Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: у истоков Союза
– Джеспар, – девушка положила руку на плечо парню. – Мне…
– Я понимаю. Эх, я бы отдал две тысячи золотых, чтобы тут был твой Фриджи и мне не пришлось бы этим заниматься. Да, как всегда разгребать это мне, – наёмник схватился за два острозаточенных кинжала. – Иди и постарайся не погибнуть.
Лишари на этот раз продолжила путь в одиночестве, за её спиной раздавались звуки отчаянной битвы, но ей нет до этого дела. Она идёт вперёд и только вперёд, словно заведённая. Там, впереди её ждёт цель, награда, которая исполнит старые чаяния. Она работала над светочем, но её нагло предали, оборвали работу, пресекли исполнение смысла жизни, но теперь её ничего не остановит. Она хочет этого, желает всей душой доказать, что она способна изменить мир и бросить вызов узурпаторам, будь то Рождённые светом или сами «высшие».
Внезапно всё вокруг дрогнуло, коридор стал плясать и Лишари поняла, что её стремление завело в новую ловушку, которая должна прикончить её. Лишари побежала что было сил, тоннель вокруг неё иллюзорно извивался и брыкался, будто бык, пытающийся сбросить оседлавшего его. Стены тряслись, сбрасывая камень, куски стали сползать, будто омертвевшая кожа, оголяя нечто светящееся и пульсирующее. Магия… тонны магической силы крылись в этих местах и лишённые барьера, энергии хлынули в пространство, прорастая в кристаллические ёжистые пучки, похожие на быстро замёрзший лёд. Кристаллы сверкнули розовым и голубым до ослепления, отбросив на стены мириад извивающихся теней. Испугавшись, она стала беспорядочно выкидывать ментальные щиты, защищаясь от падающих камней. Чародейская тьма теней и свет кристаллов стали сгущаться вокруг Лишари, которая пропустила один единственный камень, ощутив болезненное ощущение в виске. Пошатнувшись и сделав шаг вперёд она смогла выдавить из себя остатки магических сил, сотворив крепкий щит. Это забрало столько сил, что дама не пройдя и метра, упала во мрак.
Лишари очнулась. Сначала ей показалось, что это вокруг шуршат сухие листья осенних древ, но тут же стало понятно, что это осыпается каменная крошка. Монастырь оказался не так прост, как казалось.
– О-о-ох, – приложив ладонь к пульсирующей болью голове, выдохнула девушка, пытаясь рассмотреть, что же случилось; щит вокруг неё только исчез, что говорит о минутах трёх в бессознании, повсюду валяются камни и свет… свет от кристаллов залил всё нестерпимым чувством. – Вот скотство. Реально, что б его, скотство!
Ругань Лишари пронеслась эхом вперёд по коридору и кажется, что ей виден конец его. Вобрав остатки сил, она смогла подняться и идти дальше, тяжко перебирая ногами. Её мысли спутались и только цель ведёт вперёд, призвание археолога – докопаться до истины и долг магов Наратзула – сокрушить чёрное влияние сил, ограничивающих всякую свободу. Она бы спокойно дошла до конца коридора, как её навстречу вышел кто-то. Странная фигура, оттенённая потусторонним мраком, и явившаяся будто из ниоткуда. Её одежды шуршат о каменный пол, а руки протянуты словно в материнском приветствии.
– Кто ты такая? – испугалась Лишари, в её руках сверкнули зарождающиеся молнии. – Не подходи, дух, иначе я отправлю тебя в ад!
– Моя девочка, – ласково прошептала женщина, протянув к ней руки. – Ты связана с тем, кто попрал баланс. Во имя свершения справедливости я должна…
– Что!? – Лишари попыталась атаковать, но её магия была заблокирована, она рассыпалась искрами о тканевую вуаль, которой прикрылась странная женщина.
– Девочка. Ты и твой любимый нарушили баланс, который нужно восстановить… или отплатить за его нарушение… кровью.
Слова, лишённые эмоций прозвучали неистово зловеще. Лишари ощутила сначала приступ ужаса, а потом её скрутило. Женщина подняла руки и Пегаст показалось, что её сейчас разорвут, каждую мышцу обуяла пламенная боль, сердце забилось бешенной птицей, и всё стало стихать, мир начал терять краски и чёткость звуков. Это конец.
В этот же миг в коридоре появился свет… это странное сияние, от которого исходит тепло и чувство торжества. Жизни. Ослепительный «рассвет» заставил женщину под вуалью опустить руки и Лишари стало намного легче. Из «зари» вышел воин, прекрасное существо, чей голос принёс и дрожь в душе:
– Я запрещаю тебе Именем пославшего меня!
– Посланец своего Господина, – печально и будто бы отвлечённо сказала женщина.
– Он и твой Господин! – громко обозначил воин.
Лишари смогла напрячь зрение и увидела, как сияющий воитель обратился к женщине:
– Предательница… мой Господин положил тебе больше не начинать того, что будет нести гибель его любимым творениям. Время твоё и первого предателя миновало. Так мой Господин постановляет и ограничить вас в мести народу сему.
– Когда-то ты были и твоими братьями, – тихо твердит женщина.
– Вы предали Его, поклонившись Тель-Имальтхаати, который восхотел поставить престол свой выше звёзд. Мой Господин приказывает тебе отступить.
В ответ не прозвучало ничего, и женщина растворилась в пустоте. Сияющий воин перевёл своё внимание над скрюченной от боли Лишари и простирая длань свою над ней, дал в её тело снизойти потокам тёплого целебного света.
– Почему ты не веришь, Лишари? – девушка слышала голос везде, словно голос являлся из ниоткуда и отовсюду одновременно. – Твоя жизнь наполнена болью такой силы, что ты уже не веришь ни во что, кроме себя.
– Я верю в науку, – Лишари стала подниматься, чувствуя, что с каждой секундой её тело всё больше наполняется силой. – Я верю в дело Наратзула.
Каждая попытка посмотреть на сияющего воина оборачивалась провалом, будто голова отказывалась это делать. Это было невозможно, разум девушки кричал, что это должна быть иллюзия, но он стоял перед ней. Ангел, существо, отражающее Истинный Свет. На секунду ей позволили взглянуть на сияющего воина и от его образа девушка чуть не упала. Его лицо – красивое и грозное, вселяющее в сердце шок и трепет, сияет ослепительным златом. Всё тело покрывает настолько чудесный доспех, что любой кузнец рыдал бы от упоения при виде его, а на сердце сияет символ Грааля, пылающего внутренним светом. За спиной два крыла, белоснежнее чем только что выпавший неримский снег, и лёгкие, но в тоже время могучие. В одной руке ангел сжимает кадильницу, покрытую драгоценными каменьями и окуривающую коридор приятным сладким ароматом ладана, придающего сил. В другой руке светлый, сверкающий броским серебром длинный меч, поющий ветрам о грядущих битвах.
Лишари почувствовала подъём духа. Она испытала призрачное касание, подобное лучам рассветного солнца, похожее на руку Отца на плече дочери. Охватившая её раздражительность, боль, усталость и фанатичное стремление исчезли, сердце наполнилось спокойствием и миром.
– Иди за мной, – приказал ангел и Лишари не могла не повиноваться.
Ей не нужно было призывать свет, ибо само присутствие ангела заставляло тьму рассеиваться. Вскоре они вышли в большое прямоугольное помещение, где по бокам поставлены колонны. Всё вокруг чисто и убрано, нет нигде нагромождений мусора или обвалившихся кусков. А в самом конце Лишари увидела на четырёх колоннах треугольную крышу, украшенную лепниной и золотыми узорами, блистающими от света ангела. Но что за колоннами мешает увидеть стена и массивные серебряные ворота, накрепко запертые.
– Где мы? – с волнением и дрожью спросила девушка, её речь стала более спокойная, утратив привычное возбуждение.
– Это место для служения ишийцев, а там, – воин указал на конец залы. – Их алтарь.
Они прошили ещё дальше, спустившись по ступеням. Лишари вся потерялась в догадках, кто может быть воин, что это была за женщина и какова его цель.
– Там, то, что ты ищешь, Лишари Пегаст, – указал на алтарь ангел, грозно говоря. – Но нужно ли тебе это, дочь скараггской крови?
– К-конечно нужно, – Лишари посмотрела на запертый алтарь. – Так мы изгоним проклятых «высших». Вы же против них сражаетесь?
– Так, но иными способами. Вы хотите всё сделать сразу, инструментами внешнего порядка, не прибегая к исцелению себя.
– Исцеления… вы о «красном безумии»? – аккуратно спросила Лишари, смотря в сторону от ангела, ибо свет от него сильно слепит.
– Уразумейте, племя человеческое, что вашими недугами души и грехом отгоняется свет, и ими вы даётся власть над собой духам мятежным.
Наступила секунда молчания, что пало от твёрдого гласа:
– Чего ты хочешь? Что ты хочешь на самом деле?
– Я? Изгнать «высших», – покорно ответила Лишари, в мановении ока переменив характер, ибо сам вид странного существа испугал её. – Доказать торжество науки.
– Но своей жизнью, Лишари Пегаст, ты доказываешь обратное. Жизнь… мой Господин напоминает тебе о том, какая она была, – с этими словами ангел простёр десницу, давая кадилу всё заполнить дымом, и Лишари всё вспомнила… пред ней на пространном свитке, сотканном из пара, явилось ведение, образ того, что было.
С любопытством девушка стала смотреть на то, как свет ткёт картины её прошлого и только холодные тёмные стены стали свидетелями картин жизненного пути молодой чародейки. Вот на песке берега морского стоит маленькая темноволосая девочка в зелёном платье. Отец, подаривший ей недавно небольшой набор для копания, был рад тому, что дочь займётся изучением древностей. С того самого времени, когда мать подарила ей старый пирийский амулет, маленькая Лишари была поглощена культурой древних народов, ей хотелось потрогать её, изучить и посмотреть. Детское любопытство постепенно перерастало в увлечение всей жизни. Ей казалось, что именно здесь она найдёт древние руины. Внезапно на берегу появились ещё дети, они стали окружать девочку. Она поняла, что сейчас будет недоброе, а поэтому встала, приготовившись принять каскад обид.
– Что вам надо?!
– Скараггчка! Скараггчка! – стали её дразнить дети.
Эта девочка оказалась не такая как все. Вместо светлой кожи и ясных глаз, её отметил смугловатый оттенок и скосый взгляд. Этого хватило, чтобы местные дети пустилась в дразненения и оскорбления.
– Скараггчка, вытащи череп собачий! – всё сильнее её обижали дети. – Покажи нам магию.
– Нет! Всё не так!
– Как говорил мой папа – все скарагги плохие, – стал язвить один из детей. – Так говорит Творец. Мой папа так говорил.
– Творец! Если Бог есть, то не может быть таким злым! – махнула Лишари. – Вы злые!
– Нет. Мы всего лишь чтим нашего Творца, как говорил мой папа. И тебе скоро это надо будет делать, – ребёнок подбежал и со всей силы пнул набор для копания разлетелся по всему берегу. – Так мой папа учил делать со скараггами.
Дети конечно тут же ушли, а маленькая Лишари села на песок. По её личику побежали слёзы, она захныкала и нет того, кто бы её успокоил. Через её всхлипывания донеслись слабо разборчивые слова:
– Ес-если Б-бог есть, то О-он не может быть таким з-з-злым.
– Сестра! – подбежал рослый темноволосый парень, лет двадцати одного. – Что случилось?
– Ракуша… мен-меня обидели.
– Ничего, сестра. Я найду их. Это же Моло и его друзья? Я разберусь с ними.
– Да они! Хорошо, что у меня есть такой братик, как ты, – Лишари успокоилась, в крепких братских объятиях Ракула.
Видение закончилось и всё рассеялось. Вместо него только ангел и смущённая Лишари.
– З-з-зачем? – голос девушки сильно продрог, но только от сильной внутренней боли, родившейся в душе. – К чему это?
Но ангел сохранил молчание. Вместо этого он вновь поднимает десницу, давая подняться дыму от кадила и новое видение простёрлось на ткани реальности.
На этот раз это молодая дама, лет четырнадцати предстала пред ангелом и самой Лишари, которая в видения узнала себя. Задиристая и наглая девчонка, всё время готовая показать себя, сейчас зажата и с опущенными глазами выслушивает обвинения взрослых. Один из мужчин в форме стражи Остиана задаёт строгий вопрос:
– Ракул, у кого деньги?
Её брат, не желая вступать в спор со стражей, или вообще испытывать душевные терзания, всё говорит:
– Лишари… деньги у моей сестры.
– Золото дамочка! – закричал стражник, уже готовясь занести алебарду для удара, но этого не потребовалась, и девушка из кисета вынула три золотых и отдала их, а воин передал их богатому горожанину, причитая. – Если бы твой отец не был бы мануфактурщиком, то гнить тебе в тюрьме. А так… приваливай!
– Так учил Творец, сестра, – бесстрастно стал говорит брат. – Ложь есть грех, на который я пойти не могу.
– Из-за твоей поганой праведности с голоду подохнут мои друзья. Отец не даёт нам денег, и чтобы прокормить Луи и Верону, я спёрла пару золотых у этой свиньи! – крикнула Лишари вслед уходящему богачу.
– Такова воля Творца, – заученно повторил Ракул. – Не нужно было связываться с нищими. Они всегда могут прийти на службу Храму, чтобы получить пищу… только для этого им придётся принять истину.
– Да пошёл ты! – в исступлении рычит Лишари. – Творец не таков! Вы извратили его образ. Вы – долбанные идиоты, фанатики и сектанты, – слёзы замерцали на глазах девушки. – Луи… Верона… они же теперь погибнут.
Туман кадила сменил обстановку и на этот раз полотно дыма явило убранство богатого роскошного дома, в котором идёт хороший обед, и люди в доброй одежде приступили к трапезе:
– Лишари, так как я хочу Ракулу передать своё дело, – подняв бокал с вином торжественно говорит отец. – Ты же, как девушка будешь посвящена Творцу.
– Что!? Я хочу изучать магию, а не молиться днями напролёт! Это нечестно!
– Но ты должна! Ты пойдёшь в матушки монастыря! Я посвящу тебя Рождённым светом, как благочестивый подданный!
– Да мне плевать, что ты хочешь!
– Дочь, – строго обозначила темноволосая мать, разделывающая кусок мяса. – Это Ракул рассказал, какие блага тебя ожидают в служению Рождённым светом. И я согласна с ними.
– Отец, ты же помнишь, как сам рассказывал, что мы – люди свободные и должны сами выбирать путь в жизни? Ты сам подарил мне тот набор… с него я начала быть археологом. У меня же скоро экспедиция!
– Ничего. Археология не так важна, как, то дело, которые мы тебе даём.
– Нет! Это… это, – задыхаясь от злобы, заговорила Лишари, – это не может быть волей Творца… с вами я вообще не уверена, что Он есть! Я… да иди вы все, со своим храмом!
– Сестра!
– Дочь!
Кадило ангела снова взмахнуло, показывая финал первой части истории. На этот раз всё тот же дом богачей, только в нём поселился траур. Отец, полупьяный еле как стоит на ногах, мать вся в слезах, сцепилась с Лишари в объятиях. Они получили пару дней тому назад страшные вести о том, как ополчение храма было вмазано в землю ударной кавалерией канцлера. И Лишари рыдает. Брат ей донёс много неприятностей, но это все ещё был её брат с которым она правела детство и которого любила несмотря ни на что. А сейчас его нет… обольщённый постулатами храма, лишённый внутреннего стрежня он стал жертвой интересов верховного жреца. И храмовый вестник, пришедший об этом заявить, гордо молвит:
– Простите, отныне ваш брат Ракул покинул сей бренный мир. Теперь он в лучшем мире, вкушает виноград и пьёт мёд, и окружают его девы.
Мать Лишари пустилась в ещё большее рыдание, а отец спьяну швырнул бутылку, но та пролетела мимо, со звоном разбившись о дверь. Все скорбят по Ракулу, он был человеком слабым, но это была их кровь… которую они и потеряли из-за спеси храма. Верховный жрец решил позабавиться с ополчением, поиграть в стратега, но вряд ли фанатики могут что-то противопоставить тяжёлым латникам с пиками наперевес.
– В лучшем!? – сорвалась Лишари, а в её ладонях загорелся огонь, губы выдали крик исступления. – Я ненавижу всё это! Будь все они прокляты! Творец… нет Его! И гори храм. Горите Рождённые светом! – она выставила ладони вперёд и кажется, она сейчас вестника выкинет ударом из дома. – Вон!
Дым кадила испарился, и вместо него снова остались только ангел и Лишари. Девушка, сбитая с толку и ошарашенная, не понимает, что происходит. Ей явили боль, вывернули её душу и снова возбудили старые раны. Она только слабо шевелит губами, утирая горячие слёзы.
– З-з-зачем?
Но и снова молчит ангел. Он поднял кадило, и новая порция дыма захлестнула святилище, соткав свежие изображения, повествующие о жизни Лишари. В сей раз ей показали то, к чему привело всё. Огонь в груди, боль в сердце привели её к великому мятежнику, главному врагу Рождённых светом – Наратзулу. Её ненависть, огонь злобы, накопленный годами привёл к тому, что не дети, помрачённые фанатизмом, не брат и даже не храм стали объектом сладкой мести. А сами Рождённые светом, ибо пожар ожесточения с годами достиг до небес и только их крушение могло хоть на немного успокоить её покалеченный больной дух.
– Так что же ты хочешь? – строго вопросил ангел. – Не твои ли обиды вскормили в тебе желание? И натерпевшись от обидчиков, ты ли не желаешь им мести? Только месть твоя переросла тебя и вылилась на сам мир, на его устройство.
– Я… я…
Лишари поняла суть этих слов, ответ остался в сознании. Она помнит, что обижали её из-за внешности часто и тот эпизод на берегу только малая тень придирок. Брат очень часто срывал её планы, называя их греховными, при этом сильно вредя людям. По его наводке казнили пару товарищей Пегаст и первого любого парня, ибо они выступали тайно против власти верховного жреца. Родители любили Лишари, но это не помешало им свернуть кровь девушке на почве того, что она должна в молитве проводить время, а потом и вообще уйти в монастырь. И закончилось всё смертью брата, после которой и семьи больше не стало.
Внезапно словно из ниоткуда зазвучали её же слова. Она вспомнила их, это её фраза, в злобе брошенная во время общения с пророком в одной из таверн Арка:
«Творец, Рождённые Светом, Великий Дух… названия различные, а дерьмо всё то же. И знаешь, что? Какой бы хаос не вызвала смерть богов, я ни на секунду не сожалею о том, что приложила к этому руку. Так было правильнее всего».
– Се узри последствия этого.
Дымка от кадила сверкнула и новые образы замерцали в дыму. Мир, объятый огнём явился. На этот раз Вин предстал в крови, где народы бесконечно воюют друг с другом, не зная покоя. Матери спокойно убивают детей, принося их в жертву «богу» свободы и богатства. Родственники упали в свальный грех, весь мир пошёл по пути блуда и нет больше стыда. Мир стал идеальным рассадником для рождения «высших», опустившись на самое дно бытия.
– Хватит! – крикнула Лишари, она схватилась за голову от приступа трепета, вселённого видениями. – Я всего лишь хочу избавить мир от «высших». Мне нужно… этот источник энергии. И всё.
– Я могу рассказать тебе, что будет, если ты его найдёшь, – ангел посмотрел на Лишари, и девушка тут же отвернулась, не в силах стерпеть. – И работа твоя продолжиться, ибо для источника понадобится частица «высшего»… малая. Смысл твоей жизни превзойдёт любовь и жених дарованный Господином моим тебе, не выдержит этого, ибо свадьбу ты потребуешь отложить ради работы окончания. В битве за замок Ад’Балор его обида поведёт. И ты потеряешься… тебя ждёт безумие, путь фанатика, не лучше тех, которых ты презираешь, – ангел протянул руку с мечом и провёл по щеке девушки. – Ты можешь потерять того, кто важнее всех возмездий.
– Нет! – Лишари уже хотела броситься вперёд, но её остановила неведомая сила. – Этого не может быть! Фриджи… я его не потеряю.
– Так будет, ибо выбор твой к этому и приведёт, – ангел только собрался поднять кадило, чтобы явить видение.
– Не нужно, – взмолилась Лишари, отирая очи от слёз. – Зачем ты это рассказал?
– Господин мой чтит свободу в творении своём и даёт тебе выбор, – ангел протянул руку с кадилом в сторону алтаря и двери распахнулись, чему Лишари изумилась, ибо даже самый лучший взломщик не скрыл бы их. – Выбирай, ибо Господину моему угодны оба варианта.
После этих слов ангел исчез вместе со светом. Лишари, чтобы не остаться в кромешной тьме, подняла руку и всё залило холодное тусклое сияние. Девушка пошла вперёд. Она может закончить всё прямо сейчас, всего-то нужно взять сияющий ящик и передать его Мерраджилю, чтобы он покончил с «высшими». Но стоит ли это делать? Она встала возле самых врат. Теперь её стремление сильно поколеблено, и она вспомнила, кто её согрел. Парень, любимый человек, вырвавший её из когтей смерти… променяет ли она его ради древней мести? Сердце как будто разорвало надвое, обида и месть с одной стороны взывают к выполнению долга, но с другой её душу тянет тепло, мир и любовь, которые помогут ей забыться, найти тихую гавань, которую она может потерять по слову сего ангела. Вот теперь ей по-настоящему стало тяжко, но артефакт так и манит своей силой, а дома её ждёт жених, готовый одарить теплом и лаской. Девушка делает шаг вперёд, чтобы получить заветный приз, но опять натыкается на стену противоборства в душе. Она ведь простая девушка, которая желает понимания и того, чтобы её в конце концов обняли и приголубили, а не свершения мести… против кого? Рождённый светом пали, Нерим едва не сгорел в огне гражданской войны и даже храм разорён и сожжён. Больше некому мстить. А «высшие»… не станет ли «светоч» ключом к гибели человечества, ибо лишённое ментального врага, оно встанет в духовном развитии и способно уподобиться животным… и всё же Лишари тянется за артефактом, но снова и снова её пронзает боль… и память о Фриджидиэне.
Пайганиты чистили копья, собравшись у подножья навечно упокоенных мертвецов. Там же сидит и Джеспар, натачивающий кинжалы. Он первым увидел, как из далёкого коридора, еле волоча ноги, к ним вышла Лишари.
– Что случилось, госпожа? – спросил радагбан, приметив странную пустоту в её руках. – Почему вы без своего артефакта? Мы зря что ли ковырялись здесь?
– Я прошу вас, – робко заговорила Лишари. – Я каждому дам по три тысячи медяков, только потопали отсюда.
– Что же ты там нашла? – удивился радагбан.
Лишари сделала свой выбор и решила предназначить себя другому пути. Она поняла, что эта погоня – беготня во месть за старые обиды, больное долженствование и ненормальное хотение, возведённый в абсолют. Ей стало ясно, что главное оружие против Высших, это не светоч, а оно внутри каждого человека. Оно в сердце каждого разумного существа, ибо дух его, вскормленный злобой, блудом, пьянством, распутством и прочими непотребствами сам отравляет вокруг себя мир. Она сделала свой выбор – Фриджидиэн ей дороже всякой мести.
– Какая бы то ни была находка, я рад, что Лишари вернулась, – Джеспар убрал кинжалы. – А теперь пойдёмте отсюда. Нас ждёт ужин, а я жутко проголодался.
Пирийские руины, после всего произошедшего ещё могли удивить тех, кто в них проник, но стал это не механизм или таинственный обитатель, а новый участник расхищения древних подземелий. Сначала послышался шорох и голоса, а затем по коридорам, по холодным каменным стенам разлился свет факелов и ламп.
Радагбан только собирался дать команду, чтобы его воины строились, а Джеспар приготовил клинки, как к ним, облитые светом магии и огнём факелов вышли люди. Впереди шёл мужчина, защищённый кольчужными пластинами и несущий в руке длинный посеребрённый меч. Высокие сапоги с шорохом касались камня, а в длинных перчатках пальцы сжали древко факела. Его лицо сосредоточено, волос подвязан сзади в конский хвост. Рядом с ним идёт девушка, её огненно-рыжий волос убран в шишку на голове, а тело объяло тяжёлое подпоясанное одеяние красно-белого цвета. В её утончённых пальцах заключён фонарь, в другой руке наготове огненный всполох боевой магии. Чуть дальше неё ступает мужчина в светлой элегантной мантии, с отвёрнутым воротником и с посохом в руках, который украшен плетённым навешрием в которое вложен камень от которого льётся чудесное сияние.
Обескураженная явлениями недавними Лишари полуостекленевшими глазами смотрит на незнакомцев. Радагбан тихо приказал своим людям встать в боевой строй, а Джеспар толкнув Лишари, привёл её в чувство.
– Стой! Кто идёт!? – кричит радагбан.
– Свои! – ответил Джаэль.
– Свои не будут шастать по руинам, – усмехнулся радагбан и приказал людям опустить копья. – Скажите, мои дорогие, что вас сюда привело? Вы пришли сюда в поисках древних сокровищ или ваши цели более возвышенны? – Джаэль приметил, что радагбан хоть и держит своих людей в узде, но довольно напряжен.
– Приказ визиря, воля шаханшаха, – парень протянул свиток, на котором царская печать. – Так что вы в любом случае нас пропустите.
Раздался чуть грубоватый голос Лишари:
– Вы не найдёте здесь ничего, кроме боли прошлого. Разворачивайтесь и идите восвояси.
– И всё же мы настаиваем, – заговорила Элия.
Лишари будто бы не слышит слов троих, мотает головой и продолжает тихо настаивать на своём, в её глубоких карих глазах Вилдас разглядел душевный огонь:
– Вы не понимаете. Там… трудно объяснить… не нужно туда идти, – она подняла чуть смугловатое лицо. – Ангел, он всё ещё там. Он помог мне. Но прошу вас, не идите туда. Там вы не найдёте того, что ищите. Вы обретёте новый смысл.
К ней подошла Элия, аккуратно взяла за её за руку, заглянув в очи.
– Не мой профиль. Вилдас.
– Да. Хорошо.
Вилдас пару раз шагнул к ней, осмотрел и протянул руку, коснувшись духа псионическими нитями, ощупывая тревоги, злобу и выискивая червоточины, которые могли бы остаться после встречи со злом. Но он обнаружил ни то что бы ментальный щит, сколько аккуратное отведение заклятья, словно некто более сильный не даёт ему коснуться её духа, но подсознательно даёт понять, что кроме касания могущественного света тут ничего нет.
– Она встретилась более чем с древними пирийскими призраками, – тихо говорил Вилдас. – В её душе я не чувствую прикосновения тёмной магии энтропизма или чёрной псионики.
– Неважно, – махнул Вилдас. – Вы выберетесь? Вам не нужна помощь? Вы, сможете ей помочь выйти?
– Я доберусь сама, – уверенно сказала Лишари. – Я отдаю отчёт в происходящем, не думай, что я тронулась крышей. Просто… слишком трудно описать то, что со мной произошло.
– Главное, не наткнитесь на какую-нибудь проклятую мумию, бывшую ранее могущественным жрецом, – отшутился Джеспар. – А то искать нас спасение нам от семи казней пирийских.
– Хорошо, постараемся.
Джаэль обошёл радагбана и его воинов, быстро зашагав в сторону длинного коридора, уходящий в холодный сумрак. За ним тянутся его спутники, готовые помочь в любой ситуации. Его снова ведёт цель, снова взывает глубокий долг и неистовое желание. Его дочь ждёт момента, когда папа вернётся, когда снова её возьмёт на руки и будет с ней играть… но прежде её отец должен добыть важный артефакт, бесценное произведение пирийской науки и магии.
«Я обещаю, Оливи, я вернусь», – вспомнил клятву Джаэль и укрепился духом. Вспомнил он и о том, как они провели вечер, как гуляли с Элией по рынку и парку, наслаждались видами дворца шаханшаха. Элия и Оливи долго общались, шутили и рыжеволосая послушница Ордена подарила девочке игрушку, а Джаэль… он просто был рад тому, что его дочка радуется. И теперь он снова с ней разлучён, но вскоре всё кончится.
Трое углубились в глубокий коридор, который тянется слишком далеко. Вилдас сделал шаг в сторону и провёл рукой по стенам, коснувшись пальцами светло-лиловых прорезей и кристаллических жил.
– Тут был… большой всплеск магии, – прошептал Вилдас. – Действительно, тут должен быть источник невообразимого количества магии.
– Как вообще магию можно собрать? – шепчет Элия. – Это же проявление… моря вероятностей?
– Это нечто вроде аккумулятора энергии, того, что собрало мощь «моря», – ответил Вилдас и указал на прожилины. – И ты посмотри на эти кристаллы. Мощный магический всплеск здесь материализовался.
Дух Джаэля что-то тронуло, ему показалось, что в древних руинах присутствует нечто большее, некто более могущественный. Инстинктивно он поднял клинок и приготовился к встрече.
– Будьте готовы, – предупредил Джаэль.
Они подошли к тому месту, где Лишари встретилась с Женщиной и принюхавшись, парень ощутил запах серы, ледяные когти страха прокрались к его сердцу. Джаэль ощутил помимо присутствия власти жизни ещё и проявление инфернального духа. Вилдас и Элия ощутили это острее, и вскоре излили на себя заклятья успокоения, лишь бы потусторонний ужас не терзал их.
Дальше их ждала огромная зала, в которую ведёт многоступенчатая лестница. От одного вида просторности и обширности залы захватывает дух, но они пришли сюда не ради археологических изысканий. Став спускаться вниз, Вилдас разглядывал стены, украшенные холодными барельефами и фресками, повествующими о том, как народ кланялся своему богу. Рядом на колоннах, удерживающих потолок, есть изображения далёких битв и событий политической жизни Пирийской Империи, сгинувшей в вихре гражданских войн и древнего катаклизма. Здесь же и полным-полно статуй, изваяний древних героев, императоров и жрецов Пиры. поодаль виднеются маленькие железные ворота, ведущие незнамо куда.
– Вот он где может быть, – указал Вилдас на большое коробчатое строение с прямой крышей, проход которого заперт внутрь вратами.
– Точно, – подтвердила Элия. – Я чувствую сильный поток магии оттуда.
– Ну что ж, – с мыслями, как он будет передавать артефакт царю, Джаэль вдохнул и выдохнул. – Вперёд. Найдём эту дрянь и… доставим шаханшаху.
Они пошли вперёд, шагнули на дорогу промеж статуй и оказались на линии мощёного мрамора. Храмы ишийцев отличаются мягкостью в архитектуре и даже плита под ногами отдают плавностью контуров. Они шли уверенно и твёрдо до тех пор, пока зала не сотряслась, вековая пыль отдоила дождём их и будто бы со всех сторон послышался звон труб:
– Увидьте прошлое! – раздался голос сильный. – Увидьте то, с чего началась гибель восточного предела!
– Что! – попытался закричать Джаэль, но не смог – слова будто бы пропали в вихре времени.
Тоже самое произошло и с Элией и с Вилдасом, которые непонимающе взирают на происходящее. Из закружил поток из света магии шторм сладкого дыма, явившийся будто бы из ниоткуда. Страх только усилился, но чьей-то неведомой рукой он был отброшен назад и развернулась оттенённая временем и магией картина происходящего.
Трое оказались на каком-то каменном помосте. Взгляд вправо и на лево даёт понять, что они немногим выше крон изумрудных деревьев. Немой вопрос застрял в головах, но тут же поспешил разрешится, когда они увидели, как рядом произросла целая крепость, вгрызающаяся в горы и их покоряющая. Символ золотого ока с орлом под ним дал понять, что они оказались у древней цитадели в момент её жизни, которая должна была стать житницей северо-востока, подобием Арка, но судьба её – трагична.
Перед ними странное устройство – кольцеватые вытянутые сферы на замудрёном пьедестале медленно кружатся, а в середине, будто бы в воздухе парит огромный золотистый ромбический кристалл. Сердце механизма изливает саму суть энергии и света.
