Марина Колесова
Тетрадь в косую линейку
Запись сорок шестая. А по утру они проснулись…
Ночь, проведённая в беседке с боссом, стала одним из лучших воспоминаний моей жизни. Мы сидели рядом, пили вино и трепались обо всём на свете. А потом я, совсем запьянев, рассказала ему, что очень любила в детстве вот так же разговаривать с отцом, только сидя у него на коленях. Пока одна блюстительница нравственности, случайно увидев это, не сделала нам замечание, что это очень плохо такой взрослой девочке сидеть на коленях у отца. И после тех слов он никогда больше не сажал меня к себе на колени, и я всё никак не могла понять почему? Неужели он перестал меня любить лишь из-за того, что я выросла.
Это был очень опрометчивый поступок, потому что моментально оказалась на его коленях, и он, крепко меня обняв, прошептал в ухо:
– Ну как, ощущаешь себя любимой девочкой?
Я не знаю, что на меня нашло, но я прильнула к нему и, положив голову на грудь, ещё тише ответила:
– Вот так бы и сидела вечность.
После этого он даже пошевелиться боялся, и я тоже не двигалась.
Когда небо стало чуть светлеть, я пошевелилась и игриво осведомилась, не устал ли он так меня держать и не хочет ли проводить в гостевой домик.
– Будь моя воля вообще бы не отпускал, так и сидел бы с тобой здесь сутками напролёт, – проговорил он, – но раз вопрос задала, похоже, сама устала. Пошли, провожу.
Мы вышли из беседки, и он, проводив меня к дому, стоящему немного на отшибе, снял с крючка на косяке двери ключ, открыл замок, вынув ключ, отдал мне. После чего, распахнув дверь проговорил:
– Прошу, весь дом в твоём распоряжении. Полотенца, халаты, новые средства гигиены, всё есть, пользуйся, чем хочешь. Чужие не ходят, но если боишься, дверь запри. Тут не только ключ, но и щеколда.
Я поблагодарила, и он ушёл. Я прошла в ближайшую комнату, мне почему-то показалось, что очень душно, я чуть-чуть приоткрыла окно, потом скинула туфли, не раздеваясь, повалилась на кровать и сразу уснула.
Проснулась я от светившего прямо мне в глаза солнца. Сообразила что вчера не догадалась задернуть шторы, чертыхаясь встала, подошла к окну и увидела, что за окном мой босс разговаривает со своей матерью, причём повернувшись ко мне боком, поскольку оба смотрели в сторону входа, видимо ожидая моего появления. Я не сумела противостоять искушению и, отпрянув к стене, замерла, прислушиваясь.
– Мам, вот с чего ты взяла? Нет меж нами ничего, нет. Отстань, – тихо, но достаточно раздражённо говорил босс.
– Витенька, – едва слышно причитала старушка, – ну что я полоумная что ли совсем? Ты привозишь её на праздник к которому не допускаешь никого и никогда, сидишь с ней всю ночь в саду и говоришь что меж вами ничего нет? Сейчас ждёшь под дверью. Хотя сейчас, может, и нет, но идёт ведь всё к этому, а у неё муж. Не хорошо это, Витенька.
– Мам, отстань! Сам разберусь.
– Ты может и разберёшься, тебе-то что, жена тебе и не жена, а вот ей каково будет? Она, кстати, знает о жене-то твоей?
– Всё она знает. Успокойся, пожалуйста. Мы просто друзья и коллеги!
– А на праздник почему пригласил, если просто коллеги? Ты ведь даже любовниц никогда не звал сюда. Хотя наверняка были, не монах же ты. А её привёз.
– Мама, она спасла мне жизнь, весь мой бизнес спасла, я вообще всем ей обязан, тем что разговариваю сейчас с тобой обязан! Ясно тебе?! – босс проговорил это достаточно тихо, но с таким напором, что старушка испуганно ахнула.
– Господи, сыночка, да что ж ты говоришь такое?! Как такое может быть?
– Всё! Отстань! Ещё хоть слово скажешь на эту тему, ноги моей больше тут не будет. И я не шучу!
После этого голоса стихли.
Я пошла в ванную комнату, умылась, почистила зубы, причесалась. Поправила свой наряд, воздав славу всем богам, что одета в удобный и практически немнущийся брючный костюм и вышла на крыльцо.
Босс сидел, как пацан, на перилах крыльца домика, прислонившись спиной к опорному столбу и, поставив на перила ногу, курил.
– Привет, спящая красавица, – вынимая сигарету, проговорил он. – Уже третьи петухи пропели, а ты всё спишь.
– Привет, босс. Ты похож на героя вестерна. Но вот с петухами накладочка. Третьи петухи это четыре утра. Рассвет. Мы почти в это время лишь спать пошли. Лучше б сказал: уж полдень близится. Кстати, сколько времени? Я без часов и без телефона. Даже не знаю, где теперь искать его, не догадалась сразу генерала попросить отдать.
– Уела с петухами. Не знал. Время пол-одиннадцатого примерно. Телефон твой никто не забирал при аресте, так что в твоей сумке, в машине он остался. Как тебя увезли, охранников твоих ещё минут десять носом в землю подержали и отпустили. Твои вещи передали мне. Сейчас твоя сумка у меня в машине сзади, на полке лежит. Забыл тебе отдать. Кофе пить пойдёшь?
– Кто ж отказывается от кофе по утрам? Конечно пойду.
– А шампанское?
– Шампанское по утрам пьют или аристократы, или дегенераты, – вспомнила я фразу из «Брильянтовой руки» и со смехом продолжила: – ты мне предлагаешь кем из них побыть, босс?
– Не всё ли равно? Главное, чтобы в удовольствие было.
– А в беседке кофе с шампанским выпить можем?
– В доме стол сервировали, но если настаиваешь, распоряжусь, чтобы в беседку перенесли.
– Нет, ничего переносить не надо. Пошли в дом.
Стол, как и накануне, просто ломился от всевозможных закусок. К моему счастью накрыт он был на две персоны и больше никого не было.
Я выпила кофе, потом съела бутерброд с икрой и запила его шампанским, после чего сообщила боссу, что готова отправиться на работу.
– Ты всегда так ешь?
– Как так?
– Ну в смысле практически ничего.
– По утрам да.
– Да уж, – усмехнулся босс, – но если больше ничего не хочешь, пошли.
Мы вышли и сели в машину. Босс сел вперёд, я сзади, и на полке за задним сиденьем нашла свою сумочку. Сначала я достала телефон и увидела десяток звонков от Димки, но по времени они все были явно раньше звонка босса ему, и я решила не перезванивать. Он и так знает, что со мной всё в порядке.
Потом непосредственно в машине начала красить глаза, и тут заметила, что босс перекрутил водительское зеркало заднего обзора так, чтобы самому видеть меня. Водитель не возражал. Сидел себе в наушниках с музыкой и делал вид, что зеркало предназначено исключительно для нужд пассажира. Я конечно тоже могла лишь с боковыми ездить, но ведь неудобно. Я посмотрела прямо в зеркало, состроила рожицу и показала боссу язык. Пусть знает, что подглядывать за наводящими марафет дамами чревато. Он рассмеялся и вернул зеркало в прежнее положение.
Запись сорок седьмая. Такой подставы от мужа я не ожидала. Неприятный сюрприз, который он мне устроил, заставил меня действовать решительно.
На работе я задержалась недолго. Полистала сводки, дала ценные указания Борису и, отпросившись у босса, отправилась домой.
Ещё при приближении к квартире мне что-то не понравилось. И я нервно поёжилась. Неужели что-то с Димкой? А я даже не позвонила ему. Мои охранники привычно заняли свои места, они все, кроме одного, уезжали меня сопровождать. Но как вчера выяснилось, толк от их сопровождения был небольшой, ибо «против лома нет приёма». Ладно, хорошо, что хоть закончилось всё хорошо.
Я вошла в квартиру и ошарашено замерла. На моей кухне суетилась незнакомая мне женщина, а за столом сидел мальчишка примерно того же возраста, что и сыновья босса. Только те спортивные и подтянутые, а это очень худенький и на вид болезненный. Димки видно не было, а мой Кот сидел на самом высоком шкафу и даже не спустился меня встретить. Картина не понравилась мне абсолютно.
– Мам, а там тётя какая-то пришла, – громко закричал мальчик, заметив меня в коридоре.
Женщина выскочила из кухни мне навстречу, вытирая руки моим полотенцем, и, вытерев, протянула руку мне:
– Здравствуй! Ты, наверное, Алина. Так? А я сестра Димки, Соня. По паспорту я Софья, конечно, но все Соней зовут.
Ничего не отвечая ей, я внимательно осмотрела её, потом прошла на кухню, замерла перед ребёнком и, заметив весь изрисованный шариковой ручкой стол из морёного дуба, стала внимательно просматривать и его ауру. Выяснив, что ничего хорошего тут тоже не вижу, взялась за телефон, не обращая внимания на выкрики ребёнка: «Тёть, а ты кто? Алина?», вышла в коридор.
Димка ответил сразу.
– Привет, Алиночка, ты где сейчас?
– У нас дома, – ледяным тоном проронила я.
– Ты извини, я не сумел тебя вчера предупредить, – начал он.
– Помолчи! – рявкнула я, и как только он замолчал, продолжила безапелляционным тоном: – Значит так, сейчас я уеду. Времени у тебя до десяти вечера (я прикинула, что даже если Димка экзамен или что-то другое сейчас сдаёт, должен успеть уложиться в отведённый срок). Денег с карты можешь взять, сколько хочешь, снимешь своим родственникам квартиру на время их визита в столицу и отвезёшь их туда. Не сделаешь, пожалеешь. И чтобы больше я их не видела, и о них не слышала! Понял?
– Понял, – подавленно проговорил Димка и поспешно добавил: – Алин, а спросить могу?
– Нет! Никаких вопросов и разговоров! Не нравится, дверь знаешь где! – злобно и громко выдохнула я и отключилась.
– Алина, зачем же так? Мы же родственники как-никак, – начала женщина.
Ответом я ее не удостоила и, не дослушав, вышла из квартиры, шарахнув напоследок дверью. Сделала я это нарочно. Пусть знает, какая у Димки жена стерва. С такими иначе нельзя, это я уже по опыту точно знала.
Спустившись к машине, я молча указала на переднее сиденье, мои охранники распахнули дверку, помогли мне сесть, сами сели сзади. Где я поеду, решала я, они подстраивались.
Я откинулась на спинку и задумалась, куда поехать. Через некоторое время в голову пришла мысль, что раз уж неприятности пошли друг за другом, надо хотя бы определиться с предыдущей незавершёнкой. Нехорошо как-то ситуацию не до конца прояснённой оставлять и не дать оппоненту выразить своё мнение относительно меня. Я достала телефон и набрала номер. Мне никто не ответил, но номер был не занят.
«Значит, не заблокирован, уже легче», – подумала я и решительно скомандовала водителю:
– В Склиф!
– Что-то случилось, Алина Викторовна? – озабоченно поинтересовался он. Молодой парень, я явно ему нравилась, и он изо всех сил старался мне угодить.
– Виталий, что Вы себе позволяете?! – рявкнула я. За последнее время я научилась держать подчиненных на расстоянии.
– Больше не повторится, Алина Викторовна. Извините. Понял.
Пока мы ехали, раздался звонок, и я ответила:
– Аркадий, приветствую!
– Алин, что-то случилось? – озабоченно осведомился он. – Ты извини, на операции был, не мог ответить.
И тут мне в голову пришла шикарная идея.
– У меня просьба, могу попросить пропуск на меня и ещё двух сопровождающих заказать?
– Да не вопрос. Тебе консультация нужна, а без охранников тебя теперь никуда не пускают?
– Типа того.
– Сделаю. Когда подъедешь?
– Минут через сорок – пятьдесят примерно.
– Мы раньше будем, Алина Викторовна, – начал тихо подсказывать мне мой водитель, поскольку услышал мои слова.
Я рукой сделала ему знак, чтобы заткнулся.
– Хорошо, буду ждать, – ответил Аркадий, и я отключилась.
Потом повернулась к водителю и холодно отчеканила:
– Мне жаль, Виталий, но, видимо, нам придётся расстаться. Это Ваш последний день работы со мной. Постарайтесь его окончание провести так, чтобы мне захотелось предложить Вам другую работу.
– Алина Викторовна, не повторится больше. Простите. Даже лошадь лишь на третий раз пристреливают. Обещаю, не повторится. Я всё понял.
– Вы не лошадь, Виталий.
– Давайте Вы меня лошадью посчитаете, Алина Викторовна, – покладисто проговорил он.
Я его понимала. За моё сопровождения босс платил баснословные оклады и терять в общем-то непыльную и столь прибыльную работу моему водителю не хотелось.
– Вот здесь останови, – я указала рукой на парковку рядом с магазином деликатесов. После чего не поворачиваясь к охранникам проронила: – Выходим.
Через секунду мне уже распахивали дверь и помогали выйти.
Мы зашли в магазин, и я накупила одиннадцать похожих по содержанию огромных подарочных пакетов с дорогими конфетами, печеньем, сервелатом, отборными фруктами и прочей снедью. А в ещё один мне упаковали ещё более дорогой продуктовый набор, включающий только что приготовленную нарезку и очень дорогой эксклюзивный коньяк. Я расплатилась и один из охранников отправился всё это относить в машину, а я в сопровождении второго зашла в соседний магазин цветов, и его ассортимент уменьшился на одиннадцать букетов. Для Аркадия я букет покупать не стала.
Затем мы подъехали к главному входу, и я вышла из машины в сопровождении охранников, увешанных пакетами.
Войдя в больницу, я словно добрая фея начала с очаровательнейшей улыбкой раздавать пакеты с букетами, начиная от приёмного покоя и поста охраны, до постов медсестёр и врачей, где лечился Димка, сообщая, что очень благодарна за самоотверженную работу всего медицинского персонала, благодаря которой мой муж жив и здоров.
Когда я дошла до кабинета Аркадия, у моих охранников остался лишь один пакет. Я правильно всё рассчитала.
Запись сорок восьмая. Я восстанавливаю отношения с Аркадием.
Когда я дошла до кабинета Аркадия, он ждал меня у двери и с усмешкой качал головой, видимо, ему уже доложили, об устроенном мною шоу.
– Можно? – я с улыбкой замерла напротив него.
– Тебе можно, им нет, – указал он на моих охранников.
– Прекрасно, подождите меня здесь, мальчики, – проворковала я и, забрав у них тяжёлый пакет с коньяком и деликатесами, направилась к дверям.
– Эээ, пакетик снаружи оставь, – остановил меня Аркадий.
– Не могу, там жизненно необходимые мне вещи. Будет не очень славно, если в их отсутствии я скончаюсь в этом кабинете, – помотала я головой.
– Что там?
– Бомбы точно нет, гарантирую. Не надо унижать меня, заставляя при всех рассказывать о своих проблемах, доктор. Вспомните о клятве Гиппократа и сжальтесь над немощной пациенткой.
– Ладно, проходи.
Я вошла, поставила пакет у стены, села на гостевой стульчик и озадаченно замерла. Над спинкой кресла доктора, прямо напротив входа, висела картина, и я сразу поняла чья это картина.
– Аркадий, – поражённо выдохнула я и повернулась к нему.
– Не ожидала? – усаживаясь в своё кресло, с усмешкой проговорил он. – Ладно, это второстепенно. Выкладывай давай, что беспокоит и что там у тебя такого жизненно необходимого. Ведь явно что-то серьёзное стряслось, что ты решилась прервать свой бойкот. И сейчас такую грандиозную раздачу подарков устроила.
– Ты не поверишь, Аркадий… ничего не случилось кроме того, что только что я осознала, что я полная клиническая кретинка, поскольку это не бойкот я тебе устраивала, это я боялась, что ты меня последней тварью считаешь, что за всё твоё хорошее я тебя чёрти в чём обвинила, я ожидала, что сразу в чёрный список занёс и не рисковала удостовериться, очень страшно было, сегодня вот очень-очень удивилась, что перезвонил. Я ведь без договорённости уже ехала, готова была сама прорваться и на колени перед тобой встать и извиниться, лишь не знала нужно ли тебе это, и тут ты сам звонишь, – я прижала руки ко рту, пытаясь подавить невольные нервные всхлипывания. Слёзы предательски засверкали в моих глазах, и я запрокинула голову вверх, пытаясь не расплакаться.
– Алинка, Алинка, ты что? Ты что? – он вскочив, метнулся ко мне, подняв со стула, обнял и прижал к себе. – Вот с чего ты решила, что тварью посчитать тебя могу? Это я думал, что ты меня последней тварью считаешь, что с дочерью так обошёлся. Но с ней уже всё хорошо. Выставка вот её персональная недавно прошла. Хвалили ее даже. Она горда этим необычайно.
– Я так боялась, боялась тебе звонить, ты самым великодушным волшебником со мной был. А я тебе такое… думала, никогда не простишь, – не сдержавшись, я расплакалась на его плече.
Он гладил меня по спине, утешая, потом усадил на стул, рядом придвинул второй и, сев на него, начал рассказывать, что поначалу, конечно же, злился немного и убеждал сам себя, что я ошиблась. Поскольку я ушла и не звонила, он сделал вывод, что это я на него обиделась, считая такой тварью, которая мучает дочь. Но он, оказывается, зла на это на меня не держал, лишь травмировать не хотел общением. Поэтому, когда позвонил Димка, он приехал моментально.
– Ты ведь знаешь, что Дима связывался со мной, и я тебя осматривал? – поинтересовался он.
– Да, знаю, – кивнула я, – я всё видела и слышала, лишь управлять телом не могла. Так что видела я тебя, но решила, что это ты стоически выполняешь клятву Гиппократа, согласившись помочь даже такой твари, как я.
– Вот дурочка, – Аркадий ласково потрепал меня по волосам. – Кстати, знаешь, что меня сподвигло всё же тебе поверить и попросить её картину? Именно тот мой приезд к тебе. Увидев, как тебя откачивают и, сообразив, с какими структурами ты связана, я понял, что тебе следует чуточку больше доверять, чем мне бы хотелось. И что раз я хирург, то вскрывать и резать даже свои проблемы должен уметь. Одним словом, позвонил напрямую дочери и попросил нарисовать для меня картину, мол, скучаю очень и пусть хоть её картина будет напоминать мне о ней. Через какое-то время она сама приехала, взяв в долг у кого-то деньги, и привезла мне картину. Сказала что вложила в неё всю свою любовь ко мне. Я не особо её ощущаю, конечно, но мне было приятно. Оплатил все её долги. И потом всё как-то само собой у неё складываться стало. Вот именно так, как ты и говорила. А ты, кстати, крепко во всё это влипла? – он кивком указал на дверь, намекая на охрану.
– Я против совести не иду, не волнуйся. Но работать приходится много. Поэтому так и охраняют.
– Твой босс из структур, но работает под прикрытием?
– Давай не будем об этом. Пожалуйста.
– Крутой он мужик. И Вадик этот тоже. Кстати, знаешь, что они мне сказочно прекрасную машину по дешёвке организовали? Я впервые в жизни согласился взять взятку.
– Это не взятка, Аркадий. Это скидочная система для определённого контингента хороших людей, которым хотят сделать приятное. Тебя ведь не просили что-то противозаконное сделать? Вот! Тебя отблагодарили за то, что ты классные операции бесплатно проводишь, а в платном центре они ого-го сколько стоить будут, и ты туда не идёшь, хотя тебя с распростертыми объятиями, в любом таком центре, встретят. Поэтому заработана твоя машина. Кстати, похвастайся: какая?
Аркадий назвал.
– Супер! – резюмировала я, – лишний раз убеждаюсь, Вадик плохого не предложит. Слушай, а давай наше примирение отметим? Там в пакетике у стены классный коньяк и закуска.
– Ты без этого должна была тут скончаться?
– Ага.
– Вот врушка.
– Что есть, то есть. Но я такая не всегда.
– Значит так, пить на работе не могу. Предлагаю, съездить ко мне и посидеть.
– У тебя собака. Я их боюсь.
– У меня уже нет Трезора. Старость не щадит никого.
– Сочувствую. И готова принять предложение, только охранников моих надо как-то спровадить. А то достали меня, хуже горькой редьки. Ты можешь меня незаметненько чёрным ходом вывести и на своей новой машинке покатать? А я потом на такси к ним вернусь.
– Зачем такие заморочки? Да и людей ты подставишь. Твой босс им потом головы пооткручивает, что ты из-под надзора вышла.
– А зачем мне твой адрес светить?
– Его знают все. Я живу по прописке. Не придумывай ерунды. Хочешь в гости, скажи шофёру или сразу на мой адрес подъехать или дождитесь моей машины и следом пристраивайтесь. И ещё пакет вынеси сама, не хочу слухов.
– Уговорил. На адрес приедем. Диктуй.
Аркадий продиктовал адрес, я кивнула и, подхватив тяжеленный пакет, вышла из кабинета. Вручив пакет ближайшему охраннику, громко, так чтобы слышали все в коридоре, сообщила, что полный облом прям, не берет доктор подарки, и мы удалились.
Запись сорок девятая. Я напиваюсь в гостях у Аркадия и ругаюсь с боссом.
Приехав по адресу, который продиктовал мне Аркадий, мы припарковались рядом с добротным кирпичным пятиэтажным домом. Пока ждали машину доктора, я сообщила моему сопровождению, что если кто-то сольёт боссу или кому-то ещё, куда я сегодня ездила, то очень сильно пожалеет об этом. Их дело меня сопровождать и охранять, а не информацией обо мне делиться. Сказала я это, потому что очень не хотела, чтобы босс догадался о моём конфликте с Димкой, да и поход к Аркадию в гости светить не хотелось. Заодно хотелось проверить умеют они держать язык за зубами или нет. Все понятливо кивнули.
В это время подъехал Аркадий, и я в сопровождении него и охранников отправилась к нему. У дверей квартиры на четвёртом этаже без лифта мальчики отдали нам пакет и остались на лестничной клетке, а мы зашли в квартиру.
Квартира у Аркадия была небольшой, но на редкость милой и уютной.
– Мне всё очень нравится. У тебя очень уютно, но я не понимаю, почему сказочные хирурги живут на таком метраже. Тут ведь всего две комнаты.
– А мне больше не надо, – Аркадий прошёл на кухню и принялся разгружать подарочный пакет. – Зачем мне лишние метры? Пыль с них стирать? Хотя, если совсем честно, у меня есть ещё одна квартира. Для дочери купил. Думал, мы здесь останемся, а она туда переедет. А она решила вообще уехать. Первое время намекала, чтобы продал я её и деньги ей отдал. Но я упёрся. Так пустая сейчас и стоит. Подумываю сейчас, может, правда, продать и отдать ей деньги?
– Погоди продавать. Что-то мне подсказывает, что скоро раскрутится твоя девочка и захочет не только по миру ездить, но и своё гнездышко тут иметь. И начнёт тусить уже здесь, это вроде так у них называется.
– Твоё обещание меня радует, Алина. А это скоро будет?
– Аркадий, ты меня с прогнозом погоды не путаешь? Восемнадцатого числа ожидается гроза, а через три месяца снегопады и метель. На дорогах будет гололедица и туман, ветер северный с порывами до двадцати метров в секунду. Не знаю я, когда это будет. Я не гадалка!
– А кто ты? – доставая рюмки и тарелки из буфета, иронично поинтересовался он.
– Кто, кто… не пойманная ещё пациентка психиатрической клиники, вот кто, – иронично хмыкнула я.
– Всё так серьёзно?
– Шутка такая.
– Если шутка, это хорошо. Но не очень люблю я такие шутки из-за специфики профессии и образования. Ладно, присаживайся и начнём, – он указал рукой на тарелки и расставленные закуски. Потом взялся за бутылку: – Ты тоже со мной коньяк будешь?
– А есть выбор?
– Нет. Не держу дома спиртное.
– Тогда буду. Наливай, но мне поменьше.
– Давай первый тост за Димку твоего. Что б здоровым и на своих ногах долгие годы был. Я, если честно, не ожидал абсолютно, но очень, очень рад.
Мы выпили за Димку, закусили, и я сказала, что хочу выпить за самого чудесного доктора на свете, благодаря которому Димка на ногах и оказался.
Потом был тост за меня, потом опять я подняла за него, потом он захотел выпить за развитие медицины, потом за всех честных людей, а потом ещё за что-то пили, а да, ещё за взаимопонимание между детьми и родителями, и не один раз, в результате под хорошую закуску, мы уговорили больше чем две трети большой бутылки.
Меня развезло конкретно. Я вообще впервые так напилась. Наверное, хотелось сбросить стресс, устроенный мне Димкой.
А потом в моей сумочке зазвонил телефон. Я достала, увидела номер Димки и сбросила. Разговаривать не хотелось. Однако он настойчиво позвонил вновь, и я бросила его в чёрный список. Когда приеду тогда и приеду. Нечего меня контролировать после таких закидонов с родственниками.
– Кто? – поинтересовался Аркадий.
– А Димка, – пьяно выдохнула я. – Поругались мы с ним.
– По поводу?
– Я психанула по поводу, что он к нам домой свою сестру с сыном без согласования со мной привёл.
– Это серьёзное прегрешение на твой взгляд?
– Мой дом, это моя крепость, Аркадий. Я не выношу в нём чужих. Вот вообще никого. У меня не бывает гостей. Никаких гостей, и он знает об этом. Приехали гости, бери деньги, сними им номер в гостинице или квартиру, иди в ресторан, делай что хочешь, но без меня, и меня не привлекай. Но нет, притащил в дом, они ночевали там…
– А ты, выходит, не ночевала?
Даже пьяный Аркадий логику чётко отслеживал.
– Я в командировке была. Приезжаю, и на тебе… Разведусь с ним скоро, наверное. Вот доучится, заставлю ещё на права сдать. Куплю машину ему, квартиру, и разведусь. Сил моих больше нет.
– Это ты под воздействием эмоций говоришь. Димка любит тебя безумно. Это ж с первого взгляда видно. А ты так с ним. Ну подумаешь, приехала сестра с сыном, переночевали. Я знаешь, какие компании домой водил, порой вообще малознакомые приятели были, и без предупреждения домой заваливались. Ирка в панике весь холодильник на стол вытрясала, и ни разу, представляешь ни разу не упрекнула. А тут сестра, родная сестра, а ты в амбиции впала. Тебе самой не стыдно?
– Не-а. Я эгоистка и тварь, и гораздо хуже твоей жены. Но я зарабатываю деньги, и мне необходимо, физически необходимо иметь приватное пространство. Иначе я не смогу работать. Я должна быть уверена, что никто прослушку мне не установил хотя бы. Вот в вашем с Ирой тандеме ты был добытчик, поэтому правила твои, а у нас я. И Димке придётся с этим считаться. Кстати, Аркадий, давай твою Иру помянем. Хорошая ведь очень была, раз такие твои выкрутасы терпела. Мне вот прям её жалко стало очень. Наливай, только мне поменьше, прям совсем капельку, поскольку мне ещё ехать. Давай! Царство ей небесное!
Мы выпили, не чокаясь.
После чего Аркадий проговорил:
– В этом ты, конечно, права. Раз ты добытчик, то и правила твои. Но ведь сама говорила: надо уметь считаться с ближними.
– А я никого не держу. Кто недоволен, тот знает, где дверь. Я и Димке сегодня это сказала. Так ведь нет, не уходит, названивает.
– Он любит тебя, поэтому не уйдёт.
– Он любит меня, и это причина по которой я должна терпеть в моём доме незваных гостей и опасаться прослушки?
– Это ваш с ним общий дом. И раз вышла замуж, не только ты в нём хозяйка, а и он хозяин. Мужчина должен чувствовать себя хозяином. Он не постороннего привёл, а сестру, какая прослушка? Ты убиваешь в нём самоуважение. Без самоуважения каким может быть мужчина? Запомни, он только тряпкой при таком раскладе быть способен.
– Ой, Аркадий. Ты сейчас меня пристыдишь, и оставлю я ему эту квартиру и пусть хозяйничает в ней на здоровье. Мне к счастью хватит средств что-то ещё себе купить.
– Алин, ты вспомни, как просила его не умирать. Вспомни! Ты ведь каждый день к нему бегала и твердила: «Димочка, родненький, только не умирай, пожалуйста». Я же видел. Что сейчас случилось?
– Сейчас случилось то, что его спасать уже не надо. Понимаешь? Спасать я умею. Жить каждый день бок о бок, особенно сейчас, когда меня уже не держит его инвалидность, получается плохо. И не верю я уже никому, ни сёстрам, ни братьям… я её вообще первый раз вижу, ей могли заплатить, и она приехала… ведь не в больницу к нему приехала, а именно ко мне домой. И мне теперь со спецами весь дом трясти.
– Ты изменилась.
– Аркадий, я очень изменилась, очень. Я через такое прошла, что все эти сентиментальные родственные штучки со мной теперь не работают. Я стала циничная и злая. И сама сочувствую Димке, что он живёт со мной. Но ведь не уходит! Не уходит, что б его!
– Что с тобой было?
– Пытали меня. Жёстко пытали. Думала сдохну. Уже на том свете, можно сказать, была, но вмешался босс и меня вытащили.
– Ты из-за Димки во всё это влезла?
– Это было моё решение, он не причём, я ни о чём его не спрашивала, и делала это всё лишь по собственному желанию, хотя в итоге именно это моё решение, конечно же, обеспечило ему комфортную жизнь. Но теперь я очень хочу его оградить. Вот очень… Мне надо не подставить его под удар. Поэтому лучше бы он ушёл…
– Он не уйдёт. Он сейчас себя ощущает в той же ситуации, как и ты, когда его вытаскивала. Он будет рядом и никуда не уйдёт, вот поверь мне. Он чувствует для чего ты его гонишь и не уйдёт. Он уважать себя не сможет, если уйдёт.
– Это тупик какой-то…
– Да никакого тупика, Алин. Цени просто то, что имеешь, и всё.
В это время у меня зазвонил телефон. Взглянув и увидев номер босса, я скривилась, но вызов приняла:
– Да, босс, вся внимание.
– Ты где?
– Без комментариев.
– Не понял.
– Это конфиденциальная информация, босс. У меня нерабочее время. Я вправе быть там, где хочу. Есть проблема, озвучивай, а контролировать меня не надо, – немного заплетающимся языком ответила я.
– Ты где, кукла чёртова?! Если сейчас же не ответишь, приеду и башку тебе скручу, идиотка! Отвечай немедленно! Где ты?! – он так орал, что я уже на первых его словах отодвинула телефон от уха.
Когда он замолчал, я приблизила телефон и, проговорив: «Да пошёл ты», вообще его отключила.
– По-моему, ты нашла ещё одну проблему на свою голову, – прокомментировал услышанное Аркадий.
– Достал он. Все достали. Ладно, пошла я, а то ведь пеленговать сейчас по охранникам начнёт. Надо успеть уехать отсюда. Пока не связался с центром охраны. Всё, Аркадий. Спасибо за вечер. Посидели замечательно. Не поминай лихом и всех благ. Ты гений, и ты лучший! Вот просто лучший хирург на свете, и папа тоже лучший!
Я встала из-за стола на покачивающих ногах, он тут же встал и поддержал.
Пьян он был гораздо меньше, хотя наливал себе больше. Но с непривычки мне и меньшей дозы хватило.
– Сумочку не забудь и телефон.
Аркадий положил выключенный телефон в сумку, надел мне её на плечо и помог дойти до двери. Там с рук на руки передал меня охранникам, проговорив:
– Вы поаккуратней с ней, пожалуйста.
