Денис Владимирович Морозов
Кудесник в городе богов
– Меня россказни о какой-то там девочке не убедили, – возразила Лада.
– Пустите меня! – Немил избавился от прикосновений гридей и бухнулся в ноги владыкам. – Как же вы не поймете? Не мог я причинить вреда моему господину, ведь он дал мне надежду. Лиходей повелел бесу отнять мою душу и ввергнуть в пекло на вечные муки. Троян дал мне совет: сослужить службу богам, чтобы они избавили меня от этого наказания. И вот случай представился, да какой! Сам Перун, великий князь грома и молнии, пригласил меня послужить на его свадьбе. Это же просто мечта! Неужели вы думаете, что я мог ему навредить? Да я бы в лепешку расшибся, лишь бы ему услужить.
– Твои слова горячи, но дела убедительнее слов, – откликнулся с престола Род. – Вот он, лежит твой Перун, без кровинки в лице. Что ж ты так плохо ему услужил? И зачем ты обманом пробрался сюда, на совет государей, где нет места незваным гостям?
– Каюсь в том, что не выполнил свою службу как следует, – приподнимаясь на коленях, сказал Немил. – Волхв должен оберегать свадьбу от порчи и сглаза. Кто ж знал, что тайный враг подмешает отраву в питье? Да еще и отрава такая, что никто ее не распознает. Только у меня ни причин, ни желанья для этакого злодейства не было никаких. А у кого они были? Поглядите вокруг! Единственный враг, что сидит среди вас – вот он, черт Вертопрах! Нет других обитателей преисподней на небе. Судите сами: он лично наполнил чару и долго не выпускал ее из рук, будто ловчил и чего-то старался добавить. Да и кто лучше адовых служек разбирается в ядах?
– Врешь! – взвизгнул черт, вскакивая со своего места.
Его свиной пятак сжался и с шумом втянул воздух, а тонкие рожки на голове заходили ходуном от негодования.
– Ты, растяпа и негодяй, валишь свою вину на меня! Куда вы, владыки, смотрели, когда доверили этому шарлатану оберегать свадьбу? Он же обманщик! Али не знаете, чем он промышлял, пока обретался в родном мире? Да он и колдовать-то никогда не умел, только обманывал простаков легковерных, да брал с них денежку, и не совестился. И вот такому-то прощелыге доверить столь важное дело?
– Больно много ты обо мне знаешь! Интересно, откуда? Нарочно следил?
Немил подскочил к черту, схватил его за грудки и затряс, отчего зазвенели золотые цепи и драгоценные побрякушки, которыми тот был увешан.
– Эй, а ну разойдитесь! Не смей, землянин, позорить посланника. Его нельзя трогать! – грозно выкрикнул Род.
Мстивой схватил Немила за шиворот и силой оттащил от Вертопраха.
– Государи и новоизбранная государыня, – вышла вперед Кострома, – позвольте мне заступиться за этого неразумного человечка. Речь его спутана, слова неразборчивы, но в одном он прав. У него не могло быть желания причинить лихо божеству, которое столь высоко его вознесло.
– Его душа – в руках Лиходея, он сам в этом признался! – возразил Велес. – Чтобы избавиться от мук ада, чего только не сделаешь.
– Но Вертопрах – тоже слуга Лиходея. Кому князь тьмы поручит покушение на божество – случайному человеку, или испытанному слуге?
Вертопрах растерялся и плюхнулся в кресло. Его черные глазки забегали по сторонам.
– Что, если в словах человека есть смысл? – настаивала Кострома.
Черт попытался сказать что-то в свое оправдание, но его заплетающийся язык издал только несколько неразборчивых хрипов.
– Мы не можем обвинять посланника без оснований, – сказал Дажбог, потирая свою золотистую бородку.
– Но и в том, и в другом случае за преступлением стоит Лиходей! – Кострома обратилась ко всему залу. – Кто еще пожелает выбить из строя главного воина небесной дружины? Бесы и раньше пытались захватить небеса. Теперь, когда боги вернулись из странствий и снова засели в своей горней твердыне, враги должны быть обеспокоены. Они только и думают, чтобы нанести нам удар. Что же их раньше удерживало? Кого они боялись?
– Перуна! – в один голос выдохнули сидящие вдоль стен божества.
– Именно! – звенел голос Костромы. – Они не решились бы развязать войну, пока жив Перун. Но теперь его нет, и ничто их не сдерживает. Откройте глаза: война уже началась, и отравление моего возлюбленного супруга – ее первый шаг.
Голос богини умолк. Повисла звенящая тишина, которую никто не решался нарушить.
– Что скажешь на это, посол? – устремил взгляд на черта владыка Род.
Вертопрах беспомощно развел руками, повертелся и, не найдя себе места, стремглав выбежал из дворца.
– Свет не видывал таких бестолковых послов, – раздраженно промолвил Дажбог. – Они с человечком друг друга стоят.
– Если слова Костромы верны, то нас ждет война, и в этот раз перевес будет не на нашей стороне, – сказал залу Род.
– Нам нужны новые, могущественные союзники, – напористо молвила Кострома. – Такие, каких нипочем не одолеть. Я говорю о Святогоре.
Зал охнул.
– Святогор – это необузданная, дикая сила, с которой невозможно договориться, – возразил Род.
– Мы предложим ему вступить в брак с одной из богинь. Так поступали в древние времена, чтобы скрепить союз.
– Вряд ли кто-то из наших сестер захочет выйти замуж за этого дикаря, – заметила Лада.
– Настало время, когда нужно думать не о себе, а обо всей нашей общине, – решительно заявила Кострома. – Ради спасения нашего мира кому-то придется пожертвовать собственным благополучием.
– Беды валялся на нас одна за другой, – задумчиво вымолвил Дажбог. – С человечком-то что будем делать?
– Его вина не доказана, обвинения несостоятельны, – заверила Кострома. – Я уже поручила ему заняться поиском виноватых.
– Куда он от нас денется? Пусть продолжит свое дело, – решил Род. – Однако трогать посланника строго запрещено. Даже если война на пороге – пусть не мы будем теми, кто ее развяжет.
Голубые глаза Лады вспыхнули от гнева, но возразить старейшине она не посмела. Кострома взяла Немила за плечи и быстро вывела из дворца. Владимир уже ждал на площади рядом с санями, в которые был запряжен крылатый Гром. Стоило Звениславе вслед за хозяйкой прыгнуть на сиденье, как навь схватил вожжи, Гром взмахнул крыльями, и потянул сани ввысь.
– Скорее, пока эти мудрые владыки не передумали, – оглядываясь, приговаривала Кострома. – Пока они раскачаются, мы уже сделаем свое дело.
Мятежные гриди на время угомонились и вернулись в отведенный им чертог, отделенный от Перунова дворца густой дубравой. В просторной гриднице они занялись привычным делом – устроили пир с состязаниями и боями. Звенислава осмотрела двор усадьбы, захлопнула за собой двери палаты и сказала:
– Нас оставили в покое, но это только на время.
Владимир повел Грома в конюшню, а Кострома пригласила Немила в светлую горницу на жилом этаже дворца. Здесь все оставалось, как перед свадьбой, когда Перун был еще цел и невредим. Стены, обитые голубой материей с золотыми узорами, мягкий ковер на полу, удобные кресла в углах и лавки вдоль стен – как будто гости только что поднялись с них и ушли, оставив хозяину заботы о делах войны и мира.
Звенислава поднялась следом, выглянула в окно и сказала:
– Никого. Мы одни.
– А что толку? – взорвался Немил. – К моим обвинениям против этого черта никто не прислушался. Откуда взялось это предубеждение?
– Ты – человек, ты чужой в этой мире, – утихомирила его Звенислава. – Твое слово тут мало что значит.
– Я тут тоже недавно, но это не значит, что я позволю себя унижать, – вымолвила Кострома, погрузившись в высокое кресло рядом с престолом Перуна. – Каких дерзостей наговорила мне эта Додола! Она с самого начала невзлюбила меня, и теперь ясно, почему. Боги вообще никого не пускают в свой закрытый мирок. Чтобы попасть сюда, нужно пройти сто мытарств.
Мне сделал предложение великий князь горнего воинства, предводитель небесной дружины, громовержец и первый витязь! Но даже ему эти завистливые домочадцы, называющие себя «братьями и сестрами», вставляли палки в колеса. Он посадил меня на Грома и повез в свой дворец, чтобы сделать его хозяйкой. И сразу же натолкнулся на препятствия, которые строили ему собственные «братья и сестры». Первым, кто встал у нас на пути, оказался Велес. Он никак не хотел открывать нам ворота детинца, охраняющего подступ к мосту в Горний мир. Перун нашел на него управу, но тут закочевряжилась ее высочество богиня радуги. Она, видите ли, возомнила, что сама вправе решать, кого пускать на небеса, а кому дать от ворот поворот.
– Что она сделала? – спросил Немил, возмущение которого полностью совпадало с настроением хозяйки дворца.
– Она не открыла нам мост! – сдерживая гнев, проговорила Кострома. – У нее есть платок: когда она машет им в одну сторону, мост появляется, когда в другую – исчезает. Так вот, она не пожелала пошевелить ручкой, чтобы дать нам подняться. Теперь ясно: она ревновала. Перуну пришлось уговаривать высших владык, чтобы они приказали Додоле впустить меня, лишь после этого она подчинилась. Боюсь, что эти небожители так привыкли покоиться на своих престолах, что не готовы принять правду. Времена изменились, на нас наступает враг, а они не желают этого замечать. Боги слепы. Если я не открою им глаза, они пропадут.
– Вот-вот, именно, боги слепы! – с восторгом подхватил Немил. – Они запретили мне трогать Вертопраха. Как же тогда доказать, что он – отравитель? Хотя сегодня я узнал много такого, что навело меня на кое-какие соображения. Возможно, есть смысл рассмотреть и других подозреваемых. Возьмем эту Додолу. Видали, в каком окружении она появилась? Целая стайка девчушек, и всех так нарядили, будто на ярмарке показывать собрались.
– Чем они тебе не понравились? – спросила Звенислава.
– Кто сорвал яблоко? Лада пыталась повесить на меня еще одно обвинение. Час от часу не легче! Какое счастье, что ей не поверили. Но что за девочка побывала в саду в тот самый час, когда мы садились на Рублика, чтобы удрать от гридей? Может, это одна из додолиц?
– Зачем малым додолицам рвать зеленые яблоки?
– Кто же их знает? Может, из озорства. Или от детского неразумия. Или у них были причины, которые нам неизвестны.
– Додолиц узнали бы свидетели – Святослав и Мстивой, – возразила Звенислава. – Нарушительница, которую они видели, была незнакомкой.
– Вот-вот, незнакомки шастают по Горнему миру, как по своему двору, а меня, законную невесту Перуна, на порог не хотели пускать! – с обидой произнесла Кострома.
Чтобы утешить госпожу, Звенислава подала ей чашу вина на расписном подносе. Хозяйка отпила, но это ее не успокоило. Она поднялась с престола и принялась расхаживать между широкими окнами, за которыми слышался щебет чудесных птиц.
– Кого еще можно заподозрить в преступлении против моего супруга? – спросила она кудесника.
– Посуди сама, государыня, – с готовностью откликнулся тот. – Додола считалась невестой Перуна. Неожиданно появляется разлучница и уводит жениха у невесты. Чем не повод, чтобы замыслить недоброе?
– Я не разлучница, – сурово прервала его богиня. – Перун сам меня выбрал, сам предложил отправиться с ним в Горний мир, сам просил моей руки и сердца. И никто его не принуждал. Покинутая невеста пыталась списать все на любовные чары, но их не было – вы же сами все слышали. Ладу не проведешь. Додола обижена, и пытается выдумать объяснение, которое ее бы утешило. Но объяснение простое: Перун сделал выбор в мою пользу, потому что почуял во мне верную спутницу в боях и победах.
– Эта обида и могла толкнуть ее на преступление, – заговорил Немил. – Она рассчитывала обустроить свою личную жизнь, и тут вдруг трах-бах! – и крушение всех планов. Поневоле вскипишь. На свадьбе она была среди почетных гостей, за столом сидела вместе со всеми. Чара прошла и через ее руки – в этот миг она могла вбросить яд. Вы же видели, что творилось. Будь на то моя воля – я бы сам черпал вино и никому не давал бы над ним слова сказать. Но тут не мои порядки, меня лишь осмеяли за эти опасения. А чара с отравой прошла по рукам и дошла до великого князя.
– Но что за яд она использовала? – спросила Звенислава.
– Она же богиня Радужного моста. В любой миг может спуститься к корням Мироствола и набрать там любых трав или листьев. Они падают с Древа миров – я сам в этом убедился.
– Многие богини разбираются в травах, – заметила Кострома. – А если не разбираются, то всегда могут найти того, кто им посоветует.
– Так она и задумала показать всем, что будет с тем, кто отвергает любовь богини, – подвел черту Немил. – Чтобы впредь никто больше не решился на это.
– Звучит убедительно, но и про Вертопраха нельзя забывать, – заметила Кострома.
– Я проверю их всех, но до истины доищусь, – пообещал Немил.
5 день чернеца
Умный Рублик сам вернулся в свое стойло. Владимир прочистил ему крылышки и подвел седокам. Тучный Немил взгромоздился в седло, как мешок с сырой мукой, взваленный на телегу, а вот легкая Звенислава вспорхнула, как бабочка, и уселась у него за спиной так, что конь даже ее не почувствовал. Кострома вышла на крыльцо, чтобы проводить их долгим взглядом.
Усадьба Додолы раскинулась далеко за пределами города, у самого края алмазного небосвода. Добраться до нее оказалось труднее, чем Немил мог представить. Проезжать мимо гридницы с разбушевавшимися вояками у него не было никакого желания. Пришлось пересекать улицу Молонью с ее чудовищными изваяниями, рискуя при этом попасться на глаза кому-то из грозных божеств, до сих пор питавших к человеку не самые теплые чувства. Под исполинскими Золотыми воротами он вновь почувствовал себя мелким червем, а дальше, за рощами и полями, раскинулся вольный простор, по которому бродили волшебные звери. Звенислава уверенно привела Рублика к Радужному дому, как все называли жилище богини.
По счастью, въезд на территорию, огороженную деревьями и подстриженными кустами, никто не охранял. Сама усадьба походила скорее на парк с дивными садиками и дорожками, вымощенными самоцветами величиной с добрый булыжник. Купы плакучих ив скрывали беседки, в которых беззаботно сновали невинные души додолиц, упорхнувшие из райских кущ, чтобы служить хозяйке летних дождей. На лужайках журчали фонтаны, музыку которым заменяли волшебные птицы, поющие чарующие песни. Здесь все дышало умиротворением и тихой радостью, какие мятущийся человек и надеется встретить на небе, не найдя их на земле.
На Немила напали расслабленность и покой, каких он давно не испытывал, и ему пришлось встряхнуться, чтобы напомнить себе, по какому серьезному делу он пожаловал в эту журчащую обитель.
Дворец богини встретил их музыкой, ворота распахнулись сами собой.
– Нет ли здесь ловушки? – забеспокоился кудесник, но дева у него за спиной лишь рассмеялась:
– Вот дикарь! Откуда здесь возьмутся ловушки? Это Серебряный город, в который попадают только праведники, да и то лишь после того, как душа отделится от тела.
Одна из девочек взяла Рублика под уздцы и помогла путникам спешиться. На неподвижную руку Немила уселась огромная бабочка, на крыльях которой был нарисован узор в виде двух больших, черных и жгучих глаз.
– Хозяйка нас видит. Она знает, что мы уже здесь, – тихонько шепнула Звенислава.
Их поманила за собой юная девчушка, настолько прозрачная, что Немил усомнился – тут ли она в самом деле, или это лишь видимость. Девчушка ласково улыбнулась, вошла в двери и принялась спускаться по широким ступеням, ведущим куда-то вниз. Немил и Звенислава последовали за ней.
Провожатая привела их в просторный зал со сводчатым потолком, который подпирали массивные колонны. Если бы не роскошное убранство, можно было бы подумать, что они попали в подвал. Девчушка мило улыбнулась и растаяла в воздухе.
– Куда она делась? – забеспокоился кудесник. – У вас что тут, так принято – пропадать, не начав разговор?
Звенислава не сумела ответить, она сама с недоумением озиралась по сторонам. Подойдя к столику, она попыталась взять с него кувшинчик и наполнить две маленькие чарки, однако они заколыхались в отблесках факелов и исчезли. Немил вытер со лба пот и присел в кресло, устланное мягкими подушечками. Однако вместо того, чтобы усесться, грузный кудесник лишь рассек задом воздух и с грохотом рухнул на каменный пол, неловко подвернув сухую руку.
– Тут все – одна видимость! – рявкнул он, морщась от боли. – Вот, значит, как нас принимают!
Огни факелов на стенах заплясали и погасли. Немил и Звенислава очутились в кромешной тьме. Лестница позади них исчезла – человек попытался ее найти, но нащупал только глухую стену. Любой другой испугался бы, но к Немилу вместо испуга пришел гнев.
– Эй, хозяйка! – яростно заорал он. – А ну, покажись на глаза! Ты не первая, кто хочет меня погубить. Видали мы супротивников и поважнее.
– Ты слишком много о себе возомнил, если думаешь, что богинь может интересовать судьба такого жалкого насекомого, как ты, – раздался из темноты уже знакомый голос.
Он казался мелодичным, но при этом звенел, как холодная сталь.
– А как же я? – выкрикнула Звенислава. – Меня ты тоже хочешь развеять в прах? Не забывай, что я – служанка Перуна, а он еще жив. И если мой господин в самом деле был тебе дорог, то что ты ответишь ему, когда он очнется?
– Ты переметнулась к изменнице! – шипя от злобы, произнесла Додола. – Как ты можешь служить ей?
– Кострома стала законной хозяйкой всего, что имел Перун, и госпожой его слуг, – возразила небесная дева. – Я служу ей, потому что господин избрал ее своей спутницей жизни.
– Это обман!
Немил вертелся, пытаясь нащупать хоть что-нибудь в темноте. Но тут вспыхнуло радужное сияние, настолько яркое, что ему пришлось зажмурить глаза. Додола стояла посреди зала в своих семислойных одеждах, переливающихся всеми цветами. Красные, оранжевые, зеленые, синие сполохи замелькали на стенах и потолке, как будто сотни огоньков разом принялись водить хоровод.
– Кострома околдовала Перуна!
– Но следов колдовства не нашли, – не сдавалась Звенислава. – Это заключение Лады, а она не могла ошибиться.
– А в том, что вы украли ее яблоко, она тоже не ошиблась? – расхохоталась Додола. – Зачем Кострома подослала вас? Что еще она хочет увести у меня?
– Никто нас не подсылал, – обиделся Немил. – Мы пришли по своей воле. И всем полегчает, если ты перестанешь слепить нас и сразу признаешься, что сама отравила князя.
– Что? Как ты смеешь? – зашлась богиня от гнева.
– Еще как смею! – распалился Немил. – Твоя ревность не знает границ. У тебя из-под носа увели жениха. Едва ты увидела, как он везет новую суженую, как отказалась впускать их на небо. И трав ты могла набрать сколько угодно. Что еще нужно для преступления? Оказаться в нужное время на месте? Ты была там!
– Ах ты, мелкая тварь! Гнусный червь! Негодяй! Ты позоришь богиню в ее собственном доме! Одного этого достаточно для наказания, о котором потомки будут вспоминать тысячу лет спустя.
По коже Немила пробежал холодок – он вспомнил, как боги наказывают людей, но не подал виду, раскрыл пошире глаза, и, глядя прямо в мельтешащие сполохи, заявил:
– Позорить тебя вовсе не было моей целью. Перун оказал мне огромную честь, позвав на свою свадьбу. Я век буду ему благодарен. И если я могу хоть чем-то отблагодарить его, то я это сделаю. Не знаю, кто тут настоящий злодей – ты или этот гадостный Вертопрах. Но кто-то точно виновен, и пока мы его не найдем, мир богов под ударом. Вместо того, чтобы грозить наказаниями, лучше ответь на вопросы, а уж мы сами рассудим, оставить тебя под подозрением или поискать кого-нибудь позлее.
Внезапно беспорядочная пляска сполохов прекратилась, и подземную палату осветил мягкий голубой свет. Богиня встряхнула свои одежды и вытащила наружу накидку небесного цвета, рассеивающую приятное сияние. Немил обнаружил, что стоит у глухой стены подвала. Звенислава подплыла к нему и взяла за руку.
Разгневанная богиня успокоилась и велела им присесть на лавку.
– Людям нельзя верить, они все время обманывают, – заговорила она. – Но чистая душа твоей спутницы вряд ли станет лгать. Если вы в самом деле храните верность Перуну, то я вам не враг. Да, Перун был моим суженым. Дело шло к свадьбе. Пусть он и выбрал другую, пусть он уж не дышит, но саму память о нем я люблю до сих пор, так что не причиню зла даже таким никудышным слугам, как вы.
Немил раскрыл рот, чтобы перейти к обвинениям, но Звенислава сжала его ладонь так, что он тут же заткнулся.
– Да, я негодовала на Кострому, – продолжала богиня. – Перун встретил ее в Дольнем мире у озера, в заповедном лесу, когда возвращался с охоты на бесов. Они проговорили всего час, и этого хватило, чтобы он потерял голову. А со мной его связывали долгие годы нежной и преданной дружбы. Как тут не поверить в приворот? Но с Ладой не поспоришь, она хозяйка любовных чар и знает, что говорит. Уже на второй день после знакомства Перун и Кострома объявили о помолвке, а на третий назначили свадьбу. Вот уж точно, как гром среди ясного неба. Представьте, как я была сражена. Когда я увидела, как он везет ее к Радужному мосту на своем Громе, я почти потеряла разум. Каюсь, на меня накатило такое затмение, что я не захотела открыть им дорогу. Но после смирилась. Ведь для меня главное, чтобы мой любимый был счастлив. Если б он стал счастливым со своей новой любовью, то для меня было бы радостью думать об этом. Хотя я б и печалилась, что это случилось не со мной. Но мстить своему любимому? Ты, человечек, совсем не знаешь ни меня, ни мир богов.
– Но если не ты, то кто еще мог его отравить? – спросил Немил.
– Откуда ж мне знать? У Перуна было много недоброжелателей, и если ты начал с меня, то взял неверный след. Еще до меня у князя вышла ссора с Велесом. Он, как и я, не желал пропускать незнакомку на небо.
– Да-да, мы это проходили, – пробурчал кудесник. – Он и мне дал от ворот поворот, к мосту даже близко не подпустил.
– Вряд ли его стоит за это винить, таков его труд, – продолжила Додола. – Однако ссора громовержца и медвежьего царя началась не три дня назад. Она глубже, чем кажется, и намного древнее. После ухода Сварога Перун стал владыкой неба, но власть в Дольнем мире осталась за Велесом. Велес властвует в лесах и полях, ему подчиняются дикие звери, он колдует и ворожит. Оба правителя давно спорили, чья власть главнее – земли или неба. Их соперничество старо, как мироздание. Перун настаивал, что власть неба распространяется и на землю, Велес с этим не соглашался. Более того, он жаждал занять место в совете трех государей, которое досталось Перуну. Громовержец сердился и пытался приструнить Велеса. Дошло до того, что он пару раз даже бил его молнией. Прийти к согласию им так и не удалось. Думаю, Медвежий царь рад был показать сопернику, что тот не всесилен. Так что если захочешь найти врагов громовержца – вряд ли стоит грешить на ту, что его любила.
– Видать, и в общине богов нет согласия, – заключил Немил. – Ты открыла мне глаза на то, что тут творится. Твои слова убедительны, но нужны доказательства.
– Так иди и добудь их!
– Этим я и занимаюсь. Прости, если обидел тебя резким словом.
Додола взмахнула широким рукавом, и мрачный подвал снова превратился в роскошно обставленный зал. Ведущая наверх лестница появилась на своем месте. Немил поклонился и поспешил подняться по ступеням вслед за Звениславой.
Едва они выбрались на свежий воздух, как он облегченно вздохнул:
– Фу, мы легко отделались. Богиня рассердилась не на шутку. Я думал, она не выпустит нас из подвала.
– Следи за своим языком, – посоветовала его спутница. – Не дерзи горним владыкам. Они пальчиком пошевелят – и ты будешь жалеть до конца жизни.
Додолицы собрались вдоль дорожки и обрызгали их водой из фонтана.
– Это хороший знак. Нас провожают в добрый путь, – пояснила небесная дева.
Одна из девчушек привела Рублика.
– Не могу отделаться от мысли, что кто-то из них стырил яблоко, – сказал Немил, глядя на плещущихся в воде отроковиц.
– Их бы узнали. В Серебряном городе все слуги наперечет, – возразила Звенислава.
– Это не самая главная из забот, – поделился кудесник. – Возник новый подозреваемый – Велес. Я думаю, как к нему подступиться. Вот кому не понравится, если простой человек бросит ему в лицо обвинения!
– Не лезь на рожон, действуй втихомолку, – посоветовала Звенислава.
– Легко сказать! На меня тут все косятся, того и гляди разорвут. Впрочем, что мне терять? На небе или в пекле – где-нибудь враг да подстережет, – лихо сказал Немил и дал пятками по бокам Рублика, который от этого плавно взмахнул крыльями и взлетел.
