Татьяна Никандрова
Зови меня Златовлаской
Глава 22
Ночью я плохо спала. Все ворочалась, прокручивала в голове драку, вечер с Владом и воображала всякие ужасы относительно завтрашнего дня.
Наконец утро наступило, и я, быстро собравшись, отправилась в школу пораньше. Когда я зашла в кабинет алгебры, где должен был быть первый урок, выяснилось, что до моих одноклассников уже дошла информация о вчерашнем происшествии на стадионе. Мне задавали неловкие вопросы, на которые я нехотя и односложно отвечала.
Через десять минут в кабинет зашел Булаткин и плюхнулся рядом со мной. Не сказав ни слова, он придвинул ко мне свой телефон с горящим экраном. Я заглянула в мобильник. В браузере была открыта страница группы "Подслушано. Школа 131" ВКонтакте. Последний пост на стене гласил следующее:
"Вчера на стадионе после третьего урока Алферова Саша из 10 “А”, известная своими танцами на школьных праздниках, жестоко избила Камарову Леру из 9 “Б”. По словам очевидцев, Алферова ни с того ни с сего набросилась на Комарову, била ее по лицу и таскала за волосы по стадиону. Наиболее правдоподобной причиной произошедшего является бешеная ревность Саши. Пока точно неизвестно, кого именно приревновала Алферова к Комаровой, но есть три основных кандидата: Егор Анохин из 11 “В”, Антон Булаткин из 10”А” и Влад Ревков из 11 ”А”. Голосуйте, из-за кого, по вашему мнению, Алферова напала на Комарову".
После текста было расположено голосование и смазанное фото нашей драки. Неужели кто-то умудрился это запечатлеть? На фото я сидела верхом на Комаровой. Детали были не видны, но все равно смотреть было мерзко.
– И кто лидирует в голосовании? – кисло поинтересовалась я.
– Чтобы узнать, надо самому проголосовать.
– Ну, так проголосуй за себя. Интересно же, какой парень так снес мне крышу, что я аж озверела.
Булаткин ткнул пальцем в экран и усмехнулся:
– Тебе снесло крышу из-за Анохина.
– Дальше от истины было сложно оказаться, – задумчиво сказала я.
На собственном примере я увидела, как сильно искажается информация в слухах. Оказалось, что я таскала Леру за волосы по стадиону из-за ревности к Егору. Ну дела!
– Что произошло? – наконец серьезно спросил Антон.
Я вкратце обрисовала ему вчерашнюю историю.
– Вот подлая сучка! – с ненавистью прошептал Булаткин.
– Да. Только из-за того, что я ей врезала, теперь подлая сучка я, – грустно заметила я.
Чуть позже к нам присоединилась Ада. Мы решили ничего не комментировать и не предпринимать. Нам хотелось побыстрее узнать, как отреагирует Комарова.
Алгебра прошла спокойно, однако сразу после урока меня вызвали к директору по громкой связи. Я чертыхнулась и, превозмогая страх, пошла на казнь. Когда я приближалась к кабинету, в котором должна была решиться моя судьба, у меня затряслись колени. Я остановилась и сделала несколько глубоких вдохов. Нельзя было показывать своего волнения.
Потянув дверь на себя, я шагнула внутрь кабинета и увидела перед собой директора, классную руководительницу 9 “Б”, Елену Петровну, мою классную, Ларису Сергеевну, и Леру с матерью.
Когда я тихо поздоровалась с присутствующими, Лера и ее родительница одарили меня взглядами, полными ненависти.
Стоило признать, что выглядела Комарова погано: разбитые губы, большой синяк под глазом, многочисленные ссадины на подбородке и щеках. В целом все ее лицо казалось каким-то отечным и припухшим.
– Вот эта оторва набросилась на мою Лерочку прямо средь бела дня ни за что ни про что! – тыча в меня пальцем, визжала Лерина мама.
– Успокойтесь, Нина Алексеевна, мы сейчас все выясним. Присядьте, пожалуйста, – спокойно проговорил директор, указывая на стул.
Николай Львович внимательно посмотрел на меня. На его тонком с горбинкой носу сидели очки, а взгляд серых глаз отличался проницательностью.
– Алферова, что произошло на стадионе? Расскажи нам свою версию, – обратился он ко мне.
Едва я успела открыть рот, чтобы начать свой рассказ, как дверь за моей спиной распахнулась и в кабинет влетела растрепанная Даша Полосова. Она сбивчиво всех поприветствововала, еле переводя дыхание.
– Полосова, что ты тут делаешь? – зашипела на нее классная руководительница. – Мы тут разбираемся во вчерашнем нападении на Комарову. Выйди из кабинета!
– Елена Петровна, я как раз касательно этого нападения, – с силой закивала Даша. – Саша меня защищала. Она увидела, что Лера со мной делает, и спасла меня. Не ругайте Сашу. Она мой герой!
– Подожди-подожди, – остановил ее Николай Львович. – Лера обижала тебя на стадионе? Что ты имеешь в виду?
– Да-да. Она создала мою страницу ВКонтакте. Ну, то есть не мою, а названную моим именем… Залила туда всякие обидные фотки и стала добавляться в друзья ко всем подряд. Я увидела эту страницу и решила высказать Лере все, дать ей понять, что с меня хватит. Это Саша меня вдохновила. Убедила, что нельзя такое отношение терпеть! – тараторила Полосова. – Так вот, когда я все это озвучила, Лера толкнула меня, отняла рюкзак и написала на нем краской это… Это ужасное слово. А потом прилепила жвачку мне на волосы. А затем Саша…
– Да что ты такое несешь?! – перебила Нина Алексеевна. – Моя Лера?! Да она бы никогда не сделала ничего подобного. Моя Лера – воспитанный и добрый ребенок, она не набрасывается на людей, как эта.
Мать Комаровой с отвращением кивнула в мою сторону.
– Нет, я вам точно говорю! Лера уже несколько лет меня мучает. Она прятала мои вещи, обзывала, подговаривала других против меня, – не унималась Даша.
– Клевета! – завизжала разгневанная родительница.
– Нина Алексеевна, Даша, успокойтесь, пожалуйста. Давайте дадим шанс всем высказаться. Лера, то, что говорит Полосова – правда? – Николай Львович внимательно посмотрел на Комарову.
Она отрицательно замотала головой, но глаза выдавали ее ложь с потрохами.
– Ты хочешь сказать, что никогда не делала ничего из того, что перечислила Даша?
– Ну… Иногда мы прикалывались над Дашей, но мы не хотели ее обидеть. Это была шутка, – неуверенно отозвалась Комарова.
– Вы травили ее, как злобные собаки, ранили ее каждый день словом и делом, обзывали, унижали, третировали. Это, по-твоему, смешно? – подала я голос. Он звучал на удивление твердо и уверенно.
– Эта девочка ненормальная! – возмущалась Нина Алексеевна. – Вы посмотрите, какая она агрессивная! Они сговорились против моей Леры, вот и выдумывают всякие небылицы. Моя Лера не такая.
Неожиданно резким движением Даша достала из пакета, который все время держала в руках, старый синий рюкзак с красной надписью "шлюха" и положила его на директорский стол. От увиденного лица взрослых вытянулись.
– Что это? – брезгливо поинтересовалась Лариса Сергеевна.
– Это Дашин рюкзак, на котором Комарова оставила автограф, – спокойно пояснила я.
– Где доказательства, что это Лера сделала? – вновь завопила Нина Алексеевна. – Неужели вы не видите, что эти хищницы пытаются подставить мою дочь?
– Доказательство в ее телефоне, – тихо проговорила Полосова.
Все в шоке уставились на Дашу.
– Что ты сказала? – не поняла Нина Алексеевна.
– Когда Лера делала эту надпись на моем рюкзаке, она попросила Машу Никифорову запечатлеть это на видео. Маша снимала на Лерин телефон. Если Лера не удалила, то видео должно быть там, – пояснила Полосова.
Удивительно, откуда в ней взялось столько смелости? Я не узнавала забитую и испуганную Дашу. Передо мной был словно совсем другой человек.
– Лера, можно твой телефон? – попросил Николай Львович.
Комарова испуганно уставилась на мать. Но та лишь вопросительно смотрела на нее, не зная, что возразить.
– Хорошо-хорошо, – наконец выдавила Лера. – Да, это я испортила Дашин рюкзак. Но это было один раз, я не… Я не…
– Не хотела ее обидеть? – с издевкой подсказала я.
Мать и класснуха Комаровой выглядели потрясенными. На какое-то время в кабинете повисло молчание.
– Выходит, все, что сказала Даша, правда? – подытожил Николай Львович.
– Не все, – упрямилась Лера.
– Ну как не все? – воскликнула я. – Хочешь, я покажу страницу ВКонтакте, на которой голова Даши приделана к порнографическим снимкам? Ты хочешь сказать, она сама такое выложила?
Лера опустила голову и взглядом буравила пол.
– Николай Львович, я признаю свою вину перед Комаровой. Да, я вчера напала на нее и ударила. Ударила несколько раз. Я понимаю, что так поступать неправильно, но я не выдержала. Мне стало слишком обидно за Дашу, потому что она – хороший человек и не виновата в том, что весь класс ополчился против нее одной.
Я перевела дух. Никто ничего не говорил, и я продолжала.
– А ты, – я перевела взгляд на Комарову, – извини за то, что я сделала. Надеюсь, твои раны заживут. Но дело вот в чем: если ты когда-нибудь осознаешь, что творила, какой бессердечной и жестокой была, сможешь ли ты сама себя простить, Лера?
Я прожигала Комарову глазами, но она не подняла головы.
– Алферова, твой порыв вступиться за Дашу, безусловно, благородный. Но пойми, что физическое насилие – не метод. Когда ты бьешь другого человека, ты признаешься в своем бессилии. Мы люди, высокоорганизованные существа, нам дана способность решать конфликты при помощи слов. Ты хотела, чтобы Лера по-человечески относилась к Даше, но сама повела себя не по-человечески. Нельзя каждый раз, когда видишь несправедливость, размахивать кулаками. Ты понимаешь меня, Алферова?
Я кивнула.
– Мы не можем закрыть глаза на твое поведение. Ты будешь наказана. Лариса Сергеевна донесет до тебя суть наказания. Зайди к ней после уроков. А пока ты свободна, – проговорила директор.
Я снова кивнула и вышла из кабинета. Очевидно, наконец, поднимут проблему буллинга в 9 “Б”. Я была рада, что к Дашиной ситуации удалось привлечь внимание, пускай и таким извращенным способом.
Второй урок уже начался, однако, когда я постучала в кабинет химии, где по расписанию было занятие у моего класса, учительница пустила меня без вопросов. Видимо, слышала объявление по громкой связи. Пока я шла к своей парте, то чувствовала на себе любопытные взгляды одноклассников.
Едва я успела сесть, как Антон начал шепотом допрашивать меня. Но химичка то и дело кидала на нас недовольные взгляды, поэтому поведать друзьям о случившемся по порядку получилось только на перемене.
– Значит, все обойдется без полиции, – успокоенно вздохнула Ада, когда я закончила свой рассказ.
– Похоже на то, – улыбнулась я.
– К тебе пришли, – заявил Антон, глядя куда-то за мою спину.
Я повернулась. В дверном проеме кабинета стоял Влад и жестом подзывал меня к себе, а все мои одноклассники прожигали его любопытными взглядами. Мы с Ревковым вышли в коридор и остановились около окна.
– Я слышал, как тебя вызывали на ковер. Как все прошло? – взволнованно спросил он.
Я повторила свой рассказ для него.
– Ты даже мораль этой Комаровой прочитать умудрилась? – усмехнулся он в конце.
– Ну да, я только вошла во вкус, как Львович меня выставил.
– Я рад, что все обошлось.
– Ну не знаю, обошлось ли, – с сомнением протянула я. – Наказание я свое узнаю только после уроков.
– Будешь недельку поливать цветы на переменах, а потом от тебя отстанут, – с уверенностью ответил Влад, похлопав меня по плечу.
– Надеюсь.
– Сегодня Стас приезжает из Москвы. Хочешь, прогуляемся все вместе?
– Вчетвером?
– А кто четвертый? – не понял он.
– Ну, я думала, что Кира, – отчего-то смущаясь, пояснила я.
– Нет, она сегодня не может. Ты, я и Стас.
– Хорошо, – с радостью согласилась я.
Влад оказался прав. Лариска действительно сказала, что в качестве наказания я должна в течение недели каждый день после школы помогать нашему завхозу по хозяйству: поливать цветы, выносить мусор и все в таком духе.
После занятий я позвонила Даше, чтобы узнать, чем закончилось разбирательство, но она не ответила и перезвонила лишь через пару часов. Оказалось, дело приняло серьезный оборот: вызвали Дашину мать, начали допрашивать одноклассников. В итоге те из них, которые были в роли наблюдателей, подтвердили факт травли со стороны Комаровой, Зайцева и их компании. Все то, что так долго замалчивалось, наконец-то вскрылось. По словам Полосовой, ее класснуха и мать были в шоке, что прямо под их носом творился беспредел. Мама спрашивала, почему Даша молчала, совсем забыв о том, что раньше дочь пыталась с ней поделиться.
Голос у Полосовой был уставший, но твердый. Казалось, она рада тому, что правда вылезла наружу. Даша призналась, что ей было неприятно и больно говорить о своих обидах, но после того, как она открылась, стало гораздо легче.
Полосова в сотый раз благодарила меня. Говорила, что именно я сподвигла ее заговорить. Если это было правдой, то, значит, я все сделала правильно. Неизвестно, как будут вести себя Дашины обидчики после разоблачения, но мне казалось, что теперь она сможет дать отпор. Один раз Даша уже подняла голову и уличила Комарову, сможет сделать это снова.
Я взяла с Полосовой обещание, что она будет держать меня в курсе происходящего. Мы тепло попрощались, и после разговора с ней на душе полегчало. Все-таки удивительный человек эта Даша! Терпела унижения годами, а когда я из-за нее влипла в неприятности, собрала волю в кулак и не стала молчать.
***
Вечером этого же дня я увиделась со Стасом и Владом. При встрече Мишутин подхватил меня на руки и закружил. Прохожие с улыбкой оборачивались на нас.
– Черт, как я по тебе соскучился! – улыбнулся Стас и, подставив мне щеку, сказал. – Быстро целуй!
Я чмокнула парня, и мы двинулись по улице без особого направления, просто шли, куда глаза глядят. Мы с Владом поведали Стасу о недавних событиях: о Даше, о драке, о том, что меня вызывали к директору, и о том, как удачно все закончилось. Странно, но, не сговариваясь, мы оба умолчали о том, что после драки я пошла к Владу домой. Стас хвалил меня и называл счастливицей.
Затем он поделился с нами подробностями своей поездки. Оказалось, Мишутин ездил туда на обучение, связанное с его курсами для подготовки к ЕГЭ. Проект был коммерчески успешным, и у Стаса была куча планов по его развитию. В будущем он хотел перейти в онлайн, чтобы расширить охват. Меня приятно поразила искренняя радость, с которой Влад слушал новости Стаса. Его глаза блестели, он задавал много уточняющих вопросов и тотально поддерживал друга.
Мы шли по узкой тенистой аллее, и я впервые явственно почувствовала весну. Она висела в воздухе, дожидаясь, когда ее заметят. Набухающие почки, пробивающаяся сквозь землю трава, легко одетые люди – все трубило о наступлении самого прекрасного времени года.
И вдруг полило как из ведра. Ливень начался настолько неожиданно, что мы не успели среагировть и вымокли до нитки. Растерянно озираясь по сторонам, мы искали, где бы переждать дождь.
Стас, бегущий впереди, поманил нас вправо, и мы последовали за ним. Повернув, я увидела, что он придерживает дверь, давая нам пройти. Прошмыгнув в помещение, я огляделась по сторонам: повсюду висели картины с замысловатыми рисунками, у стены стоял черный кожаный диван, а на рецепции сидела девушка с короткими красными волосами и пирсингом в носу.
Судя по всему, спасаясь от дождя, мы забрались в тату-салон. Я уже приготовилась объяснять, что мы оказались тут случайно, просто, чтобы переждать дождь. Но вдруг Влад и Стас радостно стали приветствовать девушку с пирсингом, по очереди целуя ее в щеку.
– Саш, познакомься, это Эльзана, она тут следит за порядком, – сказал Ревков.
Девушка протянула мне густо татуированную руку, и я пожала ее. Оказалось, что именно здесь начало жизнь большинство нательных рисунков моих друзей.
– Значит, вы здесь постоянные клиенты? – уточнила я.
– Да, здесь работают лучшие мастера в городе, – подтвердил Стас.
Эльзана налила нам горячего чая, с улыбкой слушая болтовню парней.
– А вот Саша недавно избежала разборок с полицией, – заявил Стас, указывая на меня.
– Правда? – Эльзана заинтересованно обернулась на меня.
– На самом деле это долгая история, и все не так просто, – попыталась объяснить я.
– Короче, она не на шутку отколошматила другую девчонку, и это сошло ей с рук, – Стас донельзя сократил всю историю.
Эльзана с удивлением посмотрела на меня. Наверно, задавалась вопросами о моем психическом здоровье. Ведь в интерпретации Стаса история борьбы с несправедливостью превратилась в необоснованный мордобой.
– А не стоит ли нам увековечить твое везение? – неожиданно спросила она.
– В смысле? – не поняла я.
Девушка игриво перевела взгляд на парней, и я заметила, как в их глазах зажегся интерес.
– А что, Санек, рискнем? Это будет просто офигительно! – восторженно произнес Стас.
– Да о чем вы?
Ребята как-то возбужденно смотрели на меня, и я, наконец, поняла, о чем речь. Ну уж нет. Это не про меня. Татуировки делают отвязные девушки вроде этой Эльзаны. Я не такая.
– Вы с ума сошли? – я отрицательно покачала головой.
– Ну, брось, Санек, согласись, это знак, что спасаясь от дождя, мы попали именно сюда! – убеждал Стас.
– Это не знак, просто ты знал, что этот салон поблизости, вот и затащил нас сюда, – раздраженно ответила я.
– У тебя есть татуировки? – вмешалась Эльзана.
– Нет.
– Блин, она девственница, – с азартом проговорила девушка. – От этого еще больше хочется.
Парни дружно заржали. Я поморщилась, демонстрируя свое несогласие.
– И что, по-вашему, я должна набить? "Избежала правосудия"? – ехидно поинтересовалась я.
– А как насчет "blessed"? – тихо произнес Влад, который все это время хранил молчание.
– Благословенная? – вскинула брови я.
– Благословенная, везучая, счастливая, – вкрадчиво произнес он.
– Блин, это очень круто! – воскликнула Эльзана.
Надо признаться, идея мне тоже понравилась. Ничего пошлого. Тонко и со смыслом. А от того, что это предложил именно Влад, мне вдруг захотелось взять и сделать эту чертову татушку. И пускай это может быть ошибкой, как всегда говорила про татуировки моя мама. Но это будет моей ошибкой.
– Хочу вот здесь, – я указала на место под грудью с левой стороной.
– Отлично! Как раз сегодня работает Марк! – Эльзана схватила меня за руку и потащила в кабинет.
Марк оказался добродушным и полностью разрисованным парнем. Татуировки у него были везде, даже на лице. Мои друзья поздоровались с Марком за руку. Очевидно, они были знакомы и до этого. Эльзана вкратце обрисовала мастеру ситуацию: девочка решилась на татуировку в первый раз, надо сделать утонченно и красиво. Марк кивнул и буквально за пару минут нарисовал прототип моей будущей татуировки. Буквы были тонкими и немного завалившимися влево.
– Мне нравится! – восхищенно произнесла я.
– Показывай, где будем делать, – усмехнулся Марк.
Я задрала футболку, оголив живот, и указала на ребра, прямо под лифчиком. Боковым зрением я заметила, как друзья внимательно наблюдают за мной.
Марк без лишних разговоров взялся за работу. Сначала он обработал место будущей татуировки антисептиком, затем маркером нарисовал на коже слово "blessed" и после этого принялся за нанесение самой татуировки. Я ожидала, что будет очень больно, но на деле все оказалось довольно терпимо.
В процессе Влад и Стас приблизились к кушетке, на которой я расположилась, и с интересом наблюдали за тем, как черные буквы появляются на моей коже. Чувствовать на себе взгляд Влада было одновременно волнительно и неловко. Перед Стасом я почему-то совсем не стеснялась.
Закончив работу, Марк дал мне рекомендации по уходу за татуировкой и отправил к зеркалу посмотреть на результат. Надпись на ребрах выглядела впечатляюще, даже лучше, чем я ожидала. Кожа вокруг букв была красная, но, по словам мастера, это скоро должно пройти.
– Смотрится жутко сексуально! – вынес свой вердикт Стас.
– А главное, отражает твою суть, – вставил Влад.
Денег за тату с меня не взяли. Эльзана, потрепав Стаса за волосы, сказала, что салон и так хорошо заработал на моих друзьях. А еще, хитро подмигнув, добавила, что теперь они приобрели нового постоянного клиента в моем лице.
Глава 23
Развод родителей официально был оформлен. Отец, как и обещал, оставил нам квартиру. Все это время он по-прежнему звонил мне, а я, как и раньше, не брала трубку. Ярость, бушующая во мне сначала, стихла. И теперь в моей душе ютились тихая обида и подавленная боль. Думая о папе, я больше не сыпала проклятьями и не желала ему зла.
Как-то раз в середине апреля в очередной раз раздался звонок отца, и я, повинуясь неосознанному порыву, подняла трубку. Видимо, не рассчитывая, что я отвечу, отец растерялся и долго не мог собраться с мыслями, а потом вдруг предложил встретиться. Я согласилась.
Думаю, я приняла такое решение после стольких месяцев молчания, потому что время действительно лечит. Я в этом убедилась на собственной шкуре. Со временем притупляются даже самые яркие эмоции, такие, как ненависть и гнев. Освобождая душу, они уступают место тоске и отчаянию. А те, в свою очередь, сменяются надеждами и верой в то, что можно что-то исправить.
Я решила дать отцу шанс, решила выслушать его и попытаться понять. Тем более этого хотела мама. Недавно она стала ходить к психологу, и я заметила, что терапия пошла ей на пользу. Мама перестала прятаться в коконе собственных страданий и сделала шаг навстречу новой жизни. Я искренне верила, что ее жизнь может быть и будет счастливой. Пускай без отца. Пускай не так, как хотелось изначально. Но все же.
Мама говорила, что истинное счастье невозможно без прощения. Что искреннее прощение освобождает душу. Я понимала, что забыть обо всем у меня не получится, но я хотела попробовать простить.
Отец забрал меня в пятницу после школы и спросил, чем бы я хотела заняться. Я сказала, что давно не ела мороженого, и он, к моему удивлению, повез меня в то самое кафе, в которое мы с ним ходили в детстве. Кафе называлось "Сказка", и за десять лет в нем мало что изменилось. Все та же фиолетовая вывеска, те же стены с изображениями героев советских мультфильмов, то же потрясающее шоколадное мороженое со вкусом детства.
Отец расспрашивал меня о школе, о танцах, и первое время нам обоим было неловко. Трудно было притворяться, что всех этих месяцев не было. Но неожиданно для меня отец впервые за много лет показался мне увлеченным моим рассказом.
Признаться честно, я не узнавала папу. Куда делись его вечное ощущение собственной правоты, его критицизм и скептический настрой? У меня было две версии. Первая объясняла его непривычное поведением чувством вины. Вторая говорила о том, что он мог и правда поменяться. Я пока не знала, к какой из них я больше склоняюсь.
Вкратце рассказав отцу обо всем, что со мной случилось за последние полгода, я решила провести небольшой эксперимент. Я откровенно призналась ему, что на днях сделала татуировку. Отец, которого я знала год назад, обязательно закатил бы скандал из-за этого и нашел бы кучу доказательств того, что татуировки делают только дебилы.
Услышав шокирующую новость, отец застыл:
– Ты разыгрываешь меня?
– Нет. Я серьезно, – я задрала майку и продемонстрировала отцу тату.
Его глаза расширились, и он часто заморгал.
– И что эта надпись значит?
– Благословенный.
– Ну, смысл очень хороший, – ответил отец, немного помолчав. – Мама знает?
– Нет, и пока не говори. Я сама потом скажу.
Папа напрягся. Перспектива скрывать от мамы мою татуировку его определенно не радовала. Но, поразмыслив, он, вероятно, понял, что для него это шанс заслужить какое-никакое доверие, и согласился.
Никаких нравоучительных тирад, никаких ужасных историй про забитых татуировками маргиналов. Только "смысл очень хороший". Да, мой отец явно не был прежним.
Про его дела я принципиально не спрашивала. Я чувствовала, что не готова услышать об этом. Представляя его жизнь с другой женщиной, я чувствовала злобу. А значит, время для таких разговоров еще не пришло.
В конце вечера папа подвез меня домой и спросил, когда мы в следующий раз увидимся. Я сказала, что на майские праздники несколько классов из нашей школы уезжают в Питер, а после этого мы можем увидеться. Он обещал позвонить.
На этих выходных я была приглашена на день рождения Платона, музыканта группы "Абракадабра".
Платон снимал загородный дом, где планировал шумно отметить свое совершеннолетие. Он пригласил меня за неделю до Дня рождения, и я сразу начал думать над тем, что надеть. Я потащила Аду на шопинг в торговый центр и перемерила несметное количество одежды, прежде чем нашла то самое платье.
Ходить с Адой по магазинам было делом непростым. Подруга заходила в самые дорогие бутики и без стеснения мерила платья, на которых висели ценники размером с месячную зарплату моей мамы. Мне всегда было немного неуютно в таких дорогих магазинах, потому что я знала, что все равно тут ничего не куплю. Ада тоже не могла себе этого позволить, но все равно гоняла девушек-консультантов туда-обратно, прося принести ей другой размер или другой цвет.
– Я же должна понять, нужно ли мне стремиться зарабатывать кучу денег, чтобы носить такие шмотки, или нет,– пояснила подруга. – Может, они того вообще не стоят?
Перемерив чуть ли не весь магазин, Ада с невозмутимым видов вернула одежду на стол, куда кладут вещи, которые не подошли, и с высоко поднятой головой покинула бутик.
Свое "то самое" платье я заметила еще до того, как зашла внутрь магазина, он зазывало меня из центра зала. Короткое, с запахом, просторной юбкой и обтягивающим верхом, оно выгодно подчеркивало фигуру. Платье было насыщенного синего цвета и очень подходило к моим глазам.
– Это оно, – вынесла вердикт Ада, когда я открыла шторку примерочной.
Наряд стоил чуть дороже, чем я могла себе позволить, но это меня не остановило.
В субботу я тщательно накрасилась, уложила волосы мягкими локонами и пару раз брызнула на себя цветочным парфюмом. Когда Стас сообщил, что подъехал, я схватила сумочку, накинула кожанку и вышла из дома.
Увидев меня, Стас присвистнул и принялся рассыпаться в комплиментах. Через полчаса мы прибыли к месту назначения. Дом был выполнен из темного клееного бруса, а спереди вместо стен были гигантские панорамные стекла. Внутри все тоже было шикарно: просторный первый этаж в скандинавском стиле и винтовая лестница, ведущая наверх.
Глазами мы искали именинника, но его не было видно. Из глубины дома показалась улыбающаяся Юля, сестра Платона. Она выглядела впечатляюще: кремовое платье средней длины подчеркивало ее бархатную кожу, густые русые волосы были убраны набок.
– Привет! – она обняла меня, затем Стаса. – Проходите, располагайтесь!
– А где Платошка? – поинтересовался Стас.
– Он наверху, – махнула Юля в сторону лестницы. – Принимает поздравления.
– Я пошел, – Стас отправился на второй этаж.
– Нужна помощь? – спросила я у Юли, заметив в ее руке кухонное полотенце.
– Да, давай, лишние руки не помешают, – сказала она, уходя обратно на кухню.
Я последовала за ней. На кухне возились девчонки, среди которых я заметила Киру. Черное обтягивающее платье с глубоким декольте плотно облегало ее пышную грудь, оставляя мало места для воображения. Она приветливо помахала мне рукой и продолжила резать огурцы. Юля поручила мне мыть и раскладывать фрукты. Завершив свою работу, я начала потихоньку таскать еду в зал, где стоял большой стол, покрытый скатертью.
Держа в одной руке тарелку с виноградом, а в другой салат "Оливье", я наткнулась на Влада. Он, как всегда, выглядел умопомрачительно: свободная красная рубашка с закатанными рукавами, синие джинсы и фирменная улыбка с ямочкой на щеке.
Его взгляд скользнул по мне, и он сказал:
– Воистину красота спасет мир. Ты прекрасно выглядишь, Златовласка.
Я смущенно поблагодарила его и попросила помочь носить еду на стол.
Праздник начался очень шумно и весело. Платон слушал поздравления и тосты в свой адрес с абсолютно счастливой детской улыбкой. Стас сегодня пил виски за компанию с Владом, а мне предложил шампанское. Я согласилась, пообещав себе, что кроме шампанского пить ничего не буду.
С самого начала вечера я заметила, что какая-то девушка по имени Вероника неровно дышит к Стасу. Она сидела рядом с ним, и громко смеялась каждый раз, когда он шутил, даже если шутка не удавалась. А один раз она, якобы ради хохмы, уселась к нему на колени и просидела так до тех пор, пока Стас не отлучился в туалет.
Когда громко заиграла музыка и начались танцы, Стас был уже готовый. Он весело подпевал песням, не попадая в такт. Этого показалось ему мало, и он с безудержным весельем пустился в пляс, широко размахивая руками. Вероника все это время кружилась неподалеку, вероятно рассчитывая на парный танец. Было сложно сдержать улыбку, наблюдая за этим буйством.
Неожиданно неловким движением Стас выбил из рук танцующей рядом девчонки пластиковый стакан, и его содержимое пролилось на него. Он остановился, с грустью рассматривая внушительное красное пятно на своей футболке. В его лице было что-то детское, непосредственное и очень милое.
Я подошла к другу и, схватив за руку, потащила его за собой, чтобы застирать пятно.
– У тебя есть сменная футболка? – поинтересовалась я, заталкивая Стаса в ванную, которая оказалась на удивление тесной для такого большого дома.
– Конечно, в рюкзаке. Я же не первый раз на вечеринках с танцами и алкоголем, – усмехнулся он.
Слегка покачиваясь, он оперся на стиральную машинку, стоящую сзади него и осоловелыми глазами уставился на меня.
– Ну что встал, снимай футболку! – скомандовала я.
– Ты такая красивая, – пьяно улыбаясь, проговорил Стас.
Я закатила глаза, шагнула к нему и схватила майку за края. Разгадав мои намерения, Стас послушно поднял руки, и я стянула с него футболку, обнажая крепкое молодое тело.
Его лицо оказалось так близко к моему, что можно было разглядеть собственное отражение в его зеленых глазах. Мы оба замерли, затаив дыхание, непонятное напряжение повисло между нами. Стас медленно перевел взгляд на мои губы и подался вперед.
Не знаю, что произошло бы дальше, если бы внезапно дверь в ванную, которую мы не закрыли, не распахнулась и на пороге не оказался Ревков.
Пару секунд Влад, не отрываясь, смотрел на нас, стоявших в недвусмысленной близости друг от друга, затем перевел взгляд на футболку Стаса в моих руках и, не сказав ни слова, закрыл дверь.
Я сделала шаг назад и отвернулась от Стаса, пытаясь застирать его злосчастную майку. Мысли метались в моей голове, толкаясь и мешая друг другу. Что подумал Влад, увидев нас? Как Стас посмел попытаться меня поцеловать? И главный вопрос: позволила бы я ему это сделать?
Стас молча смотрел, как я вожусь с его футболкой, не пытаясь приблизиться ко мне или снова поцеловать. Очевидно, понимал, что момент упущен. Наконец, я повесила майку на полотенцесушитель, и мы молча вышли из ванной.
Я посмотрела на Стаса, вид у него стал какой-то серьезный, казалось, что за пару минут он протрезвел. Он достал из рюкзака и натянул на себя чистую футболку. Я отошла от Стаса и присоединилась к танцующим, чтобы избежать неловких диалогов. Он присел на диван и не сводил с меня глаз.