Марина Колесова
Тетрадь в косую линейку
Запись пятидесятая. Мой конфликт с боссом усугубляется, и он отправляет меня в частную лечебницу.
Помахав Аркадию на прощанье, я начала медленно спускаться, поддерживаемая с двух сторон моими охранниками.
Спросила по дороге:
– Босс звонил?
– Да, Алина Викторовна, мы сказали, что Вы запретили говорить.
– Понятненько. Молодцы. Не бойтесь, ругать лишь меня будут.
– Может, на руки Вас взять?
– Не, ребятки, это только мужа моего прерогатива меня на ручках носить, – хихикнула я и чуть не завалилась, соскочив ногой со ступеньки.
Мальчики меня удержали, но спуск замедлился.
Когда мы добрались до первого этажа и направились к машине, к дому подлетели два джипа и блокировали подъезды с двух сторон. Оттуда выскочили человек десять охраны, увидели нас идущих к машине и уже спокойной походкой подошли к нам.
– Алина Викторовна, с Вами всё в порядке? – спросил один из них.
Я его узнала. Один из начальников смен.
– Саш, всё в полном порядке. Что вы все всполошились?
– Виктор Владимирович приказал. Сказал срочно запеленговать и Вас найти.
– Выполнил? – я пьяно усмехнулась. – Молодец. Теперь выпускай нас. Мне домой срочно надо.
Он сделал шаг в сторону, достал телефон, стал докладывать, потом вернулся:
– Виктор Владимирович просил подождать, минут через семь подъедет.
– Ты доложил ему, что я у нашей машины, и мне ничего не угрожает? И мне надо срочно домой?! Ты это ему доложил?!
– Да, Алина Викторовна. Именно так и доложил. Он просил подождать.
– Прям так и сказал, что СРОЧНО мне домой надо? – интонационно я выделила слово «срочно».
– Да, Алина Викторовна.
Как только ситуация начала накаляться, алкогольное опьянение необъяснимым образом исчезло, а я наоборот почувствовала прилив сил и необычной ясности мышления. И я холодно и чётко проговорила:
– Мне кажется, он тебя не понял. И вообще на каком основании, ты не даёшь мне уехать? Звони ему и докладывай, что я требую, именно требую, срочно разблокировать мне дорогу!
Охранник вновь отошёл в сторону, потом вернулся и, нервно разведя руками, извиняющимся тоном проговорил:
– Не могу, Алина Викторовна, Виктор Владимирович сказал, что лично пристрелит меня, если я дам Вам уехать. Он в ярости. Извините.
– Ах он в ярости. Ну ладно… тогда ждём.
Через какое-то время к стоящим на въезде джипам на огромной скорости подлетела машина генерального. Из неё вышел босс, быстрым шагом подошёл к нам и грозно рявкнул:
– У кого ты здесь была?! Говори быстро!
– Значит так, Виктор Владимирович, – железным тоном зло отчеканила я, – Ваше поведение неприемлемо! В таком тоне разговаривать с Вами я не буду, и никак Вы меня не заставите!
– Сейчас ногу ему прострелю, и он мне как миленький расскажет, где ты была! – кивком он указал на ближайшего ко мне охранника. – Поэтому лучше сама скажи! Последний раз по-хорошему спрашиваю.
– Вы свои эти армейские штучки и шуточки бросьте, Виктор Владимирович! И если только попробуете достать пистолет, его пуля будет в моей голове. И вот это не шутка! – зло выдохнула я, глядя ему прямо в глаза.
– Да когда же тебе надоест, так издеваться надо мной?! – босс с раздражением схватил меня за плечи и несколько раз хорошенько тряхнул, повторив при этом: – Когда?! Вот когда?!
– Виктор Владимирович, – раздался за его спиной приближающийся голос Аркадия, видимо он шёл от подъезда в нашем направлении. – Вы не трясите так Алину, пожалуйста, поскольку бесполезно, женщина в состоянии острой алкогольной интоксикации по определению никакого вразумительного ответа дать не может. Если вдруг Вы хотите знать, где она была, то у меня. Я здесь на четвёртом этаже живу. Вот паспорт, можете проверить. Понимаете, Алина сегодня приехала в отделение, где лежал Дмитрий, поблагодарить меня, и мы поехали ко мне и немного увлеклись обсуждением медицинских аспектов методов лечения Дмитрия и их результатами, которое сопровождалось значительной дозой хорошо выдержанного коньяка. И сейчас она достаточно плохо контролирует реальность, вследствие некоторых особенностей человеческого организма, на которые он и влияет. Кстати, это Вы так научили её выбирать напитки? Если да, то позвольте, как медику, полностью одобрить Ваш выбор. Дубильные вещества подобной концентрации наиболее оптимальным образом помогают организму справляться с постинтоксикационным состоянием. То есть говоря по простому, похмелье обычно минимальное.
– Чёрт! – пробормотал босс, отпуская меня и поворачиваясь к подошедшему Аркадию, по бокам которого уже стояли готовые его задержать охранники. – Док, это Вы? Вот спрашивается, почему нельзя было ответить по нормальному с самого начала?
– Повторю, Виктор Владимирович, от женщины в состоянии острой алкогольной интоксикации по определению никакого адекватного поведения ожидать не следует. Их организм более хрупок и нежен по сравнению с мужским, и интоксикация быстрее и жёстче сказывается на возможностях их головного мозга. К тому же не забывайте, что некоторое время назад Алина получила критически-опасную интоксикацию организма, а это без последствий, уж извините, не проходит. Резервы её организма истощены и видимо не восстановились в полной мере. Поэтому имейте в виду на будущее, что ей желательно алкогольными напитками не увлекаться. Сегодня вот она точно превысила максимально безопасную для неё дозу. Вина моя тоже имеется. Я, как медик, должен был лучше контролировать её состояние. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Увлеклись обсуждением, уж больно необычный случай в моей практике. Надеюсь, превысила она дозу несильно и двенадцать часов полноценного сна полностью её излечат.
– Понятно, – босс сделал знак охранникам отойти от Аркадия, подошёл к нему ближе, взял из его рук паспорт, просмотрел все данные, бросил взгляд на освещённую табличку номера дома, после этого вернул паспорт и, протянув для рукопожатия руку, проговорил: – Благодарю, что помогли разъяснить ситуацию, Аркадий Львович. Вы, кстати, звоните, если что. Любые проблемы поможем решить.
– Спасибо, Виктор Владимирович, пока не требуется, – пожимая его руку, проговорил Аркадий. – Всего доброго.
Босс кивнул, потом повернулся к моим охранникам:
– В машину её, мальчики, и мне в хвост пристраивайтесь.
После чего ушёл быстрым шагом.
– Вы где хотите сесть, Алина Викторовна? – тот охранник, которому босс обещал прострелить ногу, просительно взглянул на меня.
Я молча указала на переднее сиденье, и он, распахнув передо мной дверку, помог сесть.
– Куда? – спросил водитель.
Видя, как перестраиваются джипы с охранниками, я поняла, что в любом случае нас возьмут в плотные «клещи» и не рыпнемся мы никуда, поэтому проговорила:
– За машиной босса, Виталь.
Через пару перекрёстков я поняла, что везут меня, как в общем-то и ожидалось, не ко мне домой. А ещё через парочку, когда мы выехали на загородное шоссе, я поняла, что меня вообще увозят из города. Сначала думала, что в дом босса везут, вроде похожее шоссе, но нет, кавалькада наших машин свернула на съезд в другом месте.
Вскоре мы заехали на какую-то закрытую территорию с охраной, и все машины припарковались на небольшой парковке.
К нашей машине подошли два личных охранника босса. Один распахнул дверку, молча подал мне руку.
Я вышла, он тут же осторожно начал поддерживать меня одной рукой за талию, другой за плечо. Я не возражала, прошла с ними внутрь какого-то здания и оказалась в вестибюле с постом, напоминавшим медицинский, где за столом сидела вот прям явная медсестра, а рядом стоял мужчина в халате и о чём-то разговаривал с боссом.
«Прекрасно, – подумала я, – решил запихнуть в частную лечебницу. Молодец просто. Ладно. Посмотрим, что будет дальше». На меня накатило состояние безразличия и опустошённости.
Запись пятьдесят первая. Босс забирает меня из лечебницы и отвозит к себе домой.
После того как я поняла, что нахожусь в частной клинике, на меня накатило состояние безразличия и опустошённости.
Медсестра тем временем поднялась со своего места и, подойдя к нам, проговорила:
– Пойдёмте, я покажу куда.
Я в сопровождении её и двух охранников босса, один из которых продолжил меня плотно придерживать, прошла по коридору, а потом она открыла дверь, включила внутри свет и достаточно доброжелательно проговорила:
– Располагайтесь, – и ушла.
Мы вошли, и охранник негромко спросил:
– Куда хотите?
– Отпусти, – проговорила я, и он тут же разжал руки и отступил на шаг, потом, поняв, что на ногах я стою твёрдо, отступил ещё дальше к двери.
Я начала осматриваться. Предложенные мне апартаменты состояли из гостиной со столом, двумя стульями, очень удобным креслом и большим телевизором на стене, а так же спальни с медицинской кроватью, в изголовье которой была установлена какая-то аппаратура, и ещё ванной комнаты.
Пока я молча ходила и осматривалась, охранники замерли при входе.
Минут через десять зашёл босс, сделал им знак, они вышли, и он плотно закрыл дверь, после чего проговорил:
– Значит так, Алин, это не тюрьма и насильно тебя здесь держать никто не будет. Завтра после обеда можешь уехать. Машину и твою охрану пришлю. А вот до обеда просьба побыть здесь и согласиться пару капельниц сделать. Доктор сказал, что этого времени должно хватить, чтобы поддержать твой организм и помочь ему справиться с алкогольным отравлением не очень сильной степени, раз ты на ногах. Но если боишься или не веришь, насильно делать никто ничего не будет. Доктор придёт, всё объяснит, согласишься, сделает. Нет, так нет. Просто отдохнёшь. Всё равно квартиру сейчас твою проверяют по поводу любых закладок. Не волнуйся, порядок постараются не нарушить. К завтрашнему обеду закончить должны, и ты сможешь вернуться. Поняла?
Я молчала.
Он подошёл ближе, переспросил:
– Ты меня услышала и поняла? Если что-то не поняла, спроси, объясню.
Я молчала.
– Алин, если есть претензии, озвучивай. Потому что сейчас мне надоест, и я уеду, и ты потеряешь возможность что-то изменить. Потому что я готов что-то изменить к твоему удовольствию. Поэтому не молчи, говори.
– Я не хочу здесь оставаться, – тихо проговорила я.
– Почему? Это не психушка никакая и не тюрьма. Они специализируются на выводе из запоев и алкогольной интоксикации. Поговоришь с доктором, он предложит, как тебе помочь. Захочешь, сделает, нет, так нет.
– Я похожа на сильно пьяную?
– Я не доктор, я не понимаю. Твой Аркадий Львович сказал, что у тебя исчерпан какой-то там резерв предыдущим отравлением, поэтому тебе плохо, я привёз туда, где могут помочь. Почему ты не хочешь?
– Он сказал двенадцать часов полноценного сна мне помогут.
– Он сказал, что надеется на это. А не гарантирует. Здесь результат гарантируют.
– Я не хочу здесь оставаться.
– Ладно. А где хочешь? Домой вернуть тебя не могу. Работают там у тебя сейчас. Димка с котом потерпят, а тебе в таком состоянии лучше туда не ездить. И тебе мешать будут, и ты.
– Почему проверяют квартиру?
– А как ещё, если в ней был без надзора абсолютно непроверенный человек?
– Ты про Димкину сестру? Откуда знаешь о ней?
– От него, конечно. Он сам мне позвонил. Сказал ты была вне себя от злости, выставила ему ультиматум. Он исполнил, но ты не вернулась к назначенному тобой же сроку и на звонки не отвечаешь. Поэтому он переживает, что с тобой что-то могло случиться. Спросил, не знаю ли я, где ты. Я его расспросил подробно. Понял отчего ты психанула, велел ждать специалистов и не мешать им, потом послал их к нему всё проверить. Затем начал звонить тебе и нарвался на этот кордебалет. Вот что стоило сказать, мол я у Димкиного доктора, пьём коньяк. Охрана при мне. И всё! Нет проблем! Нет, полезла в бутылку. А у меня сразу мысли, что это звенья одной цепи: сестра твоего Димки, которая, когда он при смерти был, не появлялась, а тут на тебе, что выманили тебя куда-то, напоили. И ты влипла в очередную передрягу и говорить не хочешь. И эти придурошные остолопы: «Нам Алина Викторовна запретила говорить, где мы». Ладно ты пьяная была, но они-то?! Прям театр абсурда. Уволю к чертям собачьим!
– Лишь вместе со мной! Вот как приказ об их увольнении подписываешь, сразу и мой тоже. Так, я передумала. Здесь остаюсь. Всё. Иди, и машину в обед никакую не присылай, сама доберусь, поскольку я уволена, – если до этого я говорила с некоторой долей растерянности и просительности в интонации, то теперь в моём тоне зазвучала сталь, и босс моментально сдался.
– Хорошо, хорошо, не уволю. Но пообещай больше такого не творить. Пожалуйста. И если хочешь, заберу тебя отсюда. Могу к себе отвезти, в том же домике, где вчера ночевала, отлежишься. Вот сама сейчас подумай, как для тебя будет лучше. И скажи. Сделаю, как скажешь.
– Хочу.
– Ко мне или здесь?
– Не хочу здесь, – помотала головой я.
– Тогда пошли, поедем ко мне.
Мы вместе с ним вышли, перед уходом он подошёл к доктору, они о чём-то поговорили, потом мы прошли к машинам. Босс отпустил мою машину и ещё одну машину с охранниками, меня же усадил в свою, и мы в сопровождении теперь лишь одного джипа поехали в его коттедж.
Когда добрались до места, босс сразу провёл меня во вчерашний домик, потом протянул сумку, я и не видела, что он её забрал из моей машины, а потом нёс, всё-таки алкоголь снижает концентрацию.
– Вот возьми и включи наконец телефон и позвони Димке, он изнервничался весь небось. Не изводи парня. Он конечно лопухнулся, но потом сделал всё так, как ты хотела.
– Не хочу.
– Понял, разговор с пьяной женщиной малопродуктивен. Сам позвоню. Отдыхай. Надеюсь, раздеться и лечь сможешь?
– Да.
– Прекрасно. Отдыхай. Хотя нет, пару минут подожди, сейчас вернусь, забыл о рекомендациях доктора, – проговорил он и вышел.
Через пару минут вернулся с несколькими большими бутылками минеральной воды и стаканом. Поставил всё на стол, повернулся ко мне:
– Тут винтовые крышки. Открыть сможешь сама, или тебе всё открыть и сразу налить в стакан?
– Зачем? Я не хочу пить.
– Через пару часов захочешь. Так как?
– Захочу, сама открою.
– Прекрасно. Сколько хоть выпила?
– Немного не допили большую бутылку, но он пил больше.
– Многовато, конечно, но не особо критично. Хотя если здоровье тем отравлением подорвано, чёрт его знает. Лучше подстраховаться, поэтому включай сейчас при мне телефон, и на экран выведи мой номер. Держи под рукой. Будет плохо, нажми кнопку. Приду, помогу. Главное дверь на засов не закрывай, а то выбивать придётся. Поняла?
– Мне не настолько плохо.
– Сашка доложил, что поначалу ты была сильно пьяна, потом начала злиться и взяла себя в руки. При мне так уже совсем на пьяную не походила. Значит был сильный стресс и выплеск адреналина, который затормозил влияние алкоголя. Доктор в клинике так сказал. Сейчас может пойти откат и под утро станет плохо. Тебе надо больше пить.
– Рекомендации уяснила. Всё, босс. Иди. Всё сделаю.
Я включила при нём телефон, прошла в ближайшую комнату и, сев на кровать, положила его на прикроватную тумбочку.
Босс зашёл следом, захватив бутылки и стакан. Поставил их тоже на тумбочку и, пожелав приятного отдыха, ушёл.
Я включила прикроватный ночник и встала, сначала задернула шторы, потом выключила свет в холле, вернулась, разделась и легла.
Запись пятьдесят вторая. Более близкое знакомство с сыновьями босса и нападение собаки, которую они выпустили.
Под утро, как и предрекал босс, мне стало плохо. Я несколько раз вставала, пила минералку, ходила умываться, потом ложилась вновь.
Когда проснулась уже окончательно, то посмотрела на телефон: два часа дня. Надо вставать. Голова была как чугунная. Хотелось выпить кофе, но звонить боссу не хотелось.
Я неспешно умылась, затем оделась, стараясь при этом как можно меньше двигать головой, ибо любое движение отзывалось в ней неприятными ощущениями. После чего вышла на крыльцо гостевого дома и, облокотившись о перила, замерла. День был вновь ясным и солнечным. Я даже жмурилась немного от обилия солнечного света.
На близлежащей территории никого видно не было, а потом вдалеке открылись ворота, и на парковку въехал темно-синий кроссовер. Из задних дверей выскочили знакомые мне мальчишки, а потом с водительского места вышла пожилая, но очень спортивного вида женщина.
Мальчишки наперегонки побежали сначала к дому, потом один догнав другого, резко метнулся вбок, тот тут же помчался за ним, и началось что-то типа игры в салочки или догонялки, и от дома они стали отдаляться. Женщина, видимо их гувернантка, не делая им никаких замечаний, стала доставать из машины какие-то вещи.
Мальчишки тем временем заметили меня и с радостными воплями: «О, тётя Алина снова приехала!» устремились ко мне.
Я нацепила на лицо вымученную улыбку и проговорила:
– Здравствуйте, мальчики. Рада вас видеть.
– Здравствуйте, тётя Алина! – хором заорали они, подбежав к крыльцу, где я стояла. – А Вы к нам надолго? А на обед останетесь? Вы с нами обедать будете? А мы сегодня норматив по плаванию сдали! Евгения Михайловна сказала, что закажет торт по этому поводу. Вы будете с нами есть торт? Мы «Наполеон» попросили. Вы любите «Наполеон»?
– «Наполеон»? – растерянно переспросила я, судорожно ища способ как-то срочно сбежать от них подальше.
– Да! «Наполеон»! Евгения Михайловна нашла пекарню, где пекут их очень-очень вкусно. Вы обязательно должны попробовать. Вам обязательно понравится, – наперебой начали пояснять мне они.
В это время сзади к ним подошла гувернантка, держа в руках два достаточно больших рюкзака и, обезличенно поздоровавшись со мной, поинтересовалась у мальчиков, что они делают.
– Мы приглашаем тётю Алину на «Наполеон». Мы хотим с ней отметить сдачу норматива. Она должна попробовать этот вкуснющий торт. Он честно вкусный, тёть Алин! Соглашайтесь! Вы ведь любите вкусные торты?
– А вы узнали у папы, он не будет против такого приглашения? – задала вопрос гувернантка, и вся прыть с мальчиков моментально слетела.
Они озадаченно замерли, потом один из них повернулся к ней:
– Евгения Михайловна, а Вы бы не могли позвонить ему и спросить?
– Я могу попробовать, но не факт, что у него есть возможность мне ответить, – проговорила она, после чего поставила рюкзаки на дорожку и достала телефон.
– Виктор Владимирович, – через секунду проговорила она в динамик, – тут мальчики хотят пригласить к столу и угостить заказанным мною для них «Наполеоном» некую тётю Алину. Вы не будете возражать?
– Сейчас подойду и разберусь, – тут же прозвучал громкий резкий ответ, и босс отключился.
Гувернантка проговорила:
– Вы всё слышали, мальчики, – после чего, убрав телефон, подняла рюкзаки и замерла в выжидательной позе.
Босс практически в то же мгновение показался в дверях главного дома и быстрым шагом направился к нам.
Подойдя ближе, громко проговорил, обращаясь ко мне:
– Извините, Алина Викторовна, похоже, мои пацаны помешали Вам отдыхать. Сейчас я их заберу, – потом, обернувшись к ним, начал их недовольно отчитывать: – Ну сколько можно меня позорить? И кстати, это что за безобразие, что ваши рюкзаки женщина носит? Чтоб я больше такого никогда не видел! А ну быстро забрали их у Евгении Михайловны и домой!
– Они не сделали ничего дурного, Виктор Владимирович, не сердитесь на них, пожалуйста, – постаралась я вступиться за мальчишек, пристыжено забирающих свои вещи из рук гувернантки.
– Заставить женщину носить их вещи, это ничего дурного, полагаете Вы? – озадаченно проговорил босс.
– Они не подумали о своих вещах, они забыли о них, поскольку вначале играли, а потом увидели меня, они дети. Не надо на них сердиться.
– В следующий раз о них подумают, и не такие они уж и дети, в войну в этом возрасте у станков стояли, – жёстко ответил босс и повернулся к сыновьям: – Мне повторить надо?
– Нет, пап, извини, – проговорили мальчики и под присмотром гувернантки отправились к дому.
– Жёстко Вы с ними, босс, – как только они скрылись из вида, проговорила я.
– Всё ещё злишься на меня?
– Нет.
– Тогда откуда «Вы»?
– От верблюда. Голова болит, вот откуда.
– Пить надо меньше и не будет болеть. Таблеточку хочешь от головной боли?
– Кофе хочу.
– Пошли, напою, – он сделал приглашающий жест в сторону главного дома.
– Можешь здесь меня напоить?
– Легко. Ты в одиночестве его пить предпочтешь или моё присутствие допустимо?
– Могу и в твоём присутствии выпить.
– Тогда предлагаю тебе десять минуточек погулять. За домом фонтан работает, можешь посмотреть. А я тут пока всё организую. Лады?
– Хорошо. Пойду пройдусь к фонтану.
Я спустилась с крыльца и прогулочным шагом отправилась обследовать окружающее пространство.
За домом оказался красивый цветник, и круглый фонтан со множеством разноуровневых струй и замысловатой фигурной композицией в виде дерева и русалки. Чуть дальше был большой крытый бассейн с прозрачными раздвижными дверями по периметру. А ещё дальше спортивная площадка со всякими лесенками, турниками, кольцами и парочкой высоких качелей. Видимо, чтобы мальчики могли качаться одновременно.
Именно качели меня заинтересовали. В детстве я обожала качаться на качелях. Вот именно таких как здесь: высоких, без спинки, всего лишь с сиденьем и без каких либо ограничителей, чтобы в принципе даже «солнце» вокруг оси прокрутить можно было.
Хотя я любила качаться очень высоко, вот именно «солнце» или полный оборот я сделать никогда не осмеливалась, и с завистью смотрела на мальчишек во дворе, которые, не боясь, его крутили, некоторые даже по несколько раз подряд. Это был особый шик. Так раскачаться, чтобы несколько раз перевернуться.
Качели здесь были подвешены столь высоко, что, если бы я решила на них сесть, то пришлось бы немного подтянуться на руках. В моём состоянии это было мне явно не по силам. И я с сожалением отошла от качелей и пошла вдоль заборчика. Там сбоку от площадки был забор из сетки и вдоль него высокие кусты.
Неожиданно я увидела бегущую прямо на меня огромную собаку. Размером с телёнка, наверное.
От страха я присела на корточки, прижала руки к вискам и завизжала так, что собака от неожиданности остановилась, в недоумении уставилась на меня, а потом и вовсе села. А я продолжала визжать.
На мой визг сбежалась целая куча народа, и все в растерянности замерли, не понимая, что произошло и что надо делать.
Наконец прибежал босс, рявкнул:
– Какой идиот выпустил Джесси?! Запер ведь её! Лично запер! Уведите её в вольер! Немедленно уведите!
Потом присел передо мной на корточки так, чтобы собаку я больше не видела и осторожно сжал мои руки, отводя их от висков и повторяя:
– Всё! Всё! Её увели. Она ушла. Успокойся, пожалуйста, – потом, повернув голову, рявкнул: – Здесь не цирк!
После чего вновь развернулся ко мне и вкрадчивым голосом продолжил увещевать, что уже никаких собак тут нет.
Я замолчала, потом медленно, поддерживаемая боссом, встала. При этом меня тряс нервный озноб, и я никак не могла успокоиться.
– Тётя Алина боится собак? Пап, извини, это мы выпустили Джесси. Мы не знали.
Держа меня за плечи, босс повернулся к проговорившим это стоящим неподалёку мальчикам и ледяным тоном отчеканил:
– Я сказал идти в дом. Время обеда. Почему вместо этого вы пошли играть с Джесси?
– Это я виновата, Виктор Владимирович, – в разговор вступила невесть откуда взявшаяся гувернантка, – мальчики на соревнованиях по плаванию мяч выиграли, я разрешила перед обедом отнести его Джесси, они просили, обещали не играть с ней, лишь отнести мяч и быстро вернуться. Проверить как её заперли и заперли ли её вообще, я не догадалась.
– Вместо обеда два часа оба посреди комнаты по стойке смирно под присмотром Евгении Михайловны с пятнадцатиминутным перерывом. И никаких тортов ближайший месяц! Понятно?!
– Да, пап. Понятно.
– Тогда марш выполнять!
Мальчики и гувернантка быстро ушли.
На мой взгляд наказание было необоснованно строгим, но возразить я не могла. Озноб никак не прекращался и сказать хоть что-то было выше моих сил.
– Отошла немного? – спросил меня босс.
Я с трудом кивнула.
– Врача вызвать?
Я замотала головой. Кстати, на фоне стресса голова у меня прошла и больше не болела. Но зато теперь я нервно дрожала и не могла вымолвить ни слова.
– Ладно, пошли, буду отпаивать новой порцией коньяка. И похмелье снимет и стресс. Хотел предложить в кофе чуть капнуть, но вижу парой капель здесь не обойтись. Пошли, – проговорил босс и повёл меня в сторону гостевого дома, который я недавно покинула.
