Аня Сокол
Первый ученик
Город был старше, чем Солнечный. Или просто хуже сохранившийся. Стоило Максу ступить на светлые растрескавшиеся дорожки, и он вспомнил, как был здесь. Город построили в форме гигантской спирали. Дома, заборы, мощеные дуги улиц, каждая постройка или то, что от нее осталось, словно заворачивалась к центру, к белесому столбу-обелиску, выпирающему из самой середины. Вращающийся город. Давно застывший и умерший.
Стены без дверей, крыш и окон. Кусты и деревья, выросшие прямо посреди комнат. Влага, осевшая на листьях после ночного ливня. Они так и не легли спать, дождались, когда дождь стих, и вышли. Одежда отсырела, Макс то и дело ловил себя на том, что зевает.
Профессор в очередной раз оглянулся, осмотрел развалины и пошел дальше.
– Долхо будем за ним ходить? – спросил Игрок, его шепелявость почти исчезла, может, помогли таблетки, а может, он приноровился произносить звуки без отсутствующих зубов.
– Пока не поймем, что он на самом деле один, – Грошев провел пальцами по каменному на знаку на ближайшем огрызке стены. Почему он раньше не обращал внимания на эти кресты. На стенах Вращающегося не было каракуль углем или краской, лишь белый камень и выпуклый рисунок, точно такой же, как на старых гробницах.
– Он мошет уйти в любой момент.
– Нет, – Грош повернулся к другу, – раз не ушел еще полчаса назад, не уйдет и сейчас.
Они посмотрели на сутулую фигуру. Дорогов походил на призрака, бродившего среди стен, больше похожих на надгробные камни.
– Я тут подумал, – Игрок нагнулся и, оставаясь под прикрытием стены, последовал за профессором. – Вернем камень, а дальше что?
Макс пожал плечами и перебрался за следующий камень. Ответов на все вопросы у него не было, но он соврал бы, сказав, что сам не думал об этом.
– Эй, – профессор резко обернулся. – Я знаю, что вы здесь. Выходите! Слышите?
– Слышим, – Грошев выпрямился.
Дорогов втянул воздух и затравлено огляделся, словно ожидая, что из-за каждого камня появится еще кто-нибудь. Мужчина суетливо пригладил волосы и убрал руки в карманы. Покрасневшие глаза говорили о том, что не только Макс провел бессонную ночь.
– А где…? – профессор не договорил, но они поняли, кого на самом деле ждал историк.
Игрок ухватился за край огрызка стены, больше напоминавшей изгородь, подтянулся и сел сверху.
– Меня ищите? – спросил он и улыбнулся, демонстрируя отсутствие зубов.
– Нет, я…
– Лисицыны в лагере. Калес в госпитале, Лиса в карцере или где-то рядом, – Макс подошел к профессору.
– Тогда зачем вы меня вызвали? Как? – он был чуть-чуть растерян и сильно разочарован.
– Затем, что у вас кое-что пропало их хранилища? Я не ошибаюсь?
– Хватит паясничать! Убили моего студента! Украли историческую реликвию.
– Кто паясничает? Хотите, назову имя того, кто вынес реликвию из хранилища? – парень снял со спину рюкзак.
– Вы для этого вызвали меня? Чтобы обвинить? Сколько на вас микрофонов?
– Ни одного, – Грошев расстегнул молнию. – А на вас?
Дорогов что-то пробормотал.
– Вы подписали официальный протокол о краже?
– Да.
Игрок выругался.
– Но он все еще лежит на моем столе.
– А вдруг вы ошиблись? – Макс достал череп. – Если окажется, что камень Керифонта все еще в хранилище и закатился в ночной горшок Тувара пятого? Если вы, посмеиваясь над идеями племянницы, выдали ей очередную копию и отправили развлекаться?
– Но служба безопасности…
– Их вызвали вы?
– Нет, но…
– Тогда это их проблемы. Они начали кричать «волки» и даже стрелять.
Профессор вытер влажные ладони о штаны и оглянулся, на этот раз с беспокойством, словно ждал и боялся, что этот разговор услышат. Макс тоже посмотрел вперед на серые камни, на закругляющуюся дорожку, на очередной памятный крест на овальном валуне.
– Бесполезный разговор, – вздохнул профессор. – Камня нет. И взяться ему неоткуда.
Грошев перевернул череп. Он давно уже не был пустым, там, где у живых обычно находятся мозги, лежал обернутый в целлофан кристалл.
– Но даже если бы я, – мужчина облизнул губы, – случайно нашел его на тропинке, то вряд ли пронес через охрану.
– А кто говорит, что вы понесете камень? Он ведь в хранилище, помните, – Макс улыбнулся. – Вы на раскопках, – он протянул профессору череп, – вы принесете в бункер очередной экспонат, – мужчина помедлил, но все-таки взял останки. – А если «экспонат» прилипнет к рукам охраны, то найдется способ его забрать.
Макс шевельнул ладонями, и закрутившаяся сила притянула находку обратно.
– Но как? – псионник смотрел на череп широко раскрытыми глазами. – Как такое возможно?
– Вот и выясните.
– Почему вы это делаете? Почему помогаете мне?
– Не вам.
– И не вашим племянникам, – вставил Игрок.
– Вернее, не столько вам, сколько себе. И ему, – кивок на Леху. – Вам нужна еще причина? Помните мое письмо? Вы отправили его, – парень снова передал мужчине череп. – Уверен, вы прочитали и все равно отправили.
– Не было выбора. Ты вручил мне его в зале под запись камер.
– Нет, вы могли отправить только кад-арт, а бумагу сжечь. Но вы отправили. И оно спасло мне жизнь, – парень отбросил пустой рюкзак на землю. – То, что я отправил матери, не дошло.
Дорогов нахмурился, но уточнять ничего не стал.
– Если камень не пропадал, значит, СБ, убившее Сухарева, действовало, исходя из непроверенных данных, и ошиблось.
– Полетят головы.
– Но не наши, это ли не главное?
– Наверное, – профессор прижал череп к боку.
– Можно пару вопросов? – Грошев посмотрел в покрасневшие глаза. – Как вы дали им себя уговорить? Калесу и Насте? Как вы повелись на идею с ритуалом?
Дорогов отвернулся, не желая отвечать.
– Если только у них нет чего-то на вас. Чего-то не предназначающегося для чужих ушей и умов, – профессор молчал, и парень продолжил. – Что ж, я рад, что вы не спятили. Они не отпустят вас, вы понимаете? Это не первая их просьба и не последняя.
– Понимаю. Но в семье мы разберемся сами.
– Как знаете, – Грош шагнул в сторону, освобождая профессору дорогу.
Дорогов выпрямился, словно сбросил с плеч груз, покрепче обхватил камень и ссутулился обратно. Одну ношу сбросил, другую взвалил – суть любой жизни, любого человека.
– А второй вопрос? – сделавший шаг мужчина обернулся.
– Что вы знаете про эти крестики?
– Ну и место ты выбрал, чтобы послушать лекцию, – профессор впервые за время встречи улыбнулся. – Это знак воинов Керифонта.
– Знаю, их рисовали на щитах и гробницах, но не понимаю, зачем на стенах?
– Есть несколько версий. Например, по ним воины опознавали дома друг друга и могли попросить о крове. Или находили путь к Керифонту. Легенда гласит, что в конце пути, указанного крестами, ищущего всегда ждало испытание. И прошедший его становились воином.
– Я думал псионниками рошдаются? – спросил Игрок.
– Это было до того, как Керифонт отдал силу камню, когда они еще были людьми, – профессор перехватил камень и вдруг сказал: – Мое предложение о кафедре пси-истории все еще в силе.
– Боюсь, мне сейчас не до специализации, – Грошев отвернулся.
– Жаль, – Дорогов пошел по загибающейся к центру дорожке.
Они смотрели, как он уходит. Стареющий мужчина в вязаной кофте и черепом в руках. Несмотря ни на что, Максу было его жалко. Когда-нибудь Лисицыны доиграются и утянут его за собой. Но не в этот раз. Парни сидели на развалинах еще с полчаса, но никто так и не появился, лишь налетевший ветер трепал отросшие волосы Гроша.
– И что дальше? – спросил Леха.
– Предлагай.
– Мы, – друг спрыгнул с каменной ограды, – вернули камень, теперь все сделают вид, что кражи не было. Вопрос: кто вернет нас? У бабки сердце слабое, я и дед – вся ее семья. Отец с матерью давно похибли. Если ей сообщат, что я тоше… черт, – Игрок отвернулся, а когда заговорил, голос звучал глухо.: – Никто не собирается нас возвращать, так?
– Так. Поэтому я и хотел идти один.
Макс спрыгнул следом, посмотрел на равносторонний крест, выбитый на ближайшей стене, нашел глазами следующий и двинулся в его сторону.
– Эй, ты куда? – выкрикнул Леха. – Говорю серьезно, я не собираюсь оставаться мертвым.
– Угу, – Грош дошел до второго креста. Коснулся местами еще влажного камня и стал оглядываться в поисках третьего.
– Хочешь пройти по знакам до конца и стать воином Керифонта?
– Точно, раз повторить подвиг первого псионника не получилось, надо стать хотя бы сподвижником, понижение в должности, конечно…
– Конечно, давай займемся фигней, – друг что-то пнул. – Мы пришли сюда из-за таблички, из-за координат, в прошлый раз в таком месте был мешок камней и труп, – он задумался. – Я понял. Мы найдем тайник контрабандистов, сдадим камни в службу контроля, и нам выдадут справку о нахождении в живых.
Грошев улыбнулся, а друг, вытянув руку, указал направо.
– Там следующий.
Леха догнал Грошева и пошел рядом:
– Макс, я серьезно.
– Я понял, – они остановились почти около стены, крест на которой был наполовину срезан, и завертели головами. – Вон, – первым нашел искомое Грош.
Четвертый выпуклый крестик украшал центральный столб Вращающегося. Длинный, смотрящий в небо камень на центральной площади, там, где сходились улицы, там, где начинался и заканчивался каменный водоворот.
Они обошли столб три раза. Осмотрели развалины, даже слазали в ближайшие дома. Больше знаков не было. Никого испытания тоже. Мертвый город и ветер. Макс сел на землю.
– Теперь точно все, – сказал он Игроку.
– Черт! Черт! Черт! – рявкнул Игрок, останавливаясь напротив светло-серой стелы и задрав голову заорал. – Это моя жизнь! Моя! И я хочу ее назад, поняли!
Солнце заглядывало в город с запада, длинные тени ложились на землю. Друг продолжал орать. Грошу опять пришло в голову сравнение: Леха, стоящий в центре города, окруженный мертвыми домами, их тенями, орущий неведомо что, неведомо кому, был похож на древнего шамана. Сколько бед он отвел от него и других? Если кто и достоин стать воином Керифотна, то именно он.
Леха оборвал очередной обвиняющий крик и пнул стену. Что-то в основании камня хрупнуло, с таким звуком разлетается глиняный горшок, если его уронить с подоконника. От столба по земле разбежался десяток трещин, и площадь, которая казалась незыблемой, распалась на большие каменные куски, присыпанные землей и поросшие пучками зеленой травы. Игрок оттолкнулся от ходящей ходуном земли и прыгнул. Колонна со свистом ушла вниз.
Макс упал, кусок мостовой, на котором он распластался, накренился. Игрок хрипло заорал, приземлился в метре от Гроша и провалился под землю. Крик оборвался. Парень вцепился в камень, словно тот был спасательным кругом, а Макс – утопающим.
Не было ни землетрясения, ни взрыва – не было ничего. Только разваливающаяся улица и камни. Земля, изрезанная расширяющимися трещинами, куски почвы, булыжники. Они сталкивались и разрушались. Они напоминали обрывки пенопласта в ведре с водой, подвижные и не способные собраться обратно в единую форму. А вместо центра древнего города теперь зияла дыра, похожая на вырезанную в бумаге звездочку.
– Прекрасно, – донесся до него голос друга. – Эй, есть кто живой?
– Леха!
– Он самый, – внизу что-то хрупнуло и с грохотом упало. – Сможешь вытащить?
Макс попробовал приподняться, камень под ним накренился и ударился о соседний.
– Эм, – невразумительно ответил Грош и попытался перенести вес в другую сторону. Кусок мостовой послушно качнулся обратно, на этот раз ударившись сильнее, посыпалась земля. – Нет.
– Тогда…
Макс наблюдал, как под ладонью появляется трещина, как бесшумно тянется и ветвится дальше, как каменные обломки начинают осыпаться. Парень втянул воздух, и спустя секунду кусок мостовой под ним распался. Грош полетел вниз вместе с частью улицы. Миг падения был кратким, он даже не успел заорать, как удар отдался вибрацией в костях.
– Спускайся вниз, – закончил фразу Игрок. – Тут невысоко.
– Я вижу.
Грош поднял голову, ухватился за протянутую руку друга и встал, ощущая в ногах противную слабость. Кружащаяся в воздухе пыль оседала, окрашивая усталые солнечные лучи в беловатый строительный цвет. Да, было невысоко, высота второго этажа максимум.
– Почему такое дерьмо всегда случается с нами? – спросил Игрок, задирая голову и разглядывая часть потока. – Мы что, меченые?
– Ты сегодня необычайно религиозен, – Макс стряхнул с волос пыль.
Подземное помещение было широким, низким и явно созданным руками человека. Пол и стены выложены плиткой: под ногами – крупной и широкой, с боков – более мелкой и светлой. Каждая вторая на правой стене была украшена выпуклым крестом. Два знака были сбиты верхушкой обелиска, которая пропорола стену, словно старую ткань. Каменный четырехгранник замер поперек комнаты, так и не упав до конца. Основание столба ушло в пол, встопорщив плиты, как рыбью чешую. Везде валялись обломки и камни. Там, где камень вошел в стену, белело что-то подозрительно похожее на кости. Они нашли очередной могильник. Захоронение, от которого не ощущалось ни онна энергии. Это могло значить только одно – здесь вмуровывали в стены отнюдь не простых людей.
Что-то низко выжидающе гудело.
– Мы вновь выиграли в лотерею, – Игрок сделал шаг в сторону на пустой квадрат плитки.
Один шаг, гудение усилилось – и все повторилось. Квадратная плитка под его ногой ушла вниз. Провалилась, словно лифт с оборвавшимся тросом. Игрок отпрыгнул назад, и уже другая плитка, на которой он стоял до этого, рухнула вниз, присоединяясь к первой.
– Они срабатывают от прикосновения, – крикнул Макс. – На столб!
Грошев прыгнул к белому четырехграннику первым, за секунду до того, как пол под ним исчез. Плитки, словно клавиши пианино, проваливались, стоило их коснуться. Игрок запрыгнул следом. И каменный обелиск, казавшийся таким неподъемно тяжелым, качнулся.
– Замри! – скомандовал Игрок, но было поздно.
Одна из оставшихся целыми плит у основания столба уехала вниз, и столб съехал в темноту вслед за ней на целый метр. Верхушка вырвалась из стены, сбив еще одну плитку. Из захоронения посыпались кости.
Игрок, не удержавшись, повалился на столб, обхватывая его руками. Макс, раскинув руки, балансировал на грани.
И все замерло. Плитки, кости, обелиск и два студента. Зал заполнило гудение. Равновесие было хрупким, как кружащаяся в воздухе снежинка. Шевельнешься – и оно сломается.
– Мы проходим испытание? – спросил Леха.
– Без понятия.
– Тысячелетие прошло, механизмы должны сгнить от старости, – друг осторожно сел и выкрикнул в пустоту. – Официально заявляю, что не хочу быть воином Керифонта и отзываю поданную заявку.
В ответ еще одна плитка исчезла, столб качнулся и съехал сантиметров на десять.
– Кричать тоже нельзя, – констатировал Грош и поднял руку, сила прошла по дуге от мизинца к большому пальцу.
Что-то вылетело из стенного захоронения, парень сжал ладонь, обрывая связь. Две кости со стуком ударились о пол. Плитка под ними исчезла, зато вернулась одна из тех, что поддерживали обелиск.
– Они не могут исчезнуть все разом, – сказал Грошев. – Только по очереди.
– И каков лимит? Ограничение механизма? Тут с десяток сломанных, а большую часть вообще не видно, – Леха разглядывал пол.
– Не узнаем, пока не попробуем, – Макс поднял руки. – Давай! Вместе!
– Но я никогда… А, к черту! – Игроков обхватил ногами столб и выпустил энергию.
Макс ощутил запах острого соуса и перца. Чужая сила ворвалась в комнату, потянулась к ближайшей украшенной крестом плитке. Внутри что-то стукнуло, плитка треснула, и на пол упала большая берцовая кость. Квадрат пола исчез, квадрат пола вернулся. Макс вытащил целую кисть и швырнул вниз.
Пол послушно играл вальс на плитках, двигаясь в заданном парнями ритме. Но обелиск продолжал съезжать, лениво, по сантиметру, пока покачнувшийся Макс не спровоцировал рывок сразу на полметра. Игрок отпустил энергию и снова вцепился в столб, чтобы не свалиться. А Грош упал, в последний момент успев схватиться за каменный четырехгранник. Парень повис на руках, носок ботинка чиркнул по плитке, и под ним разверзся четный провал.
– Не получится, – хрипло сказал Леха.
– Получится. Если прибавим мощности, – Макс стал осторожно карабкаться обратно.
– Шутишь? Я не усилитель.
– Не шучу. Помнишь картинку на старом барельефе?
– Где четверорукому человеку загнали прут в башку? Да, но ничего подобного повторять не собираюсь.
– Это не проткнутый человек. Вставай, – Грошев уперся подошвами в каменную поверхность и медленно выпрямился. – Четвероруких людей не существует. Это двое, стоящие спиной к спине, голова к голове.
– И что будет?
– Не знаю. Но это единственная модификация, что может влиять на материю, – Макс развернулся, Игрок последовал его примеру. Столб вздрогнул и снова поехал. – Может, и ничего, тогда мы свалимся. Некогда думать. На счет три. Готов? Тогда: три!
Они подняли руки и соприкоснулись затылками.
Сила обрушилась на Макса со всех сторон. Будто здесь не два псионника, а два десятка. Для Гроша это было похоже на выброс газа, сильный и внезапный, от которого вдруг исчез воздух. Маслянистый запах выхлопных газов окружал со всех сторон. Он думал, что задохнется, но не опускал руки. Он никогда не чувствовал такую бездну энергии, не знал, что ее вообще может быть столько. Когда тратишь силу, она исчезает, но когда делишься с тем, кто стоит за спиной, возрастает многократно. Теперь он понял, что сделал Керифонт. Он не отдал, он поделился.
Ураган, вихрь, торнадо из энергии разом сорвал плитки со стен, освобождая спрятанные там останки. Белые останки взлетали в воздух, а камни упали вниз. Обелиск дрожал, но это уже не имело значения. Пол тоже взбесился, квадраты исчезали и появлялись, столб рухнул вниз сразу на два метра, и Макс увидел темную яму без дна.
Игрок захохотал и снова стал кричать, будто бы в опьянении:
– Это моя жизнь! Слышишь? Моя! Если кто-то хочет забрать ее, ему придется распрощаться со своей! Потому что я все здесь разнесу!
– Звучит здорово! – голос был негромкий и спокойный.
Но Грошев услышал, может, потому, что ждал чего-то подобного, а может, отчаянно надеялся. Он повернул голову, разрывая контакт с Игроковым. Неосязаемый газ, клубившийся вокруг них, испарился. Стих ветер, которого не было. Гудение замолкло. Кости рассыпались по полу, который и не подумал исчезать, снова став целым. За исключением тех провалов, что закрывались сломанными плитами.
Столб замер. Парни спрыгнули. Цаплин, сменивший форму на обычные брюки и рубашку с коротким рукавом, осмотрел зал. За его спиной светлым прямоугольником на темном фоне выделялась открытая дверь. Полотно, с одной стороны отделанное старым камнем, со второй – гладким пластиком.
– Они сломали механизм, – за спиной мужчины стоял солдат с винтовкой. Смутно знакомый солдат, можно сказать, почти приятель. Не каждый день имеешь счастье лицезреть того, кто тебя расстреливал.
– Меня больше интересует не то, что они сделали, а как, – Цаплин сделал в сторону открытой двери приглашающий жест. – За мной, экспериментаторы.
Когда они вошли, Макс едва подавил желание ущипнуть себя за руку. А вот Леха не подавил. Пыльный каменный мешок сменился обоями в ромбик и ковром под ногами. Подземный бункер превратился в светлое помещение с диваном, фикусом в кадке и блестящими дверями лифтовой кабины.
Куда он может ехать: вверх или вниз? Грош думал, что последнее вероятнее.
– Охренеть, – выразил общее мнение Леха.
– Кто вы? – конкретизировал Макс.
– Важно не кто я, а кто вы, – ответил Илья.
– Покойники, – предположил Игроков.
Цаплин поднял бровь, Макс посмотрел на солдата, который остался стоять на границе двух миров: древнего камня и современного пластика. На винтовку в его руках.
– Он на таблетках, весь день ораторствует, – сказал Грошев. Игрок ухмыльнулся, услышав характеристику. – Вы не ответили на первый вопрос.
– Корпус внутренних расследований. Полковник Лисивин Илья Веденович.
– Отдать честь? – спросил то ли у Макса, то ли у мужчины Леха.
– Перед тобой Старший Куратор корпуса. Так что оставь себе, мальчик.
– О как? Не успели одного схоронить, как второй нашелся.
Игроков прошел вперед, сел на скрипнувший диван и откинулся на спинку, серая грязь с его одежды осела на светлой ткани обивки.
– Вы сказали много слов, – Макс смотрел на Илью, – но так и не ответили: кто вы?
– Охотник на пси. На себе и тебе подобных.
– Кто? Такой специализации не существует. Ни кафедры, ни факультета, ни учеников.
– Правильно. Вы будете первыми. Ты будешь, – Цаплин-Лисивин смотрел только на Грошева.
– Или? – парень скрестил руки на груди.
– Или умрете. В сущности, вы умерли там, в лагере. Тела видело с десяток свидетелей.
– Холодные ящики, – вспомнил Макс. – В них привезли трупы. Вы с самого начала это спланировали? – он шагнул к мужчине, сам не понимая, что хочет сделать. – Вы вели нас? Как собак, перед носом которых мелькает лисий хвост!
– Не с начала, там уж твоя девочка постаралась. Я пришел на вечеринку с опозданием. Но в остальном ты прав.
– Что это? – Грошев сорвал с шеи чужую табличку. – Приманка? Как крест, за которым шли древние? Испытание?
– Более или менее.
– Погодите, – Игроков встал с дивана, – в прошлый раз по этим координатам мы нашли тайник с камнями, а не… – он огляделся, – не офис секретных агентов.
– Каждый сам выбирает, как далеко пройти и когда остановиться. В прошлый раз вам хватило камней. Сегодня вы пошли до конца. Офисов у нас больше одного, – мужчина улыбнулся одними губами. – Аплодирую решению ситуации с камнем Керифонта. Теперь СБ огребет, а мы упрочим свои позиции.
– И выбора как всегда нет, – Макс отвернулся. – Снова.
– Ты не услышал ничего нового.
– Ненавижу.
– Знаю. Привычное чувство. Таких, как мы, ненавидят всегда. Ты будешь копать под коллег, друзей, сокурсников. Искать грязь, чистить наши ряды от таких, как Нефедов и Лисицын.
– Избавьте меня от пафосных речей о санитарах леса.
– Бабке с дедом сообщат, что я жив? – вдруг спросил Игроков.
– Если это условие твоего согласия, – тон мужчины стал деловым, – сделаем. А чего хочешь ты? – он посмотрел на Макса.
– Я хочу свободы!
– Возьми пистолет и застрелись. Другой свободы у тебя не будет.
Мелодично звякнуло, бесшумный лифт раскрыл зеркальные двери, из кабины вышли двое мужчин.
– Эээ, – один из тех редких моментов, когда Игрок не нашел слов.
– Чтобы поймать вора, нужен другой вор, – горько сказал Макс, глядя на Тилифа и Антониана Кирилова. Преступник и спасатель. – У них тоже были таблички, пусть за одной из них пришлось спуститься в могилу. Это было их испытание? Нет, не то. Скорее, опознавательный знак. А контрабанда камней? – парень перевел взгляд с одного мужчины на другого, они оставались бесстрастными, и в этот момент, стоя в комнате с лифтом под землей, он понял, увидел то, что было перед носом все время, – Боги, нет никакой контрабанды. Утечку кад-артов всегда контролировала Империя, но не напрямую, опасаясь повторения народных бунтов. Раимов с самого начала работал на вас, но его вечная неприкосновенность вызывала вопросы, и вы убрали фигуру с доски.
– Рад, что не ошибся в тебе, – Илья улыбнулся.
– Как этот, – он указал на спасателя, – живет без кад-арта? Его «тело» опознали по кристаллу, настолько оно обгорело, – парень прищурился. – Вы сожгли человека, чтобы инсценировать смерть! Только потому, что у него такой же камень? А «наши тела»? Тоже кого-нибудь убили?
– Зачем такие сложности. Трупы из невостребованных, а камень… парень, да проще изменить записи в Имперском реестре о кристаллах, чем искать человека определенного возраста, пола, комплекции, чье исчезновение не вызовет вопросов. Не делай из нас вселенских злодеев.
– Он, – Макс сделал шаг вперед, тихий и размеренный голос Лисивина не успокаивал, а наоборот выводил из себя, – воткнул нож мне в печень!
– Тогда я просто обязан назначить его твоим инструктором по рукопашному бою. Первый ученик, первый учитель.
Грошев выдохнул, посмотрел в равнодушные глаза народного героя, который отнюдь им не был, развернулся и пошел обратно. Пыль и грязь первого зала нравились ему больше чистоты этого места.
Солдат в дверях передернул затвор.
Вопрос выбора и цены, которую придется за него заплатить. Умереть свободным и жить на цепи.
Парень остановился. Выбор без выбора. Тихо клацнули закрывающиеся двери лифта, время ожидания вышло. На плечо парню легла чужая рука.
– Пошли, Малой, скоро ужин.
Конец
Сентябрь – Декабрь 2015
