Марина Колесова
Тетрадь в косую линейку
Запись двадцать девятая. Возвращение к жизни процесс сложный и не быстрый.
После ухода Аркадия босс попросил Димку остаться в моей спальне и плотно закрыл дверь, все остальные, приехавшие с ним, остались в коридоре.
Затем повернулся к Димке:
– Её сильно избили?
– Кровоподтеки по всему телу, но Аркадий Львович сказал, что ничего не сломано и внутренних гематом он не нащупал. Его больше вот это напрягло, – Димка кивком указал на капельницу, – сказал, что это очень мощное средство для детоксикации с наркотическим эффектом. И доза громадная. Он о таких не слышал. И это значит, её очень сильно отравили.
– Кто её привёз?
– Какой-то старик, он был за главного и три амбала. Двое носилки несли, третий чемодан и пакеты с памперсами.
– С памперсами, – эхом повторил босс, потом немного погодя продолжил: – но если неделю под капельницей, то это, конечно, логично, что они нужны. Значит, ты говоришь, старик её привёз… Скажи, а он на трость не опирался?
– Опирался, толстая такая, резная и набалдашник в виде черепа.
– Ну точно, он. Понятно. Значит, совсем всё хреново было, раз его дёрнули. Чёрт! Вот убить прям всех хочется! Черти поганые. Но ничего, я со временем до них доберусь…
– Вы знаете, что произошло?
– Пока точно не знаю, догадываться лишь могу. Надеюсь, в ближайшие дни разберусь. Кстати, эти товарищи, что её привезли, тебе ничего не сказали?
– Старик сказал, что пить надо уметь, она не умеет, вот и отравилась, типа. Но вряд ли это правда. Алкогольное отравление не такое и не так из него выводят.
– А ты давно на ноги встал? Алинка, кстати, даже не похвасталась что-то этим.
– Я их встретил ещё на коляске. А потом не знаю что случилось, может стресс, одним словом я полез ей помогать и упал, а когда очнулся, понял, что могу ходить.
– А старик тебя не трогал при этом?
– Может и трогал. Я не знаю. Упал ещё вроде при нём. А очнулся его уже не было.
– Тогда всё логично. Считай Алинка тебе и в этом помогла. Старик не простой был. Ладно, по любому помалкивай обо всем лучше, и всем другим, как и мне вначале, говори. Понял?
– Понял. А я могу спросить, как Вас зовут? А то Вы сказали, что её начальник, а имя отчество не сказали.
– Алинка не говорила что ли?
– Она вообще про работу никогда не говорит. Когда она хотя бы на отвлеченные темы говорить начинает, уже праздник.
– Виктор Владимирович я.
– Очень приятно. Надо же, Вас так же, как папу Алины, зовут. Вот про него она часто упоминает. Любила она его очень. С мамой у неё более сложные отношения. Но Анна Фёдоровна тоже очень хорошая женщина, и ко мне хорошо относится.
– Это хорошо, что хорошо… – видимо совсем и не слушая его, задумчиво проговорил босс, а потом совсем с другой интонацией, которая у него появлялась, когда он уже принял окончательное решение, продолжил: – Слушай, Дим, значит так, сейчас тут оставлю медсестру, будет в этой комнате круглосуточно находиться. Если сможешь ее отпускать на пару часиков поспать на диване в гостиной, сам следя за в это время за Алиной, будет хорошо. Потому что неделю совсем не спать она не сможет. А посменное дежурство устраивать смысла нет.
– Да я сам круглосуточно сидеть с ней готов.
– Тебе не надо круглосуточно. Медсестра лучше. Ты её отпускаешь пару раз в сутки на несколько часов. С этим тогда всё. И ещё, я охрану оставлю и у двери подъезда, и здесь. Будешь что-то заказывать через курьеров, предупреждай их. Кстати, у тебя деньги есть, или всё у себя Алинка держала?
– У нас есть общий бюджет, я имею к нему доступ. Так что спасибо, с деньгами проблем нет.
– Вот мой прямой телефон, только не запоминай в адресную книгу телефона. Лучше под рукой держи. Если что-то с Алиной, сразу звонишь. Понял?
– Хорошо. Спасибо. Виктор Владимирович.
Босс наклонился надо мной, долго всматривался в открытые глаза, но в ответ я даже взгляд сфокусировать не смогла.
Кстати, я теперь видела всё как-бы немного сбоку и сверху. То есть я не потолок видела, как по идее должна бы была в таком положении видеть, а всю спальню. Очень забавное ощущение.
Наконец боссу надоело пялиться в мои недвижные зрачки, и он, попрощавшись, ушёл.
Я внутренне взмолилась, чтобы Димка наконец догадался выключить свет и оставить меня в покое, но в комнату пришла медсестра, увидела сидящего на тумбочке кота и потребовала, чтобы животные немедленно были удалены из этой комнаты. Димка моментально подхватил Кота на руки и куда-то унёс.
Медсестра закрыла за ним дверь, после чего, отбросив в сторону одеяло, начала меня осматривать, а затем мазать синяки и кровоподтеки. Потом накрыла меня одеялом, вызвала Димку и потребовала инструкций. Тот повторил ей слова старика, и медсестра безапелляционно заявила, что мне в таком случае нужен срочно противопролежневый виброматрас, новый подключичный катетер для капельницы, ибо с этим все вены на руке мне испортят, какие-то там ролики для массажа, крема и ещё кучу всего.
– Я закажу, завтра с утра всё закажу, Вы только список напишите, пожалуйста, – покладисто проговорил Димка.
– У меня другие распоряжения, Дмитрий Вячеславович. Я исключительно поставила Вас в известность, – отчеканила медсестра и взялась за телефон:
– Вадим Афанасьевич, Алине Викторовне срочно нужен противопролежневый матрас и ещё, – дальше последовал уже слышанный мною список.
«С кем это она?», удивлённо подумала я, и тут услышала как по громкой связи ей ответил голос Вадика:
– Хорошо, Лариса. Размер матраса замерьте, и часа через четыре, максимум пять, всё привезут.
– Стандартный, узкий привезите. Я перекладывать её буду. Это вредно постоянно лишь на нём пациентов держать.
– Тогда даже раньше привезу. Такой у нас на складе есть. Сейчас заскочу туда и скоро буду, а остальное попозже, в течении дня.
– Буду ждать, Вадим Афанасьевич.
Она отключила телефон, а я подумала, что скоро чокнусь с такой сиделкой. Она была слишком громкая, слишком безапелляционная, и её было катастрофически много в моём приватном пространстве. Хотя неделя это ведь не так долго. Может и не чокнусь, особенно учитывая, что практически ничего не чувствую.
Запись тридцатая. Вновь владеть своим телом и полностью ощущать его после долгого перерыва необычайно приятно.
Предчувствия насчет сиделки меня не обманули. Лариса Ивановна, как величал её Димка, заполонила всё. Она постоянно меня вертела, перекладывала с места на место, осматривала, делала массаж, втирала в кожу какие-то едко пахнущие масла и препараты, протирала и закапывала мне что-то в глаза. Кота она ко мне не допускала.
Полностью расслаблялась я только с Димкой. Когда сиделка уходила спать, а он молча сидел рядом со мной и гладил меня по волосам. В моменты своего дежурства Димка позволял прорваться в спальню Коту, и тот укладывался мне на ноги, поскольку с моей груди Димка его гнал.
Если сиделка замечала Кота, то Димка выслушивал длительную нотацию, что это недопустимо позволять животным находиться в одном помещении с пациентами, что это источник заразы и прочая и прочая, но это было редко. Мой умный котик научился прятаться и вместе с Димой незаметно выходить из спальни. Кстати, Кот к моему удивлению на сиделку абсолютно не злился, не иначе как Димка сумел ему объяснить, что она помогает мне, и ее присутствие необходимо.
Лариса Ивановна умудрилась даже Вадика построить, он приезжал к нам по несколько раз в день, или не доверяя покупки своим сотрудникам или имея прямое указание босса делать это лично.
Но вот что меня порадовало во всей этой ситуации, что сиделка не подпустила ко мне маму. Позвонив, видимо, по своему обыкновению Димке, мама узнала, что я больна и прибежала с пакетами какой-то еды, бульонами и кашами.
До сих пор с содроганием вспоминаю, как она чуть ли не насильно кормила меня в детстве. Но отдать ей должное, возможно, именно это помогло мне вырасти здоровой.
Итак, как только она увидела меня неподвижно и практически бессознательно лежащую на кровати, она кинулась мне на грудь и стала рыдать так, будто уже оплакивает труп.
Лариса рявкнула, что такие эмоции вредят пациенту и попросила Димку её увести. Тот увёл её на кухню слушать её причитания и рассказы, как тяжело она меня выхаживала и какой болезненной девочкой я была.
Через некоторое время, когда Димке наконец удалось её успокоить, она сделала попытку прорваться, чтобы накормить меня каким-то протёртым чудо-пюре из чуть припущенной телячьей печени, в которой полно гемоглобина, она, мол, будет вкладывать мне ложечкой, и я наверняка сумею лишь глотать.
В ответ на это Лариса ей заявила, что у неё есть чёткие указания врачей и никакие пюре в них не входят, поэтому ничего вкладывать ложкой она ей не даст.
Я впервые порадовалась, что сиделка рядом. Димка бы точно не смог противостоять напору моей мамы, и в меня бы уже что-то закладывали ложкой.
Потом была мамина попытка предложить вливать в меня бульон, но она тоже была стоически отвергнута моим личным цербером.
Про себя я именно так и начала называть Ларису, поскольку стиль её общения напоминал хорошо обученного сторожевого пса. Она взяла под охрану, и дальше глаз не сомкнёт, пост не покинет, всё сделает и чужаков не подпустит.
Через неделю, докапав мне последний пакет препарата, Лариса отключила капельницу и взялась за телефон:
– Виктор Владимирович, я докапала Алине Викторовне последнюю дозу. Надеюсь, через час-полтора она начнёт приходить в себя. Вы хотели подъехать.
Босс примчался уже через полчаса. Велел Вадику увезти Ларису, сообщив ей, что деньги ей уже перечислены, если вдруг ещё она будет нужна, с ней свяжутся. Та поблагодарила в ответ и наконец покинула мою квартиру.
Потом босс попросил Димку не входить и остался один в моей спальне.
Минут через пятнадцать я впервые за долгое время сумела осознанно моргнуть и сфокусировать взгляд.
– Алиночка, – заметив это, босс тут же схватил меня за руку. – Как ты, моя хорошая? Поведи глазками, ты слышишь меня?
Я согласно моргнула и чуть дернула мышцами лица в попытке улыбнуться, правда, не особо успешно. Можно было бы сказать, что я слышала его и раньше, но я не знала как.
Поняв, что я его слышу, он принялся рассказывать мне, как я их всех напугала, что мой Борька всё ему отдал. Что конечно же, я большая умница, а он последний кретин, но он всё исправит. Уже практически всё исправил. Моих обидчиков накажут в обязательном порядке. Сейчас служебные проверки пройдут, он дождётся их итога и обязательно накажет так, что я буду довольна.
В это время в коридоре раздался шум, и по голосам я поняла, что пришла мама.
Димка постучал и, всунув голову в дверь спальни, спросил, можно ли моей маме зайти.
Я в ужасе затрясла головой, выдохнув что-то нечленораздельное.
– Дим, скажи: доктор у неё. Нельзя. Отвлеки разговором, а лучше домой отправь, – шёпотом проговорил босс.
Димка понятливо кивнул и исчез за дверью.
– Хочешь, скажу охране, чтобы вообще не пускали её к тебе? – видя мою реакцию, предложил босс.
– Нет, – с трудом выдохнула я. К губам и языку потихоньку возвращалась чувствительность.
– А что хочешь?
– Сбежать, – произнесла я, не совсем артикуляционно правильно, но вполне понятно.
– С Димой? – босс сразу уловил мой настрой. Он вообще часто понимал ситуацию с полуслова.
Я задумалась. Если честно ответить, что нет, босс заподозрит, что в наших семейных отношениях не всё ладно, и последствия могут быть чреваты, поэтому по итогу всё же выдохнула: «да».
– Что-то долго ты думала.
Я проговорила то, что первым пришло в голову: «Кот».
– Ах да, твой кот. Кстати, я ничуть и не удивился, когда его в первый раз у твоей кровати увидел. Подумал, всё правильно, ведьма не может быть без чёрного кота. Он, кстати, сейчас где?
– Медсестра не пускала, – уже более чётко смогла произнести я.
Действие препарата ослабевало на глазах.
– Это она зря. Но медики они все такие. Хотя этот, Димы твоего хирург который, он гнать не стал. Понимал, что хозяйку стережёт.
– Я не ведьма.
– Ладно, не ведьма. Я пошутил так. Слушай, а не хочешь в санаторий? Есть хороший на примете. Я договорюсь, вас с Димой там примут вместе с котом. Всё по высшему разряду сделают. И Диму твоего окончательно подлечат, и тебя. А здесь у вас ремонт сделают. Раз он уже на ногах, все эти навороты инвалидные ни к чему.
Я подумала, что это очень удобно, таким способом сбежать от волны маминых претензий, явно ожидающих меня, и согласно кивнула:
– Хочу. Спасибо, босс.
– Алинушка, солнце моё, тебе не за что меня благодарить. Я навек твой должник. Вот всем, что имею, вряд ли с тобой расплачусь. Тебе через такое пройти из-за меня пришлось… Девочка моя, они ведь тебя пытали? Так? Чем?
– Босс, не надо. Забыли, проехали. Ничего ты мне не должен. Вспоминать ничего не хочу, и не буду. Всё, разговор закрыт.
– Генерал сказал, ты вынесла то, что ни один мужик не вынесет. Что это было?
– Всё, я сказала. Отстань. Хочешь, у него спрашивай. А меня больше не смей! – я сказала это очень тихо, но с таким энергетическим посылом, что он сразу оставил все попытки о чём-то ещё расспрашивать и перевёл разговор.
– Когда согласна поехать?
– Немедленно. Иначе мама все свои переживания выльет на меня в качестве претензий и Димка её вряд ли остановит. Я не вынесу это сейчас.
– Понял. Сейчас всё организую. И маму твою возьму на себя. Сообщу ей, что тебе на реабилитацию надо, общение тебя утомляет, волноваться тебе вредно, поэтому лишь по телефону можно и лишь о погоде, природе или исключительно о позитивных новостях, и то не часто. Всё хорошо будет, моя девочка.
– Не знаешь, что ей сказали про меня?
– Точно не знаю. Но твоему Диме было озвучено выдавать версию: поздно возвращалась, напали, избили, ударили по голове, перевозить никуда нельзя. Что-то вроде этого.
Запись тридцать первая. Босс, явно чувствуя вину передо мной, всеми силами пытается мне помочь восстановить здоровье.
Санаторий был чудесный. У нас с Димой и Котом был отдельный коттедж. Вообще-то он был на две семьи, с двумя разными входами, но в другой половине никого не было, и нам сразу было предложено пользоваться и ей тоже. Но так как комнат даже в нашей половине было четыре, плюс огромный холл, то ещё столько же было явно излишним.
Я туда не пошла даже ради любопытства. Димка пошёл, сходил, сказал, что всё как у нас, лишь с зеркальным расположением комнат.
Коту всё тоже понравилось.
Мне особенно понравилось гулять в сосновом лесу, окружающий наш коттедж, и ещё сидеть вместе с Димкой на берегу озера, расположенного неподалёку, чистого и прозрачного, как утренняя роса.
От врачебного осмотра в больничном корпусе и всех процедур я вначале отказалась. Согласилась лишь плавать в бассейне. Но на следующий день приехал босс и лично за руку начал водить меня по всем кабинетам. Благо хоть гинеколога у них не оказалось, уволился, а нового ещё не подобрали. В итоге меня обследовали от макушки до пяток, вынесли вердикт, что практически здорова, но какие-то там грязевые обертывания, массаж и солевые ванны мне не повредят. И босс в приказном порядке велел мне всё это посещать.
Димка тоже посещал какие-то процедуры, типа электрофорезов и грязевых обертываний. Я не особо вникала, и Димка подробностями меня не грузил. Мы, если честно, старались на тему здоровья и того, что с нами обоими произошло, не говорить. Вернее, Дима очень хотел сначала всё обсудить и пытался расспросить меня, и сам мне рассказать, что чувствует и как всё необычно сложилось, но я боялась этих тем, не хотела в них углубляться и замыкалась сразу, как только Дима упоминал о них. Он это скоро понял и подстроился, и я ему была за это несказанно благодарна.
***
В санатории мы провели около месяца, а когда вернулись домой, то я поняла, что квартире вернули первоначальный вид, даже дверки шкафа в прихожей были теперь, как раньше, полностью зеркальными. Новшество было лишь одно, и оно было согласовано с Димкой заранее: в его комнате стояла другая кровать, и там же установили часть тренажеров, перебазировав их из гостиной.
Кроме этого меня ждал ещё один, не особо приятный для меня сюрприз: босс установил постоянную охрану и у дверей подъезда, и у входа в мою квартиру. И ещё закрепил за мной служебный автомобиль с водителем, запретив ездить самостоятельно. То есть охраняли меня теперь практически так же как его, если не круче. Когда я куда-то шла, меня обязательно сопровождали два охранника. Я попыталась возмутиться, но из этого ничего не вышло. Босс был неумолим: охранять меня будут, и споры на эту тему неуместны.
В остальном жизнь постепенно возвращалась в прежнюю колею.
Хотя не совсем прежнюю. За время моего отсутствия, Борька сильно поднаторел в делах и теперь большую часть рутинных обязанностей взял на себя. Он, конечно же, советуется и спрашивает моего одобрения по любому значимому вопросу, но все документы и подборки отслеживает теперь он. Это очень сильно облегчило мою задачу.
По итогу я вообще могу теперь появляться в офисе на несколько часов в день, и на рабочем процессе это не скажется абсолютно.
Кстати, в офис я стала ходить без пропуска. При моем появлении охрана вскакивает и распахивает все двери, прям как для генерального.
Босс теперь посещает наш офис регулярно, пару раз даже так вышло, что приехал раньше меня, поскольку рано вставать последнее время я стала с трудом, и пользуясь своим привилегированным положением, в офис перестала торопиться.
Босс воспринял это как само собой разумеющееся и даже замечания не стал делать. Мне было, конечно, немного неловко, и я извинилась, на что он махнул рукой и сообщил, что если бы я срочно была нужна, со мной бы связались.
Я забыла пояснить, откуда он узнал о моих опозданиях.
Все началось с того, что как только я вышла на работу, вызывать меня к себе он стал очень часто. Я в своём кабинете реже появлялась, чем в его. Как только приезжал, сразу вызывал и не отпускал до самого своего отъезда.
Через какое-то время я не выдержала и в шутку предложила уже здесь установить мой стол и компьютер. Чёрт меня дёрнул это сказать, поскольку именно так он и решил поступить. Я попыталась возразить, но было поздно. Когда босс что-то решил, это уже без вариантов.
Под соусом реструктуризации нашей фирмы меня перевели на должность директора с увеличением зарплаты, но забрали кабинет, и я оказалась вынуждена сидеть в кабинете босса, на котором теперь две таблички друг под другом: «Генеральный директор» с его данными и «Директор» с моими.
Поскольку кабинет у генерального огромный, ещё один стол разместился в нём легко.
Однако я потеряла свою приватную территорию. Давно я ни с кем не делила кабинет.
Кстати, я представляю, что думают все сотрудники. Особенно если учесть, что в нашем теперь с боссом кабинете есть комната отдыха с огромным диваном, креслами и телевизором во всю стену, есть туалет и даже душ имеется, а ещё есть лестница ведущая в небольшой тренажёрный зал и через него к чёрному ходу. То есть полный комплекс услуг. Может не все об этом знают, но та же Света, скорее всего, знает, и мне страшно подумать, что она думает по этому поводу. Однако в лицо никто мне своих мыслей не озвучивает, и на том спасибо.
Босс, отдать ему должное, постарался минимизировать возможные неловкие моменты, и Света по его распоряжению по селектору меня предупреждает, как только он приезжает в офис. Соответственно, думаю, и его предупредила, когда я приехала позже него.
Запись тридцать вторая. Я ругаюсь с мужем и впервые намекаю, что он превращается в альфонса.
В этот день я тоже не торопилась на работу. Димка раз десять сказал, что копуша я жуткая и меня, наверняка, уже все потеряли.
После знакомства с моим боссом, он начал относиться к нему с огромным пиететом, и его стало нервировать, что на работу я торопиться перестала.
– Алиночка, он столько для нас сделал, а ты как-то вообще на работу не спешишь. Ты на часы смотрела? Нельзя так опаздывать. Вот сколько можно перед зеркалом стоять? Ты и так очаровательная. Иди уже.
– Дим, отстань. Я криво правый глаз накрасила. Надо переделать. А ещё я кофе вторую чашку хочу.
– Я сделаю тебе кофе. Только поторопись, пожалуйста. Ты ведь раньше никогда так поздно на работу не выходила. Нельзя так.
– Боишься, что уволит он меня? Ну и черт с этой работой. Пусть увольняет. С некоторых пор, мой дорогой, я поняла, что работа это не главное. Для меня не главное. Это тебе вот реализовываться надо. Кстати, ты на собеседование ходил? – я решила сменить тему разговора с его претензий на мои, поскольку его претензии меня начали злить.
– Ходил, – без всякого энтузиазма подтвердил Димка, появившись рядом со мной с чашкой в руке.
– И как?
– Я не пойду туда. Там опять всё на том основано, какую лазейку в законодательстве найти, чтобы ничего государству не заплатить. Я так не могу.
– Иди снова в полицию.
– Нет. Это пройденный этап. Даже не предлагай, – помотал он головой.
– А что тебе предложить? Тёплое место под крылом моего босса, где ты будешь сидеть и в потолок плевать? – я начала ещё больше злиться.
– Могу охранником к нему пойти. Я вон как мышцы накачал, – Димка с гордостью показал мне напряжённую руку.
– Дим, у тебя диплом о высшем образовании. Не надо его сдавать в утиль, пожалуйста. Вспомни, что у тебя есть знания! Пожалуйста вспомни об этом и найди им применение! Всё. Давай сюда кофе, и я пойду.
– Толку-то от этих знаний, – Димка поморщился.
– Дим, не начинай снова! Сейчас я психану, и мы поругаемся! Ищи вакансии и устраивающую тебя работу. Я не буду за тебя это делать! Не буду! Это должен сделать ты!
– А я и не прошу тебя это делать.
– Димка! Ты чего добиваешься?! – я повысила голос, поскольку уже настолько привыкла, что на работе мне кроме босса никто не перечит, что срабатывал стереотип и дома. – Чтобы я тебе рассказала, кто живет за счёт женщин? Так я расскажу, за мной не заржавеет. Ты не инвалид теперь. И если на работу ближайшее время не устроишься, пожалеешь!
– Ты не даёшь мне устроиться на ту работу, которую хочу. Тебе надо, чтобы я устроился на ту, которую хочешь ты. Тебя видите ли будет унижать муж-работяга.
– Дим, что-то не нравится, дверь вон там, – резко ответила я, забрала у него из рук чашку и пошла с ней на кухню.
– Чёрт! – послышалось за спиной – я прям жалею порой о том, что не остался инвалидом.
И тут меня сорвало. Как же я орала. Я по-моему ещё никогда в жизни так не орала. Я уже точно и не помню, что орала, но что-то типа того, что он умалишённый идиот. И что, конечно же, проще простого сослаться на инвалидность и ни хрена больше в жизни не делать, потому что его видите ли окружающая действительность не устраивает: не те люди, не те отношения, не те правила и законы.
– А задницу поднять и что-то сделать для их улучшения?! – орала я. – Я думала ты боец и борец, а ты тряпка! На побегушках он бегать хочет и мозги не напрягать! Хочешь? Иди, бегай! Только и жену подстать ищи! Мне умалишённый мальчик на побегушках рядом ни к чему! Ты вон на Аркадия посмотрел бы! Думаешь, в медицине коррупции нет? А он делает в меру своих сил своё дело и не возмущается ничем! А тебе ковровую дорожку постелить забыли, в амбиции он впал. Адвокатом вон иди за две копейки невинно обвинённых защищать! И то лучше будет. Бездельник хренов! Мне он ещё указывать будет, как на работу ходить.
Во время своего монолога я швырнула чашку с кофе на пол, и она разбилась вдребезги.
Димка, замерев, смотрел на меня глазами полными ужаса. Минут пять он молчал, видимо, переваривая услышанное, а потом негромко спросил:
– А если я действительно адвокатом устроюсь и буду совсем мало получать, тебя это устроит?
– Да, устроит, – ледяным тоном ответила я, после чего взяла плащ и вышла, хлопнув входной дверью так, что содрогнулась стена.
