Марина Колесова
Тетрадь в косую линейку
– Алексей Робертович, я зашла попрощаться, ухожу, вернее уже ушла в отпуск по семейным обстоятельствам. Когда вернусь и куда, не знаю, но может, увидимся ещё. Успехов Вам.
– Ключик от кабинета мне оставьте, Алина Викторовна, – тут же проговорил он.
– Не могу, я его уже сдала секретарю генерального, у неё спрашивайте, – развела я руками, после чего, сделав шаг назад, быстро закрыла дверь.
– Подождите, Алина Викторовна, – он выскочил за мной в коридор, – Вы не можете так уйти. Вы должны мне передать проработки по возможным договорам с сублицензентами и заготовку под квартальный отчёт. Я знаю, что Вы её всегда заранее готовите.
– Я уже в отпуске, Алексей Робертович, поэтому всё сами-сами. Удачи.
– Это подло и низко, так пытаться отыграться за свои же косяки! – гневно выдохнул он.
И вот тут меня накрыло понимание, что он переступил последнюю черту.
Я сделала шаг к нему и тихим шёпотом выдохнула:
– Каждый платит по своим счетам, Лёш, настало время тебе научиться расплачиваться самостоятельно за сделанный выбор. Я его оплачивать не стану. Удачи!
– Вы обязаны две недели отработать!
– Я в отпуске, а не увольняюсь по собственному желанию. Не нравится, все претензии генеральному.
– Ну что ж, Бог Вам судья, Алина Викторовна. Не думал я, что Вы на такие подлянки способны.
– Он нам всем судья, Алексей Робертович. И Ваше право любую оценку мне дать, теперь предварительно хорошенько подумав.
– Земля круглая.
– Это бесспорно, главное сами не забывайте об этом. И давайте завершим наш неконструктивный диалог, я спешу.
Я развернулась и решительно зашагала по коридору на выход. В голове бушевал ураган мыслей: Неужели этот балбес действительно думал, что я в состоянии такого цейтнота буду готовить заранее отчёт и озадачиваться проработкой всего лишь возможных договоров? Привык, что я ему всё на блюдечке с каёмочкой подаю: возьми структуру документа, пригодится, на выборку по статистике, вот я провела анализ, лишь оформи. Теперь будет думать, что я всё поудаляла. Ну и пусть думает. Кстати, неужели мне завтра на работу не надо, и я могу сразу к Димке поехать? И вообще весь месяц на работу не ездить. Вот ведь подфартило. Действительно говорят: «не было бы счастья, да несчастье помогло». А генеральный классный мужик. Работать с таким большая удача.
Запись четырнадцатая. У меня неожиданно появился друг.
Поскольку жизнь моя столь необычным образом очередной раз круто поменялась, и я оказалась во внеочередном отпуске по семейным обстоятельствам, то с раннего утра, набравшись смелости, я позвонила неизвестному мне Вадиму. Почему-то решила, что Вадик это сокращение именно этого имени, и не ошиблась. Он согласно выдохнул, что это он, и тут же озадачил меня срочным визитом замерщика. Поэтому я, вместо того, чтобы ехать к Димке в больницу, ходила и показывала квартиру мрачному неразговорчивому мужику, прихрамывающему на левую ногу. Он обмерял и фотографировал всю квартиру, включая кладовки и ванные комнаты, а так же мой тамбур и общий коридор перед лифтами. На мой вопрос: «Зачем всё так тщательно обмерять?», буркнул, что у него задание, и он без понятия «зачем». Я смирилась и молча сопровождала его. Наконец он попрощался и ушёл, а я поехала к Диме.
Оказалось, что у него тоже побывали сотрудники Вадика в сопровождении лечащего хирурга, и долго с ними беседовали.
– Алин, ты не знаешь, что это за комиссия была? – озадаченно поинтересовался Димка, как только я вошла в палату.
– Привет, дорогой. Какая комиссия? – не поняла сначала я, а когда он рассказал о двух мужчинах, которые подробно расспрашивали его, что и как он может делать и как хотел бы передвигаться по квартире, показывая каталоги оборудования и разные коляски, облегченно выдохнула: – не переживай, это я договор с фирмой заключила на обустройство квартиры, похоже, это были их представители.
– Алин, а это не очень дорого? Может, я как-нибудь так обойдусь? Они какие-то очень навороченные вещи показывали. Я не думал, что это для меня, подумал, опрос инвалидов, просто, что было бы удобнее и честно отвечал. Давай ты откажешься?
– Не бери в голову, мне материальную помощь на работе дали под этот заказ. Так что всё под контролем, дорогой, не озадачивайся. И это очень славно, что ты честно им всё рассказал. Доктор недели через две обещал тебя выписать, мне надо, чтобы тебе было удобно, и ты мог бы обходиться с минимальной помощью. Так что всё хорошо, – я ласково потрепала его по волосам.
– Алина, я постараюсь минимально нагружать тебя. Обещаю. Я заниматься буду, руки сильнее накачаю, и многое сам смогу, я тут видео смотрел, женщина только ногами ребёнка пеленала и кормила, а у меня руки полностью подвижность сохранили. Я всё-всё делать научусь.
– Если ты сейчас очередной раз попросишь тебя не бросать, я тебя стукну, Дим.
– Хочешь бросить?
– Балбес ты. Как же мне надоело говорить тебе одно и тоже. Нет, не брошу! Ты мой муж. Как я тебя брошу? Вот как, если сама с тобой расписалась?
– А вдруг тебе надоест, и ты устанешь?
– Мне уже надоело изо дня в день слышать глупые вопросы. Когда ты успокоишься уже, а?
– Я не спрашиваю, я прошу. Алин, ты очень нужна мне, если ты уйдёшь, мне останется только сдохнуть.
– Идиот! Сейчас точно стукну! – раздражённо выдохнула я, Димкины разговоры порой меня злили ужасно.
В это время в палату зашёл лечащий хирург Димы, являющийся одновременно заведующим отделения.
– Алина Викторовна, что это с Вами? Пациентов у нас бить нельзя даже членам семьи. Это противоправные действия, – с усмешкой проговорил он.
– Аркадий Львович, как хорошо, что Вы пришли, – я повернулась к нему: – Хоть Вы скажите ему, что нельзя жить в ожидании, что тебя предадут, бросят и ежедневно просить это не делать. Вот откуда у него эти мысли? Он изо дня в день меня достаёт просьбами его не бросать, а поскольку я не собираюсь это делать, я злюсь, что он так обо мне думает.
– У него, Алина Викторовна, посттравматический синдром. Ваши уверения о том, что не бросите, любите, он нужен Вам, придают ему уверенности и заставляют жить и бороться. Вам что, так сложно на каждый такой вопрос отвечать, что любите и не бросите? В чём проблема? Будьте снисходительны, Вам непонятны его опасения, но они у него есть вне зависимости от объективных причин и Ваших моральных устоев. Понимаете посттравматический синдром характерен тем, что пациента мучают порой абсолютно безосновательные страхи. Но они его мучают. Кстати, у вас, вернее у Дмитрия ещё не самое худшее проявление этого синдрома, он настроен на борьбу, если Вы будете рядом. А кто-то сразу сдаётся, отвергает любую помощь и всеми силами приближает свой конец.
– О нет, только не это! – воскликнула я и вновь повернулась к Димке: – Димочка, я тебя ни за что не брошу, ты нужен мне, вместе мы всё преодолеем. Всё будет хорошо! Ты мне нужен! Понял?
– Аркадий Львович, – в разговор вступил Димка, – вот скажите мне честно, у меня ведь есть шанс научиться самостоятельным быть и не быть для неё обузой?
– Ещё неделю назад я бы постарался уйти от ответа, Дим. А сейчас скажу: да, есть. На полноценную жизнь, конечно, не рассчитывай, но не зависеть от помощи супруги и даже в чём-то помогать ей ты однозначно сможешь научиться. Ты боец и борец. У тебя точно получится. На этой неделе ещё одну небольшую операцию проведём, и процесс быстрее пойдёт. Всё хорошо будет. Главное руки не опускай. И вместо просьбы не бросать, лучше о любви супругу спрашивай. Все женщины гораздо охотнее о любви говорят, нежели чем о долговых обязательствах. Учись правильно формулировать вопросы и просьбы, это очень хорошее умение. Вот сам посуди, что приятнее ощутить, что любишь так, что не мыслишь жить врозь, или понять, что по рукам и ногам связан долговыми обязательствами, которые добровольно на себя принял. Ты вроде и выполняешь их все, а тебе постоянно напоминают: не забудь, тебе от них никуда не деться. Приятно? На мой взгляд не особо. Поэтому твоя супруга так нервно на твои слова и реагирует. Услышал меня?
– Здорово и очень наглядно объяснили, Аркадий Львович. Спасибо Вам. Буду стараться. Я просто очень люблю Алину, и мне даже подумать страшно, что ее рядом со мной может не быть.
– У тебя замечательная супруга, Дим, она любит тебя и сбегать от тебя не намерена. Всё хорошо у вас будет, – улыбнулся ему хирург и потом повернулся ко мне: – Можно Вас на пару слов, Алина Викторовна?
Я кивнула, и мы вышли и прошли в его кабинет.
Усадив меня на гостевой стул, Аркадий Львович сел за свой стол и устремил на меня цепкий взгляд. Немолодой, старше меня лет на пятнадцать, невысокий, коренастый и круглолицый, с ежиком подернутых сединой волос, он выглядел уставшим.
– Что-то случилось? – озадаченно поинтересовалась я.
– Алиночка Викторовна, голубушка, скажите мне пожалуйста, Вы как на реабилитационную фирму вышли, представители которой сегодня приходили?
– Через знакомого. А с ней что-то не так?
– Через знакомого, – повторил хирург и задумчиво постучал пальцами по столу, потом поднял на меня прямой взгляд и решительно проговорил: – Значит так, это не точная информация, но не предупредить я Вас не могу. Вы нравитесь мне оба, и Вы, и Дима. Мне редко кто из пациентов так в душу западает, но вы запали. Поэтому рассказываю о своих подозрениях. Эти люди скорее всего связаны с какими-то серьёзными структурами – раз. Те каталоги, что они Диме показывали, это чугунный мост купить дешевле, чем хоть что-то из того ассортимента – два. Цен там не было, но можете мне поверить, я давно варюсь в этой кухне. Вы не олигарх и Вам явно они будут не по карману. Поэтому хочу предупредить, что в этом предложении может быть второе дно. Не подписывайте никаких контрактов, пока не увидите итоговую сумму. Это может быть схема, чтобы заставить Вас на кого-то работать или квартиру Вашу отобрать. Подумайте об этом. И примите правильное решение.
– Вы напугали меня, Аркадий Львович. Правда вряд ли меня кто-то хочет заставить на себя работать, я слишком мелкая сошка. Вы точно подметили, что не олигарх я. Наёмный персонал среднего звена. Вот знакомый у меня он птица гораздо более высокого полёта. Возможно, он на свой кошелёк ориентировался, когда порекомендовал к этим специалистам обратиться. В любом случае, я очень Вам благодарна. Вот очень-очень признательна, я оценила. Кстати, могу я как-то отблагодарить лично Вас? Вы столько для нас с Димкой сделали.
– Забудь! Чтобы больше не слышал такого! Я делаю свою работу и мзду не беру. Ты и так много на лекарства и материалы потратила. А от выплат страховых вы отказались, как мне Дима сказал, – под воздействием эмоций доктор отбросил официальность в нашем общении.
– А мне премию и материальную помощь на работе дали, – лукаво улыбнулась я, – поэтому могу себе позволить попытаться хоть как-то отблагодарить сказочного хирурга, возвращающего с того света.
– Это дар, Алин. За него нельзя деньги брать. Поэтому забудь. Ты мне благодарна в душе и это уже прекрасно. А я, кстати, благодарен вам с Димкой. Вы мне попались тогда, когда я уже и не надеялся, что бескорыстные и не ищущие выгоду люди ещё есть в этом мире. Твой Димка это чудо. Как рыцарь из книжки. Ты знаешь это?
– Знаю, – кивнула я, – и ещё знаю, что жизнь ему переломала. Рядом с ним молоденькая девчонка быть должна, а не женщина в возрасте вроде меня. Меня потому и злят его вопросы, потому что я бы с удовольствием на ноги его поставила и отпустила. Он счастлив должен быть, у него дети быть должны, а это не для меня. Не могу я детей иметь. Проблемы серьёзные у меня.
– И не для него теперь тоже. Какие дети и молоденькие девчонки в его положении? Дай Бог, если стоять с опорой научится. А уж про секс я вообще молчу. Так что, спешу огорчить, Алина Викторовна, Ваши мечтания утопичны. Вам лучше настроиться на долгую совместную жизнь с определенными ограничениями и научиться получать радость и удовольствие от неё. Путь с реабилитационной фирмой правильный, но вот выбор свой проверьте ещё раз, он мог оказаться не особенно удачным.
– Поняла. Ладно, не худший вариант. Для меня так точно. Я больше за него переживала, что перспектив его лишаю. А если их нет, то тогда, конечно, будем встречать старость вместе, сначала мою, потом его. Про фирму, ещё раз спасибо. Учла. Постараюсь не подставиться и тысячу раз всё проверю. Вы добрый волшебник, Аркадий Львович. Как бы я хотела иметь такого друга.
– Не вопрос, – доктор с улыбкой протянул руку, – считай, что уже заимела. На брудершафт пить не будем, я на работе и через час операция сложная, но отныне по имени и на ты. Согласна?
– Согласна и счастлива, – я пожала протянутую руку. – Буду надеяться, что когда-нибудь и я сумею отплатить добром за добро.
– Ты уже платишь. От одного твоего вида теплом и добротой веет. Я с тобой поговорю, и у меня весь день всё спорится и складывается. Димка не просто так на тебя запал. Ты тоже чудо. А если сейчас смогу тебе звонить, чтобы просто так голос твой услышать, будет здорово.
– Меня съест Ваша жена, – я указала на кольцо на его руке, лукаво улыбаясь. – Наверняка Вы и так ей время мало уделяете с такой работой, а тут ещё претендентка на Ваше время нарисуется.
– Во-первых, «твоя», мы договорились, во-вторых, она умерла меньше года назад. Кольцо не снимаю как память. Дочь взрослая, живёт за границей, так что кроме старого пса дома мне и поболтать не с кем.
– Аркадий, извините, вернее, извини. Не ожидала. Соболезную, сочувствую и готова разговаривать часами, как только желание у тебя будет. И встречаться всем вместе. Ты ведь, можно сказать, его спаситель и наш свидетель, поскольку роспись нам организовать помог. Так что, мы не только друзья, а можно сказать, родственники даже уже.
– А я не откажусь иногда с вами встречаться. Уж больно светлые вы с ним оба, и тепло рядом с вами. Сегодня увидел, как ты на него ругаешься и такая ностальгия нахлынула. Моя Иринка тоже часто меня в сердцах и идиотом назвать могла, и стукнуть пообещать. При этом энергетика та же шла. Позитивная. Вы этой руганью умудряетесь заботу демонстрировать.
– Отчего она умерла?
Он тяжело вздохнул:
– Глупо вышло. Пошла в магазин, а оттепель была, с крыши сорвалась глыба льда и насмерть.
Я обхватила его руку своими ладонями и, заглянув в глаза, проговорила:
– Я не мастерица слова поддержки говорить, плохо это у меня получается. Могу лишь сказать, что хороним мы только оболочку, а душа вечна. Твоя Иринка наверняка тебя ждёт, и очень надеется, что ваша встреча произойдёт нескоро. Вот я бы точно всей душой желала, чтобы мой избранник жил долго и счастливо, радовался и без меня, и не посвящал жизнь оплакиванию могильного холмика. А я бы смотрела на него сверху и радовалась его победам и радостям, грустила его грусти, одним словом, ловила бы позитив от того, что он полноценно живёт.
– Ты поэтому о молодой спутнице для Димки заговорила?
– Да, – кивнула я. – Я была бы счастлива, если бы у него всё хорошо было. Мне очень радостно, когда у тех, кого люблю, всё хорошо.
– Вряд ли он без тебя счастлив будет, так что выкинь из головы дурные мысли, не старая ты для него, он другими глазами тебя видит. Да и не ему теперь на молоденьких поглядывать, уж извини.
Я хотела что-то ответить, но в это время в дверь заглянула молоденькая медсестричка, и буквально проорала:
– Аркадий Львович, Иванцову из третьей палаты плохо, пульс на нуле.
– Извини, – он вскочил и опрометью за ней выскочил в коридор, оставив меня в кабинете.
Запись пятнадцатая. Я попадаю в мутную ситуацию или "довольные слоны".
После того как хирург выбежал из своего кабинета, я посидела там пару минут на стуле, раздумывая, что делать дальше, и в это время у меня зазвонил мобильный, на котором высветился телефон Вадика.
– Алина, – начал он, поскольку я представилась ему именно так: Алина от Кузьмича, – нам бы встретиться, и всё обсудить. Не возражаете, если через полчаса к Вам домой подъеду?
– Я в больнице у мужа, – ответила я.
– Могу подъехать к больнице, мне даже ближе, и вместе съездим к Вам. Сможете?
– Да, хорошо. Через сколько Вы будете?
– Через двадцать минут у входа. Тёмно-синяя машина с номером сто тридцать шесть.
– Поняла. Подойду.
Я вышла из кабинета Аркадия, плотно закрыв дверь, и прошла в палату к Диме. Там вокруг него суетилась нанятая мной сиделка. Увидев меня, поздоровалась и сразу направилась к выходу. Так было всегда, во время моих визитов она ждала в коридоре.
– Нет, Галя, останьтесь, я лишь на минутку, – остановила её я и повернулась к супругу: – Дим, я должна уехать на некоторое время, ближе к вечеру вернусь. Не скучай.
– Буду ждать, – кивнул он.
Я вышла из палаты. Неторопливо прошла к главному входу больницы, спустилась и замерла у края проезжей части, поскольку знала, что парковка тут запрещена и подставлять водителя мне не хотелось. Не одна я была такая умная, вдоль дороги стояло человек семь или даже больше.
Минут через десять рядом со мной притормозил перламутрово-синий двухдверный бугатти чирон, и я отпрыгнула в сторону, поскольку ожидала увидеть машину бизнес-класса с водителем, но водитель, перегнувшись через пассажирское сиденье распахнул дверку и громко проговорил:
– Садитесь, Алина.
Я села, пристегнулась и удивлённо проговорила:
– Здравствуйте, Вадим. А как Вы узнали, что это я?
Высокий мускулистый водитель с тяжелым подбородком и рубленными чертами лица плавно тронул машину и с усмешкой проговорил:
– Вы единственная подходили под типаж посетительницы, а не пациентки, они все с сумками, вещами, некоторые группой, а в дополнение я фотографию Вашу уже видел. Сеня, когда интерьер фотографировал, Вас тоже заснял. Так что узнавать и не требовалось. Я просто Вас увидел.
– А я думала, Вы с водителем будете, увидеть спорткар не ожидала.
– Вы по Кузьмичу судите? Нет, в отличие от него, я люблю сам водить, и спортивные машины моя слабость. Поэтому так.
Услышав о загадочном Кузьмиче, я внутренне напряглась. К тому же информация Аркадия вспомнилась.
– Что-то не так? – водитель моментально почувствовал изменение моего настроения.
– Э, понимаете, – несмело начала я, – я тут подумала и уточнить решила, мне бы, наверное, хотелось бы понимать, что у Вас за фирма.
– Алина, я не понимаю, какие уточнения могут быть, если Вы клиентка Кузьмича?
Я нервно сцепила руки перед собой. Ситуация перестала мне нравиться абсолютно. Я судорожно сглотнула и едва слышно выдохнула:
– А я могу отказаться от ваших услуг? Нет, я оплачу, конечно, и выезд замерщика и все расходы, но вот от остального могу отказаться?
– Не понял, – Вадим повернулся и начал пристально на меня смотреть.
– Ой, Вы на дорогу смотрите, пожалуйста! Там машина перестраивается, – испуганно взвизгнула я.
Вадим повернулся к дороге и тут же резко ушёл влево, встроился между двух машин, после чего пробормотав: «вот козёл, лезет и не смотрит», достал из кармана мобильный и набрал вызов, после чего сунул его обратно в карман. А через пару минут проговорил, явно обращаясь не ко мне:
– Кузьмич, тут твоя клиентка чудит, поговорил бы ты с ней. Нет. Не могу, с гарнитуры разговариваю. В дороге мы. Она чего-то напугалась, чего не понял, хочет от всего отказаться. Кстати, возможно её врач чем-то напугал, он моим ребятам можно сказать допрос с пристрастием учинил. Поговоришь? Ну и ладненько. На связи.
Минуты через две у меня завибрировал мобильный и высветился номер генерального.
– Слушаю, босс, – тут же ответила я.
– Алин, ты чего чудишь? Что за глупые закидоны?
– Врач сказал, оборудование из каталога стоит, как крыло самолёта. Я боюсь, что это не мой уровень с такой фирмой договор заключать.
– Прекрати! Всё уже обговорено. Денег тебе хватит даже с лихвой. На карту уже тебе поступить должны были. Не дури и подписывай договор. Всё. И больше не грузи ерундой. Поняла? – в его тоне был напор и некая агрессия.
– Поняла, извините, – подавленно проговорила я, и генеральный тут же разорвал соединение.
– И в чём проблема? – ко мне опять повернулся Вадим.
– Нет, проблем нет, – я замотала головой.
– Головомойку устроил? Он умеет даже двумя словами в чувство привести. Правильно, кстати, сделал. Отказываться от подобного дурь высшей степени, – водитель перешёл на абсолютно доверительный тон.
– Вадим, понимаете, – начала я и сама поняла, что докончить фразу не могу, поскольку не знаю как. Кузьмич, как выяснилось, работает в очень тесном контакте с моим боссом, пара минут разницы между звонками ясно показали это. Но кто он, я не понимала. Как и не понимала какое второе дно может быть в этом сказочном предложении. Однако озвучивать свои опасения теперь было чревато жалобами генеральному, а мне его злить не хотелось.
– Что? – откликнулся он, когда понял, что продолжать фразу я не намерена.
– Если честно, я ничего не понимаю в происходящем. Вот что. Мне сказали, доктор сказал, что лишь олигархи такое себе позволить могут, а я не олигарх. Поэтому честно предупредить хотела, что, наверное, здесь ошибка какая-то.
– Если честно, то что-то ты не договариваешь. Когда в машину садилась у тебя один настрой был, а потом он резко поменялся. Что произошло?
Я понимала, что признаваться в том, что не знаю никакого Кузьмича нельзя, поэтому привычно начала врать:
– Вадим, вначале меня столь впечатлила Ваша машина, что я забыла вообще всё на свете, а потом Вы напомнили про Кузьмича, и у меня сопоставились слова врача и цена Вашей машины с моими возможностями, и я элементарно напугалась. Но поскольку мне сейчас было сказано, что расплатиться я смогу, сомнения я отбросила. И готова к сотрудничеству, только сомневаюсь, что для Вас оно может быть выгодным.
– Выгода не всегда деньгами меряется. Вот твой супруг какую выгоду преследовал, когда под пулю полез? Она очень значительной оказалась?
– Можно я комментировать не буду?
– Почему? Злишься за это на мужа?
– Нет. Скорее горжусь. Я знаю, что по-другому он поступить не мог. И наверное, именно за это люблю. Отказалась комментировать поскольку сама постановка вопроса покоробила. Димка с роду выгоду не искал. И я расписалась с ним уже после его ранения, в реанимации, когда уже знала, что он инвалидом останется даже при самом благоприятном стечении обстоятельств.
– Ну и при таком раскладе, чего другим в подобном отношении к жизни отказываешь?
– У Вас благотворительная организация?
– Нет, ни разу. Просто с теми, о ком Кузьмич просит, мы работаем несколько по иной схеме. Его клиенты это эксклюзив, так сказать. И выгода от них иная. Так что расслабься. Довольна будешь, что слон.
– Слоны разве довольные? – я решила сменить тему.
– А чего им не быть довольными? Живут в хорошем климате. Жуй себе траву и философствуй о вечном.
– Это Вы не видели рабочих слонов и цирковых, видимо, – иронично хмыкнула я в ответ.
– А я не о них речь вёл. Ладно, что о ерунде трепаться, приехали. Где тут у тебя припарковаться можно?
– К паркингу подземному подъезжайте, сейчас открою, у меня здесь место, – я полезла в сумочку, пиликнула электронным ключом и, когда шлагбаум поднялся, назвала номер парковочного места.
Припарковавшись, Вадим вылез вслед за мной из машины и огляделся, заметил лифты, ведущие в дом и одобрительно проговорил:
– Удобно, – потом повернулся ко мне: – Ты сама-то водишь? Машина какая?
– Вожу. Машины нет. Продала.
– А какая была?
Я назвала.
– Правильно продала, – резюмировал он, – в неё даже сложенную коляску не запихнёшь, проблема. Я тебе потом список накидаю, что удобнее брать, и сориентирую, где выгоднее. Так что пока не покупай ничего.
– Не буду. Спасибо Вам.
– Что ты мне всё «выкаешь»? Прекращай. Прям ухо режет. Не общаюсь я так со своими, – поморщился он.
Когда я успела стать своей, я не поняла. Но, может, все клиенты загадочного Кузьмича для него по определению своими были.
– Хорошо, Вадим, буду на ты обращаться, – покладисто согласилась я.
– Вадик. Свои меня Вадиком зовут.
– Поняла, Вадик.
– Вот и славненько, пошли, – он направился к лифтам, по дороге комментируя: – Всё ровненько, подъезд хороший, это славно, и кнопки низко расположены, тоже хорошо. И кабина даже маленького лифта большая, коляска с сопровождающим пройдёт без проблем. Славно, всё очень славно.
Потом выйдя из лифта осмотрелся и продолжил комментировать:
– Порог двери придётся зацементировать с накатом, и дверь заменить надо будет, ключ неудобно вставлять, и домофон тоже пониже перевесить. Так, а тут что у нас? Дверь эта тоже под замену, чтобы открывалась в другую сторону. А что в коридоре? Ну да, помню, видел зеркальный шкаф. Его убираем и поручни по этой стенке ведём.
– Как убираем шкаф? – ахнула я. – А где одежду вешать, вещи хранить? Шкаф убирать нельзя.
– Всё можно, Алина. Будет у тебя и шкаф, и где вещи хранить, но только где-нибудь подальше. Тут нужно место, чтобы прогулочная коляска стояла и одновременно домашняя помещалась и пересесть было можно. У тебя габариты позволяют именно этот вариант использовать, если шкаф убрать. Поэтому мы его уберём.
– А, – махнула я рукой, – убирайте, что хотите, Вадик. В конце концов вешалку сбоку мне приколотите, чтобы пальто повесить, и буду рада.
– Вот, это другое дело. Профессионалам, Алина, надо доверять. Я на планировке таких квартир уже знаешь какую собаку съел?
– Большую? – не смогла я сдержать улыбки.
– Громадную, Алиночка. Громадную! Хотя знаешь, мне более гениальная мысль пришла. Соседи по тамбуру у тебя имеются или тамбур между дверями лишь твой? Дверь-то только твою видел.
– Лишь мой. Он даже переведён в мою собственность.
– А почему к квартире не присоединила площадь?
– Так получилось. Перевод разрешили, когда дизайн квартиры был уже утверждён, и я решила не переделывать. Метраж и так немаленький у квартиры.
– Тогда прогулочную коляску храним там, а шкаф… шкаф, – он сдвинул зеркальные створки, осмотрел их и подвёл итог: – шкаф оставим, но створки поменяем, зеркала будут выше уровня колёс, чтобы не разбить, а внизу ударопрочный пластик. По итогу и ты при своих шмотках, и безопасно будет. А там, в тамбуре сделаем специальное место, чтобы пересаживаться. Да, это логичнее. Согласна?
– Я в этом ничего не понимаю, Вадик, поэтому, как скажешь. Я на любой вариант согласна. Ты прав, это дело профессионалов.
Вадик ещё какое-то время ходил по квартире, и по итогу сообщил, что переделают они всё, кроме моей спальни и кабинета. Времени это займёт примерно недели две, и мне было бы хорошо съехать куда-нибудь на этот период, прихватив с собой кота. Кстати, кот ни разу не подошёл близко ни к замерщику, ни к Вадику. Сидел и издали спокойно наблюдал, а при приближении, мягко спрыгивал и гордо уходил.
– Уехать на две недели? – растерянно переспросила я. – Это сложно. А можно, я в спальне и кабинете поживу, и кот там будет. Мы не будем мешать.
– О, Господи, мешать не ты будешь, а тебе, – протянул недовольно Вадик, потом взялся за телефон и набрал чей-то номер и, не слушая моих заверений, что две недели это ерунда, я легко переживу ремонтные работы, проговорил: – Артём, привет, это Вадик. Можешь недельки на две приютить постоялицу с котом? Это клиентка Кузьмича, мы ремонт у неё делаем и деваться ей некуда. Не, не, это не пойдёт, ей надо к мужу в Склиф мотаться, так что природа и птички не тот вариант, у неё машины нет, да и пробки всё портят. Так что ближе к центру где-то. О, вот это класс. Вообще пешочком сможет ходить. Ну всё, я твой должник. До связи.
– Ну всё, обо всем договорился. Собирай самое необходимое, и я тебя с котом на новое место жительство доставлю, – отключив телефон, повернулся он ко мне.
– Вадик, я как-то не готова так сразу, – осторожно начала я.
– Возражения не принимаются. Скоренько, скоренько, складывай вещички и готовь, что там надо для кота. У меня не так много времени, чтобы на споры с тобой его терять. Давай, давай.
Это было так неожиданно, но противостоять напору Вадика было невозможно, и уже через час мы с котом входили в роскошные апартаменты класса люкс, расположенные действительно неподалеку от больницы.
Вадик забрал у меня ключи от квартиры и электронный ключ от подземного паркинга и уехал. До этого заставив подписать пару документов, которые я толком и не прочла. Это было, конечно же, неправильно, но спорить с ним, имея прямое распоряжение генерального всё подписать, я не решилась.
Когда он ушёл, внутри себя я проанализировала всё, и пришла к выводу, что рискую лишь потерять квартиру, и что вряд ли мой генеральный будет такой мелочевкой заморачиваться, после чего облегчённо вздохнула, внутренне уверив себя, что всё обязательно будет хорошо.
