Татьяна Никандрова
Зови меня Златовлаской
– Я хотела сделать Муслимову неприятно, – откровенно заявила подруга. – Ты видела его?
– Да, видела. Ему и правда было неприятно. Ну, а как быть с Никитой? Он в курсе, что участвовал в этом спектакле?
– Ой, да ладно, что с ним будет, – отмахнулась она. – Никитос пьяный и веселый. Ну, поцеловались, подумаешь. С кем не бывает?
Простота, с которой Ада смотрела на мир, порой меня поражала. Она никогда не заморачивалась с самоанализом и не терзалась угрызениями совести.
– То есть вы с Никитой по-прежнему друзья? Ты не думаешь, что он воспримет поцелуй как сигнал к чему-то большему? – не унималась я.
– Нет, конечно. Парни не такие. Из-за одного безобидного поцелуя не станут страдать от любви.
Дверь ванной дернулась. Мы с Адой вздрогнули и, машинально поправив одежду, открыли ее. На пороге стояла Милославская.
– Ой, я просто проверяла, свободно ли, – улыбнулась она.
– Ничего, мы уже уходим, – ответила Калинина, выходя из ванной.
Я последовала за подругой, но неожиданно Кира мягко обхватила мое запястье. Я остановилась и вопросительно посмотрела на нее. Она снова прикрыла дверь и села на край ванной.
– Не подумай, что я ревную. Но могла бы ты пояснить сообщение, которое написал тебе Влад? Я понимаю, это не мое дело, но оно не идет у меня из головы, – смущенно проговорила Кира.
Я вздохнула. Господи, как легко было ненавидеть Ширшикову, когда она была моей соперницей за внимание Пешкова. И как сложно испытывать негатив к Милославской. Сейчас, глядя на нее, я понимала, что вопреки моим надеждам, изнутри она была так же красива, как и снаружи. Спокойная и искренняя, Кира не стала плести интриги, подобно Яне, а просто подошла и прямо спросила меня обо всем. В ее голосе не было ни капли вражды, ни капли злости. Кажется, я понимала, почему Ревков был с ней. Только от этого было не легче.
– Помнишь тот день, когда мы все вместе ходили в бассейн? – начала я. – Так вот, вы с Владом ушли раньше и, видимо, долго разговаривали в женской раздевалке. Через полчаса после вашего ухода я тоже отправилась туда, совершенно не рассчитывая кого-то встретить. В общем, я сняла купальник и уже шла в душ, когда наткнулась на Влада…
Я посмотрела на Киру. Сначала на ее лице отобразилось удивление, а через несколько мгновений девушка в голос засмеялась. Ее смех был звонким и заразительным. Невольно я тоже заулыбалась.
– Я так испугалась, что, пытаясь спрятаться, ударилась головой об шкаф.
– Вот умора! Да, я помню, что мы тогда повздорили. Я наговорила Владу кучу лишнего и уехала. Только сейчас до меня дошло, что мы выбрали не лучшее место для выяснения отношений, – наконец сказала Кира.
– Это точно. Я чувствовала себя так неловко, а Влад еще издевался надо мной, подливая масло в огонь своими сообщениями, – завершила я свой рассказ.
– Да, это в его стиле. Знаешь, у меня как гора с плеч. Когда Никита зачитал сообщение, я навыдумывала себе черт знает чего. Спасибо, что рассказала, – ответила Кира, благодарно улыбаясь.
– Да не за что. Я хотела тебе сразу рассказать, но по твоей реакции было непонятно, что тебе это нужно.
– Женщинам следует контролировать свои эмоции, – задумчиво отозвалась она.
Мы немного помолчали. Затем Кира поднялась и, еще раз поблагодарив меня, вышла из ванной.
Глава 19
После зимних каникул вливаться в учебный процесс всегда тяжело. Особенно трудно побороть привычку ложиться спать в два ночи и просыпаться в полдень. Стас говорил, что в универе иногда можно не ходить к первой паре, если очень лень.
После этого я поняла, что мне просто необходимо поскорее закончить школу и поступить в институт, ведь просыпаться к первому уроку было невыносимо. На дворе стояла зима, и в семь часов утра, когда звонил будильник, за окном была такая непроглядная темень, что мой организм напрочь отказывался верить, что уже утро.
Как-то после уроков Стас позвал нас с ребятами прошвырнуться по торговому центру "Мечта". Когда на улице холоднее, чем в морозильнике, молодежь проводит свободное время в крупных шоппинг-моллах. Там есть магазины, кинотеатры и фудкорт – все то, что поможет скрасить зимний вечер.
Я, Стас, Влад, Кира, и Платон плотно расселись вокруг своего столика, жадно поглощая бургеры и картошку фри. Мы обсуждали недавно просмотренный фильм, где по сюжету богатый старик оставляет все свое наследство не семье, а своей доброй сиделке.
Наши мнения относительно данного поступка разделились. Кто-то считал его верным, аргументируя тем, что лицемерная семья старика не заслуживает ни копейки. Другие, наоборот, думали, что его родственники были не такими уж плохими, и оставлять все деньги сиделке – жестоко по отношению к собственным детям.
Я с энтузиазмом участвовала в споре, доказывая, что порой человеческая привязанность может быть сильнее кровных уз, когда мимо нас прошла группа красивых девушек, привлекая всеобщее внимание дорогими нарядами и ароматными духами.
Это была Ангелина Мельникова с подругами. Можно сказать, знаменитость нашего города. У нее был неприлично богатый папа, который не жалел денег на любимую дочурку. По слухам, ему принадлежала львиная доля предприятий в нашем городе. Я не знала, так ли это, но в любом случае Ангелина транслировала в мир образ настоящей богачки. Инстаграм Мельниковой пестрил фотографиями с Мальдив, брендовыми шмотками и ее до противного крошечной чихуа-хуа.
Компания девушек расположилась за столиком в ресторане "Пилигрино", находящемся в конце фудкорта. Каждый из нас невольно проводил их взглядом.
– Влад, я созрела! – хитро проговорила я.
– Для чего? – не понял Ревков.
– Для желания.
Я все время держала в голове то, что Влад задолжал мне желание, и, кажется, нужный момент настал. Ревков с опаской перевел взгляд с меня на компанию Мельниковой и, закатив глаза, покачал головой. Друзья затаили дыхание в ожидании моих слов.
– Тебе надо подойти к ним и взять номер телефона Ангелины.
– А если она даст неверный номер? – вмешался Стас.
– Неважно. Главное, чтобы написала ему заветные цифры.
На долю секунды на лице Ревкова мелькнуло облегчение, и тут я выдала главную часть моего желания:
– И самое важное, – я сделала паузу, – ты должен от начала до конца притворяться заикой.
– Я должен заикаться? – лицо Влада вытянулось.
– Да, тебе нужно заикаться, причем так сильно, как это только возможно. Если потратишь на слово, состоящее более, чем из двух слогов, менее пяти секунд, желание считается невыполненным.
– Она маньячка! – рассмеялся Платон и с сочувствием похлопал Ревкова по спине.
Почти всем в нашей компании идея показалась смешной. Кроме разве что Киры и Влада. Ревков был просто в шоке. Милославская выглядела настороженной: отпускать парня знакомиться с Мельниковой ей явно не хотелось.
– Сашуль, а тебе не кажется, что это слишком жестко? – ласково улыбнувшись, спросила она.
– Да ладно, Кирюх, че ты паришься? Эта Мельникова вон какая черноволосая, у Владоса на таких не стоит, – заржал Стас.
Милославская одарила его презрительным взглядом.
– Давай проясним: я должен подойти к этим расфуфыренным девицам, дико заикаться и при этом умудриться стрельнуть номерок у той черненькой? – спросил Влад, не обращая внимание на глумящегося над ним Стаса.
– Да, все так, заодно избавишься от комплексов, – сказала я, еле сдерживая распирающий меня смех.
– Нет у меня никаких комплексов, – отозвался он, всматриваясь в сторону Мельниковой и ее подруг.
– Вот уж у кого точно их нет, так это у Стасяна, – заявил Платон. – Помните случай в Милавице?
Парни дружно заржали.
– А что было в Милавице? – спросила я.
– Как-то раз на спор Мишутин залез в примерочную магазина женского нижнего белья. А потом подозвал продавщицу и, протягивая ей лифчик, попросил принести размер побольше. На полном серьезе, – сквозь смех поведал Платон.
– А она что? Принесла? – Кира вскинула брови.
– Ага. Принесла. Но вид у нее был просто невозможный.
Почему-то я не сомневалась, что Стас мог такое провернуть. Это было вполне в его характере.
Влад запустил пальцы в волосы и громко выдохнул. Деваться было некуда. Ему предстояло взять номер у Мельниковой.
Стас предложил нам тоже посетить "Пилигрино", чтобы лучше слышать и видеть происходящее. В итоге мы все, кроме Влада, присели за соседний с Мельниковой столик. Делая вид, что изучаем меню, мы застыли в ожидании.
Девушки попивали коктейли и весело щебетали. До нас доносились их смех и непринужденные разговоры о том, кто куда поедет летом. Через пару минут "на сцене" появился Влад. Он неспешно приблизился к девчонкам, бросил косой взгляд на нас и начал представление:
– П-п-при-ве-ве-т-т!
Я зажала рот рукой. В действительности это оказалось в сто раз смешнее, чем в моем воображении. Надо отдать Владу должное, он правда отлично заикался. Девушки повернули голову к Ревкову, и на их лицах застыло удивление. Влад сглотнул и снова принялся повторять приветствие, впившись взглядом в Ангелину.
– Эм… Привет, – неуверенно ответила она, растерянно поглядывая по сторонам.
– Т-т-ты о-о-оче-чень к-к-кра-си-си-ва-я! – сказал Влад.
Пока он по слогам выдавливал эту фразу, наш стол тихонько трясся он хохота, который мы отчаянно пытались сдержать. Даже Кира сдавленно смеялась.
– Спасибо, – с недоумением ответила Ангелина, все еще не понимая, что происходит.
Глаза Мельниковой бегали по ресторану, а ее подруги с любопытством разглядывали Влада. Какое-то время он молчал, а потом ни с того ни с сего взял и плюхнулся на диванчик рядом с Ангелиной. Девушка оторопело отодвинулась от него.
– Я б-бы хо-хоо-те-те-л п-п-при-гла-гла-сить те-те-те-бя н-на с-с-ви-ви-да-да-ни-ни-е.
Брови Мельниковой взметнулись вверх, а через секунду на лице отразилась жалость.
– Ой, прости, пожалуйста… Я не могу, – она пыталась быть вежливой, но глаза выдавали легкую панику.
Вопреки моим ожиданиям, никто из ее подруг не смеялся. Они то ли недоуменно, то ли жалостливо поглядывали на Влада. Услышав ее ответ, Ревков на секунду прикрыл глаза, а потом с обидой произнес:
– П-п-по-че-че-м-му?
После этого его "почему" наш столик взорвался хохотом. Платон аж захрюкал от удовольствия. Внезапно нас прервал голос одной из подруг Ангелины:
– Эй, вы! По-вашему, это смешно?! – она смотрела на нас с презрением.
– Это очень смешно,– прохрипел Стас. От смеха он почти плакал.
– Ну ты и козел! – вставила другая девчонка из компании Мельниковой.
После этой словесной перепалки Влад быстро вернул внимание к себе, повторив свой вопрос.
– Потому что я уезжаю. Завтра. Надолго. До мая, – выпалила Ангелина.
– Д-дай м-м-мне сво-сво-свой те-те-ле-фо-фо-фон, я-я поз-по-поз-во-во-ню т-те-б-бе в ма-ма-мае.
Мельникова терпеливо дожидалась, пока Влад закончит фразу. Меня это приятно удивило. Почему-то, глядя на нее и ее Инстаграм, я думала, что такие девушки – тупые и бесчувственные фифы. А на деле оказалось, что в Ангелине и ее подругах было больше такта, чем в некоторых куда более бедных и менее красивых людях. Что называется, не суди книгу по обложке.
– Я не могу, – вновь начала отнекиваться она.
– Дай ему свой номер, – перебила ее подруга, многозначительно расширив глаза.
На секунду Ангелина замешкалась, а затем кивнула. Влад изобразил щенячий восторг и протянул ей свой телефон. Мельникова быстро набрала цифры и вернула ему мобильник.
– С-с-па-па-си-си-бо! – произнес Ревков, вставая.
Он поднес к уху руку с вытянутыми большим пальцем и мизинцем, как бы показывая, что наберет ее. Ангелина натянуто улыбнулась в ответ. Когда Влад удалился, девчонки разом выдохнули.
– Блин, так стремно, такого даже не отошьешь нормально, да? – сказала Мельникова, нервно теребя салфетку.
– Не знаешь, как вести себя в такой ситуации. Обидеть не хочется, и так жизнь обидела, – поддержала ее одна из подруг.
– А главное, вы заметили, он ведь реально симпатичный! Не повезло, что такой сильный дефект речи, – вставила другая.
– Да, когда он к нам шел, я даже встрепенулась, – неожиданно призналась Ангелина. – А потом такой облом.
Услышав мнение Мельниковой о внешности Влада, я поморщилась. Что-то вроде ревности шевельнулось во мне. Хотя какое я имела право ревновать?
Я подняла глаза и уперлась взглядом в официанта, который стоял у нашего стола, ожидая заказ. Неловко пробормотав о том, что передумали заказывать, мы встали и покинули ресторан. Влад ожидал нас рядом с фонтаном на втором этаже.
Кира вплотную приблизилась к своему парню и, обхватив его лицо руками, одарила долгим поцелуем. Мне стало не по себе от этой картины, и я принялась разглядывать свои сапоги.
– Она тебе по-любому левый номер дала, – хитро улыбаясь, заявил Стас.
– Тебе бы даже без заикания никакой не дала, – ответил Влад, отстраняясь от Киры.
– Ну ты че, Владос? Ты хоть помнишь, когда меня в последний раз отшивали? – самоуверенно сказал Стас.
– А че тут вспоминать? Тебя Сашка сейчас отшивает, – Влад перевел выразительный взгляд на меня и с вызовом улыбнулся.
Повисла пауза.
А затем неожиданно Стас подскочил к другу и с силой толкнул его в грудь. Так, что Влад, не удержав равновесие, свалился прямо в фонтан, на краю которого сидел.
Я ахнула. Но не прошло и секунды, как Ревков, весь мокрый, поднялся на ноги, протянул руку и, ухватив Стаса за край куртки, с силой потянул его в воду. Мишутин сопротивлялся. Но Влад резким движением дернул друга еще раз. В итоге оба упали в воду, обдав брызгами нас и проходящих мимо людей.
Их потасовка привлекла внимание не только посетителей торгового центра, но и охрану. Из противоположного конца здания по длинному коридору к нам устремился охранник.
– Валим! – громко скомандовал Влад, с трудом выбираясь из фонтана.
На Стасе и на нем была мокрая, отяжелевшая от воды одежда. Но, несмотря на это, деру они дали мгновенно. Мы на автомате рванули за ними.
Парни неслись на всех парах, так что я еле за ними поспевала. Кира бежала позади меня. Добравшись до эскалатора, они стали бесцеремонно расталкивать стоящих на нем людей. При этом ребята умудрялись громко ржать и перебрасываться колкостями. Посетители шарахались от мокрых парней, как от прокаженных, так что я бежала уже по проторенной ими дорожке.
На первом этаже к погоне присоединились еще два охранника, причем они напирали с разных сторон. Вид у них был суровый, поэтому я стала опасаться, как бы нам потом не влетело за всю эту беготню.
Однако Владу, Стасу и Платону было очень весело. Ревков с разбегу запрыгнул в пустую продуктовую тележку, и Мишутин, подхватив ее, с силой толкнул вперед. Так что Влад с громким "ву-ху" покатился по холлу торгового центра. Люди едва успели отпрыгивать от набравшей приличную скорость тележки.
Доехав до выхода, Ревков соскочил на землю и рванул на улицу. За ним Стас, Платон и мы с Кирой. Покинув торговый центр, мы бежали еще минут пять, чтобы удалиться на безопасное расстояние.
Когда мы, наконец, остановились, все с трудом переводили дыхание. От нас валил пар, и я подумала о том, что парни на морозе в мокрой одежде легко могут подхватить простуду.
– Вы идиоты! – завизжала Кира, едва отдышавшись. – А если бы они нас поймали?
– Да ничего бы не было, – попытался успокоить ее Платон. – Мы же не магазин ограбили.
– Нам бы в помещение, вы мокрые и разгоряченные, – сказала я.
Мы дошли до ближайшего продуктового, и оттуда парни стали вызывать такси. Адреналин по-прежнему играл в их крови, они, смеясь и перебивая друг друга, вспоминали подробности недавней погони. А вот Кира надулась, как индюк, и ни с кем не разговаривала.
– Ну что, теперь я свободен? – насмешливо поинтересовался Влад.
– Да, ты был на высоте, – улыбнулась я.
Платон пригласил нас всех к себе, пояснив, что его квартира свободна, так как родители уехали загород. Таксист не хотел сажать пятерых людей в машину, опасаясь, что его оштрафуют. Влад пообещал ему пятьсот рублей сверху и добавил, что ехать тут всего ничего. Водитель согласился, и мы забились в машину.
У Платона в квартире было уютно и пахло пирожками. Нас встретила его сестра Юля, которая немного приболела, поэтому не пошла с нами в торговый центр. Увидев мокрых Влада и Стаса, она округлила глаза и потребовала рассказать ей все с самого начала. Платон дал друзьям свою сухую одежду, и в последующие полчаса мы активно обсуждали произошедшее, рассевшись на диване с чашками чая в руках.
Парни передали Владу слова Мельниковой и ее подруг о том, что он симпатичный. Ревков хмыкнул, но ничего не ответил. Затем Платон со Стасом принялись увлеченно судачить об Ангелине и ее подругах. Я с интересом слушала их разговор, потому что они были так возбуждены поступком Влада, что практически не замечали нашего с Кирой и Юлей присутствия.
Мне всегда было любопытно узнать, как парни между собой обсуждают девушек. Оказалось, основными пунктами, на которые они обратили внимание, были лицо и грудь. Описания показались мне довольно приземленными и прозаичными. Никаких деталей в стиле "гений чистой красоты", никаких "волос цветом в осень" и никаких намеков на "ее глаза – как два тумана". Выслушав их характеристики, которые в итоге сводились к "зачет" или "незачет", я возмущенно вставила:
– Как можно быть такими циниками? Как будто женщина – это просто тело!
От моих слов Стас вздрогнул, как будто неожиданно вспомнил о моем присутствии, а затем медленно проговорил:
– Саш, конечно, женщина – это не просто тело. Но мы же с ними не знакомы. Что нам еще обсуждать, кроме их внешности? Ты же знаешь, встречают по одежке.
Я покачала головой и ничего не ответила.
– Да ты никак ревнуешь? – присвистнул Стас, обнимая меня за плечи.
Мы с ним препирались какое-то время, пока нас не прервала Кира, задав свой беспардонный вопрос:
– Ребят, а я вот не пойму, почему вы не встречаетесь?
Я покраснела, а Стас, усмехнувшись, ответил, что я наотрез отказываюсь вступать с ним в отношения.
– А почему? У тебя кто-то есть? – не отставала Кира.
– Нет. Просто мне не до этого.
– Я тоже раньше так говорила, – проворковала Милославская, с нежностью заглядывая в лицо к Ревкову. – У нас с Владом характеры сложные. Зато теперь мы, наконец, поняли, что не можем друг без друга.
Я улыбнулась, как бы умиляясь этой истории. На деле же меня тошнило от их идиллии. Вот прям физически выворачивало наружу.
Когда я собралась домой, Стас, провожая меня у порога, спросил:
– Слушай, Саш, а правда, что мешает нам сейчас начать встречаться?
– То же, что и вначале, – отозвалась я, натягивая куртку.
– Да мы с тобой и так практически как парень и девушка, только без интимной стороны вопроса, – заметил он.
– Это называется дружба.
– Да к черту дружбу! Я буду классным парнем, вот увидишь.
– Только вот я буду паршивой девушкой, тебе нужен кто-то получше, – улыбнулась я.
– Ладно, Санек, мы еще повоюем, – ответил Мишутин, обнимая меня за плечи и целуя в щеку на прощанье.
Оказавшись дома, я задумалась о наших со Стасом отношениях. Существует ли дружба между мужчиной и женщиной, если они не знакомы с детства? Могут ли два человека противоположного пола встретиться и, не пытаясь выстроить романтические отношения, просто начать дружить?
Я считала Стаса другом, но явно не таким, как Булаткина. С обоими парнями мне было легко, весело и комфортно. Однако между мной и Стасом висело какое-то напряжение. Он не был для меня бесполым существом, которым по логике должен быть настоящий друг. Возможно, причина крылась в том, что из нас двоих только я хотела дружить, а Стас определенно желал большего.
Я знала, что будь мое сердце свободно, Мишутин почти со стопроцентной вероятностью смог бы занять его. Но разве можно полюбить человека, когда уже любишь другого? Я понимала, что моя привязанность к Владу нерациональна, бессмысленна и напрасна, но это не помогало его забыть.
Через неделю у нашего завуча Светланы Викторовны намечался День рождения. Собравшись советом старшеклассников, мы решили устроить ей сюрприз. Скинулись, купили цветы, большой торт и стали ждать ее в пустом кабинете истории после пятого урока. Алина Юкина сказала Светлане Викторовне, чтобы после совещания она поднималась к нам.
– Я не опоздала? – ворвалась в кабинет немного растрепанная Ада.
– Нет, пока ее нет, ждем, – улыбнулась Алина.
– Отлично, смотрите, что у меня есть, – подруга достала из сумки пачку свечей и зажигалку.
– Здесь нельзя зажигать свечи, сигнализация сработает, – заметил Максим Муслимов.
– Да ладно, что ты какой занудный? Какой День рождения без свечей, это же так круто! – отмахнулась Калинина.
– У тебя еще не просто свечи, а какие-то бенгальские огни, – ответил Максим, выхватив из ее рук упаковку.
– А ну, отдай! – Ада резко дернулась к парню, но он увернулся.
– Как говорила моя бабушка, кто не рискует, тот не пьет шампанское, – заявила она. – Мы хотим создать атмосферу праздника или нет?
– Так не твоя бабушка говорила, это народная мудрость, – вздохнула я, разделяя опасения Макса.
– Саш, вот че ты придираешься? Я же как лучше хочу, – Калинина бросила на меня осуждающий взгляд. – Муслимов, отдай свечки!
Но парень по-прежнему крепко сжимал в руке отобранную упаковку и определенно не собирался возвращать ее хозяйке. Он поглядывал на Аду с легкой усмешкой.
Подруга замерла, глядя на него в упор, а потом неожиданно и легко, словно кошка, залезла на парту. Она щелкнула зажигалкой и, встав на носочки, поднесла пламя прямо к датчику сигнализации. На мгновенье в ее черных глазах отразился огонь, и она со злорадной ухмылкой покосилась на Максима.
В следующий миг он оказался рядом с ней и силой стащил обратно на пол. Я расслабленно выдохнула, благодаря счастливую случайность, по которой сигнализация не сработала.
Но не прошло и секунды, как раздался противный вой сирены.
– Твою мать, Калинина, ты че наделала? – закричал Максим.
Ада выглядела растерянной и бегала глазами по классу, пытаясь осознать, что натворила.
– Блин, сейчас ведь всех эвакуируют, – сокрушенно вздохнул Кирилл Самохин.
Я выглянула в коридор. Школьники в сопровождении учителей быстро двигались по коридору, стремясь как можно быстрее покинуть школу. Лица у всех были обеспокоенные.
Нам ничего не оставалось, как присоединиться к эвакуации. Влившись в толпу людей в коридоре, Ада схватила меня за руку и озадаченно сказала:
– Я не думала, что из-за этого всю школу на уши поставят.
– А тебе твоя бабушка не говорила, что сначала надо думать, а потом делать? – огрызнулась я. – Предупреждал же Макс. Тебе лишь бы с ним поспорить.
Я сердилась на подругу из-за ее беспечности, потому что понимала, что вряд ли нам это все сойдет с рук.
Огромная толпа покинувших школу людей сгрудилась на стадионе. На улице стоял двадцатиградусный мороз, а все были в легкой одежде: тонких блузках и рубашках. Оказавшись на холоде, я мгновенно околела, а зубы застучали. Я обхватила себя руками, пытаясь удержать в теле хоть какое-то тепло.
Школьная администрация бегала между учеников с выпученными глазами, пытаясь разобраться в происшедшем. Спустя десять минут, наконец, выяснилось, что никакого возгорания в школе нет, и нам разрешили вернуться в помещение. К этому моменту я так замерзла, что уже вообще ничего не чувствовала. Все мои мысли вертелись вокруг окоченевших конечностей и страшной дрожи, пробирающей все тело.
Из-за этой суматохи Светлана Викторовна была очень занята, и мы поняли, что на сегодня поздравления отменяются. Уроков по расписанию больше не было, поэтому, отогревшись в школе, мы с Адой пошли домой. Всю дорогу подруга переживала из-за содеянного и, наверное, впервые в жизни чувствовала угрызения совести.
Успокаивать Аду мне совсем не хотелось, потому что я злилась на нее. Она сорвала праздник Светлане Викторовне и заморозила почти две тысячи человек, находящихся в школе. И все из-за того, что в очередной раз хотела насолить Максу. Их разборки надоели мне хуже горькой редьки, поэтому я просто молча дошла до дома и, быстро попрощавшись, оставила ее.
Шила в мешке не утаишь. В этом я давно убедилась.
На следующий день всех нас вызвали к директору. Выяснить, где именно сработала сигнализация, не составило труда. Техничка выдала нас, заявив, что дала ключ от кабинета истории Совету старшеклассников для того, чтобы устроить сюрприз для Светланы Викторовны.
Мы стояли перед директором, и его проницательные глаза бегали по нам в поисках правды. Николай Львович был высоким, сухощавым мужчиной лет пятидесяти. Рядом с ним стояла огорченная Светлана Викторовна и допытывала нас, что же случилось.
– Мы знаем, что сигнализация сработала в кабинете истории на втором этаже. Вы были в тот момент там. Вы хотели поздравить Светлану Викторовну. Что произошло дальше? – сурово спросил Николай Львович.
– Мы планировали подарить ей торт. Воткнули в него свечи и подожгли – робко начала Ада. – Наверно, из-за этого сработала сигнализация.
– Да, мы нашли в кабинете свечи и зажигалку. Только вот упаковка свечей была закрыта, – объявил директор. – А это значит, что кто-то намеренно с помощью зажигалки спровоцировал включение сигнализации.
Какие же мы глупые! Оставили улики прямо на месте преступления!
Мы стояли, потупив взгляд.
– Вы знаете, что это административное правонарушение? – строго продолжил Николай Львович. – Вся школа была эвакуирована на улицу, а сегодня по причине болезни не явились на уроки восемнадцать процентов учеников.
Дело принимало более серьезный оборот, чем я предполагала изначально.
– Либо тот, кто это сделал, сознается в содеянном сейчас, либо наказаны будут все присутствующие в этом кабинете. Я разочарован, что вы, Совет старшеклассников, самые активные и талантливые ученики нашей школы, совершили такую глупость.
Мы с Адой переглянулись, и по ее глазам я поняла, что подруга приняла решение.
Она едва успела открыть рот, как неожиданно Максим Муслимов сделал шаг вперед и заявил:
– Николай Львович, это я сделал. Хотел проверить работоспособность сигнализации и не предвидел последствий.
Я вновь посмотрела на Аду. Сказать, что она выглядела удивленной, ничего не сказать. Зачем Макс взял ее вину на себя?
– Муслимов, это ты? – воскликнула Светлана Викторовна. – Ты же умный человек, что на тебя нашло?
Максим неопределенно повел плечами.
– Так, ладно, Муслимов, сейчас будем вызывать Германа Анатольевича. Надеюсь, он объяснит тебе принципы работы противопожарных систем, – отозвался директор.
Максим вскинул голову и впервые за все время выглядел обеспокоенным.
– А можно отцу не докладывать? Пожалуйста. Я и так понял, что облажался. Готов понести любое наказание, – взволнованно сказал он.
– Уж поверь, Муслимов, я-то знаю, что лучшее наказание – это поставить в известность твоего отца, – холодно сказал Николай Львович. – Все остальные свободны, возвращайтесь на уроки.
Мы гуськом вышли из кабинета директора. Ребята, расходясь по своим классам, прожигали Аду неодобрительными взглядами.
Подруга затащила меня в женский туалет и начала ходить там из стороны в сторону, нервно покусывая ногти. Ее выражение лица и движения выдавали сильное волнение.
– Зачем он это сделал, Саш?
– Понятно же, зачем, – немного помолчав, ответила я. – Чтобы прикрыть твою самовлюбленную задницу.
– Да, но зачем? – не унималась Ада.
– Да затем, что он в тебя влюблен, глупая! – воскликнула я. – Как ты этого не понимаешь? Он и на Новый год тебе проучить хотел только потому, что его задели твои слова у Анохина. Он был расстроен, потому что реально симпатизировал тебе, а с твоей стороны все было притворством.
– Саш, я должна тебе кое в чем признаться, – тихо проговорила подруга. – С моей стороны это не было притворством.
– А то я не знала! Я поняла это еще раньше тебя!
– Да, ты уже нас спец по части всяких влюбленностей, – отозвалась Ада.
– Короче, хватит делать мозги себе и ему! Вы нравитесь друг другу.
– Как ты думаешь, а почему он так не хотел, чтобы его отец узнал?
– Не знаю, может, он у него строгий? Может, ремня даст? – предположила я.
– Какого ремня? В восемнадцать лет детей ремнем не лупят. Тут что-то другое.
– Как бы то ни было, тебе следует извиниться перед Максом и помириться с ним. Ты согласна? – назидательно сказала я.
Ада кивнула, и мы пошли на урок.