Мария Токарева
Алмаз Времени. Том I. Скитания
Глава 19.
Ураган налетел с моря внезапно несмотря на все прогнозы Скерсмола. И вскоре уже гнулись деревья. Учащались, как дыхание астматика, порывы ветра, раскачивая и срывая ставни на домах нового незнакомого города, который высился трехэтажными строениями.
Ливень все не начинался, только о землю ударялись крупные разлапистые капли. В мире становилось бесприютно и жутко. Ураган вырывал корзины у горожан из рук, взвивал солому, насыпал пыль в глаза. Стоило поторопиться.
Сварт пересчитал монеты в кошельке, осмотрительно вывернутом наизнанку, чтобы стражники не могли узнать в нем, возможно, герб или вышивку торговцев этого города. Здешние порядки только предстояло узнать.
Монет хватило бы еще на пару дней проживания в самой дешевой гостинице на окраине. Они дошли до какой-то таверны, вывеска которой почти оборачивалась вокруг своей оси, оглушительно дребезжа. Но с началом урагана никто не собирался пускать уставшую сомнительную компанию. Никто не слышал стука в дверь. Все звуки тонули в реве накрывшего остров шторма. Наконец хлынул ливень, небо разорвалось всполохом молнии.
Город оказался большим, вдали в синем зареве вырисовывались очертания доков и верфи, но их закрыла стена дождя. Даже вблизи вскоре стало сложно различать контуры беленых трехэтажных домов с деревянными крышами.
Сварт стучал в дверь таверны, задыхаясь от порывов урагана, и ожесточенно придерживал очки, чтобы их не унесло напрочь ветром.
Мани, чтобы не унесло ветром ее саму, схватилась за Сумеречного и Скерсмола, выставивших руки перед лицами.
Ноги скользили на мокрых булыжниках добротной мостовой. А хозяин все не открывал, видимо, не слышал, хотя они уже яростно барабанили в дверь все вместе. Шторм – обычное дело. Но кому от этого легче?
– Кто там в такое время? – наконец послышался недовольный сонный голос.
Показалось красное усатое лицо полноватого лысоватого трактирщика, носившего белый фартук поверх зеленых шаровар. Тусклый жадноватый взгляд скользнул по странникам. Этот невысокий человек мог бы быть услужливым, но не перед такими гостями. К счастью, внутрь он пустил без разговоров.
В таверне, обшитой светлыми досками, оказалось много народу, очевидно, все путешественники. По большей части торговцы из соседнего города, которые пережидали ураган, не имея возможности отправиться ночью.
Компания поймала неодобрительные взгляды. Но трактирщик милостиво впустил, дал погреться у камина, над которым висела голова оленя с витыми широкими рогами. Но потом начал торг.
– Нет у меня мест. Вообще нет! Совсем нет! Никаких нет! Нет! – разводил руками хозяин.
– Я заплачу! Деньги не видите? – Сварт тряс кошельком, поражаясь упорству хозяина, уже представляя, как с наслаждением уничтожает этого жадного тупого скота. Потрошит, как свинью.
– Деньги деньгами. Само собой, вы заплатите! Но разместить я вас могу только в хлеву.
– За четверть цены одной комнаты, – настаивал Сварт.
– Нет! За полную!
– Четверть.
– Нет! Да вас и в хлев страшно пускать! – протестовал трактирщик.
– Тогда половину цены. И точка.
– Полную стоимость! И точка. Это за то, что я вообще пустил на порог таких голодранцев, как вы. Полная цена, а то стражу позову!
«Дожили! Голодранцев», – с горечью подумал Сварт. Так его не называли уже лет тридцать.
От упоминания стражи Мани побледнела, прячась за спину Сумеречного Эльфа, который наблюдал за торгом с отсутствующим видом. Опять витал где-то, к неудовольствию Сварта.
В итоге пришлось соглашаться на хлев по цене комнаты. Трактирщик провел гостей через черный ход в узкий коридорчик, который соединял таверну и хлев. Хотя бы не пришлось выходить на улицу.
В лицо ударил тяжелый влажный запах животных, спокойный запах. В хлеву стояла корова с теленком и медленно жевала сено. Оба животных, пугаясь грозы, иногда жалобно мычали.
С крыши текла вода. К счастью, только в одном месте, куда было немедленно подставлено ведро. Видимо, ливень случился настолько сильный, что крыша не выдержала, иначе бы хозяин все исправил. Судя по состоянию животных, он заботился о них.
– Все, до утра можете быть здесь. А потом убирайтесь.
Хозяин позволил разместиться на сене и забрал деньги. К счастью, еще немного осталось, несмотря на оплату полной цены.
«Грабитель», – подумал с кислой миной на лице Сварт. Их «хоромы» уж точно не стоили как комната.
В хлеву все скрипело и шуршало, вспышки молний, проникавшие через узкое окошко под потолком, мистически озаряли собравшихся. Они расселись на сене, стараясь осмыслить события дня. Все происходило как-то слишком быстро и само по себе, вовлекая в бесконечный хоровод.
Буря не унималась, Скерсмол говорил, что она только еще нарастает, и, как гонец с плохими новостями, снова получал «комплименты» от капитана.
Сумеречный Эльф понемногу возвращался к реальности. Он сел, скрестив ноги, упираясь ладонями в расставленные колени, и решительно сказал:
– Так, команда у нас есть. Но без корабля мы не пираты, а сухопутные крысы-разбойники. Как достать корабль без денег?
– Ограбить какого-нибудь жлоба, которому без меры много, – улыбнулась Мани, приподнимая указательным пальцем кончик носа, точно паяц.
Тут ударил гром, да так, что все едва не оглохли. Сварт озлобленно скрестил руки, ссутулившись. Он злился, даже не пытаясь отвлечься от своего гнева. Впрочем, кое-что его все-таки отвлекало от созерцания прошлого, своего поражения и всего, что случилось после.
Кое-что возвращало к реальности: «Ограбить жлоба? Неплохая идея, в городе вроде банк есть. Но мне не дают покоя эти преступления. Хотел бы я докопаться до истины, здесь что-то очень интересное, именно здесь. Если не узнаю, всю жизнь буду вспоминать, как недочитанную книгу, и гадать… Такая уж привычка».
Мысли о реальности немного успокоили его, погрузили в рассудочную паутину измышлений, очень четких, не абстрактных. Но разумом владел зыбкий туман… И красные глаза-факелы мерещились во вспышках молний.
Грозовая ночь, тянущаяся в хлеву в компании коровы и теленка, медленно и тревожно отсчитывала минуты. Никто не спал, слушая раскаты грома.
Сварт пытался зарыться в сено. Он уже забыл, когда последний раз доходил до такой нищеты, что его не пускали даже на порог гостиницы. Видимо, еще в ранней юности, давно-давно. В Круне, когда кибитки циркачей бороздили изнывающую от бедности страну. И чудилось ему, что он идет по канату, медленно, неуверенно, как будто разучился. А внизу бушует то ли толпа, то ли море.
И снова оттуда, из бездны, смотрели рубиновые глаза, и снова чей-то голос твердил: «Ты наш, мы создали тебя. Принеси нам Алмаз». И он хотел добраться до Алмаза Времени, чтобы вернуться в прошлое. Но для этого ли? Не вел ли его этот голос?
Сварт вздрогнул и разогнал тягучие видения наяву. Команда тоже тревожилась.
Мани о чем-то беседовала с теленком, естественно, не получая ответа, успокаивая скорее себя, чем его. Скерсмол тревожно шевелил ноздрями, резкий запах озона, пропитавший воздух от разрядов электричества, вызывал в нем все больше опасений.
Один Сумеречный Эльф – эта наглая тварь – выглядел спокойным и скучал, сидя на сене в углу. Сварт украдкой наблюдал за ним, он вообще старался не спускать с него глаз, считая сие существо в высшей мере неблагонадежным.
Новая команда, если можно было назвать так «двух недоумков», выглядела привычно и понятно. Может, не столь озверевшая, как прошлая, но она состояла из людей почти того же пошиба. А вот Сумеречный Эльф вел какую-то свою игру с непонятными целями. И иногда с ним случались совершенно необъяснимые «заскоки». Как и теперь.
Он внезапно поглядел на мудреные наручные часы, которые появились не иначе из воздуха, и монотонно объявил:
– В Москве три часа. В Петропавловске-Камчатском полночь.
– В какой еще Москве? – раздраженно прорычал Сварт, внутренне ненавидя свою бессонницу, лютую непогоду и вообще положение, в котором он теперь оказался. Вновь вспоминался Маиму-Длинноногий, и Сварт еще больше ненавидел все вокруг, срываясь на команде, желая кого-нибудь убить. Но он напоминал себе, что эту новую команду пока что стоит «экономить».
– А… Да столица одной замечательной страны есть такая, – поднял глаза Сумеречный: – Город суетливый, правда. И поезда под землей ходят, гудят. И все изведано. Но полюбил я ту страну, словно снова нашел родину. Я ведь человек без родины, как и ты.
Теперь Сумеречный Эльф неслабо помрачнел, возле глаз его, опущенных, сверкнувших исподлобья, залегла черная тень, сощурившись, он жестко отозвался:
– Я сознательно отринул свою вместе с воспоминаниями, когда получил силу, а ты кощунственно выбросил ее из сердца, как ненужный мусор.
Конечно, он выбросил из сердца Круну. Ни один здравомыслящий человек не стал бы хранить теплые воспоминания о зловонных трущобах мелких городков. Да еще называть это какой-то родиной. Родина… Где родили. Зачем-то, вышвырнули на свет и забыли объяснить, для чего. Пришлось искать самому ответ на этот вопрос.
– Ты скажешь, сколько времени? Местного! – вздрогнул вместе со всеми Сварт от разорвавшего надвое небо раската грома.
– Э… У меня только московское настроено, – рассеяно извинился собеседник.
В этот момент Скерсмол, чьи глаза на какое-то время остекленели в напряженном раздумье, встрепенулся, панически втягивая воздух:
– Кх-а-а-а! Пожар!
Вся вскочили, в один голос ахнув:
– Где?!
Они еще не чуяли запах начинавшегося возгорания, как его улавливал Скерсмол. А с улицы и впрямь начали доноситься крики:
– Пожар! Пожар! Молния!
В окно хлева сверкнули яркие блики вспыхнувшего дома, крыши. Явно попала шаровая, которая оглушила всех шлейфом раската. А громоотвод то ли не сработал, то ли вообще отсутствовал. Да выяснять-то было некогда.
Горело трехэтажное строение, прилегавшее практически вплотную к таверне, к хлеву. Между ними проходил только тесный немощеный проулок, такой узкий, что даже телега с трудом бы проехала. Оставаться в хлеву становилось опасно.
С улицы слышались крики, кто-то уже носил воду. Наружу высыпали все постояльцы таверны и жители окрестных домов. Благо, воды в городе хватало, река пролегала неподалеку. Но огонь действовал быстрее людей, которые, не дожидаясь приезда телеги пожарных, схватились за ведра и топоры.
Сварт понял, что скоро может загореться и хлев, где они расположились. И, если огонь доберется до сена, то все очень быстро задохнутся.
Он выбежал на улицу. Все последовали его примеру, только Мани пыталась вытащить теленка, который в ужасе мычал и упирался, как и корова. Девчонку сгреб в охапку Сумеречный Эльф.
– Сварт! Бери ведра! С твоей скоростью мы можем остановить огонь! – почти приказывал спутник.
Его голос тонул в воцарившемся хаосе из людских окликов, беготни и гула бури, хлещущей косыми линиями дождя. Они не могли потушить огонь, обуявший уже всю крышу и жадно съедавший деревянные перекрытия.
– Еще чего! – возмутился Сварт, продолжая цинично: – Сваливаем отсюда! Найдем другую таверну!
– Сварт! – Сумеречный Эльф придвинулся, пальцы его стальной хваткой пронзили плечи, приблизилось нервное озверевшее лицо с проступившими черными разводами тьмы: – Если мы сбежим, сгорит весь город. Весь. Город. Сейчас огонь перекинется на таверну, а гореть там много чему! Она большая. Сварт! Немедленно бери ведра и помогай тушить. Немедленно для твоего же блага. Поверь мне. Я знаю!
– Пошел ты! – отшатнулся Сварт, в то время как Мани и Скерсмол уже помогали жителям.
Попыток сбежать они не предпринимали. А стоило бы. В воздухе кружили серые хлопья гари и копоти, чернели балки, поддерживавшие крышу. Из того злополучного дома уже высыпали жильцы, некоторые пытались спасти какое-то имущество. Но за вещами иногда теряются люди: в окне верхнего этажа, как раз там, где начался пожар, мелькнул силуэт ребенка.
Сумеречный Эльф, едва заметив это, с обезумевшими расширенными глазами кинулся к дому, прямо в огонь, повторяя, как в бреду:
– Если уж я здесь, если уж я имею право вмешаться… Никто не погибнет! Никто!
Сварт остался один. Он равнодушно глядел, как мимо носятся тенями люди. Огонь все не унимался, им катастрофически не хватало времени и сил, хотя воду носили практически все жители окрестных домов. Не от альтруизма, а чтобы не загорелись и их собственные дома. Как иначе? Сварту же здесь ничего не принадлежало, и он практически смеялся над плоскими, приземленными мотивами этих людей.
Он глядел, как горит дом, жадно всматриваясь в пляску огня. И ему нравился этот апогей разрушения, все в нем сливалось с этим танцем хаоса, искривления, исчезновения, точно он хотел бы также уничтожить всех и вся. А себя? Оставаясь без пищи, поглотив все, истребив, огонь сам себя убивает.
Но от страшного любования его отвлек голос запыхавшегося трактирщика, который тоже нес ведра и уже вытаскивал все ценное из своей таверны, считая, что она обречена. Он взмолился:
– Господин! Что же вы стоите? Помогите нам! Господин!
И тут Сварт мгновенно вернулся к настоящему и уловил свою выгоду. Он ухмыльнулся:
– Что если я смогу спасти вашу таверну от огня?
– Спасите мою таверну, господин! Если это в ваших силах! Потом просите, что угодно, – зажглась надежда в глазах трактирщика: – У меня семья. Жена, дети… Спасите! Неужели это в ваших силах?!
Эти слова еще больше подогнали Сварта. В нем взыграл дух авантюриста, обожавшего пари, которые доказывали его непревзойденные способности. Задача стояла не из самых простых.
Ему захотелось теперь посоревноваться с самим собой, словно это состязание могло хоть немного восстановить уязвленное самолюбие и повысить самооценку. А эти два начала почти полностью определяли его личность, смысл его существования. Поэтому он согласился, тем более, условия показались подходящими.
И вот уже через пару секунд, подхватив два свободных ведра, Сварт унесся к реке, которая, на счастье, протекала совсем недалеко. Но люди все равно не успевали, расплескивая половину по дороге в спешке. Но не Сварт. Что там говорил Сумеречный Эльф о предке с «подарком асуров»? Пожалуй, настало время проявиться этим способностям и поразить всех. Сварт вновь ухмылялся.
Расстояние, которое отделяло таверну от реки, Сварт преодолевал быстрее, чем любой из ничтожных горожан. А руки, привыкшие виртуозно владеть саблями, легко удерживали два наполненных ведра.
За считанные секунды «быстрейший из быстрейших» успевал взлететь на чердак таверны, перескочить через узкий проулок на полыхавшую крышу соседнего здания, опрокинуть в эпицентр возгорания ведра. И спуститься обратно до того, как обугленные балки проваливались под его ступнями.
Так продолжалось бесконечное количество раз, Сварт уже потерял счет, но не сбавлял скорости, не позволяя пламени перекинуться на таверну. Он защищал вовсе не людей, не таверну. Соревнование и корысть бросали его в огонь.
Он ухмылялся, реальность казалась далекой и ненужной, словно ее уносил ураган. Осознавать, что происходит и почему происходит, не было смысла. И он раз за разом кидался в огонь, не понимая, что впервые делает что-то не только ради себя и не во вред людям. Сознание выгоды никуда не девалось.
Смутными тенями мелькали знакомые силуэты горе-спутников. Сумеречный Эльф вылетел из окна третьего этажа, приземлившись на мостовую. На руках он нес перемазанного гарью, но живого ребенка, который оказался бы отрезан огнем.
Мани без устали таскала ведра с водой. Бесполезным был только Скерсмол: он уже несколько раз донес едва ли половину воды. На своих длинных ногах он раскачивался, как новичок на ходулях. А один раз и вовсе споткнулся о собственный не в меру длинный шарф и растянулся на мостовой. Он стал еще более бесполезным, когда начал стучать кулаками по булыжникам вместо того, чтобы встать. Злился на себя, скуля, как побитый пес.
Злиться на себя, обвинять себя намного проще, нежели падать и раз за разом молча вставать и упрямо продолжать дело. Мани умела так, всем своим видом и поведением показывала, что никогда не сдастся. А Сварт, если и падал, то поднимался, идя по трупам.
– Встал, быстро! – успела бросить сквозь рев урагана Мани. Да так громко, что перекрыла завывания бури.
Скерсмол подскочил от ее голоса и поспешил обратно к реке.
Силуэт капитана никто даже не успевал заметить. Да он и сам себя уже почти не замечал. Он воспринимал как нечто чуждое свое тело, впитывая, точно зритель, оттенки ощущений, растекавшиеся в мышцах ног и рук. Тело умело двигаться настолько быстро, что душа не поспевала за ним. Но он не верил в душу… Да не в том была суть, не в том необходимость, иногда нет необходимости думать, оценивать, во имя кого действуешь, во имя чего. Иногда надо просто действовать, быстро, молниеносно.
Шаг за шагом приходилось отодвигать огонь от таверны, прыжок за прыжком. Все меньше оставалось воспоминания о том, что это пари и корысть.
Человек просто воевал с огнем. Предметный мир оголился, стал мистическим, представая в иных образах. Они метались и были слишком реальны своей нереальностью.
Сквозь них просвечивали ярко-алые глаза, и в гомон бури вмешивался пугающий голос. И кто-то словно скреб когтями по смятым страницам. Этот звук нарастал в ушах, как гул барабанов, как стук крови в затылке.
Тело что-то ощущало. Видимо, жар языков пламени, но разум уже не осознавал. Воздуха не хватало, вскоре легкие наполнились дымом, стало тяжелее двигаться в прежнем темпе. И только пронзила одна мысль: «А Сумеречный ведь мог бы все предотвратить с его силой!»
Это чувство разбудило ненависть. Ненависть подхлестнула, точно кнут. И тело совсем забыло, что ощущает, отдав разум воле ветра.
Вода с шипением поглощала огонь, крыша уже почти полностью сгорела, но Сварту удавалось оставаться быстрее огня.
Наконец на крыше замаячил и Сумеречный Эльф. Он сравнялся по скорости, но, казалось, только мешал. Еще больше подстегивал: заберет половину славы? Нет! Этому не случиться!
Сварту нравилось быть в центре внимания, ощущать признание со стороны каких-то «жалких», по его мнению, людей. Он жаждал восхищения или, в иных ситуациях, подчинения, смешанного с ужасом и тем же восхищением. На раскаленной крыше он не уступил бы и шага проклятой всесильной твари.
Вскоре подоспела пожарная телега, к тому времени крыша уже почти полностью выгорела, как и второй этаж. Но Сварту удалось остановить огонь. Пламя не перекинулось на другие постройки, в частности, на таверну.
– Убирайтесь с крыши! – скомандовала пожарная бригада, нацеливая шланги и хватаясь за насосы.
Гроза не прекращалась. Дом уже тихо тлел, пожарные топорами рубили доски и заливали остатки горения, а Сварт все продолжал с той же скоростью в остервенении носить воду.
Если он впадал в такой транс, то с трудом выходил из него. Хотя он вполне понимал, что делает. Обычно экстаз заканчивался истреблением команды целого корабля, взятого на абордаж. Остановиться у него просто не получалось, и он себя не сдерживал. В такие моменты Сварт превращался в шаровую молнию, в комок сжатой энергии, брызжущей смертоносными искрами.
А потом, когда все заканчивалось, он вновь впадал в долгие часы сонливой угрюмой усталости без цели и мечты. Порой ему не нравилось пребывать в состоянии такого нерационального транса. Хотя он не испытывал ничего более упоительного.
– Убирайся с крыши! – снова донеслись голоса пожарной бригады.
Сварт остановился, точно дал себе сигнал, четко проанализировав сложившуюся ситуацию: все закончилось.
Он последний раз опрокинул ведра, спрыгнул с крыши и опустил руки. Возле капитана собралась его перепачканная сажей команда.
Сварт молча пришел мимо них. Обратно. В хлев. Все поплелись, шатаясь от усталости, за ним, все: Мани, Скерсмол и Сумеречный Эльф, который успел уже принять благодарность за спасение жизни. Он успел стать для кого-то героем.
– Я спас эту жизнь, но не могу уберечь миллионы других, – виновато прошептал он. – Да, высшая справедливость. И все-таки я спас эту жизнь. И каждая жизнь стоит миллионов. Нет, жизнь – бесценна.
Команда вошла в пропахший дымом хлев. Мани прижалась к перепуганному теленку, от которого не отходила не менее перепуганная корова. Казалось, Мани воевала с огнем ради этого существа, которому не сулила долгая жизнь. Ведь бычков растили на мясо.
Скерсмол забился в угол, продолжая неслышно скулить, сетуя на свою бесполезность. Сумеречный Эльф остался, как он объяснил, в карауле.
А Сварт, не ощущая, что происходит, не думая, как он выглядит, дошел до измятого сена, накрылся им с головой. И точно провалился.
Ни снов, ни вечного недоверия. Ни голосов, требующих Алмаз Времени. Прекрасно!
