Анастасия Безденежных
Под крылом ворона
Глава 15
– Я хочу побыть один.
Эндрю распластался на полу, пытаясь понять собственные ощущения. Лопатками он ощущал твердый пол, в приоткрытое окно веяло дождливой сыростью. Он приподнялся на локтях и стянул с дивана шерстяной колючий плед, который неловко набросил на себя. Услышал, как скрипнула спинка, когда Кристофер опустился на старый давно шатавшийся стул, чувствовал любопытный взгляд брата, и в то же время – его скрытое беспокойство. После ритуала уже прошла пара дней, которые Эндрю почти проспал, то маясь от головокружения и чувства странного удушенья, то проваливаясь в мутные бессмысленные сны, в которых ворон звал его за собой и бился крыльями о прутья клетки.
Сейчас Кристофер заехал его навестить. Брат не хотел быть слишком навязчивым, но и оставлять Эндрю в одиночестве не собирался.
Конечно! Неизвестно, что будет дальше, как изменится состояние, что теперь сотворит Эндрю. Откровенно говоря, ему самому сейчас было страшно – слишком непривычно воспринимался мир, колдовство щипалось и жглось внутри, ластилось как зверек. Эндрю то цепенел, то вздрагивал и никак не мог собраться с мыслями.
Кажется, Кристофер убедился в полной бессмысленности валяния брата на полу и отправился за кофе, по крайней мере, вернулся с дымящейся чашкой и бутылкой воды, которую аккуратно поставил рядом с Эндрю. Мелькнула белым рубашка Кристофера, его крепкая рука, которая знает, как держать кинжал.
– В детстве у тебя адски болела голова ко всему прочему. Вот, на всякий случай. Я советовался с Леннардом, он пожал плечами и сказал, что надо ждать. Уверен, что готов остаться один?
– Да. Так пока будет лучше. Когда Круг колдунов?
– Не переживай, не пропустишь. Я сказал, что ты обязательно хочешь быть, но нужно еще пару дней.
От Кристофера тянуло тем колдовством, которое вторит взмахам обнаженного кинжала, смертоносным, крепким и солоноватым, как свежепролитая кровь. Эндрю едва не протянул руку, чтобы коснуться его – не кожи, не самого Кристофера, а его сердцевины, пульсирующей и горячей, как соки дерева, что текут внутри от самых корней. Голова легонько кружилась, шорох дождя казался гораздо громче, чем обычно, как и вообще все вокруг.
Эндрю чувствовал смесь запахов в квартире, видел оттенки и краски так ярко, как никогда до этого. Он никогда не думал, что у зеленого столько тонов и полутонов, что запах сушеных трав опьяняет закупоренным в них летом или прелой тягучей осенью.
Ему хотелось смеяться от восторга, и в то же время он не знал, как это выразить – разве что музыкой, которая сейчас звучала в голове и вторила его ощущениям. Перевернувшись на живот – ремень джинсов тут же неприятно надавил на кожу, – Эндрю обвел взглядом комнату, размышляя, может ли он подняться, и добавил:
– Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Спасибо… что был рядом. Кажется, у тебя встреча?
– Это подождет.
– Нет уж, тем более езжай!
– Звони, если что-то понадобится.
Кристофер накинул кожаную куртку и все-таки задержался ненадолго у порога. Эндрю понял, что еще немного – и его самого все это растопчет, ему надо хоть что-то сказать брату, пока тот еще здесь. Объяснить! Он вскочил, едва не запутавшись в ногах, и подошел к удивленному Кристоферу, который не до конца понимал, что происходит и насколько все плохо.
Ладонями Эндрю закрыл Кристоферу глаза и прошептал как великую истину:
– Для нас нет смерти. А глаза только мешают видеть то, что скрыто.
– Теперь ты напоминаешь Одетт. И не нравятся мне разговоры про смерть. Уверен, что можешь остаться один?
– Ты не видишь, – разочарованно протянул Эндрю, а потом спохватился, – иди. А я пока тут буду. Если бы ты знал!..
– Что знал? Эндрю? Ты на этом ритуале ничего не принимал? Ведешь себя как…
Кристофер спохватился и не стал договаривать, а Эндрю только отмахнулся. Он не знал, что колдовство так дурманит, не знал, что оно несется по венам самой музыкой – или так чувствовал только он? Почему же он раньше не решился избавиться от этого проклятого щита, сколько времени потратил зря! Эндрю надо было кому-то рассказать, с кем-то поделиться, но где-то на грани плавающего в экстазе сознания вспыхнула мысль, что общаться с кем-то будет тяжко. Чтобы не рухнуть от головокружения, Эндрю осторожно опустился обратно на надежный пол и уперся спиной в спинку дивана, привыкая. Как он раньше жил без этого!
Многое стало казаться незначительным. Возможно, это то, что ощущают колдуны в момент смерти – ее нет, она нечто большее, они сами продолжают жить дальше. Ничего не исчезает из мира, лишь меняется и течет дальше.
Эндрю поднес к глазам ладони, всматриваясь в каждую линию, в тонкие вены, в то, как натягивается кожа и сгибаются пальцы.
Он чувствовал себя огромным миром. И только одного ему не хватало – ворона.
Что ж, возможно, сейчас он сможет вернуть его. Эндрю знал, что сможет.
Кристофер сидел в машине, положив руки в перчатках на руль и вглядываясь в окна квартиры брата. Боковое стекло было опущено, чтобы неспешно выдыхать табачный дым – Мари часто ворчала, что весь салон пропах табаком, ей куда больше нравился аромат океана, хотя Кристофер их все считал слишком химическими. Впрочем, запах сигарет был не лучше.
Но Кристофер тянул время. Не то, чтобы он считал, что Эндрю не может с этим всем справиться, скорее тревожное чувство никак не давало покоя.
Еще неизвестно, что там с щитом и отдачей. А если теперь все обернется против самого Эндрю?
Он сам не знал, чего ждал – то ли какого-то сигнала, то ли того, что разглядит, чем занимается Эндрю, то ли считал, что если просидит вот так еще какое-то время, то убедится, что с братом действительно все хорошо. Пальцы сжались на руле, и назойливое отсутствие одного пальца напоминало о себе тянущей болью, но Кристофер не обращал внимания. Он нахмурился, пытаясь разобраться, что почувствовал в тот момент, когда ладони брата легли ему на глаза. Будто… будто они на мгновение объединились, хотя слова все равно вызывали тревогу.
Покачав головой, Кристофер все-таки завел машину и выехал на дорогу в огни Сиэтла и его бесконечную морось, которой всегда поражались туристы. Знакомые часто спрашивали, как они вообще выживают в этом мрачном городе. Кристофер любил Сиэтл и никогда не думал о переезде в другой город. Устроившись удобнее за рулем, он набрал Одетт и аккуратно спросил, что она знает о странных последствиях ритуалов, но ее проницательность опередила его:
– Твой брат снял щит.
– Да, и ведет себя… не знаю, это же Эндрю. Я видел, как он после самбуки напевал в телефон мелодию, которая ему пришла в голову. И как залезал в руины дома, потому что считал их прикольными. Только теперь он бормочет о смерти, и мне это не нравится.
– Я заеду. Мне любопытно.
Кристофер кивнул, а потом спохватился, что даже по видеосвязи Одетт не смогла бы этого увидеть. Пусть он понимал, что Эндрю давно не ребенок, но для него он оставался младшим братом, который теперь говорил, что «смерти нет». Кристофер хотел бы, чтобы это было так. Только смерть есть, неотвратимая и резкая.
Но от этих мыслей он переключился на другие. Въезжая в этот район города, Кристофер сбросил скорость и читал вывески. Здесь он почти не бывал и плохо ориентировался, но понял, что место встречи близко, когда увидел на парковке несколько автомобилей с включенными фарами. Двери распахнуты, кто-то сидел боком на сиденье, другие стояли в стороне, переговариваясь. Кристофер увидел Дугласа, который устроился рядом с ведьмой готического вида на капоте машины и показывал какие-то фокусы с зажигалкой. Кейтлин не было, а вот ведьму Кристофер узнал: Ширли. Она нечасто появлялась на общих встречах, воспринимая ведовство как работу, которая приносит хорошие деньги, и круто разбиралась в проклятиях. Вот и сейчас она водила пальцем по груди Дугласа, хмуро и сосредоточенно.
– Ну и какого черта? – проворчал Кристофер, пожимая руку Дугласу. – Жить надоело?
– Ты говоришь, как Кейтлин!
– Потому что она права.
– Да ладно, Уолтон, проклятие не такое уж крутое, я и похлеще умею.
Ширли сделала затяжку и усмехнулась на его недовольный взгляд. Сигарету она держала большим и указательными пальцами, прикрывая ее от ветра ладонью. Она была невысокой, по грудь Кристоферу, из-под закатанных рукавов куртки торчали желтые в черную полоску митенки. Ширли вообще любила яркие цвета, они шли ее подвижной натуре. Насколько знал Кристофер, она махнула рукой на обучение у Шеанны и училась у кого-то другого. Почерк наставника всегда заметен, но те, кто выходил из Дома туманов и снов, будто носил их в себе, чуть витая в облаках. Ширли же отличалась практичностью и крепим упрямством и только фыркала на бессвязные видения будущего, впрочем, те ей и не особо давались. Она предпочитала действовать в этой реальности.
После разговора с Лукасом Кристофер сразу обратился к семье Аддингтонов за помощью, чтобы выследить его сына и передать сообщение. На приеме у Лоусонов, когда напали охотники, Аддингтоны потеряли двоих, и теперь жаждали поквитаться.
Они выследили. И разговор с теми охотниками вышел коротким и жестким: колдуны не стали церемониться с теми, кто содействовал в убийстве их близких. Впрочем, охотники вовсе не походили на головорезов, которые сопровождали Дейзи, и больше напоминали Лукаса. Мелкие сошки. Но его сын назвал кое-какие имена.
Проливать еще кровь Кристофер не хотел. Он хотел остановить Охоту и отправил весточку тем, чьи имена он узнал, с предложением поговорить и встретиться. К вечеру ответил только один и назначил встречу в баре на одной тихой улице Сиэтла. Кристофер должен был войти один, только с ним он готов был говорить.
Конечно, Кристофер направился туда не в одиночку.
Вел их колдун семьи Аддингтонов, проверяя, что по дороге нет ловушек. Именно его мать погибла на приеме, он был и среди тех, кто отыскал сына охотника. Кристофер шел за ним, рядом – молчаливый Дуглас, который невероятным образом повязал на себе косую накидку и теперь терялся в пятнах темноты. Кристофер поделился тем, что ему сказал напоследок Эндрю. Уж кто, как не Дуглас, разбирался в смерти колдунов.
– Есть такое поверье. О том, что наша последняя воля – то, чем мы становимся. Мы уходим из жизни не до конца, скорее, сами становимся заклинанием и вплетаемся в поток колдовской силы.
– Как говорил отец, колдовство внутри нас.
– А что, в мире его нет, что ли? Мы все-таки полагаемся на ритуалы, прибегаем к чему-то внешнему. Есть колдуны-теоретики, которые знают, как все устроено. Они отлично знают, какие слова сказать, как разложить камушки и как сплести веточки. Но при этом в них самих так мало колдовства, что они с трудом что-то могут. Взаимодействие сил. Мы что-то призываем и что-то отдаем. Так же со смертью.
– Мы отдаем что-то смерти? И получаем ее взамен?
– Отдаем последнюю волю смерти. Но я знаю только, как работает это в смерти. У Эндрю что-то другое. Не знаю, что он имел в виду.
Они уже подходили к бару. Неоновая вывеска мигала одной буквой, через большие окна виднелась длинная стойка, круглые лампы на грубых толстых веревках и темные трубы под потолком. Ни одного посетителя, ни бармена, а на двери вывеска «закрыто». Переглянувшись с остальными, Кристофер толкнул дверь под звякнувший колокольчик и вошел внутрь. В баре было тепло, у дальней стены уютно потрескивал камин, а из колонок ненавязчиво играл джаз. Повесив куртку на спинку высокого стула, Кристофер устроился за стойкой в терпеливом ожидании – может, он и не любил терять понапрасну время, но отлично знал, что пять минут перед важной встречей никогда не мешают. Кого-то они заставляют нервничать, ему же помогали собраться с мыслями и настроиться.
Открылась дверь кухни, и из нее вышел крупный крепкий мужчина в кожаном фартуке и клетчатой рубашке. Аккуратная борода с проседью, короткая стрижка, ничего лишнего. На шее виднелся кожаный ремешок, уходивший под ворот рубашки, на одной руке Кристофер заметил крупный серебряный перстень с каким-то знаком. Кристоферу незнакомец невольно напомнил отца: такая же прямая осанка и оценивающий взгляд на собеседника, похожая манера держаться. Человек, который не сомневается в своих решениях, какими бы они ни были.
Оба помолчали, примериваясь друг к другу. Потом охотник – если это был он – протянул руку и представился:
– Томас. А ты – Кристофер Уолтон. Может, удивишься, но я рад с тобой познакомиться.
Кристофер едва удержался от того, чтобы не добавить «сэр» – так порой, желая выглядеть взрослым и серьезным, он говорил отцу в детстве. Сейчас бы, конечно, это выглядело неуместно.
– Не могу сказать того же. По крайней мере, пока. Я пришел, чтобы договориться об Охоте.
– Думаю, разговор будет долгим. Это мой бар, и я угощаю. Виски?
– Сойдет.
Когда Томас профессиональным движением бармена разлил по стаканам виски, Кристофер отдал дань и цвету, и вкусу, и запаху. С острова Айлей в Шотландии, виски будто пропитался солью тех мест и жареными каштанами и отлично подходил для неторопливой беседы. Кристофер хотел договориться и после обмена обычными вежливым фразами задал вопрос, давно его мучивший:
– Зачем нужна Охота? Раньше я еще могу понять. Суеверия, страхи, может, зависть, а иногда и войны, когда многие были по разную сторону баррикад. А сейчас…
– Мы Охоту не начинали.
– Что?..
– Раньше, когда были причины для Охоты, мы отправляли уведомления. Некоторые охотники, к тому же, действуют сами по себе, они одиночки. Кажется, именного такого ты убил несколько лет назад. О его смерти я не сожалел.
Кристофер помнил тот момент слишком хорошо. До сих пор. Отец хотел показать ему, как опасны могут быть их враги, что не стоит их недооценивать, а любому колдовству может противостоять иная сила и ловкость. И ненависть к их роду лежит в чьих-то сердцах с рождения. Но сейчас Кристофер уже не сожалел об этом.
Томас хмыкнул и продолжил.
– Только я не понимаю, зачем вы выпотрошили одного из нас. Конечно, многие были недовольны!
– Ты про смерть на мосту, когда напали на моего брата?
– Конечно, нет. Я про то, что было до этого. Про смерть на пустыре за некоторое время до этого. Ритуальную смерть.
Кристофер откинулся на жесткую низкую спинку, пытаясь переварить информацию. Он не помнил, чтобы кто-то упоминал какие-либо ритуальные смерти охотников, скорее, все мучились тем, почему после стольких лет тишины и спокойствия все закрутилось вновь. Кто мог такое сделать, и зачем? Единственный ответ, который приходил ему на ум, был про Шеанну и тех ведьм, которых видела Мари. Но это же дикость! Или они специально выбрали охотника, чтобы спровоцировать тех?
– После этого даже уведомления не понадобились. Я не возражал. В другие времена на одном ритуальном убийстве не останавливались, потому-то и появились охотники. Мы не убивали просто так, мы предотвращали опасность. В наших хрониках есть записи о делах колдунов, которые обращали города в руины.
– Сейчас же можно договориться.
– А ты договаривался с тем охотником, когда вонзал кинжал в его сердце? – Томас усмехнулся.
Все это могло быть ложью, подтасовкой фактов и оправданием. Честно говоря, Кристофер не особо помнил, что там в хрониках и какие дела творились в темные времена, когда человеческая жизнь легко могла быть распята на алтаре в угоду могущественных сил. К тому же, никогда раньше не шла речь о союзах. С чего бы им быть сейчас? Никто и не пытался их заключать.
Виски скользнул внутрь, отдавая торфяным привкусом и дубом. В окно было видно, как пара колдунов сторожат выход. Возможно, удивляются, что до сих пор все тихо.
– Ладно, – Кристофер подался вперед. – Допустим, все так и есть. Но еще я знаю, что теперь на вашей стороне ведьмы. Они здесь при чем?
– Сами пришли и предложили помочь. Одна из них провела ритуал, чтобы узнать, кто убил нашего охотника.
– И чье имя они назвали?
– Как же! Твоего брата. Слышал, он неплохо убивает своих. Поэтому я хочу знать – ты пришел торговаться за его жизнь?
– Я пришел, чтобы остановить Охоту, пока жертв не стало слишком много.
Томас зло рассмеялся и покачал головой. Облокотился на стойку, изучая Кристофера, как невиданную зверушку или удивительное явление природы, которое никогда не замечал. В то же время сейчас в нем проявилась едва ощутимая угроза, как бывает, когда гроза еще далеко, но вскоре может настигнуть. Кристофер был готов. И кинжал ему не был нужен. В конце концов, отец обучал его не только этому.
– Забавно. Однажды твой отец пришел с тем же предложением, только вот его убили. У нас ходили слухи, что собственный сын, потому что они поссорились. Я не верил. Видимо, зря.
– Ни я, ни Эндрю здесь ни при чем, хотя ты все равно не поверишь. Поэтому чего ты хочешь в обмен на то, чтобы Охота остановилась?
– Если так, выдай того, кто действительно убил нашего охотника. Может, я и не начинал Охоту, но несколько неприятностей еще вам приготовил. По крайней мере, ты же не будешь отрицать, что твой братишка убил нашего парня на мосту.
– Который потом исчез из морга.
– Мы не оставляем тела своих полицейским. У всех свои связи.
– А тело после ритуальной смерти уже захоронено? Мы бы хотели взглянуть.
Томас колебался – он явно не доверял Кристоферу, и имел на это право. И все же медленно кивнул, соглашаясь провести к нему. И дать знать, когда это будет возможно. Кристофер прекрасно понимал, что остается Дейзи и те, кто стоят за ней. Те, кто все это начал.
Кристофер вышел из бара в задумчивости. Теперь он не готов был кому-то доверять, ведь любой мог быть связан с первым убийством. Еще бы понять, для какого ритуала оно понадобилось. Погруженный в собственные мысли, он не заметил, как к нему подлетела Ширли, обуреваемая злостью.
– Они забрали Аддингтона!
– Как – забрали?
– Пока ты трепался с этим уродом, он подкрался к охотникам, чтобы подкинуть им какую-то гадость. Но его засекли и взяли. Когда мы поняли, что его нет слишком долго, было уже поздно.
– Я же его просил!
– Ха! Не все такие хладнокровные, как ты, Уолтон. У него мать умерла. Не стоило тогда его брать с собой, или ты считаешь, что все так спокойно могут перенести смерть близких?
Кристофер не стал отвечать, только достал телефон и быстро набрал сообщение Томасу. Ответ пришел сразу.
«Пусть побудет у нас для надежности. Пару дней с ним ничего не будет. А дальше все зависит от тебя».
Ширли зло пнула камешек, остальные мрачно смотрели на Кристофера – не виня, но желая действовать и ожидая указаний. Кристофер нашел взглядом Дугласа, тот слился со стеной, но встрепенулся, когда его позвали.
– Нужна ваша помощь, – а потом наклонился и шепнул, – я не знаю, кому могу доверять.
– Может, я не Уолтон, но ты можешь на меня положиться.
Одетт ощущалась тенями, что отбрасывают горы, древностью деревьев, которые помнят начало всех времен. Если у Кристофера была пульсирующая сердцевина, то у нее – величие ночного неба в блеске звезд, спокойное, тихое и такое же глубокое. Она шелестела не платьем, а паутинами из древних лесов, и ее пальцы касались кожи печалью и горечью.
Она опустилась рядом с Эндрю, а он даже не помнил, как открыл ей дверь.
Она наклонилась к нему и прильнула сухими губами ко лбу, разгоняя бьющую боль. Кристофер был прав, голова невыносимо заболела, и любое движение только усиливало ее. Эндрю измаялся, пытаясь найти положение, чтобы боль хотя бы чуть-чуть уменьшилась. Таблетки не помогали.
Но легкий поцелуй Одетт раскрошил ее, растворил в безмятежной нежности. Как поцелуй матери, которая после долгой разлуки нашла свое дитя.
Эндрю поднял голову, с благоговением глядя в повязку, плотно закрывавшую глазницы ведьмы.
– Пора вернуть твоего ворона. Ведь именно этого ты и хотел, не так ли?
Глава 16
Они сидели под навесом над открытыми рядами рынка.
Пахло травами и едой, шипело мясо, а рядом, за широким столом, проходил семинар по использованию минералов в заклинаниях. За прилавками суетились продавцы, которые рассказывали и показывали, как применить чайные сборы, как использовать амулет и какие перья подойдут для защиты. Тощая старуха в шляпе с обвисшими полями склонилась над свечами, чуть ли не утыкаясь носом в воск. Далеко не все вернулись на рынок, а на дверях лавок вдоль улицы висели таблички «закрыто». Даже рядом с маленьким фонтаном, у которого собирались посплетничать ведьмы и колдуны, не принадлежавшие ни к одной из семей, было пусто.
По дороге сюда Мари переписывалась с Эндрю, потом долго говорила с матерью, делясь переживаниями. Мать и дочь, две потомственные ведьмы, они всегда были близки и легко понимали друг друга. К тому же, Мари ценила, что матушка не наставляет и не лезет в жизни детей. Когда та узнала про младшего сына, не удивилась, но отвечала невпопад и со свойственной задумчивостью, значит, считала, что волноваться не о чем. А вот Мари переживала! Сны больше походили на видения и показывали смерть. Или так казалось.
Так что Мари регулярно отправляла брату коротенькие сообщения, которые часто и ответа не требовали, зато напоминали, что сестра рядом. Кристофер предпочитал звонить, а Мари это терпеть не могла. К последнему сообщению она прикрепила песенку, а Эндрю восхитился и написал, как музыка перекликается с тем, что звучит в голове. Мари отправила смайлик и поняла, что вряд ли брат теперь вскоре ответит, да и рынок уже близко.
Мари пришла, чтобы поговорить с ведьмой из Дома туманов и снов, но увидела в толпе ту незнакомку, чью силу почерпнула. Поколебавшись, Мари направилась к прилавку, у которого та рассматривала плетеные пояса и браслеты. Вряд ли одна из них затеет ритуалы прямо на рынке, где воздух трещал от защитного колдовства.
– Я узнала тебя, ведьма видений, – улыбнулась незнакомка и попросила завернуть тонкий поясок. – Я рада, что мы встретились без Шеанны. Я подмерзла и не откажусь от глинтвейна.
И теперь Мари обнимала стаканчик с подогретым вином, вдыхая ароматный коричный пар, и с нескрываемым интересом разглядывала Катрин. Француженка, она не так давно прилетела в Сиэтл из Парижа по приглашению Шеанны и увлеклась Домом туманов и снов. Удивилась, когда поняла, что за ними подглядывают, и теперь делилась собственными мыслями. Оказалось, Шеанна приглашала и Катрин присоединиться к Дому туманов и снов. Та отказлась. Сделав маленький глоточек глинтвейна, Катрин прошелестела:
– Шеанна ошиблась.
– В чем же?
– В тебе. Знаешь, во Франции ведьмы не режут младенцев, а помогают раскрыть сильную сторону. Да, Шеанна сетовала, что ты испугалась ритуала. Мы давно обмениваемся посланиями, кстати, через услуги «Рейвен пост». Но о младенцах я узнала только в Сиэтле.
– Тогда спрошу прямо. Ты помогаешь Шеанне? Какой из ее сильных сторон?
– Нет, Мари, не помогаю. Не считаю, что Шеанна права, но Сиэтл – не мой город, я только гостья. Мне было интересно, я люблю пробовать новое. Теперь мне интересна ты. Разве ты не хочешь идти дальше по пути ведьмы?
– Раньше считала, что нет. Но я много думала об этом в последнее время. Из учениц я давно выросла, но путь ведьмы – это познание, и не только в юности. Моя мама до сих пор ходит на лекции, а потом сама пробует новые заклинания и рассказывает другим. Дом не дал мне того, что я хотела, но я готова идти дальше.
– А как тебе моя сила? Понравилось? Нет? С агрессивной магией тоже надо уметь работать, твои заклинания куда мягче. По тому, что рассказывала Шеанна, конечно, сама я не видела. Могу поделиться своим опытом. Но про Шеанну не спрашивай.
– Сначала я хочу закончить дела с охотой.
Катрин кивнула.
– Кое-чем я могу поделиться.
После беседы, когда Катрин оставила уже заметно опустевший рынок, Мари сама собиралась быстро заскочить в лавку с духами и маслами, когда из угла скользнула фигура в плаще и резко прижала Мари к стене, она ощутила укол острия кинжала. Из-под длинного непромокаемого плаща с капюшоном даже лица толком не видно.
– Мари Уолтон? Есть разговор. Не шевелись, я могу сделать очень и очень плохо. Не здесь, идем.
– С чего бы?
Драться она, конечно, не собиралась, а вот отвести взгляд и метнуться в ближайшую лавку, чтобы сосредоточиться на более сложном заклинании, могла.
– Я знаю, как умер твой отец. Тебе будет интересно. Взамен я попрошу услугу, которая тебе ничего не будет стоить. Извини уж, я привыкла действовать быстро и без лишних разговоров. И ведьмы, и люди куда охотнее слушают, если их слегка прижать.
– Не угрожай тем, кто сильнее тебя, – прошипела Мари и прикоснулась пальцами к пальцам ведьмы. Та взвизгнула и отскочила. Простое быстрое заклинание, которое заставляет почувствовать иллюзорную боль. Воспользовавшись растерянностью, Мари резко дернула волос из головы ведьмы и быстро завертела его в пальцах, шепча слова заговора. Всего лишь ослабить, чтобы та не смогла колдовать час или два. Для разговора хватит. Только вместо того, чтобы ослабеть, ведьма завыла и, пошатнувшись, рухнула без сознания на мокрый асфальт, как подкошенная.
– Так не должно быть, – нахмурилась Мари, склонившись к женщине. – Вот черт!
Теперь еще придется помочь той, кто угрожала и едва не проткнула кинжалом. А она-то думала, что все веселье достается Кристоферу.
– Это Охота на мою семью.
– Всем досталось, – Дуглас выразительно постучал кулаком по груди и прикрыл глаза. – Но, если у тебя настроение поболтать, валяй. Готов к любым теориям заговора.
– Может, я не прав. Но кажется, что все тянется со смерти отца. Потом подставили Эндрю, потом погонялись со мной.
– Ну так спроси мать. У тебя-то есть такая возможность.
В голосе Дугласа прозвучала неподдельная горечь. Он потер пальцами боковое стекло машины, будто мечтая стереть набежавшие капли дождя изнутри. Или прикоснуться к прохладе. Съежившись на переднем сиденье, Дуглас выглядел поникшим и уставшим, но в то же время сам попросил Кристофера поговорить с ним, пока доедут до дома. Ширли отказалась в таком состоянии снимать проклятие и обещала прийти завтра. Привыкший ходить пешком, Дуглас уже вызывал такси, когда Кристофер настоял на том, чтобы подвезти.
Машина резко перестроилась из соседнего ряда, и Кристофер ударил по тормозам, обоих толкнуло вперед. Он любил долгие ночные дороги в дождь, но считал придурками тех, кто не умеет включать поворотники, тем более, в такую видимость и на скользкой дороге. Дуглас охнул, придержался рукой за бардачок и случайно нажал на кнопку. Тот раскрылся, и на колени посыпалась мелочевка, которую Кристофер по привычке складывал туда. Даже связка вонючих оплывших свечей упала под ноги – и помятая папка с небрежно написанным именем матери Дугласа.
– Какого?..
– Я пытался выяснить, где она. Тот охотник…
– И ты копал под нее!
– Кейтлин поделилась открыткой из последнего места, где была ваша мать.
– Открытка?! Кейтлин?! И ты ничего не сказал. Никто из вас!
Дуглас лихорадочно листал папку с коротким досье и личной информацией. Постучал пальцем по зернистой детской фотографии с семьей на городском празднике, ошарашенно уставился на распечатку с длинным списком адресов в разных странах и датами. А Кристофер пытался объяснить сам себе, когда забыл сказать другу об этом. Конечно, стоило сделать это сразу, а не оттягивать на неопределенный момент. Дуглас направил на документы фонарик телефона, губы шевелились, пока он читал, а между бровей пролегла складка, которой никогда не было. Дойдя до последней страницы, напряженно застыл. Темное пятно, сотканное из полутонов ночи, подсвеченный странным светом мобильного фонарика и мелькающих городских огней.
– Черт дери, она же в Сиэтле…
– Да.
– Я хочу ее увидеть.
– Сейчас?
– Отвези меня к ней, Крис. Считай это последним желанием, если так легче.
Кристофер мрачно выставил средний палец, но ничего не сказал. Он легко поймал эмоции друга: за уверенностью пряталась детская растерянность, обида и вина ребенка, который оказался недостаточно хорош для собственной матери. Плевать, если та начала Охоту или провела ритуальное убийство. Дуглас хотел знать, почему мать бросила их с сестрой детьми.
– В детстве Кейтлин придумывала тысячу историй, почему наша мать ушла. То есть… мы ведь и так колдуны, а мать – ведьма смерти. Ей это шло, они с отцом все делали вместе, она увлеклась смертью и много времени проводила в рабочем кабинете, потом начала куда-то уезжать. И я все думал, что вот, мама закончит очередное приключение и вернется. Кейтлин только фыркала.
Дуглас шумно выдохнул и прижался лбом к стеклу машины. От него тянуло чем-то вязким, обволакивающим, похожим на касание влажного бархата к коже. Закрытая папка лежала у него на коленях, кончики пальцев подрагивали на плотной обложке. Кристофер ждал продолжения, но Дуглас потянулся к радиоприемнику и включил зашипевшее радио. Покрутил и нашел ночной чат диджея с ритмичной музыкой под стать ловким прыжкам и бегу по городу, только сейчас приходилось сидеть на месте в машине, пусть и весьма удобной.
Кристофер помнил, как в юности до отчаяния ругались Дуглас и Кейтлин, вечно одного бесило поведение другого. Помнил и то, как Дуглас заявился к нему в дом и сказал, что паре ребят надо преподать урок, а Кейтлин потом разъярилась, что брат лезет в ее жизнь. Помнил, как она забирала его опьяневшего после бурной вечеринки, когда оба пили на спор. Кристофер помнил, как скучал по Мари, пока сестры не было рядом, и как после возвращения они подолгу гуляли вдвоем, и иногда к ним присоединялся Эндрю.
У Дугласа с Кейтлин все было иначе – они не могли спокойно находиться рядом друг с другом даже десять минут, но возмущались, когда чужак говорил едкое или обидное о другом. Потом Дуглас увлекся паркуром и городскими тропками, а Кейтлин – оберегами на коже. Брат, который скользит в тенях города, и сестра, которая рисует символы чернилами и кровью. Они были забирающими последние вздохи и дающими покой.
Кристофер с братом и сестрой пережили смерть отца, но никого из них не бросали в детстве. И до сих пор он звонил матери просто так, хотя порой сам не знал, что сказать-то, и слушал о пыльных розах и распустившейся сирени.
– Конечно, в глубине души я знал, что она не вернется, – продолжил Дуглас. – Но даже сейчас я вижу ее во снах.
Кристофер сделал вид, что не заметил, как Дуглас смущенно отвернулся в сторону. Он ценил такую искренность в друге, на которую сам не особо был способен. И такие сны точно лучше кошмаров о том, как умирают брат с сестрой, или мигание огней полицейской машины и кровавые разводы по стенам в мутных душных снах.
– Как думаешь, моя мать начала Охоту?
– Так Мари же видела ее в комнате с ведьмами.
– Да, но… а, ладно. Приехали? И это отель? Больше на дыру похоже.
– Могу развернуться.
– Нет уж.
И Дуглас первым выскочил из машины.
Отель действительно выглядел поганой дырой. На задворках города, освещения почти нет, кроме вывески «Ночной персик». Дуглас недовольно пробурчал, что звучит как дешевый стриптиз клуб, а стрелочка на стене точно указывала на второй вход. Номер подсказал частный детектив, так что Дуглас не сомневался, когда чуть ли не ворвался в отель и пригвоздил взглядом сонного парня за стойкой портье. Ступеньки лестницы вздохнули под тяжелыми ботинками, и вот оба уже в пыльном коридоре с одинаковыми дверьми. Дуглас резко постучал.