Евгений Каган
Третья смена
Все ребята были счастливы. Хохотали и бегали к собаке – подкармливали еë.
– Я завтра, когда придут автобусы, – сказал, невесть откуда вынырнувший вожатый Витосик, – договорюсь, чтобы собаку подвезли до села. И нашли хозяина.
Ребята радостно захлопали в ладоши. Всем очень хотелось, чтобы собака вернулась домой.
А Костя, тихонько взял Ворону за руку и увёл в сторонку.
– Света, знаешь, скоро рассвет. Вон, розовеет полоска неба. Я очень хочу встретить его с тобой. Ты мне очень нравишься. Давай, сходим на тот камень, с которого ты за Кузей сиганула. А?
Костя посмотрел Вороне прямо в глаза. А она не отвела взгляд, только кивнула и протянула руку.
– Пойдём, конечно, я никогда не видела рассвет над озером… И ты мне нравишься, Костя.
Вот так всë просто. Без сказок и небылиц. Два человека сказали, что у них на душе и радостно рассмеялись.
***
Рыжеусое Солнце нехотя вставало из своей чернильной постели. Протягивало розовые, робкие лучики над горизонтом. Красило небо в радугу. Снизу вверх поднимались слои Красного, Оранжевого, Жёлтого, Зелёного, Голубого, Синего, Фиолетового, и упирались в растворяющийся звёздный полог.
Древний лес шелестел, рассказывая легенды и сказки. Голубое озеро лизало ступни старой горы. А на утёсе стояли, взявшись за руки, Света и Костя. Они встречали новое утро своей новой жизни. И были счастливы.
Утро вступило в свои права. Ребята побежали к автобусам, которые приехали за ними.
Вдруг раздался удивлённо-восхищённый крик Вороны.
Она, словно в сказке, увидела, как озеро булькнуло каким-то изнутренним вздохом и выкатило волной на берег… два красных резиновых сапога.
– Урааа!!! – радостно закричали ребята, которые знали, что значат для Вороны эти сапоги. – Урааа!!!
Счастье человеческое может быть разным. И вот таким тоже.
Ворона крепко обнимала свои сапоги, возвращённые ей волшебным озером, немного, правда, взгрустнув о кедах, которые надо вернуть Косте.
Но Костя, поняв переживания Светки без слов, тихонько, сзади шепнул ей на ушко.
– Кеды, это подарок. Тебе. Моя удивительная Ворона.
***
– Света, бежим, ну скорее. – Костя ведёт упирающуюся Ворону к первому ряду в клубе. – Я места нам занял, фильм такой интересный, а ты…
Куда уходит первая любовь? Светка не стала мучить свою головушку сложностями. Особенно, когда такой обалденный парень, как Костя, тащит тебя из воды, а ты тащишь Кузю за волосы. Воздуха в теле нет, глаза у тебя красные, сопли-слюни-слёзы размазаны по лицу. Да ещё и сапоги единственные потопли. А твоя новая любовь смотрит тебе в глаза и что-то кричит.
– Дыши, дыши, дыши, дура! Тебе дышать надо…
Ух ты, думается тебе, дышать надо. А это-то и невозможно. Слиплось всë внутри. От страха и слиплось. Только теперь Светка поняла – как она сильно рисковала. Омут затягивал Кузю и Ворону вниз… вниз… вниз…
И только еë извечное непрошибаемое упрямство тянуло их обоих вверх.
А потом были глаза Кости… Круглые, желто-карие, как у тигра. И они внимательно заглядывали в сердце Вороны – не осталось ли там проходимца Сталика?
Не-а. Не осталось. Даже запах выветрился.
И в пионерском лагере ни Шерхана, ни Шакала больше нет. И бойкота нет.
Зато есть всеобщее обожание. Появились новые друзья. Есть подруга навеки – Вика. И любовь новая и взаимная к Вороне пришла. И песни про «Взвейтесь кострами» Светку больше не раздражают, и Витосик человеком стал. Столько хорошего навалилось сразу. Вот Ворона и струхнула… А вдруг она глаза закроет и всë это испарится, как сон… У-у-у-у…
Света зажмурила глаза. Потом, разлепила один. Покосилась на Костю. Фух! Не сон! Можно кино смотреть про «Неуловимых мстителей» и за руки держаться, когда Витосик отвернётся.
ЭПИЛОГ
– Света, бежим, ну скорее. – Костя ведёт упирающуюся Ворону к «их утёсу» на озере Тальков Камень.
А она… задохнулась этим воздухом воспоминаний, неимоверного счастья, детства…
– Светла-а-ана Владимировна, – шутливо прогудел Костя, – четверть века прошло, а вы всë на воду смотреть боитесь.
– Константиииин Николаевич, – передразнивая Костю, продудела Света, – минуло двадцать пять лет, а ума у товарища полковника всë нет!
Костя схватил любимую и горячо поцеловал. Светка вывернулась и поскакала в кусты, на бегу причитая.
– Вика-а-а-а! Спасай меня от этого ловеласа в лампасах!
– Нет уж! – Вика хлопотала у костерка, пытаясь его разжечь. – Сама выкручивайся, красавица, от своего Великого Озёрного Дракона.
Вика, наконец, разожгла огонь, и радостно хлопая в ладоши, заскакала на одной ножке крича.
– Витосик, у меня получилось. Урааа!
– Вика, перестань. – Вожатый Витосик, а теперь муж Вики, шутливо дёргает любимую за косички, – хорошо, что мои студенты не слышат, как ты меня дразнишь.
– Ох, профессор, Виктор Павлович, – Вика вытащила из мешка хлеб и картошку, притворно повздыхала, – ну не могу я иначе тебя звать на этом бережку. Как вспомню то лето и нашу третью смену, так и хочется скинуть кеды и бегать по травке, и обзывать тебя Витосиком. Ну какая же ты вредина был тогда. Ворону клевал бедную, бойкот ей устроил.
Витосик покраснел, как рак, но вывалившиеся из кустов Света и Костик, делающие вид, что не целовались, спасли его от Вики.
– Викусь, – Костя распластал над пляшущим огнём ладони, – не терзай мужа. Он же потом извинился и рассказал, что не понимал – почему Светка дерётся. Думал, что она хулиганка. А наша Ворона упорно молчала, что она всегда слабых и обиженных защищает.
– Угу, – Светка уже жевала дочерна зажаренную на костре корочку хлеба, – я ж за правду боролась. А он не понимал. А я гордая была, чтоб объяснить. Мне проще было сбежать в лес, в своё «Гнездо» за оградой пионерлагеря, чем разговоры говорить.
И Ворона мечтательно задрала голову, глядя на макушки сосен.
– Тем более что Сталик мне проходу не давал, – профессор Витосик виновато посмотрел на Светку, – всё зудел мне на ухо, что Ворона дикая и преступница малолетняя. Хмм, а я дуралей – ему верил.
– Да! Наш великий Сталеслав Сергеевич олигарх и депутат, до сих пор такой, – Костя смешно скопировал предвыборный плакат Сталика, где тот раздаёт пенсионеркам подарки и надувает щёки от важности, – врёт и не краснеет.
– А вы знали, что он в космос собирался полететь? – Светка, следила за судьбой Шерхана, так, из-за первой влюблённости, врать себе она так и не научилась. – Хотел космическим туристом стать. Но его восьмая жена на развод подала и все планы ему порушила.
– Восьмая?! – Вика сделала круглые глаза. – Вот это да! Он уже Синюю Бороду по количеству жён переплюнул.
– Ага! – Светка засунула в рот горячий кусок картохи. – Его девятая, нынешняя жена, так же говорит.
И все засмеялись, потому что Светка, как-то умудрилась обжечь горячей картошкой свои губы, и они вспухли, будто ботоксом накачанные. Точь-в-точь, как у той жены-фотомодели, что теперь вместе с мужем Сталиком оккупировала обложки модных журналов.
– Мы со Светой, кстати, – Вика протянула подруге баночку с кремом от ожогов, – когда нашу с ней коллекцию одежды «Белая Ворона» в Милане на неделе мод выставляли, то повстречали там Сталика. А он… Даже не поздоровался.
– Я на него у нас на показе смотрела, – Светка уставилась на воду темнеющего в сумерках озера, – сидел, важный такой. Вокруг охранники шныряют, как его верный Кузя…
– Интересно, а как Кузя поживает? – Костя накинул на плечи любимой тёплый плед. – Я, если честно, благодарен и Сталику и Кузе за то, что из-за их козней я смог любовь свою – Ворону обрести.
– О! Вот про Кузю – это такая история, что впору книжки писать! – Витосик пригласил всех сесть у костра и сделал загадочное лицо, начиная свой рассказ. – Кузя, после того как его Светка из воды вытащила – пошёл в духовную семинарию, а потом в армию по контракту. Добровольно по всем горячим точкам повоевать успел и живым вернуться. И снова в церковь подался. Проповедовать.
А недавно он здесь, в соседней деревне – часовню построил на свои деньги, стал при ней священником и прихожане его очень уважают. Год назад он возле озера, вон там – за деревьями, поставил… Впрочем, давайте, сами прогуляемся и увидим.
Друзья взяли фонарики и пошли на полянку, куда Виктор указал.
Августовская ночь, как и тогда, двадцать пять лет назад, окутала озеро и лес тёмным фиолетовым покрывалом тьмы. И только звездопад осыпался искрами в ладони любящих друг друга людей. Они шли, радостно улыбаясь, и с каждым шагом, будто возвращались назад… в своё далёкое пионерское детство.
Луна выскользнула из-за тучки и бросила белый луч. Сначала все подумали, что в ночи увидели светящийся крест.
Но… подойдя чуть ближе, смогли понять, что это… Ворона.
Большая, деревянная, выкрашенная в белый, чуть фосфоресцирующий цвет. Она распахнула свои огромные крылья, будто, оберегая этот прекрасный мир ото зла.
На лапах у Вороны… были надеты… красные блестящие сапоги.
***
Когда твой мир – чужие сплетни,
В душе – тоска и оборона,
В ушах докучливые бредни,
И обзывают все – Ворона.
Тогда… вставай ты на крыло,
Взлетай над скучной суетой,
И будь счастливой – всем назло,
И стань Вороной, но не той…
Стань Белой Птицей в небесах,
Стань сильной, смелой и любимой!
Вороной в красных сапогах…
Свободной, радостной, красивой.
21 сентября 2021 года город Екатеринбург
Октябрина
Гольцева Александра @goltsevaalex
Пролог. Знакомство
– Кто такая Октябрина Петровна? Ваша новая вожатая?
– Что-то я не припомню её. – Директриса задумчиво постучала пальцами по рабочему столу и внимательно посмотрела на подругу. – Почему ты спрашиваешь?
– Она Лизе моей понравилась. А Егорка, сын Маришки, даже в сочинении о ней написал.
– Я её знаю, – за спиною послышался голос девочки, поливавшей в кабинете цветы. – Она автобус водит. Лет пять как уже.
***
Смуглые мозолистые руки расслабленно лежали на руле. Чёрные пряди волос у висков намокли – воздух в салоне дрожал от жары. Но, румяная и округлая, как матрёшка, Октябрина Петровна Морошкина не замечала этого.
Она не сдержала широкой улыбки при виде толпы детей у автобуса. Как цыплята, они то разбегались с радостным писком, то прятались под крыло родителей. Ну прямо как птицы в сарае у её отца. А ещё этот нежный пушок на их головах под разноцветными панамками и кепками… рука так и тянется погладить!
Но иногда Октябрине становилось грустно только наблюдать за ними. «Бог не дал детишек», – так она говорила сама о себе. Бывший муж с отцом постоянно ворчали: «проблемы у тебя» или «стараешься ты плохо». Женщине за тридцать это тяжело слышать. Хотя на здоровье она не жаловалась никогда. Ноги разве что затекают – издержки профессии. Хотя за проблему водитель Морошкина это не считала. Все знали, что она не пропустит ни одной смены.
Вот открылись двери и мощный поток людей затопил автобус. Особо придирчивые взрослые окинули взглядом чистый салон и цветные картинки на стенах. Октябрина Петровна собственноручно клеила их туда после смены, скрупулёзно вырезая из старых журналов фигурки мультяшных героев.
А дальше явило себя настоящее волшебство. Под чутким надзором водителя затихали громкое хлюпанье носов и всхлипы, просыхали глаза и расцветали улыбки. Неопытные вожатые обретали твёрдость в голосе, перебросившись с ней всего парой слов. Автобус отправлялся в путь.
Куриный бог
На приборной панели автобуса стоял маленький камень. С любопытством он поглядывал единственной пустой глазницей на пассажиров и лишь иногда прятался от них в бардачке. Свой новый дом он нашёл много лет назад, когда Октябрина Петровна звалась ещё просто Октябриной или Риной.
Однажды во время прогулки по лесу, недалеко от родной деревни, она крепко поссорилась с лучшей подругой. «Тебе нужна изюминка! А то замуж никто не возьмёт!», – сказала ей худощавая востроносая Анька. В ответ Октябрина язвительно посоветовала ей съесть целую губадию1. Вспыхнула обида. Разругавшись, девчонки разбежались кто куда.
Октябрина унеслась на всех парах к реке, где тут же набрала полную горсть камней. Бросая их один за другим, она с чувством мрачного удовлетворения наблюдала, как они с тихим бульканьем идут ко дну. Октябрина усмехнулась и, сбросив сандалии, вошла по колено в воду. Холодное течение немного остудило пыл. Неровные края гальки не ранили огрубевшие стопы, но понемногу возвращали ощущение реальности.
И тут один камешек будто нарочно прыгнул ей в руку, когда Октябрина наклонилась к воде. Он почти не отличался от других – такой же пористый, в иле и грязи. Но, присмотревшись к нему получше, Октябрина сумела найти его изюминку. С тех пор куриный бог верно служил ей долгие годы. Она верила в его волшебную силу, но в то же время понимала, что однажды ей придётся передать свой талисман тому, кому он окажется нужнее. Вот и сейчас Октябрина об этом подумала, и, будто услышав мысли хозяйки, куриный бог подпрыгнул на кочке. Это тут же привлекло внимание водителя. Она поняла, что пришло время выполнить куриному богу свою последнюю миссию.
В ту поездку в автобусе царила непривычная тишина. Поэтому Октябрина Петровна могла расслышать слова, сказанные заговорщицким тоном:
– Мне Даша рассказывала про отряд сплюшек! Она уже не первый год в лагере…
– Как ты сказала? «Сплюшки»? – раздался второй голос.
– Да, их так вожатая назвала! Они всегда приходят поздно. То на зарядку, то на завтрак, то ещё куда! А как спросишь их – молчат в тряпочку.
– А за ними пробовали следить? – послышался робкий голос в хвосте автобусе.
– Да пробовали! Но им будто кто-то подсказывал, когда вожатая придёт.
Поболтав ещё немного о «сплюшках», сплетницы быстро переключились на другую тему. Тогда Октябрина решила попросить у начальства лагеря свободную комнату и задержаться в лагере на пару дней. Она всё думала о бедных детях, которые при таком режиме вообще не высыпались. Но разве в таком случае виноваты вожатые? А ведь Октябрина и сама не жаворонок. Дома ей нравилось сидеть допоздна в кресле с чашкой ароматного чая и сборником анекдотов. А сейчас такая стояла погода, что грех не провести время после отбоя на берегу озера. Там ей даже дышалось легче. Как и в тот день, когда Октябрина нашла свой талисман. Поэтому, вооружившись термосом, она отправилась к озеру, которое раскинулось недалеко от домиков отрядов.
Днём же Морошкина старалась быть поближе к детям: послушать тут, послушать там. Спрашивать «в лоб» не имело смысла. Не настолько они близки, чтоб довериться «тёте-водителю». А жаль. С этими мыслями громко прихлёбывая чаем и лениво отмахиваясь от комаров, Октябрина Петровна уселась на брёвнышке возле заводи. От воды слегка тянуло сыростью. Рядом довольно урчали лягушки и тихо шумел камыш. Но что это?.. Голоса?
– Ну в этот раз мы их поймаем!
– Тоха, а ты уверен? Опять всю ночь проторчим, а они не приплывут…
– Да не очкуй, Лёх! Татьяна Сергевна сказала же…
– Ой, мальчики, а вдруг как защекочут!
Октябрина Петровна сдавленно кашлянула в ладонь. На несколько секунд всё стихло. Затем луч фонарика скользнул по верхам камыша, и детские голоса зазвенели снова. Не тот ли это отряд сплюшек? А Татьяна Сергеевна… та вожатая с паутинкой морщин на лице и седыми прядями в коротенькой косичке? Октябрина Петровна нахмурилась. Проследить бы за ними надо! А то пока до вожатой добежит…
– Смотрите, русалка! – раздалось совсем рядом с ней до такой степени резко, что сердце пустилось вскачь.
– Тихо! Спугнёшь! – шикнул заводила «Тоха».
Но вряд ли его уже слушали. Дружной гурьбой дети нырнули в заросли. Высокая и немного грузная Октябрина Петровна встала на ноги и поспешила к месту, где они прятались. От неожиданности маленькие нарушители спокойствия взвизгнули и вскинули головы.
– Обознались вы, братцы-кролики, – добродушно сказала Октябрина, глядя сверху на мальчишек и девчонок, приникнувших к земле. – Ну, рассказывайте, что вы тут забыли.
***
Мало кто знал, что Татьяна Сергеевна очень любила местные легенды. Каждый год она рассказывала отряду о русалках, что выходят из местного озера ночью и гуляют по берегу, плетут венки, а на рассвете уходят обратно в воду. Разумеется, рассказывала без всякого злого умысла. Профбеседу с ней, конечно, провели. Но в глубине души Октябрина Петровна понимала, как трудно сдержаться и не поделиться тем, что тебе самой нравится. Да и дети заметно скисли от новости, что русалки давно ушли из этого озера.
И тогда Октябрина Петровна протянула ребятам свой магический камень, в народе зовущийся куриным богом.
– Давным-давно я нашла его под водой. Говорят, он приносит удачу. Русалки, наверное, оставили. Пусть он хранится в вашем отряде, у Татьяны Сергеевны.
Когда на лицах мальчишек и девчонок расцвела улыбка, в душе Октябрины повеяло теплом. Будто это она получила в подарок свой талисман, а не прощается с ним навсегда. И даже в самые мрачные часы её сердце согреет это воспоминание о горящих радостью глазах.
– Только тс-с-с-с! Пусть это будет ваш секрет.
«Пусть теперь это будет самый дружный отряд», – подумала про себя Октябрина.
А тебе слабо?..
Он глядел на неё сверху вниз с тем же суровым видом, будто ей снова пятнадцать.
– Вот ты как, Рина? Я вкалываю на работе, как чёрт, чтоб доченька в пед поступила, а она…
Октябрина Петровна уже знала, чем всё окончится. Поэтому не удивилась заранее занывшему от оплеухи затылку.
– … а она сбежала на водительские курсы!
– Папа, нет! Нет!
Сжала веки.
Тихо.
Удар не последовал.
Только запах прелой листвы защекотал ноздри.
Октябрина открыла глаза. Подушка как будто бы пропиталась её полуночным жаром. Прошло всего пару часов с тех пор, как она оставила отряд полуночников. Но получится ли уснуть снова, когда сердце никак не уймётся?
Октябрина Петровна бросила взгляд на соседнюю койку. Пусто. Уж не испугала ли она Татьяну Сергеевну своими криками во сне? Вожатая приютила её по доброте душевной (остальные домики вожатых уже заняли), а тут…
У-у-у-у-у!
Ветер разнёс по округе надрывный вой, окончательно сметая остатки сна. Волки? Но ведь лес далеко. Октябрина Петровна потрясла головой, стараясь выкинуть глупые домыслы, как делала постоянно. Факты! Только факты. Она подошла к раскрытому настежь окну. Поёжилась от ночной прохлады и вгляделась в темноту. Начало лета, а будто осень. И этот прелый запах из сна…
Отец ушёл из жизни осенью. В разгар лесного карнавала, когда деревья словно пытались друг друга перещеголять пёстрой листвой. А она стояла в полинялом чёрном пальтишке и с тоской смотрела на два надгробия. Мама ушла ещё раньше. Октябрина так и не поехала с ними в детский лагерь. А потом уже и поздно стало, повзрослела она.
Октябрина вздохнула. Завтра она уже должна покинуть лагерь. Нет, сегодня ей точно уже не уснуть. Смахнув с глаз непрошеные слёзы, водитель второпях накинула куртку и выскочила наружу. В лунном свете мелькнул силуэт не то зверя, не то человека.
«Этого не может быть!» – подумала Октябрина, неотрывно следя за странной фигурой, которая скрывалась в тени.
От этого рассмотреть её становилось ещё труднее. Издалека непонятное существо казалось огромным пушным зверем, странно передвигающимся на двух ногах. Вблизи оно оборачивалось ожившей горой листьев, которыми обрастают осенние улицы.
И тут под ногами Октябрины так некстати треснула сухая ветка. Существо обернулось. Вот и всё…
Раздался крик. Дети… это кричали дети! Октябрина бросила тревожный взгляд к окнам… и услышала рядом резвое шарканье ног.
«Нет, не уйдёшь…» – быстро подумала она.
Хотя в школе кросс Октябрина пробегала одной из первых, сейчас ситуация изменилась. Но, похоже, и нарушитель спокойствия не мог убегать слишком быстро. Приблизившись, Морошкина услышала его неровное дыхание.
РАЗ! И под возбуждённые крики ребят из окон она повалила грузную тушу в траву. Луна осветила лицо убегавшего…
***
Через пару минут Октябрина уже стояла в главном корпусе лагеря. Шёл допрос.
– Ну ладно дети! Но вы-то как на это пошли?
Вожатые, их помощники, поварихи и сторож дядя Вася стояли перед Октябриной, будто провинившиеся школьники.
– Да это всё Артемий Валентиныч выдумал, – обиженно промямлила Татьяна Сергеевна, покосившись на молодого человека в майке, спортивках и с бокалом вина. – Я говорила —ночь на дворе! Уболтали, заразы…
– Тут такое дело… у меня ведь днюха сегодня. Ну, выпили чуток. Девчонки вон даже на любовь погадали, – вожатый кивнул в сторону рассыпанных на столе карт Таро. – А потом решили в «Фанты»… и мне выпало повыть волком. Ну я и повыл!
– А вот дяде Васе достался фант обежать вокруг лагеря в костюме лесного царя. Ну, который на родительский день шили, – добавила повариха Любовь Михайловна.
– Василий Иванович… ну вы же ветеран труда! Как вы… – всплеснула руками Октябрина.
– Я не хотел никого пугать, чесслово! – начал он смущённо оправдываться, потирая слегка покрасневший нос.
Октябрина Петровна стойко выдержала минуту молчания как бы в назидание… и тут же залилась весёлым смехом, который подхватили все остальные.
Талантам надо помогать!
Детский лагерь был обезглавлен. На целых два дня, пока директриса не вернулась. И не одна, а с целым ворохом идей, плотной стопкой, уложенной в её голову начальством.
– Культмассовость нужна! Активность! – декламировала директриса на летучке, будто школьник заученный им урок. – Конкурс талантов! С призами!
Лагерь сейчас напоминал потревоженный улей. И даже Октябрину захватило неясное волнение. Раскалённый на солнце воздух полнился щебетом детских голосов.
«Uno, uno, uno, dos, cuatro…»
В вихре танцев взмывали цветастые юбки и переговаривались цоканьем каблуки. И всё это на глазах у Октябрины, с утра хлопочущей возле старенького икаруса.
– Октябрина Петровна, а вы участвуете? – прозвенел рядом тонкий голосок Даши из первого отряда, в руках которой змеилась гимнастическая лента.
Октябрина только пожала плечами. Видимо, слава о «победительнице ночного чудища» разлетелась по всему лагерю. Эх, дал бы бог талант какой, а так…
– А придёте поболеть? Мы танец разучиваем!
Рука с гаечным ключом нервно дрогнула. Октябрина поджала губы.
– Я уезжаю сегодня и не знаю пока.
– А Павка сказал, что будете! – заявила Даша.
Октябрина уже повернулась к ней, чтобы встретиться с укоризненным взором, но уловила только взмах в воздухе «конского хвостика». Даша убежала.
А слухи ведь как вирус – передаются воздушно-капельным путём. И уже через несколько минут возле икаруса собрался небольшой кружок самодеятельности «заболтай Октябрину».
По мере того как ей рассказывали и показывали свои умения, сдержанная улыбка на губах женщины таяла. Пантомима, фокусы, художественная декламация стихов… чего только они не готовили! И, похоже, Октябрина – не первая, кого они пытались впечатлить. В конце концов, их споры и воодушевлённые возгласы прервал усталый голос водителя:
– Ну-ка кыш! Не мешайте собираться.
***
Полчаса до начала конкурса. Всего пару минут до отъезда. Но туман веселья странным образом развеялся. А напряжение возросло. Духота сжимала лёгкие, словно перед грозой. Неясное предчувствие теснило грудь.
«Вот так всё ждёшь чего-то… а как время придёт, так уже и не рад», – мимоходом подумала Октябрина, вытирая мокрые руки о штанины комбинезона. Машина ждала у ворот. Осталось немного – пересечь площадку. Там, где улыбки, глаза детей засияют ярче звёзд. И где каждый из них обязательно сорвёт бурные аплодисменты.
Но первое, что ей бросилось в глаза, – не бегущая густой кашей толпа участников, а срочный сбор за кулисами эстрады. Вожатые во главе с директрисой показались Октябрине озабоченными. Пройти мимо и не узнать, в чём дело, казалось ей неправильным. Вдруг нужна её помощь? С этой мыслью Октябрина поспешила подойти к образовавшемуся за сценой живому кругу.
– Коллеги, у меня плохие новости… – донеслось начало скорбной речи. Всё как следует, с выдержанной в нужном месте многозначительной паузой. – Прохор Андреич не может приехать!
И, удивившись реакции вожатых (вернее, её почти полным отсутствием), добавила, впадая в странную экзальтацию:
– Наш главный спонсор, товарищи! Новенький самокат! Фитнес-браслет, наконец! – уже знакомый Октябрине Артемий Валентиныч даже умудрился хмыкнуть при описании подобной «катастрофы». – Вы думаете, это так просто даётся?!
– Постойте-ка, а что детям скажем? Что с призом? Опять торт? – возмутилась Татьяна Сергеевна, которая до этого момента терпеливо сносила все упрёки. – Мы ведь им обещали, и они так готовились…
– А разве нельзя передать с кем-то другим? Обязательно его присутствие? – влезла в разговор Октябрина. К тому моменту она, казалось, уже приняла решение. Итак, её задача – добраться до центра, забрать призы и успеть к концу конкурса. Талантам надо помогать!
«Да, этот лагерь так просто меня не отпустит», – подумала Октябрина, весьма резво для своего возраста прыгая за руль. На небе сгущались тучи. И, кажется, грянет гром.
***
Косые росчерки дождя покрыли стёкла. С погодой явно не повезло. Но Октябрину это не волновало. Перед глазами всё ещё стояли грустные лица детей, их поникшие плечи и шмыгающие носы. В голове набатом били мысли о тех резких последних словах, что выпалила она на эмоциях юным участникам конкурса. Вроде бы и ерунда, и они не обиделись. Но разве так она хотела попрощаться? С ними, с этим лагерем…
Прежде расслабленные руки на руле заметно напряглись. Мысли, напротив, как будто подхватил попутный ветер. На парусах воспоминаний он уносил водителя намного дальше, чем сейчас на четырёх колёсах. Она летела сквозь года в невозможное прошлое.
Туда, где юная Октябрина всё-таки поехала в лагерь и услышала сказку Татьяны Сергеевны о русалках. А ещё узнала тайну взрослых в лагере и теперь ни ей, ни соотрядникам не страшно спать по ночам. Она найдёт в себе талант. Успеет, ведь у неё так много сил и времени! А значит, вместе со своим отрядом поставит лучший номер и выиграет в конкурсе.
Ярко вспыхнула последняя мысль. О заветных призах, что лежали на заднем сиденье в автобусе. Вот достойный финал. Яркий и необычный для истории о том, как водитель Октябрина Петровна Морошкина стала более выдающейся фигурой, чем от неё ожидали. И пускай у неё не такое насыщенное событиями детство, как у других. Пусть так. Стать частью светлых воспоминаний уже достойно само по себе. Главное, успеть.
«Успеть», – промелькнула последняя мысль. В свете фар мелькнула туманная фигура. Резко взвизгнули шины. Икарус тряхнуло.
Занесло. Не успела. Сильная боль. Окутала тьма.
Возвращение
– А что это? – девочка не без труда дотянулась мыском башмачка до педали газа с водительского сидения и вопросительно посмотрела на мужчину рядом.
– Я ведь уже говорил, – сурово взглянув, сказал он. – Это педаль газа. Нажимаешь на неё, и машина едет.
– Пап, а когда я вырасту, тоже смогу стать водителем, как и ты?
Стоило ей сказать это, как он произнёс не терпящим возражения тоном:
– Лучше, Рина. Ты станешь учительницей, как твоя мама (царствие ей небесное). Достаточно и одного неуча в доме.
Но стоило Октябрине лишь заикнуться о своей неуверенности, как лицо строгого папы резко потемнело. Убийственный взгляд пронзил малышку насквозь.
– ТЫ НЕ ПОНЯЛА?! – его тело вытянулось. Вот он стал больше дома, больше деревьев и, наконец, заслонил собой солнце. – Я сказал забыть об этом!
Небо запахнулось в плащ грозы. Онемевшая, девочка сжалась в дрожащий холодный комок. Тяжёлая пятерня медленно опустилась ей на плечо. Дыхание спёрло…
– Рина, проснись! Проснись!
Совсем другой голос. Чуть менее грубый. Обеспокоенный. Октябрина огромным усилием воли разлепила веки. Мужчина нахмурился и перевернулся на другой бок. – Твоя работа тебя доконает.
– Папа… приснился, – пробормотала она и сонно потёрла переносицу. В груди всё ещё холодело от зловещего тона родителя. Только осушив стакан воды, она смогла продолжить. – Женя, ну хоть ты не повторяй за ним!
– А чё повторять? Я и сам вот чё думаю… завязывала бы ты с вождением. – Он пригладил редкие волосы на голове. – Лучше б малых воспитывала. Наших для начала.
– Но я детей совсем не понимаю. – Октябрина недружелюбно покосилась на мужа. – Как и тебя. А с машинами проще. Всегда знаешь, где поломка.
– Больная что ли? Собирайся. – Он вскочил с кровати. – Поедем в больницу.
– Зачем?
– Как зачем? Ты же в крови!
Клинок вошёл в сердце по рукоять. И снова во тьму.
***
– Очнулась!
Тишину прорезал изумлённый и радостный визг. Но сил не хватало даже поморщиться от слишком высоких частот. Ноздри втянули запах лекарств. Пальцы ощутили грубость больничных простыней.
Октябрина Петровна едва разглядела сквозь завесу ресниц неясный силуэт у своей кровати. Контуры невысокой фигуры медленно расплывались, как чернила на мокром листе. Голос заботливо спросил о самочувствии.
Тихий стон в ответ. Но зрение Октябрины уже сфокусировалось, и перед нею вырос мальчик в знакомой лагерной форме.
– Тебя как зовут? – почти прохрипела она.
– Тох… то есть Антон. Из второго отряда, помните? А за дверью ещё Лёня, Марина и…
– А вы чего… здесь?.. – Октябрина Петровна перебила его и надрывно закашляла.
– Сторож дядя Вася нашёл вас недалеко от лагеря. Говорят, вы чуть с дороги не съехали, когда везли призы! – Брови Антона взметнулись вверх. – Это правда?
Теперь Октябрина Петровна всё вспомнила, и потому оживилась. Мальчик тут же пододвинул к ней стакан воды. Она сделала пару глотков и, прочистив горло, сказала:
– Я хотела успеть. Но, кажется, пропустила конкурс, – голос сделался тише. – На дороге был кто-то… я чуть не…
Октябрина замолчала. Горло сковало спазмом. Уж не почудилось ли это всё ей?
– Я тут вот что принёс, – робко помолчав, Антон положил на тумбочку уже знакомый пористый камень со сквозным отверстием. Куриный бог вернулся к своей хозяйке. – Выздоравливайте скорее.
Но одну Октябрину надолго не оставили. Вначале заглянула медсестра и прогнала детей, чтоб «не мешали поправляться». Над лагерем уже сгустились сумерки, а её всё навещали знакомые вожатые. Повариха Любовь Михайловна принесла даже чай и ватрушки вместе с ужином. Так что к ночи все боли исчезли, кроме боли в щёчной мышце от улыбки.
«И чем я заслужила такое внимание?» – подумала Октябрина и лишь в этот самый момент поняла, что страшные полусны-полувидения уже забылись. – «Хмм… а что если папа и Женя были не так уж неправы?»
С этой мыслью она провалилась в глубокий спокойный сон. Одинокая тень прошлого мелькнула у изголовья кровати и растворилась с сиянием первой звезды.
***
Икарус стоял под деревом, укрытый густой тенью от палящего солнца. Целый и почти невредимый. Октябрина гордо улыбалась, глядя на своего старого друга и соратника. Подлатать человека всегда труднее, чем машину. Уж она об этом знала.
– Здесь точно вчера никто не стоял, когда вы меня нашли? – спросила водитель у сторожа, который прохаживался взад-вперёд совсем рядом.
