Мария Токарева
Алмаз Времени. Том I. Скитания
– Гора! Гора чаек! Ты видел ее? – прохрипел, вываливая синеющий язык, Сумеречный Эльф.
Сварт вспомнил, что враг спал, когда капитан заметил скалу с чайками, застывшую посреди моря, а значит, не мог придумать эту гору как отговорку. Поэтому разомкнул свои длинные узловатые пальцы.
– Видел, – кивнул он, сжимая кулаки, чтобы не довершить начатое. Хотя он и позабыл, что перед ним бессмертный.
Эльф улыбнулся обнадеживающе, падая снова на бревна плота, морщась от боли.
– Уже скоро… Скоро…
Сварт не верил словам Сумеречного, он вообще не умел верить ни в высшие силы, ни в судьбу, ни в людей, ни в существование сокровищ. Но обещаниям бессмертного стоило верить. Он знал и про течение, и про скалу чаек. И к вечеру бескрайнюю синеву океана прорезала черная полоска. Едва заметная, но отчетливая. Не мираж, не обман.
– Скала… Нет! Остров! Земля! – глаза Сварта расширились, когда он приподнялся на плоту, всматриваясь в горизонт.
Полоска маячила вдалеке черным пятном, качаясь над гладью моря. Заветная! Даже если ждал враждебный неприветливый край, там нашлась бы вода. Вода!
– Плот хрупок, скорее всего, нас разобьет прибоем, – сделался собранным и даже суровым Эльф, но воодушевляющее улыбнулся и добавил: – Советую приготовиться.
Течение вливалось в волны прибоя, земля приближалась все стремительнее. Разобьет о берег? Нет! Это не страшно, это захватывающе. Жизнь. Противостояние.
Прибой окатил холодными волнами, берег приближался, и казалось, что море неподвижно, а земля несется навстречу. Плот заскрипел и взлетел, как птица, на крыльях волн. Едва удавалось удержаться.
Сварт сознательно не замечал, но давно не ощущал такой всепоглощающей, неисчерпаемой радости. Радость без мыслей, существование без слов. Никто не судил, ничего не осталось: ни мыслей, ни замыслов – только единственный миг.
– Круто-о-о! – раздался наивно-воодушевленный голос Эльфа, но потом все потонуло в волнах.
Плот взлетел над прибоем и осел на мель, ломаясь о прибрежные рифы. Все пронзил треск и скрежет. Соленая вода окатила с головы до ног, колени ударились о дно, но удалось оттолкнуться и вынырнуть. Вскоре Сварт уже брел по отмели, разгребая обломки, не помня себя. И мир оказался прекрасным.
Они выбрались на берег, вернее, Сварт выбрался, а Сумеречный потерялся в волнах. Но его судьба меньше всего заботила пирата.
Ладони ощутили прохладу мокрого песка, смешанного с хвоей близко растущих елей. Человек ступил на землю, и показалось, что настал первый день творения, выход из моря, до начала времен, как новое рождение. Но если бы… Не для него. И все-таки он радовался, как первый человек.
Земля сочилась забытыми ароматами. Слишком много ароматов, как будто созданных заново. Свет паутиной тянулся сквозь ветви, лес обрывался песчаным откосом к морю, но Сварт оказался там, где ветви и корни касались воды, питаясь солеными соками.
И между деревьев змеилась, впадая в великий поток океана, крошечная речка с заболоченными берегами. Но это была вода, пресная, настоящая, не важно, что пахла лягушками. Запах и вкус не ощущались. Главное, что вода, пресная, чудесная вода.
Но вскоре все закружилось, в ушах нарастал гул. И влажный мох среди корней, обитель насекомых и червей, показался ложем во дворце.
Сколько времени прошло – неизвестно, очевидно, чуть меньше суток. Сварт проснулся, поражаясь, как беспечно себя повел, оказавшись на чужой земле, ведь это могло быть западней. Но ничего не произошло.
Усталость прошла, сильнее ощущался голод, и немного ныло избитое тело. Но разум приказывал двигаться дальше. А дальше куда? Как раз настало время поразмыслить над этим.
Сварт надел черную рубашку, до того обмотанную вокруг головы, чудом уцелевшую в кутерьме волн. Затем вышел на берег, где прибой еще меланхолично полоскал обломки плота. Море казалось по-прежнему бескрайним. И капитан понимал, что не в силах ненавидеть этот величественный перелив пенных валов. Он оставался верен зову соленого ветра.
Пират прошел дальше по песчаной гряде и увидел Сумеречного Эльфа, лежавшего ничком, замотанного плотными щупальцами длинных водорослей. Сварт с опаской, точно касался чего-то омерзительного и неизведанного, поднял сухую ветвь, отломанную от выпитой солнцем мертвой коряги, и потыкал бывшего спутника. Странная брезгливость вновь вернулась к капитану.
Сумеречный Эльф недовольно отмахнулся, с его стороны донесся храп, сменившийся вскоре долгими зевками пробуждения.
– Ну, чего, видишь? Я тебе не соврал… Рад тебя видеть, старина! – сказал он развязно.
– Без фамильярностей, – выпрямился Сварт.
– Пожрать бы, – встал Сумеречный, оглядываясь.
Сварту пришла такая же мысль. И он уже высматривал добычу, скрываясь в зарослях. Глаза его жадно впились в пасущегося неподалеку кролика. Охотник готовился к прыжку, становясь похожим на огромного тощего кота. Рывок! Но…
– Зар-р-раза! Ты что творишь? – разразился тирадой ругательств Сварт, несмотря на свое обычное спокойствие.
Сумеречный Эльф кинулся наперерез, заслоняя добычу, позволяя животному сбежать. Пират хотел бы задушить Эльфа, но остолбенел, глядя яростно и в высшей степени недоуменно.
– Это что? Что это было? – картинно тараща глаза, прошипел Сварт, указывая на пустое место на траве. Хорошо, что вокруг не случилось ни единого свидетеля такого позора.
– Трава, – смущенно отвел глаза спутник, смеясь, а потом вновь стал грустным: – Был кролик. Сварт, я понимаю твои чувства охотника… Но… Ну, у нее крольчата там, в норке… Без нее они погибнут.
– Что?!
Сварт нервно провел руками по черным коротким волосам, так и застыв с заломленными в непонимании локтями, а потом только указал на Сумеречного, тряся головой:
– То есть… когда в море тонут корабли, ты сидишь, сложа руки? А когда кролик! Ну, уж кролик – да! Это кролик! Это у вас там у всех так, у бессмертных-стражей-эльфов, бездна разбери, кого еще! Да? Я понял, я понял, я сошел с ума. Я сошел с ума.
На гневную тираду Сумеречный не возразил и не рассмеялся. Он был серьезен:
– Ни одно живое существо не пострадает, если я знаю, что оно не должно пострадать. Вон там другой кролик. Его можно. Его судьба прерывается сегодня. Я вижу.
– «Судьба кролика». Я точно сошел с ума, – отозвался Сварт, уходя выслеживать новую добычу. Рывок – жертва в сильных руках. Хруст костей, писк зверька, оказавшегося не таким уж мелким. Похоже, на острове водился какой-то особенный вид кроликов.
Сумеречный Эльф послушно развел костер своим заклинанием. Хотя бы в этом он оказался полезен. Сварт насадил ободранную тушку на палку и подставил возле огня. Ожидание пищи казалось бесконечным. Языки пламени, терзавшие мох и ветки, виделись первым таинством пещерных людей.
Вскоре зубы уже впивались в плохо прожаренное мясо, и голод исчезал. Сварт только теперь понимал, как неубедительно играл жертву кораблекрушения тогда. Как легковерно приняли его те, кто не знал в своей жизни голода.
Сумеречный покорно сидел, ждал и не посягал на ароматного кролика, но красноречиво рассматривал и вскоре проскулил без особой надежды:
– А мне?
– Не смей трогать, – отодвинул еду Сварт, глядя исподлобья, делая вид, что аргументирует: – Я знаю, что ты не умрешь от голода, ты вообще не умрешь. Это расплата за испорченную охоту. Уяснил, урод жалкий?
– М-м… Ну, ты все равно столько никогда не ешь. А после затяжного голода еще плохо станет, – вздохнул Эльф: – Кролик-то здоровый. Местная порода. С овечку почти. Короче, я подожду.
Через некоторое время Сварт поглядел на оставшуюся часть кролика, в основном, кости, и понял, что Сумеречный Эльф прав. А казалось, после нескольких дней голода мог бы полмира сгрызть…
Он глянул с ненавистью на усмехавшегося без улыбки Сумеречного Эльфа и мстительно кинул остатки кролика в золу. Спутник покорно вытащил их, отряхнул и съел со всеми костями, запихнув в рот в один присест. Глаза его смеялись, вновь хотелось придушить его. Но все-таки он не обманул, стало быть, мог еще пригодиться.
Чтобы Сумеречный Эльф не мозолил глаза, Сварт встал и пошел дальше, в лес, в глубь острова на разведку. И нашел то, что его по-настоящему заинтриговало.
В чаще лежал труп.
Сварт хладнокровно подошел. Хладнокровно? Пожалуй, даже заинтересованно. Давно уставший от метаний и прихотей судьбы незаурядный рассудок нашел для себя благодарное занятие.
Шея жертвы, мужчины, была перерезана. Правда, не до конца, точно его душили, но не веревкой. Он лежал в лужице запекшейся крови. Но что важнее, на поясе висел туго набитый кошелек. Сварт присмотрелся.
Глава 11.
Серая лошадь неспешно двигалась шагом, покорно и даже охотно подчиняясь воле умелого наездника в широкополой черной шляпе и бежевом пончо. Ковбой не понукал животное, шпоры не блестели на черных сапогах. Уздечку он сжимал мягко и непринужденно, как влитой держась в седле. Все его движения, осанка, сильные руки, спокойная неспешность – выдавали непоколебимую волю и невероятную силу. Скрытую, достигшую такого уровня, когда демонстрация излишня.
Из-под тени шляпы мерцали зеленые с янтарным отблеском глаза. Их скрывали спадавшие пряди длинных пепельных волос…
Всадник неспешно въехал в запыленный городишко, затерянный среди пирамидальных красных скал. Уже смеркалось, но от земли шел жар. Раскаленные степи Круны не любили гостей.
Несчастная страна, пораженная бесконечной войной с наукократией джиннов, республикой Гриустен, переживала не лучшие времена. Маленькие города, затерянные среди бескрайних равнин, зачастую превращались в бандитские логова. И далеко не всегда власти знали об этом. А иногда просто не желали видеть.
«Круна. Значит, вот как выглядит твоя родина, капитан Сварт. Хотя ты скитался больше по прибрежным городкам. Но боль везде едина, нищета везде похожа», – подумал всадник и огляделся.
При въезде его встретила деревянная арка с висящим на ней конским черепом, из которого выполз здоровенный паук.
Сквозь городишко пролегала всего одна широкая улица, от которой тянулись несколько грязных проулков. Из приличных зданий маячили двухэтажный офис шерифа, приземистый банк, запыленный магазинчик и, конечно, салун.
Люди вокруг, бедно одетые, с выдубленной ветром кожей, занимались своей повседневной работой и кидали на пришельца недоверчивые взгляды. Они привыкли, что подобные странствующие ковбои могут быть только наемниками, ищущими работу в бандах разбойников, несколько раз в год набегавших на город.
Вид пришельца все больше заставлял в этом убедиться: в левом ухе у него поблескивали две золотые серьги, а из-под пончо мерцали на дорогом кожаном поясе кобуры с первоклассными револьверами джиннов.
Незнакомец остановился возле захудалого салуна-гостиницы, одним слитным движением соскочив на землю, и привязал лошадь. Затем поправил длинные, частично заплетенные тугими косицами сизые волосы.
И именно тогда к нему подошел недовольный мужчина с черной бородой, жевавший табак возле входа в салун. Местный отъявленный негодяй, подлец и развратник, но отличный стрелок, что только и спасало его от гнева жителей города. За отнюдь не умеренную плату чернобородый со своей бандой «охранял» жителей города от других разбойников, которые сновали по прериям. Так значилось в его свитке судьбы… Весьма непримечательном.
– Че за вид, чепушило, как у продажной девки! – грубо рассмеялся главарь, уже ощупывая револьвер на ремне: – Как твоя имя, уродец? А?
Пришелец не реагировал, похлопал перебиравшую ногами лошадь по холке, приглаживая такую же, как у него, серую гриву.
– Ты не понял, я тебя спросил! Как. Твое. Имя, – подскочил и навис над пришельцем чернобородый, перемежая слова с крепкими ругательствами.
Но молчаливый собеседник только многозначительно улыбнулся из-под шляпы, широко улыбнулся, во все тридцать два невероятно белых ровных зуба. Но чернобородый не заметил выделявшихся клыков. Хотя улыбка провоцировала, действуя, как оскал на зверя. Чернобородый бросился на пришельца:
– Ничтожество! Сейчас ты попробуешь на вкус свои потроха! Эй, ты бессмертный, если смеешь так игнорировать меня?
Пока задира не стрелял, намереваясь повалить в грязь одним движением руки. Противник ему казался достаточно поджарым и, в целом, слабым. Забавно. Очень забавно! Пришелец и забыл, как наивны люди. Он лишь улыбнулся, вновь обнажая клыки.
Чернобородый не смог понять, что произошло – пришелец собрался, как пружина, слегка пригнулся, на миг отклонился назад и молниеносным движением вывернул руку нападавшему. В следующий миг он вытащил пистолеты бандита из кобур, поднял их и вытряхнул патроны, проговорив над самым ухом:
– Риппер, зови меня Риппер. И советую тебе завязывать с дрянным виски, иначе не доживешь до следующей весны. Кстати, на тебя держит зуб твой кореш, ты его считаешь самым преданным. Советую поостеречься.
– Пошел ты! Это блеф! Ты не можешь всего этого знать!
Риппер многозначительно прицыкнул, возвращая разряженные револьверы противнику. И отпустил чернобородого, который чувствовал, как по всему его телу проходит озноб. Душный летний день показался промозглой осенью, холод пронизал тело. Точно смерть коснулась плеча рукой. И ощущение тем более усугубилось, когда на черных револьверах Риппера обнаружилась гравировка с изображением белых черепов. Чернобородый попятился и скрылся в подворотне. Забавный человек, очень забавный. Куда веселее играть с людьми напрямую, нежели читать их свитки.
Риппер довольно улыбнулся и беспрепятственно зашел в салун, откуда доносились звуки прескверной игры на расстроенном фортепиано. Подобие музыки смешивалось с запахом дешевого алкоголя и духов продажных дамочек. Полуголые девицы рассредоточились среди грязных столиков, за которым толклись покрытые дорожной пылью посетители, дополнявшие неповторимую «гамму ароматов» вонью потных тел и дешевого табака.
– Эй, старик, тебе чего? – крикнул один из мужланов, обманувшись пепельно-белым цветом волос.
Риппер вскинул голову, демонстрируя перечерченное шрамами, но отнюдь не старое лицо, и презрительно спросил:
– Какие-то проблемы?
– Ой, извини, мужик… Я это… Извини…
Случайный голос потонул в общем гаме. Риппер прошел к стойке, пододвинул к себе свободный табурет и спросил бармена, надвигая шляпу на глаза:
– Эй, друг! Принеси воды.
– Воды! Он только кажется суровым. А на самом деле даже не умеет пить, – послышались насмешливые голоса с высоких табуретов рядом.
Риппер поморщился, занес руку и хлопнул по столу так, что жидкость во всех стаканах подлетела вверх. Он недовольно бросил:
– Ладно, виски без содовой. И воды… Виски не утоляет жажду ни на йоту. Это, господа, чтобы вы знали, почему у вас всегда печет в глотках.
Пришелец в ожидании заказа лениво лег на скрещенные руки, облокотившись о стойку. Казалось, он долго ехал среди плавящихся под солнцем степей и очень устал. Возможно, он от кого-то убегал, что доказывало предположения о его весьма сомнительных намерениях. Хотя у кого из посетителей салуна они были не сомнительные?
– Так что, бармен, – спросил Риппер, когда заказ был принесен, и он вдоволь напился мутной невкусной воды, вскоре потихоньку смакуя виски: – Ответишь на пару моих вопросов?
– Я не нанимался отвечать на вопросы чужестранцев, – скривился плешивый бармен, поправляя малиновый жилет и вытирая руки о засаленный фартук.
Риппер вздохнул и выкатил на стойку несколько золотых монет, которые достал словно из воздуха. Глаза бармена загорелись:
– Чем могу помочь, господин?
Риппер придвинулся вплотную к лицу бармена:
– Ты знаешь легенду вашего городишки?
– Какую легенду, господин? – вдруг облился потом бармен, вытирая лоб замызганным полотенцем, которым он обычно перетирал стаканы.
– Ты знаешь легенду, – улыбнулся Риппер: – Ты же знаешь, где находится лаз прямо в Бездну?
Голос его звучал тихо, но все посетители вдруг встрепенулись и повернулись в сторону говорившего. Некоторые, ахнув, машинально схватились за пистолеты. Даже самозабвенный тапёр сбился с нестройного веселенького мотива.
– Уходите, незнакомец. Я ничего не знаю, – с нервным ожесточением принялся вытирать подвернувшийся стакан бармен.
Риппер покачал головой:
– Понимаю. Понимаю.
Но тут от стены отделилась тень, подобная силуэту рыбы, скользящей под покровом волны. Послышался глубокий переливчатый голос:
– Ищешь вход в Бездну?
Риппер повернул голову: на стойку облокотилась молодая женщина. Она глядела пристально, и казалось, словно весь ее образ трепещет языками пламени. Ее красно-рыжие волосы струились по загорелым плечам, приоткрытым декольте вольной блузы, талию подчеркивал вышитый кожаный корсаж. Женщина носила не платье, а коричневые брюки и узорный пояс с кобурами. Так что в разряд продажных она не попадала. Риппер присмотрелся: незнакомка буравила его пристальным взглядом бирюзовых хитрых глаз. Незнакомка… Она считала, что они не знакомы.
– Эй, бармен. Два виски без содовой за мой счет. Мне и этому господину, – уверенно позвала она.
– Не слишком-то вежливо, – сощурился Риппер.
– Что? – удивилась женщина, вскидывая каштановые брови. И непроизвольно выдала свою молодость: вряд ли ей исполнилось больше двадцати трех. Но она тут же вновь сделалась нарочито развязной и суровой.
– Женщина платит за мужчину, – усмехнулся собеседник, придвигаясь к девушке.
Она как будто вздрогнула, но затем словно вошла в роль и тоже придвинулась ближе.
– Есть разговор. И я не хочу, чтобы его слышали эти людишки, – небрежно улыбнулась она, приглашая выйти из салуна. Риппер охотно принял ее условия, с опаской пробуя предложенный виски, уже смутно догадываясь о планах загадочной дамочки.
Они вышли на ночную улицу. Вечерело быстро, тем более, всадник и так прибыл на закате. Женщина, не назвав своего имени, уверенно вела в неизвестном направлении.
– Мы можем здесь поговорить? – осведомился Риппер.
– Нет! – донесся ее взволнованный голос: – Еще чуть-чуть. Почти дошли.
Девушка прибавляла шаг. Они завернули за угол – и там, как водится, названного гостя уже ждали. Женщина проворной лисичкой метнулась куда-то в тень. А свора бандитов с пистолетами, кастетами и амбарными цепями окружала медленно, наползая, как уродливые пауки. Вперед вышел недавно проученный чернобородый громила.
– Знаешь, твои слова насчет моего кореша не давали мне покоя. Кореш обижен. Очень обижен, – издевательски проговорил он. – Просто горючие слезы проливает. Может, если тебя как следует отметелить, он успокоится?
Поднялся гвалт грубого смеха. В темном тупике за салуном никто не мог бы прийти на помощь, да никто бы и не пришел спасать нежданного чужака. В банде насчитывалось человек десять. А ведь двое на одного – уже много. Для человека.
Риппер молчал, его глаза скрывала тень шляпы и густая серая челка. Он стоял, опустив руки, прикрытые бежевым мягким пончо, затемненный ночной мглой. Лица врагов освещал слабый свет молодого месяца. Бандиты все еще смеялись.
Наконец кто-то замахнулся цепью, побежал на врага. Риппер двинулся с места в последний момент и мгновенно увернулся. Враг пролетел мимо, споткнулся и впечатался мордой в стену. Тем временем наступал уже другой молодчик, размахивая оглоблей.
Огнестрельного оружия не доставали, очевидно, цели убить не ставили, поэтому пришелец также не использовал свои револьверы. От оглобли он тоже незаметно уклонился, дернулся в сторону, как неуловимая тень.
Но вот кто-то подло атаковал со спины, ударил по голове, задев лоб. Риппер не пошевелился, даже не пошатнулся, только из-под его челки стекло несколько алых струек. Они сочились по его лицу, а затем достигли губ. Он слизал собственную кровь почти с наслаждением и жадно улыбнулся. Спокойные зеленые глаза засверкали ненормальным огоньком. Смеясь, он проговорил, разминая плечи:
– Вас было бы невероятно смешно расчленять, препарировать. А потом пустить вашу кожу на свитки. Жаль, что у меня нет времени.
И он жутко рассмеялся. Враги испуганно оторопели на миг и вскоре кинулись в атаку, но этого мига хватило для броска. Риппер пронесся между бандитами, каждый ощутил незаметный для глаза удар… Кто-то открыл стрельбу. Но револьверы немедленно выбивались из рук, точно пронесся вихрь. В тот миг каждому из бандитов почудилось, что он столкнулся не с человеком, а с гигантским белым драконом. Риппер двигался невероятно быстро, и кто-то потрясенно воскликнул:
– Он не человек! Асур! Асур! Он ищет вход в Бездну!
– Асур!
– Асур? Ну, что вы. Я простой хранитель зимы, – ответил Риппер, отвешивая кому-то мощный тумак.
Он схватил двух бандитов за шкирку и, качнув, ударил лбами друг о друга. Те зашатались и рухнули. Еще двое спаслись бегством, побросав амбарные цепи и вывороченные из заборов доски. Последним оставался упрямый чернобородый. Но он дрожал от ужаса, второй раз за день. А ведь с юности считал себя грозой этого городка! Ужас смешивался со жгучим стыдом.
– Ты не простой бандит, а… кто ты? – чуть не плача, бормотал чернобородый и пятился, держа наготове револьвер.
– Это да, непростой, – улыбался Риппер, разводя руками, и продолжал смеяться: – Сложный. И не бандит.
Но глаза его недобро сверкнули. Один рывок – пончо взметнулось, под ним мелькнули рубашка и жилетка чернее ночи. Уверенные движения рук и ног, удар ребром ладони по основанию черепа – бандит рухнул плашмя в пыль, как мешок с кукурузной мукой.
В подворотне раздавались охи и приглушенные ругательства. Риппер, вопреки фамилии, никого не убил, но шишками и синяками наградил щедро.
Но вот из тени снова показалась заведшая в ловушку женщина. Вернее, девчонка. Дрянная девчонка, завлекавшая наивных простачков в западню своей соблазнительной внешностью и юностью. Теперь она сжимала револьвер.
Риппер предостерегающе положил правую руку на свое оружие и подошел осторожными шагами, как охотник к хищному зверю. Он спросил умиротворяющим голосом, точно беседа шла в кругу друзей за чашкой кофе:
– Как твое имя?
– Ванесса Филлгрев, – ответила девушка, вставая так, чтобы все ее прелестные формы выглядели как можно соблазнительнее.
Очевидно, она совсем не намеревалась стрелять. Незнакомка была уверена, что Риппер ни за что не разгадает ее планов. Знала бы она истинное имя пришельца…
– Рыжая бестия, – ухмыльнулся Риппер и наклонил голову, интересуясь: – Так что, Ванесса? Ты хотела убить меня?
– И да, и нет, – играя напускную скромность, опустила глаза Ванесса, но обожгла бархатным взором исподлобья: – Я заплатила этим молодчикам, чтобы они напали на тебя. Считай, я проверяла твои способности. Раз уж ты решил отправиться в Бездну, у тебя должны быть на то веские причины. Но… Я покажу тебе дорогу.
– Полагаю, заведешь меня в еще одну западню, – подошел вплотную Риппер, поддерживая разыгрываемый спектакль: – Пожалуй, путешествие в Бездну может подождать до утра. Что скажешь?
– О! Да ты не из робких, как я погляжу, – создавала образ роковой женщины Ванесса, невзначай задевая плечом собеседника: – А казался таким тихим.
Без лишних разговоров она повела мужчину к себе в номер в салуне, перед этим дав распоряжение хозяину позаботиться о лошадях. Риппер пошел за Ванессой, ухмыляясь. Замечала ли она, как сквозь улыбку проступают его белые клыки?
Как оказалось, она остановилась на втором этаже в тесной, но достаточно чистой комнате с красными шторами, находящейся над вывеской, которая частично загораживала и без того небольшое окно. Идеальное место, чтобы никто не смог подглядеть. А по вывеске можно было выбраться на крышу, перелезть оттуда в конюшню и покинуть салун, минуя главный вход. Умно. Весьма умно.
Ванесса остановилась возле окна, выгибая шею, поводя плечами, отчего декольте блузы сползло неприлично низко. Всем видом она призывала подойти к ней, приблизиться вплотную. Вот же она вся, как на выставке – бери и радуйся. Да-да, конечно.
Риппер вновь обнажил клыки. Он казался легковерным. Старательно играл роль мужчины, уверенного, что его пригласили в номер для развлечений. Возможно, чернобородый и поверил бы, что он прошел проверку и теперь получит заслуженную награду. Но Риппер знал слишком много.
Стоило ему повернуться спиной, чтобы запереть замок, как вдруг…
