, она ушла до самого поля безумия! Там, где обитали пустоты…
Дафна хлюпнула носом, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Она не отпускала руку Миллера, купалась в его отчаянии, сожалении, которое жгло душу, словно пламя.
Ария выпустила руку Миллера, закрыла глаза, проглатывая чужие сожаления. Дафна все же разорвала контакт, не в силах больше терпеть чужую боль. Она вытерла слезы, оглянулась, надеясь, что бог забвения уже появился, но поляну окружал только лес.
Дождь усилился, крупные капли били по земле и веткам, щекам. Миллер рыдал, закапывая руки в землю, переживая вновь и вновь прошлое.
Они ждали. И еще ждали. Но бог забвения так и не появился.
2
Дафна ворочалась в беспокойном сне. Простыня скомкалась между ног, одеяло завязало в кокон. Прожитый день хаосом ворвался в сонный мозг, смешал кадры, как в калейдоскопе.
Она резко вздохнула, просыпаясь. Смахнула одеяло с потного тела, сморщилась от головой боли, но вскрикнула, заметив мужчину, сидящего на краю кровати.
Проснувшаяся Ева подлетела к незнакомцу, намереваясь спасать принцессу, но замерла и улыбнулась, видя, кто нарушил их покой.
– И все же: как тебя зовут? – спросила Ева, набрасывая халат на ночнушку из тонкой, просвечивающей ткани. Она хотела спать голышом, но передумала, поняв, что тогда Дафна выгонит ее в отдельный номер.
Бог забвения – а Дафна не сомневалась, что это именно он – пожал плечами. Мужчина лет пятидесяти, с седыми волосами и такой же бородой грустно смотрел куда-то вдаль. Его тату не мерцали, напротив – превратились в шрамы, пестрящие по всему телу и лицу, бордовые, с рваными краями.
– Так давай тебе имя дадим? – не унималась Ева, но Дафна толкнула ее в плечо.
– Спасибо, что пришел. Нам очень нужна твоя помощь.
Бог наконец сфокусировал взгляд и посмотрел на Дафну, заставляя ту покрыться мурашками.
– Я забрал столько боли, дитя, что позабыл все на свете… не помню, кто я… так легче. Так не нужно помнить. А я…
Дафна нежно коснулась руки бога, опуская глаза, ведь видеть боль и разочарование было невыносимо.
– Я пришел к тому… Как же его… пришел забрать… а он… Все твердил, что принцесса желает меня видеть. – Бог перехватил руку Дафны, сжал так крепко, что та удивилась, откуда в худом мужчине столько силы. – Но я не чувствую твою боль. Ты не нуждаешься во мне.
– Я – нет. Но ты очень нужен стране. Нам… Нужна твоя помощь. Ты поедешь со мной?
Бог задумался, мотнул седой головой.
– Я… не могу помочь. Я забыл, кто я… забываю, где нахожусь… позабыл все, что знал…
Дафна беспомощно посмотрела на Еву, но та прошептала, что сможет только найти богу пару на ночь. Однако потом она резко расширила глаза.
– Мы появились почти одновременно! Помнишь? Ты должен помнить! Тогда… Клаус впервые переспал с Ненавистью, ведь его захватила похоть, дикое желание! И так появилась я – как отражение его чувств. Но он так винил себя, так ненавидел за то, что предал Любовь, что следом появился ты. Ведь он так хотел забыть о том, что сотворил.
Бог медленно моргал, рассматривая Еву, его губы беззвучно шевелились, но он покачал головой.
– Все позабыл… Все-все позабыл… – Бог схватился за голову, потрепал седые волосы, едва не завыл.
– И тебя зовут Аарон. Помнишь? Никлаус дал тебе это имя.
Бог задумался, нахмурился, напрягся так, словно мысленно пытался ухватиться за прошлое. Ева нежно провела по его щеке, осторожно, боясь напугать.
– Мы вместе успокаивали Никлауса, помнишь? А потом мирили его с Любовью. Тогда я впервые узнала, что могу пробуждать сексуальное влечение в людях.
– Ева… – пробормотал Аарон и схватил ее за запястье. – Ева! Я… помню! Помню! Но потом…
– Потом ты ушел. И мы не могли тебя найти. Даже Никлаус потерял с тобой связь.
Аарон почесал нос, вновь хмурясь, Дафна могла поклясться, что ощущала, как мысли царапали его мозг, пытаясь найтись, вернуть воспоминания.
– Так много… боли, – вновь выдохнул Аарон, но покрепче сжал руку Евы. – Я помогу. Если смогу.
Дафна непонимающе свела брови, понимая вдруг, как именно Аарон смотрел на Еву. Словно она ему… нравилась. Даже не так – словно он был влюблен в нее. Но как бог без души может любить?
– Ева? – прошептала Дафна, но та махнула рукой, проводя по щеке Аарона.
– Идем, я накормлю тебя, расскажу, откуда ты появился. А потом уложу тебя отдыхать, ведь завтра нас ждет долгая дорога.
Аарон заплакал, обхватил руки Евы, боясь, что она выпустит его, бросит, вновь оставит одного на волю боли.
– Спи, Даф. Я справлюсь, – мягко сказала Ева.
– Точно?
– Точно. Не бойся.
Дафна проводила странную парочку взглядом, поежилась, пытаясь понять, что вообще происходило, и упала на подушку. Мысли кружили в голове, мозг отказывался отдыхать, но усталость в итоге взяла свое.
3
Это был день, когда немертвая жизнь Элисон Дейлайт изменила курс.
После обеда она вернулась в офис, грустно вздыхая, ведь Каспер взял выходной. Он обещал все объяснить позже, даже раскрыть тайну исчезновения по средам, но Элисон, привыкшая, что друг всегда рядом, изнывала весь день. Да, она наконец поймет, что за секреты хранил Каспер, куда исчезал и что творил в свои очередные отгулы, но лучше бы он все это рассказал за обедом, который ей пришлось провести в одиночестве.
На столе в офисе ждал очередной букет от Тома Купера. Элисон выбросила цветы в урну, не собираясь читать записку. Он продолжал с ней флиртовать, дарил внимание, кормил обещаниями о переводе в другое таинственное место, но она уже догадалась, что ничего хорошего из их отношений выйти не могло.
Душа тянулась к Касперу. А Купера боялась. Элисон и сама не могла понять, что шло не так, и почему начальник вызывал дикую смесь ужаса и желания, которое казалось ядовитым наваждением. Она себя убеждала, что это из-за того, что он открыто намекал на отношения, и ее черствое сердце тянулось в объятия, желая уже наконец узнать, каково это, когда тебя любят.
Коллеги переглянулись, но промолчали. Все поняли, что она не будет обсуждать с ними личную жизнь. И уж тем более все давно сплетничали о ее отношениях с начальником.
Каспер знал о переживаниях Элисон. Поддерживал. Но напоминал, что от Купера нужно держаться подальше. Не объяснял почему, но злился каждый раз так сильно, что Элисон решила, что он ревновал.
Элисон и сама не понимала, чего хотела. И кого. И хотела ли вообще выходить за черту невинности. Пока не полюбишь – не узнаешь, как больно, когда тебя бросают. Пока не узнаешь, как хорошо с кем-то, не сможешь страдать, потеряв его ласку.
Время после обеда тянулось как никогда медленно. Не хватало зеленой макушки за соседним столом. Архив недовольно пыхтел за спиной, напоминая о себе, но работать не хотелось. Раздражал запах цветов. Раздражало само осознание, что Купер не отставал и уже уверенно называл ее своей.
В середине дня Элисон молча ушла из офиса. Никто даже не спросил почему, ведь привыкли. Она же засела в баре, пила мартини с вином, мечтала запьянеть, но не могла.
Было около семи вечера, когда к ней за столик неожиданно подсела Женева. Элисон вздрогнула, вновь видя вздувшиеся черные вены и холодную улыбку.
– Мне нужно одолжение, Элисон.
– Какое?
Женева коснулась ее руки, заставляя холод расползтись по телу и заморозить душу.
– Мне нужно, чтобы ты взяла для меня один файл из вашего архива.
– Украла? Их запрещено выносить из офиса.
– Я знаю, дитя. Но это очень важный файл. И ты должна его мне принести. Прямо сейчас.
– И что я получу взамен?
Женева откинулась на спинку дивана, указала ногтем на душу Элисон, заставляя ту биться о грудь.
– Покажу тебе море. Одна вылазка. Один день. Потом я верну тебя назад.
– Ладно. – Словно Элисон могла отказать. Словно тут можно было думать! – Чей файл?
– Одной очень интересной души. Ненависти. И историю ее перерождений.
– Ненависть? Та самая Ненависть? Не уверена, что она есть…
– Есть. Клавдия занималась душами Ненависти и Любви. Поверь, я знаю, что она их нашла. Файл Любви уже выкрал твой друг. Но вот Ненависти…
– Каспер? Он выкрал файл?
– Не для меня, дитя. Для кое-кого… другого. Поэтому ты добудешь мне хотя бы файл Ненависти. Иди прямо сейчас. Иначе будет поздно. Ну!
Элисон поперхнулась собственной слюной, закашлялась, не понимая, что происходило. Женева устало вздохнула и сжала кулак. Невыносимая боль сковала тело. Душа выла. Орала. Рвалась из груди, едва не кроша ребра.
Все резко закончилось. Элисон растирала грудь, не в силах сдержать слезы.
– Мне нужен файл через час. Иначе твоя немертвая жизнь подойдет к концу. А жизнь Каспера в первую очередь.
Женева встала и пошла к двери. Элисон смотрела ей в след, расслабляясь, ведь боль уходила, возвращая контроль над телом и разумом. Жнец смерти обернулся, щелкнул пальцами, возвращая боль на секунду, намекая, что ждать не будет.
Элисон понеслась в офис. Вопросы кружили в голове. Ужас пытался вести ее в сторону Врат, но она знала, что никто ее не выпустит наружу. Она чуть не свернула в сторону квартиры Каспера, но поняла, что не хочет втягивать его в это дерьмо. Каспер должен жить! Ну, или нежить. Не важно! Она справится сама. Всего-то файл, ерунда какая. Никакой опасности для жизни. Заберет файл. Отдаст Женеве. Все закончится.
– Ерунда какая, – бормотала Элисон, шагая по коридору. – Зачем ей этот мусор?
Она чуть было не свернула в кабинет Купера. Нет, его точно не будет просить о помощи, иначе он поймет, что может контролировать ее, владеть ею. Да и… просто файл! Пустоту ей в рот! Она просто отдаст файл. Что плохого может произойти?
Элисон услышала гул. Почувствовала запах гари. Заметила густой черный дым. Она понеслась к офису, не осознавая, что делала и зачем. Инстинкт самосохранения заснул, давая пространство отваге и безрассудству.
Дыхание она задержала, но вот глаза слезились от густого дыма. Горел офис, в котором она работала. Полыхал, как сухая трава под палящим солнцем, унося с собой в небытие весь архив, каждый файл, что она бережно ставила на учет.
Элисон замерла, не зная, что делать. Глаза едва видели, текли слезы, а кашель начать душить. И это мертвую девушку! Она все же сделала мучительный вдох, забываясь, и сделала хуже. Она стукнулась о стену, затерявшуюся в дыму. Чудом дошла до двери, но отпрыгнула, ощущая жар. Крик застрял в горле, когда пламя лизнуло руки, оставляя волдыри. А потом пришло осознание – тело сгорит, выпустит душу, убивая Элисон окончательно.
Секунды текли со скоростью мертвой улитки. Решение не приходило. Что сделает Женева, узнай, что она не принесла файл, потому что тот сгорел? Что будет с Каспером? Элисон упала на колени. В глазах темнело. Или это дым окончательно лишил ее зрения? Огонь подползал все ближе. Жар накрывал, словно лава, сжигая все грани разумного на пути…
Пора было бежать. Спасаться. Но Элисон не смогла встать. Голову сдавило, в груди жгло, а пламя коснулось рук…
– Дыши! Дыши же!
Чьи-то губы накрыли ее, запуская воздух в легкие.
– Ты же мертвая, пустоту мне в рот!
Элисон вздохнула. И потом долго жалела о решении пожить еще немного.
– Каспер? – выдавила она, разлепляя глаза.
– Том. Я вытащил тебя. Вытащил!
Купер прижал ее к груди, а Элисон наконец вернулась в реальность. Боль ушла. В голове прояснилось. Все же есть плюсы в том, чтобы быть слегка мертвым. Она оттолкнула Тома от себя и резко села.
– Где мы?
– У меня. Принес тебя сюда, когда вытащил из огня.
Элисон сощурилась, пытаясь увидеть хоть что-то в полумраке, царящем в квартире начальника. Ужас медленно подступал к горлу, ведь она ощутила его руку на своем бедре. Голом, твою ж мойра, бедре!
– Твоя одежда превратилась в лохмотья. Ты чуть сама не сгорела. Счастье, что наши мертвые тела так быстро исцеляются.
– Я хочу домой.
– Пожар потушили, я узнавал. Ты долго не приходила в себя.
Элисон уставилась на Тома, попыталась убрать его руку с голой кожи, но он вцепился еще сильнее, делая больно. Комната вдруг стала слишком душной, тесной, а Том оказался слишком близко.
– Все живы. Ну… относительно. Живыми нас трудно назвать.
– Я хочу домой, Том.
Он отпустил ее. Элисон уже расслабилась, решая, что он разрешит уйти домой, но Купер обнял ее, прижимая к голой груди с такой силой, что она пискнула от боли.
