Татьяна Никандрова
Зови меня Златовлаской
Глава 29
Как только началось мое половое созревание, мама начала проводить очень тонкую воспитательную работу. Она никогда открыто не запрещала мне заниматься сексом. Не говорила, что это плохо, грязно или недостойно. Наоборот, мама старалась внушить мне, что это прекрасный процесс, которой может доставить радость, но было одно "но". Все это при условии, что секс будет с правильным человеком.
Мама подсовывала мне книги и фильмы, в которых слишком доступные героини расплачивались за свою недальновидность: кто-то нежеланной беременностью, а кто-то разбитым сердцем. Я росла с убеждением, что невинность – это повод для гордости. Мама говорила о том, что уважение окружающих может заслужить только уважающий себя человек. По ее мнению, умение не размениваться и сберечь себя для того единственного заслуживало уважения.
Я разделяла эту философию. Я хотела, чтобы мой первый раз был с человеком, с которым нас будет связывать любовь. Секс должен быть от изобилия любви, а не от изобилия гормонов.
Мне нравилось, что мы с мамой могли довольно открыто обсуждать интимные вещи. Она никогда не стеснялась рассказывать мне о каких-то, на первый взгляд, излишних, подробностях: я была прекрасно осведомлена, как и от чего можно забеременеть, о способах контрацепции, а заболеваниях, передающихся половым путем. Благодаря возможности обсуждать это дома я не обращалась за информацией к сомнительным источникам. Безусловно, мы обсуждали это с Адой, я натыкалась на статьи в Интернете, но ничего принципиально нового оттуда не черпала.
Всем нам исторически навязывалась мысль, что секс должен быть только после брака. Я не была уверена, что в современных реалиях такое возможно. Как-никак сейчас уже никто не женился в восемнадцать лет. Я считала, что во всем важна золотая середина: если ты уверена, что после секса мужчина станет любить тебя сильнее, то значит пора.
Впервые этот деликатный вопрос поднялся между мной и Владом спустя примерно месяц, после вечеринки на квартире у Анохина. Надо отметить, что быть девушкой Ревкова было потрясающе. Он оказался очень нежным, понимающим и заботливым парнем.
Помню, как-то среди ночи я написала, что очень хочу клубнику, а через сорок минут он уже был под моими окнами с мешочком необыкновенно вкусных ягод. Он учил меня играть на гитаре, каждый день покупал мороженое и плел мне косички.
Я чувствовала себя до неприличия счастливой, когда, просыпаясь, осознавала, что Влад – мой парень. Во мне проснулась тяга к готовке, и я зазывала его на ужин каждый раз, когда готовила новое блюдо из маминой старой кулинарной книги. Иногда получалось вкусно, иногда просто отвратительно. Но даже тогда Влад героически пытался доесть все до последней крошки.
У него были концерты практически каждую неделю, иногда в соседних городах. Когда мы не виделись несколько дней, я тосковала по нему чуть ли не до слез. Слава тому, кто изобрел сотовую связь, ведь благодаря ей мы с Владом висели на телефоне по три-четыре часа подряд, обсуждая истории из детства и рассуждая на философские темы.
Группа "Абракадабра" набирала популярность, ребят все чаще приглашали выступать на корпоративах, городских праздниках и свадьбах. Как-то Влад уехал из города на целых четыре дня. Я ждала его возвращения, считая минуты, и, наконец, он позвонил:
– Я дома, разбираю вещи. Приходи, поможешь, – в его голосе слышалась улыбка.
Быстро натянув джинсовую юбку и топ, я вышла из дома. Влад открыл дверь в одних шортах, которые сидели настолько низко, что пистолет, изображенный внизу его живота, был виден полностью.
Он притянул меня к себе и впился в губы долгим и глубоким поцелуем. Его язык осознанными и размеренными движениями гладил мой рот изнутри. Только сейчас я поняла, как сильно мне его не хватало.
Мы прошли к Владу в комнату. Отца дома не было: уехал в очередную командировку. Я прилегла на кровать, Влад расположился рядом. Он ласково гладил мои волосы и плечи. Затем он вновь поцеловал меня, одной рукой опираясь на локоть, а другой поглаживая мою ногу с внутренней стороны бедра. Я не остановила его, когда его рука поднялась в область, прикрытую юбкой. Однако едва его пальцы коснулись нижнего белья, я вздрогнула. Влад отвел руку на прежнее место и с улыбкой спросил:
– Ты девственница?
– А ты как думаешь? – ворчливо отозвалась я.
– Думаю, что да, – рассмеялся Влад, прижимая меня к себе.
– А ты? – хитро спросила я, слегка отодвигаясь от него, чтобы видеть его лицо.
– Я тоже, – ответил он и даже не моргнул.
– Что ты врешь? – я возмущенно шлепнула его по плечу.
– С чего ты взяла, что я вру?
– Я знаю, что ты спал с Кирой.
– Откуда? – Влад изогнул брови.
–Она сама сказала, на Дне рождения Анохина.
– С чего это она тебе об этом рассказала? – недоумевал Влад.
– Мы играли в "правда или действие", и Егор спросил ее, с кем она в последний раз спала, она сказала, что с тобой, – пояснила я.
– Вот оно что.
Мои слова заставили Влада задуматься. Он погрузился в свои мысли и молчал.
– А еще я видела, как вы с Кирой выходили из спальни на дне рождении Платона, и ты на ходу застегивал ремень, – с детской обидой продолжила я.
– Блин, я реально мерзкий, не находишь? – усмехнулся Влад.
– Да, есть такое. Неприятно, когда ты даришь парню свою невинность, а потом вы расстаетесь, – вздохнула я.
– Когда мы стали встречаться, Кира не была девственницей, если ты о ней, – спокойно заметил Влад.
Я опешила. Почему-то я была уверена, что свою невинность Кира потеряла именно с Ревковым, ведь она была всего на год старше меня. Однако, судя по выражению лица Влада, он не шутил.
– А я думала, ты был у нее первым, – удивленно ответила я.
– Нет, первым у нее был Анохин, – как ни в чем не бывало сказал Влад, накручивая на палец мои волосы.
Я разинула рот. Егор Анохин и Кира Милославская! Кто бы мог подумать!
– Ты что, впервые про них слышишь? – удивился Влад.
– А что я должна была о них слышать? – я сгорала от любопытства.
– Кира с Егором с детского сада знакомы. Друзья детства, можно сказать. Всю начальную школу были не разлей вода. В средних классах начали встречаться. Любовь, все дела. Потом, я так понял, у Кирюхи гонор пошел, и они расстались. Анохин не хотел ее отпускать, но насильно мил не будешь. Потом она перешла к нам в школу. Узнав, что мы с ней общаемся, Анохин начал меня прессовать, мол, не трогай ее, она моя. Но я как-то всерьез его не воспринимал. А потом, когда мы с Кирой начали встречаться, он не на шутку на меня обиделся, даже на днюху свою не позвал.
Я была в шоке от услышанного. Вот почему Анохину так хотелось знать, с кем спала Кира. Вот почему он так расстроился, услышав ответ. Их связывало нечто большее, чем легкая симпатия. У них было совместное прошлое. Теперь мне стала понятна агрессия Анохина к Владу.
– Ты так мило всему удивляешься, Златовласка, – Влад сгреб меня в охапку.
– А для тебя Кира была первой? – не унималась я.
– Что за допрос? Ты, кстати, не проголодалась? Закажем пиццу?
– Пытаешься перевести тему? Надо заметить, очень неумело, – я прищурила глаза.
– Нет, Кира не была для меня первой, – раздраженно отозвался Влад.
– А что ты бесишься? – удивилась я.
– Я просто не понимаю, зачем ты хочешь знать, с кем и когда я спал. Какое это имеет значение? Я сейчас с тобой. Разве остальное важно?
– Если бы я с кем-то спала, думаю, ты бы так просто не рассуждал, – надулась я.
– Брось, Златовласка, это все в прошлом. Не заставляй меня краснеть и рассказывать о своих сомнительных победах, – устало вздохнул Влад.
– Почему сомнительных?
– Потому что количество половых партнеров – это не то, чем стоит гордиться.
Мне понравился его ответ. Значит, он не относился к тому типу парней, которые стремились переспать как можно с большим количеством девушек в спортивных интересах. Я прижалась лбом к его небритой щеке и сделала глубокий вдох, наслаждаясь сладковатым запахом его одеколона и тела.
– Ладно, убедил. Сжалюсь над тобой, – проворковала я.
Влад зарылся носом в мои волосы и тихо сказал:
– Я очень хочу тебя, Златовласка. Но я готов ждать столько, сколько потребуется.
От его слов я замурлыкала. Впереди было еще так много счастливых дней с этим потрясающим молодым мужчиной. Моему счастья не было предела.
Влад подал документы в несколько университетов то ли на специальность маркетолога, то ли управленца. Он сам толком не знал. Высшее образование было ему неинтересно, и он поступал в универ только по настоянию отца.
– Ты хоть можешь представить меня, сидящим в офисе с девяти до пяти в костюме? – все время спрашивал он, когда я заводила разговор о работе по специальности.
– Ну, костюм тебе очень идет, – задумчиво отвечала я.
– Брось, Златовласка, я знаю себя. Такая жизнь не по мне.
– Но необязательно же работать в офисе. Твой отец, например, много путешествует и хорошо зарабатывает.
– Потому что у него свой бизнес в строительстве. И, заметь, по образованию он химик-технолог, – парировал Влад.
Конечно, я понимала, что Влад никогда не откажется от своей мечты достичь высот в музыкальной сфере. Ему это нравилось, и у него это получалось. Так почему бы и нет?
После того как я начала встречаться с Владом, наши отношения с отцом тоже перешли в новую фазу. Мы, наконец, стали разговаривать о нем, и его делах. Оказалось, что с той женщиной он больше не жил. Они разошлись в начале лета. Сейчас папа жил один на съемной квартире.
Когда он в первый раз привел меня в свое жилище, происходящее казалось мне каким-то нереальным. С трудом верилось, что в этой небольшой однокомнатной квартире живет мой отец. Теперь он все делал сам: готовил, мыл посуду и полы, стирал вещи. Наблюдая за его бытом, я в который раз убеждалась, что жизнь – поистине непредсказуемая штука.
В тот день отец пожарил курицу, и мы ужинали у него на кухне. Мы болтали о жизни, о моих планах на будущее, и тут я неожиданно для себя выложила ему все, что чувствовала к нему за последнее время.
Нет, я не обвиняла и не ругалась с ним. Я просто честно и открыто призналась в том, как мне было больно. Как я сквозь ненависть к нему вспоминала наши поездки на шашлыки и прочие счастливые моменты детства. Как горько мне было оттого, что в последние годы он стал мне чужим. Я рассказала ему страданиях, которые мы с мамой пережили, о слезах, которые пролили, и о чувствах, которые испытали.
Когда я говорила, впервые в жизни я заметила, что у отца увлажнились глаза. Я видела, что он искренне раскаивается. Он слушал меня, не перебивая, и впервые за долгие годы слышал и понимал.
Затем я сказала, что прощаю его. По-настоящему. Я открыла ему свою душу и выпустила оттуда боль. Мне больше было незачем носить ее в себе. Возможно, время не лечит. Но совершенно точно учит. Учит понимать себя и слышать свой внутренний голос, учит быть милосердным.
– Я прощаю тебя, папа. И люблю тебя.
Этим разговором мы с отцом поставили жирную точку в нашем непонимании и отчуждении. После этого мне показалась, что я стала легче. Физически легче. На несколько сотен граммов. Может ли быть такое, что у обиды есть вес?
Кстати, о прощении. Не я одна проявила великодушие. Мы со Стасом не виделись с того дня в парке, когда он узнал о моих чувствах к Владу. И так как они с Ревковым по-прежнему были лучшими друзьями, я понимала, что встречи нам не избежать.
В первый раз мы со Стасом пересеклись, когда всей нашей компашкой решили сходить в парк аттракционов. Перед встречей с ним я сильно нервничала. Не знала, как он будет себя вести. Холодно? Агрессивно? Равнодушно? Или как ни в чем не бывало? Зная его легкий характер, можно было надеяться на последний вариант. Я понимала, что, по существу, ни в чем перед ним не виновата, но все равно тяготилась тем, что у него были ко мне чувства, на которые я не смогла ответить.
Когда мы с Владом подошли к парку, Стас, Юля и Платон уже ждали нас. Стас приветливо поздоровался со мной, но обнимать, как раньше, не стал.
– Ну че, погнали? – улыбнулся Влад, привычным движением убирая волосы под черную кепку и надевая ее козырьком назад.
Моему взору предстал обновленный парк аттракционов, он открылся после реновации буквально неделю назад, поэтому народу даже в будни было много. Парк посвежел, заиграл новыми красками, словно в него вдохнули вторую жизнь. Я заметила много новых видов развлечений, но особенно бросались в глаза Американские горки, которых раньше в парке не было.
– Ну что, кто куда? – весело начал Платон. – Предлагаю всем вместе двинуть на Американские горки. Я никогда на таком не катался.
– Горки – самый страшный аттракцион, – возразила Юля. – Надо начать с чего-то попроще для разогрева, а на горки пойдем в конце, они будут вишенка на торте.
Мы поддержали Юлю. Опасливо озираясь на железнодорожную систему причудливых форм и изгибов, я не была уверена, что смогу выдержать такой прилив адреналина. А даже если и выдержу, я переживала за то, чтобы мой обед остался при мне.
Было решено сперва посетить аттракцион "Ракета". Это была пятидесятиметровая конструкция в виде башни. Внутри находился механизм, запускающий пассажиров ракеты в полет. В описании было сказано, что пик башни будет достигнут всего лишь за три секунды. Мы громко визжали, когда взлетали в небо. Было одновременно смешно и страшно. Я сидела между Владом и Юлей. Последняя верещала на весь парк. Влад держался, но в самые страшные моменты он плотно стискивал зубы, и на его лице изображалось нервное напряжение.
Ступив на твердую землю, я почувствовала себя счастливой. Адреналин бурлил в крови, я чуть ли не подскоками передвигалась по парку. От избытка эмоций было сложно перестать пищать и улыбаться. Влад притянул меня к себе и звонко чмокнул в губы. Его руки практически постоянно были на мне, он не отпускал меня от себя ни на секунду. И мне это было дико приятно. Я хотела, чтобы весь мир знал, что Влад любит меня, что я ему нужна.
Остальные ребята тоже выглядели взбудораженными. Мы много смеялись, шутили, катались на других аттракционах. Наконец, мы расстелили на траве плед, принесенный Юлей и сгрудились на нем, чтобы немного отдохнуть. Стас купил большую бутылку воды, и мы утоляли жажду, по очереди отпивая из горлышка.
Стас держался, как всегда, непринужденно, был весел и много шутил. Я не заметила в нем неприязни по отношению к себе и после этого окончательно расслабилась.
– Ну что, думаю, настало время для Мертвой петли, – задорно произнес он, хлопнув в ладоши.
– Что-то я боюсь, – призналась Юля.
– Да брось, это самый улетный аттракцион, мы обязаны попробовать, – настаивал Стас.
– У меня тоже смешанные чувства, – призналась я. – И хочется, и колется.
– А я опасаюсь, что меня вывернет наизнанку прямо в воздухе, – поморщился Влад.
– Да вы что? – не верил своим ушам Стас. – Да мы, по сути, ради этого сюда и пришли, остальное разминка.
В итоге ему удалось уговорить нас, и я с дрожью в коленях заняла свое место в вагонетке. Под ложечкой засосало, ладони вспотели.
Юля беспрестанно причитала.
– Как у тебя получается быть такой спокойной? – шепнула она мне на ухо. – Мне дико страшно.
– Мне тоже, – призналась я.
Еще с детства я не любила следовать по принятым для женщин в обществе сценариям. Я не падала в обморок при виде крови, не плакала, когда мне неслабо доставалось во время дворовых игр, и не любила изображать из себя кисейную барышню. Черт возьми, никто не тащил меня на эти горки! Я сама захотела пощекотать нервы, вот и получаю.
Встряхнув головой, я предала своему настрою решительности и с вызовом посмотрела на Стаса, сидящего сзади:
– Ну что готов, сикушка? – пошутила я, подзадоривая его.
– Сейчас проверим, кто из нас сикушка, – улыбнулся Стас.
Вагонетка тронулась, и мы с сумасшедшей скоростью сорвались с места. Сказать, что было страшно, ничего не сказать. Мы доезжали до пика горки, а потом летели вниз, словно в свободном падении. Это повторилось пару раз, пока мы не достигли самого опасного участка – Мертвой петли. В момент прохождения этой фигуры мы оказались головами вниз, и я думала только о том, когда это закончится.
Поначалу я кричала. Даже парни голосили, что есть мочи. Но потом страх сковал меня так, что я была не способна выдавить ни звука. Мои длинные волосы поочередно накрывали то Влада, то Юлю, но они, казалось, этого даже не замечали.
Когда вагонетка остановилась, я выдохнула. Еще раз на такое я бы не подписалась. Слегка покачиваясь, мы покинули аттракцион.
– Ну как ты, Златовласка? – поинтересовался Влад, обвивая рукой мою шею.
– Нормально. А ты как, жив?
– А я-то что, я и пострашнее вещи видал.
– А я вот чуть от страха не умерла, – заявила Юля, потирая виски.
Пережив стресс, мы вновь прилегли на плед и долго делились эмоциями от случившегося. А перед тем, как разойтись по домам, сфотографировались на память.
– Стас вроде бы не в обиде на меня, да? – сказала я, оказавшись с Владом наедине.
– Стасян – самый добрый человек из всех, кого я знаю. Он не умеет долго злиться, – ответил он, переплетая свои пальцы с моими.
– Здорово. Я рада, что мы сможем продолжать общение на дружеской ноте.
– Ну, друзьями вы вряд ли будете, – задумчиво ответил Влад. – Лично я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной.
– Но ты же дружишь с Юлей.
– Юля – сестра моего друга. Поэтому мы и общаемся. Если перестану общаться с Платоном, то и с Юлей автоматически.
– Ну, а как же я и Булаткин? – не унималась я.
– Да черт вас знает. И вообще, вы двое мне кажетесь подозрительными, у вас точно никогда ничего не было? – Влад покосился на меня.
Я рассказала Владу о нашем с Булаткиным прошлом, о вмешательстве Ады в наши отношения, которое в итоге положило начало дружбе.
Влад долго смеялся, услышав, как ловко Ада отучила нас с Антоном целоваться.
– Блин, а я и забыл эту присказку "изо рта в рот получается микроб". Мы тоже так в детстве говорили.
Мы с Владом дошли до моего двора. Идти домой еще было рано, и мы расположились на детской площадке. Я заняла качели, Влад присел на скамейку напротив.
Глава 30
– Слушай, Саш. Уже несколько дней хочу рассказать тебе одну новость, – неожиданно серьезно сказал Влад. – В начале лета мы с ребятами гоняли в Москву на прослушивание в один продюсерский центр.
– Да? И что?
– Позавчера от них пришел ответ. Они берут нас к себе на лейбл.
– Что это значит? Я ничего толком не понимаю в этом, – занервничала я.
Слова "продюсерский центр" и "лейбл" для меня ничего не значили, но по тону Влада я поняла, что дело очень важное.
– Это значит, что они готовы подписать с нами контракт, чтобы продюсировать нашу музыку. Это совсем иной уровень вложений. Мы будем записываться на студиях, выпускать клипы и альбомы. Все по-настоящему, понимаешь?
Я ошеломленно смотрела на Влада. Вот это да! Клипы и альбомы! Неужели так бывает?
– Это… Это очень круто! Поздравляю! – я подсела к Владу и обвила его руками.
Он прижался ко мне губами и нежно поцеловал, поглаживая по волосам.
– Вы будете настоящими звездами! – восхищенно продолжала я.
– Да, у нас есть все шансы, – улыбнулся Влад. – Вот только через пару недель мы должны будем уехать в Москву.
– Надолго?
– Насовсем.
Мое лицо вытянулось. Как же я сразу об этом не подумала? Я с ужасом осознала, что Влад в скором времени вновь ускользнет от меня. Я понимала, что с моей стороны эгоистично расстраиваться из-за его отъезда, ведь ему предоставлялась такая потрясающая возможность, но ничего не могла поделать.
– А как же универ? – зацепилась я за последнюю соломинку.
– Поступлю в какой-нибудь универ там, – отмахнулся Влад. – Ты же знаешь, как я к этому отношусь.
Я выдохнула, пытаясь унять дрожь в теле.
– То есть через несколько недель ты уедешь отсюда насовсем? – мой подбородок предательски затрясся.
– Да, но это не значит, что мы с тобой расстаемся, слышишь? – он приподнял мой подбородок и с нежностью заглянул в глаза. – Златовласка, ты же знаешь, что я люблю тебя. Ничто на свете не заставит меня отказаться от тебя. Даже расстояние.
– А вдруг это только слова? – с горечью отозвалась я. – Кира, наверное, тоже не рассчитывала, что ты от нее откажешься.
Я тут же пожалела о сказанном. Влад отстранился от меня, и его взгляд сделался колючим.
– Не могу поверить, что ты попрекаешь меня этим, – разочарованно произнес он. – Но вообще-то я отказался от нее ради тебя. И я никогда не говорил ей, что люблю. И никому не говорил. А тебе сказал.
– Да, я знаю. Прости меня, – всхлипнула я. – Я тоже тебя люблю. Просто очень расстроилась оттого, что ты уезжаешь. Для меня это как гром среди ясного неба.
Наверное, вид у меня был очень жалкий, потому что Влад тут же растаял и усадил меня к себе на колени.
– Девочка моя, ты мне веришь? Веришь, что у нас с тобой все будет хорошо?
Я шмыгнула и кивнула. Влад снова поцеловал меня, ласково поглаживая по спине. А потом крепко обнял и стал убаюкивать в объятьях, как маленького ребенка.
Его ласки подействовали, и я, наконец, перестала плакать.
– Получается, мы не увидимся целый год? – траурным голосом спросила я.
– Увидимся, конечно, – рассмеялся Влад. – Я буду прилетать к тебе, ты ко мне. Мы будем постоянно на связи. А после школы ты поступишь учиться в Москву, и мы воссоединимся.
– Я пока не знаю, хочу ли поступать в Москву, – улыбнулась я.
– Ах, ты, засранка, – Влад ущипнул меня за живот. – Не знает она.
Я рассмеялась и прижалась к нему всем телом. Все-таки с каждым днем я любила его все больше и больше.
Оказавшись дома, без Влада, я почувствовала себя так, словно кто-то умер. Умом я понимала, что ничего страшного не произошло. Он будет приезжать, а я смогу ездить в Москву. Но мы лишь недавно стали парой, и вот на нашем пути новое испытание в виде тысячи километров между нами. Справимся ли мы с этим? Хватит ли нашей любви на то, чтобы пережить разлуку?
***
У нас было две недели. Две недели до того, как он уедет. Почему-то мне казалось, что начался обратный отсчет до конца света.
В течение этих дней я старалась быть веселой и не подавать виду, что грущу, но порой по вечерам, когда Влад провожал меня домой, я не могла сдержать слез.
– Ну что опять такое, детка? – спрашивал Влад, вытирая мои щеки. – Я не могу смотреть на твои слезы.
– Прости, я просто все время думаю, о том, что нам остались считанные дни.
– Нам остались не считанные дни, Саша! У нас целая жизнь впереди! Красивая, счастливая жизнь. Зачем ты зацикливаешься на этой временной разлуке? – воскликнул он.
А потом тихо добавил:
– Ты хочешь, чтобы я остался? Чтобы никуда не ехал?
– Нет. Конечно, нет, – поспешила объясниться я. – Кто я такая, чтобы отбирать у тебя твою мечту? Я веду себя, как настоящая эгоистка.
– Ты не эгоистка, Златовласка. Меня самого ужасно мучает, что нам придется жить в разных городах. Но мы с этим справимся, слышишь?
Оказавшись дома, я закрылась в своей комнате, врубила Максим и начала реветь.
"Знаешь ли тыыы…" – завывала я.
Слезы очищали душу. Проплакав часа полтора, я успокоилась и выключила музыку. На душе определенно стало легче.
Я легла спать, твердо решив, что в оставшуюся неделю не буду плакать перед Владом. Он не должен чувствовать вину за свой успех. Я буду поддерживать его и делать все, что от меня зависит, чтобы сохранить наши отношения.
На следующий день в полдесятого утра Влад позвонил и сообщил, что будет у меня через полчаса. Я быстро вскочила с кровати, в которой валялась, и в спешке стала приводить себя в порядок. Я надела тонкое шифоновое платье и вышла на улицу.
Перед подъездом стоял огромный черный внедорожник. Стекло со стороны водителя опустилось, и показалось лицо Влада.
– Не пугайся, я не угнал ее, это отцовская тачка, – улыбнулся он. – Давай садись.
– А ты точно умеешь водить? – недоверчиво спросила я. – Права есть?
– Конечно, я еще в мае сдал. Иначе бы отец меня и близко к рулю не подпустил.
– Ты сам сдал? – поинтересовалась я, залезая в машину, которая больше напоминала корабль.
– Конечно, сам. С первого раза, между прочим, – горделиво заявил Влад и, обхватив рукой мою голову, пылко поцеловал меня.
Внутри автомобиля были белые кожаные сидения, а панель управления выглядела настолько футуристично, что без инструкции в ней вряд ли можно было разобраться.
К счастью, Влад действительно неплохо водил и даже умудрялся поддерживать беседу во время езды.
– Куда мы едем? – спросила я, заметив, что мы углубляемся в так называемую "зеленую зону", лесную посадку в черте города.
– Скоро узнаешь, – хитро улыбнувшись, ответил Влад.
Через несколько минут он припарковался на обочине и вышел из машины, я последовала за ним. Он открыл багажник, и внутри я увидела нечто неожиданное: лопату, небольшой саженец красивого дерева с красными листьями, пакет с удобрениями и канистру с водой.
– Эм… Ты вступил в клуб садоводов? – приподняв брови, спросила я.
– Нет. Мы с тобой вместе посадим дерево, – беспечно отозвался Влад, извлекая вещи из багажника
– Что? Посадим дерево? Зачем?
– Затем, что я люблю тебя и хочу посадить с тобой дерево. Оно будет символом нашей любви. Пройдут годы, а оно всегда будет здесь, будет расти и радовать нас, понимаешь? С каждым годом оно будет все больше и больше. Так же, как наша любовь.
Это было нереально романтично. Как здорово, что Влад в качестве символа нашей любви выбрал не какой-то предмет, а живое растущее дерево. Я вдохновилась его идеей и, схватив лопату, направилась за ним в глубь леса.
Вскоре мы нашли небольшую уютную полянку, которая идеально подходила для наших замыслов. Погода была чудесная, вокруг слышалось пение птиц, и наше настроение было на максимуме.
Влад взял у меня лопату и начал копать землю. Я стояла рядом и любовалась этим чудесным зрелищем.
Влад за работой представлялся мне отдельным видом искусства. Мышцы на его руках перекатывались от физической нагрузки, волосы непослушными прядями спадали на лицо, а белозубая улыбка, которой он периодически озарял меня, заставляла сердце биться чаще.
– А что это за дерево? – спросила я, поймав себя на том, что пялюсь на него, как кот на сметану.
– Это красный клен. Скажи, прикольно, что у него красные листья?
– Да. Я люблю красный, – согласилась я.
– Я тоже. Красный – цвет страсти.
– И любви.
Когда Влад закончил с ямой, мы с ним бережно погрузили саженец в землю. Закопав его, полили и удобрили почву вокруг дерева.
Маленький символ нашей любви ярко выделялся на фоне своих собратьев. Красная листва приковывала взгляд. Так что найти его в следующий раз нам не составило бы труда.
– А оно тут приживется? – поинтересовалась я.
– Приживется, – ответил Влад. – Только первые пару месяцев за ним нужно ухаживать, поливать и проверять, все ли в порядке. Ты сможешь?
– Конечно, это же дерево нашей любви, – улыбнулась я, прижимаясь к нему. – Я буду беречь его и постоянно навещать.
– У меня в машине есть перекус и плед, сейчас принесу, – вспомнил Влад.
Расположившись поудобней напротив нашего дерева, мы перекусили свежими булочками и чаем из термоса, который Влад предусмотрительно приготовил.
Всю неделю перед отъездом Влада мы провели вместе. Каждый день практически с утра до вечера мы гуляли, слушали музыку, ходили в кино, часами обнимались то у него, то у меня дома и никак не могли насладиться друг другом. Я сдержала обещание, данное себе, и больше не плакала по вечерам в момент прощания у моего дома.
В последний вечер Влад позвал меня к себе, предупредив, что я буду помогать ему собирать вещи. Отца дома не было, по обыкновению, уехал в очередную командировку.
Влад встретил меня на пороге с голым торсом и взъерошенными волосами. Его одежда была разбросана по всей квартире, и вообще в ней царил хаос.
– Это ты так собираешься? – улыбнулась я, поднимая с пола его джинсы.
– Терпеть не могу эти сборы, – отозвался Влад. – Невозможно просто взять и ничего не забыть.
– Самое главное – это документы, телефон, зарядка и деньги. Остальное можно купить на месте.
– И еще гитара. Но вообще ты права. Пошло все к черту, накидаю завтра в чемодан все, что залезет, а остальное докуплю на месте, – сказал Влад, отшвыривая в сторону кроссовки.
Он подошел ко мне и повалил на свою кровать. Я обхватила его лицо руками и внимательно всмотрелась в прекрасные карие глаза. Когда я увижу их в следующий раз?
Влад, словно разгадав мои мысли, произнес:
– Златовласка, поверь, мы увидимся очень-очень скоро. Я буду использовать любую возможность, чтобы приехать к тебе.
– Хорошо, – вздохнула я и прижалась к нему губами.
Влад живо ответил на мой поцелуй и перевернул меня на спину. Его нежные руки ласкали мое тело, и я старалась сохранить в памяти каждое прикосновение. Влад целовал меня в шею, грудь, живот. Его кожа была такой горячей, а запах, исходящий от него, так будоражил кровь, что я была готова отдаться ему прямо здесь и сейчас.
Неожиданно для самой себя я перевернулась и начала стягивать с Влада шорты. Он повиновался. Затем, прижавшись к его животу, я подцепила пальцем резинку его трусов и посмотрела ему в глаза, как бы спрашивая, все ли я правильно делаю.
– Ты уверена? – шепотом спросил Влад.
– Да. Это же наш последний день, – так же шепотом ответила я.
Внезапно Влад выдохнул и мягко отстранил меня от себя, натягивая спущенные трусы на прежнее место.
– Если ты еще раз скажешь, что это наш последний день, я больше тебя не поцелую, – сказал Влад. – Я не хочу, чтобы ты делала это только потому, что тебе кажется, что я уезжаю навечно.
– Я делаю это не поэтому. Да, у меня есть это ужасное саднящее чувство в груди из-за твоего отъезда, – призналась я. – Но я очень хочу тебя, правда.
– Я тоже. И поверь, позже я буду корить себя за свой отказ. Но я хочу, чтобы твой первый секс был осознанным. Я не прощу себе, если вдруг ты посчитаешь произошедшее между нами ошибкой. Пусть все случится только от избытка любви и желания, а не из-за этого саднящего чувства в груди. Ты меня понимаешь?
Я кивнула.
Влад был потрясающим парнем. Его любовь не опустошала, а, наоборот, наполняла. Он не стремился использовать, он стремился сберечь. Чем я заслужила такое счастье?
Мы провалялись с ним до поздней ночи. Мама названивала мне каждые пять минут и угрожала, что если я сейчас же не вернусь домой, то она сама придет за мной, и тогда мне несдобровать.
Влад проводил меня домой только в первом часу, а в одиннадцать утра у него должен был быть самолет.
Ночью мне не спалось. В голове все крутилась фраза Джона Леннона: "Everything will be okay in the end. If it's not okay, it's not the end."
Кажется, это правда. В конце концов, все складывается именно так, как должно быть. Пускай непредсказуемо, пускай неожиданным образом, но складывается.
Жизнь устроена, как совершенный навигатор. Если надо добраться из точки А в точку Б, он может повести тебя совершенно не по тому маршруту, на который ты рассчитывал. Ему виднее: он знает длину каждого из нескольких десятков путей, видит пробки и аварии и понимает, как лучше их объехать. В итоге он приводит в точку Б наилучшим путем.