Мария Токарева
Алмаз Времени. Том I. Скитания
Даже азарт от исполнения своих замыслов не избавлял от этой усталости, нежелания двигаться дальше. Только убийства. Но это было когда-то давно, теперь ничего не стало. Будущее виделось неясно, нечетко. В конце концов, приходилось доверяться совершенно враждебному, незнакомому человеку. Существу.
Но если бы все вернуть, вернуть и самомнение, и ощущение собственной безнаказанности, непобедимости. Что взамен? Что тогда? Прошла бы усталость? Он не думал об этом.
– Пора бы нам поискать команду, – провозгласил Сумеречный Эльф.
– Кого?
– Висельников, как ты и придумал.
Сварт понимал, что сопротивляться бесполезно. Спутник, это вероломное существо, плавно подводил к чему-то. Заставлял действовать по-своему.
– Это не я придумал, – только сказал он, но уже разрабатывал новый план. Жалкий и грубый по сравнению с той изящной комбинацией, которую разыгрывал в поместье Вессонов.
В подворотне за магазином спутники нашли ненужную мешковину, стащенным у местного мясника ножом вырезали пару масок и что-то вроде плащей. Работали слаженно, подробности плана говорить не стоило, ведь Сумеречный Эльф все видел наперед. Сварт надеялся, что тот не готовил западню. Да и какой смысл так изощряться? Слишком мелко для бессмертного отдавать властям полузабытого пирата в каком-то крошечном городке на безымянном острове.
– Я узнал из разговора стражи на рынке, что завтра утром собираются повесить двух пойманных недавно пиратов, – наконец отозвался Сварт, поднимая глаза.
Сумеречный одобрительно кивнул:
– Значит, сейчас надо выспаться.
Сварт только фыркнул, не слишком уверенный, что сомкнет глаза. Переночевали они в этой же подворотне, заплеванной и грязной. Зато их никто не гнал.
Как Сварт и ожидал, он снова не спал. От бессонницы раскалывался затылок, боль проходила острыми обручами по лбу, ища себе выход над густыми черными бровями. Время отсчитывалось щелчками этой боли в голове, подозрительностью, ощущением преследования. Все не верилось, что его не ищут стражники. А они патрулировали улицы и даже не замечали бродяг. Не иначе, магия. Но менее тревожно от нее не становилось.
Кажется, минут на двадцать сознание все-таки исчезло в чертогах сна, продолжая отсчитывать секунды. Но вот вынырнуло. Сварт встал, разминая шею и плечи, с отвращением глядя на свернувшегося калачиком Сумеречного. Пнул его, будя. Тот невнятно обиженно замычал, разлепляя сонные глаза:
– Ай, чего так грубо?
– Что заслужил, – недовольно бросил Сварт.
Над зданиями уже забрезжил зеленовато-розовый рассвет, туманный, исполосованный сиреневыми обрывками облаков.
Сообщники в масках пошли на главную площадь, где тюремщики действительно уже готовились к казни.
Народ, не гнушаясь подобных «развлечений», тоже вскоре начал собираться, когда солнце поднялось чуть выше над краем горизонта.
Сварт и Сумеречный ждали, стоя поодаль, рассматривали два эшафота с готовыми виселицами, которые пугающе призывно трясли свежими петлями, ожидая добычу.
Сварт никогда не представлял, что может попасться морским стражам, в любом случае живым он бы не сдался. Но вид петель, всегда готовых для шеи пирата, навевал тоску и тревогу.
– Паршивый все-таки план… Вообще, кто попадется? Что за висельники? – сомневался бывший и будущий капитан, недовольно поглядывая на Сумеречного, надевая маску из мешковины и готовя нож.
– Кто попадется, тот и станет командой. Уж явно не хуже тебя. Будто у тебя прежняя команда была не из висельников. Ты продумал план отступления?
– Отступать… М-м-м… Сначала во дворы, потом отсидимся на заброшенной шахте. Там, за городом, – кивнул Сварт. Он внимательно изучил карту местности в лавчонке, покупать не стал, все и так отпечаталось в памяти. Он прекрасно ориентировался по схемам и картам.
– А потом деру из города, – продолжил Сумеречный: – В двух днях пути есть другой город, там легче затеряться.
Сварт согласно кивнул, потянувшись к маске из мешковины.
***
Виселицы петельным приговором качались на ветру. Много ж видели они, сколочены давно. Лишь только петли были свежи. Пираты попадались здесь нечасто.
Виселицы вскидывали жадные веревки, светлея вместе с рассветом, что нагонял людей на площадь. Сумеречный Эльф наблюдал за ними и представлял, как петля стягивается на его шее. Петля времени и проклятья. А вокруг бесновался в предвкушении недалекий народ.
Здание тюрьмы и администрации местной стражи располагалось прямо в центре города, точно служа его главным украшением, расписанное облетевшей красной гризайлью. Так и люди облетали старой штукатуркой.
Вскоре тюремщики вывели двоих из этого здания, из него, из этого безвкусного склепа всех надежд. Нелепого, потому что смерть надежды всегда нелепа. Смерть тела – через раз. Впрочем, у нее ни стыда, ни вкуса нет и не может быть.
Осужденные шли неохотно, на головы им уже напялили грубые мешки, как будто не хотели, чтобы толпа видела лиц полноватого, очевидно, немолодого мужчины в порванном камзоле и тощей хрупкой девушки.
Поймали кого-то незначительного и явно не получили за их головы большую награду. Но если уж кто-то назывался пиратом – полезай в петлю. Для оправдания вечно не хватает и сотен документов, а для обвинения достаточно неосторожного слова. Предательства, доноса, чьей-то выгоды…
Люди вслепую шли на казнь, другие их вели, третьи смотрели. Почему так? Те, что шли, не вырываясь. Боялись, что станет хуже? Те, что вели, так ненавидели, что готовы были сделать еще больнее? А те, что смотрели с интересом, причитали о своих повседневных делах. И легко все-таки исключить кого-то из определения человека. И сделать казнь развлечением.
Сварт хладнокровно оценивал, кто как двигается, куда направляется толпа, как перемещаются стражи, сколько их и с какой стороны лучше заходить. Все верно. Верно. Мозг пирата работал, как отлаженный беспощадный механизм. И только одна деталь в нем грозила вскоре сломаться. Но Сварт об этом не знал. Да и не следовало в это утро ему задумываться. Здесь разворачивалась другая игра, иная драма.
Сумеречный Эльф, вытянув шею, глядел напряженно на осужденных. Глаза его охватывали толпу на площади, виселицы, приговоренных и пугливое пятно раскрывшегося синевой неба, отделенного от полета неподвижной черной птицы, перевернутой в вышине.
Черная птица застыла в небе. Черная птица пропащих судеб. А мысли его, казалось, слились с этой птицей в отделенности и слитности со всем и каждым.
«Никто не хотел умирать, ни один человек. Никогда. Но все-таки она приходит, смерть. И с этим можно мириться, можно протестовать, можно искать вечность, можно паниковать от пустоты… Но это напрасно, с ней ничего не поделать. Возможно, я так спокойно, хоть и скорбно, реагирую на присутствие смерти в этом мире, потому что не знаю своего предела и верую, что он еще не скоро, а возможно, потому что уже давным-давно умер и оказался случайно среди людей с какой-то недостижимой мне целью. И эта версия кажется мне более правдоподобной, но менее логичной, исходя из законов внеземных».
Казнь начиналась, не били барабаны, все было как-то торопливо и нелепо. Никакого зрелища не стоили пойманные пираты, а толпа требовала зрелищ. Толпа… Каждый, выходя из нее, вновь оказывался сам собой, вновь не мог отделаться от мыслей о своей человеческой жизни. И в одиночестве не радовался бы чужим смертям. И они не ведали и боялись своего исхода.
Зато могли устанавливать его для пойманных пиратов, как будто так получая власть над смертью, над неопределенностью. Если бы на самом деле так! Иллюзия крепла в недрах суматошной толпы. Власть над чужой смертью – как будто власть над своей.
Возможно, по этой же причине Сварту нравилось убивать. И не только ему. Мнимая власть над смертью и игра с судьбой так притягательны. Они дают утешающую иллюзию бессмертия. Пройти по лезвию и остаться целым, взглянуть в пропасть и не упасть – смерть перестает казаться реальностью. Вот только рано или поздно… Поздно или рано.
Толпа обрела ощущение мнимого бессмертия, когда спотыкавшихся от страха заключенных довели до эшафота, накинули петли на шеи и начали затягивать. Казалось, медленно, хоть до удушья резко. Мысли их путались, они не видели даже, где они. Не видели, лишь слышали толпу, ее гомон без слов, точно язык и слова покинули людей. Тогда что же осталось человеческого?
Зачитывали приговор одутловатому старику, обвиняли в воровстве, мошенничестве и, конечно, в пиратстве.
Для дрожащей тощей девчонки не нашлось никаких обвинений, кроме последнего, ни одной расшифровки к нему, но именно оно предполагало смерть. Пиратство.
С полноватого мужчины содрали камзол, по его рукам катился градом холодный пот. Он боялся, боялся так сильно, что не мог твердо устоять на ногах.
Сумеречный встряхнул головой, натягивая поспешно маску из мешковины, шепнул Сварту:
– Ты заходи справа, ты же быстрый. А я пойду слева и отвлеку охрану. На счет «три» веревки оборвутся, ты должен успеть перерубить их до того, как они натянутся.
Сварт, озираясь на стражу, примерял, как удобнее взять нож, который был дешевой смесью боевого, охотничьего и кухонного. На это оружие ставку делать не приходилось.
Со стороны Сварта послышался недовольный ответ из-под маски, хладнокровный, беспощадный к человеческой жизни:
– Мне не нравится этот тон долженствования.
– Удачи, – только улыбнулся Эльф из-под своей мешковины.
Глава 15.
Зачитывали последние пункты обвинения, палач готовился нажать рычаг. А двое подозрительных людей скользили среди толпы, сдвигая неслышно людей. И Сумеречный Эльф впитывал мысли осужденных.
Приговоренная девушка стояла на помосте, она только примерно угадывала, куда ее ведут. До нее доносился гул толпы. И, наверное, никогда не ощущала большего одиночества и беззащитности в сравнении с этим огромным миром. Сквозь духоту мешковины, из-за которой едва не теряла сознание, чувствовала легкие прикосновения ветра.
Ветер так свободен, утренний ветер так чист, хоть в городе его заражала угольная пыль сотен труб. Но он летел дальше. А она стояла на деревянном помосте босым ногами. И никто не мог прийти на помощь.
Она не знала, за что люди так жестоки с ней. Грубые руки вели к эшафоту, но это уже прошло. Теперь лишь веревки сдавливали запястья, а потом резким движением затянулась петля на шее.
Она не слышала обвинений, только ощущала, как близко подкралась смерть. Казалось, встала за спиной и глядела неподвижно. Осужденная даже попыталась слегка повернуть голову под мешковиной. По щекам ее бежали слезы, тело боялось больше, чем душа, которая уже готовилась к странствиям и суду, что вернее суда людей.
Вот только разум и тело не хотели умирать, бунтовали страхом, боялись боли, но не того, что дальше. Дальше – не их забота. Дальше даже не страшно!
Быть может, на том берегу жизни она бы снова встретилась с любимыми родителями. Мама угостила бы плюшками с творогом, отец потрепал бы по рыжим волосам. Как в детстве. Да, все, как в детстве. Они бы сели за стол и долго смеялись, а потом вышли бы на лодке удить рыбу. В облаках.
Скоро, уже скоро встреча. По ту сторону жизни… И осужденная почти улыбнулась сквозь слезы.
Толпа ревела, переговаривалась, в толпе тоже были люди. Но ни капли сострадания. Становилось трудно дышать, ноги подкашивались от бессильного ужаса. О, как она вырывалась, когда ее ловили, когда вели в темницу! Но вот не случилось даже суда, объявили пиратом и повелели умертвить.
Ведь легче всего уничтожать тех, кто слабее, кто причиняет меньше всего вреда. Тех, кто «совершенен» в своем зле, не поймать, только ненавидеть. И ненависть вымещалась на таких, как она.
Чуть раньше девочка рвалась, подобно зверю, потому что она любила жизнь! Но сопротивление оказалось бесполезно. Ее не убили сразу, желая сделать устрашающее поучительное зрелище для народа. И вот она, дрожащая, раздавленная, стояла на эшафоте. И не видела места своей казни, как будто так легче. Кому легче? Тем, кто казнит.
А ей в этой сизой волокнистой темноте было ужасно страшно.
Издалека, разрезая гул толпы, вдруг донеслись крики перелетных птиц. Она почти видела, как они клином плыли по небу и переговаривались. Как свободны птицы! Свободны до тех пор, пока не достает их стрела охотника иль клык зверя на земле. Птица не может прожить жизнь только в полете.
Птицы… Как же хотелось умчаться с ними, прочь от этой жестокой реальности. Слезы стекали по щекам, достигли дрожащих потрескавшихся губ.
Она, наверное, не испугалась бы гибели в борьбе, не дрожали бы ее руки, не текли слезы. Но это бесчеловечно долгое ожидание конца, связанной, с петлей на шее, осужденной всеми и никем. Так мало хорошего видела в жизни, но так не хотела с ней расставаться. Тело холодело.
Птицы мчались по небу. Ветер дотрагивался до лица сквозь мешковину. Она закрыла глаза, голова склонилась набок, точно она заснула. И видела воочию картины: ветер, птицы, небо… Они никуда не исчезали. Они продолжались. И вся красота этого мира не исчезала, сосуществуя с уродством равнодушия.
Тяжко давило ожидание боли. Лицо искажалось от плача и странной улыбки, но никто этого не видел. Чего же они хотели увидеть? Что так привлекало их в созерцании смерти незнакомых враждебных чужеземцев? Что так отталкивало в смерти близких? Разве иная это смерть? Возможно, кто-то заслужил злом. Кто-то заслужил, а она… Что она? Кто?
Ни разу не убила на пиратском корабле, только драила и смолила палубу. Но на неверном корабле, неправильном, преступном. После кораблекрушения уцелел только старый капитан и она, безвестная девчонка. Так их и схватили.
Теперь она безвольно обвисала на веревке, сцепляя пальцы вывернутых за спиной рук.
И вот послышался финальный отсчет стражников. Скорее! Нет! Постойте! Нет! Скорее… Лишь бы уже кончилось это невозможное ожидание боли и исчезновения. Нет! Не смейте! Не надо!
Но кто же слушал зов бунтующей и трепещущей души? Палач, не испытывая никаких эмоций – ни сожаления, ни даже ненависти – нажал на рычаг. Вот и все! Конец!
Мыслей не стало. Даже страх исчез. Веревка должна была натянуться, открылся люк. Падение… Казалось – смерть… Только!
О чудо!
Веревка была перерублена, девушка упала под эшафотом, уперлась головой в землю, выгибаясь, точно червяк, и проворно встала. Рядом грузно рухнул второй осужденный, охнув и удивленно выругавшись. Но мешок на голове все еще не давал увидеть то, что произошло. Кто-то схватил за огрызок веревки, дернул куда-то из-под эшафота.
Сумеречный Эльф улыбнулся: да, девчонка не ожидала.
А он пока старательно отвлекал охрану, устроив драку, напав на тюремщиков. Он никого не убивал, но старался привлечь как можно больше внимания, пока Сварт, почти невидимый, выводил из-под эшафота узников, держа их бесцеремонно за обрубки веревок, таща за собой, точно скот.
Второй осужденный едва успевал, только охал и ругался. Девушка, все еще не понимая, что произошло, послушно бежала следом, в проулки. Вскоре за ними тоже бросились в погоню стражники. Но Сварт успешно уклонялся от выстрелов отстающих преследователей. Револьверы не помогали им достать беглецов в сплетениях дворов.
Сумеречный Эльф тем временем упрямо сражался, не давая спуску нападавшим, раскидывая стражей порядка. Основной проблемой оказался именно он.
Вскоре он тоже вырвался из толпы, разбросав врагов, кинулся в противоположную от беглецов сторону. Большинство преследовало его, но все же некоторая часть бросилась в погоню за осужденными. За Свартом не успевали, он запутывал следы по проулкам, точно лесной зверь, таща свою новую команду на импровизированных поводках.
Вскоре за спиной раздались выстрелы, Сварт метнулся в проулок. Девушка пригнулась, а полноватый пират не успел…
И жизнь его завершилась там, в Городе Острых Камней, не на эшафоте, а при попытке побега. Все-таки почти в борьбе. Он не успел понять, почему и как. Так же не осмыслял, когда лишал жизней других.
Сварт отпустил веревку и даже не обернулся. Для него слишком мало стоила человеческая жизнь, он лишь досадовал, что за такие старания получили всего одного члена команды.
Внезапно стражи порядка перегородили узкий проулок. Тогда Сварт сжал нож, отпустил на миг девушку, которая неловко упала от неожиданного виража.
Капитан кинулся вперед, ноги легко отталкивались от мостовой, тело послушно двигалось. Столь стремительно, столь великолепно – он восхищался собой. Своей беспощадной ловкостью. Хватило и ножа, одного дешевого плохого ножа.
Он готовился убить троих за пару секунд. Троих молодых людей. Три жизни, три разные судьбы, три цели, три души, заключенные в тренированные тела. Которые так хотели жить.
Страж Вселенной содрогнулся:
– Нет! Не такой ценой!
Сумеречный Эльф бежал по подворотням, налетая на стены, отталкиваясь от них, отвлекая охрану. Он увидел не глазами, что намеревается совершить Сварт, и закусил губы, мучительно мысля: «Зачем же я тебе помогаю? Да. Я ведь тоже убийца, когда я темный. Но… Нет! Не такой! Нет, Сварт, не в этот раз! Раз уж я вмешался в эту судьбу!»
Он внезапно остановился, запыхавшиеся стражники окружили его. А он только усмехнулся, картинно послал воздушный поцелуй и с издевательским реверансом испарился. Преследователи опешили и принялись простукивать стены. Кое-кто даже землю пощупал – никого.
Конечно, никого, ведь Сумеречный Эльф уже оказался на совершенно другой улице между Свартом и стражниками. Поймал и выкрутил руку пирата, который от неожиданности и возмущения зашипел, как змея. Успел.
Стражники прицелились, осознав, что враг у них за спиной, однако Сумеречный Эльф резко выбил у них винтовки и оглушил всех троих. Но не убил… Не убил и не позволил совершиться убийству.
Сварт вскочил и хотел их добить, однако Сумеречный Эльф забрал у него нож, оказавшись еще более стремительным, и прямо в лицо разгоряченно гаркнул:
– Достаточно одной жертвы!
Сварт еще больше зашипел, впрочем, времени для раздумий оказалось немного. Дозорные отстали, однако обыскивали город. Теперь их целями являлись двое злоумышленников более высокого уровня, чем пойманные раннее неудачники-пираты с разбившейся шхуны.
Когда беглецы покинули черту города, Сумеречный Эльф взял нож и разрезал веревку на руках девушки. Она немедленно скинула с шеи мешок и «поводок». И наконец-то увидела, кто ее вытащил. И нежданные спасители увидели ее веснушчатое лицо и лохматые косички.
Сварт обескураженно и в высшей мере презрительно скривился:
– Ребенок? Кого я вытаскивал! Зачем!
Сумеречный пожал плечами:
– В любом случае, пойдем отсюда. Надо добраться до шахты.
Девчонка оказалась с характером, нахмурила брови и немедленно ответила, выпрямившись:
– Никакой я не ребенок! Мне почти пятнадцать! Господин! Клянусь, отныне я буду служить вам верой и правдой за мое спасение!
Она слегка поклонилась. Сварт немного удивился. Впрочем, времени для размышлений действительно не было.
Узкими улочками они окончательно выбрались из города, не попадаясь стражникам. Девчонка – тощенькая, с короткими пегими волосами и зелеными глазами – передвигалась бесшумно и осторожно, как настоящий вор или шпион, так что Сварт все-таки задумался, что она, возможно, не так уж бесполезна. Хотя бы не беспомощна. А то, что на ней висели какие-то нелепые обноски в виде коротких бриджей и жилета – мелочи. Они выглядели не лучше. Она не задавала вопросов и не металась в панике – это главное. Сварт оценил, пока они пробирались по кустам и бурелому.
Мимо плыли темнеющие кущи, город оставался в стороне, все дальше и дальше. Беглецы скрывались за валунами, путая след. Стражники искали их в другой стороне, Сумеречный Эльф направил их по ложному пути.
Наконец все они добрались до заброшенной шахты за чертой города. Она высилась разверзшейся пастью заснувшего исполина. В туннелях давно обрушились перекрытия, кое-где ржавели брошенные вагонетки, под ногами во тьме проступали сквозь камень рельсы. Спуститься вниз все равно не удалось бы, а на поверхности получалось что-то вроде неплохой сухой пещеры. Там и укрылись беглецы.
– Все, оторвались, – выдохнул Сумеречный Эльф, снимая маску. – Переоденемся и завтра будем драпать в другой город. Вроде нас не запомнили.
– Как тебя зовут? – строго обратился Сварт, тоже снимая маску, недовольно стирая пыль мешковины с лица.
– Стрен Дж. Мани, господин! – преданно посмотрела в его глаза девушка.
В тусклом свете полумесяца ярко пламенели ее растрепанные косички. Она сама казалась маленькой феей, случайно попавшей в недружелюбный мир людей из-под сени Большого Дерева.
– Добро пожаловать в команду Капитана Сварта Иренга, Стрен Дж. Мани, – отозвался сдержанно капитан и добавил: – Отныне ты подчиняешься моим приказам!
– Есть, господин! – выпрямилась девчонка.
Преданность, с которой она глядела на своего нового капитана, поражала. Он слишком не привык к преданности, только к рабской покорности.
– Тихо, – предостерег Сварт, опасаясь, что звонкий голосок Мани выдаст их.
Она радовалась. Столько надежды в ней засветилось, как будто ждала она этого всю жизнь.
– А как зовут того господина? – намного тише спросила она.
– Привет! – выглянул из-за спины Сварта Сумеречный Эльф: – Я старпом Сумеречный Эльф.
Сварт демонстративно закатил глаза:
– Никакой он не старпом! И вообще… Отставить разговоры.
Эльф закивал:
– Есть, есть… Капитан! Без корабля.
Мани с интересом поглядывала на Сумеречного. И только хлопала глазами, не понимая, в чьей же компании теперь очутилась. Но жизнь с десяти лет мотала ее по самым разным местам, чаще всего, кораблям. Куда еще могла податься последняя уцелевшая девчонка из рыбацкой деревеньки? Она знала море, ее вел соленый ветер. Эпидемия, выкосившая всех ее родных и друзей, не оставила выбора. Она помнила, как бежала и бежала. Она до сих пор бежала, в который раз чудом уклоняясь от жадных когтей смерти.
Сумеречный Эльф считывал ее мысли, ее прошлое. И сожалел, что не имел права вмешаться тогда. Но хотя бы вовремя подоспел теперь.
Тем временем уже смеркалось. Но костер они не разводили, решив наутро отправиться в соседний город. Пока сидели в темноте возле шахты, спали поочередно. Вернее, Сварт опять маялся от бессонницы.
Сумеречный Эльф демонстративно похрапывал, а Мани, ощутив себя в относительной безопасности, свернулась калачиком возле него и сладко дремала, как котенок. Но на свою смену караула просыпалась быстро и охотно, как новобранец, преданный своему делу.
Сварт наблюдал за ней, делая вид, что спит. Мани старательно вглядывалась в ночную тишину, внимательно прислушивалась, кусая губы. Внезапно, ближе к рассвету, окликнула шепотом капитана:
– Господин! Кто-то приближается!
Сварт ткнул локтем Сумеречного Эльфа, который на самом деле тоже не спал.
Команда беглецов осторожно приблизилась к выходу из шахты и прислушались. Мани не ошиблась.
Несколько черных силуэтов двигались со стороны города и тащили нечто извивающееся за собой. Нечто с заткнутым ртом и связанными руками, в нелепых широких брюках и пиджаке с оторванными рукавами. Наконец злоумышленники достигли шахты.
Сварт и его новая небольшая команда выглянули из-за валуна, что скрывал их. Тени кинули свою жертву и с грубыми ругательствами поинтересовались, развязывая пленнику рот:
– Последний раз спрашиваем, мерзавец Скерсмол, где наши деньги?
В подтверждение слов они несколько раз от души пнули по ребрам своего пленника.
– А-а-а!!! – взвизгнул длинный силуэт: – Я… Я все верну! Дайте мне еще пару дней! Пожалуйста!
Некий Скерсмол дрожал, стуча зубами, и, судя по всхлипываниям, почти плакал.
– Может, спасем его? – шепнул Сумеречный Эльф.
– Это ничтожество? – вздохнул Сварт, прицыкнув. – Зачем?
– Человек все-таки… – пискнула Мани.
– Отставить разговоры! – шикнул на нее Сварт.
– Человек же! – упрямилась она.
– Молчать!
– Но ведь человек! – не унималась она.
Сварт приставил к ее горлу нож, но она только сдвинула решительно брови и повторила:
– Человек!
И капитан понял, что ее просто так не запугать. Из-за облаков вышел полумесяц и слегка осветил лицо девчонки. Сосредоточенное и отважное. И зеленые глаза ее сверкали, как у маленькой упрямой кошки.
Тем временем бандиты повалили Скерсмола и увлеченно пинали, осыпая ругательствами, затем подняли за длинные черные волосы:
– Где наши деньги? А? Отвечай, рыбий потрох! Ты клялся вернуть свой карточный долг еще в прошлом месяце! И где?! Где?! Не слышу!
– П-п-пожалуйста! Я у-у-се верну… Я… – скулил, утопая в слезах и соплях, Скерсмол, выплевывая кровь.
Он в панике рассматривал мир вокруг и тогда же заметил команду Сварта, прячущуюся за камнями. Взгляд его остановился на миг, лицо дрогнуло слабой надеждой, но бандиты тут же обернулись, решив, что по их души пришли стражники. Однако заметили наблюдателей, свидетелей, и кинули пленника.
Не оставалось выбора. Сумеречный Эльф шепнул Сварту, слегка вздохнув:
– Даю добро. Убивай.
– Еще бы я у тебя разрешения спрашивал!
Сварт принял боевую стойку и готовился к броску. Похоже, он позабыл, что в руках сжимает паршивенький ножик, а не шикарные сабли.
Бандиты приближались, один выхватил револьвер, другой заточку. Сварт глянул на них, а на лице его возникла яростная улыбка, глаза исчезли за черной тенью, только новые очки, надетые в шахте, зловеще поблескивали безукоризненно круглыми стеклами.
Бандиты переговаривались, с гоготом обращаясь к незнакомцам, спрашивая, скорее издеваясь:
– Эй, очкарик! Кто такие? Что здесь забыли?
Они и не догадывались, на кого не посчастливилось им наткнуться в эту ясную теплую ночь. Как будто не заметили переполоха, вызванного побегом висельников. Похоже, не могли представить, что кто-то скрывается в их излюбленном месте расправ.
– Да, у нас тут дела, – сдержанно ответил Сварт, сгорая от предвкушения кровопролития. Ему очень хотелось поглумиться над этими ничтожными слабаками, потешить свое самолюбие.
– Ах-ха-ха! Зачем вы спрашиваете? – гаркнул один из молодчиков. – Мы все равно их убьем!
– А потом разделаемся и со Скерсмолом! Слышишь, трусливый урод, срок вышел!
Четверо бандитов приближались аморфными силуэтами. Кто тощий, как жердь, кто бесформенный, как тесто. Все носили засаленную одежду, и от каждого несло перегаром. Сварт поморщился, оценивая – нет, сухопутных крыс в команду он брать не стал бы никогда. Да еще таких ничтожных. Один из них выстрелил – промазал, пуля даже близко не пролетела. Похоже, от девчонки Мани и то было бы больше толку. А эти типы давно пропили свои куриные мозги.
Сварт хладнокровно размял пальцы. Презрение, которое он испытывал к новым врагам, сравнивалось только с презрением к червям. Стекла очков Сварта мерцали во мраке, ловя синие отблески полумесяца. Он неторопливо протер эти новые очки. И только тогда приготовился атаковать, непринужденно уклонившись от двух новых выстрелов. А потом ржавый револьвер у врага заклинило.
– Ату его! – крикнули враги, когда поняли, что остались без огнестрельного оружия.
Сварт сощурился. Бандиты нападали сразу вчетвером, однако капитан и не думал использовать нож. Одного он резко ударил под дых, другого ребром ладони по шее. До третьего добралась Стрен Дж. Мани.
Затратив больше усилий, чем следовало бы, она сначала резко стукнула врага ногой под коленом, потом двумя руками забарабанила по черепушке и, наконец, неслабым хуком слева вырубила, очевидно, даже выбив зуб. При этом оказалось, что это был как раз бандит с револьвером, который Мани немедленно забрала себе.
Сварт глянул на ее работу и даже одобрительно кивнул. Мани открыто улыбнулась, практически засветилась. Своих противников Сварт не убил, то ли из чувства противоречия перед Сумеречным, то ли от их ничтожности.
Сумеречный Эльф остановился напротив последнего бандита, тощего рябого паренька, который, увидев, какая судьба постигла его корешей, с ужасом выставил перед собой заточку. Ножик дрожал в похолодевших неверных руках. Сумеречный приподнял брови и угрожающе рассмеялся:
– Да я тебя на одну ладонь положу, другой прихлопну!
– А-а-а! – заголосил в панике бандит.
– Не уйдешь! – выскочила с гиканьем Мани, но ее опередил Сварт, походя оглушив последнего бандита.
– Капитан! Капитан! Вы великолепны! – проговорила Мани. И вовсе не из страха, совершенно честно. Отчего Сварт снова очень удивился.
– Надеюсь, они не запомнили наших лиц, – протянул он.
– Им никто не поверит. Они сами бандиты, – пожал плечами Сумеречный Эльф. – А этот тоже, кстати, с законом не в ладах.
Они подошли к пленнику, который, как гусеница, дернулся, сел и испуганно посмотрел на ненадежных спасителей. Сварт приставил к его горлу нож и спросил:
– Теперь назови хотя бы одну причину, по которой я должен тебя не убить.
Скерсмол нервно сглотнул, отчего кадык прошел вдоль тощей шеи, как подъемник. Его лицо показалось знакомым, впрочем, скорее он был на кого-то похож. У кого-то Сварт уже когда-то видел такой же узкий длинный нос, худощавые скулы и сальные черные патлы до плеч. У какого-то пирата. Не припоминал, у кого именно. Впрочем, это не волновало.
– А-а-а! Пощадите! – завизжал трусливо Скерсмол, и сходство с кем-то знакомым исчезло совсем, а потом торопливо затараторил: – Вы же пираты, да? Вы… Команду новую набираете? Да? Те самые пираты, которые сегодня на площади…
– Много говоришь! – приставил плотнее к шее нож Сварт.
– А-а-а! Я! Я! Я! У меня есть способность «подарка асуров»! Я могу быть навигатором!
– Так… Вот это уже интереснее. Почему ты тогда попался со способностью «подарка асуров»? – немного отодвинул клинок Сварт.
– Я… Моя способность бесполезна в бою! Но… Но зато я чувствую землю!
– Как докажешь? – продолжал допрос Сварт. Он не очень-то верил в то, что такой трус получил бесценную раковину со дна морского, в которой находится жемчуг асуров, дающий способности. Таким могли похвастаться только самые отважные мореплаватели.
– Пару дней назад вы ели кролика! Вы и тот господин! – сказал первое, что заметил, Скерсмол, затем продолжил, понимая, что определение запаха кролика и навигация не слишком-то связаны: – Сегодня западный ветер, влажность воздуха около пятидесяти процентов. Ближайший город в двух днях пути на север. Ближайшие острова: на юге – в трех днях пути на корабле, на востоке – в пяти днях пути на корабле при среднем ветре.
Сварт задумался, сам определил ветер, расшевелив свои знания в области географии и навигации. Скерсмол не ошибался. Но веры ему все равно не прибавилось.
– Что ж, – задумался Сварт и перерезал веревку пленника: – Скерсмол, отныне вы являетесь членом команды капитана Сварта Иренга и выполняете только мои приказы.
Скерсмол встал и вытянулся по струнке, подняв преданно голову:
– Есть, господин!
Но Сварт навис над ним, хотя они были примерно одного роста, оба длинные и жилистые. Скерсмол скорее тощий и очень сутулый.
