Татьяна Никандрова
Зови меня Златовлаской
Папа, стоя у двери, говорил о любви и прощении. Но я не собиралась ни любить его, ни прощать. Никогда не понимала, зачем люди так красноречиво сотрясают воздух, пытаясь доказать что-то. К чему слова, если есть поступки? Поступки важнее слов. Можно долго кричать о любви, а можно просто жить и вести себя так, чтобы твоя любовь была очевидна без всяких слов. Я выбирала второе.
Поняв, что я не отвечу, отец, наконец, ушел. Когда за ним захлопнулась дверь, ко мне вошла мама и, к моей радости, не стала вновь заводить разговор о папе и его чувствах. Она расспросила про школу, узнала, как поживают Ада с Антоном, и через минут сорок пошла работать.
В понедельник, несмотря ни на что, я проснулась в хорошем настроении. После пятничного разговора с Владом мне не терпелось увидеть его в школе.
Утро выдалось ясное. Солнце игриво заглядывало ко мне в комнату, и я легко вскочила с постели. Даже мама, казалось, пребывала в приподнятом настроении. Впервые с того времени, как ушел отец, она что-то тихонько напевала, пока жарила яичницу.
Привычный завтрак был на удивление вкусным. Впервые за долгое время я шла в школу с приятным предчувствием. Зайдя в кабинет русского, я широко улыбнулась одноклассникам, но для них это был обычный день: кто-то списывал домашку, кто-то зависал в телефоне, – все, как обычно. Я обняла со спины Аду и чмокнула в щеку Булаткина.
– Что это за телячьи нежности? – друг с подозрением посмотрел на меня.
– Да так, – я беззаботно приземлилась на свой стул и стала готовиться к уроку.
Занятия проходили как по маслу. Я получила пятерку по литературе, потому что русичке пришлись по вкусу мои разглагольствования про Базарова.
В столовой я, наконец, увидела Влада. Он показался мне еще красивее, чем обычно. На нем был темно-синий костюм, который подчеркивал его безупречную фигуру и полностью скрывал татуировки. Трудно было поверить, что этот серьезный молодой человек неделю назад выступал на сцене клуба.
Ревков подсел к нам за стол и пригласил всех на вечеринку. Он пояснил, что они с друзьями каждый раз перед Новым годом снимают дом в поселке Залесный, который находится недалеко от нашего города. Там устраивают вечеринку с пивом, шашлыками и песнями под гитару. Звучало недурно и крайне заманчиво.
Ада фыркнула на тему того, что после таких мероприятий волосы пахнут дымом и негде спать. Однако Влад ответил, что запах дыма в волосах компенсируется веселой компанией и не самым дешевым пойлом, а места в доме хватит всем.
– Обязательно приходи, – улыбнулся он мне, вставая, и на секунду накрыл ладонью мою руку.
От этого безобидного жеста мое настроение подскочило еще выше, и мне казалось, что этот чудесный день ничто не сможет испортить. Как же я ошибалась.
Все началось с того, что после шестого урока Ада должна была что-то согласовать с завучем по воспитательной работе Светланой Викторовной. Пообещав, что скоро вернется, подруга попросила ее подождать, чтобы вместе идти домой. Я просидела в коридоре сорок чертовых минут, и когда она в конце концов появилась, мое терпение было на пределе.
– Я бы уже два раза дошла до дома! – негодовала я, жалея, что не ушла раньше.
– Саш, послушай!
– Я не собираюсь ничего слушать! Мне надоело, что ты ценишь только свое время. У меня вообще-то есть дела поважнее, чем ждать тебя целый урок.
Я оделась, закинула сумку на плечо и быстрым шагом направилась к выходу. Ада последовала за мной.
– Саш, мне надо тебе кое-что рассказать, это важно.
– Ничего не хочу слышать!
Я уже вышла на улицу. Шел снег, свежий воздух пахнул мне в лицо. Ада больно схватила мой локоть и попыталась развернуть меня лицом к себе. От неожиданности я дернулась и оторопело уставилась на нее.
– Ты можешь помолчать и дать мне сказать в конце концов? – недовольно прошипела она.
Как же меня достало, что даже в тех ситуациях, когда подруга была не права, она вела себя так нагло. Я закатила глаза и отвернулась от нее.
Спускаясь по ступенькам, я внезапно увидела Влада, который стоял у забора, огораживающего школьный двор. Он с выжидательной улыбкой смотрел в мою сторону. Неужели на меня?
В легком замешательстве я продолжила спускаться по лестнице. Снова посмотрела на Ревкова: направление его взгляда не изменилось. Я двинулась к нему.
Однако, когда между нами оставалось всего метров тридцать, я увидела нечто, что заставило меня прирасти к асфальту. Все произошло буквально за несколько секунд, но я наблюдала за происходящим словно в замедленной съемке.
Из-за моей спины показалась Кира Милославская. Обогнав меня, она направилась к Владу, и он раскрыл ей объятия. Кира плотно прижалась к парню и впилась в него поцелуем. Она была гораздо ниже, поэтому встала на носочки. Сначала руки Влада обхватили ее плечи, затем скользнули ниже и уже через секунду сжимали ее задницу.
Я стояла как вкопанная, не отрывая взгляда от лица Ревкова. Наверное, со стороны это смотрелось странно, но мне было плевать. Возможно, Влад почувствовал, что я смотрю, и приоткрыл глаза. Наши взгляды встретились.
Он прервал поцелуй и, обняв Киру за плечи, улыбнулся мне. Почему-то его улыбка показалась мне неестественной. Должно быть, его смутило то, что я вот так стою посреди школьного двора и бесстыдно пялюсь.
Кира, проследив за его взглядом, повернулась ко мне:
– А, привет, Сашуль! – помахала она мне, по-прежнему прижимаясь к Ревкову.
Здравый смысл подсказывал мне, что нужно поздороваться в ответ или как минимум перестать вот так очумело на них таращиться. Но меня словно парализовало. Ситуацию спасла Ада.
– Привет, Кир, классная сумка. Новая? – с улыбкой сказала она, подхватив меня под руку.
– Да, мне тетя из Италии привезла, – Кира очаровательно улыбнулась и продемонстрировала красную кожаную сумку.
Ада подняла большой палец вверх и, помахав Кире с Владом, потянула меня за собой. Я медленно двинулась с места. Мы прошли мимо "сладкой парочки", и через пару десятков метров я сдавленно произнесла:
– Что это значит?
– Это я и хотела тебе сказать, – хмуро ответила Ада. – Я поэтому задержалась. Карина Перминова рассказывала, что Кира с Ревковым вроде как мутят. Они, оказывается, еще с лета общаются.
Глаза защипало, в горле встал ком.
– Они встречаются? – с горечью спросила я.
– Официально вроде нет, хотя кто их знает.
На меня вдруг навалилась страшная усталость. Казалось, что я больше не выдержу ни одного разочарования. Мысли о Владе помогали справляться со всеми ужасными событиями, произошедшими со мной за последний месяц. А теперь спасительный круг, на котором я плыла, сдувался, и счастье вновь ускользало из рук.
– Милая, мне так жаль, – сочувственно произнесла Ада.
– Да уж, – попыталась усмехнуться я. – Влад и Кира. Кто бы мог подумать?
– Мне реально казалось, что ты ему нравишься, – задумчиво сказала подруга. – Я не раз замечала его заинтересованные взгляды в твою сторону, да и ваш танец в клубе… С трудом верится, что все это время у него были шуры-муры с Милославской.
– Он мне ничего не обещал. Ответственность за мои завышенные ожидания только на мне.
– Но он давал повод так думать.
– Значит, нам показалось, – вздохнула я. – Слушай, долго я на них пялилась?
– Прилично. Но, думаю, они были слишком увлечены поцелуями и не обратили на тебя внимания.
Я не стала говорить, что Влад все же заметил мой взгляд.
Глава 12
К вечеру история об отношенияx Ревкова и Милославской была затерта до дыр. Мы с Адой долго решали, как поведать об этом Булаткину, учитывая то, что его симпатия к Кире за последнее время возросла в разы.
В итоге мы не придумали ничего умнее, чем сказать об этом Антону прямо на следующий день сразу после первого урока. Ада очень хотела, чтобы он услышал это от нас, а не наткнулся на лобызающихся Киру и Влада в школе или на улице.
– Не понял, – Булаткин часто моргал, переваривая услышанное. – Ревков встречается с моей Кирой?!
– Ну, строго говоря, твоей она не была, а вот его может и станет, – поправила Ада.
– Этого не может быть! Они вообще знакомы?!
– Мы вчера видели, как они целовались в школьном дворе, – уныло ответила я.
Антон тупо уставился на меня.
– Целовались? Кира?
– Да.
Тут до него как будто что-то дошло, глаза округлились.
– И Влад? Саш, вот черт, мне так жаль! – произнес он, сгребая меня в охапку.
– Надо заметить, зрелище не для слабонервных, – кисло пошутила я, уткнувшись носом в пиджак Булаткина.
Антон напомнил мне о теории зебры в жизни, и она показалась мне очень привлекательной. Исходя из нее, за черной полосой всегда должна следовать светлая. Учитывая то, сколько чернухи произошло в моей жизни в последнее время, счастье было не за горами.
Я с головой ушла в учебу, тренировки и подготовку к новогоднему концерту. В те дни, когда не было репетиций после школы, я быстро делала домашку, затем ехала на тренировку в "Экстру" и пропадала там до вечера. Приезжала выжитая, как лимон, и тут же проваливалась в сон. Мне нравился такой ритм жизни, он давал возможность забыться и не думать о Ревкове каждые пять минут. Я решила, что с меня хватит. Мне не хотелось больше жить в позиции жертвы и жалеть себя.
В голове вертелась фраза, услышанная мной ранее: "Делай, что должно, и будь, что будет". Кажется, только сейчас я стала осознавать ее смысл. Неважно, сколько слез я пролью, сколько энергии потрачу, сколько негатива испытаю, ситуация от этого не поменяется. Отец не вернется к маме, а Ревков не порвет с Кирой.
Единственное, что мне оставалось, это сконцентрироваться на том, на что я могла действительно повлиять. Я решила отпустить прошлое и сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. На том, что я имею. Ведь у меня была чудесная мама и верные друзья. А это уже очень немало.
Ада действительно согласилась изображать Бабу Ягу в новогоднем спектакле, и эта роль давалась ей играючи. Она забавно изменяла свой голос, делая его старческим и скрипучим, и когда входила в образ, заставляла всех хохотать. Даже Максим Муслимов не мог сдержать улыбки, глядя на то, как она верхом на метле распевала песни про Бабу Ягу-костяную ногу.
Как ни странно, но после их страстного поцелуя во время игры в бутылочку, отношения Ады и Максима стали куда менее напряженными. Она не перебивала его, не спорила и не критиковала.
Более того, подруга действительно решила воплотить свой коварный план в жизнь: влюбить Муслимова в себя, а потом разбить ему сердце. Она стала мило улыбаться ему при встрече, задерживать на нем томные взгляды, а пару раз они даже вместе шли домой из школы.
Правда, к ее сожалению, Максим не влюблялся по щелчку пальцев. Вел себя вежливо, но довольно отстраненно. В глубине души я надеялась, что до разбивания сердец дело не дойдет, и радовалась затишью их конфликта. Теперь на советах старшеклассников царила мирная рабочая атмосфера.
На очередной репетиции, пока Светлана Викторовна в который раз ругала Самохина за невыученный текст, Ада, сидевшая недалеко от Максима, начала внимательно и без стеснения его рассматривать. Муслимов усиленно делал вид, что ничего не замечает.
Наконец Калинина перешла в наступление:
– Макс, а у тебя есть девушка? – бесцеремонно поинтересовалась она.
Парень вскинул брови и удивленно посмотрел на Аду, пытаясь понять, к чему этот вопрос.
– Нет, – ответил он.
– А нравится кто-нибудь? – не отставала подруга.
– Возможно. А тебе-то что? – усмехнулся Муслимов.
Неожиданно Ада встала и с кошачьей грацией подсела к нему поближе.
– А я тебе нравлюсь? – она заглянула к нему в лицо.
– Нравишься, – спокойно ответил Максим, не отрывая от нее глаз.
Не знаю почему, но у этих двоих даже диалог без прикосновений выглядел как-то вызывающе эротично.
– Ты мне тоже нравишься, – почти прошептала Ада и накрыла своей ладонью его руку.
Калинина никогда не стеснялась быть напористой. Иногда ей это даже мешало. Мне вспомнился случай, когда в начальной школе на День Святого Валентина кто-то подсунул ей в рюкзак красное плюшевое сердце. Ада была рада подарку, но терзалась тем, что не знает, от кого он. Она с пристрастием пытала всех мальчишек в нашем классе, вынуждая их признаться в содеянном. В итоге Ваня Петров сказал, что это был он. Но тут же добавил, что передумал и больше ее не любит, пояснив, что они вряд ли сойдутся характерами. А потом и вовсе отобрал у подруги игрушку.
– Муслимов! – раздался звонкий голос Светланы Викторовны. – Пирогова говорит, что Ревков ни в какую не соглашается петь на Новый год.
Ада отняла руку, и Максим поднялся.
– Кто-нибудь из присутствующих дружит с Владом? – громко спросил он.
Все молчали.
– Тому, кто уговорит его участвовать в нашей новогодней программе, будет бесконечная благодарность от всего коллектива, – продолжил он.
– Кому нужна благодарность коллектива? – усмехнулась Ада. – Давай так: если мы его уговорим, то ты сводишь меня в ресторан?
Калинину совершенно не смущало, что ее слышат абсолютно все, даже Светлана Викторовна. Взгляды присутствующих обратились к Максиму, который, похоже, не меньше остальных был поражен поведением моей подруги, не ведающей стеснения.
– Хорошо. Будет согласие Ревкова – будет и ресторан, – улыбнулся он, протягивая Аде руку.
Калинина пожала ее и удовлетворенно откинулась на спинку стула.
Довольная таким исходом, Светлана Викторовна продолжила обсуждение новогодних выступлений с Максимом и Алиной Юкиной.
– И как ты собираешься уговорить Влада петь на Новый год? – поинтересовалась я, подсаживаясь к Аде.
– А я и не собираюсь его уговаривать.
– В смысле?
– Его уговоришь ты, – совершенно спокойно заявила она.
– Что? – мои глаза полезли на лоб. – Как ты себе это представляешь?
– Очень просто, Саш. Из всех моих знакомых ты больше всех с ним общаешься. Он тебе не откажет. Посмотри на него своими синими глазками, надуй губки и дело в шляпе.
– Не думаю, что мои надутые губки на него подействуют. Если ты не забыла, он мутит с Кирой. Может, лучше попросить ее?
– Я ее плохо знаю. А ты, Саш, мне задолжала. Когда ты хотела танцевать на отборочных ради Пешкова, я поддержала тебя, хотя самой мне не очень хотелось. Теперь твоя очередь поддержать меня.
– Но с чего ты взяла, что у меня получится его убедить? – не унималась я.
– Я в тебя верю, – ласково улыбнулась она. – И к тому же убеждена, что несмотря на Киру, ты Ревкову не безразлична.
Да уж. Уверенность моей подруги уходила далеко за пределы ее собственной личности. Я, конечно, не имела ничего против того, чтобы помочь ей, но все же с трудом представляла, как мне уломать Влада петь на школьной дискотеке, когда он столько раз отказывал одноклассникам.
Оказавшись дома, я растянулась на кровати и погрузилась в размышления.
Почему иногда в жизни все идет не по намеченному сценарию? У меня чувства к Владу, у него чувства к Кире. По закону жанра она должна быть ужасной стервой вроде Ширшиковой, самодовольной и фальшивой. Но что, если это было не так? Что, если девчонка, с которой, возможно, встречается парень моей мечты, реально хороший человек? Что, если во всей этой истории третий лишний – это я? Принять такое было трудно. Мне очень хотелось заниматься самообманом и искать подтверждения тому, что Кира ему не пара.
В последующие дни я решила проявить осознанность. Я сделала над собой усилие и перестала заходить в ее профиль в Инстаграм, бесконечно рассматривать фотки и искать изъяны в ее безупречной внешности.
Скажу честно, поначалупоначалу это было сложно. Руки так и тянулись автоматически проделать привычные действия. Но немного настойчивости, и я перестала терзать себя. Шли дни, и я все меньше думала о своей неудавшейся личной жизни.
Конечно, каждый раз, когда я видела Влада, мое сердце ёкало. Между нами все было по-прежнему. Ровные приятельские отношения. Разница была лишь в том, что я перестала надеяться увидеть в них романтический подтекст. К счастью, их с Кирой я видела не так уж часто, а страстных поцелуев и вовсе больше не наблюдала. Пока мне везло.
Ада говорила, что у меня такой облом в личной жизни, потому что я создаю избыточный потенциал, то есть слишком много переживаю и думаю об этом. А Вселенная, стремясь сохранить равновесие, отталкивает меня от желаемого.
После всех этих доводов у меня возникали вопросы: ну что она за садистка такая, эта Вселенная?! Зачем отбирать у человека то, что он больше всего хочет? К чему вообще такое равновесие?
Я негодовала. Но, очевидно, в словах Ады была какая-то доля правды, потому что эта теория срабатывала уже дважды: с Пешковым и с Ревковым. Как только я понимала, что очень хочу отношений, все смачно обламывалось, причем совершенно неожиданным образом.
Спустя неделю ко мне подошел Влад и напомнил про вечеринку в Залесном, которая должна была состояться в субботу.
– Златовласка, ты же придешь? – спросил он.
– Ну, я не знаю, что-то по учебе дел так много, да и репетиции кучу времени отнимают, – попыталась отвертеться я.
Весь вечер находиться в одном доме с Кирой и Владом, наблюдая за их поцелуями, мне не хотелось.
– Да брось, будет классно! Тебе надо расслабиться, а то ты в последнее время какая-то груженая, – мягко проговорил он.
– Влад, я правда не знаю, – вздохнула я.
– Ты мне что-то не договариваешь? Почему ты не хочешь идти? – он заглянул ко мне в лицо своими волшебными карими глазами.
– Нет, просто дело в… Дело в…
– Так в чем дело, Саш?
Я запаниковала. Ни одна мало-мальски подходящая мысль не лезла мне в голову.
– Дело в Антоне, – выпалила я.
– В Булаткине? – Влад изогнул брови.
– Эм… Да, – неуверенно ответила я.
– А что с ним?
– Ему нравится Кира, а после того, как он узнал про ваши отношения, не хочет идти туда, где она. А я обещала провести субботний вечер с ним, так что сам понимаешь, – обалдевая от собственных слов, сказала я.
– Ты серьезно? – нахмурился Влад.
Я кивнула.
Я ужасный человек. Как я могла вот так на раз-два спалить своего лучшего друга? Ну, кто меня за язык тянул? Можно было сказать, что я уезжаю на выходные или что-то типа того, но, как говорится, "умная мысля приходит опосля".
– Можешь передать Булаткину, что Киры там не будет. Она уезжает с родителями. Так что приходите, оба.
– Хорошо, я поговорю с ним, – пытаясь скрыть ликование от услышанного, кивнула я.
Влад подмигнул мне и удалился. Стыдно признаться, но новость о том, что Киры не будет на вечеринке, обрадовала меня.
На следующий день мы с Адой сидели на скамейке на первом этаже и пытались воссоздать диалог по английскому, который подруга бессовестно не выучила. Она никак не могла запомнить свои реплики и все время ныла, что они у нее слишком сложные.
Внезапно Калинина посмотрела куда-то за мою спину, вскинула брови, и ее рот растянулся в улыбке. Проследив за взглядом подруги, я увидела Дашу Полосову, которая с крайне унылым видом шла по вестибюлю. Почему-то она была босиком.
Выглядело это довольно комично. Но что-то во взгляде Даши остановило меня от улыбки.
– Даш! – окликнула я ее.
Она не отреагировала, хотя была совсем близко.
– Даша! Что случилось? – громче повторила я.
Полосова подняла на меня глаза. Я вопросительно посмотрела на ее ноги. Сделав несколько шагов навстречу, Даша сдавленно произнесла:
– Украли туфли.
– В смысле украли туфли? – не поняла я. – Кто украл?
– Одноклассницы. Мы ходили на медосмотр и оставляли туфли в коридоре перед медкабинетом. Когда я вышла, туфель уже не было.
– Может, кто-то по ошибке обул? – предположила я.
– Саш, ты в своем уме? Как по ошибке можно надеть чужую обувь? – вмешалась Ада.
Она с любопытством смотрела на Дашу.
– Ну, ты иди хотя бы первую обувь надень, – предложила я. – Не дело же босиком ходить.
– Только что была в раздевалке, сапог тоже нет, – с грустью сообщила Даша – Только вчера с мамой новые купили.
– Ты хорошо посмотрела? – недоверчиво произнесла я.
Полосова утвердительно покачала головой. С таким мне приходилось сталкиваться впервые. С трудом верилось, что кто-то намеренно взял и спер у нее и первую, и вторую обувь.
– Из какого ты класса? – спросила Ада.
– Из 9 “Б”.
– Есть предположения, кто это сделал?
Вновь утвердительный кивок.
– Ты с кем-то в контрах? Что-то не поделили? – попыталась разобраться я.
Даша молчала, взгляд блуждал по полу.
Я не знала, как вести себя. Конечно, меня это не касалось. Но я не была уверена, что тот, кто спрятал Дашину обувь, проявит гуманность и вернет ее хозяйке, дабы не допустить, чтобы она шла домой по снегу босая. А это было бы уже чересчур.
Я вопросительно посмотрела на Аду, и между нами состоялся один из многочисленных невербальных диалогов. По ее глазам я поняла, что она тоже считает, что надо помочь бедняжке с пропавшими туфлями.
– Где у тебя сейчас урок? – спросила я. – Пойдем и найдем твои туфли.
– Ой, не надо, я позвоню маме, она принесет мне обувь, – в ее взгляде читалось беспокойство.
– В смысле? – чуть повысив голос, возмутилась Ада. – А как быть с двумя другими парами обуви? Или ты дочь олигарха?
Даша сглотнула и выглядела напуганной.
– Да в чем дело? Давай просто попросим у твоих одноклассников сказать, где твои туфли. Шутка удалась, ты походила по школе босиком. Что еще нужно? – попыталась подбодрить ее я.
Полосова кивнула и повела нас в кабинет, где у нее был урок. Чем ближе мы подходили к ее классу, тем напряженнее становилась она.
– Кто это мог сделать? – спросила я.
– Лера Комарова и ее компания, – без тени сомнения ответила Даша.
Мы вошли в кабинет истории. Перемена была длинная, и учителя в классе не наблюдалось. Да и из учащихся присутствовала только половина. Даша кивнула в дальний правый угол кабинета, где мы увидели группу громко говорящих девчонок.
Заметив Полосову, одна из них захохотала и хрипло спросила:
– Что, Поносова, закаляешься?
Как оригинально. Девчонка поменяла буквы в фамилии Даши с "л" на "н", чтобы получилась эта обидная ассоциация.
– Лер, отдайте мои туфли, пожалуйста, – тихо проговорила Даша.
– Какие нахрен туфли? – на густо накрашенном лице одноклассницы отобразилось удивление. – О чем это ты?
Играла Лера паршиво. Театр по ней не плакал.
– Те самые туфли, которые вы сперли. Вместе с сапогами. Гоните обратно, – вмешалась Ада.
– Мы не в курсе, – пожала плечами Комарова, с неприятным чавканьем гоняя во рту жвачку.
В ее внешнем виде, манерах и голосе было что-то отталкивающее, скользила скрытая агрессия.
– А кто в курсе? – громко спросила я, обращаясь к классу. – У Даши пропала обувь. Через урок ей идти домой, не босиком же!
По классу прокатился сдавленный смешок. Лера и ее подруги смотрели с довольной и беспощадной ухмылкой.
– Ладно, все просто. Даша, может, и не скажет вашей класснухе об этом инциденте, а я скажу, – спокойно начала я. – Будем все вместе разбираться. Если не найдем, обратимся в полицию, они точно найдут. Две пары обуви – вещь недешевая. Сапоги, например, Даша только вчера купила, шесть тысяч стоили, чек есть.
Я понятия не имела, сколько стоили Дашины сапоги и будет ли полиция заниматься такой фигней, как пропавшая обувь. Просто озвучила первое, что пришло на ум.
Я многократно убеждалась, что если говорить что-то с нужной долей уверенности и не запинаться, то люди могут повестись даже на явную брехню.
Так, еще в детстве я убедила дворовых подруг, что у меня черный пояс по карате, и даже обучала их боевым искусствам. Удивительно, но они верили мне. А все потому, что, насмотревшись фильмов с Жан Клодом Вандамом и Джеки Чаном, я демонстрировала им различные приемы и со знанием дела рассуждала о тактике ведения боя. Искусством блефа я владела с детства.
– Скорее всего, она сама их посеяла, – отозвалась после небольшой паузы Лера. – Пусть после урока получше посмотрит в раздевалке.
Мы с Адой вновь переглянулись. Очевидно, моя басня про полицию немного охладила их пыл. Мы могли попробовать дожать их дальше, а могли согласиться и на такой исход, в котором после урока обувь Даши окажется в раздевалке. Прозвенел звонок, склонив нас ко второму варианту.
– Хорошо, мы еще раз проверим после урока, – согласилась я.
Выходя из кабинета, я шепнула Даше, что встретимся в вестибюле. Она кивнула.
Как мы и ожидали, туфли с сапогами "вернулись" к хозяйке. Мешки с обувью висели на крючке поверх Дашиной куртки.
Схватив вещи, Полосова бросилась благодарить нас с Адой. Мы отмахнулись от нее, мол, все нормально, нам нетрудно. Но на ее лице играла такая искренняя признательность, как будто мы совершили настоящий подвиг.
От столь бурной реакции мне стало не по себе, ведь я совсем не считала, что сделала нечто выдающееся. Любой бы на нашем месте поступил также. Подумав об этом, я вспомнила, что именно такой фразой отвечал Влад на мои "спасибо" после того, как спас меня от гопников. Следом пришла мысль о Диме и его позорном бегстве, и в голове зазвучало: «Нет. Не любой. Так поступил бы не любой».