Олег Волков
Крысиными тропами. Том II
Хотя, какой смысл ломать голову над тем, что ему, возможно, и не суждено понять. Анекдот, да и только, Виант криво улыбнулся. Когда в славном городе Сумоане у него была возможность следить за международными новостями, он не знал дитарского языка. А когда местный говор в достаточном объёме осел у него в голове, Виант пустился в далёкое путешествие. А следить за новостями в дороге не с руки. Больше форумов, договоров и конфликтов на международной арене Вианта волновал простой вопрос – пожрать бы. Единственное, что он знает наверняка – ядерная война будет. А вот когда она начнётся, как именно и что станет поводом вдавить пресловутую ядерную кнопку до упора – ни малейшего понятия. Ладно, Виант лениво поднялся с места, лучше сгонять под соседний контейнер облегчиться и взяться за вторую варёную сосиску.
Глава 10. Голодная храбрость
В контейнере с «Кавией», крутой и дорогой тачкой с кожаным салоном и кондиционером, как обычно царит чернильная темнота. Виант валяется на брезенте, которым укрыта машина. Ночное зрение работает великолепно. Только, увы, вместе с окружающим миром душа располосована теми же чёрно-белыми тонами. Проще говоря, Виант чувствует себя хреново. Тошнота и слабость мучают его не хуже средневековых инквизиторов. Время от времени тело покрывает липкий холодный пот. Виант и без врачей понял в чём дело – морская болезнь.
Два дня назад, когда его тело в первый раз покрылось холодным липким потом, Виант не на шутку испугался. Если он умрёт в игре, то и в реальности он тоже умрёт. Крысе врач, или хотя бы ветеринар, не полагается. Зато теперь Виант только и мечтает о том, чтобы поскорее сдохнуть. Терпеть тошноту и слабость нет больше сил. От решительного броска за борт «Гангалы» его отделяют дыра в полу и десять метров по влажной и скользкой палубе до фальшборта.
Как бы не было печально, но праздник живота продолжался недолго. Неожиданная проверка «Гангалы» по среди океана четыре дня назад помогла от души запастись едой. Виант очень надеялся, что провианта хватит до самой Ослябии, порта на берегу материка Биора. Но! Злой рок сыграл с ним злую шутку. Вчера, едва «Гангала» обогнула мыс Вей, крайнюю северную точку материка Пинака, на море разыгрался нешуточный шторм.
«Гангала» – достаточно крупное судно. Даже при свежем ветре и волнении качка на палубе почти незаметна. Другое дело настоящий тропический шторм. Контейнеровоз принялся ощутимо качаться с борта на борт, с носа на корму и обратно. Будто и этого мало натужно заскрипели снасти, распорки и твистлоки (стальные конусы, что соединяют крупнотоннажные контейнеры между собой). Ржавый скрип едва не расколол голову.
На собственную беду Виант слишком поздно сообразил затащить запасы еды в контейнер с машиной. А когда опомнился, то было слишком поздно. Вместе с сильным ветром «Гангалу» накрыл тропический ливень. «Кафе» на палубе торопливо свернули. Кок Ямор убрал всю посуду, скатерти, стулья и поднял навес. По палубе бурными потоками потекли ручьи и реки. То, что Виант не успел затолкнуть в контейнер, смыло водой.
Виант с тоской и горечью наблюдал, как еда, дорогие сердцу и желудку запасы, благополучно стекла через щели под фальшбортом в бушующее море. Первыми на корм акулам уплыли лёгкие конфеты в герметичной упаковке. Но и это ещё не самое страшное.
Морская болезнь едва не вывернула Вианта наизнанку. Наружу вылетело всё, что он успел съесть, но не успел переварить. И в довершении у него начисто пропал аппетит. Виант пытался, честно пытался, но только даже самые маленькие и аппетитные кусочки сосиски или хлеба почти сразу вылетали обратно вместе с горькой слюной и желчью.
К утру шторм стих, контейнеровоз перестал качаться с боку на бок и с носа на корму. Виант с трудом запихнул в себя небольшой кусочек кукурузного хлеба. Но, с наступлением темноты, «Гангалу» накрыла «вторая серия».
Небесная свистопляска, качка и ржавый скрип продолжаются четвёртые сутки. То, что Виант не успел запихнуть в себя, в тёплом и влажном климате тропиков покрылось чёрной плесенью. Виант было понадеялся на иммунитет крысы как персонажа компьютерной игры, только едва не отравился. Раза три, если не все пять, он пил и пил дождевую воду, его основательно выворачивало наизнанку и он снова пил и пил, пока окончательно не вычистил желудок до зеркального блеска. От греха подальше Виант выбросил остатки еды в дыру в полу контейнера. Поток дождевой воды тут же унёс чёрные от плесени куски хлеба в море. Пусть теперь акулы травятся.
Приступы головокружения не дают толком поспать. Виант мешком костей и шерсти валяется на брезенте. В голове пульсирует лишь одно навязчивое желание тихо и быстро сдохнуть. Явь и сон перемешались между собой. Он то ли спит, то ли молча пялится на серый брезент.
В очередной раз Виант то ли проснулся, то ли очнулся. Тело с превеликим трудом приподнялось на лапах. Если он стоит, значит не спит – простейший логический вывод помог осознать собственное состояние. Виант неуверенно сполз, почти скатился, со складок брезента на стальной пол контейнера. Качка, вроде как, прекратилась. Окружающий мир больше не норовит треснуть по лбу стенкой контейнера или полом.
Точно больше не качает. Виант, в прямом смысле этого слова, вывалился из дыры в полу контейнера. Крысиный нос больно ткнулся в стальную палубу. Хвала всем богам и демонам «Другой реальности», шторм утих. Там, снаружи, над «Гангалой», вовсю сияет прекрасная Таяна, местная звезда. Виант едва добрёл до привычного места у стойки контейнера. На небе ни одной тучки, только синий небосклон. Кок Фока Ямор вновь «открыл уличное кафе». Вокруг столов с белоснежными скатертями расставлены стулья. А над ними на ветру слабо шевелится бело-красный навес.
Внутри Вианта словно щёлкнул тумблер. Табличка с надписью «Хочу сдохнуть» погасла, вместо неё загорелась другая – «Хочу жрать». В глотке песчаной бурей в жаркой пустыне развернулась засуха. До жути, до дрожи в коленях. Впрочем, это решаемо. Виант вновь поднялся на лапы. Ещё в первый день морского путешествия он обнаружил на площадке под соседним контейнером глубокую вмятину. Если ему повезёт, то она всё ещё должна быть полна дождевой водой.
Повезло, Виант тут же припал к вмятине. Вода отдаёт металлом, краской и машинным маслом. Только выбора нет. Жажда – наша всё. Последний глоток не ухнул в желудок, а с шипением и кашлем вылетел обратно наружу. Передней лапой Виант вытер мокрые усы. Можно считать, что он напился более чем досыта.
И тут вместо жажды по голове долбанул голод. Жуткий голод, волчий, когда без малейшего сожаления и промедлениям готов зажарить и съесть родную мать. С едой сложнее. Виант вернулся обратно под контейнер и бухнулся на прежнее место возле угловой стойки. Теперь придётся ждать и ждать. Ждать, пока подвернётся счастливая возможность стащить и закинуть в рот хоть что-нибудь, хотя бы самый маленький кусочек хлеба или колбасной шкурки.
Увы, ждать придётся очень долго. Виант свернул внутренний интерфейс игры. В этот час экипаж «Гангалы» должен обедать. Но раз в «кафе» их нет, значит, они жрут в уютной и сухой кают-компании. На ужин на свежем воздухе люди соберутся ещё нескоро. А жрать то хочется уже сейчас.
Это пытка, жуткая пытка. До подобного не смогли додуматься даже китайцы. А они-то знают толк в казнях и пытках. Холодные капли воды на темечко и молодой бамбук, что прорастает прямо сквозь тело приговорённого, чего только стоят. Из-под контейнера отлично просматривается распахнутая в кают-компанию дверь. Там же должен быть и камбуз. Голод, жуткий голод, отточил обоняние до остроты японской катаны. Виант тряхнул головой, нижняя челюсть щёлкнула о палубу. Кажется, будто он вживую видит, как кок Фока Ямор переворачивает на большой сковороде восхитительные телячьи котлеты. Хрустящая корочка блестит от жира. Рядом, на соседней конфорке, исходит паром наваристый рис в большой алюминиевой кастрюле. Круглая чуть приоткрытая крышка на ней так выразительно и мелодично брякает.
Не прошло и четверти местного часа, как больное воображение довело Вианта до ручки. Ещё никогда ему не приходилось так голодать. Да, бывало, во рту сутками не было ни крошки. Это так. Но чтобы четыре дня подряд? Ни кукурузной палочки, ни семечка, ни жирной бумаги, которую можно вылезать от края до края, вообще ничего – такого не было ни разу. Голод начисто убил чувство страха, заодно отменил ощущение реальности. Виант медленно поднялся на лапы. Либо он сейчас слопает хоть что-нибудь, либо сдохнет от нервного и физического истощения. После четырёх дней в чернильной темноте крупнотоннажного контейнера, после приступов морской болезни и настырных попыток вывернуться наизнанку, жить хочется как никогда раньше.
Виант ослаб до такой степени, что лишь со второй попытки сумел запрыгнуть на стол.
– Чтоб вас всех, – тихо пропищал Виант.
Сил не осталось даже на злость. Корзинка посреди столешницы, где обычно двумя аккуратными стопочками сложены куски кукурузного хлеба, не просто пустая, она идеально чистая. На дне ни крошки, ни пятнышка. Кок Фока Ямор успел поставить на стол плетёную корзинку, но не успел загрузить её хлебом.
Как бы то ни было, а первый шаг в неурочное время из-под защиты контейнера Виант уже сделал. Былые чувства страха и самосохранения, что берегли его все эти долгие месяцы, рассыпались чёрным пеплом. Словно маленький кулёк с костями Виант брякнулся обратно на палубу. Это словно в кошмарном сне. Реальность двоится и троится перед глазами, лапы сами несут тело к распахнутой двери. Виант качнулся с боку на бок. Несут туда, откуда доносятся убойные запахи еды.
Соблазнительная близость еды придала сил, Виант легко перебрался через высокий порог. По среди кают-компании два точно таких же прямоугольных стола, что и снаружи. Разве что возле них нет стульев, а столешницы не застелены белыми скатертями. Вдоль стены расставлены низкие стальные диванчики. Возле круглых иллюминаторов некое подобие шторок. На стенах в разных местах развешаны картины.
Вот чего точно нет в кают-компании, так это еды. Аппетитные запахи зовут и манят дальше, в соседнюю распахнутую дверь, на камбуз.
Перед входом на судовую кухню будто из воздуха материализовался чёрно-белый кот. Виант с трудом сосредоточил на нём взгляд. Кажется его зовут то ли Мон, то ли Шмон, то ли вообще Вон. В иной ситуации Виант рванул бы от кота куда подальше без оглядки и на пятой скорости. В любой иной, но только не сейчас. Когда перед глазами сфокусировался чёрно-белый упитанный силуэт с хвостом и усатой мордой, в душе вместо страха вскипела ярость и злость. Виант выгнул спину, повернулся боком и грозно зашипел. Губы обнажили острые крысиные клыки. А теперь короткими прыжками и боком, боком, боком, как это делал кот по кличке Дёмыч в далёком и счастливом детстве в деревне у бабушки и дедушки, когда выяснял отношения с соседским котом.
Передние лапы шаркнули по стальной палубе. Виант завыл пожарной сиреной (певец Витас удавится от зависти). Или этот котяра уберётся с дороги или сам станет обедом. Чёрно-белый ляжки, если их побрить и слегка обжарить в кипящем масле, должны быть очень вкусными.
Как не странно, сработало. Судовой кот вылупил на Вианта глаза. На всякий случай любимец экипажа предпочёл отойти в сторону. Точнее, в ужасе сиганул от порога. Путь на камбуз свободен.
Через ещё один высокий порог Виант перемахнул словно скаковая лошадь через препятствие на ипподроме. На камбузе витают обалденные запахи еды. Как в видения, Виант аж тряхнул головой. На высокой стальной плите сразу на шести конфорках что-то шипит и булькает. В большой чёрной сковороде и в самом деле телячьи котлеты. В двух кастрюлях варится рис. А в самой маленькой, всего на два литра, кок Фока Ямор готовит мясную подливку.
Виант подошёл ближе. Как бы залезть на плиту? Хотя зачем на неё лезть? У стены рядом с мойкой прямо на полу две большие пластиковые миски с широкими основаниями. На той, что слева, неровными буквами выведено: «Мон». Ага! Виант рысцой направился к мискам, кошачья едва в шаговой доступности.
Охренеть! Судовой кот живёт весьма и весьма нехило. В левой миске с надписью «Мон» возвышается слегка умятая горка влажного кошачьего корма, мясные кубики блестят от соуса словно стеклянные. Виант потянул носом. Божественно! Филе из кролика. А в соседней самое настоящее сокровище – сметана.
Виант с разгона сунул нос в миску со сметаной. Как вкусно! Язык словно миниатюрная лопатка со скоростью вентилятора принялся забрасывать в рот крошечные порции. Сметана, почти не касаясь глотки, ухнула прямо в желудок. В реальности, начиная с колонии «Облако», Вианта редко, почти никогда, не баловали сметаной. В игре полакомиться самой обычной сметаной, даже выброшенной в мусорный контейнер, не довелось ни разу. А тут! Да в таком количестве!
Над головой раздалось недовольное мяуканье. Виант нехотя скосил глаза. Рядом с мисками уселся Мон. На лице кота яркими красками нарисовано недовольство. Да и как тут быть довольным, когда какая-то наглая крыса самым беспардонным образом улепётывает за обе щёки твою сметану. Так то оно так, только сметана, пусть даже свежая и слегка прохладная, лишь раззадорила аппетит, словно плеснула бензина на огонь злости.
Чтобы по первому недовольному мяу оставить недоеденную сметану? Да ни за что! Виант сорвался с места.
Прыжок! Растопыренные лапы вцепились в раскормленную морду. Острые коготки едва не угодили коту в глаза, зато прошлись по его щекам.
Подлая атака стала последней каплей. Кот истерично тряхнул мордой, Вианта, словно шарик для пинг-понга, отбросило в сторону. В голове Мона с громким треском лопнул последний шаблон. Кот с визгом сорвался с места. Чёрно-белый пушистый хвост мелькнул по ту сторону высокого порога. Так гораздо лучше, Виант вновь подскочил к миске.
Не прошло и минуты, как язычок слизнул последнюю капельку сметаны. А теперь кошачий корм, Виант повернулся к левой миске. Первый кубик филе из кролика рванул на языке маленьким мясным фонтанчиком. Виант судорожно сглотнул. Как вкусно! Если бы люди только знали, чем на самом деле они кормят своих котов, то съедали бы кошачьи консервы сами.
– Крыса!
Резкий крик рванул над головой громче раската грома. Виант едва не поперхнулся. Последний кубик филе кролика с кашлем вылетел из пасти. Виант резко обернулся. Над ним, словно скала возмездия, навис кок Фока Ямор.
Секундное замешательство. Человек недовольно мяукать не будет. Виант дёрнул со всех лап.
Проскочить! Прорваться между ног кока! Но не свезло. От неожиданности Фока Ямор подался всем телом назад и заорал ещё громче:
– На камбузе крыса!!!
Ещё лучше! Виант с разбега перемахнул через высокий порог.
Вот же засада! В кают-компании сразу четыре матроса. Причём пятый с удивлённой рожей застыл на пороге.
– Лови её!!!
Вопль кока словно разбудил людей. Пятый матрос с треском захлопнул единственный выход на палубу.
Что? Что делать? Виант бросился вперёд. Люди очухались и теперь пытаются догнать и затоптать его.
– Держи!
– Лови!
– Не дай уйти!
То справа, то слева, словно крупнокалиберные снаряды, бухают чёрные ботинки, серые сандалии. Противоартиллерийский манёвр! Виант нырнул под стол. Бесполезно! Стульев и скатерти, хоть какой-то преграды, просто нет. Первый же матрос в чумазой футболке с разворота топнул ногой. Ботинок с масляными пятнами на носке «бабахнул» в опасной близости. «Ударная волна» подбросила на месте. Виант рванул прочь из-под стола.
Вновь противоартиллерийский манёвр. Слева, справа «взрываются» ботинки матросов. Виант заскочил под диван. Разворот с заносом в дальний угол.
Короткая передышка, Виант судорожно вздохнул. Чёрт побери, это же не сухопутные диваны, а морские. Широкие ножки словно салазки у санок прикручены к полу широкими гайками. Зато между полом и сиденьем громадная щель для уборки и чтобы было легче прибить чересчур наглую крысу.
– В сторону!
Рядом с диваном появился Фока Ямор. В руках кока длинная швабра без тряпки.
Серая деревянная планка с огромной скоростью устремилась прямо в морду. Виант подпрыгнул на месте. Спина больно ударилась о дно дивана. Под лапами швабра смачно ткнулась в стену.
– Дай я!
Рядом с коком появился матрос с длинной щёткой. Сдвоенный удар! Виант в последний момент сиганул в сторону. Кончик хвоста едва не угодил под щётку с чёрной щетиной.
Движение – жизнь! Никогда ещё этот лозунг не звучал столь актуально. Виант припустил со всех лап. «Держать оборону» под диваном решительно невозможно. Матрос и кок целенаправленно гонят его на открытое пространство. Пусть швабра и щётка бесполезно тычутся в стену, однако их не перепрыгнуть и не рвануть в обратную сторону.
Да чтоб вас всех! Виант выскочил из-под дивана.
Рывок в сторону стола. А вот и хрен! Сразу двое ботинок грохнули по палубе убийственной чечёткой. Разворот!
Если не на грузовую палубу, то хотя бы на камбуз. Виант рванул вдоль стены. Охренеть! Дверь на камбуз закрыта!!!
Виант резко затормозил, инерция развернула его на все триста шестьдесят градусов. Перед глазами промелькнули стены и пол. Его! Его! Виант попятился назад. Его загнали в угол! Загнали в прямом смысле.
Все пять членов экипажа перекрыли выход из угла. Швабра и щётка в руках кока и матроса выразительно постукивают по палубе. Виант было дёрнулся в левую сторону, люди дружно качнулись в левую сторону. Виант было дёрнулся в правую сторону, люди дружно качнулись в правую сторону. Из угла ему не выбраться, не убежать.
– Попалась, голубушка.
– Врёшь, не уйдёшь.
– Давай, я её шваброй.
– Не, дай мне щёткой.
– Щёткой хуже.
– Не тебе решать.
Виант стрельнул глазами по сторонам. В экстремальной ситуации, когда быстро-быстро шевелить лапами либо не имеет смысла, либо уже поздно, мозг врубает форсаж на полную мощность. Люди смеются, улыбаются, подкалывают друг друга. Для них травля крысы не более чем развлечение. Да, точно – развлечение. В глазах членов экипажа «Гангалы» нет ни злости, ни страха, ни брезгливости, ни голодного блеска бездомной собаки. Зато яркими искорками сверкают веселье и ничего более.
Люди надвигаются живой стеной. Строй с каждым шагом становится всё более и более плотным. Лишь страх получить в голень пару крысиной клыков, с последующими уколами от бешенства, удерживает их от более решительных действий. Виант машинально попятился назад, лапы прошлись по белой перчатке. И тут зад упёрся в угол, Виант, против собственной воли, поднялся на задние лапы.
Неужели это конец? Неужели в реальности, когда распахнётся «малахитовая капсула», перед изумлённым взором Николая Павловича предстанет заключённый по имени Виант Фурнак со сломанной шеей, вывернутыми наружу кишками и неестественно плоской головой. Неужели головастики в белых халатах будут качать головами, цокать языками и гадать, какое же супер-пупер оружие убило подопытного кролика таким оригинальным образом? И ни одной даже самой мозговитой заразе и в голову не придёт, что это была либо старая швабра, либо заляпанный машинным маслом ботинок сорок пятого размера.
Взгляд упал на перчатку, самую обычную хлопчатобумажную перчатку белого цвета. На внутренней стороне ладони и пальцах синими пятнами выделяется латекс.
В голове с бешеной скорость завращались шарики с роликами, да так быстро, что аж искры во все стороны. А это какой-никакой, а всё же шанс. Когда заканчиваются идеи нормальные, то в ход идут идеи ненормальные, а в экстремальной ситуации вполне могут прокатить и откровенно бредовые или безумные, за гранью логики и здравого смысла.
В конце концов, а что ему терять? Виант рванул вперёд. Люди быстро охнули и подогнули колени. Только вместо того, чтобы рвануть на удачу на прорыв или кого-нибудь покусать, Виант подхватил с палубы белую перчатку и поднялся на задние лапы.
Кажется, это делается так: левую лапу с мизинцем перчатки в сторону, правой перехватить её за «талию» и не дать упасть обратно на палубу. А теперь… Танцы! Виант шагнул вперёд в обнимку с перчаткой то ли в ритме вальса, то ли танго. В общем, закружил и затоптался с ней туда-сюда на задних лапах.
– Во даёт!
– Ты смотри.
– Танцор. Да и только.
Виант развернулся на месте, оттопыренные пальцы перчатки на миг приподнялись. Бред, конечно же, но сработало! Люди стоят на месте и ржут во всё горло. Кок Фока Ямор левой рукой прижимает швабру к груди, а правой вытирает слезы. Казнь грызуна временно откладывается.
Виант ведёт перчатку так, будто и в самом деле танцует с женщиной. Неужели сработало? Нужно проверить.
Шаг влево, шаг вправо. Разворот и наклон. Как бы невзначай, как бы случайно, Виант приблизился к матросу по имени Навок Телс. Вместо того, чтобы долбануть крысу каблуком по хребту, матрос машинально отступил в сторону.
Ага! Душа тут же наполнилась радостью. Получилось! Виант в обнимку с перчаткой выскользнул из окружения. А теперь станцевать на выход.
Дверь на грузовую палубу всё ближе и ближе. Но, чёрт побери, она закрыта, может даже заперта. Матросы в кают-компании гогочут и тычут в его сторону пальцами. Главное не останавливаться, не останавливаться. Виант в очередной раз крутанулся на месте.
– Что тут происходит? – на пороге кают-компании появился капитан Мемгар Инес.
– Капитан!
– Дверь!
– Держи!
На капитана разом выплеснулся хор возбуждённых голосов, от удивления Мемгар Инес замер на месте, левая рука машинально придержала распахнутую дверь. Перчатка отлетела в сторону, Виант рванул на выход.
Прыжок. Второй. Третий. На огромной скорости Виант проскочил прямо между ногами капитана и с разгона перелетел через высокий порог. Под навесом собрались почти все остальные члены экипажа. Конечно, скоро ужин.
– Держи!! Уйдёт!!!
На истошный крик люди разом повернули головы в сторону двери в кают-компанию.
Виант в наглую, по кратчайшему пути, рванул под родной контейнер. Мимо, рядом, над головой промелькнули ноги людей и ножки стульев. Финальный прыжок. Виант рыбкой сиганул под морской контейнер. Последнее движение, развернуться и откатиться от края контейнера в спасительную глубину.
Ограниченное пространство и пол стального контейнера над головой принесли успокоение. Виант перевернулся на правый бок. Живот отдаёт болью, надо же было шлёпнуться на него со всей дури, да ещё с разгона. По этой же причине неприятно ноют и плачут лапы. Одно дело спринтерский забег по свистку тренера или судьи на стадионе, и совсем другое судорожный панический бег от самой настоящей смерти. В последнем случае убойная доза адреналина начисто забила боль в перегруженных мышцах. Только это ненадолго.
Зато теперь… Виант распластался на прохладном металле грузовой палубы, словно растаял и растёкся маленькой чёрной лужей. Зато теперь по телу разлилась приятная истома. Сознание поплыло, будто он только что жахнул не меньше литра чистейшего спирта да ещё да ещё занюхал собственный рукавом, то есть без закуси.
Вот что чувствуют экстремалы, когда благополучно выбираются из очередной передряги, куда сами же и залезли. Виант блаженно улыбнулся. Нервный отходняк трясёт и колбасит тело, а душа кайфует. Если ему будет суждено вернуться в реальность, то он точно и навсегда потеряет всякий интерес к компьютерным играм. Ему только что удалось сперва вкусить сладчайший кошачий корм, а потом, ни много ни мало, спасти собственную жизнь. Даже самые страшные компьютерные монстры, квесты и боссы локации рядом не курили. Вот что значит пройти по грани, заглянуть по ту сторону жизни, ощутить дыхание смерти на собственном затылке и, Виант зажмурился, словить кайф.
