Денис Владимирович Морозов
Кудесник в городе богов
Немил слегка приподнял веко и сквозь тонкую щелочку увидел, как решетка со скрипом приподнимается, и трое великанов выбираются на поляну. Тут только ему пришла мысль, что они, чего доброго, для верности прихлопнут его своими огромными палицами, а то и просто наступят по неосторожности. Сердце тревожно забилось, к горлу подкатил ком, но Немил тут же взял себя в руки, выровнял дыхание и притворился мертвецки пьяным.
– Дрыхнет, и в ус не дует, – сказал одноглазый, пихая лежащего человека деревянным башмаком.
– Я тоже хочу так, – с завистью поведал двуглазый.
– Вы что, забыли? Мы в сторожах! – призвал их к порядку трехглазый.
– Да мы по глоточку только. До утра все повыветрится. Вот увидишь – и белочка не почует, – принялся ныть одноглазый.
Не обращая внимания на старшего, двое младших схватили котел и принялись жадно отхлебывать.
– Ну? Чего там? – пританцовывая от нетерпения, спросил трехглазый.
– Вроде, хмелем не пахнет, – удивленно произнес двуглазый.
– Видно, настойка на травах, – добавил младший.
– А чего же тогда этот хмырь так упился? – не унимался трехглазый.
– Да ты посмотри на него! Человечишка! Ему глотка хватит, чтобы копыта откинуть, – в один голос запели собратья.
Великаны отбросили последние сомнения и принялись хлебать, передавая по очереди котелок друг другу. Последним взялся за пойло трехглазый, и уж он-то выхлебал все до самого дна.
– Эй, а нам ничего не оставил? – посетовал средний.
– Полно тебе, – вытирая ладонью усы, пробасил старший. – Ты и так хлебнул будь здоров.
И все трое поплелись обратно к воротам. Однако на полпути ноги у них начали заплетаться, а тяжелые палицы выпали из рук. Не доходя до ворот, великаны повалились на снег и захрапели. Трехглазый расположился прямо под решеткой, так что теперь она не закрылась бы, даже если на нее надавить.
Немил осторожно открыл глаза, рысью метнулся к котлу, валяющемуся на снегу, и убедился, что тот пуст. Затем осторожно пробрался мимо лежащих тел, пихнул ногой тяжеленную палицу, пригнул голову под решеткой и тенью проскочил в распахнутые ворота.
Ночь с 1 на 2 чернеца
«Куда я попал?» – было его первой мыслью.
Он ожидал оказаться во дворе под открытым небом, но попал в глубокий и узкий тоннель, сложенный из тех же огромных каменных глыб. На стенах торчали зажженные факелы, которые вели его вперед, будто указывая путь.
Немил запыхался, пытаясь сбежать как можно быстрее от великанов-охранников, но теперь замедлил шаг. Продвигаться вперед стало боязно: конец коридора тонул во тьме, и что поджидало там, что притаилось – это была загадка.
Немилу захотелось вернуться, он даже остановился и посмотрел назад, но тут же представил, как придется перебираться через уснувших стражей, а надолго ли хватит им колдовского зелья? Они же такие огромные… Им и лошадиная доза, пожалуй, покажется слишком малой.
Немил сделал усилие и заставил себя идти вперед. Он прошел мимо каменных ниш, в которых виднелись мраморные изваяния богов и богинь. Отблески факелов падали на их лица, отчего казалось, будто боги разгневаны и негодуют на непрошенного гостя. Затем он попал в удивительный зал, потолок которого был раскрашен, как утренний небосвод. Месяц и Солнце ласково улыбались друг другу с востока и запада. Хоровод Волосынь кружился вокруг Лося, а сверкающее созвездие Колы скрипело колесами, отправляясь в глубины вселенной.
Факелы на стенах начали гаснуть. Еще несколько шагов – и Немил оказался в кромешной тьме. Продвигаться приходилось наощупь, но сзади послышался скрип деревянных ворот и громыханье опускающейся решетки. «Великаны очнулись! Чтоб их Полкан разодрал!» – подумал Немил и припустил побыстрее вперед, но тут же споткнулся о каменный порог и кубарем вкатился в просторный и совершенно темный зал.
Лоб его стукнулся о каменный пол. Гулкое эхо удара разнеслось под высокими сводами.
– Где я? – вслух воскликнул Немил.
«Я-я-я», – медленно затухая, повторило эхо.
– Есть здесь кто-нибудь? – снова выкрикнул он.
«Кто-нибудь, кто-нибудь…» – повторило эхо.
Немил принялся шарить руками вокруг, но пальцы его ощущали только холод камней. Он пополз на карачках вперед. Ладонь правой руки угодила в канаву, пробитую в гранитных валунах. Канава казалась неглубокой, но пальцы почувствовали неприятную вязкую жижу, запах которой так сильно ударил в нос, что Немил скривился.
И в этот же миг вязкая жижа вспыхнула, обдав его лицо языками зеленоватого пламени. Он мгновенно отдернул руку и подался назад, а за огненным ручейком, отделившим его от дальней половины палаты, уже поднимался, словно из-под земли, серебряный престол, украшенный драгоценными самоцветами. В тусклом свете огненных сполохов камни полыхали зловещими бликами. Их отблески бросались в глаза, поэтому Немил не сразу заметил неясный силуэт, восседающий на престоле.
Кто это был, человек или демон? Во тьме было не разглядеть. Очертания незнакомца терялись под широкой накидкой из синего бархата. Глубокий куколь скрывал его лицо, остающееся в тени. Сиденье престола медленно вращалось, однако как ни поворачивался силуэт, его темный лик всегда оставался повернут к Немилу.
Незнакомец скинул с головы капюшон, и Немил в страхе зажмурился. В отблесках пламени он увидел высокое чело в венце из дубовых листьев. Однако такой головы видеть ему еще не приходилось. У нее было три лица. Одно из них смотрело направо, другое налево, а третье заглядывало Немилу в душу парой пронзительных, искрящихся глаз.
Два боковых лика были неподвижны: казалось, будто они обращены в неведомые дали и разглядывают в них что-то такое, что недоступно разуму человека. Но третье лицо, обращенное к пришельцу, выглядело оживленным. Оно то хмурилось, как будто узнавая что-то новое о своем собеседнике, то сдержанно улыбалось, видя в нем свет.
Немил раскрыл рот и вдруг понял, что совершенно не готов к разговору и даже не знает, как его начать.
– Прости, что я потревожил тебя, – сбивчиво заговорил он. – Я слышал, что ты – прорицатель, и можешь ответить на любой вопрос.
– Могу, если только у тебя хватит ума спросить то, что действительно важно, – отозвался трехликий пророк.
– Я – Немил, сын князя Милорада из Вевереска. Только теперь я не князь. И живу в Вятичах, а от моего города один пепел остался.
– Я знаю, кто ты, и что случилось с твоей семьей, – проговорил прорицатель.
– Раз ты все знаешь, тогда расскажи сам то, что мне нужно.
– Ты хочешь, чтобы я все разжевал и положил тебе в рот? Так не бывает. Ты сам должен решить, каков твой главный вопрос.
Немил разволновался и рукавом стер со лба пот.
– Как стать бессмертным? – преодолев внезапно напавшую робость, выговорил он.
– Достань с неба звезду, – ответил пророк.
– Ты надо мной издеваешься? Это же невозможно.
– Зачем спрашиваешь, если сам знаешь лучше меня?
Тут Немила наконец прорвало, и слова посыпались из него, как горох из мешка:
– Я не шутки шучу. Меня привела беда. Я так обмишулился, что и рассказать страшно. Как начну вспоминать, так оторопь берет. Вызвал я Лиходея из черной книги. Он прилетел огненным змеем и велел бесу перерезать мне глотку, а душу забрать в пекло. Представляешь?
– Чем же ты так ему насолил?
– Насолил? Как раз наоборот. Князь тьмы меня «наградил» за то, что я колдовал, срывал свадьбы и наводил порчу на добрых людей. Его слугам от этого было, где разгуляться. Вот он и решил взять меня на веки вечные, только не мучеником, а палачом. Но мне и это не улыбается. Не хочу я в пекло ни в каком чине.
– Чего же ты хочешь?
– Сам не знаю, что тут можно придумать. На ум лезет лишь то, что при таком раскладе лучше вовсе не умирать. Авось, душа еще по земле погуляет. Если удастся выгадать дополнительный срок – может, тогда и прощение получится заслужить? Как ты думаешь, прорицатель? Могут мне боги прощеньице выписать? Сейчас-то я им даже на глаза показаться боюсь.
– Если ты так боишься богов, зачем колдовством занимался?
– В том-то и дело! – хлопнул Немил себя по лбу. – Еще три дня назад ни в каких богов я не верил. То есть я знал, конечно, что когда-то они правили всей подселенной. Только это когда было? В незапамятные времена. А теперь они сгинули – так я думал. Чертовщину и бесовство я наблюдал каждый день, а вот правду богов разглядеть не мог, как ни старался. Думал, боги ушли, и никогда не вернутся. А раз так, то чего их бояться?
– Стало быть, больше ты так не думаешь? – спросил прорицатель.
– Я их присутствие собственной шкурой почувствовал. По городу поползли слухи, будто владыки неба вернулись. Только кто верит слухам? Черный люд любит нести всякий вздор. И тут бес потащил меня к Миростволу, под корнем которого открывается вход в преисподнюю. А небесный всадник с молниями в деснице на него как налетит! Как пронзит стрелой! Хорошо, что в меня не попало. Тут сомнения развеялись – и следа от них не осталось.
– И что ты при этом почувствовал?
– Перепугался еще пуще прежнего. Раньше я ждал наказания от бесов. А теперь начинаю дрожать, когда думаю про суд богов. Ох, попадусь я им под горячую руку – быть беде! Уж и не знаю, что хуже – вечные муки в пекле, или то, что надумают сделать со мной небесные государи.
– Да уж, попал ты в переплет – не позавидуешь, – улыбнулся Троян.
– Легко тебе веселиться, – обиделся человек. – А меня всего аж колотит. Умоляю, дай верный совет: как спастись? Вся надежда – на твое вещее слово.
– Что спасать будем – тело или душу?
– А нельзя ли все это оставить, как есть? Чтоб одно от другого не отделять.
– Не намерен же ты жить вечно?
– А почему бы и нет? Если б ты только знал, сколько народу ко мне самому обращалось за вечной жизнью. И холопы, и бояре готовы были отдать все, чем богаты. Расстаться с самым любимым и дорогим, лишь бы избавиться от страха смерти.
– И что ты им отвечал?
– Я давал им надежду, ведь за ней они и приходили. Разумеется, брал свою скромную плату. Ну, может быть, не такую уж скромную. Но оно того стоило. Просители уходили с покоем и счастьем, а за них никаких денег не жалко.
– А теперь встань на их сторону и сам дай им совет: стоит ли обращаться к такому же колдуну?
– Никогда! Объегорит, и совесть не шелохнется.
– Вот ты и подал совет сам себе. Представь, что ты превратился в доброго советчика. Что бы ты им объяснил?
Немил призадумался.
– Я сказал бы, что еще никто в нашем мире не видал вечной жизни, – с горечью произнес он. – Что это сказка, которой потчуют легковеров, чтобы раздеть догола. Потерявшие совесть обманщики продают эту сказку ради наживы. Кто поверит им – тот просто лопух.
– Видишь? Ты и сам сумел во всем разобраться. Мог бы меня не искать – достало и своего разума.
– А как же душа? – вскричал Немил. – Ведь если есть боги, то и рай для души тоже должен где-то открыться. Пусть спасти тело и не удастся, но душу-то сохранить можно?
– Душу можно, – согласился пророк. – Сам скажи: как ты ее погубил?
– Черным колдовством и служением бесам, – понуро ответил Немил.
– А чем вину эту можно загладить?
– Может, подвигом ради богов? Если так, то я готов послужить им. Вот только захотят ли они меня принять? И что мне сделать, чтобы они простили меня? Наверное, это должно быть что-то большое и важное?
По накидке из темно-синего бархата на плечо прорицателя вскарабкался забавный пушистый зверек. Спинка и бока его в отблесках пламени отливали огненно-рыжим цветом, в то время как грудка и кончик хвоста сияли белизной. Зверек юрко цеплялся коготками за бархат и размахивал пушистым хвостом. Немил забеспокоился, что зверек помешает провидцу, но Троян только слегка улыбнулся и молвил:
– А вот и моя веверица. Пожаловала на любопытного гостя. Чем ты ей так приглянулся?
Зверек уставился на Немила бусинками темных глаз и застыл. Если бы человек только что не видел его юрких прыжков, то подумал бы, что это мраморная статуэтка.
– Грядут большие события, – вымолвил Троян, поглаживая веверицу. – Ты не первый, кто у меня побывал. Мир разрывается от противоречивых желаний. Каждый тянет его в свою сторону. Когда тянут слабые, то все, что они могут – лишь отщипнуть от него малый кусочек. Но когда потянут сильные – они порвут его в клочья. Настанет миг, когда каждая живая душа должна будет решить, на чьей она стороне. Добро и зло уравновесятся. На чью чашу положишь свою душу – та и перевесит.
– Я не хочу отдавать душу бесам!
– Бесы выступят против богов. Начнется война. Кто бы ни победил, она кончится плохо. Наступит конец света, мир погибнет в огне и потопе.
– Я боюсь погибать. Как спастись?
– Даже малые души могут решить исход великих битв. Подумай о том, что тебе по-настоящему дорого. Страх – заблуждение. Перестанешь блуждать – увидишь свет.
– Не нужны мне никакие битвы, и не собираюсь я решать их исход. Кидать душу на чужие весы – ой, нет, не мой это обычай. Пусть боги и бесы ссорятся, как хотят, лишь бы меня это не касалось. А я постою в сторонке. Я на многое не замахиваюсь. Мне не нужны ни золотые дворцы, ни власть над всем миром. Я хочу лишь, чтобы сильные мира сего оставили меня в покое и позволили бы наслаждаться счастьем, и чтобы оно никогда не кончалось.
– И что тебе нужно для счастья?
– Рай!
– А если от рая ничего не останется?
– Пока боги на небе, ключи от рая – у них. Да, я знаю, что боги и бесы воюют от начала времен, ведь я волхв, и я читал летописи ветхих веков. Их вражда никогда не закончится. Вот и ладненько! Меня это устроит. Пусть она длится вечно, а я заживу своей жизнью. Разве так нельзя?
– Бесы – не единственные враги горних владык. Могут найтись противники и похлеще. Они никому не дадут покоя.
– Да брось! Кто это может быть? – усомнился кудесник.
– Я могу тебе рассказать. – И пророк начал вещать нараспев: – Давным-давно миром правила злая колдунья Марена, или попросту Мара. В ее посохе заключалась огромная темная сила. Стоило ей ударить посохом оземь, и все вокруг леденело. Начинались метели и вьюги, а с неба обрушивался такой снегопад, что вскоре живая земля терялась под тяжелым покровом снегов. Озера и реки промерзали до самого дна, а моря и океаны покрывались такой толстой ледяной коркой, что она не таяла даже летом.
Никто, кроме Мары, не мог справиться с этим морозным миром, и она оставалась его полной хозяйкой до тех пор, пока боги и бесы, забыв об извечной вражде, не договорились и не пленили ее.
Льды растаяли, снег сошел, и земля расцвела. Боги и бесы разделили миры вселенной между собой. Богам досталась страна Ирий, спрятанная в ветвях Древа миров, а бесам – преисподняя, что находится глубоко под корнями. И те, и другие, были довольны своим уделом и договорились не совать нос в срединный мир, оставленный людям.
Договор этот держится на суровой клятве. Когда клятва будет нарушена, начнется невиданная война, в которой боги, бесы и вся их прислуга сойдутся в последний раз. Силы и той, и другой стороны будут равны, а отступить никто не пожелает. Все падут на поле боя, после чего землю затопит море огня. В его пламени сгорит Мироствол, миры обрушатся, и наступит конец света. В довершение всего, хлынут воды великого моря и поглотят все, что останется от пожара.
Единственной уцелевшей окажется Мара. Она вырвется из темницы и снова, как в старые времена, ударит посохом оземь. Волны моря заледенеют и превратятся во вздыбленные торосы. В холодном мире Марены не останется места ни для чего живого: ни для растений и трав, ни для людей и зверей. Мир вернется к тому, с чего все начиналось: к бескрайней холодной пустыне, в которой Марена останется полновластной царицей.
Немил слушал пророка, как пораженный.
– И этого нельзя избежать? – хриплым голосом спросил он.
– Почему же нельзя? Судьба в наших руках, – возразил вещий провидец. – Однако у нас никогда не хватает ума или воли, чтобы свернуть с пути, ведущего в пропасть.
Немил замолчал в замешательстве. Дрожь в коленках не унималась, сухая рука предательски выскользнула из повязки и повисла, как плеть.
– У тебя два пути: либо к богам, либо к бесам, – продолжил провидец. – Какой выбор сделаешь – такую и выберешь себе судьбу. Легкой судьбы не бывает. Реши, чего хочешь больше всего, да не обманись. А теперь ступай, и не прощайся.
Немил развернулся и побежал прочь, в темноту. Он словно боялся, что вещий пророк сам произнесет приговор. При одной мысли о том, каким может быть этот приговор, он приходил в ужас.
Когда Немил вышел их храма, тусклое зимнее утро уже пробивалось сквозь тяжелую завесу облаков. Сапоги человека оставляли глубокие следы в хлюпающем снеге, раскисшем от влаги.
Немил оглянулся. На месте храма с его стенами из гигантских валунов зияла прозрачная пустота. Вдали виднелась опушка леса: вековые ели покачивали на ветру лапами, с которых сыпались комья снега. Цепочка следов обрывалась у того места, где только что высились ворота с чудовищными стражами.
– Эй, а куда делась крепость? – крикнул Немил в пустоту.
Ответом ему послужило лишь завывание ветра, прорывающегося сквозь чащу. Кудесник сорвался с места и бросился топтать нетронутый снег на том самом месте, где он беседовал с прорицателем. Он размахивал руками, пытаясь нащупать невидимые стены, но ловил только воздух. Все было напрасно: на поляне не сохранилось даже намека на храм и его обитателей.
– Что за подстава? – в сердцах выкрикнул человек. – Чудеса должны быть полезными, а тут ничего, кроме убытков. А вдруг что-то пойдет не так? К кому обратиться за помощью?
И снова ему не ответил никто, кроме рыженькой веверицы, которая скользнула вверх по коре Мироствола и насмешливо застрекотала, издеваясь над неудачливым проходимцем.
Глава 4. Звездный хоровод
2 день чернеца
Молва про Туманную поляну разошлась широко. Здесь, в самой середке Дикого леса, водились загадочные существа, с которыми никто не захотел бы столкнуться нос к носу. И здесь же, под корнями огромного Древа миров, скрывался вход в преисподнюю, откуда в любой миг мог выскочить Лиходей со своими прихвостнями.
Немил не забывал об этом, пока барахтался в снегу, пытаясь понять, как убраться отсюда подальше. Его манил пологий Медовый луг, что тянулся вдоль берега Шерны, насколько хватало глаз. В волховской книге было черным по белому писано, что этот луг защищен крепостью Велеса, за которой открывается мост в Горний мир. В этом месте боги спускаются с неба на землю, а значит, человек может чувствовать себя в безопасности.
Однако сейчас и луга, и поляна так плотно были укутаны снегом, что кудесник лишь с трудом угадывал, где летом цветут медовые травы, и в какой стороне встает радуга, тянущаяся к небесам.
Сума с его нехитрыми пожитками и котелок с остатками сонного зелья валялись среди вывороченных корней. Свежий снежок уже успел припорошить их, но длинная ручка ковша торчала так, будто звала поскорее выдернуть ее из сугроба. Кудесник едва успел перебросить сумку через плечо, как чья-то цепкая лапа с длинными когтями ухватила его за запястье. В нос ударил смрадный запах звериного дыхания.
Немил оглянулся. Давешний вурдалак подкараулил его из засады – его желтые глаза алчно блестели, а пасть, полная волчьих зубов, хищно клацала.
– Тебя только мне не хватало! – в сердцах бросил кудесник.
– Ты зачем опоил меня сонным зельем? – с угрозой прорычал оборотень. – Я едва зенки продрал.
– Я в тебя силой питье не вливал. Ты сам напросился, – возразил человек.
– Порву! – взревел Вострозуб и бросился в нападение.
Немил хлестнул зверя сумкой по морде и бросился наутек. Но не успел он сделать и трех шагов, как наскочил на препятствие, отлетел назад и рухнул в снег.
– Вот ты и попался! Думал, от меня можно сбежать? – раздался над ухом знакомый голос, от которого по коже побежали мурашки.
Немил поднял глаза, и тут же получил удар козлиным копытом. Пара жилистых ног, покрытых свалявшейся шерстью, витые рога над головой, перепончатые крылья, и оплавленная дыра в бурой шкуре, сквозь которую просвечивала поляна – вот что он успел заметить, пока пытался подняться.
– Не сбегал я. Ты меня отпустил, – по привычке принялся оправдываться кудесник.
– Отпустил, значит? – зловеще выдохнул бес Лютобор. – Ты это так называешь?
Воздух вырывался из дырявой груди демона с хриплым сипением, что делало его голос режущим, как скрежет точильного камня.
– Хозяин ждет тебя в пекле, – продолжал он. – Выбирай, как тебя туда доставить: по кусочкам, или, может, пойдешь своим ходом?
– Великий Лиходей помнит о такой мелкой сошке, как я? – залепетал кудесник. – Вот счастье-то! Передай, что я не стою его забот. Пусть займется обустройством подземных глубин, а обо мне даже думать забудет.
– Не надейся! Хозяин никого не забудет, – посулил Лютобор.
Схватив Немила за шиворот, он поволок его к Миростволу, под корнями которого зиял темный вход в пещеру. Вурдалак безумно загоготал и принялся приплясывать, провожая их.
В этот миг серые тучи, нависшие над землей, раздвинулись, и в просвет хлынули яркие солнечные лучи. Немил зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что над далеким берегом Шерны переливается сияющим многоцветьем протянувшаяся к небесам радуга.
Он даже не успел удивиться тому, что радуга появилась среди зимы. Вместо дождя с неба падали снежинки. Попадая в столб света, они золотились и блестели, как искорки. Вурдалак подскочил и завизжал, словно резаное порося.
– Как некстати! – хрипло выдохнул бес. – Додола раскинула мост.
– Того и гляди, вернется Перун, и снова начнет молниями швыряться, – подхватил оборотень.
– Пора убираться! – решил Лютобор.
Кудесник воспользовался их замешательством и вырвался из цепких лап. Он побежал прямо к сияющей радуге, виднеющейся на далеком Медовом лугу. Лютобор бросился за ним, но Вострозуб задержался, испуганно крикнув:
– Ты куда? Вдруг это боги за нами явились?
Демон притормозил, подозрительно разглядывая небеса, а Немил поторопился убраться подальше от этих ужасных монстров с волчьими головами и дырами в тушах.
Он запыхался и вымотался, пока продирался через лесную чащу. Ладони, которыми он разгребал снег, озябли, зато со лба градом катил пот. Ему полегчало, когда он выбрался на ровное заснеженное поле, тянущееся вдоль пологого берега Шерны.
– Вот он, Медовый луг, – утешил себя беглец, бросаясь в сугробы так, как пловец бросается в волны. – Только медом тут и не пахнет. Цветы появятся не раньше, чем сойдет снег, а пока ползать мне, как ужу.
Он и в самом деле едва полз, несмотря на отчаянные усилия. Вдали, перед радугой, показалась высокая крепость на земляном валу. Крытые шатрами башни и деревянные теремки озирали окрестности темными провалами бойниц. Казалось, что оттуда, из темноты, за равниной наблюдают невидимые стражи, в любой миг готовые спустить тетиву. Но Немилу было не до переживаний. Он устремился к деревянным стенам, как к последней надежде на укрытие и защиту.
Лесная чаща за его спиной затрещала, и на прибрежный луг выкатились его преследователи. Звериные лапы вурдалака легко скользили по ледяной корочке, которой морозец сковал сырой снег, а вот козлиные ноги беса проваливались по самые бедра – никакой лед не выдержал бы стука его тяжелых копыт.
Немил выбился из сил. До детинца осталась всего сотня шагов, но давались они с превеликим трудом. Человеку казалось, будто расстояние между ним и целью не сокращается. Он проходил десять шагов, а путь сокращался едва ли на шаг. Приходилось барахтаться и раскидывать снег, в котором оставалась глубокая борозда, но путь от этого не становился короче. Высокие башенки не приближались, словно крепость отступала и удалялась.
– Что за темная ворожба? – взмолился Немил. – Я вот-вот ноги отброшу. Упаду в снег, и помру. Прощай тогда, душа кудесника Немила, Милорадова сына. Заберут тебя в пекло на веки вечные, и не увидишь ты больше белого света!
На его счастье, продвижение преследователей замедлилось еще больше. Оборотень чувствовал себя в родной стихии, его гибкое тело по-волчьи скользило по снежному покрывалу, но расстояние между ним и Немилом лишь увеличивалось.
– То ли глаза обманывают, то ли ноги! – кудесник тронул янтарное ожерелье, бренчащее на груди, но и оно не помогло прогнать морок.
Сто шагов показались ему десятью верстами, но в конце концов он все же добрался до холма, на котором высились стены из толстой кремлёвой сосны. Лютобор высвободил копыта из снежной ямы, взмахнул крыльями и взлетел над равниной.
«Сейчас схватит!» – мелькнула у беглеца мысль, от которой бросило в жар. Он вскарабкался на обледенелый земляной вал, но не удержался, поскользнулся на ледяной корке и кубарем покатился вниз.
«Все, пропал!» – пришло на ум, когда тяжелая, покрытая бурой шерстью туша беса мелькнула перед глазами. Но Лютобор не мог до него дотянуться, как ни старался. Демон работал крыльями изо всех сил, но и для него считанные шаги превратились в версты.
Встав на четвереньки, чтобы вновь не сорваться, Немил добрался до тяжелых ворот и принялся молотить в них кулаками.
– Эй, хозяева, открывайте, не то меня тут живьем съедят! – закричал он.
Детинец хранил молчание. Пустые бойницы угрюмо взирали на беглеца, не суля помощи.
– Отворяйте, иначе я разнесу вашу халупу по бревнышку! – взревел от отчаяния человек.
Створки ворот заскрипели и чуть-чуть приоткрылись. Не дожидаясь, Немил полез в узкую щель. Бес за его спиной сделал рывок и спикировал с высоты, как ястреб, падающий на добычу. Вурдалак скакнул вверх по склону и клацнул зубами, пытаясь схватить беглеца за пятку.
Обдираясь, Немил втиснулся в щель и упал за порогом. Юркий оборотень просочился за ним. Створки тут же захлопнулись, Лютобор вонзился в них рогами, взвыл и отлетел назад.
Не успев отдышаться, Немил пополз в сторону. Вурдалак бросился следом, но заскулил, как щенок, и метнулся прочь. Человек оглянулся, и тут же наткнулся макушкой на чей-то сапог, высокий и толстый, как печная труба.
Ойкнув от неожиданности, он заметил, что чудовищный великан в три человеческих роста бросился на вурдалака и принялся ловить его. Оборотень заметался по двору, пытаясь забиться в первый попавшийся уголок. Заросший густой бородой великан походил на медведя. Шуба из бурого меха колыхалась у него на плечах, а голову украшал устрашающий шлем, отделанный под звериный череп. Из разинутой пасти шлема мелькало человеческое лицо. Несмотря на размеры, чудище двигалось со сноровкой, какую трудно было ожидать от этой неповоротливой с виду туши.
– Как здорово! Птички сами попались в силки! – прогромыхал великан, раздвигая огромные лапы.
Вурдалак взвизгнул и проскользнул между растопыренными пальцами. Косматое чудище поймало его за шкирку и подняло в воздух, как щенка. Оборотень задрыгал ногами и заверещал.
– А тут у нас кто? – обернулся хозяин детинца к кудеснику.
Великан схватил Немила за шиворот, вытащил из снега и встряхнул, давая понять, что церемониться не собирается. Ворота дрогнули от удара, тяжелые створки задребезжали.
– Это кто там еще? Ваш дружок?
Великан приоткрыл створку и увидел беса, норовящего вломиться внутрь.
– А вот и наш старый знакомец, его превосходительство Лютобор, темник адова воинства! Это что за чудесная дырочка в твоих ребрах? Сквозь нее речку видно. В пекле так теперь носят?
– Брось шутить, Велес, – состроил уродливую гримасу бес. – Шутки кончились. Пошел слух, будто боги скрывают у себя беглецов. Выдай их, и разойдемся по-хорошему.
– С удовольствием. От такого добра я и сам рад избавиться. У меня их тут двое. Тебе которого?
– Всех давай. Мой господарь с ними разберется.
– Держи оборотня!
Медвежий царь замахнулся, и, как щенка, швырнул вурдалака в ворота. Зверь пролетел добрую сотню аршин и уткнулся в сугроб.
Косматый великан захлопнул ворота и принялся уменьшаться в размерах. Рост его сравнялся с медведем, поднявшимся на задние лапы. Шкура из бурого меха и звериный череп на голове лишь увеличивали это сходство. Серебряный оберег в виде медвежьего следа болтался у него на груди. Густая борода придавала ему дикий вид, но теперь он возвышался над человеком не более, чем на полторы головы, и разговаривать с ним стало намного удобнее.
– Ну а ты кто такой? Как тебя угораздило связаться с нечистью? – спросил Велес.
– Не выдавай меня! Я – кудесник Немил Милорадович из Великого Мира-города, – взмолился Немил.
– Врешь! – перебил царь. – Мы в самой середке зачарованного леса. Люди сюда не добираются.
– Меня бес притащил. Он на крыльях сюда долетел.
– Я так и понял, что ты бесов прихвостень.
– Никакой я не прихвостень! – возмутился Немил. – Я сам по себе.
– Тогда что тебе нужно в моей крепости?
– Умоляю, пропусти меня в рай! Мне очень нужно.
– Что за чушь ты несешь? В рай попадают только души, да и то лишь после того, как отделятся от тела. Вот испустишь дух – тогда пусть твоя душа и прилетает. Государи вселенной рассудят, куда ее определить – в ад или в рай.
– У меня так не выйдет. Я до божьего суда не дотяну. Лиходей хочет украсть мою душу и запереть ее в пекле. Мне нужно выслужиться перед богами – может, тогда мне прощенье выйдет. Пропусти меня к Радужному мосту, ради всего святого! Гляди, у меня и пропуск есть. Прямо в рай! На хорошем пергаменте выписан, с сургучной печатью!
Немил пошарил за пазухой и выудил грамоту, в которой черным по белому значилось, что податель сего пользуется полным и безусловным правом прохода в рай, минуя препоны, мытарства и прочие отговорки.
– Вот, видишь? У меня таких много! Я хоть сто человек за собой проведу. А мне всего-то и нужно, чтобы пройти одному-одинешеньку, – торжествовал Немил, уверенный в неотразимости своего аргумента.
– Это что за бесовская харатья? – с подозрением спросил Велес, разворачивая пергамент. – Кем составлена? Кто печать приложил? Сколько вход сторожу – никогда такой прежде не видел.
– Будь уверен, писанье надежное, из первых рук, – напустил на себя внушительный вид кудесник.
– Из каких таких первых рук? – рассердился страж. – Что за обманщик ее написал? Это ж чистой воды шарлатанство. Признавайся: ты сам ее сочинил?
– Да ты что? Как я мог? – разыграл оскорбленную невинность кудесник. – Такие только в небесном присутствии выдают.
– Ах ты, прохиндей! А ну, вон отсюда! Убирайся!
Велес распахнул створки ворот, за которыми виднелось белое поле. Вурдалак барахтался в сугробе, жалобно поскуливая.
– Погоди! – Немил растопырил руки и уцепился за дверцы. – Не отдавай меня этим поганцам.
– Мой детинец – последняя крепость на пути к небесам, – сурово вымолвило неумолимое божество. – Здесь посторонним не место. Тем более, всяким мошенникам и плутам. Ступай, откуда явился.
– Окажи мне последнюю милость! – упирался кудесник. – Дома никто не поверит, что я столкнулся нос к носу с настоящим лесным царем. Выпей со мной на посошок, и расстанемся по-хорошему.
