Татьяна Никандрова
Зови меня Златовлаской
Глава 13
В пятницу вечером я отпросилась у мамы поехать в Залесный. Услышав о том, что друзья снимают там коттедж, она напряглась, но я пояснила, что это всего лишь дружеские посиделки с шашлыком и песнями под гитару.
Она мечтательно закатила глаза, очевидно, вспоминая собственную молодость. Я слышала, что молодежь лет тридцать назад развлекалась, распевая песни под гитару во дворах.
– Приходи не позже двенадцати, – немного подумав, ответил она.
В ситуациях с ночными вечеринками мама проявляла максимальную строгость.
– Ада будет до двух. Ей разрешили.
– А если Ада прыгнет с пятого этажа? Ты тоже за ней последуешь?
Началось. У моих родителей всегда было небольшое количество сценариев на тему того, как не разрешать мне чего-то. По одному из них надо было приводить нелепые варианты действий моих друзей, а потом спрашивать, последую ли их примеру.
Видимо, таким образом предполагалось воззвать к моей индивидуальности и обособленности от коллективного разума, но в вопросах позднего возвращения домой мне хотелось быть в том самом "стаде" ребят, кому разрешали гулять до утра.
– Мам, ну в восемь все только собираются, а туда еще на такси минут сорок добираться.
– Хорошо, до часу.
– Мамочка, ну что же мне, одной на такси ехать? Давай уж мы вместе с Адой приедем. И дешевле будет.
Мама задумалась. Это был мой шанс.
– Мам, там будет мальчик, про которого я тебе говорила. Влад, помнишь?
– Ладно, приезжай вместе с Адой. Только отвечай на мои звонки. И, когда придешь, не шуми, мне с утра рано вставать. Отчеты доделать нужно.
Я чмокнула маму в щеку. С ней всегда можно было договориться.
Всю субботу я была взволнована и не могла думать ни о чем, кроме предстоящей вечеринки. Неужели я была так глупа, что до сих пор на что-то надеялась с Владом? Даже после того, как узнала про их с Кирой отношения?
Часов в семь позвонил Булаткин и деловито поинтересовался, может ли он позвать Виту Камышину с собой в качестве пары. Я сказала, что он должен сопровождать меня. Друг отказался, аргументировав это тем, что мы с Адой, как всегда, начнем шушукаться друг с другом, и никакие сопровождающие нам не нужны.
Надо отдать должное Булаткину, он недолго расстраивался из-за новости о том, что Милославская оказалась занята. Расправил плечи и, наконец, начал замечать девчонок, которые были рады его вниманию.
Полвосьмого за мной на такси заехала Ада. На ее смуглом лице ярко выделялись густо подведенные черным глаза. Шелковистые волосы были аккуратно уложены.
– Эй, ты чего так намалевалась? Не в клуб же идем! – уставилась она на меня.
– Кто бы говорил! В кой-то веки накрасила губы красным и сразу "намалевалась"! А то, что у тебя глаза углем обведены, нормально?
Мы рассмеялись. Подкалывать друг друга было для нас привычным делом.
– А если серьезно, блондинкам всегда идет красный, – она положила голову мне на плечо.
До Залесного мы доехали минут за тридцать. Поселок располагался в лесной зоне, так что воздух казался необычайно морозным и свежим. Двухэтажный дом, арендованный Владом и его друзьями, был огорожен красивым кирпичным забором.
Расплатившись с таксистом, мы вошли в калитку и оказались на просторной лужайке, покрытой тонкой простыней снега. Рядом с домом располагалась уютная деревянная беседка с мангалом. Внутри дом также был выполнен из дерева, и в воздухе висел приятный лесной запах.
Было людно, играла музыка. Атмосфера царила непринужденная и дружеская, доносились негромкие разговоры и смех.
Среди присутствующих были ребята из группы "Абракадабра" и их друзья. Музыкантов я уже запомнила по имени. Коренастого, немного полноватого и розовощекого барабанщика звали Платон. Высокого брюнета с выбритыми висками – Илья. Артем – парень с длинными светлыми волосами, забранными в хвост.
Рядом с ними сидела Юля, симпатичная невысокая девушка с веснушками. Она была сестрой Платона, и сразу понравилась мне своими звонким голосом и открытой улыбкой.
Также я увидела знакомых из моей школы: Егора Анохина, Никиту Ящука, Алину Юкину и еще нескольких ребят.
Влад стоял в центре большого зала и с широкой улыбкой разговаривал с друзьями. На нем были голубые рваные джинсы, удлиненная бежевая ветровка и белая бейсболка, надетая козырьком назад. На щеке играли очаровательные ямочки.
В этот момент меня охватила ужасная зависть к Кире. Ведь она касалась его рук, прижималась к его телу, трогала его волосы и чувствовала вкус его губ.
– Привет, девчонки! – Влад помахал нам с Адой.
Мы поздоровались в ответ и стали снимать верхнюю одежду.
Через несколько минут показался Булаткин с Витой Камышиной. Она была миниатюрной девочкой с длинными русыми волосами. Ее нельзя было назвать красавицей, но было что-то притягательное в ее вздернутом носике и анимешных глазах. Она с нескрываемым интересом смотрела на Булаткина и хихикала, когда он говорил ей что-то на ухо.
Я едва успела разместиться на диване, как рядом со мной приземлилась Карина Перминова, протягивая мне стакан с пивом. Я отрицательно покачала головой.
– Ну, мне больше достанется, – хихикнула она. – Видела Булаткин пришел с Камышиной. Они встречаются?
Ну, конечно, Перминова с пивом присела ко мне не просто так. Сплетни были ее профессией. Она собирала последние новости с неутомимой энергией охотника и распространяла их со скоростью стрелы.
– Вроде нет, просто пришли вместе, – осторожно проговорила я.
С такими, как Карина, надо всегда тщательно продумывать свои слова. Один неверный шаг, и все, что ты скажешь, будет использовано против тебя.
– А смотрятся хорошо, – беззаботно продолжала она. – Эта неделя богата на новые союзы: Портнягина и Каймаков, Милославская и Ревков, теперь еще и Антон с Витой.
Я пожала плечами. Упоминание про Влада и Киру было мне неприятно.
– Слушай, а ты знала, что Пешков, по ходу, снова сошелся с Ширшиковой? – как бы между делом заметила она.
– Нет.
– Говорят, что она долго не соглашалась, но он уломал…
Во мне начало подниматься бешенство. Ну какого черта Карина мне это рассказывает? Пешков уломал. Ага, конечно. Эта хищница Ширшикова только и ждала момента, как бы заграбастать его себе в лапы. Ну и пускай. Пускай теперь подавится своим Пешковым! Они друг друга стоят.
– А потом он ей говорит: "Яна, ты любовь всей моей жизни"!
– Карин, а ты знаешь, что Анохин сказал Булаткину, что ты самая горячая девчонка в вашем классе? – перебила я ее.
– Когда сказал? – Перминова мгновенно забыла про Пешкова.
– На той неделе, после тренировки.
Я врала. Мне просто захотелось заткнуть эту сплетницу. Мало того, сказав про Анохина, я ткнула пальцем в небо, так как не знала, нравится он Карине или нет. Просто предположила, что у капитана школьной футбольной команды больше шансов. И, судя по тому, как зарделись ее щеки, я попала в цель.
Перминова начала допытываться у меня подробностей. Спасение пришло в виде присевшего рядом с нами Булаткина, и при нем Карина, естественно, не могла продолжать разговор.
– Принеси мне пива, Антош, – вздохнула я.
– Ты ж не пьешь, мать, забыла?
– Ну, надо же когда-то начинать! – усмехнулась я. – Тем более только что услышала душещипательную историю о том, как Пешков умолял Яну быть с ним.
– Больше слушай Перминову, – поморщился Антон и пошел за стаканом.
– Кстати, вы с Камышиной теперь пара, – отпивая горьковатое пиво, проговорила я.
– С чего это?! – выпучил глаза Булаткин.
Я засмеялась и заметила, что люди стали кучковаться, а музыка перестала доноситься из колонок. На невысоком стуле сидел незнакомый мне парень с гитарой. Он прокашлялся и затянул красивую песню Би-2. Народ рассаживался вокруг него и покачивался в такт музыке. Кое-кто подпевал. Я тоже приблизилась, неспешно попивая пиво.
Парень с гитарой, которого звали Леха, продолжал петь, исполняя хиты групп "Сплин" и "Кино". Послушав еще несколько песен, я поняла, что охмелела с непривычки.
Я принялась искать глазами друзей и обнаружила Аду за увлеченной беседой с Никитой Ящуком, а Антона с Камышиной нигде не было видно.
Накинув куртку, я вышла на крыльцо дома, чтобы немного проветриться. Полной грудью вдыхая морозный воздух, я подняла глаза в небо и увидела звезды. Маленькие сияющие кристаллы. Не знаю, было ли дело в алкоголе или в царящей вокруг атмосфере, но мне вдруг стало как-то спокойно и хорошо.
Неожиданно рядом со мной оказался Влад. Он вопросительно покосился на стакан в моих руках и с усмешкой спросил:
– Ты же не пьешь?
– Это не я, это мое альтер-эго: оно пьет и говорит все, что думает, – улыбнулась я.
– Да ну? Ну и о чем ты сейчас думаешь? – он с любопытством повернулся ко мне.
– О том, что у тебя очень красивые глаза. Помнишь, была такая песня "А твои глаза цвета виски…"? Все время вспоминаю ее, когда смотрю на тебя.
Сказав это вслух, я удивилась собственной раскрепощенности. Я думала, что Влада смутит моя откровенность. Но он не отвел от меня взгляда и лишь улыбнулся уголком рта.
– А твои глаза, как два осколка утреннего неба, бесконечно глубокого и чистого, – тихо проговорил он.
Я промолчала и сделала еще глоток. Мне захотелось раствориться в моменте.
Влад достал сигареты, прикурил, медленно затянулся и выпустил облако дыма. Его движения были неторопливыми и расслабленными.
– Я никогда не пробовала курить сигареты, – задумчиво произнесла я.
– А хочешь?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Мне казалось, ты тоже не куришь.
– Это не я, а мое альтер эго: оно курит и делает глупости, – усмехнулся Ревков.
– И какую же глупость тебе хочется сейчас сделать?
Влад хитро посмотрел на меня и снова сделал затяжку. Не успела я среагировать, как он приблизил свое лицо к моему и выдохнул тонкую стройку дыма мне в рот. Я вдохнула. Его губы не коснулись моих, но были безумно близко. Радостное возбуждение побежало по венам, и мой рот растянулся в улыбке.
– Я хотела тебя кое о чем попросить, – сказала я, вспомнив про просьбу Ады.
– О чем?
– Выступи на Новогодней дискотеке в школе. Пожалуйста, – выпалила я.
Влад изобразил удивление.
– Ого, Светлана Викторовна и до тебя добралась?
– Дело не только в ней. Я бы и сама этого очень хотела. Когда ты пел в клубе, случилась магия. Это было потрясающе.
– Спасибо, но я не выступаю на мероприятиях без ребят из моей группы, а в этот день они заняты. Я уже объяснял это и Светлане Викторовне и всем своим одноклассникам.
– А почему ты не выступаешь без них?
– Во-первых, не хочу. Во-вторых, они моя команда: у нас совместные музыка и тексты.
– Но ты же можешь исполнить не вашу песню, а любую другую, которая тебе нравится. Нам же не принципиально.
Влад молча сделал еще несколько затяжек.
– Получается, это твое желание и твоя личная просьба? – наконец спросил он.
– Ну… Можно и так сказать, – неуверенно согласилась я, не понимая, к чему он клонит.
– Хорошо, я спою. Но ты должна будешь мне желание, – улыбнулся он.
Учитывая то, что я была обязана Ревкову жизнью, исполнить одно его желание казалось настолько незначительным, что я с легкостью согласилась.
Вдруг несколько парней подскочили к Владу и, неслабо похлопав его по спине, сообщили, что сейчас его очередь петь.
Ревков направился в дом, и я последовала за ним. Он занял место на том самом стуле, на котором недавно выступал Леха, и взял в руки гитару. Его прикосновения не были такими нежными и плавными, будто он трогал не музыкальный инструмент, а любимую женщину.
Влад с улыбкой посмотрел на присутствующих и начал играть:
Мой прокуренный голос, твои теплые губы.
Нам так нравится мерзнуть, нам не нравятся клубы.
Ну, конечно, уверен, забери мое сердце,
Его хватит надолго, чтобы согреться…
Я не могла поверить, что Влад решил исполнить мою любимую песню. Песню, которую я прокручивала в плейлисте по пятьдесят раз подряд. Песню, под которую я грустила, мечтала и радовалась. Я зачарованно смотрела на парня, который спас мою жизнь, а сейчас так талантливо пел песню моей души. Все мое существо откликалось на звуки гитары и его голоса.
Когда Влад затянул припев, я, как и многие, запела вместе с ним. Я пела громко и с чувством, каждой клеточкой тела проживая слова песни. Периодически Влад поднимал глаза на ребят и на меня в том числе. Каждый раз, когда наши глаза встречались, я улыбалась чуть шире и пела чуть громче. Я была поглощена моментом, музыкой и им.
Когда песня закончилась, я почувствовала легкую грусть. Но Влад продолжил петь и исполнил еще несколько классных песен.
Пиво закончилось, и народ переходил на алкоголь покрепче. Ада принесла мне запеченную в углях картошку, и это было лучшее, что я когда-либо ела. Запах костра и дыма делали картошку просто божественной. Обжигая губы, я наслаждалась каждым кусочком.
– Пива больше нет, виски будешь? – поинтересовалась подруга.
Удивительно, Ада налегала на спиртное будь здоров, а пьяной совсем не выглядела.
– Даже не знаю. Гадость? – поинтересовалась я.
– Давай с колой разбавим, иначе не пойдет, – посоветовала она, протягивая бутылку с газировкой.
Виски с колой на вкус был даже лучше пива, и я медленно потягивала сладкий напиток. Я чувствовала сильный эмоциональный подъем и расслабленность во всем теле.
Когда я поднялась, чтобы пойти в противоположный конец зала и поболтать с Алиной Юкиной, мои ноги казались немного ватными, но чувство было приятное. Видимо, так ощущалось опьянение.
Алина сегодня тоже пила и показалась мне более разговорчивой, чем обычно. Ее беспокоило, что на дебатах какой-то парень из параллельного класса обозвал ее заумной стервой из-за того, что не смог аргументированно ее переспорить.
– Мужчина считает стервой ту женщину, из которой у него не получилось сделать дуру, – заметила я.
– Возможно, – вздохнула Алина. – Но не значит ли это, что девушкам лучше скрывать свои мозги, если она хочет снискать мужского расположения? Мужчины не терпят умных женщин.
– А что их терпеть? – в наш диалог вклинился Олег Мещеряков, парень из нашей школы. – От умных баб слишком много проблем. Я считаю, что ум в женщине не главное. Хозяйственность, доброта, ну, и внешка, разумеется. Вот, что важно.
– Если для тебя в женщине ум не главное, то ты просто не встречал умных женщин, – донесся из-за спины голос Ревкова.
– Ой, не знаю, Владосик, была у меня одна такая, поэтесса. Все какими-то метафорами выражалась, хрен пойми, что имела в виду. Поначалу, конечно, прикольно было, загадочно, а потом все сложно стало, запутано. Тогда я и понял, что мне надо бабу попроще.
Я улыбнулась. Мещеряков был очарователен в своей примитивности.
– То есть тебя не пугают умные девушки? – поинтересовалась Алина у Влада.
Он помолчал, очевидно, раздумывая над ее вопросом, а потом ответил:
– Скорее нет, чем да. Хотя знаешь, наверное, если девушка гораздо умнее меня, сильнее меня как личность, то меня это испугает. Но не потому, что мне может стать с ней сложно, а потому, что ей может стать со мной скучно. Я думаю, в правильных отношениях партнеры должны находиться примерно на одном уровне. А если это изначально не так, то они либо выравниваются по уровню друг с другом, либо расстаются.
– Значит, если парня отталкивает твой ум, он тебе не подходит? – подытожила я.
– Вроде того. Лично я убежден, что ум – это очень привлекательно. Если с девушкой можно разговаривать о том, что для вас обоих важно, если ее мнение имеет вес, если помимо любви у вас крутая дружба – это настоящий космос.
– А у вас с Кирой так? – невинно поинтересовалась Алина.
– Надеюсь, – немного замешкавшись, ответил Влад.
После упоминания о Кире, он вдруг сделался серьезным и отошел от нас.
– Хоть бы у них все наладилось, – тихо проговорила Юкина.
– У кого наладилось? Ты о чем? – не поняла я.
– Про Влада и Киру. Вчера, когда он ее провожал, она опять была с опухшими глазами. Наверное, плакала.
– А ты откуда знаешь?
– Пересеклись на лестничной площадке, мы с ней соседи.
Я промолчала. Неужели в раю не все так спокойно? Я не хотела радоваться чужим проблемам, и отогнала эти мысли подальше. Меня не должно касаться, что там между ними происходит.
Вечер был в самом разгаре. Музыка сделалась громче, и началась дискотека. Все были навеселе, резвились и скакали. Я присоединилась к толпе и начала двигаться в такт музыке, при этом особо не заморачиваясь над движениями. Я просто вытанцовывала свои эмоции: радость и боль, счастье и грусть, любовь и разочарование.
Глава 14
Внезапно ко мне подскочил парень, которого я раньше не видела, хотя, учитывая его внешность, незаметным его было назвать никак нельзя. Очевидно, он пришел недавно. Растрепанные волосы цвета выжженный блонд, высокий, симпатичный, с озорной улыбкой на лице.
Он вертелся около меня и с легким прищуром заглядывал в глаза. Мне почему-то стало очень смешно, и я расхохоталась. Парень засмеялся в ответ. Мы так и танцевали друг напротив друга, периодически закатываясь беспричинным смехом.
Затем заиграли песни "Руки вверх". Толпа ревела, распевая "Алешку" и "18 мне уже". Неожиданно парень подхватил меня за ноги под попой и стал кружить. Я подняла руки к потолку и запрокинула голову. В те мгновенья я чувствовала себя свободной и раскованной, все мои проблемы и переживания показались ничтожными.
Парень опустил меня на землю, схватил за руку и потащил в соседнюю с просторным залом комнату. В ней было темно, но мы оставили дверь открытой, так что широкая полоска света делала предметы в комнате хорошо обозримыми. Мы уселись на узкий кожаный диван рядом с кроватью, чтобы перевести дух.
– Ты кто такой? Я тебя не знаю, – весело заметила я.
– Я Стас, – представился парень.
– А я Саша. Ты из какой школы?
– Я закончил школу, учусь в универе.
– Да? Где?
– В педагогическом.
Я прыснула. Думала, он пошутил. Но его лицо оставалось серьезным.
– Ой, прости, мне показалось, ты прикалываешься.
– Да, всем так кажется, – усмехнулся он.
Я внимательно оглядела его: крашеные волосы, тоннели в ушах, татушки на пальцах рук, а может и не только там. Он явно не соответствовал образу будущего педагога.
– А какой предмет ты будешь преподавать? – спросила я.
– Я филолог.
Я вспомнила нашу русичку Елену Степановну. При виде такого коллеги она бы однозначно лишилась чувств.
– Ну, а ты? Из школы Ревкова? – спросил Стас.
– Ага. А ты откуда знаешь Влада?
– Он мой лучший друг.
– Я думала, лучшие друзья Влада – музыканты его группы, – задумчиво произнесла я.
– А ты хорошо его знаешь?
Стас спросил это просто для уточнения. Но в этот момент я поняла, что по существу совсем ничего не знаю о Ревкове. Ну, кроме общеизвестных фактов.
– Нет, не очень хорошо, – ответила я.
– А сколько тебе лет? – парень с интересом разглядывал меня.
– Шестнадцать.
–Ты красивая. И волосы у тебя отпад, – он мягко коснулся моей головы. – Свой цвет?
– Да, – смущенно ответила я.
Со Стасом было на удивление легко общаться. Он казался простым, открытым и с юмором рассказал мне историю о своем поступлении в универ.
Оказалось, что парень сдал ЕГЭ по русскому на сто баллов. Он признался, что видит много прорех в системе образования и хочет работать в этом направлении.
В данный момент Стас занимался организацией собственных курсов по подготовке к экзаменам. Он находил выпускников, которые сдали ЕГЭ на высокие баллы, и приглашал их в качестве преподавателей на свои курсы. Смысл заключался в том, что подготовка к ЕГЭ велась под руководством ребят, которые сами недавно блестяще сдали экзамен по этому предмету. Идея была простой, но гениальной.
– Я думаю, что выпускники, которые на своей шкуре испытали все прелести ЕГЭ и с успехом справились с этим – лучшие учителя, – подытожил он.
– Да, это верно, – согласилась я.
– Ты здесь с друзьями?
– Да, только вот мой друг в самом начале вечера пропал, и я его нигде не вижу.
– Наверное, твой друг нашел себе еще одну подругу, – рассмеялся Стас.
– А вы с Владом давно знакомы?
– Давно. Уже лет сто как. Через что мы с ним только вместе не прошли.
– И через что же? – слушать про Ревкова было интересно.
– Да все как у всех. И дрались, и ссорились, всякое было. Но Влад – хороший друг, настоящий. Помню случай из детства. Мы тогда на каникулах в деревне жили, почти все лето провели у моей бабушки. Я как-то лазил в погреб и случайно задел полку, на которой стояли соленья, компоты и всякая такая всячина. Так вот, полка рухнула, и все банки разбились. Бабушка такой скандал закатила. Отборным матом меня крыла, я даже не знал, что она так умеет. Запретила идти гулять и заперла меня в сарае. Все бы было ничего, но именно в тот день приезжал наш друг Коля Соловьев из города. Ему отец подарил вертолет на радиоуправлении, и он обещал нам дать поиграть. И что ты думаешь? Все мальчишки собираются с вертолетом возиться, а мне в сарае сидеть одному весь день. Ревков тогда за меня перед бабушкой вступился, просил отпустить, но она ни в какую. В итоге Влад разбил еще одну банку с помидорами, и она его ко мне в сарай пристроила. Он нарочно это сделал, чтобы мне одному скучно не было. Сам вертолет ведь тоже не увидел, меня выбрал, понимаешь?
– Да, вот это настоящая дружба, – улыбнулась я.
Я сидела, развернувшись корпусом к Стасу, и вдруг за спиной услышала громкий голос Влада:
– Стасян, хватит девок по углам зажимать, иди давай шашлыки жарь!
Увидев меня, Ревков вскинул брови:
– Вы уже познакомились?
– А ты, сучок, и не говорил, что в твоей школе учатся такие красотки! – ответил Стас, подмигнув мне.
– Тебе что, женского внимания не хватает? – хохотнул Влад. – Ты единственный мужик в своей группе!
Стас похлопал Ревкова по плечу, поднялся и пошел на улицу.
– Ты поаккуратнее со Стасяном, – хитро улыбаясь, сказал Влад. – Он у нас вниманием избалован. От него все женщины без ума: от мала до велика.
– Правда? Прям от мала и до велика? – не поверила я.
– Да, именно так. Он без отца вырос. Его мать и бабушка воспитывали. Поэтому он в женщинах хорошо разбирается, все ваши уловки на раз-два считывает. И душу женскую тоже чувствует, как психолог.
– От него и правда надо держаться подальше, – рассмеялась я.
– Да, я шучу, конечно. На самом деле он женщин очень любит, в хорошем смысле. Когда мы в лагере отдыхали, была там одна девчонка, которая никому не нравилась, и на медляк на дискотеках ее тоже никто не приглашал. Полиной ее звали. И вот другие девчонки над ней из-за этого стали издеваться, мол, она непопулярная, и вообще никому не нужна. Полинка расстраивалась, даже плакала. Стасу ее жалко стало, и он, знаешь, что сделал? Взял и написал на асфальте перед окнами женского корпуса: "Я люблю Полину". Вот девчонки тогда выкусили. И сразу ржать над ней перестали.
– Благородный жест, – согласилась я.
– Да вообще, Стасян у нас – настоящий рыцарь, – усмехнулся Влад. – Одевайся, шашлыки есть будем.
Я натянула куртку с шапкой и вышла на улицу. Рядом с мангалом стояла кучка ребят, и на шампурах жарилось сочное и аппетитное на вид мясо.
Стас поливал его водой из слегка приоткрытой бутылки, чтобы огонь сильно не разгорался. Влад стал крутить шампур, оценивая степень готовности мяса, но случайно задел тыльной стороной ладони трубу мангала. Быстро одернув руку, он прижался губами к месту ожога.
– Ну что ты, огурчик, тебе разве больно? – каким-то странным тонким голосом проговорил Стас, глядя на Влада и еле сдерживая улыбку.
Ревков поднял на него глаза и, улыбаясь в ответ, покачал головой:
– Иди на фиг, придурок.
– А что такое, огурчик? Что ты злишься? – заржал Стас, явно передразнивая кого-то с писклявым голосом.
Олег Мещеряков, стоявший рядом и, вероятно, как и я, не понимающий, в чем дело, спросил:
– А че за прикол-то?
– Ой, ща че расскажу, – сквозь пробиравший его смех ответил Стас.
– Пасть заткни, олень, – сказал Влад, но получилась как-то беззлобно, потому что ему самому было смешно.
– Короче. Дело было в августе, – начал Стас. – Мы с Владосом пошли в клуб и подцепили там двух телочек. Вроде нормальными показались: постарше нас, симпатичные, сговорчивые. Слово за слово, и они говорят: "Поехали к нам, посидим, пообщаемся". Ну, мы и рванули. Приезжаем, значит, к ним в квартиру, они нам чай наливают, ляси-тряси, а потом расходимся по комнатам. Я с брюнеткой, Владос – с блондинкой. У меня с моей уже все на мази, прелюдия позади, я настроился. И вдруг слышу какой-то странный резкий звук, а затем приглушенный не то вопль, не то стон. Ну, на секс как-то не очень похоже. Я насторожился, прислушался. Странные звуки повторились: сначала хлест-хлест, а потом стон, знаете, как будто бегемот рожает. Не по себе как-то стало.
– Да сам ты бегемот, – перебил его смеющийся Влад.
– Ну, в общем, я оторвался от своей брюнетки. Выхожу в коридор и понимаю, что звук раздается из соседней спальни. Я, недолго думая, залетаю туда и вижу картину маслом: Владос лежит, привязанный к койке за руки и за ноги. Во рту какая-то хрень. Как уж она называлась?
– Кляп, – подсказал Ревков.
– Да, во рту кляп. А над ним нависла его блондинка со здоровенной плеткой в руках!
Рассказ Стаса прервался бешеным взрывом хохота. Ребята ржали, согнувшись пополам.
– Так вот, – пытаясь не смеяться, продолжал Стас. – В руках у нее, значит, здоровенная плетка. А у Владоса глаза на пол-лица, напуганные такие. Вижу, попал друган. Я к нему подлетаю, вынимаю этот кляп изо рта…
– Да, только прежде чем вынуть кляп, ты меня сфоткал, скотина, – заливался Влад.
– Ну, это само собой разумеется. Я когда Владосу рот открыл, он как начал на эту девку орать, мол, ты че, с дуба рухнула, какого хрена вообще творишь? А она такая, знаете, типа невинная, глазами хлопает, а потом выдает: "А тебе что, огурчик, разве больно?"
Мы угорали просто до слез. Стас так смешно рассказывал, что мое воображение живо нарисовало эту комичную картину.
– Нет, прикиньте, отхлестала парня плеткой, а потом: "Тебе разве больно, огурчик?". Я просто выпал, – выдавил Стас.
– А чем все кончилось? – поинтересовалась Алина Юкина, вытирая слезы от смеха.
– Да ничем. Никому из нас не обломилось в тот вечер. Отвязал я Владоса, и мы пулей от этих странных баб смылись.
– А фотки покажи, – попросил Олег Мещеряков.
– Нет, Олежка, это личное. Для семейного фотоальбома, – ответил Стас и потрепал Влада по волосам.
Ревков отпихнул друга, и они начали шутливо бороться.
Когда на стол поставили готовый шашлык, я почувствовала, что у меня совершенно нет аппетита.
Я допивала уже который по счету стакан виски с колой, и больше мне не хотелось. Кажется, я достигла апогея, и мое возвышенное состояние шло на спад. Я поморщилась и сделала глубокий вдох. Внезапно все вокруг поплыло.
Влад, сидящий рядом, большим пальцем приподнял мой подбородок и, внимательно всматриваясь в мое лицо, спросил:
– Ты как? Поплохело?
Я неопределенно мотнула головой. Мне становилось все хуже и хуже. Поначалу я улавливала суть происходящего, но потом реальность начала куда-то проваливаться. Дальше были лишь отдельные вспышки сознания.
Ревков зовет меня Златовлаской. Туалет. Сижу на корточках. Меня рвет. Влад собирает мои волосы на затылке. Слышу свое имя. Лицо Ады. Пытаюсь встать. Ноги заплетаются. Влад подхватывает меня и закидывает на плечо. Крыльцо. Снег. Такси. Яркий свет. Ревков трясет мою сумочку, повторяя слово "ключи". Кровать. А дальше пустота.
Раньше думала, что много знаю о физической боли: я пережила операцию по исправлению носовой перегородки, падала с велосипеда, разбивала колени в кровь.
Но сегодняшнее утро доказало обратное. Так моя голова не раскалывалась никогда. Мне казалось, что я в шаге от того, чтобы сдохнуть. Любое движение, любой звук и даже любая мысль разрывали голову на части. Во рту было сухо, язык казался распухшим и шершавым.
Тошнотворное чувство не отпускало. Я ощущала себя, как полумертвая рыба, выброшенная на берег и больше всего на свете жаждущая воды. А вода была так близко и в то же время так далеко. За ней нужно было пойти на кухню. А чтобы пойти на кухню, надо было встать. А встать означало подвергнуться ужасным пыткам. Я так и лежала, изнемогая от боли и жажды, уговаривая себя совершить подвиг и все-таки прорваться на кухню.
Я с ужасом подумала про маму и попыталась вспомнить, видела ли она меня вчера вечером. Если да, то скандала мне не избежать. Тут я поняла, что спала в одежде. Значит, высока вероятность, что родительница меня не запалила, иначе бы не разрешила лечь в чистую постель, не раздевшись.
Жгучее желание сделать глоток воды пересилило боль. Я неуклюже поднялась и подошла к зеркалу: макияж в стиле "панда", помятое лицо, спутанные волосы. Выглядела я так, будто пила не один вечер, а три дня, причем не просыхая.
Я понимала, что выходить из комнаты в таком виде очень рискованно, и поэтому решилась на хитрость. Я отыскала у себя в сумке для тренировок бутылку с водой и немного утолила жажду. Выпила таблетку анальгина. Потом с помощью ватных дисков и тоника удалила макияж с лица. После этого переоделась в домашний халат, собрала волосы в пучок, засунула в рот сразу три жвачки и в довершение своего образа густо намазала лицо черной угольной маской для сужения пор. Я наплевала на инструкцию и обильно нанесла средство на кожу вокруг глаз, ведь мне нужно было скрыть темные круги.
В таком виде я и предстала перед мамой, которая завтракала на кухне.
– Ох, что ж ты с утра пораньше пугаешь, – вздрогнула она, увидев меня.
– Самое время для бьюти-процедур, – невозмутимо ответила я.
– Ты вчера так шумела, Саш, – недовольно заметила мама. – Я же просила не греметь дверью.
– Прости, я и не поняла, что шумела.
Судя по ее поведению, она не ведала, что ее дочь вчера бесстыдно напилась.
– Как погуляли? – поинтересовалась мама, наливая мне чай.
Я рассказала ей о вечере, упуская некоторые подробности в виде алкоголя и беспамятства.
Чай я выпила с удовольствием. А вот справиться с завтраком было проблематично. При виде яичницы, которую я обычно уминала в два счета, к горлу опять подступила тошнота. Меня спас звонок телефона, который лежал в моей комнате. Схватив тарелку с едой, я как можно беспечней бросила:
– Я у себя доем. Это, наверное, Ада. Мне надо ответить.
– Только не ешь в постели! – предостерегла мама.
Звонила мне и правда Ада. Долго жить будет.
– Ах ты малолетняя пьянчужка, – сурово проговорила подруга. – Как говорила моя бабушка, во всем нужна золотая середина! Лучше пить в меру, чем не пить вообще, а потом такое!
– Я ничего не помню, – жалобно сказала я.
– А я тебе расскажу! – по-прежнему взвинченно ответила она.
– Ада, поверь, похмелье учит лучше, чем любые нравоучения. Сегодня утром, когда я думала, что помру, я отчетливо осознала свою ошибку, – устало проговорила я, ложась на кровать.
Ада хмыкнула, но продолжала уже более миролюбиво:
– Короче, я застала тот момент, когда из тебя хлыстало фонтаном, а Ревков держал твои волосы.